Текст книги "Крестоносец: Железная Земля (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Домино стояла у Алтаря, у дольмена, покрытого древними рунами. Хрупкая, прекрасная, похожая на чудесное видение из снов. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, словно не верили своим глазам, а затем бросились друг к другу.

– Любимый мой! – выдохнула она, уткнувшись лицом в мое плечо. – Вот ты и нашел меня.

– Домино! – Я обхватил ладонями ее голову, заглянул в глаза. – Моя Домино!

– Мой рыцарь!

– Как долго я ждал этого мгновения! Милая моя, любимая!

– Эвальд, прекрати! Ты мне все кости переломаешь.

– Я так тосковал без тебя. Я думал... я боялся...

– Ни слова о плохом, – она коснулась пальцами моих губ. – Мы снова вместе, и это не сон.

– Это тебе, – я подал ей цветок. – Я спрашивал о тебе, но...

– Я все знаю. – Она улыбнулась, но ее улыбка была печальной. – Я почувствовала твое приближение. А потом дуайены сказали, что прибыл представитель императора. Я сразу подумала о тебе.

– Почему?

– Император мог послать только тебя для переговоров с виари.

– Проницательная ты моя! – Я обхватил ее лицо ладонями. – Мераль Варин сказал, что ты на осталась на корабле.

– Так и было. Я спросила Мераля о тебе, и он не стал лгать мне. Мне не позволили говорить с тобой до начала Совета. Но я нарушила их приказ.

– Ты ослушалась дуайенов?

– Ну, почти, – Домино показала на слабое сияние между опорами кромлеха. – Я не сошла с корабля на берег, как мне было приказано. А вот про портал мне никто не сказал.

– Любимая! – Я прижал девушку к груди, нашел ее губы. Какое-то время мы целовались, забыв обо всем. А потом Домино мягко отстранила меня.

– У нас мало времени, Эвальд, – сказала она. – Я должна кое-что сказать тебе. Что-то очень важное. Прошу, выслушай меня, и не перебивай.

– Это что-то меня не обрадует, так?

– Вчера почти одновременно с тобой на Мьюр прибыл представитель сулийцев. Я знаю, что он будет требовать моей выдачи. И еще...

– Что?

– Боюсь, Совет примет решение выдать меня магистрам.

– Это невозможно! – Я почувствовал настоящее отчаяние. – Они не посмеют!

– Увы, любимый, все уже решено. Решение Совета лишь формальность. Никто не пойдет против обычая, который существует уже столетия. Обычая, который освящен письменным обязательством и устной клятвой наших предков.

– Я не позволю им!

– Полагаешь, дуайены и мистики послушают саларда? Мне очень жаль, Эвальд. Если Совет примет решение передать меня магистрам, я вынуждена буду подчиниться.

– Домино, я... никогда не смирюсь с этим. Я буду бороться за тебя.

– Эвальд, я очень люблю тебя. Ты славный, храбрый и благородный человек, мне еще не приходилось встречать таких. Может, за это я тебя и полюбила. Но воля одного человека мало что может изменить.

– Так ты вызвала меня сюда, чтобы разбить мое сердце?

– Разбить сердце? – Домино вздохнула так горько, что у меня все внутри оледенело. – Нет, конечно нет. Я всего лишь хотела увидеть тебя. Сейчас, до Совета.

– Постой, погоди, я не верю, что у нас нет выбора! Может быть, есть решение, которое устроит всех.

– Сулийцы не отступятся. То, что случилось на Порсобадо, для них не тайна. Они знают, что это я отыскала Харрас Харсетта, а это под силу только Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр. Они имеют на меня все права.

– Ты говоришь так, будто ты рабыня!

– В каком-то смысле – да. Беглая рабыня. Такова судьба всех арас.

– Мне плевать на сулийцев. Я скажу Совету, что ты моя жена. Они не посмеют отдать упырям супругу имперского крестоносца.

– Чтобы наш брак был действителен в глазах Совета, он должен быть заключен по виарийским законам, Эвальд. Мы с тобой в глазах дуайенов просто влюбленная пара, предавшаяся запретной любви.

– Вздор! Вздор! – Я в ярости ударил ладонью по менгиру. – Я нашел меч Зералина. Я обменяю тебя на этот меч.

– Что? – Глаза Домино засверкали в темноте. – Мераль ничего не сказал мне про меч.

– Да, да, да! Мы нашли клинок твоего предка. Мы нашли Донн-Улайн. Древень Урчиль отдал его мне в обмен на обещание, что меч будет передан виари. Я не нарушу своего слова. Но условием передачи будет твоя свобода.

– Как странно! – Она вздохнула. – Как же тебе удалось найти его?

Я рассказал ей свою историю. С того момента, как встретился с императором и до гибели Субботы. Наверное, мой рассказ был слишком сбивчивым и бестолковым, но Домино выслушала меня, не перебив ни разу.

– Помнишь, однажды в Фор-Авек я сказал тебе, что сделаю все, чтобы защитить тебя, – добавил я, закончив рассказ. – Ты станешь моей женой, и ни одна тварь не посмеет безнаказанно обидеть жену фламеньера. Я защищу тебя, клянусь!

– Ты сказал, там были драконы, которые спасли вас?

– Драконы? Да, были. Но причем тут драконы? Я про нас с тобой говорю.

– Любимый мой, добрый мой! – Домино ласково провела пальцами по моей щеке. – Я знаю, что ты не дашь меня в обиду. Но мы с тобой слишком маленькие люди в этом мире. Решения принимаются за нас. Наш долг следовать им, даже если это невыносимо тяжело.

– Почему ты говоришь так обреченно?

– На карту поставлена судьба моего народа, Эвальд. Я мечтала помочь ему, но теперь вижу, что мои усилия оказались напрасны.

– Неправда! – Я сжал ее пальчики в своих ладонях. – Мы победим, обязательно. И мы будем вместе!

– Представитель Суль будет обещать моему народу милость магистров в обмен на меня и Харрас Харсетта.

– Я убью его, если он посмеет...

– Эвальд, не говори глупостей. Никто не позволит тебе поднять руку на посла Суль.

– Я предложу ему то, от чего он не посмеет отказаться – суд Божий. Я убью его в поединке, и ты будешь свободна.

– Совет не допустит такого исхода. Они... они боятся. Пришло время исполнения пророчеств, и сейчас любой выбор значим, как никогда.

– Брианни, мне плевать на пророчества, на все на свете. Я знаю, что мы должны быть вместе, и мы будем вместе. Завтра у меня будет, что сказать Совету. И что предложить ему. Справедливый обмен. Совет не сможет мне отказать.

– Это Элика подала тебе такой совет?

– Элика? – переспросил я, чувствуя некоторое раздражение. – Причем тут Элика? Это было мое решение.

– Ты слушаешь ее, ведь так?

– Домино, не надо меня ревновать к Элике. Она меня не интересует.

– Она красивая. И ей не грозит участь стать глайстиг.

– Прекрати!

– Хорошо, любимый, не буду. Только помни, что если ты изменишь мне с этой ведьмой, я превращу тебя в тюленя.

– Да, дорогая. Я согласен быть тюленем, лишь бы с тобой рядом.

– Прости, я глупость сказала. Поцелуй меня...

Я понял, что она боится. Очень боится. Ночь была холодная, но Домино дрожала не только от холода. Мне очень хотелось согреть ее, заставить забыть о страхах, но я понимал, что у меня ничего не получится, что такое счастье мне пока не дано. И я чувствовал, что близок к отчаянию.

– Милая, – шепнул я в ушко, – скажи только слово, и я пойду за тебя на смерть.

– Я знаю.

– Тогда почему ты дрожишь?

– Когда я была совсем маленькой, отец часто рассказывал мне о Зералине, – сказала Домино, отстранившись от меня. – У нас в каюте была старинная книга, очень ветхая, в ней не хватало многих страниц, а остальные были так потрепаны, что я боялась даже коснуться их. Отец иногда читал мне отрывки из этой книги. Там рассказывалось о последних временах Сухопутных королевств, Отец говорил, что в этой книге много пророчеств о будущем народа виари. При этом глаза у него блестели, и он страшно волновался. Там было прорицание о мече. О том, что он найдется в канун последних времен для мира Аэрдвиарн. Я запомнила эти слова. И теперь мне страшно оттого, что это время наступает. И от нас с тобой ничего не зависит.

– Зависит, любимая, еще как зависит! Завтра я попрошу у старейшин твоей руки, – сказал я, прижимая ее к груди. – В обмен на меч Зералина.

– Ты получишь в придачу гнев императора.

– Мне плевать на императора и безразлично, что будет с империей.

– Это говорит твоя горячность, а не твой разум. Но даже если и так...Я должна предупредить тебя, любимый. Донн-Улайн не просто оружие. Это могущественный магический артефакт. Он ключ к будущему не только моего народа, но и человеческих королевств. Может быть, ты совершишь неравноценный обмен.

– Домино, что ты говоришь! Да ни один меч не стоит...

– Погоди, – перебила она меня. – Ты должен понимать цену своего решения. Картина в Харемской обители, ты видел ее. Нашествие вот-вот начнется. Его уже не предотвратить.

– Ты пугаешь меня.

– Увы, я рада бы ошибиться. Но я чувствую. Я слышу Зов Неназываемой Бездны, и с каждым днем он все громче. Наши судьбы предопределены.

– Нет ничего предопределенного, Брианни.

– В твоем мире – может быть. Но в этом мире магия слишком сильна. Она как проклятие. – Она сделала паузу. – Ты отдашь меч в обмен на мою свободу. Да, возможно, дуайены согласятся на такой обмен. Это слишком большой соблазн для них. Но меч не останется у виари, ты должен понимать это. Мой народ вынужден будет отдать его заклинателям мертвых. Магистры слишком сильны и они не оставят нам выбора. Нам придется или отдать святыню добровольно и встать на сторону Неназываемой Бездны, или же потерять меч в битве и сгинуть в последней кровавой войне. В любом случае у империи не останется ни малейшей надежды на победу. Погибнут не только виари. Весь мир станет добычей смерти и тления.

– Надежда всегда есть.

– Ты должен отдать меч императору Ростиана. Это твой долг, как фламеньера, защитника империи.

– И пожертвовать тобой? Нет, никогда, даже не проси об этом!

– Иногда малая жертва спасает от большой беды.

– В тебе моя жизнь и мое счастье. Пусть этот мир погибнет, но я останусь рядом с тобой до последнего вздоха.

– Это счастье – слышать такие слова, милый. Даже если наша любовь обречена, и ничего хорошего нас не ждет.

– Ждет, Брианни, еще как ждет! Поверь мне. Мы победим, обязательно победим.

– Какой же ты у меня... чистый! – Домино со вздохом прижалась к моей груди. – Когда ты так говоришь, мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется от любви к тебе. Я бы хотела остаться с тобой до рассвета, но это невозможно. В мою каюту на корабле могут войти в любой момент. Я должна идти, любимый. А ты ступай, отдохни. Утро уже близко, на Совете тебе понадобятся силы и самообладание. Ты будешь говорить от имени людей, которых представляешь. А я буду молиться, чтобы твои слова дошли до разума и сердец моего народа. Может быть, нам удастся отвовевать у судьбы хоть сколько-нибудь времени....

***

Остаток ночи я провел без сна. Думал о том, что уже случилось, и что должно произойти в ближайшие часы. У меня было ощущение, что наступающий день станет для меня, может быть, самым главным в жизни. Днем, который изменит не только меня, но, как бы ни пафосно это не звучало, и этот мир тоже.

Впрочем, на рассвете я впал в какое-то полузабытье, из которого меня вывели пришедшие в наш шатер герольд Совета и с ним два воина-лучника. Посланец вызвал меня из шатра и с самым важным видом сообщил, что нам оказана небывалая честь – впервые в истории народа виари саларды смогут присутствовать на Совете домов. Понятное дело, такое решение старейшины приняли исключительно из-за меча Зералина.

– Я жду вас и ваших спутников, – добавил герольд. – Поспешите. И не забудьте меч.

Вернувшись в шатер, я растолкал моих товарищей и сообщил им о решении Совета.

– А кто бы сомневался! – заявила Элика, застегивая крючки своего дублета. – Я уже вчера знала, что Совет обязательно выслушает нас.

– На Мьюр прибыл представитель сулийцев, – сказал я мрачно. – Думаю, он приплыл за Домино.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросила Элика.

– Герольд проговорился.

– Герольд? А я думала, тот светляк, который летал ночью по шатру.

Я не успел ответить Элике – в шатер вошли девушки-прислужницы с водой для умывания и нашим завтраком. Элика выхватила у одной из них кувшин и выскочила на воздух. Я так растерялся, что не успел спросить, откуда она узнала про светляк; впрочем, в расспросах не было никакой нужды, я и без них понял, что эльфка все знает. Наверняка видела, как я ушел из шатра ночью, и, возможно, даже слышала наш с Домино разговор. Ну что ж, может, это к лучшему.

***

Большой Совет домов собрался на окруженной лесом вершине горы, у подножия древней полуразрушенной башни, некогда окруженной валами и стенами – ныне же от этих укреплений остались лишь заросшие кустарником развалины. С этого места открывался потрясающий вид на бухту и на заполнившие ее корабли виари. Элика тут же шепнула мне, что башня эта некогда называлась Гельдавур, Стражницей и была резиденцией магов, сподвижников Эская. По преданию, рядом с ней возникло первое из виарийских поселений на Мьюре, одноименное с башней. В древности вокруг башни горело кольцо неугасимых костров, и волшебный рог трубил с башни каждую ночь полнолуния в память о древнем обряде Дуанн-Азалас – церемонии Призыва Дракона. С тех пор от древних жилищ не осталось даже фундаментов, а вот башня уцелела, хоть и потеряла свое прежнее величие и два верхних этажа.

– Обычно Совет домов проводится на одном из ледоров, – рассказывала Элика, – но в этот раз выбрали Гельдавур. Все дело в том, что нынешний Совет очень необычный – на него прибыли главы всех домов. Такого не случалось уже много десятилетий.

– Как думаешь, почему это случилось?

– Не знаю. Может, все дело в проявившейся крови Зералина.

– В Брианни?

Элика кивнула. Лицо ее было хмурым, я понял, что она не хочет объяснять мне очевидное. Ну и ладно.

Площадь перед башней с трех сторон окружали ряды длинных деревянных скамей, на которых уже сидели виари – мужчины, женщины и даже дети, каждый клан особняком. На нас тут же устремились десятки внимательных и любопытных взглядов: видимо, наше появление было для этих людей неожиданностью. Вдоль фасада башни были установлены увитые гирляндами и шелковыми разноцветными лентами шесты с гонфалонами и значками кланов, и налетавший порывами утренний ветер развевал и трепал их, однако многие из этих штандартов выцвели, их шелк вытерся и пестрел аккуратно зашитыми дырами – зрелище величественное и печальное одновременно.

– Это древние стяги, они сохранились еще с Сухопутной Эры, и виари берегут их, как память о былом величии. Штандарт с вереском дома Лайтор ты уже знаешь, – просвещала меня Элика. – Крылатый конь – это герб дома Фейн. У дома О`Кромай на стяге изображена арка со звездами. На знамени дома Ларадас чаша. Солнце на синем – это стяг дома Амитас. А вон штандарт дома Туасса ад-Руайн – алый дракон на золоте. Цветы кувшинки и плеть дикого винограда символы дома О` Дор, именно этот род некогда правил Железной Землей. А вон тот стяг видишь? На нем корабль и серебряный полумесяц – это герб дома Марвента, которому принадлежал остров Порсобадо и прочие Марвентские острова. Ныне только название архипелага напоминает о могущественном народе, населявшем его!

Под шестами были установлены одинаковые резные кресла из рыбьей кости с высокими спинками, увенчанными ажурными коронами; Элика пояснила, что это места для дуайенов кланов и мистиков. Длинные скамьи справа от кресел предназначались для старейшин, небольшая скамья слева для нас. Во всяком случае, герольд повел нас именно к ней.

– А это для кого место? – спросил я Элику, показав глазами на еще одно кресло, установленное за местами для старейшин.

– Не знаю, – ответила эльфка. – Может быть...

Магичку прервал мощный мелодичный звук множества рогов и медных труб, раздавшийся с вершины башни, накрывший, казалось, весь остров и наполнивший все мое тело нервной дрожью. У меня появилось чувство, что я вот-вот увижу и услышу что-то невероятное. На мгновение наступила тишина, а затем прогремел дружный клич сотен собравшихся, приветствовавших глав домов, выходивших из башни.

Дуайены и мистики, облаченные в парадные одежды, – лиловые, черные и белые с золотом, – неспешно и чинно занимали свои места. Одного из глав я узнал: это был капитан Брискар – впрочем, эльф сделал вид, что мы незнакомы. Одновременно на скамьях расселись старейшины. Последней из башни вышла Эзиле, поддерживаемая под руки девушками-провожатыми: завидев ее, все собрание опустилось на колени и склонило головы. Элика тоже опустилась на колени и я, не зная, как себя вести, решил последовать ее примеру: так же поступили Домаш, Джарем и Ганель. Старейшую из виари подвели к предназначенному для нее месту, помогли сесть. Я заметил, что невидящие широко раскрытые глаза Эзиле обращены в нашу сторону, и мне показалось, что духовная мать виари знает о нашем присутствии.

– Вы можете сесть, – сказал мне герольд. – Не говорите и не вставайте со своего места, если вас об этом не попросят.

Я кивнул, сел на скамью, запахнув плащ, чтобы защититься от холодного ветра. Мои спутники последовали моему примеру. Элика что-то сказала мне, но я не ответил – все мои мысли были о Домино. Я не увидел ее среди глав домов, я не разглядел ее в толпе. К охватившему меня волнению добавилось нехорошее предчувствие. И это предчувствие оправдалось.

Собрание расступилось, пропуская на площадь перед башней еще одного участника. Высокий, надменный, сопровождаемый двумя вооруженными охранниками-виари, один из которых нес красный штандарт с молнией, а второй – значок дома Туасса ад-Руайн. Неизвестный гость был в черных одеждах и широкополой шляпе с высокой тульей, с тяжелым жезлом, увенчанным темно-зеленым кристаллом. Он остановился перед главами Совета и поприветствовал их, коснувшись рукой полей шляпы.

– Исан`д`Кур, высокочтимый посланник магистров Суль, Совет домов приветствует тебя! – обратился к нему Варин. – Прошу, займи предназначенное тебе место.

Сулиец прошел мимо нас, и я перехватил его взгляд – внимательный и изучающий, будто посол грозных заклинателей мертвых хотел хорошенько запомнить меня и моих товарищей. После этого он уселся на предложенное ему почетное место, и я счел разумным больше не смотреть в его сторону – до поры, до времени. Меня захватила новая мысль: интересно, а был ли этот сулиец в числе тех, кто наблюдал за моим боем с Митрой? А если был, то узнал ли меня?

Вторично над собранием прозвучала песня рогов, и начался молебен в честь древних богов и предков, который совершали мистики домов. Произносимые нараспев под аккомпанемент больших барабанов и колокольчиков фразы на байле были мне непонятны, но Элика, до конца решившая сыграть при мне роль переводчика, объясняла мне суть церемонии.

– Молебен состоит из трех действий, – пояснила она. – Первое действие – это хвалебная песнь о нашем минувшем величии. Мистики вспоминают времена династий Аруэ и Мирас, когда власть виари распространялась на все земли от Западного океана до Запустья и Дальних Степей, и не было во всем мире народа могущественнее и счастливее. Мистики вспоминают правление семнадцати королей Аруэ и двадцати двух королей Мирас и называют их образцовыми правителями, равными которым не было в мире. Они перечисляют названия двухсот двадцати пяти городов виари, каждый из которых был прекрасен и неповторим.

Первое действие продолжалось не менее часа: затем мистики при помощи служек набросили пурпурные плащи с капюшонами. К ним присоединился хор из двух десятков девушек и несколько музыкантов с трубами и рожками.

Новая песнь, которую мистики пели уже не вместе, а по очереди, рассказывала о событиях Нашествия и последних временах Аэрдвиарна. Печальной и торжественной была эта песня. Я не понимал слов, но мог почувствовать всю боль и печаль Морского народа, лишившегося своей славы, своего наследия, своей родины. Все напряжение и ужас долгой и безнадежной борьбы с чудовищным злом, наводнившим виарийские королевства. Все отчаяние тех, кто шел в последнюю битву, в которой нельзя было победить. И когда последний из мистиков закончил свое повествование, девушки запели печальную Песнь Амайре – Плач о погибели Аэрдвиарна.

– "Я видела то, чего не должны были узреть глаза мои и чего не могло выдержать сердце мое, – переводила Элика. – Я видела тебя, отец мой, лежащим на окровавленных стенах Тор-Ардира, рядом с павшими воинами, что сражались без страха и без надежды на победу . Был меч твой сломан, доспех иссечен, и алая кровь струилась из ран твоих на опаленные камни. Некому было омыть твое тело, некому было спеть над тобой погребальную песнь, ибо все полегли в тот черный день, и не осталось никого из живых. Почему сердце мое не разорвалось от боли, почему глаза мои не утратили свет, видя это? Я видела тебя, мать моя, как протягивала ты руки вслед уходящим кораблям, пока черная стрела не пробила грудь, выкормившую меня. Я видела это, и горе не прервало жизнь мою – почему? Я видела тебя, сестра моя, как металась ты между пылающими домами, прижимая дитя свое к персям своим, и не было тебе спасения от ярости Ваир-Анона, и не было для тебя выхода! Почему сердце мое не разорвалось от боли, почему глаза мои не утратили свет, видя это? Я видела тебя, брат мой, как бился ты в одиночку, окруженный врагами и обреченный на смерть, и твой последний вздох вошел в сердце мое и оледенил его холодом могильным. Почему душа моя не оставила меня, и не отдала я жизнь свою взамен твоей? Я видела тебя, возлюбленный мой, тот, кому поручила меня моя Судьба, как пал ты в последней битве, защищая меня от черной силы. И плач мой не поднимет тебя из мертвых, любимый мой, и не побегу я навстречу тебе в волнах прибоя, ибо рядом с тобой последнее пристанище мое, и не протянуть мне рук, чтобы обнять тебя, хоть рядом навеки легли мы в ледяную постель Смерти!..."

– Элика, что с тобой? – Я коснулся плеча магички, но она отстранилась от меня и отвернулась.

– Ничего... – услышал я – Не обращай внимания.

Третье действие повествовало о временах Морской Эпохи: это была самая короткая часть молебна. Светило почти достигло зенита к тому моменту, когда церемония закончилась. С башни вновь запели рога и трубы, мистики заняли свои места, и Совет начался.

Первым слово взял уже знакомый мне Мераль Варин, и его вступительное слово оказалось неожиданно кратким.

– Старейшины и народ виари! – произнес он, встав со своего места. – Представители домов, наследники древней славы и честного имени! Ныне в день Остара собрались мы здесь, чтобы принять решение, от которого зависит наша судьба. Но прежде чем начнет говорить Совет, прежде того, как мы совместно это решение примем, пусть будет выслушан вами посланец страны Суль, присутствующий здесь!

Это было неожиданное начало. Очень неожиданное, я бы сказал. То, что сулийский эмиссар начинает Совет, было плохим знаком для меня.

Исан`д`Кур вышел вперед. Он обратился к собранию на языке виари. Благодаря переводу Элики, я смог полностью понять его речь.

– Народ виари! – говорил эмиссар, приняв самую гордую позу и обводя собрание своим жезлом. – Здесь на вашем Совете, я представляю дружественную и благоволящую вам сторону. Многие века, исполненные искренним желанием обрести в вашем лице добрых друзей и союзников, движимые чувством симпатии, магистры Суль помогали вашему славному племени, чем могли, опекали его на всех путях и во всех начинаниях, и стремились к еще более тесному союзу между Суль и Морским народом. Наша любовь к вам была так велика, что мы приближали вас к себе и старались не замечать той непокорности, которую выказывали некоторые из ваших домов. Мы не увеличивали вашего бремени и не налагали на вас никаких обязательств сверх тех, что вы сами поклялись соблюдать по Договору Двадцати Статей , что мы заключили в прошлом. К нашей радости, те из вашего числа, кто отличался благоразумием и дальновидностью, связали свое будущее с нами, прочие же не нарушали своих обязательств долгие годы. Однако сегодня я привез вам не только заверения в нашей любви, но и слова озабоченности моих повелителей-магистров. Ибо в последние месяцы случилось то, что грозит разрушить установившееся между нами доверие. Не буду говорить обиняками, скажу прямо – дважды виари нарушили свои обязательства перед Суль. Не выполнили шестую и восемнадцатую статью Договора. Что записано в шестой статье? Дословно: "Все дети виари, наделенные Силой от рождения, должны передаваться Суль для дальнейшего воспитания, обучения и служения нуждам и интересам обоих наших народов к обоюдной пользе". О чем говорится в восемнадцатой статье Договора? Вот что: "Виари обязуются уведомлять сторону Суль о всяком магическом артефакте, оказавшимся у них, и если будет к тому желание и заинтересованность Суль в указанном артефакте, передавать оный магистрам в пользование для владения, изучения и хранения ". – Сулиец сделал выразительную паузу. – Эти статьи были нарушены. Вначале дом Лайтор нарушил одну из них. Многие годы капитан Эледар скрывал ребенка-арас, хотя обязан был передать ее нам. Лишь около года назад мы узнали о существовании этого ребенка. Она до сих пор не передана нам. Можно ли говорить после этого о том, что виари соблюдают договор? Далее, арас-нуани, о которой идет речь, служила Империи, что мы расцениваем, как недружественный шаг со стороны Морского племени, ибо каждый виари, особенно наделенный Силой, представляет весь свой народ. Служа нашим неприятелям и действуя нам во вред, эта арас-нуани завладела могущественным артефактом, который, как я уже говорил выше, так и не передан нам.

Посему я прибыл сюда с поручением высоких магистров со следующей целью: принять от вас как саму арас-нуани по имени Брианни Лайтор, так и добытый ею артефакт, известный как Харрас Харсетта. Принять, как жест доброй воли, чтобы доставить их в Суль, как это надлежало сделать уже давно. В этом случае мои повелители закроют глаза на досадное пренебрежение буквой нашего Договора. Отказ передать их мне будет означать разрыв Договора Двадцати Статей. – Сулиец обвел притихших виари взглядом, в котором было торжество. – Я обращаюсь к благоразумию Совета, который до сих пор принимал разумные решения. Надеюсь, у виари достанет мудрости сделать все возможное, чтобы сохранить доброе расположение и любовь моих повелителей. Таково слово Суль!

Посланник еще раз обвел собрание своим жезлом и вернулся на свое место. Я почувствовал злобу – на физиономии сулийца было столько самодовольства, что мне хотелось наброситься на него и сломать его жезл об его же башку. Ну, погоди, скотина, мне найдется, что сказать сегодня!

– Эвальд, успокойся, – пальцы Элики вцепились мне в плечо. – Не надо!

– Ты о чем?

– Ты весь дрожишь. Совет еще не сказал своего слова.

– Я уже знаю, что скажут эти трусы!

– Кто-нибудь из вас хочет ответить почтенному эмиссару? – спросил Варин, оглядев членов Совета. – Если нет, то отвечу я.

– Мы доверяем тебе, Мераль, – сказал один из дуайенов. Остальные согласно закивали.

Варин поднялся с кресла.

– Мы выслушали тебя, почтенный Исан`д`Кур, и вынуждены признать, что твои слова справедливы и претензии твои обоснованы, – начал он. – В самом деле, капитан Эледар Лайтор поступил преступно, укрыв свою наделенную Силой дочь и от нас в том числе. Я пытался исправить это, но Брианни самовольно прибегла к сильным заклинаниям и покинула наш мир. Мы не в ответе за ее поведение, ибо все то время, пока она скиталась в неведомых нам краях, не могли опекать ее и наставлять. Мы сожалеем о случившемся. Пусть главы домов выскажут свое мнение, прежде чем будет принято наше решение! И пусть оно будет мудрым.

– Трусость не ведет к мудрости! – выпалил я, больше не владея собой.

– Эвальд! – испугалась Элика. – Что ты делаешь?!

– Молчать! – крикнул побелевший от ярости Варин, вцепившись в меня гневным взглядом. – Тебе никто не давал слова!

– Я сам его взял! – Я выбежал на площадь, выхватил меч, заставив попятиться подбежавших ко мне воинов охраны. – Я зарублю всякого, кто попробует напасть на меня!

– Ты ведешь себя глупо, салард, – вступил в разговор Брискар. – Вложи меч в ножны и сядь на место.

– Не раньше, чем меня выслушают!

– Нам нет дела до мнения имперца, – прошипел Варин. – Оно ничего не изменит.

– Конечно, потому что ты уже принял решение. И члены Совета его приняли, не так ли? Даже пара голосов, поданных против, ничего не изменит. Вы решаете судьбу моей Брианни, даже не пригласив ее сюда. Чего же ты боишься моих слов? Ведь все уже предопределено, а, Варин?

– Саларды не имеют права выступать на Совете, – заявил один из глав. – Это нарушение наших традиций и законов.

– Мы пригласили тебя сюда из уважения к твоему императору, юноша, – заговорил Варин, – а ты ведешь себя недостойно. Не вынуждай нас применять силу.

– Я хочу, чтобы меня выслушали!

– Пусть он скажет, – внезапно сказала слепая Эзиле. – Я хочу услышать голос его сердца.

– Пусть говорит! – закричали в толпе, окружившей площадь. – Пусть салард скажет, что хочет.

– Ну что, Варин? – спросил я, с вызовом глядя на дуайена.

– Побери тебя пучина, круглоухий. Ладно, мы послушаем тебя, – Варин уселся в кресло. – Только помни, что каждое твое слово может вернуться к тебе болью и позором.

– Хорошо, я запомню. – Я перевел дыхание. – Я не знаю языка виари, и буду говорить на своем. Нужен ли переводчик?

– Не утруждай себя, мы хорошо знаем язык предателей и трусов, бросивших некогда наш народ на растерзание нежити, – презрительно бросил один из мистиков. – Говори, пока тебе позволяют.

– Да будет так! Прежде я должен представиться – мое имя Эвальд Данилов, в этом мире я стал маркизом де Квинси и фламеньером. Но здесь я говорю не от имени императора Ростиана. Я говорю от своего имени. И у меня есть на это право, потому что я люблю девушку, которую вы готовы выдать этим упырям. Я люблю Брианни Реджаллин Лайтор!

Мне ответил изумленный ропот. Варин презрительно усмехнулся. Лица прочих глав Совета остались непроницаемы.

– Я встретил Брианни в своем мире, где она пряталась от вербовщиков Суль, – продолжил я. – Я полюбил ее с первого взгляда, и она ответила мне взаимностью. Тогда я еще не знал, кто она, не знал ее историю. Какая-то магия перенесла нас в ее родной мир, и я был готов на все, чтобы не потерять ее. Обстоятельства были против нас, вначале меня и Брианни разлучили в Ростиане, затем я искал ее на Порсобадо. Я прибыл сюда, потому что здесь, на Мьюре, должна решиться ее судьба. Наша судьба. Я знаю, как горячо Брианни любит свой народ, как сильно ее чувство долга. Но я люблю ее. Я предложил Брианни стать моей женой, и она согласилась. И я пойду на все, чтобы мы были вместе. Посему я прошу Совет благословить наш брак. Прямо здесь и сейчас.

– Весьма убедительная причина отдать тебе девушку, – со смехом сказал Варин. – Что мы получим взамен?

– Меч Зералина! Не его ли вы искали, народ виари? – продолжал я, обнажив меч и подняв его над головой, держа за лезвие. – Не об этом ли мече говорится в пророчестве Эская, внука Зералина? Я и мои друзья нашли его. И теперь я готов обменять его на Брианни.