Текст книги "Пути Держателей. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

В отличие от первой, эта башня оказалась жилой и разделенной на комнаты. В крохотном холле, куда ворвался Киоши, теснились письменные столы, шкаф для бумаг и узкий топчан. Свет проникал сквозь узкую бойницу, выходившую наружу, и чуть более широкий витраж, выглядывающий внутрь. В противоположной стене комнаты темнела еще одна дверь. Судя по звукам, сейчас ее торопливо баррикадировали.

Переводя дыхание, Мацусиро мельком взглянул на убитого старика. Рассыпав по полу приготовленные к активации заклинания, один из Ткачей князя застыл в луже растекающейся крови. Нагнувшись, Киоши снял с его пояса несколько сочных Красных. Резким движением стряхнул с перчатки кровь.

В этот момент тело убитого старика треснуло, словно гнилая тыква.

Изогнулось, взрываясь изнутри, и выплюнуло огромную сколопендру, тут же поднявшуюся на хвосте и яростно зашипевшую в лицо юноше. Стрекоча, она выползла из бесформенных остатков прежнего тела, многочисленными лапками подхватывая оставшиеся заклинания.

Но замешательство Киоши не было долгим.

Благодаря Хоэде, он в подробностях знал об умениях так называемых дубликаторов, обладающих многочисленными формами, вложенными одна в другую. Ухватившись за край стола, юноша швырнул тяжелую мебель через комнату и заставил Ткача переливающейся лентой отскочить от трупа. Зарычав от досады, с неохотой бросил в тот же угол одно из трофейных заклинаний.

Вспышка и глухой хлопок, от которого заложило уши, наполнили комнату башни, а выходящий в крепостные дворы витраж шумно лопнул. В следующее мгновение россыпь Красных стрел с гудением вонзилась в засов и дверь, возле которой уже не было никого.

Протискиваясь в ощерившуюся осколками щель оконного проема, Киоши готовился к прыжку. Сколопендра за его спиной застрекотала, бросаясь в атаку и поднимая Нити, и Мацусиро без раздумий оттолкнулся от подоконника. Прицелиться хватило и краткого мига.

Как оказалось, по внутренней стене башни к витражу уже подступало подкрепление. Несколько солдат князя, торопливо перебирающих по грубой башенной стене когтями и присосками, взглядами проводили его полет.

Командующий атакой офицер, верхом на скате парящий возле башни, успел только вскрикнуть. Рухнувшей из-под небес птицей Киоши бросился на него, железной кистью вцепляясь в широкую шею. Свободной рукой он пытался ухватиться за спинку седла, одновременно отбиваясь от ударов четырех рук демона.

Летающий зверь скользнул вниз, затем в сторону, тут же принялся раздраженно набирать высоту. Со свистом мелькнул его длинный хвост, шипом на конце едва не вспоровший юношу от пяток до загривка и все же мазнувший по спине.

Киоши зарычал. Из пробитой лопатки хлынула кровь, и он еще крепче сжал бронированные пальцы, глядя в стекленеющие глаза умирающего джегала. Животное под его ногами гудело и пыталось сбросить обоих седоков.

Убедившись, что враг лишен сознания и обмяк, Киоши разжал пальцы, удобнее перехватился за седло и с размаху вонзил правый кулак в грудь четырехрукого. Глаза тоэха треснули, будто хрустальные; двумя короткими взмахами клинка юноша распахнул седельные крепежи, сбрасывая агонизирующее тело на дно каменного колодца. С глухим ударом оно упало на улицу, вызвав среди беженцев настоящую панику.

Лишившись хозяина, манта резко задергалась и рванулась в широкий вираж. Злобно зашипев, она стремительно понеслась вглубь Онадзиро, стараясь сбить чужака о поверхность башенной стены или шпиль. Вслед Киоши звенели угрозы. Огненный шар распорол воздух справа, ударившись в угол храма и утопив здание в пламенной вспышке.

Мысли скакали, силясь перекричать друг друга в сознании Мацусиро. Вцепившись в седло, он из последних сил старался не приложиться о пролетающие мимо стены, и лихорадочно соображал, как быть дальше. То здесь, то там на стенах мелькали вражеские стрелки и Ткачи, уже берущие обезумевшего ската в прицелы.

И тогда Киоши вновь спрыгнул.

Мельком успел заметить, как тело манты вскипело в ослепительной желтой вспышке, пронзенное сразу двумя заклинаниями, и упал на шпиль одного из особняков, подбородком чуть не напоровшись на его отточенную иглу.

Ухватился за плотный вымпел, венчающий медную стрелу; попытался погасить скорость. Сорвался, с грохотом покатившись по крутому черепичному склону, и – уже падая в расщелину улицы, – смог выбросить вперед перчатку.

Когда заклятый клинок вонзился в каменную кладку, кроша ее в пыль, юноше едва не оторвало руку. Оглушенный и ослепленный танцующей в плече болью, он все же заставил себя подтянуться и ухватиться за край крыши. Неловко раскачавшись, нырнул под короткий козырек, до ломоты в пальцах вцепляясь в гранитную капитель; замер.

Обливаясь кровью, он пытался изгнать из сознания жгучую боль. Сражаться с песочной пеленой, грозившей запорошить глаза, оказалось непросто. Дождавшись, пока горячая волна хоть отчасти схлынет, Мацусиро осторожно осмотрелся, окровавленным изваянием застыв среди колоннады и стараясь лишний раз не шевелиться.

Конечно, его продолжали искать. Даже если кто-то не заметил, как шпион соскользнул со ската за миг до гибели животного, они не успокоятся, пока не обнаружат останки. Он вдруг забыл о боли… Запоздалая мысль была многим болезненнее удара шипом: если Тоэши-Набо в замке, то тоже может принять участие в этих поисках!

Стараясь двигаться бесшумно, Мацусиро спустился на лепной декоративный карниз, по периметру опоясывающий особняк. Он неожиданно осознал, что на самом деле выбрал не самый простой способ самоубийства… но перчатка гневно сжала ладонь, и юноша помотал головой.

Сейчас он переведет дух, заставит раны перестать кровоточить, немного отдохнет и спустится вниз, затерявшись в толпах беженцев. Да, так он и поступит, проскочив буквально перед носом у всей крепостной стражи…

Внизу, по довольно широкой улице, пробежал отряд солдат. Огибая телеги и богатые прогулочные кареты, они старательно обнюхивали каждый темный угол и бесцеремонно расталкивали встречных. Беженцы Котла, подхватывая пожитки и детей, спешили убраться с их пути.

Осмотрев неожиданно опустевшую улицу, Киоши приготовился спускаться, прицелившись в нагромождение повозок. Потянув затекшие мышцы, он уверенно ухватился за край резного карниза… но замер, внезапно заметив фигуру, крадущуюся вдоль стены.

Сперва он посчитал, что ему показалось. Но затем юноша прислушался к окружившей улицу тишине, явственно различив скрежетание жерновов судьбы. Прищурился, без труда вглядываясь в притаившийся за каретами силуэт, и обомлел.

По безымянной улице Онадзиро, вдоль стены высокого дворянского особняка крался человек. Осторожно огибая препятствия, тот шел по следам отряда, только что обыскавшего улицу.

Сравнительно молодой по человеческим меркам, с короткой стрижкой, одетый в длинный тяжелый плащ, он таился за массивными коробами повозок и держал наготове компактный обрез четырехствольного ружья.

Настоящий человек.

Здесь, в самом сердце Тоэха…

По его высокой фигуре пробегала редкая рябь, выдавая сотканную из Зеленых Нитей астральную форму. Это означало, что где-то на Земле хозяин тела сейчас спал, погруженный в уникальный колдовской транс, пока его душа…

Солдаты вернулись совершенно неожиданно, вероятно, получив приказ еще раз прочесать квартал. Оцепенело замерли, буквально нос к носу столкнувшись с человеком, уже покидавшим свое укрытие. И с ревом бросились в атаку.

Заминки хватило, чтобы астральная форма человека подняла обрез, с оглушительным грохотом разряжая его в толпу бесов. Киоши думал, что оружие не выстрелит, подчиненное законам его родного мира, но тут же понял, что недооценил мощь человеческой магии…

Двое солдат упали, распрощавшись с жизнью, а остальные смешались, не в силах поверить глазам. Человек, тем временем, перемахнул через оглоблю, развернулся и дал деру, прямо на бегу перезаряжая обрез. Спохватившись, солдаты Мишато бросились в погоню, и вскоре улица вновь опустела.

Киоши был поражен, не стесняясь собственных эмоций.

Но жестокое время продолжало таять весенним снегом, и было бы кощунственно не воспользоваться невольной помощью отчаянного человека, оттянувшего погоню на себя. Юноша мягко спрыгнул со стены…

Улица медленно заполнялась беженцами, вспугнутыми со насиженных мест. Не открывая лица, Мацусиро без труда влился в их толпу. Теперь он был с ног до головы закутан в бесцветное крестьянское рубище, подобранное на оставленном в панике лежаке. Сутулясь и пряча перчатку, Киоши с замиранием сердца пропустил мимо себя очередной армейский патруль.

Воодушевленный первой победой, юноша двинулся в центр крепости, стараясь не глазеть по сторонам.

Онадзиро со стонами переносила тяжелую болезнь осады, пусть и столь несерьезной, как эта. На улицах копились нечистоты, множились болезни, дорожали продукты и выпивка. Нити чахли и отмирали.

Солдатам приходилось все жестче и нагляднее усмирять местных преступников, решивших воспользоваться суматохой. На площадях появились виселицы и плахи. На специальных досках светились колдовским пламенем плакаты, в которых князь пытался поднять боевой дух защитников и обещал скорую победу.

Однако крупного гарнизона, способного действительно выйти в поле и разгромить пятисотенное вольное войско, Киоши заметить не смог. Это, в свою очередь, заставляло его надеяться, что вместе с лучшими частями замок покинул и Тоэши-Набо…

Если бы не перчатка, он мог бы с легкостью пройти мимо этой часовни, притаившейся на краю крохотной площади. Ничем не примечательная, она дремала в совершенном одиночестве и покое, а возле высоких двойных дверей не наблюдалось ни одного охранника.

Но стоило юноше пересечь площадь, прицелившись в очередную улицу, как оружие на его руке сжалось с такой силой, что он чуть не вскрикнул. Замер перед часовней, рассматривая ее острую крышу, скромные витражи фасада и увенчанный красно-золотым стягом шпиль.

Качнув предплечьем, перчатка снова потянула вперед.

Заставив ее умолкнуть, Мацусиро настороженно осмотрелся.

Как и повсеместно в Онадзиро, периметр площади и место у колодца занимали крестьяне, спавшие, обедавшие, испражнявшиеся и совокупляющиеся прямо тут же, на импровизированных койках и под прозрачными навесами.

Солдаты, сонно бродящие среди них, все тревожнее поглядывали вверх, где на стены и крыши продолжали сыпаться заряды метальных машин. Это означало, что бандиты до сих пор выполняют приказы Иронотсу, а его измена не обнаружена…

Остановившись возле стены часовни, Киоши опустился на корточки и исподлобья осмотрелся. Однако даже самое длительное ожидание не принесло ничего нового. Неразбериха и тревога, охватившие столицу провинции после его неожиданной атаки и появления человека, казалось, вовсе не добрались до этой ее части. Он не заметил ни слежки, ни скрытых в толпе охранников, ни магической защиты здания, внутрь которого его влекла латная перчатка Сконе. Мацусиро был уверен только в одном – когда-то внутри часовни бил Ключ, но теперь его силы иссякли.

Стараясь двигаться как можно непринужденнее, он приблизился к воротам. Прикрывая руки балахоном, потянул на себя крученое железное кольцо. Отпустил, убедившись, что ворота не заперты. В душе его сейчас наступила настоящая зима, схватив в лапы озноба все мысли, до которых смогла дотянуться. Киоши подумал, что еще никогда в своей жизни не был так возбужден и напуган одновременно.

Вновь потянув кольцо, он приоткрыл высокую створку.

Обратив к Держателям короткую молитву, скользнул в узкий проход, осторожно и бесшумно прикрывая ворота за собой.

И уже в следующий миг понял, что не ошибся. Точнее, молодой тоэх понял, что не ошиблось колдовское оружие, агрессивно вцепившееся в его правую руку.

Забыв обо всем на свете, он разглядывал часовню, квадратный зал которой был практически пуст. Не было мебели, светильников, алтарей, пыльных занавесей или пышных перин для обрядов с суккубами.

Только блестящий пол, выложенный прохладной плиткой, и резные колонны вдоль стен. Неяркий розовый свет падал сверху и из витражей за спиной, скрывая настоящую высоту строения. Подняв голову, Киоши только сейчас разглядел, что на витражах изображены героические картины войны Бешенства.

Нитей не было вовсе, зал был буквально стерилизован от их присутствия.

Единственным предметом, за который мог уцепиться взгляд, оказалось круглое возвышение в центре часовни, доходящее юноше до пояса. На нем, напоминая титанических размеров коралл, покоился Камень.

Не иллюзия и не мираж – настоящий Камень Пересечения лежал перед молодым Мацусиро, посверкивая миллиардами вкрапленных звезд. Его не окружали специальные охранные символы, заклинания или расчерченные по полу пентаграммы. Умирающие жертвы не стонали по его периметру, исходя кровью, капающей прямо на вершину бесформенного белесого валуна.

Киоши не ожидал, что достичь Камня будет так просто. Лишь кольнуло в груди, в том месте, на котором он так долго проносил его частичку. Больше ничего.

Покусывая губу, юноша подумал, что много бы дал, чтобы узнать, как именно Тоэши-Набо собирается использовать древний артефакт, но тут же отшвырнул подобные мысли вон.

Перчатка на запястье нетерпеливо загудела.

Казалось, ей просто не терпится воплотить в жизнь замысел хозяина. Казалось, она дышит, причем все глубже и глубже, словно собираясь перед единственным решительным ударом.

Но юноша не торопился, вдруг осознав, что вновь не знает, как быть дальше. Он верил, что оружие Марвина расколет Камень, но что делать с его осколками? Уносить в кошеле и прятать по всем закоулкам Креста? Давить в пыль, чтобы никакие чары не смогли восстановить их прежний облик? Жечь Нитями?

Он не видел ответа.

И тут пришло понимание. Одновременно с потоком догадок, затопивших разум, перчатка вздрогнула, словно сбитое с мысли живое существо. Казалось, ее решимость утекает сквозь пальцы…

Сбрасывая тряпки, юноша шагнул вперед.

Содрогнулся всем телом, поразившись странной и давящей акустике, присущей залу часовни. Эхо его шага раскатилось по всему помещению, возвращаясь четким и игривым. Он сделал еще один шаг и чутко вслушался, как вернувшийся отзвук запоздал буквально на долю мгновения.

Облегчение, что хоть в чем-то он не ошибся, не принесло радости. Поднимая правую руку на уровень груди, Киоши сжал кулак.

– Выходи, не прячься.

Он уже представлял себе стройный силуэт суэджигари, моля судьбу, чтобы тот оказался один.

Но когда из-за Камня появился его страж, Киоши едва подавил вскрик.

Мацусиро ждал Стервятника. Верил, что сможет победить. Верил, что если победа отшатнется, он сумеет дотянуться и все же ударить в проклятый булыжник.

Также он не исключал, что отстаивать Камень придет сам князь Мишато, достойный мучительной смерти. Возможно, придет не один, а с отборными воинами, и все же…

Но сейчас, разглядывая противника, Киоши чувствовал, как выложенный блестящей плиткой пол убегает из-под его ног.

Появившаяся из-за камня фигура была человеческой. Немного усиленной формы, грацией походки она до боли напомнила Танару. Черный, с едва заметным синим отливом гладкий комбинезон обтягивал ее с ног до головы, рельефно выделяя мышцы.

Лица у демона не было, половых признаков тоже. Только два полыхающих аметиста на месте глаз, вот и все, что выделялось на этой гладкой, как пластмасса, черно-синей фигуре. Пружинящей походкой хранитель Камня вышел вперед и остановился у стены слева. Падающие через витражи лучи света подчеркивали скульптурное совершенство его тела.

Перед Киоши стоял, мерцая провалами глаз, воин из личной гвардии Императора. Их, избранных и непобедимых, именовали Веерами.

Где-то на высоких башнях Онадзиро, словно сигнал, ударили колокола.

Веер мягко двинулся вперед, и розовый свет витражей сгустился, наполнив башню кровавым маревом.

Киоши привычно выставил перчатку.

Страж Камня вальяжно взмахнул руками, и они мгновенно исчезли, превратившись в широкие стальные полотна, отточенные кромки которых шептали о смерти. Веер сделал несколько плавных махов, став похожим на странную птицу с железными крыльями. Прикрыв ими голову, он молча приближался.

Киоши прыгнул влево, а затем неожиданно бросился к Камню, едва касаясь ступнями плиток пола. Обреченно зашипел порубленный руками Веера воздух. Отточенные плоскости глухо загудели, когда их хозяин закрутился юлой, подкрадываясь и окружая себя непробиваемой завесой смерти.

Юноша почти сразу понял, что ему не дотянуться до пьедестала…

Рывком развернулся, ногой целя в голову врага. Но невесомые полотна звякнули друг о друга, и Мацусиро отскочил, хватаясь за колено. Свежая кровь прочертила дорожку по блестящим плиткам.

Сохраняя дистанцию, Киоши отступил на несколько шагов, но Веер не был тем, кто затягивает поединки. Он двинулся следом, ни на миг не прекращая завораживающий вихрь. Распластанный на куски, воздух часовни стонал.

Чувствуя, как все стремительнее захлопывается западня, молодой тоэх присел и ударил перчаткой; ее клинок заискрился, прочертив глубокую борозду в щите Веера. Гвардеец Императора сместился влево и внезапно прыгнул вперед, наотмашь рубя обеими плоскостями.

Киоши подставил под удар бронированную кисть, попробовал дотянуться до сверкающих глаз врага, но был вновь отброшен, зажимая очередную рану на бедре.

Веер замер, по-прежнему отделяя Мацусиро от хаотичной глыбы Камня.

И тогда Киоши выпил свою перчатку. Приказал ей отдать все без остатка, впитал ее силу, решимость и отвагу. Удар невероятной мощи, пришедшийся откуда-то изнутри, едва не повалил его с ног, и наблюдавший Веер с интересом склонил голову.

Юноша зашатался, стараясь сохранить равновесие. Сжался в мучительный ком, натужно захрипел.

А потом обрел новую форму.

Раны на его теле открылись, сплюнув на гладкий пол сгустками застарелой боли и страдания. Кости звонко затрещали, а судорожная боль скрутила все до единой мышцы.

Трансформация заняла не больше нескольких мгновений, но Мацусиро казалось, что он провел в недружелюбных объятьях пытки целую вечность. Позвонки его удлинились, вдоль всего хребта шкуру проткнули кинжальные шипы.

Лицо юноши вытянулось, теряя последнее сходство с человеческим, клыки опустились до подбородка, зрачки глаз растворились в алой пелене. Бугры обновленных мышц уже были готовы лопнуть, когда перчатка как-то жалобно, почти по-старчески заскрипела, навеки принимая форму его правой кисти.

Теперь возвышавшийся над Веером почти на целую голову, Киоши вскинул морду к потолку часовни и испустил полный злобы рев. Витражи лопнули брызгами, искрящимся дождем орошая камни площади.

Оставляя в плитках пола борозды от когтей, безумный джегал рванулся к противнику. Он ощущал себя в силах сокрушать целые города, и плевать хотел на то, сколь могучими считались безликие гвардейцы Трона.

Веер вновь зашептал крыльями, все быстрее и быстрее раскручивая матовые черные плоскости.

Могучая туша Киоши на огромной скорости ворвалась в пляску бритвенных полотен, неразличимую простым глазом. Казалось, Веер плетет вокруг себя веретено кокона, сквозь которое было не разглядеть даже его фигуры. Перед тем, как окунуться в гудящую завесу клинков, юноша на миг замер, словно прицеливаясь… и принялся бить, показывая стражу все, на что был способен.

Но Ткачи Императора не зря провели множество эпох, выводя породу Вееров.

Страж Камня неожиданно остановился, превратившись в неподвижную статую. Единственная капля искрящейся крови поползла с гладкого фиолетового плеча. За его спиной, падая с заданной ему ударом высоты, рухнул Киоши, захлебываясь и корчась.

Императорский убийца медленно повернулся к поверженному противнику, наблюдая, как Мацусиро пытается встать, но проскальзывает в реках собственной крови.

Туманная пленка застилала глаза, но юноша все равно прыгнул вперед, непослушной рукой занося перчатку. Веер поймал дерзкого тоэха на ковер скрещенных клинков, и дальше для Киоши наступила полная темнота…

Из мрака выступил сгорбленный силуэт наставника Хоэды, с печалью наблюдающего за беспомощно распластанным на полу учеником. Его губы шевелились.

– Боль – это иллюзия, – шептал наставник, теряя резкость очертаний. – Это чувство, которое мы внушаем себе, чтобы пожалеть и оправдать собственную беспомощность. На самом деле поражение в битве безболезненно. Безболезненна и боль утраты. И даже смерть.

Но разум Киоши не согласился со словами призрака. Он продолжал убивать юношу, заставляя того корчиться и терять пульсирующее сознание, расцвечивая происходящее тысячами запредельных оттенков боли, рвущих его душу и тело…