Текст книги "Первая Галактическая (сборник)"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 63 страниц)

Глава 3

То же время.

Два миллиарда километров

от места дрейфа

«Звездной Крепости»…

Трепетные искры габаритных и опознавательных огней пяти штурмовых транспортов класса «Нибелунг» дрожали во мраке, оставаясь единственным источником света на многие миллионы километров вокруг.

Десантные корабли приближались к конечной навигационной точке избранного маршрута, на борту уже шел процесс пробуждения экипажей, но до его окончания еще было далеко – не все заладилось у автоматических систем поддержания жизни, и пульты управления, сопряженные с крионическими капсулами, цвели тревожными гаммами предупреждающих сигналов.

Пятно тепловой аномалии, по которому ориентировались кибернетические системы автопилотов, уже разрослось до неимоверных размеров, заняв собой весь объем контрольных мониторов слежения, расположенных перед пустующими креслами.

Ситуация опять требовала принятия решений, но люди продолжали мучительный, затянувшийся выход из состояния низкотемпературного сна и не могли принять на себя бремя ответственности за очередной маневр.

В дело вновь вступили кибернетические системы управления.

Пять «Нибелунгов» один за другим осветились вспышками корректирующих выхлопов, и в их недолгом, но ярком свете прямо по курсу десантных кораблей вдруг ясно проявилось нечто огромное – это была вертикальная стена, без видимых краев.

Бесстрастные приборы тут же зафиксировали механическое препятствие, которое точно совпадало с температурной аномалией.

Автоматически включились посадочные прожекторы, разогнав мрак острыми, узкосфокусированными лучами света, которые принялись шарить по стене, пытаясь определить возможность облета неожиданного препятствия.

Края стены не обнаружилось ни справа, ни слева, лишь вертикальное сканирование показало невидимый невооруженным глазом радиус скругления, определив который кибернетические системы пяти кораблей пришли к одному и тому же выводу – стена представляет собой фрагмент эллипсоида вращения – исполинской конструкции, похожей на мяч для игры в регби, с той чудовищной разницей, что диаметр экваториальной части этого «мяча» был сопоставим с параметрами орбиты Земли, по которой прародина человечества обращалась вокруг родного Солнца.

Автоматические системы зафиксировали этот факт и продолжили поиск, пытаясь определить, есть ли возможность ввести десантные модули внутрь вращающегося вокруг оси симметрии эллипсоида.

Кибернетическую начинку «Нибелунгов» совершенно не волновал тот факт, что подобная конструкция – Сфера, описанная в свое время американским физиком Дайсоном, по мнению более поздних исследователей, не могла быть реализована по некоторым принципиальным соображениям [15]15
  По поводу конструкции Сферы. – Предлагая в 1960 году свою гипотетическую Сферу, американский ученый Ф.Дайсон не рассматривал вопрос о ее конструкции и практической осуществимости. Позже появились работы по исследованию прочности такого сооружения. В.И.Давыдовым было доказано, что в материальной Сфере, окружающей Солнце, действуют силы, неизбежно приводящие к ее разрушению Русскому ученому Г.И.Покровскому удалось найти заведомо устойчивый вариант Сферы Дайсона, представляющий собой совокупность окружающих Солнце колец (так называемая Раковина Покровского).


[Закрыть].

Автоматы слежения зарегистрировали лишь кривизну расположенной перед ними плоскости и факт вращения вычисленной на основе этих данных конструкции.

Дальнейшая обработка данных показала, что благополучная посадка может быть осуществлена только внутри Сферы.

Люди все еще продолжали выходить из состояния низкотемпературного сна, и нужно сказать, на свое же благо: не будь этой задержки, вряд ли кто–нибудь из проснувшихся смог бы выдержать подавляющее разум зрелище сплошной темной стены, чья поверхность проносилась перед парящими в пространстве «Нибелунгами» со скоростью, превышающей две тысячи километров в секунду.

Только автоматика оказалась способной в такой ситуации к принятию здравых и взвешенных решений. Ее не волновал факт нечеловеческого происхождения конструкции – кибернетические системы «Нибелунгов» были озабочены лишь проблемой проникновения за эту стену, где существовала реальная возможность посадить транспорты внутри этой чудовищной оболочки, выстроенной, как справедливо предположили бортовые компьютеры, вокруг источника тепловой энергии – то есть вокруг звезды.

Экстраполяция данного факта привела к поиску, который спустя несколько часов увенчался неожиданным успехом: в материале оболочки была обнаружена огромная дыра, сквозь которую в черноту космоса пробивался неяркий тускло–красный свет.

Зрелище было настолько поразительным, что люди вряд ли сохранили бы хладнокровие, глядя, как в поле зрения видеокамер внезапно вплыла эта сочащаяся красноватым сиянием рваная рана, поперечник которой составлял несколько сот километров.

Автоматические системы «Нибелунгов» отреагировали на появление бреши самым практичным и непосредственным образом – все пять кораблей одновременно включили маршевые двигатели, озарившись ровным сиянием истекающих плазменных факелов.

У бортовых компьютеров наконец появилась конкретная цель.

Уравняв свою скорость со скоростью вращения Сферы Дайсона, они заставили корабли «зависнуть» над провалом, заняв таким образом точки геостационарной орбиты, а затем, осторожно отрабатывая струйными рулями ориентации, пять кораблей один за другим начали медленно погружаться в тускло–красное сияние, истекающее из бреши»

***

Все пространство вокруг безобразной многокилометровой пробоины было покрыто коростой голубоватого льда.

У стороннего наблюдателя могло бы создаться впечатление, что пять десантных кораблей появились во внутреннем пространстве Сферы, «всплыв» из–под земли – огромный, наполненный чернотой провал исторг их, выпустив под свет умирающего красного солнца.

Мир, разверзшийся над «Нибелунгами», поражал своей необычностью. Горошина тускло–красной звезды сияла в зените, твердь, которая более не проносилась мимо, казалась густо смазанной краской, составленной из двух, причудливо перемешанных между собой тонов: голубой лед мерцал, скрадывая рельеф, по нему тянулись многокилометровые красно–коричневые, змеящиеся блики, горизонт застилали плотные туманные испарения, но в районе бреши воздух отсутствовал напрочь, отчего горошина застывшей в зените звезды казалась нестерпимо яркой.

Топливо в двигательных установках штурмовых модулей фактически закончилось. Его хватило лишь на маневр сближения с краем чудовищной бреши и мягкую посадку в трех десятках километраж от ее изломанного периметра.

Двигатели «Нибелунгов» плавили лед, который испарялся, извергаясь многокилометровыми гейзерами, и тут же застывал под воздействием космического холода, проникающего через брешь, а затем разлетался по сторонам, неторопливо кружа огромными хлопьями голубоватого кислородного снега.

Впереди, из туманной дымки постепенно уплотняющейся атмосферы, вырастали едва различимые пики горных вершин, до которых по самым скромным подсчетам оставалось километров шестьсот, не меньше.

«Нибелунги» успешно соприкоснулись с твердой внутренней стороной оболочки Сферы и застыли.

Миссия их кибернетических систем была выполнена.

До окончательного пробуждения экипажей оставалось еще несколько часов.

Кислородный снег, образованный процессами таяния льда и быстрой кристаллизации газа, по–прежнему опускался, медленно кружа в стылой тишине вакуума. Часть снежинок таяла на теплой броне штурмовых модулей, часть оседала на обнаженной пламенем реактивных двигателей внутренней стороне оболочки Сферы, и лишь маленькая толика внезапного снегопада уносилась в дыру, чтобы навек кануть в пучинах пространства…

***

Сергей Патрушев очнулся от ледяного сна одним из первых.

Сумрак крионического отсека в первый момент после возвращения сознания показался ему ослепительным.

Невнятно выругавшись, он напрягся, но мускулы не хотели слушать приказов рассудка, в груди застрял ледяной холод, во рту разлился железистый привкус, а руки мелко и бессильно дрожали, когда он попытался уцепиться ими за борта своей криогенной камеры.

Блин… Что за ерунда, на самом–то деле?..

Ощущать себя беспомощным было не только неприятно, но и страшно. Память, вернувшаяся вместе с сознанием, поначалу нечеткая и обрывочная, теперь приобрела ясность, и он тут же вспомнил, как и почему оказался погружен в низкотемпературный сон на борту штурмового транспорта «Нибелунг».

Ну, сейчас будет крику…

Мысль Сергея имела под собой вполне конкретную почву. Командир механизированного взвода – лейтенант Элен Райт, по мнению Патрушева была еще та стервоза – орать на подчиненных она не только любила, но и умела, возводя свои окрики–распоряжения в ранг некоего искусства изощренных оскорблений.

«С мужиками ей не везло в прошлой жизни…» – так мрачно подытожил анамнез лейтенанта капрал Джон Фримен. Сергей полагал, что Джон недалек от истины. «В прошлой жизни» означало «до войны», на гражданке, и если разбираться беспристрастно, то не везло им всем, одним больше, другим меньше, – иначе не оказались бы тут, в гробах–холодильниках, замороженные во славу дядюшки Хаммера [16]16
  Джон Хаммер – Председатель Всемирного Правительства, один из тех, чьи решения в области колониальной политики инициировали Первую галактическую войну.


[Закрыть]и каких–то там колониальных интересов…

На самом деле интерес у всех был один – свалить куда–нибудь подальше от совершенно беспросветной жизни на перенаселенной и изгаженной Земле, где не просто яблоку негде было упасть… ситуация к началу войны там была гораздо хуже, чем рисовала официальная статистика.

Эти обрывочные мысли–воспоминания скользили по периферии сознания Сергея, пока он, постанывая от болезненных усилий, выбирался из криогенной камеры.

В отсеке горел тусклый аварийный свет. Все признаки нештатной ситуации были, как говорится, налицо: большинство терминалов цвело погребальным узором красных и желтых огней, система регенерации воздуха не работала, колпаки половины камер низкотемпературного сна так и не открылись, и под ними клубился молочный мрак, омывая навек уснувшие тела.

Лейтенант Райт стояла, согнувшись пополам, и ее била тяжкая конвульсивная судорога. Темная пасть утилизатора отходов разверзлась под ней, принимая судорожные стоны некорректно пробужденного человека.

«Подбили?» – метнулась в голове Сергея первая паническая мысль, но, упершись ладонью в переборку, он не ощутил никаких вибраций, да и гравитация не скакала как заблагорассудится – значит, «Нибелунг» не падал и не маневрировал.

Ангар базового корабля тоже исключался – солдатам бы не дали в таком случае замерзнуть в неисправных крионических ваннах.

«Значит, уже долбанулись куда–то…» – с обреченной злобой подумал Сергей, стараясь не смотреть на Элен Райт. Ему и так–то было хреново, а еще слушать чьи–то стоны и вовсе не хотелось.

Нет, от судьбы, как и от лейтенанта, видно не уйдешь…

– Рядовой… – прохрипела она, с трудом поворачивая трясущуюся голову.

Сергей остановился. Он хотел незамеченным проскользнуть мимо и мог сделать вид, что просто не слышит этого хрипа, но жалкий, трясущийся облик женщины внезапно пробудил в нем остатки сострадания, усилив и без того дурное впечатление от происходящего.

– Да, лейтенант? – он сделал даже больше, чем намеревался, не только остановившись, но и беря ее за локоть, чтобы поддержать.

Ноги Элен Райт явно отказывались служить ей.

Она пыталась произнести что–то еще, но только кривила губы в бессильных потугах на речь.

Сергей не стал выяснять, чего она хочет. Он и так знал, что следует делать. Поборов собственную дурноту, он помог лейтенанту сесть, затем вспорол символический шов на рукаве ее униформы и достал вшитые туда иньекторы.

От укола в шею ее голова дернулась, потом вдруг начала бессильно запрокидываться набок.

Сергей несколько секунд прижимал к полу внезапно напрягшееся, забившееся в конвульсиях тело Элен, затем, когда судорога прошла, а напряжение ее мышц ослабло, он с трудом отвалился в сторону и сел рядом, прямо на пол, в проходе между камерами низкотемпературного сна.

Состояние было еще то – хоть ложись и помирай.

Он прикрыл глаза и перед смеженными веками тут же поплыли оранжево–черные круги.

Рядом зашевелилась лейтенант Райт. Доза стимулятора сделала свое черное дело – Элен снова была в строю, но за все неизбежно придется платить, и расплата настанет не позднее чем через два часа.

Сергею было так тошно, что в эту минуту он начисто забыл о накрепко вколоченной в его сознание субординации.

– Во что мы вляпались, лейтенант? – не открывая глаз, спросил он. – Почему все так хреново?

Она не ответила, и Сергей вдруг с удивлением ощутил, как ее дрожащая ладонь накрыла его руку.

– Открой глаза.

– Зачем?

– Я приказываю, рядовой!..

Ну вот… Стоило ей посочувствовать и помочь… Одно слово – стерва.

Сергей с трудом вынырнул из оранжево–черного, полубессознательного мрака. Перед глазами все двоилось, смутные очертания криогенных гробов казались смазанными и ненатуральными.

– Посмотри на табло бортового хронометра и доложи, что ты там видишь! – приказала Элен.

Сергей повиновался.

Крупные зеленые цифры поначалу просто плыли перед глазами, никак не желая принимать конкретные, узнаваемые очертания.

Наконец он смог прочесть время, дату и год.

– Седьмое января 2706 года, 15 часов 42 минуты… – выдавил он и осекся, когда смысл сказанного проник в его собственное сознание.

Матерь божья… Они уснули почти сто лет назад!..

В голове внезапно все встало на свои места – и погасшие криогенные камеры с мертвыми телами внутри, и эта запредельная слабость, вкупе с дурнотой, и тревожные огни на терминалах, повествующие о плачевном состоянии бортовых энергетических систем.

– Мы в полной заднице… – подытожила его мысли лейтенант Райт, и одновременно с этими словами Сергей ощутил, как в шею ему вонзилась игла микроиньектора.

Блаженное тепло разлилось по телу, но это ощущение длилось не более секунды – дальше все потонуло в спонтанной и болезненной судороге мышц.

***

Через час стало абсолютно ясно – из всего личного состава взвода выжило только четыре человека.

Капрал Джон Фримен, рядовой Курт Майлер, он сам и лейтенант Райт, которая в этот момент общалась с бортовой кибернетической системой, удалившись в специально предназначенный для таких целей тактический отсек «Нибелунга».

Трое ее подчиненных сидели в десантном накопителе, мучаясь не ожиданием, а той откровенной слабостью и дурнотой, которые продолжали терзать их, несмотря на стимулирующие препараты.

Райт возникла на пороге накопителя спустя полчаса.

– Ну? – с трудом выдавил из себя Фримен, поднимая голову.

– Мы на твердой поверхности внутри какой–то непонятной мне конструкции, – без обычной грубости ответила лейтенант, даже не прикрикнув на подчиненных за то, что не встали при ее появлении. – Ресурс «Нибелунгов» исчерпан. В эфире – гробовое молчание.

– А что с крейсером?

– Базовый корабль, по данным бортовых систем, погиб девяносто четыре года назад. Все это время мы спали, пока у «Нибелунгов» оставался резерв энергии. – Элен присела рядом с Фрименом, нервно сцепив пальцы рук.

– Надо выходить наружу, – спустя некоторое время произнесла она.

Никто не пошевелился, а у нее не оказалось желания и сил, чтобы прикрикнуть, приказать, будто что–то важное сгорело в душе лейтенанта за прошедшие полчаса.

На помощь ей внезапно пришел Сергей. Он чувствовал себя не лучше других, но ощущение безысходности казалось ему более невыносимым, чем остальным.

Он с трудом встал, утвердившись на непослушных ногах.

– Я готов… – с хриплым придыхом выдавил он. Элен подняла на него взгляд потускневших, выцветших глаз и кивнула.

– Отлично… – Она повернула голову. – В нашем распоряжении есть шагающие машины взвода. Снаружи вакуум, но в трехстах километрах отсюда приборы обнаружили наличие разреженной, кислородосодержащей атмосферы. Мы должны добраться туда, где можно дышать без скафандров и систем регенерации. Иначе нам не выжить.

Сергей слушал ее, удивляясь не необычной мягкости лейтенанта, а тем приоритетам, что зазвучали в ее словах.

Засыпая, они были готовы воевать. Им обещали новые планеты, земли без смога над городами–мегаполисами, новую жизнь… и вот все внезапно обернулось абсолютно иначе.

Выжить.

Их сознание не было готово к такому обороту судьбы.

***

Штурмовой транспорт «Нибелунг» являлся новинкой, недавно поступившей на вооружение военно–космических сил Земного Альянса.

Нужно сказать, что машина с честью прошла испытания. Четверо выживших могли поклясться в этом.

Впрочем, сейчас им было не до технических рассуждений о степени надежности той или иной машины.

В обшивке «Нибелунга» открылась рампа десантного шлюза. Темный, камуфлированный язык пандуса ударился о голубоватую коросту льда. В глубинах шлюза стоял огромный, пятикратно превышающий человеческий рост боевой шагающий робот – еще одна адская новинка, недавно поступившая на вооружение В КС Альянса.

Земные конструкторы создали это сервоприводное чудовище после ощутимых поражений на планете Дабог, где десантные подразделения столкнулись с несколькими похожими исполинами, сорвавшими тщательно разработанный план вторжения.

Механические чудовища Дабога являлись аграрными механизмами, которые были созданы колонистами, сообразно с конкретной спецификой родной планеты, но когда началась война, эти монстры, вооруженные горнопроходческими лазерными установками, стерли в пыль силы вторжения, заставив командование Альянса серьезно пересмотреть свой взгляд на эффективность существовавшей до той поры планетарной техники.

Новый вид боевых машин рождался в спешке. Реальный прототип, который можно было бы разобрать и исследовать, захватить не удалось, и конструкторам Альянса пришлось заново изобретать велосипед, руководствуясь лишь видеозаписями.

Главный принцип – шагающий эндоостов, они ухватили верно, а насколько он соответствует своему страшному прообразу, должны были показать полевые испытания, для которых, собственно, и разрабатывались штурмовые транспорты класса «Нибелунг».

Сергей Патрушев не имел ни малейшего представления о том, как развивались военные действия на

сотнях планет. Он уснул сто лет назад, чтобы проснуться среди холода, где–то на задворках Вселенной, заброшенный волей капризной судьбы внутрь непонятной конструкции, принадлежащей, судя по выводам бортовых кибернетических систем, ни много ни мало, а чуждому разуму, гораздо более древнему, чем Человечество.

Он сидел в рубке «Фалангера» – тяжелой машины весом в пятьдесят тонн [17]17
  Первоначально машины класса «Фалангер» весили пятьдесят тонн. Последующие усовершенствования шасси привели к их утяжелению, и окончательная модель весила уже на десять тонн больше.


[Закрыть]и расширенными глазами смотрел, как зев открывающейся рампы впускает внутрь шлюзовой камеры красноватый свет чуждой звезды.

Пандус лег на голубоватую коросту кислородного льда, взметнув искрящуюся голубую крошку. Вокруг царила ватная тишина. В отсутствие воздуха внешние микрофоны «Фалангера» не передавали ни единого звука, и это еще более усиливало ощущение нереальности происходящего.

Сидя в кресле пилота–ложемента, Сергей в первый момент испытал мистический, граничащий с отчаянием ужас, но включившийся сигнал телеметрии подстегнул его, – следом, ожидая своей очереди, двигались еще три машины, и он должен был освободить шлюз.

С трудом взяв себя в руки, Сергей вывел «Фалангер» из шлюза «Нибелунга» и остановил машину в пятидесяти метрах от корабля поддержки.

Матерь божья… Разум отказывался переваривать то, что видели глаза. Зрелище не просто подавляло сознание своей чуждостью и масштабностью – оно низвергало рассудок в какую–то бездну…

«Фалангер» лейтенанта Райт тяжкой поступью проследовал мимо, кроша ступоходами тонкую корку льда, подернувшего место посадки.

Следом из чрева «Нибелунга» появились два «Хоп–лита», которыми управляли Фримен и Майлер.

– Начинаем движение, – раздался на командной частоте голос лейтенанта. Ее машина, покачнувшись, повернула к четырем десантным модулям, севшим поодаль от их «Нибелунга».

Сергей осторожно тронул с места свой «Фалангер». За исключением десятичасовой тренировки на Лунных базах никто из них не имел реального опыта вождения многотонных сервоприводных машин. Этот вид планетарной техники, которому предсказывали большое будущее, поступил на вооружение сил Альянса незадолго до выхода их корабля в космос, и большинство пилотов было знакомо со своими машинами лишь по тренировкам на компьютерных симуляторах реальности.

Приобретение боевого опыта предполагалось совместить с полевыми испытаниями первых партий машин.

И вот они начались, эти самые чертовы испытания…

«Фалангер» лейтенанта Райт уже подошел к первому из четырех «Нибелунгов». Следуя за ней, Сергей увидел, что грузовая аппарель штурмового транспорта разложена в рабочее положение.

«Что бы это могло значить?» – мелькнула в голове неприятная мысль. Повернув торс машины, он увидел, что у второго десантного транспорта, который просматривался из этой точки, аппарель также выдвинута из обшивки.

– Все мертвы… – Раздался тем временем голос Райт. – Парням повезло меньше, чем нам. Их автоматика дала полный сбой при инициализации процесса пробуждения.

– Лейтенант, посмотрите на аппарель, – произнес Сергей. – Она развернута.

«Фалангер» Элен Райт резко повел торсом.

– Действительно… – чуть дрогнувшим голосом согласилась она. – Сейчас проверю. – Из корпуса ее машины выхлестнулся гибкий щуп соединительного интерфейса, и его наконечник вошел в ответное гнездо, расположенное в обшивке модуля подле выдвинутой аппарели.

Несколько секунд бортовые компьютеры «Фалангера» и «Нибелунга», установив связь, обменивались паролями и кодами доступа, затем пошла информация.

Элен, не выдержав, выругалась вслух.

– Машины ушли самостоятельно, – наконец прокомментировала она по связи. – На них установлен программный пакет «Одиночка».

– Что это значит, лейтенант? – вступил в разговор Фримен.

– Это значит, капрал, что, когда тебя прибьют, твой «Хоплит» будет продолжать бой, – раздраженно ответила она. – До меня тоже, как выясняется, не довели всех нюансов… – созналась Элен и тут же добавила: – Киберсистема «Нибелунга» сообщает, что на остальных транспортах выживших нет. Машины покинули борт в автоматическом режиме, выполняя миссию поиска вероятного противника.

– И что теперь делать? – поинтересовался Курт.

– Заткнуться, – раздраженно оборвала его лейтенант. – Будем двигаться вдогонку ушедшим машинам, соблюдая разумную дистанцию. Нужно разобраться, что это за пакет «Одиночка». Думаю, если впереди есть какая–то материальная опасность, то эти кибернетические умники ее сметут. Ну, а если нет, то нужно попытаться перехватить контроль над ними.

Сергей тоскливо посмотрел на далекую дымку, застилающую изгибающийся кверху горизонт.

«Мы все сошли сума… – тоскливо подумалось ему. – Мы тут подохнем…»

***

Четыре боевые машины, разбившись попарно, двигались по леднику.

Очертания «Нибелунгов», поначалу четкие, контрастные, теперь постепенно начала поглощать туманная дымка. Анализаторы машин на протяжении последнего десятка пройденных километров показывали наличие вокруг разреженной атмосферы. В воздухе, состав которого по данным приборов был вполне пригоден для дыхания, медленно кружили неправдоподобно большие хлопья снежинок.

Отпечатки ступоходов машин четко выделялись на голубоватом фоне кислородного ледника. Следы вели в направлении горного массива.

Сергей вел свой «Фалангер» по коварной, скользкой поверхности, и гробовая тишина обволакивала его сознание, исподволь разрушая те крохи самообладания, что удалось сохранить в душе после пробуждения.

Молчали внешние микрофоны – стылый воздух снаружи имел еще слишком маленькую плотность, чтобы нормально передавать звук, молчал и коммуникатор – никому не хотелось говорить, и каждый из четверых выживших пытался адаптироваться сейчас к той реальности, которую предлагал распростершийся вокруг невообразимо чуждый человеку мир.

А посмотреть было на что. Один только горизонт, не обрывающийся ровной линией, а изгибающийся вверх, наподобие стенок гигантской, опрокинутой кверху дном чаши, был способен свести с ума: на поверхности уходящих ввысь стен, несмотря на туманную дымку, можно было угадать рельеф, и это низводило разум до состояния шока, ступора. Забыться, отрешиться от неприятных мыслей, преодолеть чуждость огромного пространства, на простор которого забросила их злая судьба, было попросту невозможно. Стоило взгляду зацепиться за нереальный горизонт, как воображение начинало дорисовывать невидимые глазу подробности и, разыгравшись, тут же принималось прочить сотни неведомых опасностей из тех, что просто обязаны существовать среди кажущихся мертвыми пространств…

Радиотишину внезапно нарушил хрипловатый голос Майлера:

– Эй, посмотрите вверх!.. – взволнованно произнес он. – Я не понимаю, что это такое, Фрайг его раздери?!

Сергей глянул в указанном направлении и через верхний сегмент прозрачного бронетриплекса кабины действительно увидел нечто, так сильно задевшее воображение Курта.

Легкий озноб пробежал вдоль позвоночника.

По леднику, двигаясь от предгорий в сторону бреши, медленно ползла угольно–черная тень. Отбрасывавшая ее конструкция парила в багряно–фиолетовых небесах. Она казалась не просто исполинской, – край огромной плоской плиты, скользившей по незримой орбите вокруг красного солнца, протянулся через небеса, перечеркивая их от горизонта до горизонта, и порождал ощущение, что сама конструкция бесконечна.

Каковы ее истинные размеры и предназначение, не взялся судить ни один анализатор, связанный с бортовой кибернетической системой шагающей машины

Просто плита. Материальная плоскость, видимый торец которой сейчас наползал на горячечный диск звезды, порождая внизу густую черную тень.

Элен Райт приостановила визгливую поступь своей машины

Услышав стихающий вой сервоприводов ее «Фалангера», Сергей взглянул на датчики и убедился, что слух не обманул его – вот уже несколько минут они двигались в атмосфере, которая по своей плотности почти не уступала земной.

Тень медленно ползла по леднику, погружая окрестности сначала в багряный сумрак, а затем и вовсе в кромешный мрак.

– Очевидно, мы наблюдаем искусственную смену дня и ночи, – глубокомысленно прокомментировал явление Фримен

Сергей промолчал, следя за тем, как тень наползла на машину лейтенанта Райт и поглотила ее. Через секунду в том месте весело вспыхнули искры габаритных и опознавательных сигналов «Фалангера».

В принципе, Сергей был согласен с утверждением Джона. Если этот мир создан искусственно (а сомневаться в этом было бы глупо), то, значит, и явления, происходящие на его просторах, должны быть подчинены определенной логике. Исходя из этого, предположение о смене дня и ночи казалось наиболее разумным и оправданным. Сергей уже понял, – нельзя давать распоясаться нервам, иначе воображение окончательно поглотит остатки здравого смысла.

Вокруг почернело. Тень плиты накрыла его машину, и свет померк, словно его отрезали ножом.

Он оглянулся.

Четкая линия терминатора уже уползала прочь, деля ледник на два разноликих пространства.

– Ладно. Двигаемся дальше, – произнесла Райт, включая прожекторы своего «Фалангера».

– А стоит ли лезть в горы в такую–то темень? – высказал сомнение Курт.

– Отставить разговоры, – оборвала его Элен. – Мы двигаемся по следам машин. Где прошли они, там сможем пройти и мы.

Сергей не стал пререкаться, все равно спорить с лейтенантом было бесполезно. Включив ручной привод фароискателя, он поворочал основным прожектором, поднимая его конусообразный узкосфокусированный луч так, чтобы максимально осветить следы прохождения шагающих машин.

До горного массива оставалось не более пятнадцати километров, и прозрачный воздух позволял рассмотреть фрагменты лежавшего впереди рельефа.

Отпечатки ступоходов шагающих машин вели к горам и, судя по направлению, терялись в огромном, чернеющем впереди провале какой–то пещеры.

– Это похоже на тоннель, – сделала вывод Элен Райт. – Начинаем движение.

Она первой тронула с места свой «Фалангер», а следом волей–неволей пришлось двигаться и трем ведомым машинам. Их путь вел к чернеющей в нескольких километрах выше по склону округлой дыре.