355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Астахов » Крестоносец: Железная Земля (СИ) » Текст книги (страница 7)
Крестоносец: Железная Земля (СИ)
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 02:00

Текст книги "Крестоносец: Железная Земля (СИ)"


Автор книги: Андрей Астахов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– А где Домаш и Ганель? – спросил я, подойдя к ней поближе.

– Не знаю, – ответила эльфка, даже не глянув на меня. – Интересная была беседа?

– Чисто о делах. Почему тебя так рассердило то, что меня пустили одного?

– Не люблю, когда ко мне относятся как к шавке, которая путается под ногами. Впрочем, я слышала, что Суббота гнусный тип. Теперь убедилась в этом лично.

– Мы едем в Левхад, – сообщил я. – Ты, я и Ганель.

– Что тебе сказал Суббота?

– Как всегда, посетовал, что ему приходится работать с разными уродами. Это я о себе. По правде сказать, из его речей я ничего не понял. Слишком много "я".

– То есть, ты не желаешь пересказывать мне содержание беседы, так?

– Пересказывать нечего, – сказал я, вспомнив, что Суббота просил меня не распространяться о его папаше-вампире. – Он сказал, что нам всем придется искать Ратберта. Сам он собирается продолжить поиски в Хареме и берет с собой Домаша.

– Понятно. Здесь воля самого Алерия и высшие государственные интересы. Де Фанзак птица высокого полета, ради рядового дела не приехал бы в эти гибельные края. Итак, Суббота отправится в Харем. А нам надо будет искать этого сумасшедшего виссинга в Левхаде, под юбкой королевы-матери. Эти идиоты всерьез полагают, что беглец прямиком отправится в Левхад. Но ведь дело не в Ратберте, не так ли?

– Выходит, ты знаешь, больше меня.

– Ничего я не знаю, – эльфка вздохнула, бросила на лавку митенки из тонкой зеленой шерсти, провела ладонями по щекам. – Только подозреваю.

– Хорошо, тогда поделись подозрениями.

– Мы уже говорили с тобой о моих предположениях.

– Меч Зералина?

– Да, возможная цель всей операции. Но не только.

– Что еще?

– Люди в волчьих шкурах. Оборотни виссингов.

– О них Суббота ничего не сказал.

– Он и не скажет. Это как бы запретная тема, потому что братство фламеньеров уже несколько раз заявляло, что в Кланх-о-Доре последователей Триады не осталось, что культ уничтожен до основания. В первый раз это случилось после разгрома Вендры и ее сторонников. В правление императора Максимина о лу-гару заговорили вновь.

– Лу-гару – это оборотни-вампиры, не так ли?

– Не только. Это магия, Эвальд. Могущественная и древняя магия, пропитавшая самый воздух Железной Земли. Мы не знаем, где ее корни. Только можем предполагать. И виссинги используют ее, чтобы бороться с империей. Вендра умерла много лет назад, но ее безумная мечта жива, и у нее множество тайных сторонников. Виссинги только ждут момента, чтобы начать мятеж. Кровавый, неукротимый, цель которого – полный разрыв с империей. Это мечта последователей Вендры.

– Понимаю. Сулийцы могут использовать ненависть виссингов к Империи.

– Не просто использовать, Эвальд. Сулийцы давно пытаются восстановить против Ростиана соседние народы. Сделать так, чтобы ослабить империю, окружить ее врагами. Они мечтают уничтожить нас. Самое ужасное, что схватка неминуема. Между светом и тьмой не может быть мира. Или мы, или они. Ты не слушаешь меня?

– Лукас показал мне часть украшения Иштар, – произнес я, – ту самую, из-за которой погибли Джесон и Вортан.

– В самом деле? Вот это уже интересно.

– Что интересно?

– Я помню эту историю. Иштар и пробудивший ее маг были уничтожены, но мы так и не получили ответы на многие вопросы. – Тут она опустила глаза. – Извини, тебе, наверное, тяжело это вспоминать.

– Я думал, что в Халборге была поставлена точка. Но Лукас другого мнения. Он так и сказал мне: "Сэр Роберт не довел тогда дело до конца".

– Значит, Суббота знает то, чего не знаем мы с тобой, – ответила Элика, загадочно сверкнув глазами.

– Я это уже понял. – Я вдруг почувствовал, что голоден. – Закажем ужин?

– Я не хочу есть.

– Элика, – я коснулся руки волшебницы, – почему они так поступили со мной?

– Не только с тобой. Я тоже пострадала. Меня изгнали из Ложи.

– Что? – Я был удивлен. – Почему, за что?

– За провал на Порсобадо. Харрас Харсетта не был доставлен в Ростиан. Этого мне не простили.

– В письме ты сообщала совсем другое.

– В письмах подобные вещи не пишут, мой милый. Или ты совсем глуп?

– Что ж, получается, работа, которую нам поручили – это задание для неудачников?

– Получается так.

– Элика, но ведь это... Я слышал, магов, нарушивших присягу, или проваливших задание, ждет тюрьма.

– Ты, видимо, совсем глупенький, Эвальд, – Эльфка протянула руку, чтобы коснуться моей щеки, но я не позволил, отпрянул назад, и они хмыкнула. – Я и была в тюрьме. Вместе с Ратбертом. Он меня видел там.

– То есть, ты как бы...

– Да, черт тебя забери совсем! Он знает меня. И поэтому приказ Субботы неудачен, мой милый. Если Ратберт каким-то образом связан с королевой Вотаной, наше совместное появление во дворце сразу вызовет подозрения. Таких совпадений просто не может быть. Ты явишься ко двору Эдельфреда в обществе Ганеля. А я буду неподалеку.

– Если бы ты знала как меня.... Как мне надоели эти ваши хитрые коленца! – Я встал, едва не смахнув полой плаща стакан с остывшим вином. – Я иду спать. Спокойной ночи.

– Помни, у тебя есть цель, – бросила мне в спину Элика, заставив остановиться. – Ты знаешь, о ком я говорю.

– Мне нечего было сказать, и я промолчал. Просто смирился с тем, что Элика опять кольнула меня в самое больное место – и пошел искать хозяина корчмы.


***

Странное было чувство. Не сон, не явь – что-то посередине. На столе между моей кроватью и окном горела свеча, хотя я точно помнил, что задул ее прежде, чем лечь в постель. Темная фигура стояла неподвижно, спиной ко мне, но я знал, кто это, и потому страха не испытывал. Только интерес.

– Сэр? – позвал я, сев на постели.

Сэр Роберт обернулся. Он совсем не изменился с того момента, как мы встретились в Лашеве. Только борода его стала совсем седой.

– Ты возмужал, – сказал он, улыбнувшись. – А ведь еще недавно был сущий птенец. Очень скоро орден будет гордиться тобой, сынок.

– Вы мне снитесь, сэр?

– Какая разница? Давай считать, что это сон. Я не испугал тебя?

– Нет, сэр.

– Это плохо, – сэр Роберт сделал несколько бесшумных шагов: мне даже показалось, что он не идет, а парит над половицами. – Вспомни, как я умер. Ведь я мог стать вампиром.

– Братья сделали все, чтобы вас не постигла такая участь сэр. Комтур Ольберт сказал мне, и я...

– Ты слишком доверчив, – с печалью в голосе сказал призрак. – Это может стоить тебе жизни. Персекьютор должен всегда быть начеку, потому что его враги легко меняют свои обличья.

– Я учту это, сэр.

– К счастью, ты не совсем беззащитен, – призрак протянул руку и указал пальцем на полученный от де Бургоньера амулет, висевший на моей шее. – Этот оберег отгонит от тебя бестелесных врагов. Видишь, даже я не могу приблизиться к тебе ближе, чем на две сажени. А где твой медальон фламеньера?

– Здесь, сэр, – тут я вспомнил, что так и не надел медальон на шею, и мне стало как-то не по себе. – Он... в моей сумке, сэр!

– Ты должен научиться пользоваться им, сынок. Фламенант-медальон – один из главных инструментов персекьютора. Он позволит тебе определять принадлежность любого материального предмета к миру Нави. Это крайне важно, когда речь идет о снадобьях, письменах или артефактах.

– Вы пришли научить меня, сэр?

– Нет, – с какой-то грустью в голосе ответил призрак. – Это невозможно. Если бы я был частью Нави, неупокоенным духом, или вампиром, я бы имел возможность влиять на события в этом мире. В противном случае, я могу лишь иногда посещать тебя и говорить с тобой.

– Сэр Роберт, я был очень опечален вашей смертью. И я... я сжег письма Агнесс де Монмерай, чтобы никто не мог их прочитать.

– Я знаю. – Рыцарь издал звук, похожий на тихий тяжелый вздох. – Ты поступил правильно, сынок. И Агнесс благодарна тебе за это.

– Вы встретились?

– Да. Иногда любовь не прекращается за порогом жизни.

– Я рад за вас, сэр, – мне почему-то казалось, что я говорю ерунду, но рыцарь благодарно кивнул мне в ответ, и я понял, что ему приятно это слышать. – И хочу сказать вам, что всегда буду помнить вас.

– Я пришел предупредить тебя. Иногда нам это позволено. Очень скоро тебе придется сражаться с воинами праха. Я знаю, ты уже однажды встречался с ними в чертогах Суль. Тогда тебя спасло вмешательство Элики.

– Воины праха? Да, припоминаю. Их было шесть, и они взяли меня в кольцо. Я еще тогда подумал, что они именно так называются. Странно, откуда я мог это знать?

– Это могло быть внушение магистров. Они хотели внушить тебе ужас.

– Да, я был тогда уверен, что умру.

– Помнишь, как мы сражались с вампирами в Баз-Харуме? Воины праха очень похожи на них, но есть важное отличие. Они вооружены и часто имеют доспехи. Когда-то, в своей прежней жизни, все они были воинами. Вампирами их сделал не роковой укус, а магия – черная, смертельная магия Суль, корни которой уходят в глубокую древность, во времена первого Нашествия. Воины праха сохранили свои прижизненные навыки владения оружием. Лучших солдат и пожелать нельзя.

– Но ведь фламеньеры знают, как драться с ними?

– Конечно. Главным твоим оружием должна быть магия – и правильно построенная тактика боя. Когда-то меня учили первым делом выводить из боя их командиров.

– Забавно, – хмыкнул я: меня захватила эта странная беседа. – У них и звания есть?

– От латника до сенешаля.

– Очень интересно. Вы встречались с ними в бою, сэр?

– Только один раз. Это было в Роздоле, вскоре после войны с кочевниками. Я был бойцом группы, которую послали уничтожить маликара, поселившегося в древнем некрополе. Маликар оказался сильным чародеем и поднял против нас целый отряд нежитей во главе с кондотьером. К счастью, у нас в группе был боевой маг, обученный нейтрализовать команды кондотьера. Нам удалось внести замешательство в ряды врага, расколоть его на маленькие группы и перебить. Мы тогда потеряли одного человека – он был укушен. Поэтому я рад, что с тобой Элика. Она хороший маг и боец.

– Жаль, что вы не можете научить меня сражаться с ними.

– Действительно жаль. Помни три вещи, сынок: не позволяй себя окружить в бою – это верная смерть. Береги мага – без него вы будете уничтожены, и никакое оружие и никакие доспехи вас не спасут. Перед битвой обязательно запаситесь снадобьями, лечебными мазями в первую очередь. Клинки и стрелы воинов праха не заразят тебя вампирским проклятием и не отравят трупным ядом, но почти неминуемо нанесенные ими раны воспалятся, и ты умрешь от гангрены или раневой горячки. И еще одно: среди воинов праха очень часто могут быть гипновампиры. Это страшные противники, хоть и действующие всегда в одиночку. Поэтому защитная магия должна использоваться постоянно. Поговори с Эликой – она научит тебя.

– Хорошо, сэр.

– Ты так и не назвал меня ни разу отцом, – с неожиданной грустью в голосе сказал призрак. – Но я не порицаю тебя за это. Удачной тебе битвы, сынок.

Он исчез так быстро, что я не успел ответить. Не успел спросить про монету, которую видел у Лукаса. Растаял в одно мгновение, оставив только чувство щемящей тоски и понимание, что я всего лишь жалкий дилетант, которому еще очень многому нужно научиться.








Часть третья. Левхад. Харемская обитель. Заповедь.


∙ Воля их величеств


А славный город, этот самый Левхад. И таверны тут просто чудо. Народ, правда, хуже, чем таверны. Сволочной народец.

Мы с Ганелем поселились в корчме "У трех богомольцев" в двух шагах от городского рынка. Поначалу, помня какой любовью к уроженцам империи отличаются местные, я хотел остановиться в корчме у городских ворот, принадлежавшей имперцу, но Элика меня отговорила. Хоть виссинги и не любят ростианцев, рисковать репутацией своего постоялого двора ни за что не станут. Тем паче, что по действующему закону владелец гостиницы обязан выплатить постояльцу пятикратную сумму ущерба, понесенного под принадлежащей ему крышей. Так что я совершенно успокоился.

"У трех богомольцев" гостиница средней руки, но даже она в разы комфортнее и ухоженнее, чем заведения в имперских землях. Тут, кажется, вылизан каждый квадратный сантиметр. Полы из полированного камня, намыты и блестят чистотой, столы и лавки из мореного дуба. Нигде не увидишь ни жира, ни пролитого пива, ни объедков или просыпанной соли. Лампы на столбах не коптят, и потому можно наслаждаться созерцанием чудесной резьбы, которой покрыты потолочные балки – ее будто только вчера вырезали. Как им удается защитить их от копоти, совершенно непонятно. Света много, совершенно нет дурных запахов. Гостевые комнаты хоть и крошечные, но чистенькие, постельное белье свежее, пахнет корицей и лавандой, протертой с крупной солью, в медные тазики для умывания можно смотреться, как в зеркало. Красотища. А уж еда и напитки....

М-да!

После того, как мы приехали в Левхад, и стража выписала нам разрешительные грамоты на проживание в столице Кланх-о-Дора, Элика тут же поехала искать лучшую гостиницу в городе. Ее тщеславие требовало именно такого приюта, а деньги – деньги нам выделяла императорская тайная служба. По словам горожан, такой гостиницей был Висинг-Отель на улице Пастырей. Двухэтажное каменное здание с витражными окнами и весьма роскошными интерьерами. Добирались мы туда порознь и уже в отеле делали вид, что незнакомы – на этом настояла Элика. Так вот, в Висинг-Отеле мы попробовали местные блюда. Элика особо рекомендовала нам нарезку из сырой говяжьей печени с сыром, травами и грибами, левхадские овечьи сыры, белый и зеленый, и виссенское жаркое из кабанятины с острым черным соусом и базиликом. А еще местный ликер из лесных трав чудовищной крепости. Может быть, я за проведенное на каторге время отвык от вкусной пищи, но только традиционная еда виссингов показалась мне божественно вкусной. И светлое пиво здесь отличное. Теперь остается проверить, везде ли в Левхаде так вкусно кормят. Но только это, по-видимому, будет совсем непросто сделать. Половой уже несколько раз сделал вид, что не замечает моих жестов.

Все верно – имперцев тут не любят. И это мягко сказано.

Элика осталась в Висинг-Отеле, мы же с Ганелем и Джаремом нашли для себя пристанище здесь, в этой таверне. Мне было непонятно, почему эльфка так осторожничает, но спорить я не стал. А уж Ганель был, казалось, рад абсолютно всему, что с нами происходит. У этого парня определенно дар радоваться любой мелочи.

– Замечательно тут! – вздыхал он, оглядывая зал таверны, куда мы спустились поужинать после заселения. – Можно подумать, что население этого славного города живет только ради того, чтобы превратить свои дома в островки красоты и уюта.

– Но этот парень упорно не хочет нас видеть, – заметил я и несколько раз махнул рукой, привлекая внимание полового. Мне показалось, что парень все же глянул в мою сторону, но демонстративно отвернулся. – Может, мне встать и научить их вежливости?

– Для них мы имперцы, – заметил Ганель. – Хотят показать свою неприязнь.

– Болт я клал на их неприязнь, – сказал я и снова замахал рукой.

Половой все же направился к нам. Это был долговязый, тощий, стриженный в скобку черноволосый парень лет двадцати двух. На его постной физиономии я не прочел ни интереса к себе, ни расположения.

– Что нужно господам? – спросил он, окинув нас откровенно пренебрежительным взглядом.

– Пива. И чего-нибудь поесть. Мяса и побольше.

– Пиво темное или светлое? Гретое или холодное? С яйцами, жженым сахаром, сметаной? – На губах парня появилась издевательская улыбка.

– Клинского или Балтики у вас все равно нет, – ответил я с ответной улыбкой, – так что подай шесть кружек светлого лагера, дюжину раков для начала и соленых сухариков.

– Лагер какой? – Молодой наглец перестал улыбаться. – Есть Эссенский, есть Вазенкрус и Битлица.

– Вазенкрус, – я знал этот имперский сорт пива, который предпочитают фламеньеры в Рейвеноре. – И пошевеливайся, нас жажда мучит.

Парень кивнул, сделал знак официантке, которая обслуживала трех благообразных бюргеров за дальним столом, и они оба ушли на кухню. В дальнем конце зала появились музыканты – один с цитолой, другой с шалмеем, барабанщик с маленьким двусторонним барабаном, прицепленным к поясу и длиннобородый дед с колесной лирой. Встав полукругом, они заиграли что-то тягучее и заунывное, причем барабанщик все время лажал с размером. То отставал, то забегал вперед.

Минуты через три появилась официантка с подносом, на котором стоял наш заказ. В плане любезности она была не лучше своего сотрудника.

– Девять грошей с вас, – сказала она сквозь зубы, без тени улыбки.

– Прими заказ на горячее, мазелька, – ответил я, показывая ей серебряный сильверен. – Что есть мясного?

– Курица на вертеле, фриттер, мясные шарики в галантине, жареная колбаса и пастушье жаркое.

– Говяжье жаркое-то?

– Баранина.... сударь.

– Жаркое на двоих, – я бросил монету на стол. – И поторопись, мы голодны.

Девица мазнула по нас холодным взглядом и, приняв монету, отправилась к стойке хозяина. Я взял кружку и сделал глоток – пиво было отменным. До попадания в этот мир я даже не представлял себе, каким может быть вкус настоящего пива.

– Ваше здоровье, шевалье, – Ганель отведал пива, облизнул губы. – Ммммм!

– Еще три недели назад такое нам могло только присниться, – произнес я.

– Ваша правда. Посему давайте возблагодарим Матерь за наше спасение.

– Э, нет! – Я погрозил Ганелю пальцем. – Вы с самого начала знали, что это испытание и скрыли от меня.

– Поверьте, нет! – воскликнул ученый, прижав ладонь к сердцу. – Я, как и вы, был уверен, что оказался в заключении. Меня лишь просили позаботиться о вас. Сказали, что ваша жизнь напрямую связана с моей, и если вы умрете, мне тоже не жить.

– Однако! – Я сделал еще глоток пива, отломил у самого крупного рака на блюде клешню. – Наверное, не стоит об этом больше говорить.

– Я сам вспоминаю все это как дурной сон, – сказал Ганель.

– Да, как сон....

– О чем вы думаете, милорд?

– О своем сне, – ответил я, помолчав. – И о том, что сказала мне по поводу этого сна Элика....



***

– Так и сказал? – Элика аж зажмурилась от удовольствия. – Рад, что я рядом с тобой?

– И что в этом смешного?

– Ничего. Прости. Это и в самом деле необычный сон. Не сомневаюсь, что он вещий.

– И вряд ли он к добру.

– Ты ведь хочешь поговорить со мной о сэре Роберте, я угадала?

– Понимаешь, я его совсем не знал. Какой он был, Элика?

– Ты ошибаешься, считая, что я была с ним близко знакома. Я видела его несколько раз в Фор-Маньене, встречалась с ним на семинарах в Высоком Соборе. Но я знаю, что у него была очень высокая репутация в ордене. Он был рыцарем, и этим все сказано. Мы, виари, редко относимся к людям с симпатией, на то у нас очень много причин. Вы кажетесь нам грубыми, неуклюжими, крикливыми и тупыми варварами, живущими в грязи и убожестве. Но некоторые из вас, салардов, отличаются от своих собратьев в лучшую сторону. Мы видим внутренний свет, который горит в их сердце. – Элика очень выразительно посмотрела на меня. – Таким вот уникальным салардом был сэр Роберт де Квинси.

– Понимаю, – я почувствовал, что Элика врет. Она наверняка знала сэра Роберта лучше, чем говорит. – И чем же он тебя покорил?

– Ты ведь знаком со всеми командорами, Эвальд? Вот и я с ними знакома. Представь себе, что у сэра Роберта были лучшие качества всех семи командоров, и не было их недостатков. А он был всего лишь рыцарь-капитан.

– Похоже, ты была влюблена в него.

– Неправильная мысль, мальчик. Скорее, я видела в нем настоящего друга. Женщинам иногда нужен друг, а не любовник. Хотя, признаться, он вызывал у меня интерес, как мужчина. Я была очень молодой и любопытной, а маркиз Дарнгэм был одинок и окружен романтической аурой. Так что.... – Элика сверкнула глазами. – Но сэр Роберт был как неприступная крепость. Мне кажется, он всю жизнь любил только Агнессу де Монмерай. Я слышала, что после Агнессы он ухаживал за какой-то дамой из Рейвенора, но та обошлась с ним подло, и после этого сэр Роберт так и остался одиноким.

– Обошлась подло? Я не знаю этой истории.

– Говорят, эта дама изменяла ему с.... Впрочем, неважно. Сэр Роберт узнал о том случайно. После этого он уже не пытался найти себе супругу.

– Печально. Я сжег его письма к Агнессе.

– Ты поступил правильно. Ни одна сволочь не имеет права их читать.

– Я тоже так решил.

– По поводу твоего медальона. Во-первых, надень его на шею. Во-вторых, скажи мне, что ты чувствуешь.

– Ничего.

– Конечно, – Элика коснулась пальцами своих губ. – Для тебя это просто кусочек металла. Хотя ты, как мне помнится, уже видел, что может сделать при помощи фламенант-медальона опытный фламеньер.

– Я видел это в Баз-Харуме. Ну и что?

– Магия – вещь очень специфичная, Эвальд. Она похожа на плавание под парусами: все о ней знают, некоторые знают больше других, очень немногие могут применять это искусство на практике, но лишь единицам дано достичь особого мастерства. В древности магия была душой виари, и каждый из нас обладал способностями к магии. Любой виари появлялся на свет с навыками волшебника и целителя. Этому обучали в наших древних школах и университетах. Но потом пришла Тьма, и наше искусство управления Силой было утрачено. Теперь это Дар, которым наделены лишь очень немногие из моих соплеменников.

– Как ты и Домино?

– Да. Лишь один ребенок из тысячи обладает Силой, и обычно это девочки. Арас-нуан, магов мужского пола, гораздо меньше, за сотню лет их рождается не более полудюжины во всех кланах виари. Считается, что девочки с большей вероятностью принимают природу Силы и – увы! – больше подвержены проклятию. Всего же в одном поколении не бывает больше десяти детей, наделенных Силой, и всех их виари обязаны отдавать. Почти все они оказываются у магистров Суль, но некоторые оказываются в империи, и это счастье. В этом случае Дитя Силы может хотя бы надеяться, что не станет добычей Ваир-Анона, Неназываемой Бездны. Среди детей, отмеченных Силой, раз в столетие рождается ребенок, зараженный древним проклятием Нежизни. В древности виари знали секрет правильного Пути Силы, но ныне он утрачен. Природа магии хаотична, она разрушает мага и превращает его в безумца, а после смерти – в нежить, способную повелевать демонами.

– И Домино боится, что может стать такой нежитью, она говорила мне.

– И я этого боюсь, – на лицо магички будто упала тень, когда она это сказала. – Я тоже могу лишиться рассудка или стать глайстиг. Причем это может случиться в любой момент, внезапно. Если я погибну, то вы обязаны будете сжечь мое тело – этим вы избавите меня от Перерождения.

– Давай не будем говорить о таких печальных вещах.

– Давай. Однако наша деликатность не изменит сути, Эвальд. Никто не знает, какой из наделенных Силой детей может подпасть под действие проклятия. Семя проклятия носит в себе каждый из арас-гвур, детей Силы. Можно избавиться от Силы, подвергнув арас-гвур обряду Очищения – это очень болезненная и опасная процедура, которую должен проводить опытный маг. А еще нужен сильный магический артефакт, который примет на себя удар высвобожденной Силы, например, харрас. В Охранительной Ложе за последние двести лет лишь четырежды принимали решение о проведении обряда Очищения, и лишь однажды обряд закончился успешно – в прочих случаях подвергнутые Очищению маги погибли.

– Элика, мы уже говорили об этом, но.... Неужели империя не понимает, что собственными руками копает себе яму? Отдавать сулийцам этих детей – значит, многократно увеличить их и без того большую мощь.

– Империя не властна над виари, Эвальд.

– Да понятно все, но ведь можно договориться, заключить какой-то союз.

– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Виари не будут служить империи, пока....

– Что пока?

– Пока не решится вопрос с землей. Или не произойдет нечто невероятное. Если даже меч Зералина окажется в руках императора Алерия, например.

– Странно все это. Неужели виари так слепо верят в предопределение и силу пророчеств?

– Ты не понимаешь. Это Знание, а не слепая вера.

– Мы о магии говорили, и о моем медальоне, – напомнил я, понимая, что сейчас мы с Эликой опять начнем говорить о политике, и я вновь не узнаю, что такого особенного в моем амулете.

– Ну да, извини.... Давай начнем с самых азов, ты не против?

– Нисколько.

– Хорошо. Первый вопрос: что такое магия?

– Магия? Волшба? Колдовство? Это использование разных заклинаний, которые дают магу разные уникальные способности, верно?

– В общем, правильно. Магия – это система действий, при помощи которых изучается, аккумулируется, обрабатывается и используется Сила. А что такое Сила, Эвальд?

– Черт его знает, – я посмотрел прямо в искрящиеся весельем глаза Элики. – Стихия какая-то?

– Сила – это особая энергия, рассеянная в мировом пространстве. Наши священные книги говорят, что именно при помощи Силы древние боги-создатели создали наш мир. Сила пронизывает все мироздание, она подобна соли в водах океана. Способность обнаруживать, аккумулировать и применять эту рассеянную Силу как раз отличает мага от остальных смертных. У виари такая способность врожденная, как у меня или у Домино. Среди людей врожденных магов нет, и это доказано исследованиями Охранительной Ложи.

– Тогда как же магистры Суль применяют магию?

– Человек может творить заклинания и пользоваться Силой лишь одним способом – научившись управлять потоками Силы между мирами при помощи магических артефактов. Маг как бы встраивает себя в энергетический обмен между мирами. Поскольку близких к нашему миру вселенных очень мало, и обмен с ними не может поддерживаться постоянно, есть лишь один неиссякаемый источник Силы – поток энергии между миром живым и миром мертвых, или, как говорят фламеньеры, между Явью и Навью. Находясь внутри потока, такой маг собирает Силу и использует ее для заклинаний. Вот почему древнейшим видом магии у людей является некромантия или черная магия, основанная на использовании энергии разрушения и смерти. Черные маги, такие как магистры Суль, умеют использовать силовые вспышки, возникающие при распаде связей между душой и телом. А еще они способны оживлять мертвую материю при помощи демонической энергии, которая проникает в наш мир из Ваир-Анона, царства теней и демонов. Могущество магистров Суль основано на магии смерти. В империи и в Терванийском алифате черная магия запрещена законами материанской церкви и учения Аин-Тервани, но Охранительная Ложа все равно изучает ее, ибо важно знать, каким оружием пользуются наши враги. Думаю, терванийцы тоже этим занимаются.

– То есть, фламеньеры используют черную магию?

– Се ма нуайн, какой же ты смешной, Эвальд! – расхохоталась Элика, но быстро смолкла, видимо, побоявшись, что я могу обидеться всерьез. – Прости. Плохо же ты думаешь о фламеньерах. Их магия основана на принципе противопоставления, одном из базовых принципов прикладного волшебства. Чтобы объяснить попроще, скажу тебе так: представь, что ты владеешь любыми заклинаниями, и на тебя напала тварь, состоящая из льда и снега. Какое заклинание ты применишь против нее?

– Огненное, конечно.

– Не надо быть магистром магии, чтобы догадаться, да? Именно так. Принцип противопоставления используется в боевых разделах любой магической школы – Стихийной, Имитационной, Хрономагии, Психомагии, Магии Сопряжения и далее. Когда-то виари активно применяли все эти умения и знания на войне. Есть даже древняя виарийская детская считалочка:

"Ты лед, я пламень.

Ты ножны, я меч.

Ты море, я камень.

Ты мысль, а я речь.

Ты берег, я море,

Ты тьма, а я свет,

И ты не сумеешь

Догнать меня, нет!"

Именно благодаря боевой магии мы выжили в сражениях с Нашествием, и, хотя потеряли свою землю, не исчезли без следа, как народ. А потом фламеньеры позаимствовали у нас некоторые наши методы борьбы с Навью. Например, они узнали от виари тайну фламенанта. Дай мне свой медальон!

Я снял медальон с шеи и протянул Элики. Эльфка, прежде чем взять вещицу, сняла с руки перчатку.

– Всего лишь кусочек алхимически чистого серебра, – сказала она. – И вправленный в него кристалл, осколок древних виарийских световых пинаклей. Такие вот, серебряные медальоны носят рядовые рыцари, большинство персекьюторов и шевалье. Говорят, Гугону де Маньену такой медальон подарила сама святая Арсения, ученица Матери. У старших братьев ордена фламенант-медальон может быть из алхимического золота, потому что золото солнечный металл, насыщенный стихией Света. По традиции его тоже называют фламенант-медальоном, хотя фламенант это чистое серебро. Но противоречия нет: такое определение связано с одной из главных моральных заповедей фламеньеров. Помнишь: "Моя церковь восторжествует по всей земле, неся людям свет и правду. Пусть слова ваши будут как чистое серебро, а поступки – как чистое золото"? Но главное – это кристалл. Смотри!

Элика вытянула руку в перчатке, пальцами вверх, и что-то произнесла на байле. На кончиках пальцев вспыхнули язычки оранжевого пламени, будто плоть Элики загорелась.

– Проведи рукой над огнем! – велела чародейка. – Чувствуешь тепло?

– Да. Это не иллюзия, настоящий огонь.

– Именно так. Самое настоящее пламя, и я могу сейчас поджечь... – тут она посмотрела в сторону фермы, мимо которой мы в этот момент проезжали, – вон ту хату вместе со всем содержимым. А теперь смотри дальше!

Эльфка поднесла мой фламенант-медальон к язычкам пламени, и они в несколько секунд исчезли. После этого она вручила медальон мне.

– Теперь надень, – велела она.

Как только медальон лег мне на грудь, я сразу ощутил живительное и очень приятное тепло. Фламенант-медальон будто аккумулировал жар огоньков, плясавших на пальцах Элики, и теперь отдавал этот жар мне, согревая и наполняя мое тело бодростью и энергией.

– Как ощущения? – с самой лукавой улыбкой осведомилась магичка.

– Классно, – ответил я. – Так ведь и в лютый мороз не замерзнешь.

– А теперь попробуй сам поколдовать, – предложила она. С удивительной ловкостью свесилась с седла, подхватила с верхушки сугроба на обочине дороги горсть снега и протянула этот снег мне, сказав:

– Держи снег в руке, поднеси руку к медальону и представь, что он наполняется холодом зимы!

Я так и сделал. Прошло несколько секунд, и я почувствовал, что от медальона пошла волна леденящего холода. Я тут же отбросил снег. Элика засмеялась.

– Получилось? – осведомилась она.

– Как это возможно, Элика?

– Фламенант-медальон очень быстро накапливает физическую или ментальную энергию Силы. Это результат взаимодействия фламенанта и виарийского хрусталя. Ты воздействуешь на него волевым импульсом, остальное он делает сам. Своего рода, это исполнитель желаний, но только магических. Именно такими магическими амулетами пользуются и магистры Суль. Только они изготовлены из других материалов, способных накапливать энергию смерти. Например, из кости дракона, селлура или чумного стекла.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю