355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Астахов » Крестоносец: Железная Земля (СИ) » Текст книги (страница 10)
Крестоносец: Железная Земля (СИ)
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 02:00

Текст книги "Крестоносец: Железная Земля (СИ)"


Автор книги: Андрей Астахов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Не вижу никакой связи с Бодином.

– А ты подумай хорошенько. Могильник Третьей Эпохи в Баз-Харуме принадлежал каттирской королеве Иштар, последней жене Зверя. Монета из него снова оказалась у Субботы. Случайность? Сомневаюсь. Сэр Роберт отдал жизнь, чтобы остановить Иштар, ставшую роэллином. Зачем ее пробудили? И почему Суббота считает, что сэр Роберт не довел дело до конца? По какой такой причине сулийцы так интересовались эльфийской магией порталов на Порсобадо, и зачем охотились за Харрас Харсетта? А инквизитор, который вел дело магов, возможно работавших на сулийцев и располагавших копией сверхсекретного манускрипта, в это время удивительным образом оказывается в Кале, заштатном городке, куда – и это тоже важно, – время от времени заходят корабли виари, на которых вполне могут быть агенты Суль. Интересно, правда?

– Мне непонятно, куда ты клонишь.

– Убитый в Роздоле курьер, вскрытое захоронение вампира, события в Баз-Харуме, расследование сэра Роберта, то, что случилось на Порсобадо – это все взаимосвязано, Эвальд. И я очень боюсь того, что может произойти.

– Мы ищем Зерама Ратберта, так? Кажется, такое задание нам дали. Какое нам дело до всего остального?

– А твои враги ищут тебя, или ты забыл?

– Они считают, что я на каторге в Хольдхейме. Или уже мертв.

– Ты в этом уверен?

– Слушай, ну что у тебя за манера говорить загадками? Научись, черт возьми, называть вещи своими именами. Если наши враги в Рейвеноре, кто бы они ни были, что я жив – очень хорошо. Пусть попробуют помешать мне.

– Ты невежественный и самоуверенный ребенок, ты знаешь об этом?

– Зачем ты напросилась в это предприятие? Чтобы помогать мне, верно. Давай каждый из нас будет заниматься своим делом. Я воин и буду драться. А ты будешь ворожить и строить гипотезы, как говорят в моем мире.

– Что ты за воин, если на твоем теле нет ни единого шрама? – хмыкнула Элика.

– Знаешь что? Нам надо собираться на ужин. Так что позволь мне переодеться, – тут я помолчал, пытаясь подавить нарастающее в душе раздражение. – Если, конечно, не хочешь опять увидеть меня голышом.

– У тебя ужасные манеры. Брианни ты тоже грубил?

– Ты не Брианни. – Я шагнул к ней, заглянул в глаза. – Элика, может, хватит меня подкалывать? Или тебе доставляет удовольствие наблюдать идиотское выражение на моей физиономии? Что мне сделать, чтобы ты прекратила разговаривать со мной таким тоном?

– Стать взрослей, Эвальд. Это нужно не мне – Брианни.

– Хорошо, я учту твое пожелание. Теперь я могу переодеться?

– Не раньше, чем ты скажешь, что был неправ.

– В чем?

– Неважно. Ты был неправ. Я хочу, чтобы ты это признал.

– Ты зашла в купальню, напугала меня, заставила голышом бегать вокруг бадьи – и я, получается, еще и неправ?

– Да. Просто потому, что я так хочу.

– Ладно, черт тебя возьми. Я неправ. Теперь ты довольна?

– Да, – она улыбнулась своей неповторимой лукавой улыбкой. – На этот раз тебе удалось усыпить во мне кобру, которая уже начала распускать капюшон. Но не надейся, что я отстану от тебя. Встретимся за столом, милорд шевалье.

***

Ветер с побережья был холодный, сырой и очень неприятный. Кутаясь в плащ, я смотрел на образовавшие огромный каменный параллелепипед стены Харемской обители – мощные, будто вросшие в огромный утес, на котором был некогда выстроен монастырь. Такого мне еще в этом мире не приходилось видеть. И внезапно у меня появилась мысль, которую я не мог не озвучить.

– Это ведь виари построили эти стены? – спросил я, обращаясь к отцу Бодину. – Монастырь был возведен на руинах виарийского поселения?

– Вы правы, шевалье, – ответил инквизитор. Отец Бодин был классическим охотником за еретиками, как я их всегда себе представлял, хотя ничем не напоминал недоброй памяти отца Дуззара. Тощий, костлявый, с длинным изрытым оспой и морщинами лицом, с кустистыми бровями и белой козлиной бородкой, одетый во все черное и оттого напоминавший ворона. Голос у Бодина был тихий, вкрадчивый, и почему-то мне от звуков его голоса становилось как-то не по себе.

– Истинно так, шевалье, – прошелестел инквизитор, глядя на меня, как гадюка на мышь. – Когда-то на этом месте была цитадель виари. Ее разрушили нежити во времена Нашествия, а потом сюда пришли воины империи и святые отцы. Они и основали монастырь.

– Значит ли это, святой отец, – встряла Элика, подъехав ближе, – что подземелья, о которых вы говорили, остались с тех времен?

– Именно так, дочь моя, – ответствовал Бодин. – Посему нам надлежит ждать всякого.

– Странно, что столько лет никто не пытался со всем этим разобраться, – сказал я и поехал вперед.

– Зато мы теперь со всем разберемся, – заявил Домаш. Он уже перебросил свой щит вперед так, что теперь он держался на гьюже, поэтому храбрый роздолец мог сражаться обеими руками. Его слова показались мне малость самоуверенными, но с другой стороны, почему я должен не доверять Домашу. Человек он отважный и хорошо владеет оружием, а это главное...

– Эй, что это там? – внезапно воскликнула Элика.

Я присмотрелся. На берегу, со стороны леса, показались пешие воины. Человек десять, не больше. Крепнущий ветер трепал их рваные плащи и полоски грязной ткани на алебардах и шпонтонах. Было совершенно непонятно, откуда они появились. Будто из-под земли. Я не видел, как они вышли из-за деревьев.

– Не волнуйтесь, шевалье, – пояснил отец Бодин, поравнявшись со мной. Он будто угадал мои мысли. – Это я их вызвал.

– Вызвали?

– Это воины праха, – заявил инквизитор с кривой улыбкой. – Нежить. Полезная нам нежить, мессир.

– Вы сошли с ума! – Элика засверкала глазами. – Это запрещено Охранительной Ложей!

– Сэра Элика, вы сейчас не в Рейвеноре, и я, помимо прочего, не подчиняюсь вашей ложе, – тут же ответствовал Бодин. – Я делаю то, что уравняет наши шансы в сражении, если нам придется пробиваться внутрь обители. Иначе даже ваше магическое искусство нам не поможет. Посему соблаговолите держать себя в руках.

– Элика права, – сказал я, глядя на инквизитора. – Что за странная прихоть!

– Это не прихоть, шевалье. Если бы вы лучше знали историю Харемской обители, вы бы поняли, для чего я это делаю. Поверьте, это необходимо. Вы все поймете, когда мы спустимся в подземелье. Я ручаюсь за то, что смогу держать их в подчинении. Ничего не бойтесь.

– Я не боюсь, – я посмотрел на Элику, которая была в ярости. – Я всего лишь высказал недоумение.

– Вы хотите добраться до кельи Хомрата?

– Почему вы решили, что для этого нам понадобится помощь живых мертвецов?

– При всем уважении к вам, шевалье, нас всего пятеро. Я не сомневаюсь в вашем мужестве и вашей решимости, но его преосвященство велел мне сделать все для того, чтобы тайна Харема была наконец-то раскрыта. Мы не знаем, с чем можем столкнуться. Эти руины – я имею в виду нижний уровень руин, подземелья, на которых был построен монастырь, – сохранились еще со времен, предшествовавших эпохе Нашествия, посему мы можем встретиться там с чем угодно. Еще раз говорю вам, будьте спокойны, – добавил Бодин с самой любезной улыбкой. – Я вполне уверен в своих силах.

– Некромантия, чертова некромантия, – пробормотала Элика.

– Да, некромантия, – ответил Бодин. – Но вы же не донесете на меня, сэра?

– Вы совершаете преступление, отец Бодин. Церковь запрещает использование черной магии.

– В Золотых Стихах написано: "Не средства выбирают человека, а человек средства. Все, что совершается к вящей славе Моей, будет осенено благословением Моим, и не посрамится служитель Мой", – заявил инквизитор и поехал к своим упырям.

– А меня обвинили в безбожии, – сказал Ганель с презрительной усмешкой. – Нет справедливости в этом мире!

Пока мы поднимались к заброшенному монастырю, я старался держаться подальше от Бодина и его вояк. Инквизитор увлекал их за собой вперед, и нежити следовали за ним, молча, в колонну по двое, двигаясь с какой-то нечеловеческой синхронностью. Двигались они угловато, резко, будто роботы. Да, собственно, их и можно было в каком-то смысле назвать роботами, страшными, лишенными души машинами из мертвой плоти. Несколько раз я перехватывал взгляды Домаша, Ганеля и Элики, направленные на них – эльфка смотрела на мертвецов с брезгливостью, Ганель равнодушно, Домаш со страхом. Хорошо еще, что мы не могли видеть лица солдат праха – их скрывали забрала шлемов. Тем не менее, мы ехали дальше и вскоре оказались у каменного гребня, с которого открывалась великолепная панорама берега и расположенного справа от нас леса. Монастырь, окруженный выросшими на вершине утеса соснами, был прямо перед нами: вблизи его стены казались обветшалыми, их пятнал черный и белый лишайник, от возвышающегося над стенами купола звонницы остался лишь каркас. Дорога совершенно заросла низкорослым кустарником с плетевидными ветвями, ее обозначали только сложенные из камня полуразрушенные бордюры. Я почему-то подумал, что осаждавшим эту крепость корсарам достаточно было перекрыть дорогу, по которой мы ехали, чтобы уморить обитателей монастыря голодом – вряд ли в скале, на которой стоит Харем, возможно прорубить подземный ход. Хотя кто знает.

По приказу Бодина упыри взялись за мечи и секиры и начали рубить кусты и деревья, расчищая путь к воротам обители. Работали они быстро и сноровисто, и уже через полчаса мы смогли подъехать к воротам под арочным входом в монастырь. Солдаты праха встали справа и слева от ворот. Бодин спешился, подошел к входу и положил руки на массивную стальную балку, запиравшую створы. После этого он начал нараспев произносить какие-то заклинания, причем я готов поклясться, что никогда прежде не слышал этого языка. На наших глазах ржавые винты, удерживающие балку, начали сами собой отворачиваться, и балка упала в снег, к ногам инквизитора. Бодин протянул ладони к воротам, и створы с противным скрежетом начали раскрываться.

– Это безумие, – сказала Элика. – Сэй должен знать об этом.

– Матерь пресветлая с нами! – пробормотал Домаш, делая отгоняющие зло знаки. – Кабы я знал...

– Все, можем ехать, – заявил Бодин, повернувшись к нам. – Только будьте осторожны, ветер сможет сбросить нам на голову камни с куртин и куски черепицы со звонницы.

Миновав маленький сводчатый атриум, по левую сторону которого некогда находилась монастырская локутория, мы вошли в просторный монастырский двор, опоясанный клуатром. Он был пуст, зарос деревьями и кустарником, полузасыпан снегом и завален разным ветхим хламом, от глиняных черепков и истлевших тряпок, до старых бочек и повозок. Фонтан в его центре совершенно разрушился, от него остались только каменная чаша и обломки скульптуры, некогда его украшавшей. Медные трубки для подачи воды торчали из чаши, как покрытые трупной зеленью ребра. Под аркой справа от нас белел лошадиный скелет. Я заметил, что расположенные в стенах клуатра ниши, в которых некогда хранился прах захороненных там братьев, пусты, и каменные урны валяются на земле. Наше появление спугнуло ворон, которые чувствовали себя в заброшенном монастыре полными хозяевами, и птицы, поднявшись в воздух, начали кружить над нами, громко каркая. Я заметил, что Домаш снова сделал знак Отражения. Я дал команду спешиться и обнажить оружие, а потом спросил инквизитора, что делать дальше.

– Сначала осмотрим служебные помещения, – предложил Бодин.

Прихватив факелы и запалив их при помощи огнива, мы начали осмотр. Слева от нас располагались монастырская кухня – она, казалось, пострадала меньше всего. Глиняная, деревянная и оловянная посуда, чашки и миски, были аккуратно расставлены на стеллажах, и только один из стеллажей был повален. В огромном закопченном камине я разглядел какие-то ветхие тряпки, но проверять, что это такое, не решился. Из кухни мы прошли в трапезную с длинными столами: здесь все было покрыто пылью и заросло паутиной, но вроде оставалось на своих местах, только кафедра в углу была опрокинута набок. Когда я попробовал поднять с пола запыленную книгу, она развалилась у меня в руках; плесень и грибок изъели пергамент. Осмотрев трапезную и не увидев ничего интересного, мы вышли обратно во двор с намерением осмотреть эглесию – монастырскую церковь.

Когда-то наверное, церковь очень напоминала ту, что была в орденской учебке в Паи-Ларран, но теперь от былого благолепия не осталось ничего. Пол был завален мусором, вековая пыль лежала густым ковром, вышивки и гобелены превратились в ветхие черные тряпки, изъеденные плесенью и грибком. Крепко пахло тлением и мышами. Солдаты праха не вошли за нами, остались снаружи – видимо, нежить не могла входить в святое место. Осмотр церкви занял у нас несколько минут, и ничего интересного обнаружить не удалось. Я спросил Бодина, что конкретно нам следует искать.

– Секретные двери, тайники, необычные изображения, – заявил инквизитор. – Давайте посмотрим за алтарем.

Я прошел за ним в заалтарную часть, к престолу с обвалившимся киворием. Бодин бегло осмотрел полы, подергал поставцы, попытался сдвинуть с места массивные металлические канделябры. По его разочарованному лицу я понял, что искомого здесь нет.

– Это даже к лучшему, – произнес инквизитор со слабой улыбкой, будто угадав мои мысли. – Нам может понадобиться помощь Неживых, а им не дано ступить на святую землю. Видимо, нам следует искать в кельях или в библиотеке.

– Интересное произвдение, – внезапно сказала Элика, глядя на расположенную за престолом алтарную картину-триптих. – Посвети мне, Домаш.

Роздолец спохватился, поднял факел повыше. Эльфка стянула перчатки, долго и увлеченно разглядывала изображение. Картина была сильно испорчена влагой и грибком, но резная позолоченная рама сохранилась неплохо. Осмотрев нижнюю часть картины, Элика поднялась на цыпочки, вытянула руку, будто пыталась дотянуться до верхнего края картины.

– Что-то нашла? – спросил я.

– Возможно, – Элика повернулась к Ганелю. – Иустин, вы знаете все на свете. Хорошо ли вы помните историю Харемского монастыря?

– Более-менее. А что вас интересует, сэра Элика?

– Не напомните ли мне историю создания этой картины?

– Я знаю только то, что имя мастера осталось неизвестным.

– А время создания?

– Строительство монастырской церкви было закончено примерно триста пятьдесят лет назад. Думаю, эта картина была написана тогда же.

– То есть, в то время, когда здесь жил Мацей Хомрат?

– Ну, вероятно, – Ганель пожал плечами. – Полагаете, это он написал эту картину?

– С этой рамы недавно стерли пыль, – сказала Элика очень нехорошим тоном. – И сделал это человек, который где-то на голову выше меня. – Эвальд, ты не хочешь использовать свой фламенант-медальон? Попробуй восстановить изображение на картине. Я могла бы сама ее омолодить, но хочу, чтобы это сделал ты.

Я подчинился. Вложил меч в ножны, подошел к картине, и, положив ладонь со свисающим между пальцев медальоном, попытался сосредоточиться и представить себе, как проявляется изображение на старой картине.

– Давай я помогу, – предложила Элика и взяла меня за свободную руку.

Кристалл в медальоне немедленно засветился, в воздухе заплясали огненные мухи, и на картине, точно на проявляемой фотографии, начало проступать изображение.

– Отлично! – выдохнула Элика, когда хрономагия сделала свое дело.

Центральная секция триптиха изображала, как это и было принято в материанских храмах, Матерь-Воительницу на коне и в полном вооружении, с орифламмой в левой руке и обнаженным мечом в правой. За Матерью выстроилось войско под имперскими и фламеньерскими знаменами. На правой и левой секциях были святые Арсения и Болдуин с дарами для Матери в руках. В этом изображении не было ничего необычного, если не считать того, что выписано оно было с куда большим мастерством, чем подобные изображения, которые мне до сих пор приходилось видеть. Но была еще и нижняя секция, с лежащей навзничь обезглавленной мужской фигурой, окруженной языками пламени. Казалось, Матерь попирает эту фигуру копытами своего коня.

– Поверженный Зверь? – спросил я.

– Совершенно неканоническое изображение, – произнесла Элика, не отрывая взгляда от картины. – Впервые вижу такое. За спиной Матери не видно стен Мирны. В ее руке не имперский меч, а эльфийский. Болдуин изображен в доспехах, а Арсения... Ты видишь это, Эвальд?

– Что?

– Арсения изображена, как виарийка, – со странным блеском в глазах ответила Элика. – Посмотри на ее уши и черты лица. Ужасная ересь. Этот художник наверняка был безумен, если изобразил такое. Или же он был пророком?

– Я не понимаю.

– Здесь текст, – Элика наклонилась к триптиху, чтобы лучше разглядеть причудливую вязь, выписанную на орифламме в руке Матери. – "Не то, что было, а то, что будет, и не повторится вовеки!"

– Теперь я понимаю, почему Харем постигло такое ужасное проклятие, – проскрипел Бодин. – Мнится мне, что монастырь сей был оплотом еретиков.

– Не потому ли сулийские корсары так стремились его взять, а, Эвальд? – шепнула мне Элика. – Очень интересно, очень... Что дальше, отец Бодин?

– Здесь нет ничего, – ответил инквизитор. – Нам следует посмотреть зал капитула и библиотеку.

Мы вышли из церкви, пересекли двор и направились в жилые помещения. Я незаметно для Бодина привесил фламенант-медальон на эфес меча. Мной все больше и больше овладевала тревога – или соседство с упырями так на меня действовало? Я не верил Бодину, что он вызвал мертвецов исключительно для того, чтобы защитить нас. Что-то тут не так, нужно быть начеку...

В библиотеке и скриптории мы увидели печальное зрелище. Мебель была частично переломана, весь пол вперемешку с заскорузлыми тряпками, иссохшими костями и черепками усеивали полуистлевшие клочья пергамента и бумаги, книги из шкафов изорваны и разбросаны по полу. Своды покрывала черная копоть. Дальний угол был превращен в открытый очаг с кучей слоистого пепла, оставшегося от десятков сожженных томов; в нем виднелись обугленные человеческие кости. Ледяной сквозняк из разбитых окон разбросал этот пепел по всей библиотеке. Еще одна куча переломанных костей и черепов была в камине. Казалось, некая сила безжалостно рвала и крушила тут все, до чего могла дотянуться.

– Похоже, мы тут ничего не найдем, – сказала Элика. – Здесь все уничтожено.

– Они что, жрали друг друга? – спросил Домаш.

– Они сошли с ума, – пояснил Ганель. – Согласно легенде...

– Иустин, помолчите, – остановил я его. – Не время для историй.

– Давайте продолжим путь, – предложил инквизитор.

Зал капитула некогда был великолепен и даже сейчас, спустя сто лет после того, как монастырь был заброшен, производил впечатление. Часть витражей в стрельчатых окнах уцелела, и красные, зеленые, золотистые стеклышки в свинцовых оправах тепло искрились в лучах весеннего солнца. Несмотря на полумрак и холод в зале, на то, что скамьи для братьев, высокое резное кресло настоятеля и пол покрывал слой вековой пыли, после всего виденного в монастыре зал капитула не производил впечатления заброшенности и запустения.

– Следы, – сказал Домаш, глядя на пол. – Кто-то здесь ходил.

– Братья, – проскрежетал в ответ Бодин. – Та опасность, о которой я вам говорил. Сэра Элика, посветите мне.

Мы подошли к креслу, и Бодин начал его осматривать, а я внезапно понял, что мне очень знакомо изображение, вырезанное на спинке кресла.

– Элика, – шепнул я эльфке, – этот камень с письменами, я видел его на картине в...

– Тсс!

– Есть! – торжествующе воскликнул инквизитор. Раздался скрежет металла, потом стук, и невидимый механизм сдвинул кресло в сторону примерно на метр, открыв в полу квадратный люк. Элика тут же скастовала светящийся шар и бросила его вниз – мягкий белый свет выхватил из мрака каменный пол, до которого было несколько метров, и вмурованную в камень ржавую железную лесенку, по которой можно было спуститься вниз.

– Погоди! – остановил я эльфку. – Это может быть очень опасно.

Элика не успела ответить: за окнами раздался странный звук, похожий то ли на крик кота, то ли на протяжный стон. Едва звук стих, на него начали отзываться другие подобные жуткие голоса, и их было много. Я увидел, как посерело лицо Ганеля.

– Преблагая Матерь, это что такое? – вырвалось у Домаша.

– Нам надо посмотреть, что внизу, – заявил инквизитор.

– Тогда идите первым, – предложил я.

Бодин не стал спорить, быстро спустился по лесенке вниз. Нам понадобилось меньше минуты, чтобы спуститься в колодец, после чего мы по узкому и длинному ходу пошли дальше и оказались в старых катакомбах. Видимо, про них нам и говорил Бодин. Здесь было холодно и сыро, стены покрывала плесень. Коридор, по которому мы шли, имел боковые ответвления, но все они некогда были перекрыты железными решетками. Кое-где на влажном полу валялись полуистлевшие костяки и брошенные погребальные покровы. Очень скоро мы оказались у низкой источенной грибком двери с ржавыми железными скрепами, открыли ее и оказались в довольно примечательном месте. Это был настоящий подземный зал, имевший форму куба примерно десять на десять метров и метров шесть в высоту. Вероятно, некогда это была природная пещера, которую затем облагородили и оборудовали под тайное святилище. В углах зала стояли зеленые от патины медные жаровни, огонь в которых не зажигали сотню лет. В каждой из стен на равном расстоянии друг от друга были высечены квадратные ниши, в которых располагались алебастровые барельефы весьма искусной работы. В центре крипты был установлен огромный стол из темного металла необычной треугольной формы. Столешница была очень примечательной. Ее покрывала сплошная мастерски выполненная резьба – геометрические фигуры, астрономические знаки, переплетенные стебли растений, цветы, изображения животных, непонятные, неизвестные мне символы. Кроме того, в самом центре стола имелись два овальных углубления разного размера, соприкасающиеся друг с другом. За столом, у дальней стены крипты, стояли три статуи, высеченные из черного камня. Центральная фигура изображала обнаженную женщину с очень пышными формами и волчьей головой, правая имела мужскую голову, мускулистые руки, человеческий торс и волчьи ноги, левая была статуей ребенка, прижимающего к груди щенка.

– Неслыханно! – Ганель от переизбытка чувств даже всплеснул руками. – Помилуй Матерь, никогда не думал, что увижу такое.

– Такое? – не удержался я.

– Бьюсь об заклад, добрые господа, что это тайное святилище виссенской Триады. – Ганель обошел стол и с некоторой опаской приблизился к статуям. – Женщина-волчица, конечно же, сама Нэске, мистическая Мать всего живого. Желая мужской ласки, она породила Приана, мистического Отца, совокупилась с ним, и от их брака родился Осс, Хранитель Крови, прародитель народа виссингов. Триаде поклонялись люди в волчьих шкурах. Странно, однако, что языческое святилище располагалось под материанским монастырем!

– Это виарийская работа, – заявила Элика, стирая ладонью пыль со стола. – Причем очень архаичная. Эти резные изображения явно не просто так сделаны. Какое отношение этот стол имеет к святилищу Триады?

– Отец Бодин, – я почувствовал, что лицо мое начинает гореть от волнения, – я должен поговорить с моими спутниками. Поскольку это дело государственной важности, я смиренно прошу вас подождать в коридоре.

– Что?! – Инквизитор не ожидал от меня такой наглости. – Я представляю Святейшую Инквизицию. Вы понимаете, что несете, шевалье?

– Прекрасно понимаю. Я выполняю задание их величеств Вотаны и Эдельфреда, посему будьте любезны подчиниться.

– Это неслыханно! Епископ Ошер...

– Епископ Ошер получил указание Левхада содействовать нам во всем. Пан Домаш, будьте добры, составьте отцу Бодину компанию.

Если бы взглядом можно было бы убить, инквизитор лишил бы меня жизни. Однако сила была не на его стороне – Бодин опрометчиво оставил своих мертвецов в зале капитула, видимо, не предусмотрел такое развитие событий. И наверняка понимал, что попытка призвать их сейчас в катакомбы закончится для него печально – мой меч был обнажен, а Домаш уже встал у него за спиной. Я видел, как ходят у Бодина желваки, но все козыри, как говорится, были у меня.

– Вы поступаете очень опрометчиво, де Квинси, – наконец, ответил инквизитор. – Глупый поступок. Еще не поздно передумать

– Я принял решение. Подождите в коридоре.

Бодин криво усмехнулся и вышел, сопровождаемый Домашем.

– Ганель, – повернулся я к ученому, – будьте добры припомнить, что вы знаете о древних виарийских городах Кланх-о-Дора времен Сухопутной Эпохи.

– Совсем немного, милорд, – ученый озадаченно посмотрел на меня. – Только их названия. Столицей был Лор-а-Ледан, вторым крупным городом был Хартанд, а еще...

– Гербы их помните?

– Могу точно сказать, что на гербе Лор-а-Ледана были изображены молнии.

– Есть! – Меня аж пот прошиб. – А теперь, друг мой, лягте на стол так, чтобы ваша голова оказалась в меньшей выемке.

– Как угодно, – мэтр тут же забрался на стол и разлегся крестом, глядя в потолок.

– И что это значит? – спросила Элика, глядя на меня, как на ненормального.

– Элика, – начал я, – этот стол – карта. Я помню карту Кланх-о-Дора, видел ее в одной из книг в учебке. Провинция имеет очертания большого треугольника. Вот, смотри, на столешнице в самом углу вырезаны молнии: наверное, это символически обозначенное расположение Лор-а-Ледана. Он на крайнем западе провинции, почти на берегу, видишь? А дальше от края стола мандала с цветами вереска, переплетенными лозой дикого винограда.

– Саэр-Виндалан, Виноградные долины, – Элика посмотрела на меня с изумлением. – Но за ними в столе углубление, и никаких изображений!

– Мэтр Ганель, – обратился я к ученому, – вы хорошо запомнили татуировки нашего друга Зерама Ратберта?

– Если мне не изменяет память, милорд, на руках этого пса были наколоты ветви дикого винограда, плюща и колючки терна, на груди справа изображение солнца, на правом плече волчья голова с оскаленной пастью, на спине звери и птицы. Кажется, совы, раскинувший крылья ястреб, опять же волк... Что-то еще было, кажется...

– Звезды, Ганель! Звезды были?

– Да. Четыре звезды, расположенные дугой на левой стороне Груди. Созвездие Дракона, я еще подумал...

– Точно, – выдохнул я. Мое сердце колотилось, и небывалая радость переполняла меня. – Надпись на картине Хомрата. Вот! – Я полез в свой кошель, достал копию пророчества, присланную мне королевой Вотаной. – "Оставив на запад стрелы грозы, через вереск и плети дикой лозы, туда, где сойдутся четыре звезды, придешь и узнаешь о будущем ты". Вставайте, Ганель. Место на столе, напротив которого находились бы вытатуированные на груди Ратберта звезды, если бы парень лежал сейчас вместо вас – вот где находится нечто такое, что ищут решительно все. Имперцы, вампиры, сулийцы, королева Вотана – все!

– Я знаю, что это за место, – сказала Элика, и голос ее вроде как дрогнул. – Это Заповедь. Тысячелетний Лес, оставшийся еще со времен Нашествия. Я почти уверена, что так. Но можно будет уточнить по карте. Проклятие, Эвальд, как ты догадался?

– Просто сопоставил все, что мне было известно. Хомрат, по всей видимости, смог разгадать тайну фигурного стола, – я сильно волновался и говорил торопливо, как в лихорадке. – Он наверняка узнал о пророчествах Эская – ты мне рассказывала о них в Эшевене. Рассказать правду он не мог, кому бы понравилось то, что виари в конце концов получат свои земли обратно? Тогда Хомрат зашифровал эти пророчества здесь, в Харемской обители. Он написал триптих, где изображена последняя битва со Зверем, которая случится после того, как будет найден настоящий меч Зералина – именно его держит в руке Матерь на центральной секции складня. Помнишь, ты обратила внимание, что меч на картине эльфийский, не имперский? Он изготовил кресло настоятеля, на котором вырезана своего рода инструкция, как использовать стол-карту, а потом и королю Стаффарду преподнес картину с этим ключом – мол, попробуй твое величество, догадайся!

– И получается, что вампиры тоже об этом знают?

– Наверняка. Потому и нужен им Ратберт.

– Эвальд, я тебя люблю! – Элика неожиданно влепила мне смачный поцелуй прямо в губы. – Надо как можно скорее все рассказать де Фанзаку. Вместе придумаем, как быть дальше!

За дверью из святилища нас ждал неприятный сюрприз. Бодин исчез, а Домаш, привалившись к косяку, храпел во все форсунки. Он спал так крепко, что даже наши свирепые тычки не сразу заставили его проснуться.

– А? Что? Где? – Роздолец вертел головой и непонимающе таращился на нас. – Что такое?

– Где Бодин?! – рявкнула Элика, бледная от бешенства.

– Бодин? А? – Домаш начал приходить в себя. – Сбежал! Кусок тараканьего дерьма, сбежал, чтоб его громом убило!

– Чувствую, теперь драки не избежать, – вздохнул я. – Элика, готова?

– Беспокойся о себе, салард! – Эльфка побежала по коридору, Ганель за ней. Хлопнув по плечу ошалелого Домаша, я поспешил за ними. Предчувствия у меня были самые нехорошие.

***

В зале капитула ни Бодина, ни его упырей не было. Это было неожиданно и странно, но радости я не испытал. Все стало ясно, едва мы вышли из здания в клуатр.

Инквизитор и солдаты праха были тут, и они нас ждали. Завидев нас, упыри тут же двинулись вперед, но Бодин остановил их окриком. И тут из галереи показалась фигура в темно-лиловом плаще с капюшоном. Неизвестный прошел мимо Бодина, остановился шагах в десяти от нас и убрал капюшон. Это был рослый и худой мужчина лет сорока-сорока пяти с роскошной гривой черных как перо ворона волнистых волос и аристократическим, красивым, но неестественно бледным лицом.

– Шевалье де Квинси! – сказал он, и звуки его голоса заставили мое сердце сжаться. – Я так и думал, что увижу тебя еще раз. Должен сказать, ты неплохо себя показал в бою с Митрой.

– Ты кто такой? – спросил я, чувствуя, как во мне против моей воли растет противный всепоглощающий и обессиливающий страх.

– Эмиль де Сантрай, к твоим услугам, шевалье, – мужчина поклонился. – Вряд ли тебе приходилось слышать мое имя.

– Ошибаешься, – ответил я: язык у меня будто онемел, и слова выговаривались с трудом. – Я о тебе слышал, вампир.

– Отлично, ты знаешь, кто я. И сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь.

– Ни...никогда!

– Говори по-хорошему, червь, – упырь шагнул ко мне, глаза его загорелись синими огоньками. – Иначе...

Он не договорил, покачнулся, болезненно крякнул и уставился на длинный узкий стальной наконечник, торчащий из его груди. Я сразу узнал наконечник отлично знакомого мне оружия.

Кройцшипа Лукаса Субботы.

Дампир в черной клепаной коже, ловкий и быстрый как кошка, в несколько прыжков буквально слетел с крыши церкви и ворвался в самую гущу воинов праха, уже готовых наброситься на нас. Элика, опомнившись, вытянула руки ладонями к Бодину и влепила инквизитору огненный шар прямо в лицо – охваченный огнем инквизитор отлетел к аркам клуатра и взвыл страшно, обреченно, душераздирающе. Я выхватил меч, попытался сосредоточиться на фламенант-медальоне, посылая через него огненный заряд в клинок, но не успел – на меня напали сразу два воина праха, один со шпонтоном, второй с мечом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю