Текст книги "Первая Галактическая (сборник)"
Автор книги: Андрей Ливадный
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 63 страниц)
Робот убегал.
Его изношенные узлы и расхлябанный корпус грозили рассыпаться в прах, но блок логической оценки ситуаций, в который когда–то был заложен программный эквивалент человеческого инстинкта самосохранения, гнал его вперед и вперед, в бесплодных попытках оторваться от противника.
Коридоры, залы, отсеки, шахты, пробоины, груды хлама, человеческие тела и скелеты механизмов – все мелькало перед единственной уцелевшей видеокамерой некогда грозной боевой машины.
Внезапно поисковый радар поймал цель. Взметнулись фонтанчики искр при торможении о бронеплиты палубы, рывками повернулась орудийная башня, но алая точка уже исчезла.
Компьютеру машины потребовалось две миллисекунды, чтобы проанализировать движение цели. Турель вакуумного орудия еще раз дернулась, и шквал бронебойных снарядов смел переборку, за которой скрылся человек.
Это было зрелище, достойное кисти импрессионистов. Уродливый робот стоял посреди полуразрушенного реакторного зала, настороженно вращая лопастью поискового радара. Гротескная поза боевой машины почему–то наводила на мысль о неврастении – если этот монстр мог бы напрягаться и испытывать страх, то он вкусил бы его в полной мере – даже его процессор не мог дать однозначного ответа – поражена цель или нет. Четвертый раз он сталкивался с противником, боезапас таял, а алая точка каждый раз избегала уничтожения, словно издеваясь над логикой боевой машины, основанной на практицизме кратчайших расстояний.
Робот не знал, что имеет дело с Человеком.
Развороченная стена испускала ровное красноватое сияние, тускло освещая зал.
Яна облизнула пересохшие губы, заметив, как Семка сделал предупреждающий знак и шагнул вперед. Импульсную винтовку он держал стволом вниз, словно перед ним не возвышалась громада боевой машины.
Вакуум не способен передать звук, но Яне казалось, она слышит надсадный вой сервомоторов, когда орудийная башня начала описывать смертельный полукруг. Механический монстр пришел в движение, и ни один нормальный человек не успел бы среагировать, но для Семки машинное время уже давно не являлось чем–то сверхъестественным. Его мозг, как и тело, умел жить миллисекундами, он отчетливо видел конвульсивные движения механических членов, и два черных зрачка вакуумной турели не успели захлебнуться огнем приклад импульсной винтовки дважды ударил в плечо, и орудийная башня разлетелась в клочья, подорвавшись на остатках собственного боекомплекта. Робот дернулся, следующий выстрел заставил его завертеться на месте. Центральный процессор машины отметил разрушительную вибрацию, когда в район двигателя дважды ударило что–то тяжелое, и внешние датчики отключились, не выдержав перегрузки. Теперь компьютер мог воспринимать мир лишь посредством видеокамеры, объектив которой показывал фрагмент его собственной брони, по которой бегали сполохи статического электричества…
На фоне призрачно–красного пятна расплавленной стены появились две тени. Они приблизились.
– Рассыпался… – пришел сигнал на радиочастоте.
Яна улыбнулась.
Семка повернулся, подобрал пустой магазин и, передернув затвор «ИМ–12», заглянул в развороченное электронное нутро робота. Среди расколотых плат метались зеленоватые искры, местами они били в корпус, но некоторые находили окольные пути и вливались в пульсирующие зеленым огнем цепи управления. Процессор машины перестраивался, пытаясь продублировать утраченные функции.
Яна проследила за его взглядом и потянулась к блоку питания машины.
Рука Семки мягко отстранила ее.
– Ты что? Он же пытается восстановить цепи!
– Пусть живет. – Семка указал на развороченный двигатель, порванные гусеницы и останки орудийной башни. – Он больше не сможет убивать.
Яна представила себе боевую машину, обреченную думать в темноте и безмолвии разрушенного зала. Решения Семки иногда казались ей странными.
Он повернулся. Бледное лицо Яны, освещенное зеленоватыми вспышками, отражало недоумение, хотя ее глаза еще лихорадочно блестели. Ей нравилась погоня, но она не понимала того особого чувства, которое испытывал Семка, уничтожая машины. Хотя охота уже не доставляла ему прежнего удовольствия он уже давно доказал себе и им, кто настоящий хозяин сфероида.
– Пойдем домой, – предложил он, окончательно утратив интерес к агонизирующим обломкам машины, – Андор, наверное, уже заждался.
– Постой, – Яна потянула его за рукав, – я не понимаю…
Семка пожал плечами.
– Они больше не властны над нами.
Яна прижалась своим шлемом к его лицевому щитку, пытаясь заглянуть в глаза.
– И ради этого ты рискуешь?
Он усмехнулся. Разве жизнь можно назвать рисском?
За их спиной во тьме злобно светился красный глаз боевой машины. Семка знал, что будет дальше. Процессор робота будет биться в бесплодных попытках восстановить контроль над разбитыми сервомоторами, пока не иссякнет его энергия. Тогда зловещее сияние сканера потускнеет и погаснет. Это была его месть, если в отношении машины можно применить человеческие мерки…
– Пойдем, – вновь повторил он, взяв Яну за руку.
Теснина технического коридора вывела их к вертикальной шахте, которая тянулась до самой поверхности сфероида. Выход был безопасен – его покрывала полуразрушенная рубка управления со множеством пробоин, через которые открывалась панорама простирающейся на десятки километров вокруг металлической равнины.
Семка помог Яне подняться в рубку и застыл, метр за метром осматривая близкий горизонт сфероида. Она присела рядом, тоже вглядываясь в даль. Рука Яны лежала на прикладе импульсной винтовки. Все происходило совершенно обыденно, как сотни, если не тысячи раз до этого дня. Рубка была их любимым местом в этой части стальной планетки. Яна уже давно освоилась с феерическими красками металлического острова, но каждый раз ее взгляд находил для себя что–то новое, словно она постепенно, шаг за шагом, постигала его суровую красоту.
Спиралевидная туманность тусклым пятном вставала над исковерканной линией близкого горизонта. В угольно–черном, бездонном небе неподвижно повисали сгустки звездного света, и на их фоне быстро двигалось несколько алых капель – маленькие спутники сфероида.
Ниже, под основанием купола рубки, плавно выгибалась к близкому горизонту исковерканная равнина, от которой в чернь бездны кое–где вздымались остовы надстроек или целые корпуса погибших кораблей.
Это был их мир… их Остров Надежды. Пять лет назад они встретились в его населенных механической смертью недрах. Это казалось чудом – два ребенка выжили и повзрослели, превратившись в юношу и девушку. Ростки жизни, обожженные ядерным безумием, загнанные в границы герметичных помещений, пробились к свету, презрев теорию вероятности.
Они были бесконечно счастливы и несчастны одновременно. Семка и Яна любили друг друга сильнее, чем брат и сестра, сильнее, чем юные возлюбленные, – они попросту были двумя частями одного целого, с недоумением и содроганием вспоминая то время, когда жили порознь…
Семка закончил осмотр, и они, покинув рубку, вышли на поверхность сфероида. До места, где начинался безопасный туннель, к их жилищу оставалось минут десять ходьбы. Его глаза по привычке фиксировали каждую деталь, малейшее движение или изменение в знакомом ландшафте, но это происходило почти неосознанно и не мешало думать. В последнее время он все чаще и чаще чувствовал неудовлетворенность. Чем больше он читал, тем теснее казался ему стальной шар Острова Надежды. Здесь не было иных красок, кроме кровавого сияния туманности, не было простора, кроме необъятной бездны космоса… он пытался представить себе живые планеты, где обитали миллионы людей, но воображение билось как птица в клетке, вновь и вновь возвращаясь к реальности стального лабиринта.
Выживание уже несколько лет как перестало быть для него сверхзадачей, и мысли мальчика все чаще обращались к звездам, тем более он отлично знал, что составляющие сфероид корабли когда–то перемещались в пространстве…
***
Как приятно вернуться домой!
Семка перешагнул порог шлюзовой камеры и, отстегнув гермошлем, замер.
Что–то было не так! Его разум еще не успел вычленить причину неосознанной тревоги, а рука уже машинально легла на рукоять «MG», он шагнул вперед, прикрывая своим телом Яну, и прислушался.
Тихо шипел воздух, нагнетаемый под уплотнитель внутреннего люка, ритмично постанывал требующий замены клапан в одном из насосов регенератора, изредка попискивали сигналы на различных контрольных панелях, но это были привычные звуки… в которые вплетался совершенно чуждый этим помещениям низкий, утробный гул, доносящийся со стороны библиотеки.
Пальцы Яны впились ему в плечо. Она тоже слышала глубокий, угрожающий, полный скрытой энергии монотонный звук…
– Что это? – едва слышно спросила она.
– Не знаю, – покачал головой Семка, делая шаг вперед по прозрачному тоннелю, за стенами которого работала автоматика жизнеобеспечения. Ему вдруг вспомнилось, как он впервые попал сюда и точно так же, крадучись, шел по этому коридору…
Гул продолжал нарастать, словно где–то работал готовый взорваться генератор неведомого поля, напряжение росло, оно висело в воздухе, становясь почти осязаемым, и вдруг…
Басовитое гудение прорезала звонкая и чистая нота.
Звук трепетал в воздухе, отражаясь от стен, колеблясь, меняя интонацию, пока не перерос в четкий, гармоничный ритм.
Пальцы Семки разжались, и «MG» скользнул в захваты силовой кобуры. Неисправные генераторы не способны синтезировать музыку. Он сделал последний шаг, отделявший его от библиотеки. Мелодия пульсировала, вливаясь в него, нежная, бархатистая, как наполненный льдистыми звездами мрак космоса, сильная и неукротимая, как вспышка термоядерной реакции, зовущая, терзающая и вопрошающая, как неистребимое движение разума…
Посреди библиотеки стоял Андор.
Мелодия лилась из скрытых динамиков, заставляя едва ощутимо вибрировать переборки.
Семка молча пожал протянутую руку и посмотрел в глаза андроида. В его взгляде был немой вопрос и немного укора. Робот был непредсказуем и слишком сильно полагался на разум своих юных хозяев.
– Это симфония Космоса, – негромко пояснил андроид. – Она была написана много веков назад, на планете Земля, исторической родине людей. Я разыскал ее среди фонотеки одного крейсера…
– Андор, ты прелесть! – воскликнула Яна. Ее глаза сияли.
Мелодия была повсюду. Она лилась из отсека в отсек вслед за двумя молодыми людьми и роботом–андроидом.
Они сели за стол, но Семка вдруг почувствовал, что не может ни говорить, ни есть.
Он непроизвольно отложил вилку и поднял глаза, полные невысказанной муки. Терзавшие его душу сомнения и неудовлетворенность внезапно обрели форму отчетливой мысли, и подсознательный страх перемен умер в груди, раздавленный щемящим чувством близкой, но неизбежной утраты и еще чем–то глухим и неукротимым, что крепло в его сознании под воздействием симфонии космоса.
Ностальгия по звездам, которых он никогда не знал.
Неукротимое буйство человеческой натуры, влечение, заставлявшее первых пещерных людей задирать голову и вглядываться в бездонный колодец Вселенной.
И мучительный, ноющий в груди вопрос: кто они, люди, позволившие механическим созданиям издеваться над своими детьми?..
Реальность Острова Надежды вновь дала трещину, но теперь уже под напором повзрослевшего разума.
Не говоря ни слова, он встал из–за стола и почти бегом выскочил из отсека.
Все произошло так быстро, что Яна опешила. Она вскочила, чтобы догнать, но Андор мягко остановил девушку.
– Я знаю, куда он пошел. Дай мне несколько минут, – попросил андроид.
***
В сознании машины тоже могут жить свои призраки. Тем более если эта машина разумна. И становление ее разума происходит в условиях экстремальных, когда все критерии истинности, порочности и справедливости становятся лишь условностью, игрушкой характеров и обстоятельств.
В этом смысле Семка и Андор были похожи. Разум обоих родился и вырос тут, среди мертвых.
Андроид навечно запомнил первый проблеск своего сознания.
«Активация! Активация! Активация!..»
Команда билась в цепях управления фотонного процессора.
Сказать «открыл глаза» было бы глупо. Он не был человеком. Он просто увидел свет.
Тесный отсек, заваленный лазерными дисками, кристаллами памяти, листами бумаги и деталями приборов. Свет был тусклым и красным.
«Авария» – вспыхнула надпись на внутреннем дисплее. Это процессор за несколько наносекунд произвел молниеносный анализ окружающей обстановки и сделал соответствующий вывод.
Он повернул голову. В поле зрения видеокамер, расположенных за фасетчатыми обзорными линзами, попал стоящий перед ним на коленях человек. Он был молод. Одежда на нем была испачкана кровью, волосы растрепаны, а в глазах светился лихорадочный блеск. Он явно находился под воздействием сильного обезболивающего препарата. Рукой человек зажимал рану на животе.
– Прошу команду приоритета! – услышал он голос и понял, что это говорит он сам!
Человек захрипел; его голова конвульсивно дернулась, мутный взгляд наполненных болью и страданием глаз сосредоточился на андроиде.
– Работает… – с мученической гримасой выдавил он. Несколько секунд человек хрипло дышал, пытаясь унять бившую его дрожь.
«Агония», – выдал беспристрастное резюме внутренний дисплей.
– Ты мое детище… Я отдал тебе половину жизни. Жаль, что не смогу видеть, что из тебя получится… Видишь, как меня… – хриплый шепот человека навечно впечатывался в ячейки памяти, – идиоты… Они аннигилировали планету… – Человек из последних сил в муке подался к самому лицу андроида. – Нарекаю тебя «Андор». Вся информация о мире, все мыслимые и немыслимые знания в тебе… Базовая команда – жить!
Он повалился набок. На губах человека выступила красная пена.
Ему было тогда всего девяносто секунд от момента активации. Его создатель, наверное, и сам не представлял всех возможностей фотонного процессора, обмен сигналами в котором происходил со скоростью света. За десять секунд были инициализированы все системы, еще за двадцать прочитаны и логически обработаны гигантские базы данных… На сто десятой секунде Андор обрел сознание…
Он опустился на колени перед умирающим человеком.
Тот, словно почувствовав, в последний раз открыл глаза.
– …Команда… приоритет… жить… – едва слышно прохрипел он.
Глаза создателя закрылись.
Он умер, и Андор остался один.
На семьсот двадцатой секунде своего сознательного существования он вышел из отсека, чтобы вступить в безумный мир кладбища кораблей.
***
Узкий коридор привел андроида к тупику. Глухую стену покрывал сложный узор ломаных линий. Андор вытянул руку и обвел часть из них, образующих буквы О и Н. Остальные линии были не более чем бутафорией.
Раздалось шипение сжатого воздуха, и часть стены отъехала в сторону, открыв вход в шлюзовую камеру. Внутренний люк был распахнут. Перешагнув порог, андроид оказался в кольцевом коридоре, по внутреннему периметру которого через равные интервалы располагались ведущие в отсеки двери. Часть облицовки стен отсутствовала, обнажив змеящиеся пучки кабелей и переплетение труб.
Андор остановился у двери с надписью: «Ходовая рубка». Фотоэлемент и сервопривод не работали, кодовый замок был просто вырезан сваркой. Отодвинув половину двери в сторону, он вошел в рубку штурмового рейдера «LX».
Семка стоял спиной ко входу, уперевшись руками в полуразобранный пульт управления. Перед ним серебрился мелкими вспышками экран монитора. На полу были разбросаны отпечатанные на принтере схемы электрических соединений.
– Зачем ты пришел? – не оборачиваясь, спросил он.
Андроид присел на край навигаторского кресла.
– Я думал, тебе понадобится помощь…
Семка повернулся и исподлобья взглянул на него.
– Зачем ты обманываешь меня? Ты мог бы давным–давно восстановить этот корабль! Сколько лет ты провел в бездействии, даже словом не обмолвившись о его существовании!
По бесстрастному лицу андроида невозможно было определить, что творится в этот момент в его логических цепях, но Семка внезапно почувствовал, что там идет борьба…
– Ты хочешь вернуться к людям?
Семка побледнел.
– Неужели ты думал, что я буду всю жизнь гоняться за роботами по свалке кораблей? Зачем тогда ты настраивал обучающий процессор на мои биоритмы? Лучше бы я ничего не знал!..
Андор встал и подошел к разобранному пульту. С каждым годом он все больше и больше походил на человека. Они думают, что он их учитель… Нет. Семка рано или поздно постиг бы этот мир и без участия андроида. Андор, как никогда прежде, чувствовал свою раздвоенность. Он не был роботом и не был живым существом. Не будь Яны и Семки, он давным–давно сошел бы с ума.
– «Ожидание праздника всегда лучше самого праздника», – процитировал он, перебирая затянутыми в пластик пальцами контакты пульта. – Тот мир, куда ты хочешь вернуться, породил роботов–убийц и этот сфероид… К тому же существует высокая вероятность, что цивилизация погибла в результате галактической войны!..
Семка облизал внезапно пересохшие губы.
– Мы… – он с трудом подбирал слова, – мы… исчерпали себя тут!
Андор ответил не сразу. Как будто ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями, но это было смешно. Семка знал о быстродействии его мозга.
– Я не мог навязывать тебе свою волю, – наконец произнес он. – Конечно, ты прав, я был в состоянии за эти годы привести здесь все в порядок. Но я не имел права делать это. Сейчас я вижу – ты вырос. Все, что ты делал, – ты делал сам. Да, я давал тебе возможность получить информацию, но не больше. Ты личность. Ты сам принимаешь решения. Ты нашел этот корабль по дневникам Острова Надежды. Ты пытался разобраться в нем. Тебе быстро приелась охота за боевыми машинами. Ты Человек. А я лишь твое создание…
Семка в изумлении смотрел на андроида.
– Извини, – наконец произнес он. – Эта музыка… Она добила меня.
Подчиняясь безотчетному порыву, он положил руку на плечо Андора.
Робот повернулся. Уже не в первый раз Семке казалось, что он мучительно хочет ожить…
– Ну что, мужчины, посекретничали? – раздался за спиной голос Яны.
Семка вздрогнул от неожиданности и повернулся. Яна стояла в дверях ходовой рубки и улыбалась, глядя на них. На щеках девушки обозначились ямочки.
– Я, между прочим, играла здесь в куклы лет семь–восемь назад, – не выдержав, рассмеялась она.
Семка посмотрел на нее, почувствовав облегчение.
– Мы должны попытаться. У нас просто нет иного выхода, – заключил он.
Глава 8Яростный, пульсирующий в затянувшейся агонии, кроваво–красный спрут растекся в пространстве, вонзая жгучие щупальца протуберанцев в усыпанный бриллиантовыми россыпями звезд мрак. Вокруг него по вытянутой и нестабильной орбите стремительно несся собранный из металлических частичек чуть приплюснутый шар, увлекавший за собой тысячекилометровый хвост мелких, тускло мерцающих обломков.
Это был их мир… Их Остров Надежды.
Теперь он медленно скатывался на экраны заднего обзора.
Семка оторвался от приборных панелей, чтобы в последний раз взглянуть на крохотную планетку, которая долгие двадцать лет была его домом.
Они не знали, что ждет их впереди. Возможно, Андор, сидящий в соседнем кресле, прав, и цивилизация погибла, спалив себя в горниле галактической войны. Тогда они с Яной, возможно, станут единственной надеждой на ее возрождение. А может, все сложится иначе, и их ждут цветущие миры… но, как бы там ни было, они никогда не забудут свой Остров.
Слова были совершенно лишними. Рука Семки легла на стартовый рычаг. Через стекло гермошлема он видел, что глаза Яны полны слез.
Через мгновение корма звездолета внезапно засияла рукотворным солнцем, затмив свет агонизирующей туманности, и корабль начал ускоряться, превращаясь в ослепительную точку.
Их путь лежал к звездам.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СТЕЛЛАР
Мы возвращались, чтобы жить.
Мы были легкими, как тени,
Но, видно, злое провиденье
Хотело путь наш предрешить.
Кострами смерти вспыхнул космос,
Молча над участью планет,
И сотни кораблей, как косы,
Несли лишь смерть. Да будет СВЕТ
Аннигиляции ниспослан,
Богам, которых больше нет!..
Глава 9– …Эй, Джонни, посмотри–ка, что за чертовщина! Во наглец!
Дежурный навигатор склонился к дисплею. Алая точка еще не успела оторваться от нижней кромки экрана – объект, о котором так восторженно отозвался его напарник, находился очень далеко, почти на пределе восприятия их радаров.
– Нет, ты смотри, что вытворяет компьютер! Да это ж бред какой–то!
Джон Селк и сам не понимал, в чем дело. Получив сигнал от объекта, бортовой компьютер их крейсера автоматически запустил программу поиска и идентификации, и вот теперь на информе вырисовывалась какая–то нелепейшая конструкция. Похоже, он впервые наблюдал «зависание» такой мощной кибермашины – компьютер не выдал идентификационную карту, беспорядочно выбрасывая на дисплей контуры и обводы разных кораблей.
Навигатор не волен принимать решений. Он почтительно коснулся клавиши интеркома:
– Сэр, докладывает дежурный. На радаре неопознанный объект искусственного происхождения. Классификации нет. Вооружен.
– Иду.
По обводам крейсера Конфедерации солнц пробежали цепочки тревожных огней. В ангарах, у сомкнутых створов огромных шлюзов, стартовые плиты пришли в движение, поднимая звено космических истребителей. В орудийных башнях операторы впихивали свои тела в кресла и включали приборы.
Объект приближался. Старший вахтенный офицер в ходовой рубке долго смотрел на монитор.
– Орудиям отбой, – приказал он. – Посмотрим, что покажут умножители.
Мощные электронные телескопы начали свое неторопливое движение, нащупывая объект. Наконец на экранах ходовой рубки проступило изображение приближающегося корабля.
– Не гиперсферный… – прокомментировал навигатор, с неподдельным интересом вглядываясь в экран.
Огромный дискообразный корпус был залатан в нескольких местах приваренными к обшивке плитами керамлита. Лес антенн топорщился в разные стороны, между ними угадывались закрытые орудийные порты. Параболические антенны не вращались, не было видно ни одного навигационного огня, да и чаша фотонного отражателя, вынесенная за днище на телескопических опорах, казалась матовой и давно утратившей свои функциональные способности.
– На сигналы не отвечает. Мертв, – высказал предположение первый пилот.
– Как сказать… Может, это уловка?
– Довольно неуклюжая. Малейшее поползновение, и мы разнесем его на куски.
Корабль–пришелец медленно вращался, и в поле зрения телескопов попала огромная пробоина, скрытая ранее чашей фотонного отражателя.
– Ого. Крепко ему досталось.
– Параграф сорок шестой устава космической службы. Мы обязаны исследовать его и пометить, как собственность конфедерации, с помощью радиомаяка. Все находки и документы передаются в архив Стеллара, – подытожил старший вахтенный офицер. – Поднимайте десантную группу. Любопытно будет взглянуть, что там внутри.
***
Командир группы быстрого реагирования Сергей Снегов любил подобные задания – он был романтиком по натуре, да и не часто удавалось вот так спокойно, без шквала лазерного огня, покидать борт крейсера.
Малый рейдер мягко отвалил от причальной штанги.
– Всем пристегнуться, – не оборачиваясь, буркнул пилот, работая переключателями. – Поехали.
Черная громада чужака росла в стереомониторах. Некогда это был грозный боевой корабль – их сняли с вооружения около полувека назад.
– Базовый разведчик класса LX, – определил Сергей, – но круто над ним поработали…
– Смотрите, – в голосе Суханова послышалось уважение, – а он бился когда–то насмерть!
Бронеплиты обшивки пришельца были оплавлены и иссечены лазерными разрядами. Часть надстроек сметена, словно нихромом по пластику, ровный срез обнажал непривычный глазу ракурс – вид сверху на боевые отсеки, пульты, помятые кресла операторов, пустые глазницы мониторов. Теперь, когда они подлетели почти вплотную, стало ясно, почему бортовой компьютер не смог определить класс корабля, – это был странный гибрид, созданный на базе LX, с добавлением целых модулей от совершенно других конструкций и снабженный к тому же архаичным фотонным парусом, хотя отсеки гиперпривода были видны и казались неповрежденными.
– Зависай у пробоины, – приказал Сергей пилоту рейдера. – Мы пошли.
Группа молчаливо и слаженно покинула свои места. Командир первым коснулся обшивки чужого корабля. Детекторы движения молчали. Ствол импульсной винтовки смотрел во мрак провала. Туда же спустя мгновение ударил прожектор. Сергей нырнул вниз.
– Похоже, метеорит. – Ладонь десантника в перчатке скользнула по заплавленному краю. – Лазер бы сработал аккуратнее.
– Энергетическая активность в цепях! – доложил компьютерный техник.
Они стояли у изгиба длинного коридора, который опоясывал внутренний периметр корабля. По одну сторону через равные промежутки шли двери. Сергей с трудом отодвинул одну из них.
Ходовая рубка. Луч прожектора разогнал мрак, скользнув по темному экрану телескопического обзора, и замер, высветив три кресла за пультом, в одном из которых возвышалась неподвижная фигура робота–андроида.
– Пусто. Здесь все обесточено.
Они вышли в коридор. Одна за другой вскрывались двери отсеков.
– Склад какой–то, – не выдержал Гордон. – Тут продуктов лет на двести!
Они шли дальше. Коридор плавно изгибался. Сергею казалось, что они шагают по самой истории – брошенный корабль, фигура андроида перед пультом, забитые консервированными продуктами отсеки – все это выглядело жутковато и загадочно. «Узнаем ли мы правду о тех, кто летел на нем?» – подумал он.
Очередная дверь открылась сама. Ствол импульсной винтовки взметнулся вверх.
– Это и есть источник энергии, – произнес за его спиной Хоули.
Две сиротливые зеленые лампочки горели на двух полусферах низкотемпературных капсул гиперсна. Сергей осторожно подался вперед и замер, пораженный увиденным.
Перед ним, под прозрачными колпаками, в зыбком тумане консервирующего газа, лежали юноша и девушка.
***
Два корабля, некоторое время дрейфовавшие в жесткой сцепке, медленно расстыковались. Щель между ними становилась все шире, она наполнялась звездами, пока в провалы грузовых шлюзов втягивались рукава переходных туннелей, но вот они закрылись; борт крейсера озарили вспышки навигационных дюз, и он начал разворачиваться. Через минуту гигант включил маршевые двигатели и начал стремительно удаляться от небольшого темного диска, который, беспорядочно вращаясь, продолжил свой неуправляемый дрейф в глубинах пространства. Кто знает, какая судьба ожидала этот собранный из различных модулей корабль, уже дважды выполнивший свою миссию и вот теперь окончательно покинутый людьми?
Капитан Ганс Фрайенберг еще несколько минут наблюдал, как вспыхивает среди узоров созвездий искра установленного на нем проблескового маяка, пока тот не затерялся среди россыпей звезд.
– Судьба… – философски вздохнул он, тут же забыв о покинутом осколке прошлого. У него было слишком много проблем дня сегодняшнего, чтобы развивать эту тему.
Крейсер «Ио» приступил к боевому патрулированию заданного сектора пространства.
В лаборатории компьютерный техник досадливо поморщился, отключая многочисленные тестеры, соединенные интерфейсами со вскрытой черепной коробкой андроида. Хоули впервые столкнулся с машиной, оказавшейся не по зубам бортовой аппаратуре, и пять часов бесплодных попыток оживить робота убедили его в бесполезности подобного занятия.
– Ни черта не понимаю, – откровенно признался он своему помощнику, младшему технику, с равнодушным видом копавшемуся в интегральном затворе автоматической пушки. – Первый раз сталкиваюсь с таким «глухим» случаем.
Он с досадой захлопнул черепную коробку робота.
– Нет, ты посуди сам, – не унимался Хоули, – порт ПЗУ [7]7
ПЗУ – постоянное запоминающее устройство. ( Прим. автора.)
[Закрыть]вроде стандартный, но доступа к внутренним файлам не добиться никакими способами!
– А питание?
– Да все в порядке. У него встроенный мини–реактор, так что напряжение есть. – Хоули вытащил последний разъем. – Погоди, – пригрозил он, сматывая интерфейсы, – вернемся на базу, я тобой займусь…
Спустя час капитан Фрайенберг зашел в медицинский отсек корабля.
– Ну что, Володя? – спросил он, остановившись у двух прозрачных сферических камер, где в физиологическом растворе безвольно застыли увитые проводами и облепленные датчиками юные тела спасенных. – Как они?
– Девушка в коме… – вздохнул дежурный. – А парень вроде выкарабкивается.
Капитан нахмурился.
– Как думаешь, надежда есть?
– Трудно сказать. Их бы обоих на Стеллар.
– Невозможно. Нас никто не снимет отсюда, – он устало потер подбородок. Черт, ты прав. Наше оборудование не предназначено для реанимации после столетнего сна… Попробую связаться с базой.
– Вот, передайте на Стеллар, – Владимир протянул капитану кристаллодиск, – это кодированная запись биоэлектрической активности мозга юноши. Он приходит в себя, и какие–то воспоминания рвутся наружу. В лабораториях Джедиана как раз занимаются этими проблемами. К тому же на основании этой записи можно будет судить – нет ли тут попытки скрытого проникновения.
– Да, ты прав, – вновь согласился Ганс, – я, честно говоря, тоже допускал такую возможность. Нелишне будет узнать, кто они такие, прежде чем наступит пробуждение. – Он спрятал кристаллодиск в карман униформы и повернулся к выходу. – Держи меня в курсе, – уже с порога напомнил он.
***
За несколько мгновений до пробуждения он почувствовал страх. Что–то пугающее копошилось в черноте небытия – зловещая тень на фоне смутного сознания.
Он тихо застонал. Десятки датчиков на оперативной панели тотчас отреагировали – вспыхнуло несколько ламп, и вверх взметнулись кривые, отмечающие активность нервных и мышечных тканей.
Веки чуть дрогнули и приоткрылись. Он находился внутри небольшого, замкнутого пространства. Тело покрывало липкое, теплое желе. Остро пахло озоном и лекарствами. Вокруг клубился молочный туман, из которого к телу тянулось множество проводов и трубок.
Случилось именно то, чего он подсознательно боялся всю жизнь. Внезапно материализовавшийся кошмар из прошлого мгновенно захлестнул пробудившийся разум – он понял, что находится внутри какой–то машины!.. Мускулы рефлекторно напряглись, глаза расширились, он выгнулся и задрожал в безуспешной попытке вырваться из цепких объятий сковывавших его захватов.
Датчики на панели издали серию тревожных сигналов, и синусоиды графиков вздыбились, отмечая всплеск жизненной активности.
Он еще плохо понимал, что делает, – почти все реакции проходили на рефлекторном уровне. Он окаменел в попытке вырваться, когда из тумана, по ту сторону пленившей его машины, внезапно возникло бородатое лицо человека!
Тело юноши вдруг безвольно опало, он рухнул назад, в жесткий пластик реанимационного ложа, не смея оторвать глаз от смутных контуров человеческой фигуры.
Владимир, оценив состояние пациента, пробежал пальцами по клавиатуре компьютера. В тело впились иньекторы, и спустя несколько мгновений синусоиды датчиков вновь поползли вниз.
