Текст книги "Первая Галактическая (сборник)"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 63 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. СФЕРА ДАЙСОНА

Пролог

«…2609 год, который принято считать годом перелома в Первой галактической войне, когда события начали медленно, но неуклонно оборачиваться в пользу Свободных Колоний, является не только знаковой датой в истории побед. На самом деле за успехами зарождающейся Конфедерации Солнц стояло множество отдельных, трагичных эпизодов, в каждом из которых, – сотни тысяч, а иногда и миллионы человеческих судеб, отданных на заклание этому алчному, ненасытному зверю, имя которому – война.

Принято считать, что успехи Конфедерации в противостоянии с исторической прародиной предопределены массовым героизмом колонистов, давших яростный отпор захватчикам, но многие историки, констатируя сей факт, забывают уточнить, что чаще всего этот самый героизм был рожден не ненавистью, а скорее безысходностью.

Подобную ситуацию очень ярко иллюстрирует так называемая «Звездная Крепость», покинувшая орбиту планеты Элио накануне перелома, в декабре 2608 года. Это была огромная орбитальная станция, переоборудованная для дальних космических перелетов. Ее экипаж составили те, кто не желал принимать участия в бойне, которая разгоралась в пространстве колонизированных планет.

«Звездная крепость» ушла в просторы неисследованного космоса, унося на своем борту несколько десятков тысяч беженцев. Эти люди, собранные с разных, дотла разоренных войной планет, предпочли неизвестность кровавому противостоянию, но, судя по некоторым данным, почерпнутым из недавно рассекреченных архивов Земного Альянса, их путь был отслежен, а сама станция подверглась уничтожающей атаке со стороны печально известного Третьего ударного флота, которым командовал адмирал Надыров.

Что на самом деле произошло со станцией, и какова ее дальнейшая судьба, остается только догадываться. Архивы Конфедерации и Альянса упорно умалчивают об этом, известно лишь, что Третий ударный флот Земли понес жестокие потери в некоем незадокументированном сражении и позже был расформирован…»

(Ежемесячное обозрение «Все Миры», август 2793 года)

2608 год Галактического Календаря.

Где–то, за границами

освоенного Космоса…

Черный купол небес пересекала уродливая трещина.

Тело в скафандре, оторванное от ложемента орудия, медленно вращалось посреди простреленного лазерным лучом блистера [9]9
  Блистер – полусферический выступ в обшивке, чаше всего – прозрачный. Применяется как огневая точка или, в случае мирного использования, для обзора прилегающего пространства и установки различной аппаратуры слежения.


[Закрыть].

В изуродованном боевом отсеке вот уже несколько минут царил вакуум, космический холод и гробовая тишина, но в контуженном сознании Олега все еще ворочался глухой удар, тонкий свист уходящего в вакуум воздуха и ровный, затихающий по мере истечения атмосферы голос:

– Внимание, декомпрессия! Нарушение герметичности корпуса! Личному составу проследовать… – Дальне глас бортовой кибернетической системы истончился до едва различимого шепота. Воздух больше не свистел, улетая в трещину, – его попросту не осталось.

Тело в скафандре продолжало медленно вращаться, потом его ударило о внутреннюю поверхность треснувшего купола, и от этого мягкого, совсем не болезненного толчка Таиров пришел в себя.

Мгновенный, парализующий страх на секунду захлестнул разум. Его очнувшемуся сознанию вдруг показалось, что покрытый трещинами купол сейчас развалится, выдавится наружу, и тогда его тело навек поглотит необъятная Бездна, что расплескалась вокруг на миллиарды километров.

Инстинктивно оттолкнувшись руками от внутренней стороны купола, он поплыл в обратном направлении, к шлюзу, ведущему на орудийную палубу «Звездной Крепости».

Пролетая над изуродованным ложементом орудия, Таиров внутренне похолодел, сжался – ведь смерть прошла совсем рядом, чиркнув лазерным лучом по станине комплекса, подрезав сложный механизм противоперегрузочной подвески, распоров шланги гидравлики, из которых толчками продолжала выплескиваться в вакуум желтая маслянистая жидкость, которая тут же собиралась в огромные студенистые капли и расплывалась в разные стороны, грозя через несколько минут заполнить весь отсек.

Сердце билось глухо и неровно. Толчки крови отдавались в ушах болезненным шумом. Пальцы, затянутые в гермопластик перчаток, казались чужими, непослушными, и ручной привод шлюза никак не хотел поддаваться их усилиям.

Состояние Таирова можно было легко объяснить и понять: солдатом он стал лишь два года назад, когда из необъятного мрака пространства, в непосредственной близости от родного Дабога, внезапно появились зловещие крейсеры Земного Альянса. До этого момента Олег имел лишь общее представление о космосе, и никакой специальной подготовки не проходил.

Руки наконец справились с механизмом отпирания люка, и он вплыл в тесный тамбур переходной камеры.

Бывший агротехник Таиров, как и многие другие члены экипажа «Звездной Крепости», стал солдатом поневоле, а уж астронавтом, – тем более. Бездна угольно–черного пространства, усеянного колючими точками звезд, и по сей день вызывала в нем необъяснимую внутреннюю дрожь, хотя, если судить по большому счету, чего может бояться человек, переживший тотальную атомную бомбардировку собственной планеты и два года скитавшийся по чужим мирам?..

Внешний люк наконец встал на место. Сработала механическая заслонка, и внутрь переходной камеры начал поступать воздух из прилегающего к шлюзу коридора станции. Олег стоял, глядя, как медленно карабкается вверх световой столбик электронного манометра, и понимал, что бегство от войны было всего лишь утопической мечтой, иллюзией, соломинкой, за которую он пытался ухватиться.

Нет. Ему не удалось бежать, он понял это, когда внутренняя система оповещения станции вдруг взорвалась надсадным воем ревунов тревоги. Этот звук был хорошо знаком ему, он въелся в душу, в разум, еще на Дабоге.

Он знал, что на борту станции, помимо взрослых, есть еще и дети, поэтому, не колеблясь, занял предложенный ему пост в блистерной орудийной башне, хотя и боялся открытого космического пространства до тошноты.

Война слишком часто не предполагает выбора.

***

Выбравшись в коридор, он остановился, прислушиваясь. Рядом с выходом был закреплен монитор автоматической камеры слежения, и Олег смог не только услышать, что творится внутри станции, но и взглянуть, как развивается ситуация вовне.

А положение складывалось отчаянное.

В глубинах станции глухо, надсадно выли сигналы тревоги.

Огромный электронно–механический мир погибал, тяжко агонизируя под ударом трех крейсеров. Бесноватые лазерные лучи полосовали его обшивку, оставляя вишнево–красные рубцы на серебристом материале брони; изредка особо удачное попадание срезало надстройку или прожигало насквозь металлокерамический сплав корпуса, и тогда в космос начинал беззвучно бить мутный гейзер мгновенной декомпрессии, в котором обломки механизмов, осколки брони и человеческие тела оказывались смешаны воедино с кристаллами моментально замерзающего в вакууме воздуха.

Со стороны огромная межзвездная станция походила на круглый, постоянно извергающийся во многих местах вулкан.

Рубиновые вспышки инфракрасных лазеров освещали беззвучную агонию рукотворного комплекса, подкрашивая картину в знакомый, привычный человеку цвет свежепролитой крови, делая вишневые рубцы ожогов похожими на раны.

…Несколько секунд Олег смотрел на эту зловещую картину, не в силах отвести взгляд от монитора понимая, что станции уже не жить с такими повреждениями брони.

Включив коммуникационное устройство скафандра, он попытался связаться с постами управления но тщетно. Никто не отвечал, в коммуникаторе царила глухая тишина, ее не нарушали даже бессвязные выкрики, как это было в самом начале боя.

Им вдруг овладела яростная, обреченная злоба. Олег не понимал смысла этой атаки, – ведь «Звездная Крепость», хоть и несла на своем борту комплексы противокосмической обороны, на самом деле была сугубо мирной огромной станцией, переоборудованной в неуклюжий, тихоходный колониальный транспорт, в недрах которого, в тиши криогенных залов, спали сейчас тысячи измученных беженцев, пытавшихся скрыться от ужасов войны.

Неужели это непонятно тем выродкам, которые бросили в атаку на тихоходную конструкцию целый космический флот? Что им нужно от несчастных людей, переживших гибель собственных планет?

В душе Олег знал ответ: кровь уже давно помутила разум миллионов солдат, вовлеченных в эту войну. Безумие охватило Вселенную – то самое безумие, от которого он пытался бежать…

Мысль о том, что можно сдаться, даже не пришла ему в голову. Человечество оказалось слишком контрастно разделено на две половины: с одной стороны была Земля, с другой Свободные Колонии, и схватка между ними казалась непримиримой. Для Олега и подобных ему не было никакой нужды в пропаганде. Радиоактивный пепел родного Дабога, заключенный в специальную освинцованную капсулу, постоянно жег его грудь, напоминая, что в прах уже превращены целые планеты и никакого компромисса быть не может. Единственной альтернативой смерти была победа, но в данной ситуации она казалась абсолютно невероятной.

…Из минутного замешательства его вывела сверкнувшая в конце коридора вспышка.

Больше не задумываясь, он ринулся туда, где в сумраке аварийного освещения расцветали короткие, злые хоботки огня, пляшущего на срезах электромагнитных компенсаторов импульсных винтовок.

***

Атаку на станцию вел Третий ударный флот Земного Альянса.

На мостике флагмана офицер штаба негромко докладывал адмиралу Надырову оперативную обстановку:

– …поражено более пятидесяти процентов обшивки. – Внятный голос офицера звучал ровно, без эмоций. – Наши потери составляют два крейсера и порядка сорока малых машин поддержки. Штурмовым группам удалось проникнуть в часть отсеков, прилегающих к пораженным участкам корпуса, но их дальнейшее продвижение серьезно затруднено. На борту станции работает система аварийной защиты, отсекающая пораженные секторы мощными герметичными переборками.

Надыров, слушая офицера, мрачно посмотрел на компьютерную модель станции. Глядя на испятнанный алыми и зелеными точками огрызающийся огнем бронированный шар, диаметром почти в пятьдесят километров, адмирал не мог мысленно не признать тот факт, что опять, в который уже раз, упрямое, фанатичное сопротивление колонистов ставило под сомнение не только смысл операции, но и его карьеру командующего флотом, а это для Надырова было намного важнее каких–то там цифр потерь и прочей статистической ерунды.

Его карьера полководца – вот что рушилось на протяжении последнего года, и самовольная, несанкционированная атака на эту станцию, обнаруженную его разведкой, была попыткой спасти эту самую карьеру, ибо – как не раз пытался убедить себя адмирал – победителей не судят…

Нет, положительно, его преследовал какой–то злой рок. Сначала на него свалили вину за провал бомбардировки Дабога, потом Дансия, – эта чертова аграрная планетка, где у него из–под носа ускользнул модуль старого колониального транспорта [10]10
  События на Дабоге и Дансии описаны в романе «Дабог».


[Закрыть], и теперь эта станция…

Он не понимал фанатичного упрямства колонистов. Вокруг – бездонный, необъятный космос, помощи им ждать абсолютно неоткуда, обшивка станции поражена на пятьдесят процентов: по сути лазеры главного калибра превратили ее в решето… и все равно они продолжают сопротивление, превращая прекрасно спланированную атаку в бессмысленную бойню без победителей и побежденных, ибо потери, которые понес его флот, уже не сможет оправдать никакая победа…

…В этот момент межзвездная станция опять огрызнулась ракетным залпом.

В напряженной тишине мостика зазвучал голос офицера, работавшего с тактической системой обнаружения:

– Внимание, наблюдаю запуск! Пятнадцать объектов класса «космос–космос», цель: флагман флота, крейсер «Тень Земли», дистанция семь тысяч километров!

Разноголосица команд и докладов тут же зазвучала в ответ:

– Система заградительного огня – готовность!

– Противоракеты ушли по пеленгу объектов!

– Двигательный, маневр по переданным данным!

Крейсер ощутимо качнуло – это двигатели ориентации смещали исполинский корабль, выводя его из–под залпа.

В глубинах крейсера зародилась дрожь, которая пробежала по переборкам палуб, отмечая таким образом шквальный огонь вакуумных орудий правого борта.

Надыров отвернулся от тактического монитора.

– Передайте на открытой частоте еще одно предложение о сдаче, – негромко приказал он ожидавшему офицеру.

– Если они не ответят, сэр?

Адмирал пожевал пустыми губами, метнул хмурый взгляд на экраны и ответил:

– Тогда даю тридцать минут на эвакуацию штурмовых групп и возвращение истребителей поддержки. С «Интерпрайза» сняли экипаж?

– Так точно, сэр!

– Все. Если они так упрямы и предпочитают смерть капитуляции, – их право, пусть подыхают. Последнее предложение о сдаче – и мы уходим. Приказ ясен?

– Так точно, господин адмирал!

Глава 1

2706 год галактического

календаря. Глубокий космос.

Район дрейфа

«Звездной Крепости»…

С тех пор, как Человечество вышло в дальний космос, покинув границы своей звездной колыбели, мы вдруг, в какой–то миг перестали быть единым Целым. Цивилизация раздробилась, раскололась на тысячи осколков, которые безудержный порыв Галактической Экспансии разбрасывал за десятки, а иногда и сотни световых лет друг от друга.

Но люди, которые покидали Землю в надежде на райские, обетованные миры, в большинстве своем мало соответствовали той технике, которая уносила их в иные звездные пределы.

Между первыми полетами в космос и всеобщей колонизацией звезд прослеживалась слишком очевидная, разительная дисгармония… Действительно, ведь первые экипажи космических кораблей, равно как и первые обитатели научных станций–колоний на иных мирах, прежде всего на Луне и Ганимеде – знаменитом спутнике Юпитера, отличались своей образованностью, интеллектуальной и технической продвинутостью, способностью понимать ту технику, которой они управляли. Эти люди являли собой передовой отряд Человечества, проходили целый ряд строгих отборов, основанных на жестких физических и психологических критериях, и вполне могли отвечать тем условиям выживания, которые предлагал первопроходцам Дальний Космос.

Они открыли нечто новое, неизведанное, проторили ту тропинку к звездам, которая впоследствии стала широкой торной дорогой, доступной для всех желающих.

Первые межзвездные перелеты, их успехи, а в большей степени, – их неудачи, поставили целый ряд животрепещущих проблем перед конструкторами и учеными. Фирмы, производители космической техники, оказались в условиях, когда первейшим из критериев для их продукции стала надежность, обоснованная необходимостью длительного выживания человека там, где царствовали вакуум и вечный холод. Звездные расстояния были огромны, препятствия на пути к иным мирам – непредсказуемы, но ситуация не предполагала выбора: перенаселение Солнечной системы уже стало свершившимся фактом, и в этих условиях колонизация звезд любым доступным способом выросла до проблемы выживания людей, как биологического вида.

Нужно отдать должное конструкторам и ученым двадцать третьего века. В это переломное для всего Человечества столетие было совершено немало открытий. Одновременно с космоплаванием расцвела крионика [11]11
  Крионика – подраздел физики и биологии, изучающий влияние низких температур на живой организм.


[Закрыть], дальнейшее развитие получила оптическая кибернетика [12]12
  Оптическая кибернетика – раздел кибернетики, разрабатывающий компьютерные системы, основанные на передаче и хранении информации посредством световых волн.


[Закрыть], вышли наконец из–под строгого запрета технологии клонирования. Требования сверхнадежности к системам жизнеобеспечения, равно как и к компьютерным элементам космических кораблей, становились все жестче, – никто не хотел вверять свою жизнь сомнительным агрегатам, и техника постоянно совершенствовалась, чего нельзя было сказать о массе потенциальных переселенцев, которые составляли большинство обитателей Земных городов–муравейников.

Тот факт, что открытия совершаются единичными представителями той или иной научной области познания, не требует дополнительных комментариев. Все мы зачастую пользуемся техническими достижениями, слабо представляя или не представляя вовсе принцип их функционирования, конструктивные особенности и так далее. Это не свидетельствует о нашей ограниченности, ведь, как сказал один из древних философов: «Нельзя объять необъятное» – мир нашего технического окружения так разнообразен и так стремительно развивается, что ни одна мысль не в состоянии уследить за поступью прогресса.

Это хорошо, пока мы тут, на Земле. Но ситуация резко меняется при выходе за пределы нашей родной Солнечной системы.

Космическая техника все более и более совершенствовалась, требования сверхнадежности к автоматике продолжали ужесточаться, но совершенствовались ли мы сами одновременно с нашим техническим окружением?

Ответ на этот вопрос далеко не очевиден и однозначен. Оказавшись оторванными от основного ядра цивилизации, предоставленные сами себе, многие колонии деградировали, утратив принесенные с собой знания, погубив в борьбе за выживание имевшуюся в наличии технику и не сумев создать новой, но ведь есть примеры таких миров, чье население успешно развилось и вторично вышло в космос, спустя столетия после посадки колониальных транспортов.

И все же остается неоспоримым тот факт, что, по выражению одного из новейших философов, «наша совершенная техника уносила к звездам анклавы разобщенных, эгоистичных и далеко не одухотворенных идеями гуманизма людей».

Нравится кому–то такое утверждение или нет, но придется признать, что к исходу двадцать третьего века колониальные транспорты действительно уносили к звездам далеко не лучшую часть человечества. И возникшая почти четыре века спустя вторая волна Экспансии, которая разбилась о кольцо уже существующих колоний и привела к Первой галактической войне, столкнула между собой обыкновенных людей, обуреваемых привычными нам страстями, порывами и амбициями. Эти люди управляли необычайно сложной, совершенной техникой, мощь которой исчислялась мегаваттами энергии, а потенциальные возможности по влиянию на окружающую среду в некотором смысле превосходили все самые смелые представления наших наивных предков о могуществе бога.

Люди вырвались на Галактический простор и осваивали его в полном соответствии с законами эволюционного развития, и эта, скажем прямо, – непривычная, экстремальная среда обитания, помноженная на ту самую сверхнадежность большинства машин, привела к возникновению многих исторических свидетельств того, как жизнь благополучно существовала и проявляла себя в самых немыслимых условиях. Лишь некоторые из данных свидетельств можно рассматривать как курьез, в основе большинства из них лежат трагедии, жуткие, чаще всего противоестественные вывихи выживания с похожими началами, но разными и по большинству трагичными финалами.

Бездушные автоматы, подчиненные логике вложенных в них программ, хранили слабые искры человеческих жизней, и те восставали из праха и забвения, рано или поздно… восставали, чтобы снова жить, любить, ненавидеть, радоваться и плакать, голодать и быть сытыми, чтобы в тысячный раз вступить в борьбу противоположностей, доказывая себе и всей необъятной, окружающей нас Вселенной, что мы – венец эволюционного творения природы… и в то же время ее бич божий.

Мы научились рождаться и выживать там, где в принципе невозможно жить. Мы стали выше, чем мифические боги, но в то же время умудрились оставаться людьми, как в лучшем, так и в худшем понимании этого слова.

***

В мрачных глубинах темного, развороченного многими попаданиями крейсера тлела та самая искра жизни, хранимая бездушной автоматикой, о которой упоминалось выше.

Машинам не нужны были свет, тепло или воздух. Они прекрасно обходились без них, храня в своем чреве хрупкие человеческие оболочки.

Пять десантных кораблей класса «Нибелунг» застыли в мертвой механической утробе давно погибшего крейсера.

На их борту в объятиях ледяного сна покоились люди. Пятьдесят человек, чьи тела, скованные холодом низкотемпературного сна, постепенно умирали от истощения.

Крионический сон не предполагает полную остановку жизнедеятельности, – в их организмах по–прежнему протекали чрезвычайно замедленные процессы метаболизма. Объяснить присутствие на борту исполинского мертвого крейсера пяти установленных в стартовых доках боевых отделяемых модулей было легко: крейсер в свое время готовился Земным Командованием для отправки в дальний поиск, рассчитанный на обнаружение новых затерянных колоний и их насильственное присоединение к Земному Альянсу, поэтому на борту было выгоднее держать готовые к старту боевые модули, экипаж которых спал, существенно экономя при этом ресурс жизнеобеспечения базового корабля.

Эти люди должны были проснуться, когда возникнет необходимость, когда крейсер разыщет какую–либо планету и потребуется высадка на ее поверхность десантных оккупационных групп.

Спящие люди не знали, да и не могли знать о том, что война между Землей и Колониями окончилась более века назад. Всю бездну прошедшего времени они спали, хранимые автоматикой жизнеобеспечения, которая имела свой автономный ресурс и нимало не заботилась о том, что происходит вовне разбитого, давно покинутого основным экипажем корабля.

До поры. До того рокового момента, когда начал истощаться скудный ресурс автономных систем.

***

Наступил определенный момент, и напряжение в бортовой сети базового корабля, разбитого и брошенного много лет назад на произвол судьбы, упало ниже критического уровня.

Разбитого, но не погибшего…

Десятки автоматических систем разного толка и назначения продолжали функционировать на борту крейсера, кружащегося в поле обломков вокруг изуродованной «Звездной Крепости». Автоматика не воспринимала таких понятий, как «ненужность» или «бессмысленность действий». Пока в бортовых накопителях оставалось достаточно эргов для самоподдержания функций, упомянутые системы жили, бесстрастно отправляя свои обязанности. Теперь, когда напряжение стало падать, они так же бесстрастно принялись исполнять последний, предусмотренный программами набор действий.

В темноте боевой десантной палубы вспыхнул приглушенный красный свет. Аварийное освещение было скудным и являлось скорее данью тем существам, сон которых более походил на смерть, чем разумной необходимостью.

В гробовой тишине вакуума ожили некоторые системы давно покинутого экипажем крейсера. Как ни скуден был энергоресурс бортовой автоматики, но его хватило на то, чтобы массивные створы внешних люков, запиравших пусковые шахты десантных кораблей, вдруг вздрогнули и начали медленно открываться.

Со стороны это могло показаться зловещим чудом: совершенно мертвая масса металла и пластика вдруг ожила, по какому–то мановению неведомой силы, но усомниться в реальности происходящих в тишине и мраке процессов не смог бы никто. То, что казалось смертью, было лишь сном, а движение многотонных плит вовсе не являлось агонией автоматических систем. Они не ведали понятия «жизнь», им не была страшна смерть, и потому они, пробудившись, безропотно отдавали свои последние эрги на совершение нужных манипуляций.

Если смотреть на крейсер со стороны, то могло показаться, что в его корпусе медленно раскрылись пять кровоточащих ран. Бликующий, мятущийся по стенам стартовых шлюзов красный свет вращающихся ламп высвечивал из тьмы зловещие контуры отделяемых десантных модулей.

Изувеченный базовый корабль, который хранил их в своем механическом чреве не один десяток лет, расписывался таким образом в своей окончательной смерти. Его бортовые накопители оскудели, энергия в них иссякала, и теперь пяти кораблям предстояло самим продолжить начатый бездну времени назад путь.

Прошло несколько минут, и в пространстве первого шлюза возникло движение. Это беззвучно отошли от корпуса десантного корабля стационарные фермы обслуживания. Их решетчатые конструкции откинулись к стенам, шланги, вырванные из гнезд этим движением, медленно свивались в невесомости замысловатыми синусоидами, словно то были тела глянцевито–черных змей, решивших исполнить прощальный танец…

Первый десантный корабль без вспышек и иных, видимых глазу эффектов приподнялся над своим ложементом; несколько секунд он висел неподвижно, пока его телескопические опоры медленно втягивались в днище, а затем, получив незримый импульс ускорения, он стал величаво выплывать из проема стартового шлюза.

Бледной аурой вспыхнуло окружавшее его энергетическое поле защиты. Обломки, которые многие годы неподвижно висели подле мертвого корабля, расталкивало по сторонам, иногда, если на пути проснувшегося исполина вставал достаточно крупный кусок обшивки или сожженный лазерным огнем, потерявший свои очертания космический истребитель, защитное поле вспыхивало более ярко и соприкоснувшаяся с ним часть обломка начинала раскаляться, плавиться, испуская разогретые частицы своего вещества. Этот процесс порождал реактивную тягу, которая отбрасывала препятствие прочь.

Волна беззвучных вспышек и столкновений, словно конвульсивная судорога, прошла по полю окружающих корабль осколков давней битвы, а породивший ее десантный модуль уже полностью вышел из раскрытой пасти вакуум–створа и начал медленно разворачиваться, окутавшись короткими вспышками выхлопов из дюз ориентации.

В рубке корабля в этот момент не было ни единого человека. Все они спали, по–прежнему погруженные в ледяной крионический сон. Бортовому компьютеру, который в данный момент управлял отделяемым модулем, не требовалось вмешательство людей. Его долгосрочная память хранила в себе инструкции относительно множества нештатных ситуаций и сейчас, сообразуясь с конкретной обстановкой, была активирована одна из таких руководящих программ.

Отметив гибель базового корабля поддержки, отсканировав поле обломков и окрестный космос, бортовая кибернетическая система пришла к очевидному выводу: никто не уцелел во время боя, никаких сигналов на командной частоте не присутствовало. Машину совершенно не волновал исход битвы. Единственно, что ей было предписано сделать в такой ситуации, – это хранить драгоценные жизни личного состава модуля и доставить их к ближайшему пункту сбора, заранее назначаемому в таких случаях.

Сканирование звездного окружения не дало искомого результата. Рисунок созвездий не находил аналогов в базе данных навигационной системы. Никаких радио–или световых маяков не прослеживалось.

Человек в такой ситуации испытал бы вполне понятную растерянность, но машина спокойно перешла к следующему пункту своей программы. Если невозможно достичь точки сбора, то следовало определить любой близлежащий объект и направить десантный корабль к нему, одновременно инициировав пробуждение командного состава модуля.

Сканеры десантного корабля еще раз обшарили бездонный провал окружающего скопление обломков космоса. Все звезды казались отсюда неимоверно далекими, и бортовой компьютер один за другим начал менять режимы поиска, пока наконец в инфракрасном диапазоне волн им не было обнаружено ярчайшее пятно аномалии.

Что–то незримое, недоступное обычным оптическим сканерам, очень ярко излучало в диапазоне тепловых волн, словно неподалеку в космосе расположилась некая исполинская конструкция, материал которой был намного теплее, чем окружавший ее ледяной мрак.

В отсутствие выбора для бортовой кибернетической системы это аномальное пятно могло послужить единственным ориентиром. Разбираться, что это такое на самом деле, было прерогативой тех людей, чей процесс пробуждения уже начинался в эти самые секунды.

Подчиняясь приказу бортового компьютера, огромный десантный корабль совершил еще один маневр ориентации и, огибая поле обломков, в центре которого находилась обезображенная сфера «Звездной Крепости», взял курс на незримое для глаза аномальное пятно теплового излучения, расположенное в нескольких световых днях от места старта.

Вслед за первым из красноватого провала десантного шлюза выплыл второй корабль, за ним третий, четвертый…

Бортовые компьютеры отделяемых модулей не поддерживали связь между собой, но все они обладали одними и теми же программами, были подвержены одинаковой логике, и потому все пять десантных кораблей взяли один и тот же курс, двигаясь друг за другом.

Спящие на их борту люди в этот момент не подозревали, что воля кибернетических систем влечет их по направлению к совершенно фантастическому, невозможному, с точки зрения земных конструкторов, миру…