Текст книги "Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси."

Автор книги: Андрей Буровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Глава 2
ИСТОРИЧЕСКАЯ ВИРТУАЛЬНОСТЬ № 1, ИЛИ СОБИРАНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ НОВГОРОДОМ

Мы идем вдоль огненных пожарищ,

По развалинам родной страны.

Приходи и ты в наш полк, товарищ,

Если любишь Родину, как мы.

Песня Русской Освободительной Армии

Гражданская война XIII века

Назовем вещи своими именами: еще до монголов на Руси началась гражданская война. Помимо всех прочих проблем: династических войн, «раздробленности», боярского произвола в Галицкой земле и набегов половцев, появилось еще одна, – с конца XII века в междуречье Оки и Волги возникло новое русское общество, азиатское по своей природе.

Правда, до монголов эта русская азиатчина оставалась слаба и сожрать русскую Европу даже в собственном логове, на Северо-Востоке, была пока что не способна. Пока что.

С появлением монголов русские азиаты пришли в такой восторг, что их главарь даже стал приемным сынком самого главного монгола. Потом Александр Батыгович удавил Европу на Северо-Востоке и начал удавливать ее в других государствах Руси. Не во всех, конечно, но в некоторых – до каких дотянулись его руки.

Уже Андрей Боголюбский пытался подчинить Новгород. Не получилось, но и Новгород ведь вел себя пассивно: ни разу не ударил сам по Северо-Востоку. При некоторой агрессивности Новгорода попытка Андрея Боголюбского перекрыть подвоз хлеба вполне могла бы вызвать поход Новгорода на Суздаль и Владимир. Возможности такого рода у Новгорода очень даже были: в 1170 году новгородцы разбили Андрея Боголюбского, а в 1216-м участвовали в разгроме Северо-Востока. Именно новгородцы в 1216 году осадили Владимир и заставили сдаться родного дядю Александра Юрия Всеволодовича.

Но в целом и до, и после монгольского нашествия Новгород мало принимает участия в общерусских делах. Есть в этом нечто довольно симпатичное: Господин Великий Новгород занимается своими делами, в чужие не лезет и даже на прямые попытки вторгнуться в его дела старается отвечать дипломатией, а не силой оружия. Но эта сама по себе скорее привлекательная позиция обрекает Новгород не играть активной роли в политике. Город обороняется, но, как правило, не нападает.

Георгий Владимирович Вернадский полагал, что возможность утвердить на Северо-Востоке демократическое устройство государства исчезла после монголов. «Как ни парадоксально, политическая слабость Руси в этот период (XII век. – А. Б.) явилась частично результатом ее экономического и культурного развития. Если это была болезнь, то она сопутствовала развитию возрастающей демократии. Возможно, что со временем Русь могла бы достичь нового политического и экономического единства на демократической основе, но монгольское вторжение положило конец любым возможностям для разрешения кризиса» [35. С. 238].

Во всяком случае, Северо-Запад упускает возможность вмешаться в идущую на Северо-Востоке гражданскую войну 1262–1265 годов, утвердить на Северо-Востоке другой тип государственности. Он сочувственно следит за войной Андрея Ярославича с монголами, за восстанием в Твери… Но не вмешивается.

Северо-Восток с его растущей, крепнущей азиатчиной все чаще чувствует свою силу и оскаливается железом. Александр Батыгович приводит в Новгород суздальские полки, чтобы обложить новгородцев данью в пользу своего приемного отца, Батыги Джучиевича, и даже тогда Новгород не поднимает ополчения, не зовет других князей против Владимиро-Суздальского княжества.

Северо-Восток все активнее навязывает Руси то, что считает правильным. Он все меньше сомневается и в правильности того, что навязывает, и в своем праве навязывать. Претензии растут вплоть до объявления московского князя «государем Всея Руси» – это при бытии 10–12 независимых русских государств и при том, что многие русские земли входят в состав Польши и Великого княжества Литовского и Русского.

Необходимая идея

Новгород и Псков никогда не осознавали идею своего политического строя как русскую национальную идею. Как то, что они имеют право нести на остриях своих копий и навязывать другим русским государствам.

Московия же вовсе не считает азиатчину чем-то своим, локальным, важным только для Северо-Востока. Свой вариант русской цивилизации она силой оружия навязывает всей Руси.

Единственная сила, способная оторвать головы шипящему, плюющемуся набегами северо-восточному Горынычу, – это ответная идея. Европейская.

Ничто не мешало Новгороду сказать с той же силой убеждения, с какой Москва говорила свое: вечевой строй и служилая роль князя – обязательны для всякого русского государства! Никто не имеет права жить не так, как на Северо-Западе, по другим политическим традициям! Новгородцы знают это совершенно точно, потому что они-то и есть хранители самого главного сокровенного знания о том, как надо.

Откуда есть пошла русская земля? Из Новгорода.

Кому Ярослав Мудрый дал жалованные грамоты? Новгороду.

Кто знает, как жить «по старине, по пошлине»?

Какой государственный строй правильный и в какой степени?

Новгород знает, как надо жить, и готов показать кому угодно.

Суздальская земля отступилась от заветов династии Рюрика?

Ее необходимо призвать к порядку.

Александр Батыгович снял вечевые колокола, упразднил веча?!

Долой Батыговича с престола, анафема ему, изгнание из пределов Руси.

Возможные течения событий

При достаточной активности и агрессивности Новгорода события могли бы развиваться примерно так: в 1263 году псковско-новгородское ополчение вступает в пределы Владимирского княжества. Тверь, Суздаль и Ростов встречают новгородские полки колокольным звоном, а если Батыгович успел колокола спереть и увезти в Орду, ликование народа не уменьшается. Приходится только отлить новые колокола.

По всей Суздальско-Новгородской земле кричат славу новгородцам и их смелому тысяцкому, Онфиму Алексеичу.^{98}

В очищенных от ордынцев городах восстанавливается вече. Во Владимире, где веча никогда и не было, вече вводят: нельзя нарушать «пошлый порядок» земли Русской!

Четко заявляется, что вечевой строй – неотъемлемая часть Руси, ее вековечный обычай, без которого жить никак нельзя. Тот, кто живет без веча, – тот вообще нерусский человек, это ордынец. Враг вечевого строя подлежит изгнанию навечно из пределов русской земли.

Кого на Владимирский престол? Конечно же, князя Андрея Ярославича. На Владимирский и одновременно – на Новгородский, и пусть его тесть Даниил Галицкий тоже двигает войска.

Объединенные силы Руси, уже знающей врага, уже понимающей, с кем имеет дело, – против уже надорвавшейся, уже начавшей разлагаться Орды. Приятно думать о походе русских ратей на Волгу, о стругах, выплывающих к глинобитным стенам города, название которого своеобразно звучит по-русски: Сарай. Пожар над этим жутким притоном, бегство диких кочевников к себе в соплеменные степи, в компанию к суркам, верблюдам, остальной фауне.

Сбудься этот вариант – и само монгольское иго осталось бы в истории Руси мрачным, но мгновенным эпизодом. Эдаким сверхнабегом по типу более ранних половецких.

На Руси же начинается собирание земель, но Северо– Восток уже не играет в нем самостоятельной роли. Западную Русь собирают литовские князья, Северо-Запад и Северо-Восток собирает Новгород, и на основе своего политического строя.

Но, конечно же, война всегда не очень предсказуема. Такой вариант течения событий – лишь первый в числе теоретически возможных; не меньше, а, пожалуй, и больше полного разгрома монголов. Возможны по крайней мере два сценария событий.

Второй вариант виртуальности: монголы сохраняют свое государство, Золотую Орду, но признают независимость Руси и династию старших Ярославичей на престоле Владимиро-Суздальского княжества.

Устанавливается сосуществование двух государств: конгломерата княжеств Северо-Востока под властью Владимира и Золотой Орды.

Это сосуществование чревато набегами, разрушениями городов, попытками подчинить себе одно или несколько периферийных княжеств (например, Рязанское). В общем, особой идиллии не просматривается.

В этом варианте возможно даже установление ига над какой-то частью Северо-Востока… Скажем, в начале XIV века над Рязанью или над Муромом.

Но масштаб власти монголов уже не тот, а главное – удавлена Азия в самой Руси.

Третий вариант виртуальности: монголы оказываются сильнее даже объединенных сил Руси. Русское войско отброшено, монголы опять махают кривыми саблями под Тверью и Суздалем, навязывают на владимирское княжение своего родного человечка Александра Батыговича или его сыновей.

Иго над Северо-Востоком устанавливается всерьез и надолго.

Прелесть второго варианта

Золотая Орда мрачно нависает над Русью, не дает нормально жить нашей несчастной стране. Тем более сама орда разбивается на агрессивные, свирепые государства, из которых Казанское ханство самое спокойное и приличное. А есть еще живущие набегами Астраханское и Крымское ханства, еще и кочевая Ногайская орда…

Но если на Северо-Востоке сохраняется политический строй начала XIII века, без преувеличенного по-азиатски всевластия князя, то получается – эта часть Руси остается частью Европы. Кто бы на нее ни набегал, кто бы ни жег ее города и ни угонял в рабство людей.

Ведь и Западная Русь, и Польша многократно подвергались набегам и служили полем охоты на рабов. Историки называют разное число славянских рабов, прошедших с веревкой на шее через узкий Перекопский перешеек, где с обеих сторон видно море, – от 500 тысяч до 5 миллионов. На одного захваченного раба приходилось двое убитых или не дошедших до Крыма. От одного миллиона до 10 миллионов человек – вот цифра человеческих потерь Польши и Руси от мусульманской работорговли.

Цифра колоссальная, если учесть – в Российской империи в XVIII веке жило порядка 8 миллионов человек, в Речи Посполитой – 11–12 миллионов. В основном продавали рабов в Турцию и в Персию.

В XV–XVI веках складывается поговорка, что турок только с отцом и начальником говорит по-турецки. С муллой он говорит по-арабски, с матерью по-польски, а с бабушкой по-украински.

Крымские татары доходили до Тулы и Сум, в начале XVI века татары брали Краков и устроили в нем страшную резню. До сих пор в Кракове есть трогательный обычай, установленный в память об одном жителе города.

…Над центральной площадью Кракова, площадью Рынок, возвышается громада собора Марии. Каждый час трубит трубач с высоты собора. Четыре раза, на четыре стороны света, летит хейнал – торжественная, красивая мелодия. В старину это был способ определять время для горожан. В этот страшный день трубач тоже выполнял свой долг: что бы ни делалось внизу, хейнал летел над завалами трупов, рычанием и ревом диких татар, потоками крови на старинной каменной мостовой. В один из часов трубач успел послать хейнал на три стороны; он запел в четвертый раз, когда стрела ударила трубача в горло. В память об этом трубаче до сих пор каждую четвертую мелодию хейнала полагается прерывать.

Но ведь этот повседневный кошмар охоты на людей и набегов, кровавый ужас штурма Кракова не сделал азиатскими обществами ни Западную Русь, ни тем более Польшу.

Если бы сама Северо-Восточная Русь не выбрала для себя вариант – сделаться Азией, и с нею бы ничего не случилось.

Второе следствие – утверждение на престоле Владимира династии старших Ярославичей, Андрея и его потомков. А это все же намного более приличная династия, чем династия младших Ярославичей-Батыговичей.

Очень может быть, что одна из причин пассивности Андрея и его потомков как раз в том, что они неспособны к беззаконным и безнравственным действиям. А правила игры как раз такие: ни один из потомков Александра Батыговича Невского не утвердился на престоле без предательства ближайших родственников, отца или брата (а очень часто – и отца, и братьев).

Таковы и сыновья Александра Батыговича, в междоусобной войне погубившие старинные города Северо-Востока, много раз наводившие друг на друга орды монголов. Таков и внучек Александра Батыговича, неродной правнук Батыги Джучиевича, Иван Данилович Калита, «прославившийся» таким же «подвигом», как и его дед, – возглавив монголо-московское войско, устроил очередной погром Твери, не раз предавал близких родственников.

Вполне возможно, что Ярославичи просто не хотели играть по этим отвратительным правилам: лучше не бороться за власть вообще, чем получать ее такой ценой.

А ведь моральный облик правителя имеет огромное значение. Если на престоле сидит отце– и братоубийца, подлец и предатель по убеждению, это не может не сказаться на нравственном облике аристократии вообще. «Каков государь, таковы и бояре» – эту поговорку придумал не автор книги. Ну, как бы Иван Калита сотрудничал с Даниилом Галицким?! Они бы друг у друга и слова не поняли.

А если на престоле сидят приличные люди, это тоже сказывается на моральном климате общества. Даже специально не желая этого, Андрей Ярославич приблизит к себе совсем других людей, чем его родной брат Александр Батыгович.

Третье следствие: скорее всего, вообще не возвышается Москва.

Ведь Москва и Тверь стали основными городами Северо-Востока именно потому, что шла война между Переяславлем и Городецким княжествами. В этой междоусобной войне младших Батыговичей, сыновей Александра Батыговича, изо всех сил раздуваемой монголами, ослабли, потеряли свое значение прежние центры Северо-Восточной Руси.

При втором варианте нашей виртуальности Москва вполне может так и остаться малоизвестным, мало кому нужным городком на Северо-Востоке. И не сыграть никакой исторической роли.

Прелесть третьего варианта

Даже третий вариант нашей виртуальности намного приятнее того, что состоялось.

То есть и в этом случае Северо-Восток (а может быть, и Новгород) платит татарам дань, и в этом варианте князья Северо-Востока подличают и врут в Орде, подкупают ханш и беков, чтобы получить ярлык на княжение.

И в этом случае судьбы разных частей Руси различны: одни даже не платят монголам дани, другие платят. Одни живут в суверенном государстве, другие получают в Орде ярлык на княжение. Естественно, влияние дикарей намного сильнее в той части Руси, которая платит дань и политически зависима от родственников Александра Батыговича.

Но в этом случае не возникает разрыва между Западной и Восточной Русью.

В нашей виртуальности влияние монголов не так фатально, не так страшно разорвало Русь на две части. В разных частях громадной страны все же люди понимают друг друга, живут если не одними и тем и же – то похожими представлениями.

И второе, не менее важное следствие: сама Северо– Восточная Русь не живет по азиатским законам. То есть Азия остается внешним фактором – причем намного более грозным, чем татарские набеги для Польши и Великого княжества Литовского и Русского. Северо-Востоку Руси приходится считаться с Золотой Ордой, с ее позицией в международных делах, с характером ее ханов.

Но на самой Владимиро-Суздальской Руси не развивается русская азиатчина. Тот самый деспотизм, тяглое государство, затворничество женщин, тупая жестокость публичных казней.

За этим следит в первую очередь общество Северо– Востока, а международным гарантом выступает Господин Великий Новгород. Пусть-ка попробует кто-то из князей пойти по пути Боголюбского и Батыевича! Сразу жди набата, восстания, выступления горожан… А на Северо-Западе Новгород собирает ополчение: что там за Соловей-разбойник нарушает русскую пошлину?! Какое чудище поганое забыло о заветах Рюрика и жалованных грамотах конунга Ярицлейва-Ярослава?!

Новый виток

К тому же Орда не вечно остается, какой была. В нашей реальной истории Орда хотя и сосала кровь из почти всей Руси, уже в XIV веке начала дробиться, распадаться. Если бы не честные ханские помощники из Москвы, Батыговичи по духу, скинуть иго вполне реально было бы уже в начале XIV столетия.

Восстание в Твери 1327 года подавляли московско-татарские войска, монголы вместе с Иваном Калитой. Северо-Запад сочувствовал, но на расстоянии. Великое княжество Литовское и Русское в событиях участия не принимало. Тверское княжество осталось с Москвой и монголами один на один, его разгром был страшен. Еще страшнее была резня, угон десятков тысяч людей в плен.

Тверской князь Алексей Михайлович бежал в Псков. В 1329 году Ивану Калите и ордынцам не удалось взять Псков штурмом и осадой: Калита добивался от Александра Михайловича, чтобы тот выполнил требование ордынского хана Узбека: ехать в Орду. «Не ходи в орду, княже, а если кто на тебя – умрем вместе с тобою, как один», – говорили псковичи.

Помогла православная церковь: митрополит Феогност проклял и отлучил от церкви Александра Михайловича Тверского и помогавших ему псковичей. Чтобы избавить Псков от церковного проклятия, в 1337 году Александр Михайлович поехал в Орду. На этот раз хан Узбек отпустил его в Тверь.

Естественно, Иван Калита, истинный внук Александра Батыговича, не успокоился. Он пишет новый донос: Александр Михайлович Тверской злоумышляет против хана, готовит новое восстание.

В 1329 году князя снова вызывают в Орду. Тот едет вместе с сыном, говоря: «Если пойду, то расстанусь с жизнью, а не пойду, много пакости сделают христианам».

Александра Тверского и его сына Федора разрезали на части.

А Иван Калита с этих пор получил право сам собирать дань со всей Руси.

В третьем, самом скверном варианте виртуальности, скорее всего, вообще не возникло бы такого поганого Калиты, подручного ханов Золотой Орды. Но если бы и возник – ему противостоял бы не один-одинешенек тверской князь Александр Михайлович. Ордынцам и их московским подручным противостояла бы коалиция князей и городских ополчений.

В реальности что получается? Боевой дух – у ордынцев и москалей. Они нападают, атакуют, отлучают от церкви, требуют явки в Орду. Тверской князь воюет – и получается, воюет не за идею, не за право вести какую-то политическую линию. Получается, воюет он за свои права феодального владыки, за свою власть над княжеством – и только.

А остальные русские государства или вообще не принимают участия в борьбе, или принимают сугубо пассивное – как вообще-то сочувствующие князю, выдержавшие осаду монголов и москалей, но не устоявшие против церковного проклятия псковичи…

Москва и ордынцы нападают, все остальные обороняются.

А что, будь у этих «остальных» – то есть у всей Руси – наступательный, боевой дух? Убежденность в том, что ни монголы, ни москали не смеют лезть в дела суверенных княжеств? Тогда – дружный удар всех княжеств по нарушителям «тишины». Да еще и с большой степени вероятия – городские восстания на самом Северо-Востоке.

Многие современные историки думают, что совместный удар Твери и Москвы в 1327 году мог бы навсегда сбросить монгольское иго с Руси. А общий удар всей Руси?

В нашей виртуальности, даже не отбившись от монголов с самого начала, Русь вполне могла бы избавиться от ига дикарей чуть позже, в начале XIV века. Сигналом к общему выступлению стал бы набег Золотой Орды на Северо-Восток или нарушение мира подручными монголов с Северо-Востока Руси.

Глава 3
НЕВЕДОМАЯ РОССИЯ

Вся состоявшаяся история России построена на том, что Москва собирает русские земли. Ни у кого нет руководящей идеи, которая позволяла бы отстоять независимость или самим стать собирателем русских земель.

Если появляется такая идея – цивилизационная или религиозная, если становится возможной любая другая версия русской истории, – это история какой-то совершенно другой, неведомой нам России. Не какая-то улучшенная и измененная история Московии, переросшей в Российскую империю, – а история других государств, с другими географическими границами, другим политическим строем, с другим характером населяющих их народов, с другими событиями в их жизни.

Скорее всего, на Руси вообще не возникло бы исполинской державы-собирательницы, которая подгребала бы под себя все русские государства… и вообще все, что плохо лежит.

В этой виртуальности вообще нет такой державы, а Северо-Восток Руси так и не становится Московией – ведь если вовремя отобьют монголов, то не будет постоянной братоубийственной войны за ярлык великого княжения, не ослабеют древние города, не поднимется бледной поганкой Москва на этой мертвечине.

В нашей виртуальности возможны два варианта.

1. Северо-Запад Руси выступает объединителем всей Руси.

Тогда Северо-Восток остается глубоко несамостоятельной периферией и теряет всякое реальное значение в политике.

2. На Северо-Востоке продолжается Владимирская Русь, Великое княжество Владимирское, со своей самостоятельной историей.

К западу от Владимирщины простирается Великое княжество Литовское и Русское. Это княжество вполне могло и не оказаться в унии с Польшей. Речь Посполитая возникла во время Ливонской войны, когда войска Московии Ивана IV вторглись в Прибалтику. Славянские державы, Польша и Западная Русь, объединились против москалей. В нашей виртуальности этого может и не произойти.

Перспектива Пскова-объединителя

Впрочем, есть и еще одна возможность: слияние Пскова и Новгорода, причем под властью именно Пскова. По своему типу Новгород легко мог бы развиваться в направлении вольного города – по образцу Риги и Ревеля.

Удерживать свои пригороды и одновременно вести активную политику в масштабе всей Руси? Это маловероятно.

Историки удивительным образом просмотрели перспективу возвышения Пскова именно как объединителя и Северо-Запада, и всей Руси. Ведь Псков – город менее торговый, менее зацикленный на самом себе, с более здоровой и сбалансированной экономикой. Город, совершенно не зависящий от поставок с Северо-Востока, куда более способный играть активную роль объединителя и организатора.

Если единой Руси не возникает, то Северо-Запад – это Псковское княжество, в котором Псков – самоуправляющийся столичный город (как Краков или Париж, лояльные своим королям, но живущие самостоятельно), а Новгород – вольный город с университетом. Впрочем, свой университет имени Садко может появиться и во Пскове… Скажем, к 1500 году.

Судьба Владимирщины

Более чем вероятно, великие князья Владимирские примут титул царей, но смысл термина будет совершенно иной. Ведь и болгарский, и сербский, и румынский монархи называют себя царями, но без малейших претензий и на исключительность, и на статус, равный императорскому. В этой версии царь – православный аналог слова «король», и только.

Виртуальная Владимирщина точно так же распахнута но восток, как и реально состоявшаяся Московия. Но это у Московии была острая потребность в территориальном расширении, в захвате все новых земель. Если развитие хотя бы в слабой степени интенсивное, то и земли нужно меньше, а ту, которая есть, используют иначе.

Нормальному государству меньше нужна разработка сырья. Зачем метаться по всей Сибири за золотом и соболями, если переработка своей же пеньки и льна в средней полосе Руси даст в несколько раз больше?!

Возможно, в этой виртуальности заселена была бы не вся территория Сибири, а русское расселение дошло бы только до Енисея, максимум до Байкала. Ведь в реальности в Сибирь часто засылались или ссыльные, или люди, вынужденные бежать от своего обезумевшего государства. А государство использовало Сибирь как огромный сырьевой придаток. Из нормального государства никакой дурак не побежит; сам факт бегства людей из страны показывает, что государство глубоко больное и уродливое.

То есть ватаги русских людей в XVII–XVIII веках, скорее всего, проникают за Енисей и на северо-восток Азии, за Лену, но сплошное русское расселение кончается на Енисее. До XIX века Восточная Сибирь, Дальний Восток – «ничьи». Не возникает ни Русской Америки, ни Русской Маньчжурии.

Сбудься этот вариант – очень может быть, сегодня Владимирское царство тянулось бы узкой полосой от Смоленщины до Енисея, ограниченное с юга Областью Казачьей, а с северо-запада Господином Великим Псковом.

Перспектива южного вектора

«Зато» становится очень вероятным более ранний и более успешный «южный вектор» нашей политики. В реальности славяне как потеряли Тмутараканскую Русь в XIII веке, под кривыми саблями монголов, так и обрели ее снова только в XVIII столетии. Пять веков по роскошным черноземам скакали банды работорговцев да гоняли отары баранов. Завоевать и освоить эти великолепные земли не было сил ни у Великого княжества Литовского и Русского, а уж тем более – у Московии.

Убогое царство Ивана Бесноватого могло воевать только с окраинными татарскими ханствами – Казанским и Астраханским.

Крымский хан Девлет-Гирей загнал ляскающего зубами Ивана IV прятаться в соплеменных берлогах; после учиненного Иваном Бесноватым погрома собственной страны завоевание Крыма отодвигалось на два века. Что же до войны с Турецкой империей, то Московии в XVI веке о ней просто смешно было и думать.

Могучее Великое княжество Владимирское к концу XV века, самое позднее к началу XVI, вполне может начать отвоевание Причерноморья: с теми же целями, с которыми это делала Российская империя в XVIII веке.

Такая задача, конечно, потребует коалиции могучих европейских держав. В XVII веке турок остановил король Речи Посполитой Ян Собеский, уже после поражений, нанесенных им московитами [96].

Если в XVI веке возникает союз Великого княжества Владимирского с Великим княжеством Литовским и Русским, Господином Великим Псковом и с Польшей, тем более если к этому союзу присоединяется еще Священная Римская империя германской нации, задача становится осуществимой.

Из тьмы виртуальности встает и такая возможность: в 1510 (1550? 1570?) году взят Константинополь. С храма Святой Софии сдирают полумесяц и прочую гадость, освящают храм… Нет больше Турецкой империи, а если она и сохраняется, то в совершенно иных формах и масштабах.

Потеряв рынки рабов и возможность грабить христиан, Турция вынуждена развиваться, чтобы не потерять остатки самостоятельности. Очень может быть, и она вступит на европейский путь развития уже в XVII–XVIII веках.

В нашей реальности революция Кемаля Мустафы произошла только в начале XX века – после чего Турция и начала из дикой восточной страны превращаться в мусульманское европейское государство.

Но если даже взять не Константинополь, а «только» Бахчисарай, – тут же устранена система захвата русских рабов. Никто больше и никогда не пройдет с веревкой на шее через Перекопский перешеек. Звонят колокола по всему христианскому миру – от Вроцлава-Бреслау до Суздаля.

К тому же стоит устранить крымскую опасность, – и тут же начинается заселение роскошных южнорусских черноземов. В нашей реальности и Причерноморье, и Кубань, и весь Северный Кавказ не знали русского плуга до конца XVIII столетия: бесконечные войны с татарами, захват людей в рабство не давали освоить богатейших земель. Московским же царям-ханам важнее было самоутверждаться, пытая и убивая своих подданных, или вести унылую конфронтацию с Западом под лозунгами своего убого-провинциального православия, чем решать действительно важные задачи.

В нашей виртуальности Новороссия вполне могла возникнуть не в XVIII–XIX веках, а в XVI веке. Это создает совершенно другую геополитическую ситуацию!

Армения и Грузия в XVI веке уже не отделены от остального христианского мира, а оказываются его закономерной частью – хотя и периферийной.

В нашей реальности еще в XVIII веке границу Европы географы проводили как границу Европы и Азии по вершинам Урала, разделяя его на две равные части, а потом – по реке Урал до впадения в Каспийское море. Но весь Кавказ – от самых его низких предгорий, от Куры и Кубани, был для Татищева Азией. И все владения Османской империи – тоже. И Крымское ханство, вассал Османской империи, и все владения Турции в Греции и в славянских землях за Дунаем.

Румянцев-Задунайский воевал в Азии. Потемкин отвоевывал берега Черного моря, закладывал Одессу – в Азии. Мужики переселялись на Кубань и в Ставрополье – в Азию.

На рубеже XVIII и XIX веков границу Европы и Азии стали проводить через Босфор и Дарданеллы, а северное побережья Черного моря от устья Дуная до устья Днепра стали считать тоже Европой. Но еще Александр Сергеевич Пушкин совершил путешествия в АЗИЮ – в Крым и на Кавказ.

Только в конце первой половины XIX века границу Европы стали проводить привычно – по самым высоким вершинам Кавказского хребта, разделяя Кавказ на северный, европейский, и на южный, лежащий в Азии.

В нашей виртуальности границу Европы уже в XVII веке придется проводить гораздо южнее и восточнее – включая в них Армению и Грузию, а очень может быть, и Турцию.