Текст книги "Пути Держателей. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

Эпизод IX. Выбор воина. Часть третья

Путешествие к тайнику ордена оказалось на удивление недолгим.

Вероятно, Марвин намеренно приказал Овилле доставить юношу с Буредды как можно ближе к нужному месту, чтобы в случае успеха не пришлось тратить лишнее время на дорогу.

Похожий на жабу хозяин скотобойни все же дождался своего, наконец избавившись от породистого злобного скакуна, успевшего острыми копытами разнести ему часть амбара. Тем не менее, старик оказался понятлив и тих, и даже вышел к воротам проводить странную парочку демонов, оседлавших столь необузданное животное.

Без труда разместившись на широкой блестящей спине зверя, лишь отдаленно напоминающего земную лошадь, Киоши и Овилла отправились вверх по дороге. По словам демоницы, тайник располагался на одном из соседних островов, и вскоре, словно в подтверждение, дорога на самом деле оборвалась. Ласково обогнула холм и закончилась, уткнувшись в край парящего монолита, на котором находились тоэхи. Пропасть была отгорожена невысоким массивом горы.

У подножия виднелась заброшенная, далеко не вчера обвалившаяся шахта, вокруг которой все еще цеплялось за жизнь небольшое торговое поселение. Бывшие шахтеры, до сих пор не осмелившиеся оставить насиженных мест, выживали исключительно за счет рискованных экспедиций в грозящие рухнуть штольни, распродаж остатков техники и охоты. Было очевидно, что последний, даже самый бедный и непривилегированный джегал покинул этот поселок очень, очень давно.

Малочисленное население городка злобно наблюдало за непрошенными чужаками, но не торопилось покидать нищих лачуг, жавшихся к скалам. В загонах блеяли тягловые звери, стучал молот кузнеца, два деревенских мальчугана у околицы вовсю хлестались игрушечными Красными Нитями.

Проехав поселение насквозь, Киоши направил скакуна вверх, прямо на вершину горного массива.

Тягостная тревога не смогла долго провисеть на плечах юноши, сменившись милосердным чувством кристальной предопределенности. Суккуб сидела за его спиной, тесно прижимаясь и обвивая хвостом, и это в немалой степени помогало Киоши избавиться от мысли, что где-то из горных расщелин за ними сейчас наблюдают суэджигари.

Чудовищный конь Сконе с легкостью поднялся на неприступный гребень и деревня шахтеров скралась из виду. Теперь странникам попадались лишь неглубокие красные озера, минуемые вброд, и массивные трубы воздуховодов, густо торчащие из-под скальной породы.

К удивлению юноши, суккуб все же решилась рассказать о своей службе ордену Спокойного Сна. Пусть сухо и без очевидных подробностей, но поведала немало, словно все еще продолжая отвечать на вопрос Киоши, зачем решила отправиться с ним.

Тот узнал, что Овилла убеждена, что для работы в ордене подходит далеко не любой демон. Это только в мифах людей и мидзури тоэхи, олицетворяющие природные силы разрушения и обновления, как один способны пытать свою жертву, подвешивать на копья, вырывать сердца и неотступно настигать добычу, всегда добиваясь своего. На самом же деле главным препятствием для службы Сконе были собственные интересы и свободолюбие, с которым не могло справиться большинство неофитов ордена.

Сама Овилла в свое время смогла, пусть и не без ущерба для себя, почти сразу продвинувшись в круг наиболее ценимых и используемых суккубов ордена Сна. Как понял юноша из ее рассказа, она неоднократно принимала участие в операциях против человеческих чародеев, разведывательных миссиях на Земле, слежке и охране.

Еще одним из очевидных достоинств демоницы являлась ее истинная форма, трансформация в которую из человеческого облика почти не занимала времени. Именно богатый опыт общения Овиллы с людьми и знание их противоречивой природы послужили причиной ее частых рейдов на Землю, а в итоге – приказа приглядывать за Киоши.

Однако понять, на самом ли деле служба при дворе тяготила суккуба или решение нарушить приказ Сконе стало спонтанным, тоэх так и не смог. Казалось, что запутывать его доставляет демонице буквально физическое удовольствие, что та и делала, то повествуя драматическим шепотом, то смеясь и взахлеб рассказывая странные истории о выдающихся людях, познавших тайны миров Креста…

Покорный приказу Марвина, зверь уносил их к дорогам летающих сфер.

Вдыхая раскаленный воздух Тоэха, Киоши наслаждался опасностью, сквозившей в каждом дуновении обжигающего кожу ветерка – опасностью жить в столь безжалостном и суровом мире. Но лишь добравшись до каменистого края горного массива, за которым открывалась мрачная огненная бездна, наполненная неспешно проплывающими островами-великанами, юноша до конца осознал, что находится дома. Забытое чувство тревожной бескрайности вновь захлестнуло его, когда, спешившись, двое встали на самом-самом краю…

Не тратя времени на любование природой, Овилла потянулась за Красными. Спохватившись, Киоши помог ей отловить один из многочисленных клейких канатов, в изобилии свисающих с соседнего острова над головами.

Легкие, чуть тяжелее жаркого воздуха тенета толщиной с взрослого тоэха колыхались в полете; рядом парили гроздья прозрачных маслянистых сфер, напоминавшие побеги невиданных ягодных растений. Закрепив канат меж камнями «своего» острова, тоэхи притянули и сорвали один пузырей, с помощью Нитей плотно усаживая его на липкую поверхность невесомого жгута.

Киоши вдруг поймал себя на том, что улыбается, словно ребенок, возбужденно ожидающий первой поездки по дороге сфер. Продолжая крепить вместительную, но невесомую капсулу к канату дороги, он не без зависти вглядывался в пурпурную даль, где демоны, не наделенные способностью самостоятельного полета, плавно перемещались по липким лозам, смело раскачиваясь в многочисленных прозрачных шарах.

Овилла что-то прошептала скакуну, а тот опустил крупную башку с зубастой пастью и внимательно выслушал. Затем фыркнул, клацнул челюстью, потрусил на ровную площадку и безмяжетно улегся между скал, практически слившись с камнями.

Суккуб молча скользнула в шар, в одно мгновение плотно сомкнувший дымчатые стенки за ее спиной. Еще раз оглянувшись на покидаемый остров, Киоши прошел следом, с удовольствием ощутив забытое чувство, когда тело подчинялось законам небесных дорог и разом становилось значительно легче обычного.

Маслянистая поверхность шара стала более плотной; Овилла метким рывком выбросила вверх длинную Красную, ловко цепляя за край вышепарящего острова. Получив курс, невесомый пузырь завибрировал и тут же пополз вверх, мерно перекатываясь по клейкой поверхности небесного троса.

Огненная бездна разверзлась под ногами, утопая в красном мареве. Безграничный мир Тоэха открылся перед глазами юноши, заставляя снова оскалиться в довольной улыбке.

Кровь прилила к животу юноши. Киоши задумчиво посмотрел вверх, спешно рассчитывая время, необходимое на дорогу, и притянул суккуба к себе, увлекая на качающийся под ногами невидимый пол. Времени им, конечно же, хватило едва-едва…

Эпизод IX. Выбор воина. Часть четвертая

Остров, на который Овилла привезла юношу, по меркам Тоэха был просто крохотным – единственная роща, шапкой осевшая на вершине холма, да кустарниковые пустоши, охватившие этот холм по периметру.

Кустарники радовали глаз обилием ярких желто-красных цветков, ведущих терпеливую охоту за насекомыми, и многочисленными роями крохотных воздушных существ, похожих на летающих морских коньков.

Один пристальный взгляд на островок мог подсказать, что под высоким слоем плодородной почвы наверняка можно обнаружить подземные пещеры, места в которых гораздо больше, чем наверху. Но дикость и запущенность парящего монолита навевали не азарт поисков, а ленивую дрему.

Масляный пузырь сферы пристал к покосившейся деревянной конструкции, менее всего напоминающей пирс, и тоэхи выбрались из пропахшего разгоряченной плотью нутра. Вымощенная камнем запущенная дорожка уверенно убегала в кустарники и дальше, вверх по холму. Было тихо и тоскливо, жаркий воздух душил, мешал дышать полной грудью, а прелая листва томно дышала, даря вязкие густые ароматы.

Овилла уверенно отправилась по тропе, настороженно осматриваясь по сторонам; юноша двинулся за демоницей, напоследок внимательно изучив небосклон и убедившись, что за ними никто не следовал.

Тропа провела их сквозь буйные насаждения хищных цветов, поднялась в ярко-зеленую рощу, развалившимся каменным мостком перепрыгнула через ручей и, наконец, вывела к вершине холма – пустынной площадке, усеянной поваленными деревьями и валунами, в центре которой зиял широкий, разваленный овраг. Казалось, что когда-то в вершину ударила чудовищной силы молния, уничтожив постройки старинного храма, после чего к острову потеряли всякий интерес.

На краю расщелины суккуб вышла вперед, жестом приказав Киоши оставаться на месте:

– Именем Марвина Сконе и ордена Спокойного Сна Императора, приказываю тебе, Ткач, впустить меня и моего спутника.

И только сейчас глаз тоэха, никогда прежде не встречавшего такой маскировки, заметил огромное неповоротливое существо, заполнявшее дно оврага. Комок мышц перекатился под толстой разноцветной кожей, но ничего не произошло.

Киоши медленно обернулся, рассматривая до неприличия яркие заросли. Сколько еще спрятанных существ скрывали эти ветви? Сколько глаз сейчас наблюдало за ними, ступившими на тайную землю?

Юноша чувствовал, что за ними внимательно присматривают.

– Слизень, – вдруг зашипела суккуб, и от прежнего величия в голосе не осталось и следа, – немедленно открой, если не хочешь навлечь беду!

Словно повинуясь волшебной силе ее слов, полных едва сдерживаемой злобы, воздух лопнул и обнажил настоящую суть оврага.

Старые, обвалившиеся склоны расщелины с оплавленными стенами исчезли, а поляна зарябила в воздухе и изменилась, мазок за мазком подтирая следы запустения. Теперь почти всю пустошь на вершине холма занимал одноэтажный каменный дом, массивный и старинный, будто бы нехотя проявившийся из теней в слабосветящихся контурах Нитей.

Овилла шагнула вперед, шустро спускаясь в овраг по появившимся ступеням, и Киоши постарался не отстать.

Глухой хлопок за спиной тоэхов вновь выстроил в воздухе удивительные декорации, в полотне которых даже самый искусный колдун не смог бы различить и проблеска Красной Нити, поддерживающей купол иллюзии.

Киоши не удержался от одобрительного мычания, вертя головой и по достоинству оценивая блистательную работу одного из знаменитых Императорских Ткачей.

А в следующее мгновение он уже знал, что насторожившиеся чувства не обманули. Не налетело порывов холодного ветра… не потускнело небо, не было вихрей сухой травы под ногами… не проявилось ни единого знака, но по краешку сознания прокралась осторожная мысль, подтвержденная звериным чутьем – он здесь, он тоже прошел за ширму. Незаметно, бесшумно, будто тень или призрак.

Овилла тоже почувствовала, напряженно разворачиваясь, но юноша лишь осторожно сжал ее запястье, призывая не подавать виду. Ни один из Тоэши не ведал о письме, а это значило, что до последнего момента напарники не должны показать, что обнаружили опасность. Пока что преимущество оставалось на их стороне, и Киоши лихорадочно соображал, как может воспользоваться ценными знаниями.

Суккуб поняла мгновенно – плечи поникли, и только ярко горящие глаза выдавали охватившее демоницу возбуждение.

Осматриваясь, словно из чистого любопытства, они направились к дому.

Массивное одноэтажное здание одиноко возвышалось впереди, подставляя красному свету облезлые бежевые стены. Казалось, узкие глазницы окон с интересом разглядывают приближающихся тоэхов. Шпиль на высокой крыше был обломан у основания, валяясь перед входом, а красивая кованая решетка, когда-то украшавшая входную дверь, лежала снаружи.

Киоши подумал, что с таким запустением Ткач мог и не наводить маскировку – и без дополнительных чар дом казался заброшенным и нежилым. Миновав пустынную поляну, демон и суккуб вошли внутрь.

На пороге Киоши остановился, рассматривая растрескавшиеся дверные косяки и пыльный полумрак единственной душной комнаты.

Первое, что бросилось в глаза – это, конечно же, Нити, и такого обилия Красных, при дискриминации прочих, юноша не наблюдал уже давно. Старая ломаная мебель была свалена вдоль стен, словно хозяева перестали пользоваться ею, но так и не смогли найти время вынести на помойку.

Целыми оставались лишь многочисленные столы, заполнявшие помещение. Их поверхности были завалены камнями всех цветов и размеров, черепками, демоническими конечностями в стеклянных банках, дымящимися посудинами, масляными горелками, увеличительными стеклами, свечами, стопками книг и пергаментов, а на одном даже возлегал окаменевший труп.

Сизый туман, струями стекающий со столешниц, медленно стремился к окнам и единственной двери, пробираясь между ног юноши. Не торопясь продвигаться внутрь, вскоре Киоши разглядел и самого хозяина лаборатории. Овилла же смело вошла, присела на корточки и почтительно поздоровалась со Слизнем.

Хозяином странного дома оказался огромный блин жира, растекшийся по грубым доскам пола, и больше всего напоминал кусок вываленного из кадки жидкого теста. Два овальных блюдца глаз хаотично перемещались под тонким прозрачным слоем его кожи, ни на секунду не останавливаясь.

Склянки, открытые книги и наполненные смесями горшки плавали над Слизнем, поддерживаемые Нитями. С их же помощью колдун смешивал, переливал, отламывал и подносил рассмотреть. Бубнящий голос Ткача раздавался, казалось, сразу со всех сторон. Когда он двигался, похожий на тающее желе, из-под мясистых складок вырывался тонкий шипящий звук:

– И ты здравствуй, девочка моя (ш-ш-шпаа), будь славен твой род. И ты, молодой демон, здравствуй… Проходите (ш-ш-шпаа), проходите. Я чувствую, как ваши жизни тянут за собой множество нитей… Это так заманчиво… Входите же.

Под босыми ногами захрустело, когда Киоши поклонился и тоже прошел в дом. Сухо щелкнула, ломаясь, старая кость; он перешагнул битые черепки тяжелого толстостенного кувшина, с интересом рассматривая всевозможный хлам, наполнявший комнату. Однако ни на миг взгляд тоэха, внимательный и цепкий, не отрывался от двери, за которой ленивый жаркий ветер гонял сухую пыль.

Наспех создав в высоком кувшине некую смесь, Слизень ловко разлил по бокалам темную дымящуюся жидкость. Нить протянулась в сторону Киоши, и тот с поклоном принял бокал, с первого же глотка отдав должное бодрящим свойствам напитка. Прихлебывая, прошел в самый дальний угол, как можно тише хрустя битым стеклом, и устроился у стены, облокотившись на потемневший от времени шкаф. Тот заскрипел, а с наваленной сверху горы мусора едва не соскользнул вытянутый зубастый череп.

– Н-у-усс… Во имя безразличных свершений, дети мои (ш-ш-шпаа), что привело вас в мое скромное жилище? Вы, молодые демоны, наверняка желаете углубиться в непознаваемое?

Продолжая издавать непрерывное шипение, ком жира ловко перетек с одного места на другое, при этом не раздавив ни одну из хрупких вещей, густо устилавших пол.

– Ты совсем погряз в своих опытах, Слизень, если смог забыть приказ Марвина Сконе.

На этот раз в голосе Овиллы сквозило гораздо меньше почтения и вежливости, а полученный стакан она опустошила одним глотком. Киоши догадался, что суккуб не первый раз общается с Императорским Ткачом, и тот в ответ лишь хохотнул, подтверждая его догадку.

– Так ты помнишь?

– Ох… ну конечно (ш-ш-шпаа), доченька… Разве я мог забыть? А это и есть тот самый тоэх, про которого говорил мастер Сконе? Сколь причудлива его судьба, сколь непредсказуемы ее повороты. Неужели вам бы не хотелось постичь тайны (ш-ш-шпаа), какими не обладает ни один из живущих Ткачей? Неужели не хотелось бы познать саму суть материй, наполняющих миры Креста?

– Познавать в изоляции, пока не превратимся в такой же бесформенный пласт?

Слизень вновь хохотнул, ничуть не обидевшись.

– Ох, доченька, не насмешничай. При желании я могу обрести такую форму, что твоему другу станет стыдно от зависти (ш-ш-шпаа), а ты поймешь истинное значение наслаждения.

– Не стоит утруждать себя, мастер Слизень, – улыбнулась та, – мы уже проходили эту тему. Так пусть же каждый занимается своим делом…

Демоница поставила пустой стакан на крохотный подоконник и обернулась к юноше.

– Это именно мастер Слизень, объединившись с силами остальных Ткачей Императорского Совета, способен создать для тебя стабильный коридор. Если статичное поле будет действительно безопасно, ты… должен будешь воспользоваться им для открытия Портала на Мидзури. Поверь мне, Киоши, этот древний кусок жира обладает воистину огромными знаниями. Обладает эгоистично, надо заметить – он наотрез отказывается сотрудничать с Советом напрямую…

– Ох, девочка моя, ты так и не оценила глубину моих причин, – вновь хохотнул Слизень, словно демоница сказала что-то забавное, – но я никогда не отрицал (ш-ш-шпаа), что являюсь преданным слугой Императора.

– Вероятно, Магистр проделал большую работу, наконец-то заполучив твои умения в свою колоду? – Овилла прищурилась, но Ткач не ответил, по-прежнему беспорядочно подергивая плоскими глазами.

– Я ведь не против, если члены Совета усилят мои способности, чтобы помочь Сконе? – вопросом на вопрос наконец отреагировал он, захлюпав к одному из столов. Желеобразное тело с грацией куска тающего масла обтекало обломки стульев и пыльные бутыли. – Никому из них и в голову не может придти (ш-ш-шпаа), с какими тонкими субстанциями приходится работать мне, с какими непостижимыми аспектами мирозданья… Конечно-конечно, чванливым придворным проще всего считать меня сбрендившим куском сала, но никак не существом, поставившим под угрозу всю их небывалую мощь…

Киоши взглянул на Овиллу, и та кивнула, подтверждая немой вопрос – побывав в трех мирах, юноша еще ни разу не встретил существа, сознание которого устояло бы перед длительной изоляцией.

– Овилла, девочка моя, – Слизень опустил на столы висящие в воздухе склянки и пузырьки, – как и приказал мастер Сконе (ш-ш-шпаа), у меня все готово. Когда мы сможем начать?..

– По моему приказу, – сухо ответила суккуб, внимательно глядя в узкое окно. – Надеюсь, ты никуда не уйдешь из дома, пока мы будем отсутствовать?

Слизень привычно хохотнул, а затем вдруг прикрыл мутные глаза, стремительно погружаясь в вибрирующий транс.

– Идем, Киоши…

Тоэх допил резкую, густо-кровяного цвета жидкость, умостил бокал на шатком столике среди многочисленных пробирок, и вышел из дома.

Обойдя здание кругом, неторопливо, осматриваясь на каждом шаге, суккуб привела юношу на задний двор.

– Он ведь наблюдает, да? Ты чувствуешь?

– Возможно… Не дай ему понять.

– Я постараюсь.

Как оказалось, сразу за лабораторией Слизня холм обрывался, открывая крохотный водоем в уютной овальной низине. Медленный, словно бы стеклянный ручей пробивался между камней у подножия дома и бежал к обрыву, где карамельной струей падал в пруд с высоты в пару десятков локтей.

Стараясь двигаться как можно более естественно и непринужденно, Овилла спустилась с обрыва, цепляясь за кустарники и влажные корни деревьев. Однако юноша видел, что в каждом жесте ее сквозит напряжение, готовое взорваться битвой, едва лишь суэджигари даст о себе знать.

В этот же момент Киоши подумал, что соваться в тайник, как того и ждал Тоэши-Набо, было не самым разумным вариантом. Запоздалая мысль о том, что по прочтении письма они были обязаны предупредить Сконе и устроить Стервятнику надежную ловушку, пронеслась в сознании юноши пущенной стрелой.

А еще он успел подумать, что Овилла идет с ним вовсе не по собственному желанию, а выполняя очередной приказ Магистра… Что, если девчонка лишь должна проконтролировать, как Киоши вместе с суэджигари покинут данный поток времени?

По пояс забравшись в тягучий водоем, демоница что-то раздраженно прошипела, а от ее гладкой кожи начал подниматься пар. Тяжелые тревожные мысли со звоном вздрогнули, рассыпаясь грудами осколков, и Киоши тряхнул головой – как бы то ни было, сейчас он не мог позволить себе тратить силы на бесплодные раздумья и отвлекать внимание от врага, крадущегося за спиной.

Суккуб, тем временем, сунулась прямо в карамельный водопад, прикрытый маскирующим заклинанием. Мышцы на руках вздулись, когда она не без натуги вынула из каменной ниши длинный деревянный ящик, успевший потемнеть от влаги.

– Это просил передать тебе Марвин… – она отбросила ящик на короткую траву под скалой, и Киоши легко спрыгнул к водоему, опускаясь на колени. – Передать перед тем, как Слизень сделает свое дело…

Юноша не ответил, лишь кивнув.

Сетовать о принятых решениях было поздно – если Киоши хотел сохранить голову на плечах и не дать Тоэши-Набо проникнуть в свою память, наперво он нуждался в оружии. Оружии, которое, по словам Сконе, способно отнять жизнь суэджигари. И лишь потом думать, как поступать дальше.

Суэджигари непобедим.

Никакое оружие трех миров не способно причинить ему реальный вред…

Незаметно для себя Киоши оскалил зубы. В вопросе схватки он был готов поспорить даже с самим собой… Но он сделает это, лишь когда будет знать, чем именно пользовался его двойник в ином пласте временного течения.

Боковым зрением юноша настороженно осматривал подступающие к пруду деревья, чьи ветви едва не касались воды; одновременно он ощупал металлические застежки ящика. Чуть поржавевшее железо причудливых крючков скрипнуло под пальцами, когда Киоши, поудобнее повернув к себе ящик, откинул узкую крышку.

Задержал дыхание…

Признаться, Киоши ожидал обнаружить в футляре меч – одно из наиболее почитаемых тоэхами орудий ближнего боя. Возможно, секиру или боевой молот. Возможно, что-то парное, например, кинжалы или серпы.

Но когда взгляд юноши пробежался по драгоценной вязи, украшающей пальцы, пластину на запястье и костяшечную чешую, обеспечивающую максимальную подвижность – когда он впервые увидел оружие, подобранное для него мастером Сконе, он напрочь забыл о собственных ожиданиях.

В длинном ящике из потемневшего дерева лежала изящная латная перчатка, оснащенная коротким широким клинком.

Как скульптор рассматривает древнюю статую, не скрывая благоговения; как художник вглядывается в каждый мазок картины известного автора; как кулинар наслаждается видом своего творения, украшая его последними штрихами – так и воин взирает на достойное оружие, не в силах сдержать эмоции и трепет.

Посверкивая серебром и отливая сложнейшим узором вплетенных в металл Красных Нитей, латная перчатка в точности повторяла форму правой кисти Киоши. Ювелирно отчеканенные пластинки собирались в непробиваемую чешую, сочленения которой были искусно спрятаны от глаз. Было сразу видно, сколь удобным, сбалансированным и смертоносным является произведение военного искусства, лежащее в темном деревянном ящике…

Духом войны, от которого у бывалых воинов слезятся глаза и замирает сердце, веяло от оружия, и единожды увидев его, можно было не сомневаться в хранящейся в металле мощи.

Выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, Киоши медленно поднял боевую перчатку, любуясь ее изгибами и наслаждаясь холодным перезвоном переливающихся чешуй. В этот момент он не мог и предположить, к каким последствиям приведет неожиданное знакомство с восхитительным артефактом…

Овилла выбралась из омута, остервенело стряхивая с коленей шипящую жидкость, уже начинавшую разъедать кожу демоницы. Сорвала пук листьев, оттерла ноги, не без злости осмотрев свежие ожоги, и наконец наклонилась над открытым ящиком.

Глаза суккуба вспыхнули, и чего бы там ни опасался Киоши, сейчас это был огонь неподдельного изумления. Что бы ни сказал Марвин своему рыжеволосому агенту, Овилла впервые видела содержимое тайника собственными глазами.

– Она прекрасна, – просто сказала демоница, и в этих двух словах заключалось истинная правда.

– Ты не знала?

– Марвин не уточнял, что именно лежит в тайнике. Но был уверен, что ты останешься доволен.

Киоши бережно, почти с благоговением примерил великолепное оружие, как влитое севшее на его правую кисть. Застегнул ремень у локтя, еще один у запястья. Поиграл пальцами, наслаждаясь тихим лязгом подвижных пластин, резко сжал и разжал руку, привыкая к холодящему кожу металлу оружия.

Как он и предполагал, перчатка оказалась на удивление легкой, почти не оттягивающей плечо. В полированных чешуйках отражалось красное небо, крася перчатку в оттенки свежей крови. Теперь ему принадлежала одна из жемчужин Императорского арсенала, и тоэх не мог представить себе противника, способного противостоять этому оружию.

Сражаясь с желанием никогда более не снимать ее с собственной руки, он все же расстегнул перчатку и очень осторожно отложил на откинутую крышку ящика.

Овилла опустилась на колени, пальчиками перебирая вязь брони. Стараясь не смотреть на то, сколь бесстыдно демоница прикасается к его оружию, Киоши извлек из футляра тяжелый бронзовый многогранник, усыпанный рельефными письменами. Следом за многогранником на траву последовали девять шаров для установки Порталов, тяжелый кошель и несколько подробных карт, изображающих как орбиты перемещения парящих монолитов Тоэха, так и земли Мидзури.

Киоши рассматривал дары Магистра, а Овилла наконец-то убрала руки от латной перчатки, сосредоточив свое внимание на увесистом желтом многограннике:

– Знаешь, что это?

– Нет.

– Это бомба. Именно с ее помощью ты должен уничтожить Камень в стадии сборки. Количество нажатых рун равно временным циклам, поворот верхней плоскости устанавливает силу взрыва, эти впадины обеспечивают узнавание свой-чужой. Механизм активации находится вот здесь, снизу.

Не сводя с бомбы глаз, Киоши встал, вновь поднимая перчатку, не в силах отказать ее зову и притяжению. Сейчас он был уверен, что ни один суэджигари не устоит под ударом подобного оружия… А это значит, что молодой Мацусиро в силах пройти Портал и сделать то, что не удалось его двойнику.

Юноша замер, наслаждаясь ощущениями властной мощи, переполнявшими душу.

Он чувствовал, как застенчивый ветерок шевелит жесткие звериные волосы на его плечах и спине; чувствовал запах пота, почти неуловимые ароматы усыпающих кустарники цветов, прелой листвы и ядовитой воды источника, изнуряюще-сухой запах кожи суккуба. Он ощущал себя частичкой родного мира, крохотной, но всесильной песчинкой, способной сворачивать горы.

Двигаясь скупо, словно неловким жестом опасался разрушить ауру мощи, исходящую сейчас от него, Киоши повернулся к демонице. Строчки, неровные и заляпанные пятнами засохшей крови, проплыли перед глазами. Он склонил голову, внезапно вспомнив, что тайник за жилищем Слизня раскрыл еще далеко не все секреты…

Густая роща шумела ветвями на дальней стороне ручья. Длинные широкие листья, похожие на наконечники охотничьих копий, клонились к воде, покачиваясь над тягучей жидкость, но прикасаться не торопились. В одном месте, словно приглашая, стена ветвей расходилась, давая понять, что там, чуть глубже, что-то есть…

Овилла без труда догадалась, о чем думает Киоши, но не сдвинулась с места.

Лишь посмотрела на него снизу вверх, проследила за взглядом, прищурилась и опустила бомбу обратно в ящик. Лицо суккуба вдруг очертила усталость, резкие непрошенные морщины пролегли вокруг рта. Конечно, она догадалась…

Киоши молча двинулся мимо, бережно и аккуратно коснувшись пышных волос – так заботливый пахарь идет по полю, поглаживая колосящиеся побеги.

По трем круглым камням тоэх перешел ручей, оставляя водоем за спиной.

Теперь он отчетливо слышал собственный голос, долетающий откуда-то издалека, возможно, из-за края времен. Голос утверждал, что именно от этого он старался уберечь Киоши, пока тот еще жив. Он рассказывал, что сила тоэха, мидзури, человека или суэджигари иллюзорна, будто дымные образы Мокено или магические декорации Слизня. Он сетовал, что самоуверенный джегал из клана Мацусиро все же уверовал в эту ложную силу, решившись повторить ошибку.

Юноша взглянул на перчатку, буквально вибрирующую от переполнявшей ее уверенности и отваги, и столь же невольно отвел взгляд.

Раздвигая коренастые влажные ветви, по короткому земляному склону он выбрался на небольшую поляну, окруженную плотной стеной переплетенных деревьев. В том месте, где растений когда-то коснулось заклинание, не росла даже трава, очерчивая в центре лесного убежища круг правильной формы.

А в центре круга…

Не каждому доводилось стоять у надгробия собственной могилы.

Теперь Киоши испытал это.

Казалось, поляна поглощает звуки. Стихли пронзительные крики птиц в небесах, шум ветра, тяжелый гул монолитов, проплывающих по своим причудливым дорогам высоко над головой.

Подобное Киоши испытал, читая письмо, и вот опять…

Погасли краски, стадливо утихли звуки, воздух стал пресным и затхлым на запах. Живым оставалось лишь место в центре выжженного круга, где сиротливо возвышалось широкое – на двоих, – каменное ложе. Старые булыжники могильного алтаря почернели и растрескались. Массивная каменная плита смотрела на Киоши сквозь время глазами самого Киоши.

– Я услышал тебя, брат…

Юноша не заметил, как произнес это вслух, но слова растаяли в воздухе, не дав лишним звукам осквернить безмятежность лесного склепа.

Потом он будет думать, что решение пришло к нему само собой. Еще позже поймет, что с того момента, как неподалеку от безымянной скотобойни он взял в руки плотный желтый конверт, решение начало зреть, готовясь упасть в окованную железом руку.

В этот же момент оно пришло, словно волна сухого ветра в лицо, прыгнувшая со старого могильного камня, пеплом сожженных тел отметая прочь и жалость, и вину.

Дойдя до Буредды, он узнал, что должен следовать пути тоэха. Пути воина.

Вернувшись со склонов древней горы, он понял, что даже самый тонкий расчет противника разрушается непредсказуемостью.

В последний раз взглянув на собственную могилу, Киоши двинулся обратно, более не оглядываясь. В несколько плавных прыжков миновал заросли, пересек ручей, вырос за спиной по-прежнему сидящей на корточках демоницы.

Суккуб отодвинула ящик, поднялась на ноги, и мышцы ее окаменели. Даже не оборачиваясь, она почуяла тревожное возбуждение, исходящее от напарника. Стараясь не делать резких движений, наконец повернулась к нему. Тут же отступила на полшага, углядев в глазах молодого тоэха что-то мрачное, сильное, опасное.

– Марвин послал тебя наблюдать за мной и убедиться в том, что я миновал Портал сквозь время? Чтобы не дать мне шансов на сомнения, так? А если понадобится, то и пройти вместе со мной, ради блага Империи, ведь так?

Киоши стоял неподвижно, опустив длинные руки вдоль поджарого волчьего тела, но произнес вопрос таким тоном, словно латная перчатка с коротким клинком на запястье была приставлена к горлу Овиллы.