Текст книги "Крестоносец: Железная Земля (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Что?

– Дай мне меч, – Суббота протянул руку. – Так мне будет спокойнее.

– Урчиль отдал меч мне, – ответил я. – Не выйдет, Суббота.

– Эвальд, – сказала Элика, странно сверкнув глазами, – отдай меч.

– А? – Я не поверил своим ушам. – Ты тоже хочешь...

– Суббота наш командир, и хочет, чтобы меч был у него. Отдай ему клинок.

– Умная девочка, – хмыкнул дампир и шагнул ко мне, не опуская протянутой руки. – Снимай оружие, шевалье.

Я ощутил полную беспомощность. Имперские холуи Суббота и Элика перехитрили меня. Я больше не сомневался, что они сговорились заранее. Конечно, я могу биться с ними, но есть ли у меня хоть единый шанс на победу? Вдвоем они одолеют меня за секунды и все равно заберут меч.

Кажется, на этот раз я потерял все. Честь, лицо и...

– Ну же! – Лицо Субботы исказилось.

– Держи, – я снял перевязь с мечом и швырнул к ногам дампира.

Лукас наклонился, схватил меч за середину – и вдруг с громким воплем отбросил его прочь, замахал рукой, от которой повалил белесый дым. Я в ужасе наблюдал, как кисть руки Субботы почернела, будто обуглилась, а секундой позже на лице охотника проступили черные ветвистые узоры, похожие на древесные корни. Дампир упал на колени, уткнувшись головой в песок: все его тело окутал черный дым, и в несколько мгновений от Лукаса Субботы остался лишь облепленный омерзительной бурой слизью дымящий скелет в покоробившихся от жара кожаных доспехах.

– Ни хрена себе! – только и смог сказать я.

– Он не знал главного, – произнесла Элика, подняв меч с песка и протягивая мне рукоятью вперед. – Всякий, в ком есть хоть малая частица Нави, не может коснуться святыни виари. Древняя кровь отца-вампира, текущая в жилах Субботы, погубила его.

– Ты... знала? – запинаясь, спросил я, взяв у нее Донн-Улайн.

– Конечно. – Элика склонилась над останками Субботы и сняла со скелета цепочку с медальоном из Баз-Харума. – Потому и велела тебе отдать меч.

– Пресвятая Матерь! – Домаш, Ганель и Джарем, прибежавшие на вопли дампира, уже были тут. – Вы что, убили его?

– Его убила сила зачарованного меча, который он хотел забрать, – сказал я. – Бедный Лукас! Какая нелепая смерть.

– Он был хорошим воином, и нам следует его похоронить с почестями, – предложила Элика. – Отдайте ему последний долг. А я останусь здесь и призову помощь....

***

Корабль пришел на закате.

Виари бросили якорь недалеко от берега и послали к нам шлюпку. В ней было восемь матросов, вооруженных длинными луками из китового уса и мечами. Командовавший ими эльф обменялся с Эликой цермонными поклонами, и после они долго разговаривали, время от времени поглядывая в нашу сторону. Закончив разговор, эльф направился ко мне.

– Могу я взглянуть на святыню? – спросил он.

Я вытянул меч из ножен и протянул ему. Моряк протянул обе руки, будто хотел коснуться оружия, а потом внезапно отступил на несколько шагов и посмотрел на меня с изумлением.

– Подумать только, круглоухий отыскал меч Зералина! – воскликнул он. – Это невозможно, но это так!

– Неважно, кто его нашел, – я вложил клинок в ножны. – Он найден, а это главное.

– Ты совершил великое дело, воин, – эльф поклонился мне. – Добро пожаловать на наш корабль!

– Надо отправляться немедленно, пока отлив не начался, – сказала Элика.

– Да, – ответил я и направился к Домашу, Ганелю и Джарему, которые стояли чуть поодаль, рядом с нашими конями.

– Я хочу поговорить с вами, господа, – сказал я, чувствуя волнение. – Прошу, не перебивайте меня, потому что мне и так трудно говорить. Я благодарен вам за все, что вы для меня сделали. Я ваш вечный должник. Но то, что случилось вчера и сегодня, все меняет. Я принял решение отправляться к виари. Этот меч принадлежит им. То, что я совершу, возможно, сделает меня врагом империи. Я стану изменником и клятвопреступником. Однако выбора у меня нет. До сих пор вы были мне верными друзьями, спутниками и помощниками. Я от всего сердца благодарю вас. Я не зову вас с собой, потому что вы не обязаны принимать мой выбор. Я освобождаю вас от всех обязательств и клятв по отношению ко мне. Вы продолжите свой путь, а я свой. Вы благородные и честные люди, и я прошу Матерь быть милостивой к вам. Прощайте, и не поминайте меня лихом!

– Прощайте? – Домаш хлопнул себя ладонями по ляжкам от избытка чувств. – Ну, уж нет! Я вольный человек и иду куда хочу. Не служил я королям и королишкам, не было надо мной ничьей власти. Только сердце мое мне указ, а оно иные слова мне шепчет, нежели те, что ты сейчас изрек. Мы с тобой, добрый мой собрат рыцарь, претерпели столько, что старикам-сказителям не на один вечер в кабаке достанет рассказывать! И после всего я брошу тебя? Да никогда, покрой меня короста! Коли такой танец у нас вытанцовывается, вот тебе мое слово – я с тобой до конца! Ты мой друг, шевалье Эвальд, боевой товарищ, с коим мы не в одном бою спина к спине мечи тупили, а друзей бросает в трудный час только шваль распоследняя, пес бесчестный и бессовестный! – Роздолец вытащил меч, воткнул его в песок и с жаром провозгласил: – Клянусь Матерью Пресветлой и своим добрым именем, что не брошу своего товарища, и небо мне свидетель. А коли откажешься от моей дружбы, великую обиду мне нанесешь, шевалье, и Матерь тебя за то накажет, что доброго друга оттолкнул!

– Милорд, – Джарем, казалось, вот-вот расплачется. – Я с вами. Не гоните, прошу вас!

– Вы неверно судите о людях, милорд, – в свою очередь заговорил Ганель. – Понятно, вы молоды и категоричны, и не понимаете, что наши судьбы связаны вместе не только нашим желанием, но и судьбой. Конечно, я не воин и не смогу быть вам полезен в бою, но мои знания могут вам пригодиться, и посему возьмите меня с собой. Вы же не хотите, чтобы я бродяжничал без всякой цели?

– Разве вы не понимаете, что я... что мы, возможно, не сможем вернуться на эту землю никогда? – Я старался быть сильным, но с трудом сдерживал слезы, так растрогали меня слова моих друзей.

– Велика ли беда? – беззаботно ответил Домаш. – С хорошим другом и полной чашей везде родина. Ну что, берешь меня с собой?

Я не смог ответить, только кивнул. Роздолец тут же рыкнул медведем, обнял меня и так сдавил в своих стальных объятиях, что у меня дыхание перехватило.

– Простились? – спросила подошедшая Элика.

– Мы следуем за шевалье, – с поклоном ответил Ганель.

– Еще раз убеждаюсь, что не все саларды дерьмо, – произнесла Элика. – Тогда не будем терять времени. Надеюсь, на корабле найдется достаточно места для нас и для наших лошадей.

***

Темнота и сгустившийся туман давно скрыли с глаз удаляющийся берег, а я все стою на корме «Белой розы» и смотрю в его сторону.

Итак, еще одно испытание пройдено, еще одна высота достигнута. Меч Зералина у меня. И я больше всего рад тому, что мои товарищи остались со мной, согласились идти одной дорогой. Ловлю себя на мысли, что мне немного жаль Субботу – да, симпатии он ко мне не испытывал, но был другом сэра Роберта и отличным воином – и погиб так нелепо и бесславно.

По словам Элики, капитан "Белой розы" Рувель Асмин сообщил, что приказ дуайенов об общем сборе получен всеми капитанами виари, и поэтому корабль, как и все остальные суда, разбросанные по Туманному морю, идет к острову Мьюр – тому самому месту, где в день Остара состоится Совет домов. И я наконец-то смогу встретиться с Домино...

Однако я все равно испытываю страх и ничего не могу с собой поделать.

Снова, как тогда, на пути в Фор-Авек из Агерри, я думаю о том, что скоро мы будем вместе, милая моя, любимая Домино. Мой свет, мое сокровище, моя любовь. Я знаю, что хочу этой встречи, и что ты тоже ее ждешь. Но есть нечто, что не дает мне покоя.

Это связано с вещицей, которая висит у меня на шее вместе с фламенант-медальоном и старинной, потертой, испещренной неведомыми письменами, обрезанной на треть серебряной монетой, которая привела к смерти сэра Роберта и с которой связана самая зловещая тайна этого мира – загадка возрожденного Зверя. Флакон с Последним поцелуем. Я очень надеюсь, что мне не придется использовать его содержимое. Что страшное проклятие, о котором меня предупреждали, не одолеет нашей любви.

И эту надежду у меня никто и никогда не отнимет.

Часть пятая. Остров Мьюр, Эшевен, Рейвенор

1. Цветок кардалы

Остров Мьюр.

Для меня, как и для любого человека – саларда на языке Морского Народа, – Мьюр всего лишь небольшой лесистый остров посреди Туманного моря к югу от Марвентского архипелага. Необитаемый клочок земли площадью около ста шестидесяти квадратных миль.

Для виари Мьюр – священное место, своего рода центр мироздания в их мифологии, последний осколок легендарной прародины виари, огромного континента, который некогда лежал к западу от имперских земель. Легенда времен сухопутных царств гласит, что в начале времен, когда Небо и Земля были еще единым целым, на этом континенте жил великий дракон, прародитель жизни. Желая населить созданный им мир разумными существами, способными внимать его словам и осуществлять его планы, он разорвал пополам свое сердце, и из половин его создал первых виари, мужчину и женщину, чтобы соединялись они в любви, как две половины одного целого, и породили народ, который наследовал бы Аэрдвиарн. В незапамятные времена случилось это, и позже огонь и вода уничтожили древнюю Землю Драконов – а народ, рожденный из сердца дракона, покинул погибающую родину и создал свое великое царство на землях к востоку и северу.

Когда-то, в эпоху Нашествия, именно Мьюр стал последней сушей, на которой виари пытались создать свое королевство, но прошло несколько столетий, и корсары Суль изгнали их отсюда. Колонии виари на Мьюре были сожжены, а руины их заросли лесами. С тех пор Морской Народ не делал попыток обосноваться здесь. Элика объяснила это тем, что время исполнений пророчеств о возрождении Аэрдвиарна еще не пришло.

– Странные вы, – сказал я, выслушав ее. – Причем тут пророчества? Ведь остров необитаем, как я понял. Что же вам мешает там обосноваться?

– Память о том, что некогда случилось тут, – ответила эльфка. – И понимание, что корсары не дадут нам спокойно жить.

– Вы боитесь Суль. Я это давно понял.

– Мы слишком хорошо осознаем последствия войны с Суль. Мы не боимся потерять наши жизни, Эвальд. Гораздо страшнее утратить живую душу моего народа.

– Это все слова, Элика. Неужели вы никогда не пытались освободиться от сулийского гнета?

– Пытались, и не раз. Но всякий раз это заканчивалось трагически. Потеряв свою родину, мы утратили магическую мощь, наше главное оружие. Сегодня магический дар у виари редкость. Сулийцы знают об этом, потому и забирают наших арас, наших Одаренных.

– Но ведь ты и Кара...

– Нам просто повезло, как и твоей Брианни. Наши с Карой судьбы исключение. Сложись все по-другому, и мы стали бы рабынями сулийцев.

– Ваш страх перед Суль лишает вас мужества.

– Страх? – Элика покачала головой. – Это не страх. Мы способны предвидеть будущее. Многим виари кажется, что мы обречены. Некоторые кланы приняли власть Суль, остальные пытаются сохранить самостоятельность, но рано или поздно весь мой народ окажется под властью Суль, если, конечно, не случится чуда, в которое мы все верим. Я знаю это.

– И что это значит?

– Магистры получат наших воинов, наш флот и наши древние знания, которые используют в своих целях. – Тут Элика горько усмехнулась. – Устоит ли тогда Ростианская империя, Эвальд?

– Все еще можно изменить.

– Согласна. Именно потому я помогаю тебе.

Наш разговор происходил на носу корабля, и "Белая роза" тем временем входила в обширную, окруженную лесистыми утесами и хорошо защищенную от ветров бухту, в которой уже стояли прибывшие к острову суда. Их было много – наверное, несколько десятков. Мое внимание привлек необычной формы огромный ковчег, стоявший в полукабельтове от берега в окружении военных кораблей. Ковчег был размерами с океанский лайнер и возвышался над водой метров на двадцать, не меньше. Настоящий гигант.

– Это ледор, плавучий дом, – пояснила Элика. – Каждый клан виари странствует флотилией, сердцем которой являются такие ковчеги. На ледорах живут семьи моряков, здесь же в теплицах выращивают то, чего не может дать нам океан.

– На таком корабле живет весь клан? И сколько же человек он вмещает?

– От тысячи до полутора. Наши мужчины большую часть времени проводят на своих кораблях. Ледор – это дом для женщин и детей. Большие кланы имеют несколько таких ковчегов.

– Вы искусные корабелы. Не всякий мастер может спроектировать и построить такой гигантский корабль.

– Еще в Сухопутную Эпоху виари были превосходными мореходами. Наши корабли заходили далеко в Северный океан, а на юге доходили до Гареса. Есть древние записи, подтверждающие, что виарийские корабли доходили до Дикого Берега, самых восточных земель Аэрдвиарна. С тех пор наше искусство кораблестроения и навигации выросло многократно. Мы живем морем, хотя по-прежнему тоскуем по земле. На пустынных островах мы основываем свои верфи и строим там новые парусники и ледоры.

– Как велик ваш народ, Элика?

– Когда-то он и впрямь был велик, – с грустной улыбкой ответила магичка. – Но теперь никто не скажет, сколько нас осталось. Флотилии годами странствуют по океану, лишь иногда встречаясь в его просторах. Думаю, виари осталось не более ста тысяч. Не исключено, что пройдет всего несколько десятилетий, и наш народ исчезнет окончательно.

– Печально это слышать.

– Мы не теряем надежды, – Элика показала на ковчег. – Кажется, я узнаю этот корабль. Это "Экорас". Видишь баннеры на его бортах? Это изображение вереска – герб клана Лайтор, к которому некогда принадлежал и Зералин. Твоя возлюбленная уже здесь, на острове. Скоро вы встретитесь.

– Я в этом и не сомневаюсь, – ответил я, обрадованный словами магички. – По-другому и быть не может. Ведь я пришел сюда только ради этого.

– Не ради спасения моего народа?

– Я не разделяю судьбы Брианни и остальных виари.

– Хороший ответ, Эвальд, – Элика слабо улыбнулась. – Я не зря доверилась тебе.

Моряки на "Белой розе" быстро и сноровисто убирали паруса. На палубе появились Домаш и Ганель. Роздолец разоделся как на свадьбу – поверх кольчуги набросил крытую атласом бобровую шубу; на шее Домаша красовалось тяжелое золотое ожерелье, меховую шапку украшали ажурные перья цапли, на пальцах сверкали перстни. Ноздри байора раздувались: Домаш с жадностью вдыхал свежий морской воздух.

– Вот и земля, хвала Матери! – рыкнул он. – Скорее бы уже ощутить твердь неколебимую под ногами, а то ни кусок, ни питье в глотку не лезут.

– Запомни, что виари будут считать тебя представителем империи, – шепнула мне Элика. – И этого роздольского медведя тоже. Надеюсь, он не позволит себе непристойных выходок. Мои соплеменники очень щепетильны, когда дело касается манер.

Наш корабль прошел мимо ковчега. Я мог видеть стоявших вдоль борта женщин и детей, наблюдавших за нами – некоторые приветливо махали руками, но я знал, что они приветствуют своих собратьев на "Белой розе", но не нас. Сердце мое заныло – я здесь чужой, и еще не факт, что виари примут меня как своего.

– Ты что-то невесел, дорогой мой собрат рыцарь, – Домаш по-свойски похлопал меня по плечу. – Может, глотнешь из моей фляжки?

– Нет, – я посмотрел на Элику. – Позже.

Корабль преодолел последнюю сотню метров и подошел к деревянному пирсу. На берег полетели швартовы, и очень скоро мы могли сойти по дощатым сходням на пирс. Джарем с помощью Домаша свел с корабля на пристань наших лошадей. Ноги мои подкашивались, и я с трудом дошел до берега.

На берегу было холодно, порывами налетал свежий океанский ветер, но находившиеся на берегу женщины и дети, казалось не чувствовали холода: виарийки прохаживались вдоль линии прибоя, что-то подбирая с мокрого галечника – вероятно, крабов, съедобные ракушки или водоросли, – а детвора весело носилась неподалеку, пытаясь догнать друг друга или сбить камнями летающих над волнами чаек. Некоторые из них, видимо из любопытства, направились в нашу сторону, но вооруженные моряки им не позволили к нам приблизиться. Видимо, нам все-таки не доверяли. Некоторое время мы стояли в растерянности, не зная как быть, но тут Элика обратила мое внимание на группу мужчин, направляющихся в нашу сторону. Возглавлял эту группу величественный седоволосый эльф, облаченный в темную мантию. Женщины кланялись ему – верно, этот старик был очень влиятельным лицом. Элика направилась им навстречу и, не доходя несколько шагов, склонилась в поклоне. Седоволосый ответил учтивым кивком. Потом они начали говорить, и разговор получился долгий – видимо, Элика рассказывала старику нашу историю во всех подробностях.

– Подойди сюда, Эвальд! – наконец, позвала Элика, делая приглашающий жест.

– Стойте тут, – велел я Домашу, Ганелю и Джарему и направился к эльфам.

– Шевалье Эвальд де Квинси? Тот самый, пришелец из ниоткуда и избранник Брианни? – Старик оглядел меня с головы до ног. – Я Мераль Варин, дуайен дома Лайтор. Должен сказать, что история, рассказанная мне вашей спутницей-виари, невероятна. Это правда, что меч Зералина у вас?

– Вот он, – я не стал обнажать меч и снимать его с перевязи, просто поднял и продемонстрировал эльфу. – Добыть его было нелегко.

– Я и не представлял, что доживу до такого, – сказал дуайен. Он пытался сохранить невозмутимость, но я видел, что он потрясен. – Вы прибыли, чтобы передать этот меч нам?

– Я хочу увидеть свою любимую, – ответил я, уходя от прямого ответа. – Где она?

– Брианни здесь, на одном из кораблей, и вы сможете встретиться с ней чуть позже, – сказал Варин. – Но я спросил вас про меч. Элика говорит, что вы готовы вернуть его нашему народу, не так ли?

– О будущем этого меча я буду говорить только в пристутствии Брианни. Она прямая наследница дома Зералина и лишь она может решить судьбу меча.

– Ваш ответ в высшей степени дерзкий, но я его принимаю, – эльф презрительно улыбнулся. – Завтра день Остара, в который состоится Совет домов. Вы салард, чужой для нас, но с другой стороны, вы и ваши спутники представляете здесь особу императора Ростиана. Я не знаю, будет ли дозволено вам, чужеземцу, присутствовать на Совете. Пока в нашей истории подобного не случалось.

– Это необходимо, милорд, – заявила Элика с неожиданной для нее горячностью. – Дуайены должны услышать предложения императора, которые привез этот рыцарь.

– Боюсь, уже слишком поздно вести беседу с Ростианом, – ответил эльф. – Но этот шевалье посол...

– Я не посол, – заявил я, не дав Элике ответить. – Я здесь как частное лицо и прибыл на Мьюр лишь затем, чтобы встретиться с моей будущей женой.

– Вот как? Вы собираетесь жениться на Брианни? Вы, салард?

– А вас это удивляет, почтенный? – Я сделал шаг к дуайену. – Мы любим друг друга, и я никому не позволю разлучить нас.

– Надо же, лишь ступил на эту землю и уже угрожает! – Варин вновь окинул меня изучающим взглядом. – Воистину, нахальство круглоухих не знает границ.

– Я приехал увидеться со своей будущей женой, – повторил я, глядя эльфу прямо в глаза. – И у вас нет права запретить мне это.

– Не вам судить о моем праве, шевалье, – сказал старик. – Хорошо, пока вы можете чувствовать себя свободно на Мьюре. Попрошу лишь не задирать наших мужчин и не пытаться проникнуть в запретные для чужих места. Наказание за неповиновение – смерть. Мне бы не хотелось осквернять меч Зералина кровью того, кто доставил его.

Сказав это, Варин что-то сказал своим людям и, повернувшись к нам спиной, зашагал по берегу в сторону ковчега. Прочие последовали за ним, но два вооруженных эльфа остались с нами. Я встретился взглядом с магичкой и понял, что она в бешенстве.

– Ты с ума сошел! – прошипела Элика. – Только что ты едва не лишился жизни!

– Я знаю. Но не лишился же. Что дальше?

– Варин велел отвести вас в лагерь Лайтор. Во имя всех богов, Эвальд, не веди себя как идиот!

– Я постараюсь. Куда идти?

– Мы проводим вас, – ответил за Элику один из двух оставшихся с нами эльфов. Глаза у него были серые, ледяные, и смотрел он на меня без малейшей симпатии. – Запомни три простых правила, салард: с тропы не сходить, оружие не обнажать, вести себя почтительно. Ты на священной земле виари.

Эльф демонстративно похлопал по рукояти висевшего на поясе кортика и пошел вперед. Я помог Элике сесть на лошадь, потом забрался в седло сам. От прибрежной полосы через густой сосновый лес, встававший за берегом вела узкая мощенная каменными плитами дорога, уходящая вверх, к холмам. Мы вели коней самым медленным шагом, чтобы не обгонять наших провожатых, которые легко шли на подъем, демонстрируя удивительную выносливость. Очень скоро мы поднялись на вершину холма и дальше поехали по его гребню на закат, ежась от налетающего порывами холодного ветра.

Справа от нас за деревьями открылся первый лагерь виари – с десяток пестрых шатров, рядом с которыми горели костры, расхаживали вооруженные мужчины и работали женщины, занятые своими нехитрыми делами. Они заметили нас. Мое внимание привлекла высокая, очень пожилая и очень худая женщина в меховой накидке, с длинными белоснежными косами, падавшими на грудь из-под сложного головного убора, напоминавшего раскинувшую крылья птицу. Она стояла, повернув лицо в нашу сторону, и две девушки поддерживали ее за руки. Одна из них что-то шептала старухе на ухо.

– Наверное, это Эзиле, прорицательница и духовная мать клана О`Кромай, – сказала Элика, когда я спросил ее, кто эта старуха. – Самая старая из виари. Я слышала о ней, но никогда не видела ее. Говорят, она помнит времена Сухопутных Царств!

– То есть, ей больше тысячи лет? – усомнился я. – Разве это возможно?

– В древние времена виари жили намного дольше.

Дорога сделала очередной поворот, направляя нас к соседнему холму. Мы проехали еще один лагерь, съехали в ложбину, снова поднялись на возвышенное место, и отсюда я смог увидеть большой обнесенный деревянным частоколом лагерь, окруживший сооружение, очень напоминающее всем известный Стоунхендж. Кольцо мегалитов имело метров пятьдесят в диаметре и окружало несколько огромных глыб из черного камня, составленных в пирамиду: с противоположной от нас стороны оно смыкалось с линией менгиров, напоминавших торчащие из каменистой земли гигантские конические клыки.

Недалеко от ворот лагеря старший из наших провожатых остановился и велел нам сдать оружие. Мы отдали ему мечи и кинжалы, Элика свой жезл (у Ганеля оружия не было), и после этого нам было позволено въехать внутрь и спешиться.

Встретивший нас в лагере эльф назвался Руэлем Орфином, капитаном дома Лайтор. Это был одетый в клепаную кожу крепкий жилистый старик с узкой седой бородой, заплетенной в косичку и парой кривых, похожих на японские катаны клинков, которые он носил по виарийскому обычаю за спиной. Он не говорил на имперском языке, и мы общались через Элику. Орфин заявил, что мы прибыли в стан дома Лайтор, где состоится Совет домов, мы его гости, тем не менее нам следует вести себя почтительно и не испытывать его терпения. Впрочем, его взгляд сразу потеплел, едва Элика сообщила ему о мече.

– Это добрая весть, хоть и с трудом мне верится, что такое могло случиться, – сказал он и кивнул мне. – Не верил я, что доживу до этого дня.

– Я хочу встретиться с Брианни Реджаллин, – сказал я.

– Понимаю. Но пока это невозможно. Брианни сейчас на корабле своего дяди Варина, а он бросил якорь на противоположной стороне острова. Тебе придется подождать, ростианец.

– Долго ли?

– До начала Совета. Вы можете отдохнуть вон в том шатре, – Орфин указал на большой красно-белый шатер на краю лагеря. – Вам подадут угощение и вернут оружие, но ходить по лагерю без моего позволения вы не имеете права. Даже ты, женщина, – добавил он, обращаясь к Элике.

– Они очень любезны, – сказал я Элике, когда Орфин ушел, и провожатые повели нас к отведенному нам шатру. – Ты не находишь?

– Ростианцы повели бы себя с непрошенными гостями-виари еще хуже, ты не находишь? – отпарировала магичка.

Я не стал ей отвечать – мое внимание переключилось на небольшой куст, растущий рядом с шатром. На прочих деревьях и кустах едва-едва появились почки, а этот уже цвел красивыми розовыми цветками, очень похожими на цветы вишни-сакуры.

– Это кардала, горный миндаль, – пояснила Элика. – Мы считаем его цветком жизни, потому что он расцветает весной самым первым. Мьюр одно из немногих мест, где он еще растет.

– А могу я срезать несколько веточек и подарить Брианни? – спросил я, любуясь цветами.

– Конечно. – ответила Элика и загадочно улыбнулась. – Ей будет приятно.

Оставив Джарема позаботиться о наших лошадях, мы вошли в шатер. Убранство было самое простое: несколько набитых морской травой узких кожаных матов, корабельная бронзовая жаровня на треноге для обогрева и деревянные стойки для доспехов и оружия. Виари-провожатые сложили на один из матов наше оружие, после чего один из них ловко запалил хворост в жаровне. А потом они убрались, и я был этому рад.

– Се ма нуайн, мне придется спать в одном шатре с четырьмя салардами, – заявила Элика, сев на мат. – Надеюсь, мне не придется всю ночь слушать ваш храп.

– Этот кромлех... что это за место, Элика? – спросил я.

– Вероятно, алтарь Дракона-Прародителя, которому поклонялись наши предки. Столько веков прошло, а он сохранился!

– А что ему случится, он ведь из камня сделан, – заявил молчавший до сих пор Домаш. – А вот что с нами теперь будет-то, други дорогие? Не выйти тебе, не прогуляться. А коли мне по нужде приспичит?

– Тебе же сказали, по лагерю не ходить, – пояснила Элика с легким раздражением. – Или в Роздоле все такие тупые?

– Не обижай нашего друга, Элика, – сказал я, распуская ремни куртки. – Вроде теплее стало, или мне кажется?

Ответа я не получил: в шатер вошли четыре женщины с едой и питьем для нас. Они принесли жирную жареную рыбу, печеные в золе клубни, напоминающие видом и вкусом репу, ноздреватый темный хлеб, а в кувшинах оказался холодный янтарный напиток с сильным запахом дрожжей. Впрочем, Домаш тут же снял с напитка пробу и заявил, что пойло сие весьма недурственное и напоминает вкусом домашнее пиво.

– Интересно, из чего виари пекут хлеб, – поинтересовался Ганель, когда мы приступили к трапезе. – Разве на их кораблях растет ячмень или пшеница?

– Есть необходимые нам товары, которые мы покупаем у людей или собираем на суше, – ответила Элика. – Океан не дает нам дерева и металла для кораблей, лекарственных трав, вина и злаков. Поэтому хлеб для нас большая роскошь и дорого стоит. Обычная наша пища – это рыба, мясо морских зверей и птиц и овощи.

– Я бы не смог так жить, – заявил Домаш, прожевав кусок рыбы. – Спать всю жизнь на корабле, питаться живностью морской. Без мяса, без доброго вина. Печальная такая жизнь.

– Когда-то у нас было все, – сказала Элика, и в ее голосе прозвучала печаль.

– Как ты думаешь, мне позволят увидеться с Брианни? – спросил я.

– Никто не может тебе этого запретить, даже Совет домов. Хотя...

– Что "хотя"?

– Брианни – Королевская Кровь, а положение, как говорите вы, саларды, обязывает. В некоторых своих поступках она несвободна.

– Ты хочешь сказать, что дуайены могут не дать согласие на наш брак? – Я почувствовал тревогу.

– Совет домов обладает исключительными правами, и только он решает важные вопросы, касающиеся жизни нашего народа. Не хочу пугать тебя, друг мой, но ты прекрасно знаешь, как и почему Брианни оказалась в твоем мире. Она беглая арас, и ее бегство сильно осложнило отношения моего народа и сулийцев. В Совете есть явные и тайные сторонники Суль – нельзя недооценивать их влияния. Вспомни, что я писала тебе в своем письме.

– Помню, – у меня сразу пропал аппетит. Кровь бросилась в голову, я ощутил нехорошее стеснение в груди. – Я этого не позволю.

– Неужели? Полагаешь, Совет тебя послушает?

– Я предложу им сделку – Брианни в обмен на меч Зералина.

– А если они откажут?

– Пусть попробуют.

– Мне нравится твоя самоуверенность, – Элика легла на спину, заложила руки за голову. – Как хорошо, когда пол под тобой не ходит ходуном! Наконец-то я посплю спокойно.

Я не ответил ей. Просто смотрел, как мои товарищи укладываются на маты, сморенные усталостью и сытостью. Первым захрапел Домаш. Меня тоже морило – во время плавания я ни одной ночи не поспал как следует, – но я не последовал примеру друзей, вышел на воздух.

Древний Алтарь дракона был перед моими глазами, и мне очень хотелось подойти к нему поближе, но я помнил приказ не ходить по лагерю без разрешения Орфина. Стоял и смотрел на древние менгиры, покрытые лишайником, ловил на себе любопытные взгляды виари, проходивших неподалеку. Тучи между тем скрылы солнце, ветер усилился. Я подумал, что завтрашний день, пожалуй, будет очень холодным.

– Джарем, – сказал я оруженосцу, который продолжал оставаться у коновязи, – иди, поешь и отдохни. Я побуду с лошадьми.

Парень поклонился и ушел в шатер. Я достал из сумки прихваченную со стола горбушку и разделил ее между всеми пятью лошадьми. И вновь мой взгляд упал на камни Алтаря дракона.

До сих пор считалось, – и Ганель говорил об этом неоднократно, – что драконы вымерли еще в стародавние времена. Но в Нум-Найкорате два дракона спасли нас от стаи Триады. Виари пока не знают подробности этого боя – интересно, что они скажут, когда я расскажу о событиях в Заповеди. Если эти драконы могут покинуть реальность Нум-Найкората, если с ними можно найти общий язык, каких бы мы приобрели могучих союзников в нашей борьбе с Суль! Я был почти уверен, что магическая сила Домино может помочь нам приручить этих драконов. И тогда...

"Пустые мечты, Эвальд. А реальность такова, что завтра может решиться ваша с Домино судьба. Неизвестно, согласится ли Совет тебя выслушать. А если даже согласится, то какие найти слова, чтобы убедить эльфов поступить правильно? У тебя есть только один аргумент – меч Зералина. Пока он в твоих руках. Но что мешает виари отнять его у тебя?

Ничто.

И это будет твое окончательное поражение.

Хотя... Кто может сказать, что случится завтра?"

***

Что-то вошло в мой сон, и я сразу открыл глаза.

Золотистый светящийся шарик лежал у меня на груди, а потом взлетел вверх и повис над моей постелью, рассыпая искры. Я поднялся на локте, глядя на моего ночного гостя. Шарик немедленно поплыл к выходу из шатра, будто приглашал идти за ним.

Следуя за светляком, я вышел в ночь. Небо было усыпано звездами, было светло и холодно. Изморозь на земле тихо скрипела под подошвами сапог. Светляк поплыл в воздухе в сторону Алтаря дракона, и я собрался было следовать за ним – но остановился взглядом на кусте кардалы у шатра. Повинуясь скорее предчувствию, чем оформленному желанию, вынул из ножен кинжал и срезал цветущую веточку.