Текст книги "Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси."

Автор книги: Андрей Буровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Глава 7
СУДЬБА РУССКОЙ АЗИИ

Идет гражданская война

Восьмой десяток лет.

И. Тальков

Новгород удивительным образом воплотил в себе русскую Европу, и ненависть к нему русской Азии закономерна и естественна. Еще действия Ивана III как-то можно считать актом собирания земель… Но и в его поступках очень заметна иррациональная злоба, далеко выходящая за пределы поступков политика: хотя бы откровенное злорадство по поводу судьбы переселенных без имущества новгородских бояр и купцов.

А уж слова и действия Ивана IV, на первый взгляд, вообще принадлежат на истории, а психиатрии. Я сильно боюсь, что иной читатель сочтет мои слова преувеличенными, а суждениям пристрастными.

Хорошо! Вот рассказ одного из лучших русских историков за всю историю России – Николая Ивановича Костомарова.

Говорит Н. И. Костомаров

«Московский царь давно уже не терпел Новгород. При учреждении опричнины он обвинял весь русский народ в том, что, в прошедшие века, тот народ не любил царских предков. Видно, что Иван читал летописи и с особенным вниманием останавливался на тех местах, где описывались проявления древней вечевой свободы. Нигде, конечно, он не видел таких резких, ненавистных для него черт, как в истории Новогорода и Пскова. Понятно, что к этим двум землям, а особенно к Новогороду, развилась в нем злоба. <…> Собственно, тогдашние новогородцы не могли брать на себя исторической ответственности за прежних, так как они происходили большею частью от переселенных Иваном III из жителей других русских земель; но для мучителя это проходило бесследно.

…В это время какой-то бродяга, родом волынец, наказанный за что-то в Новгороде, вздумал сразу и отомстить новгородцам, и угодить Ивану. Он написал письмо, как будто от архиепоскопа Пимена и многих новгородцев к Сигизмунду-Августу, спрятал это письмо в Софийской церкви за образ Богородицы, а сам убежал в Москву и донес государю, что архиепископ со множеством духовных и мирских людей отдается литовскому государю. Царь с жадностью ухватился за этот донос и тотчас отправил в Новгород искать указанные грамоты. <…> Чудовищно развитое воображение Ивана и любовь ко злу не допустили его до каких-либо сомнений в действительности этой проделки.

В декабре 1569 года предпринял Иван Васильевич поход на север. С ним были все опричники и множество детей боярских. Он шел как на войну; это была странная сумасбродная война с прошлыми веками, дикая месть живым за давно умерших…

…Еще до прибытия Ивана в Новгород приехал туда его передовой полк. По царскому велению тотчас окружили город со всех сторон, чтоб никто не мог убежать из него. Потом нахватали духовных из новгородских и окрестных монастырей и церквей, заковали в железа и в Городище поставили на правеж; каждый день били их на правеже, требуя по 20 новгородских рублей с каждого, как бы на выкуп. Так продолжалось дней пять. <…> Принадлежащие к опричнине созвали в Детинец знатнейших жителей и торговцев, а также и приказных людей, заковали и отдали приставам под стражу, а дома их и имущество опечатали.

6 января, в пятницу вечером, приехал государь в Городище с остальными войсками и с 1500 московских стрельцов. На другой день дано повеление перебить до смерти всех игуменов и монахов, которые стояли на правеже…

Вслед за тем Иван приказал привести к себе в Городище тех новгородцев, которые были взяты под стражу. Это были владычные бояре, новгородские дети боярские, выборные городские и приказные люди и знатнейшие торговцы. С ними вместе привезли их жен и детей. Собравши всю эту толпу перед собою, Иван приказал своим детям боярским раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками, между прочим поджигать их каким-то изобретеным им составом, который у него назывался поджар <…> потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням, шибко вести вслед за собою в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в Волхов с мосту. За ними везли жен и детей; женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов; по реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, кто всплывали» (149. С. 488–489).

Не уверен, что есть смысл комментировать рассказ о «мести прошедшим векам». Добавлю только, что на протяжение пяти недель «ввергали по воду» каждый день по 500–600, а часто до полутора тысяч людей, общее число убитых составляет никак не менее 30–40 тысяч человек. Точного числа истребленных людей уже никто не назовет, в том числе и количества грудных мланецев, – наверное, особенно сильно не любивших предков Ивана.

Хроническая гражданская война

Читая или слушая тексты такого рода, москали и духовные потомки москалей и батыговичей заводят один и тот же мотив: «Везде было то же самое! Время было такое!». Попыток оправдания любой ценой Ивана IV и совершенные им преступления делалось и делается немало: очень уж многим не хочется признавать: в Московии в те годы происходило что-то необычное, далеко превосходившее обычный уровень средневекового зверства.

Но вот первый король Речи Посполитой Стефан Баторий писал Ивану: «Что, думаешь, во всех странах правят так же, как ты? Что во всех других странах убивают братьев и родню? Нет! Нигде не правят так, как ты, кровожадный».

Интересно: Стефан Баторий не считает эксцессом ни зверства крымских татар, ни чудовищный террористический режим шахов Персии или султанов Турецкой империи. Этому может быть два объяснения.

1. Стефан Баторий считает русских европейцами – и то, что естественно для Азии, не прощает людям одной с собою цивилизации.

2. В Московии и впрямь происходит нечто необычное, выходящее из ряда вон.

Второе, скорее всего, правильнее – ведь оценка правления Ивана IV, сделанная католиком Стефаном Баторием и мусульманином Менглы-Гиреем, почти совпадают. И правда: турецкий султан, при всей жестокости его режима, не истребляет целых городов, обвиненных в ненависти к его предкам, – хотя вся Турция стоит на бывшей византийской земле и жителей любого города, по выбору, можно обвинить в нелюбви к предкам султана.

Шах Персии тоже не будет истреблять в мирное время собственный народ, совершенно лояльных людей: мол, их предки не любили кого-то из прежних шахов. Или живут они там, где жили эти не любившие.

Подобные эксцессы возможны только во время гражданской войны. Страна и народ выбирают дальнейший путь; для каждого выбравшего его путь – единственно возможный и светлый. Враги этого «единственно верного» пути – мерзкие чудовища, от которых исходит смертельная опасность и ныне живущим, и всем грядущим поколениям.

Чудовищные преступления совершались во время Реформации – и во время Варфоломеевской ночи во Франции, когда в одном Париже католики вырезали до 10 тысяч протестантов, и в ходе Тридцатилетней войны 1618–1648 годов в Германии.

В России гражданская война Европы с Азией затянулась на века, на целые исторические эпохи. Это и позволило состояться таким эксцессам, как массовое истребление новгородцев 1570 года – в основном недавних переселенцев.

Наивно думать, что этот погром Новгорода Москвой в 1570 году – просто случайность, безумный потупок полусумасшедшего царя Ивана. Нет! Это программное действие – в той же степени, что и подчеркивание особой древности московского православия, отождествление ношения бороды и принадлежности к числу христин.

Степенная книга – первая попытка систематического изложения русской истории. Составлена она духовником Ивана IV, Андреем, будущим митрополитом. В ней есть известие о пророчестве Михаила Клопского…

Если верить Степенной книге, в день памяти апостола Тимофея – в день, когда родился Иван IV, инок Михаил созвал жителей Великого Новгорода во главе с архиепископом и предсказал им великую кару. Мол, родился новый великий государь, который, «войдя в возраст», станет страшен «всему российскому царству». Этот-то государь уничтожит пороки Великого Новгорода. Что за пороки? Вот они: «Гордыня, воля, самовластие, самовольные обычаи, непокорство, сопротивление, богатство».

«Складывается впечатление, что в этом тесте Новгород понимался просто как корень и олицетворение тех качеств, которые нужно выжечь в коллективной психологии не только жителей Новгорода, но и всех русских людей вообще – затем, чтобы наконец обустроить Русь». [92. С. 208].

Чтобы обустроить азиатскую Русь москалей, действительно необходимо уничтожить Новгород и всю систему ценностей, которую он символизирует. Для русской Азии это вопрос выживания, а русская Европа (как и бывает в годы гражданской войны) воспринимается сборищем монстров. Истреблять таких монстров в любом случае – дело доблести и чести; видеть преимущества в том, что истребляется, – нелепо, а жалость к новгородским младенцам – по крайней мере, совершенно неуместна.

Судьба Московии

Любая победа Новгорода – это поражение и постепенный уход с арены истории русской Азии. При цивилизационной победе Новгорода, если объединение Руси проходит на основе его традиций, – Московия вообще не возникает, на Северо-Востоке складывается периферия русской Европы.

Но рассмотрим даже другой, более скромный для Новгорода и Пскова вариант: если Господин Великий Новгород и Господин Великий Псков остаются самостоятельными государствами или сливаются с Великим княжеством Литовским и Русским.

В этом случае Московия так и не сможет стать собирательницей всех русских земель. Ее влияние никогда не выйдет за пределы Северо-Востока, а в самой Московии возникает общество, в которой Европа и Азия продолжают бороться… Но Европа даже в самой Московии все же сильнее и к тому же опирается на ресурсы Запада и Северо-Запада.

Четыре возможных сценария событий.

1. Московия постепенно цивилизуется, без особых эксцессов становится частью европейского мира.

К сожалению, это путь наименее вероятный.

2. Бесконечно долгое, длящееся веками сосуществование русских государств с разными религиями, разным политическим строем и традициями.

В этом случае Московия разделит судьбу Казанского и Сибирского ханств: рано или поздно другие русские государства станут настолько сильнее Московии, что присоединить ее сделается событием простым и очевидным.

3. Противостояние Европы и Азии в самой Московии ведет к новой гражданской войне. Вечевая революция в Московии поддержана Господином Великим Псковом и Речью Посполитой: они не позволяют уничтожить свою агентуру, тороватых и активных горожан. К тому же Господин Великий Новгород сто раз предпочитает иметь дело с купцами, чем с московитским государством.

В 1650 году ополчения городов, поддержанные армиями феодалов Великого княжества Литовского и Русского, осаждают Москву. Великий князь Московский Иван VI вынужден идти на переговоры, а затем подписать Великие Статуты Московские: конституцию, гарантирующую самоуправление городам, ослабление и отмену крепостного права, неприкосновенность всякой свободной личности, отделение судебной власти от своей администрации.

Как вариант развития событий: после Смуты 1598–1613 годов, когда пресеклась династия Рюриковичей, Великое княжество Литовское и Русское оккупировало агонизирующую Московию, посадило на престол свою династию: уже зараженных европейскими идеями потомков Гедиминаса, с лицами, изуродованными интеллектом.

4. Московия накапливает силы, ее богатства прирастают Сибирью настолько, что она начинает перевооружать армию, готовится собирать русские земли путем новой войны за Прибалтику.

Конечно, течение и итог войны – малопредсказуемое событие, но в любом случае эта Московия без Северо-Запада слабее и меньше Московии в нашей реально состоявшейся истории. К тому же сама Московия, инфицированная европейскими идеями, да и окружение у нее другое.

Нельзя исключить развития событий в духе завоевания Прибалтики и поражения Великого княжества Литовского и Русского, но такой поворот все же маловероятен – намного менее вероятен, чем в нашей реальности.

А поражение Московии сразу усиливает позиции других русских государств и их естественных союзников внутри Московии.

Возможный веселый итог

Приятно представить себе результаты правления «новомосковитов», захвативших власть во время революции 1650 года.

В 1655 году в Москве откроется первый Университет. В 1670 году заведут Академию наук. В 1680 немецкие инженеры построят дорогу Смоленск – Москва, а первые русские юноши вернутся из стажировки в Европе. В 1670 году Москва, Владимир, Тверь и Казань будут управляться по Магдебургскому праву. В 1690 – также и Армавир, Казань и Пермь.

В 1680 году возьмут Крым. Самые тупые и злобные татары сбегут в Турцию, а другие постепенно превратятся в нормальных цивилизованных людей. В 1700 году ученый имам Мехмет-оглы Бахчисарайский напишет трактат, согласно которому для познания Аллаха необходимо учиться, а торгующий людьми непременно попадает в ад.

Такой Крым станет естственным союзником Московии, а такая Московия отнюдь не станет поддерживать Запорожскую Сечь. Скорее выступит в составе общих польских, татарских и русских армий для удушения этого гнезда разбоя.

В 1690 году в окрестностях бывшей Запорожской Сечи поймают последнего казака, Серижопа Бульборыла, и будут возить в клетке, показывая публике. Это будет очень назидательное зрелище, но при одном виде Бульборыла у дам начнутся обмороки и выкидыши. Придется отдать его лиценциатам медицины Шмидту и Иванову для проверки, не является ли он летательным мутантом.

В 1700 году в Москве поставят памятник Марфе Борецкой, Довмонту и Великому князю Гедиминасу, предку правящей династии (в Новгороде памятник Борецкой давно стоит).

Гуманные же иноземцы будут не советовать при русских поминать Ивана IV – те крестятся, плюются и краснеют (примерно как современные немцы при упоминании Гитлера).

Перспектива новых русских Азий

Такая преобразованная Московия, выбирающая европейский путь развития, уже мало привлекательна для азиатов. Единственный шанс для них – это сбежать на восток, в новоприсоединенные земли за Волгой или в Предуралье, создать там русское азиатское государство (то есть повторить то, что сделали на северо-востоке сначала Андрей Боголюбский, а затем Александр Батыгович и его потомки).

Итак, виртуальность: к 1700 году на восточных рубежах Руси возникает Великое княжество Обдорское, объявляющее себя «Державой всея Руси». Московия с Господином Великим Новгородом или с Великим княжеством Литовским и Русским втягивается в бесконечные войны с Обдорским княжеством-ханством.

Или вот: в Сибири государство русских переселенцев, изрядно смешавшихся с местными татарами, строит столицу в Березове и объявляет себя Единственно Истинно православным Беловодьем. На курултае местных «русских» священников выбирают своего «патриарха». Объевшись мухоморов в приступе шаманского экстаза, «патриарх» отлучает от церкви всех, кто не впадает в зимнюю спячку на всю полярную ночь.

Что более огорчительно, обдорское избыточное население начиная с 1700 года регулярно вторгается в Московию и на остальную Русь, как в свое время варвары – в Римскую империю или как варяги – на Русь.

Одна надежда: даже если самые тупые и упрямые дикари сбегут из Руси и создадут свою Обдорию или Березовию, это уже не будет играть глобальной роли – могучая Русь их раздавит походя, не очень заметив.

Заключение
НЕИЗБЕЖНОСТЬ ИЛИ ВЕРОЯТНОСТЬ?

Возможно, быть живым шакалом

лучше, чем мертвым львом.

Но еще лучше быть живым львом.

И легче.

Р. Хайнлайн

Проблема выбора

Официальная историография очень уверенно утверждает, что «история не знает сослагательного наклонения». Абсолютное большинство историков солидарны с этим мнением.

Не буду даже говорить, что эта позиция противоречит современной науке; об этом писали многие ученые, в том числе и автор этих строк [150; 151; 152]. Сейчас более важно то, что «история без сослагательного наклонения» просто вредна и опасна.

Такая «одновариантная» история учит, что всегда было ровно то, что должно было быть. Человек если и мог влиять на что-то, то на сущую малость. Да и то влияли разве что цари, военачальники, министры – никак не «маленькие» люди.

Такая история учит, что мир, в котором мы живем, никак не мог быть принципиально отличным от знакомого. Не могло не быть Московии и собирания ею русских земель. Не мог не погибнуть Древний Новгород. Не могла не сбыться русская азиатчина, и дальнейшее бытие Руси не могло не быть изуродовано этой азиатчиной.

Но если так, – что может сделать человек? Тем более не министр и не полководец? Вероятно, только смириться с действительностью, как бы она ни была безобразна. Прими то, что дает тебе жизнь, не думай, что можно изменить сущее. И не дергайся, формируя будущие условия жизни. Все равно будет то, чему домлжно быть. Все решится без тебя. Это безрадостная, мрачная философия покорности судьбе. Что-то в духе Омара Хайяма:

 
Не спрашивают мяч согласья со броском.
По полю носится, гонимый Игроком.
Лишь Тот, кто некогда тебя сюда забросил, —
Тому все ведомо. Тот знает всё о всем.
 

Если может сбыться только один путь, если этот выход заранее известен – что проку в спорах, в попытках изменить свою судьбу? Единственное, что можно сделать, – это угадать, что «правильно» в данных условиях. Всем остается только преклонить колена перед тем, кто проводит в жизнь «единственно правильную», линию, а всякое отклонение от того, что «правильно», должно пониматься как «неправильное» и караться всеми возможными силами.

Если история имеет один вариант, если от нас ничего не зависит, – все правильно: в XIV–XVI веках все русские люди «должны были» понять, как надо объединяться вокруг Москвы.

Все они имеют право на существование только в той мере, в которой служат «единственно верному пути». А если они, по глупости или по злонамеренности, не хотят или не могут этого – что ж! пусть пеняют на себя, так им и надо, отброшенным на обочину истории…

Эта позиция противоречит не только данным науки и не только элементарному здравому смыслу, – но и любому, пусть даже самому умеренному демократизму. Человек, всерьез принявший такую концепцию исторического процесса, в любой ситуации будет искать «того, кто знает, как надо». И ведь найдет, обязательно найдет! Или сам станет «тем, кто знает».

Опыт говорит, что «знающих, как надо» неизбежно появляется много и проекты будущего у них разные; а значит, одновариантные модели истории прямо провоцируют гражданские войны между этими «знающими».

Но что, если история для нас – многовариантна? Если мы сами ищем выхода из всякого крзиса и сами формируем свое будущее? Если из данного, нынешнего момента может быть много путей и в разных направлениях? Если заранее неясно, какой путь «самый правильный», и каждый участник событий может выбирать?

Если участников событий много и позиции у них различны, – ничто не мешает им договориться о пути, оптимальном для всех. Ведь во множестве путей нет заведомо «хороших» и «плохих». Соответственно нет и жрецов истин в последней инстанции.

Такое понимание истории формирует и другой человеческий тип: ответственный, активный, стремящийся участвовать в событиях и изменять эти события в свою пользу.

Проблема вчерашнего выбора

Поколения воспитывались на том, что Московия – это и есть Русь. Единственно возможная Русь! Что у Киевской Руси вообще не было никакого выбора, кроме как превратиться в Московскую.

Новгород? Да, существовало такое государство… Но, во-первых, Новгород – это как-то в стороне от основного поля развития Руси. Русь-то Киевская, не какая-нибудь.

Во-вторых, и у Новгорода не было и не могло быть никаких путей, кроме как влиться в Московию.

У Московской же Руси не было и не могло быть никакого выбора, кроме как превратиться в восточную деспотию – какой там выбор, когда приходилось отбиваться от злых монголов да еще «собирать русские земли». Так сказать, вершить историческую необходимость.

Но все это – вовсе не бесспорные факты, а только лишь идеологические штампы.

Американцы ввели хорошее слово – «стереотип».

Так вот, это все – стереотипы.

Кроме Большого Московского Мифа, у москалей есть еще и Большая Московская Тайна… Это самая страшная тайна, которую московиты скрывают уже не первое столетие. Эта тайна состоит в следующем:

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ БЫЛИ!

История Руси вовсе не сводится к Киеву и Москве.

В Средние века русские люди создали такие сильные и культурные государства, как Новгород, Псков и Великое княжество Литовское и Русское. Страны, для жителей которых свобода вовсе не была отвлеченным принципом, и демократия – словом из книжки.

Если никаких альтернатив русской истории не было – то русская Европа есть не более чем фантом, призрак, случайность. А русская Азия – это как раз закономерность, и вообще – «поскреби русского – отыщешь татарина».

Но если альтернативы русской истории реально существовали – то и современный русский вовсе не обречен быть азиатом. Вовсе не сидит в нем татарин, дикий монгол, который, только поскреби – а он и вылезет наружу.

С тем же успехом из вас может вылезти оборотистый купец из Пскова, член магистрата в Полоцке или Витебске, бойкий новгородец, а то и (святая сила с ними, с русскими азиатами!) хмурый викинг в рогатом шлеме, с двуручным мечом наготове. И должен честно предупредить, что азиатов они все не любят и поступают с ними нелюбезно, в духе своего не особо гуманного времени.

Что же до Киева… Москали и возвели Киев в главный и чуть ли не единственный город Древней Руси, чтобы не видеть Новгорода и Пскова. Чтобы по возможности даже не думать о них.

А думать и говорить стоит, потому что именно эти города – колыбель русской цивилизации. Эта колыбель теснейшим образом связана с германским миром, со Скандинавией, – почему ее и старались если не забыть, то отодвинуть. Уж кого азиатам особенно опасно «скрести», так это жителей Северо-Запада.

Проблема выбора сегодня

И вторая часть страшной тайны, удерживаемой москалями до синевы под ногтями, до капель холодного пота на лбу:

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ СУЩЕСТВУЮТ СЕЙЧАС!

Каждый вариант прошлого создавал для нас и новый вариант настоящего, нет слов. Но и каждый вариант настоящего создает другие версии будущего.

Этот вариант будущего делаем мы здесь и сейчас. Именно сегодня, и именно мной, тобой, им, ею, ими – один из возможных вариантов выбирается и становится сбывшимся. В каждый момент времени мы совершаем поступки – и тем самым выбираем судьбу. Свою собственную судьбу, и судьбу для детей и внуков. Сумма сделанного сегодня определяет судьбу страны и народа завтра.

Так было вчера, так есть сейчас, так будет завтра и послезавтра. Сегодня мы сами решаем, что взять в сегодняшний день из необъятного русского прошлого. Мы сами решаем, о чем сказать – «вот это наше». И о чем сказать – «оно появилось случайно».

Современный русский человек часто так привык считать «своим» только московское наследие, что ему нелегко освоиться в этой беспредельности. Нелегко даже просто понять: его наследие создается не только в Московии.

Но ведь наше наследие по праву – это и Новгород, и Псков, и русские города Литвы и Речи Посполитой. От наследства можно и отказаться, но это ведь совсем разные вещи: не иметь наследства и отказаться от того, что у тебя есть.

Самая главная, самая лучезарная истина, какая следует из этого многообразия, – современный россиянин вовсе ни на что НЕ обречен.

Русский человек никогда не был фатально обречен, и сегодня он тоже не обречен на общинную жизнь, он вовсе не обречен на службу своему обезумелому государству.

Русский человек НЕ обречен бежать в стаде бесхвостых двуногих собачонок очередного тирана.

Русский человек НЕ должен отказываться от личного успеха для «процветания» государства. Более того – такой отказ с его стороны будет величайшей глупостью, а его народу не принесет ничего хорошего.

Русский человек НЕ обязан строить огромную империю, кого-то завоевывать и покорять. Он может это все ДЕЛАТЬ, а может и НЕ ДЕЛАТЬ.

Завтра может оказаться кошмарным – в зависимости от того, что мы выберем здесь и сейчас.

Завтра может оказаться великолепным и разумным – если мы сегодня сделаем правильный выбор.

Но в любом случае мы вообще ни на что не обречены – ни на процветение, ни на убожество.

Мы сами выбираем собственную судьбу.

Сейчас.

В настоящий момент.

Вот и все.^{99}