Текст книги "Крестоносец: Железная Земля (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Всякому, кто откликнется на наш призыв и пожелает выступить в защиту святого нашего дела, буде он любого сословия, достатка или занятия, надлежит явиться в Рейвенор до первого числа летнего месяца эйле сего года со всем необходимым для участия в походе. Равно каждому, кто присоединится к богоугодной миссии нашей, милостью Его Величества и пресвятой Матери-Церкви даруется прощение его грехов и преступлений, вольных или невольных, совершенных прежде по умыслу или без оного, чтобы мог он искренним подвижничеством и честными богоугодными делами своими заслужить милость Творца и восстановить свое доброе имя среди людей.

Именем Матери нашей подтверждаем каждое слово сей грамоты и зовем добрых верующих на подвиг ради нашей веры.

Писано в Рейвеноре, в парадном зале Фор-Маньен, в первый день после Весеннего Равноденствия, года тысяча сто пятидесятого Четвертой эпохи.

В третий раз протрубил рог, вновь сорвав с крыш ворон. Массим л`Аверк первым нарушил молчание. Шумно вздохнул, достал меч из ножен, поднял его над головой и крикнул:

– Так хочет Матерь!

– Так хочет Матерь! – подхватили десятки голосов по всему двору, на стенах и над замковыми воротами.

– Что с тобой? – шепнула Домино, с беспокойством глядя на меня. – Ты так побледнел!

– Это война, – сказал я. – Мы опоздали.

– Все будет хорошо, милый. Верь мне.

– Ишь, вороны разорались! – пробормотал очень тихо Домаш, но я услышал. – Дурная примета, истинно скверная...

– Велико мое счастье, ибо я дожил до этого дня! – с жаром фанатика провозгласил л`Аверк. – Благодарю тебя, герольд, за благую весть.

– Барон, среди нас предатель! – Де Фанзак и не собирался униматься. – Или вы забыли обо всем?

– Эй, де Фанзак! – ответил я насмешливо. – Ты разве не слышал, что сейчас говорил посланник? Или тебе вторично прочитать? Император и Орден объявили амнистию. Так что идите в свои покои, ваша светлость, а то, не ровен час, простудитесь.

Надо было видеть рожу де Фанзака, когда я это сказал. Такой злобы и ненависти во взгляде я не видел никогда. Он был готов голыми руками разорвать меня на кусочки. Но мне было наплевать на де Фанзака. Мы победили, прочее не имело значения.

Л`Аверк махнул рукой, и арбалетчики на галереях опустили оружие.

– Шевалье Эвальд, вы свободны, – сказал лорд-прецептор. – Продолжайте свой путь. Не забудьте засвидетельствовать командорам мое почтение.

– Благодарю вас, милорд.

– Ступайте во имя Матери. Может быть, скоро мы плечом к плечу пойдем в бой за правое дело...

***

События развиваются с пугающей быстротой. И не скажу, что это меня радует.

Повсюду, в деревнях, куда мы заезжаем за провизией, на постоялых дворах и в гостиницах, где останавливаемся на отдых, говорят только о грядущем походе. Простолюдины встречают нас с необычайным почтением, и постоянно приходится слышать фразы вроде: "Благослови вас Матерь в вашем походе, добрый сэр!" или "Да направит Матерь ваш меч на головы неверных, милорд фламеньер!" Вроде бы и радоваться надо такому всеобщему воодушевлению, но есть в таком отношении к будущей войне что-то тревожное.

Еще на дорогах появились группы странного вида людей, больше похожих на бродяг или разбойников. чем мирных поселян. Заросшие, грязные, одетые в невероятную смесь самодельных доспехов и лохмотьев, вооруженные самым разнообразным и неожиданным оружием, от топоров, мотыг, насаженных торчком кос и луков, до деревянных кольев и кузнечных молотов, или же совсем без оружия, эти люди шли в Рейвенор, чтобы присоединиться к войску Матери-Воительницы. Почти все они шли пешком, лишь немногие ехали верхом. Иногда их сопровождали запряженные волами или лошадьми-тяжеловозами телеги, в которых рядом с мешками и корзинами сидели женщины и дети. Часто эти группы возглавляли служители церкви в оранжевых одеждах. Завидев наш отряд, будущие крестоносцы приветствовали нас криками, воинственно размахивали оружием или же хором затягивали псалмы. Было во всем этом что-то мистическое. Я понимал, что это происходит сейчас по всему Ростиану, и многие тысячи людей жаждут участвовать в походе. Будто история моего собственного мира ожила на моих глазах – наверняка то же самое мог бы увидеть путешественник во времени на дорогах Европы одиннадцатого-двенадцатого века.

На четвертый день пути, ближе к вечеру, нам повстречался имперский курьер, в сопровождении небольшого отряда легкоконников направляющийся в Хольдхейм. Он сообщил важную новость – большая часть войска во главе с императором и командорами Ордена уже выступила в Роздоль. В Рейвенорском лагере остались лишь вспомогательные части и ополченцы, которые продолжают обучение. Общий сбор всех войск назначен на Чауширской равнине близ Проска, оттуда крестоносцы и двинутся в Дикие степи.

– Ого, как славно! – воскликнул Домаш. – Поход во имя Матери нашей начнется на земле моей родины! Теперь я с особой радостью направлюсь домой. Надобно в соборе в Проске попросить его преосвященство епископа благословить мое оружие.

– Да уж, благословение никому не помешает, – сказал я, думая о другом.

– Мы разобьем их, – уверенно заявил курьер, похлопывая ладонью по эфесу меча. – Даже не сомневайтесь, милорд шевалье! Это будет победоносный поход, клянусь Воительницей!

Я слушал его и понимал, что не совсем разделяю его восторгов. И еще, цель нашего путешествия опять отдалялась от нас – теперь нам с Домино придется ехать в Роздоль, чтобы встретиться с императором. Судя по указу, что читал нам герольд в Эшевене, подготовка похода продолжится до лета, а это значит, что у нас есть пять недель. Я рассчитывал добраться до Рейвенора за неделю, значит, времени пока достаточно. У нас даже будет время на короткий отдых.

И мы можем не опасаться козней инквизиторов и их прислужников вроде де Фанзака – объявленная императором амнистия защищает нас с Домино. Вроде все пока складывается хорошо – пока...

– Вы едете в Рейвенор? – осведомился курьер.

– Да. Из Железной Земли.

– Вот как? Говорят, там какая-то заваруха.

– Большая заваруха, сударь. Виссинги бунтуют.

– Если хотите отдохнуть, милорд, в двух милях отсюда есть отличная корчма, называется "Гостеприимная Рошель". Баранье рагу и пироги с рубленой печенью там просто отменные, да и вино неплохое.

– Спасибо, непременно туда заедем.

– Прощайте, милорд, и да хранит вас Матерь!

– О чем ты думаешь? – спросила меня Домино, когда курьер и его люди уехали.

– О нас с тобой, – я сжал в ладони ее пальцы. Они были ледяными. – Ты мерзнешь.

– Нет, – солгала она. – Все хорошо. Не беспокойся.

– "Ты сама, родная, знаешь, что это не так", – подумал я, глядя ей в глаза. Наверное, она догадалась о чем я думаю. Не могла не догадаться.

– Солнце садится, – сказал я. – Надо ехать.

– Неблизкий путь, неблизкий путь, нельзя коней нам повернуть, не избежать кровавых сеч, так положись на добрый меч! – пропел Домаш со свойственным ему пренебрежением к мелодии старую фламеньерскую песню. – А я так мыслю,

дальний путь куда легче кажется, коли рядом с тобой добрые друзья и великая цель ждет тебя впереди.

– Завидую я тебе, сударь Домаш, – с грустной улыбкой сказала Домино. – Ты будто из стали выкован, никакие невзгоды тебе нипочем.

– Да уж, истинно так, – Домаш подбоченился. – Особливо когда знаешь, что в двух милях от тебя баранье рагу кипит на плите и гретым лотарийским красным потчуют. Так ведь, собрат Эвальд?

– Все верно. Поэтому давайте поспешим, а то холодает.

***

Старый Назария от избытка чувств собирался встать передо мной на колени, но я не позволил ему – подхватил старика и крепко прижал его к груди.

– О, милорд! – всхлипнул старик. – Вы ли это? Как я рад, что вы вернулись!

– И я рад, Назария. Познакомься, это твоя новая госпожа, леди де Квинси.

– Миледи, – Старик отстранился от меня, выпрямился и чинно поклонился Домино. – Великая честь для меня лицезреть вас. Что прикажете?

– Приготовь горячую воду для умывания и ужин. И самое лучшее постельное белье. Мы заночуем дома.

– Да, милорд. Вы позволите затопить камин?

– Конечно, Назария. Будьте добры.

– Слушаюсь, милорд. – Назария еще раз поклонился нам обоим и ушел.

Я сел на стул и с улыбкой наблюдал, с каким интересом Домино осматривает мое жилище. Появилась мысль, что теперь нам понадобится новый дом. Вряд ли небольшие холостяцкие аппартаменты, в которых столько лет прожил сэр Роберт и где совсем недолго жил я, удовлетворят мою милую жену.

– Здесь уютно, – наконец, сказала Домино. – Только чувствуется, что в этом доме жил очень одинокий человек.

– Ты о сэре Роберте или обо мне?

– О вас обоих, – Домино подошла ко мне, обхватило ладонями мою голову. – Но теперь одиночество кончилось. Мы вместе.

– Да. И я счастлив. Только квартира у меня очень маленькая.

– Это неважно. Главное, что ты рядом. Ты еще не разочаровался во мне?

– Как ты можешь так говорить! Ты же знаешь...

– Знаю. Но сама не верю в собственное счастье.

– Милорд! – Назария появился в дверях. – Простите, что отвлекаю. Две недели назад принесли это письмо. – Он подал мне маленький свиток, перевязанный красным шнуром и запечатанный сургучной печатью без герба. – Посыльный, принесший письмо, сказал, что оно очень важное.

– Любовная записка? – Домино сделала страшные глаза.

– Сейчас посмотрим, – я взглядом велел Назарий удалиться, сломал печать и прочел следующее:

"Мой друг Эвальд!

Знаю, что вы на свободе и в скором будущем вернетесь в Рейвенор, поэтому решил оставить для вас это письмо. Мне очень жаль, что вам многое пришлось испытать. Я не мог вступиться за вас и облегчить ваши страдания, потому что такова была воля императора – простите меня. Мне сообщили, что так было нужно, таков был приказ Его величества, а приказы, как вы знаете не хуже меня, не оспариваются и не обсуждаются. Скоро мне придется отбыть из Рейвенора. Может быть, наши дороги вскоре пересекутся, но пока предлагаю вам заехать в Рейвеноре в торговый дом Ледуша (он находится на Улице Мучеников Мирны) и поговорить с приказчиком по имени Хеймар Стейс. Непременно покажите ему эту записку. Это не только в ваших интересах, но и в интересах нашей империи, которую мы с вами любим."

– Подписи нет, – сказала Домино, прочитав записку.

– Я знаю этот почерк, – ответил я. – Это де Фаллен писал. Наверняка что-то важное. Нужно встретиться с этим Хеймаром.

– Я пойду с тобой.

– Не стоит, любимая, – я поцеловал ее. – Императорская амнистия решила все вопросы. Да и вряд ли де Фанзак успел бы расставить мне ловушку. Мы сходим вдвоем, я и этот господин, – я показал на меч. – А ты отдыхай, грейся и жди меня к ужину.

– Эвальд, будь осторожен!

– Твоя любовь меня хранит. Не беспокойся, я скоро.

На улице Мучеников Мирны я прежде никогда не бывал, но и саму улицу, ( она, кстати сказать, находилась совсем недалеко от моего дома, минутах в семи-десяти ходьбы) и торговый дом Ледуша, красивое деревянное здание с резными ставнями на окнах, нашел без труда. Меня встретил мальчик-клерк, который, поклонившись, сообщил, что мессир Ледуш покинул Рейвенор три дня назад.

– Мне нужен приказчик Стейс, – ответил я. – Он тоже уехал?

– Нет, милорд, господин Хеймар здесь. Прикажете позвать?

– Да, и побыстрее.

Мальчик убежал и меньше чем через минуту привел крепкого седовласого мужчину в кафтане из тонкой коричневой кожи.

– Я Хеймар Стейс, – заявил мужчина. – Чем могу?

– Ты свободен, – сказал я мальчику, подавая ему монету в полсильверена, и парнишка тут же оставил нас вдвоем. – Я Эвальд де Квинси. Мне пришло письмо без подписи, где упоминалось ваше имя.

– Письмо с вами?

– Да, вот оно, – я подал мужчине свиток.

– Отлично, милорд, – сказал Стейс, прочитав письмо. – Идите за мной.

Приказчик привел меня в подвал со сводчатыми низкими потолками, уставленный бочками, корзинами, мешками и ящиками и едва освещенный горевшей на большом столе свечой в шандале. Учтивым жестом предложил сесть на бочонок, заменяющий стул.

– Мессир де Фаллен назвал мне ваше имя, милорд, – начал он. – Однако вы правильно сделали, что принесли это письмо. Его никто не должен видеть.

Сказав это, Стейс поднес свиток к пламени свечи и бросил запылавший пергамент в глиняную миску.

– Соблаговолите подождать немного, – попросил он.

Я кивнул. Стейс ушел в угол подвала: я услышал скрежет сдвигаемых ящиков и позвякивание металла, а затем приказчик вернулся и вручил мне новый свиток и тяжелый кожаный мешочек. Я взял свиток, развернул. Письмо было от де Фаллена:

"Дорогой друг!

Я прослышал, какое именно задание поручил вам государь и понимаю, что вам придется тяжело. Боюсь, однако, что если Матерь будет милостива к вам, и вы добьетесь успеха ( а если вы читаете сейчас эти строки, то вы его несомненно добились!), вас будут подстерегать новые угрозы. Еще раз простите меня, мой друг – я ничем не мог помочь вам, поскольку любое мое вмешательство могло вам только повредить. Но теперь, когда все позади, считаю своим долгом предостеречь вас и кое-что объяснить.

Никогда еще Орден не переживал такого раскола, как в нынешние времена. Поход против терванийцев дело решенное, и любое сомнение в правоте такого решения смертельно опасно, потому что император сам одержим этой идеей. Я не смог никак повлиять на командоров, хоть и чувствую, что император и Высокий Собор совершают роковую ошибку. Все мы вынуждены согласиться с решением Собора. Завтра мы отправляемся в Роздоль, так что встретиться с вами в Рейвеноре я не смогу. Оставляю вам небольшую сумму денег и предлагаю воспользоваться помощью Хеймара Стейса – он надежный человек. Больше никому не доверяйте, будьте осторожны с де Фанзаком – я подозреваю, что этот человек служит не столько императору, сколько Святейшему Трибуналу, который вас ненавидит. Если вы добыли искомое, то постарайтесь передать свой трофей императору лично в руки.

Пусть Матерь-Воительница хранит вас от несчастий.

Ваш друг О.Ф. "

Я отложил письмо и открыл мешочек: там было двадцать пять гельдеров. Очень кстати, если учесть, что денег у меня нет совершенно.

– Вы прочли письмо? – Получив утвердительный ответ, Стейс тут же взял свиток и поступил с ним так же, как и с предыдущей запиской. – Теперь кое-что на словах, милорд. Важные разъяснения вам сможет дать человек по имени Хьюберт Уолтер. Вы найдете его на ферме "Зеленый дом": найти эту ферму нетрудно. Выезжайте из Рейвенора через Львиные ворота и направляйтесь прямо на восток. Всего какой-нибудь час езды на лошади. Не отправляйтесь в поход, не встретившись с ним – это важно, поверьте мне.

– Это связано с моей миссией в Кланх-о-Доре?

– Нет, милорд. С тем серебряным украшением, которое нашел сэр Роберт.

– Понимаю, – я ощутил сильнейшее волнение. – Я поеду сегодня же.

– Будьте осторожны, милорд шевалье. Инквизиция сделает все, чтобы помешать вам встретиться с императором.

– А как же амнистия?

– Амнистия исключает официальное преследование. Но она не защитит вас от удара кинжалом в подворотне или яда, которым могут отравить ваш ужин или ваш носовой платок.

– Да уж, осторожность и впрямь не помешает, – пробормотал я. – Спасибо за предупреждение.

– Благослови вас пресятая Матерь, шевалье. Если возникнет нужда в деньгах или снаряжении, приходите без стеснения.

Я ушел от Стейса со странным чувством. Мне казалось, что все, что до сих пор происходило со мной в этом мире, непостижимым невероятным образом подводило меня к самому важному, переломному моменту в моей жизни. Похоже, моя главная схватка не за горами. Встреча с Домино и сэром Робертом, поездка в Баз-Харум, а затем в Лашев, экспедиция на Порсобадо, разговор с императором, экспедиция в Кланх-о-Дор, плавание на Мьюр и наша с Домино свадьба – на все эти события так или иначе падала зловещая тень магистров Суль. Именно они мой главный и злейший враг, в этом больше не было никаких сомнений. И что самое тревожное – теперь я обязан думать и решать не только за себя, но и за Домино. Любой опрометчивый поступок, неверный шаг могут стоит жизни и мне, и ей. За себя я не особенно переживал, в конце концов, все мы смертны, и жизнь не бесконечна. Но вот Домино...

Да, для начала следует встретиться с Уолтером. А дальше посмотрим.

Домино ждала меня. Она переоделась в домашнее платье и выглядела совсем по-домашнему: добрый Назария жарко затопил камин, приготовил для моей ненаглядной горячее вино с пряностями, и Домино радостно заявила мне, что впервые за минувшие дни согрелась по-настоящему.

– А моя любовь тебя, значит, не греет? – пошутил я, прижимая ее к груди.

– Греет, еще как греет! Ну, что ты узнал?

– Пока ничего такого, о чем стоит рассказывать. Де Фаллен не может встретиться со мной, он сейчас в Роздоле, помогает императору готовить войско для похода. Мне нужно встретиться с одним человеком здесь, в Рейвеноре. Пожалуй, я отправлюсь к нему прямо сейчас. Ты ведь не рассердишься, если я еще ненадолго оставлю тебя одну?

– Мне не нравится оставаться одной, – Домино надула губы. – Ты совсем не уделяешь мне внимания.

– Ерунда, солнышко. Я вернусь еще засветло, и вечер мы проведем вместе. И вообще, у нас есть еще несколько дней, которые у нас никто не отнимет.

– Будь осторожен, Эвальд. Я чувствую какую-то опасность.

– Не волнуйся, Рейвенор как-никак имперская столица. И я выполняю поручение самого императора. Отдыхай, грейся, я скоро вернусь. И... я люблю тебя, Брианни.

***

Ферма «Зеленый дом» располагалась совсем недалеко от тракта между Рейенором и Гийо. Усадьба оказалась не совсем такой, как я себе представлял: в окрестностях Рейевенора народ весьма зажиточный, и усадьбы строят с размахом. А тут был скромный одноэтажный, окруженный хозяйственными постройками домик с двускатной драночной крышей, небольшим фруктовым садом за домом и огородом соток на пятнадцать, в котором как раз работал мужчина в старой зеленой куртке с капюшоном – он сидел на корточках и вскапывал грядки. Рядом с огородником стояла плетеная корзина, наполненная луковичками севка. На топот копыт моего коня мужчина даже не обернулся.

– Послушайте, любезный! – крикнул я, остановив Шанса у самой ограды. – Вы хозяин этой фермы?

– К вашим услугам, молодой барин, – ответил мужчина, продолжая копаться в земле. – Желаете что-нибудь купить? Есть отличный мед, воск, сухофрукты, и все очень недорого.

– Нет, благодарю. Я ищу человека по имени Хьюберт Уолтер, – сказал я.

– Хьюберт Уолтер? – Мужчина помотал головой. – Не, не знаю такого.

– Странно. Мне сказали, что так зовут хозяина этой фермы.

– Вообще-то ферма моя. Но меня зовут папаша Арнель. Вы ошиблись, молодой господин.

– Это невозможно. Меня прислал сюда человек по имени Хеймар Стейс. Он сказал...

– Неважно, что он сказал. Меня зовут папаша Арнель, и это моя ферма.

– Гм, – я растерялся. – Это ведь ферма "Зеленый дом"?

– Она самая.

– Черт знает что такое! Я ехал сюда не затем, чтобы меня разыгрывали.

– Никто вас и не разыгрывает, молодой господин, – мужчина все же отложил мотыгу, повернулся ко мне, но капюшона не поднял. – Если вы заблудились, то вот вам мой совет: возвращайтесь на дорогу – она тут недалеко, саженях в сорока на полдень, – и езжайте по ней в сторону леса. Через час будете в Рейвеноре.

– Да я и приехал из Рейвенора! Меня зовут...

– Погодите, не стоит называть имен, – фермер все же поднял капюшон, и я увидел его лицо. Лет около пятидесяти, бритоголовый, с седой бородой, глаза темные, взгляд внимательный, изучающий. – Любопытное у вас оружие, молодой лорд. Виарийская работа?

– Черт, какое это имеет значение!

– Самое непосредственное. – Он подошел к ограде. – Может, спешитесь и войдете во двор?

Я так и сделал. Хозяин дома дождался, когда я подойду ближе, потом стянул митенки из грубой шерсти и протянул правую руку ладонью вверх.

– Я могу взять ваше оружие? – спросил он.

– А я могу надеяться на то, что вы не треснете меня моим же мечом по голове?

– Слово папаши Арнеля.

Я вынул Донн-Улайн из ножен и протянул странному фермеру рукоятью вперед. Он взял меч в руки, осмотрел его, попробовал пальцем заточку, несколько раз взмахнул оружием, рассекая воздух.

– Неплохо, очень неплохо, – резюмировал папаша Арнель. – Люблю хорошее оружие.

– Фермеру как бы по статусу не положено любить мечи, – заметил я. – Или вы, дорогой папаша, не совсем обычный фермер?

– Так и вы, сударь мой, не совсем обычный фламеньер, – ответствовал Арнель, возвращая мне меч. – Человек с Луны – кажись, так вас кличут ваши недруги? Пройдемте в дом. Коня можете привязать у ворот.

– Значит, вы знаете, кто я.

– В общих чертах, – Арнель улыбнулся. – Входите же, поглоти вас Бездна!

В горнице, куда привел меня Арнель, обстановка была самая спартанская – пара лавок и стол на козлах, старый шкаф, заставленный горшками, крынками и оплетенными бутылками, большой камин с облицованным серым камнем порталом и чугунным таганом. А еще здесь царил тот характерный беспорядок, который можно увидеть только в доме холостяка, и я подумал, что хозяин фермы живет один.

– Хороший у вас дом, – сказал я, оглядевшись.

– Мне в нем уютно и спокойно. Но вы ведь приехали не за тем, чтобы хвалить мою берлогу, шевалье де Квинси?

– Откуда вы знаете мое имя?

– От наших общих друзей. О вас мне говорил де Фаллен, а до того и ваш приемный отец.

– Почему же вы тогда комедию ломали?

– Потому что не был уверен, что мой гость тот, кого я жду. По дорогам нынче разные люди шатаются, м-да.

– Вы знали сэра Роберта?

– Да, знал, – Хьюберт Уолтер взял из шкафа большую бутыль, сломал пробку, разлил по кружкам. – Я ведь тоже был персекьютором. Это медовуха по старинному элькингскому рецепту, я ее сам варю. Попробуйте.

– Благодарю, сэр Хьюберт.

– Сэр Хьюберт! – Бывший персекьютор засмеялся. – Давно ко мне так не обращались. Уже восемь лет для всех я папаша Арнель. Вы узнали мою главную тайну, шевалье.

– Как так случилось, что вы стали фермером? – спросил я, пригубив напиток. Медовуха была великолепная – ядреная, душистая. – Рыцарь – и вдруг сажает лук!

– Все просто. Однажды я умер, – сказал Уолтер странным тоном. – И о моей второй жизни знают только два человека – де Фаллен и Хеймар. Еще сэр Роберт знал, но он, увы, покинул нас. Теперь вот вы знаете.

– Я никому не раскрою вашей тайны.

– Это уже не так важно. Похоже, пришло время сбросить маску. Оливер говорил, что вам понадобится помощь. Я жалею, что в свое время не смог убедить Роберта взять меня с собой в Лашев. Возможно, все закончилось бы не так печально... Давайте еще налью.

– Вы сказали, что умерли. Это шутка?

– Нисколько. Я действительно умер, причем дважды.

– Аж слушать жутко. Что с вами случилось, сэр Хьюберт?

– Укус вампира, – Уолтер закатал рукав куртки и показал мне шрамы от рваных ран на левом предплечье, а потом оттянул воротник, и я увидел еще один шрам, между горлом и ключицей. – Все случилось как раз восемь лет тому. Это была первая смерть. Нас было трое: сэр Гугон, я и боевой маг-виари, имени которого я не помню – мы называли его Вспышка за особую любовь к огненным заклинаниям. Нас послали в Аверну, в общину Турон, где за два месяца пропали шесть женщин и детей. Это было подозрительно. Мы прибыли в Турон и начали расследование. Расспросили местных, а через пару дней поисков нашли в лесу обескровленный труп одной из пропавших женщин, потом ребенка, шестилетней девочки. То, что это сделал вампир, было очевидно. Мы обследовали округу и выяснили, что есть только одно место, где могла скрываться эта тварь – заброшенный рудник "Лагерь Восьми" в пяти милях к северу от Турона. Туда мы и отправились.

– И что случилось дальше?

– Дальше? – Сэр Хьюберт невесело усмехнулся. – Мы оплошали. Нас подвела самоуверенность. Точнее, моя самоуверенность, поскольку из всех троих я был самым старшим. Мы сочли, что имеем дело с вампиром-одиночкой и отважно полезли в логово. А в глубине рудника нас поджидал матерый малек. – Голос Уолтера дрогнул. – Седой, белоснежный, древний, как само время. И со свитой – тремя женщинами из Турона, которых он сделал нежитью. Трое против четверых – плохой расклад, когда имеешь дело с вампирами. Мы перебили всех, но Гугон и маг погибли, а я получил два укуса, прежде чем снести твари голову. Так что выбор у меня был невелик; либо вернуться в прецепторию и принять смерть от рук моих собратьев, либо стать мерзкой тварью навроде тех, что мы убили. Я выбрал третье – надежду. Оставил на руднике свое оружие и снаряжение и устроил пожар, который уничтожил все следы, а потом сбежал. Что было со мной потом, помню плохо – я нашел убежище в лесной хижине, и у меня была жестокая лихорадка. Но я выжил и не стал вампиром. Я не знаю, как так случилось. Мой организм оказался невосприимчивым к вампирскому яду.

– Разве такое возможно?

– Любой демонолог или инквизитор скажет, что нет. Я и сам не могу такое чудо объяснить. В Туроне мы имели дело с малеком, вампиром древней крови, а его укус неминуемо сделает тебя нежитью. Орденские законы суровы – укушенный тварями Нави фламеньер должен умереть, а его тело сжигается. А я чертовски хотел жить. Был только один человек, которому я мог доверять – Хеймар Стейс. Его отец был управляющим в нашем поместье, и в детстве мы дружили. Дети не знают сословных предрассудков, шевалье. Хеймар очень помог мне. Эта ферма, между прочим, куплена на его сбережения. Так я стал папашей Арнелем. Но от прошлого нельзя убежать, особенно если ты персекьютор.

– Понимаю. Вас разыскали.

– Просто я недооценил Орден. Однажды, вернувшись домой, я застал на ферме орденских приставов. У них был приказ о моем аресте. Я оказался в тюрьме Мон-Пале, где провел месяц. Сказать по правде, дело мое было пропащее. Знаешь, кто меня спас? – Сэр Хьюберт впервые обратился ко мне на "ты". – Сэр Роберт де Квинси. Благодарение Матери, что великий персекьютор Ордена именно ему поручил разобраться с историей в Туроне. Твой приемный отец говорил со мной в тюрьме, и я все ему рассказал. И сэр Роберт почему-то встал на мою сторону. Заявил следователям, что своими глазами видел на пепелище "Лагеря Восьми" обгоревшие останки Хьюберта Уолтера. Это была моя вторая смерть, парень. И меня отпустили.

– Значит, не я один всем обязан сэру Роберту, – вздохнул я.

– Истинно так. Сказать по правде, он был слишком добр ко мне – как не верти, а я дезертир, опозоривший звание фламеньера. Но сэр Роберт рассудил по-своему. Знать бы, почему он так поступил! Если бы не маркиз де Квинси, я бы... э, да ладно! Подставляй кружку, шевалье, давай выпьем за упокой души сэра Роберта. Я не знал человека отважнее и благороднее, чем он. Нет таких больше.

Мы молча выпили. Сэр Хьюберт вздохнул и начал разжигать камин.

– Ты, наверное, голоден, – сказал он. – Есть вчерашняя утка, сейчас разогреем. И хлеб свежий.

– И все же, как получилось, что вы не заразились вампиризмом? – спросил я.

– Я не могу этого объяснить. И никто не может. Но я действительно человек.

– Я верю вам. Вы держали Донн-Улайн и не погибли.

– Донн-Улайн?

– Мой меч. Лукас Суббота умер, взяв его в руки, а он был дампиром.

– Суббота мертв? – Сэр Хьюберт нахмурился. – Проклятье, не везет империи. Мельник был отличным воином.

– Да, мне тоже жаль.

– И сэра Роберта нет в живых. До сих пор не могу простить себе, что не поехал в Лашев. Я знаю, Роберт боялся, что отправившись с ним я выдам себя. Но все равно горько.

– Просто он знал, чем все кончится. Он заплатил жизнью за победу над Иштар.

– Подвеска из каттирской гробницы с тобой?

– Да, вот она, – я достал медальон, что забрал у Лукаса. Сэр Хьюберт взял его, повертел в пальцах, присмотрелся, читая письмена, выбитые на украшении. Лицо его все больше накрывала тень.

– Да, это каттирский язык, – проговорил он. – Слова, которые нельзя произносить. В день, когда мир увидит последний восход солнца, все обреченные услышат их.

– Что они значат?

– Призыв. Слова Зверя, которые он скажет, обращаясь к своей королеве.

– Но Иштар окончательно мертва. Сэр Роберт убил ее.

– Это будет новая королева, достойная своего повелителя.

– Ужасные слова вы говорите, милорд.

– Есть вещи, которые лучше не знать. Но еще хуже делать вид, что их не существует. – Сэр Хьюберт вернул мне подвеску. – Странное у меня чувство с этой медалькой. Будто читаешь книгу, написанную сумасшедшим – вроде и грамоте обучен, и письмена разборчивые, а смысла написанного никак не поймешь. Увы, не знаю я того, что наверняка знал сэр Роберт. Но одно могу сказать точно: всех нас ждут тяжелые времена. Если хочешь, назови это предчувствием. Только вот меня оно еще никогда не обманывало.

– Мне важно знать все это, милорд. Я видел во сне женщину с лицом Иштар. И она предлагала мне бессмертие.

– Значит, эта вещь оказалась у тебя не случайно. Все предопределено.

– Думаю, вам стоит не пугать меня, а все подробно рассказать.

– Это магия, одна из самых могущественных. Украшение из Хабурта не простая бирюлька, это дар Любви, оставленный Зверем своей королеве, своей госпоже. Самый ценный подарок, который он мог сделать, залог того, что и в новом воплощении они будут вместе. Сэр Роберт, мир праху его, покончил с королевой. Но король еще не уничтожен. Он будет искать свой Дар, когда придет. И надо готовиться к встрече.

– А скуповатый он был, этот Зверь, – сказал я шутливо, чтобы скрыть охватившее меня волнение. – Своей невесте подарил всего лишь серебряное украшение. Мог бы и золотое с бриллиантами подарить.

– Эх, молодежь, молодежь! – вздохнул сэр Хьюберт. – И как таких в персекьюторы берут? Да любой маг скажет тебе, что золото может накапливать только стихию Света, и никогда мертвую энергию. А вот серебро может, причем не хуже драконьей кости. Подвеска долгие века лежала в склепе роэллина, так что сверх меры насыщена магией смерти. Каттирская королева нежити была похоронена с этим украшением не случайно. Дар Любви позволял ей спокойно спать все эти столетия, и пробудить Иштар мог только Зверь – или тот, кто призовет ее, сняв с вампира Дар любви и прочитав заклинание Призыва на подвеске. Пробудивший Иштар идиот выполнил только часть ритуала, снял с королевы украшение, но при этом обронил незаметно для себя эту подвеску, которая и попала вам в руки. Сама Матерь не желает гибели человеческого рода, так я понимаю такую удачу. Впрочем, это не помешало Иштар превратить всех жителей Баз-Харума в живых мертвецов.

– Стало быть, если Нашествие начнется и Зверь придет в мир, он будет искать эту штучку. – Я посмотрел на медальон, потом перевел взгляд на Уолтера. – И как же эта вещица поможет нам покончить с ним?

– Насчет покончить не знаю, но польза от нее большая. Мне нужно время во всем разобраться, надо посмотреть кое-какие старые записи. Где тебя искать?

– Я живу на улице Кастель-Рош, общежитие Ордена. Пробуду в Рейвеноре еще дня три-четыре, а потом отправлюсь в Роздоль, в императорский лагерь.