Текст книги "Пути Держателей. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Эпизод XII. Армия. Часть вторая

Дарвал оказался надежен, словно проверенный друг.

Появившись в «Арфе» по истечении еще двух переливов, он принял самое активное участие в обсуждении плана выброски в префектуру Мишато. Помогал, подсказывал и беззлобно смеялся, осторожно поправляя, когда знания юноши о законах и устоях бандитов отрывались от истины.

А еще он пришел не с пустыми руками – его подарком стали добрые вести.

В прошлый перелив лидеры группировок Гив-Назандара приняли бандита в старинном Зале Ковенов, дав право выступить перед равными по статусу. Внимательно выслушав вожака Плясунов, к мнению которого в городе прислушивались многие, часть главарей сразу же отказалась. Но были и те, кто с интересом ухватился за рисковую авантюру. В итоге, вновь посетив «Хрустальную арфу», Анзурон пришел не один.

После споров в Зале Ковенов, Дарвала безоговорочно поддержали двое главарей. Громовому Плясуну не без труда удалось убедить их, что если бандиты уведут из города своих лучших воинов, передела территорий опасаться не стоит. Но он убедил, заручившись поддержкой весьма уважаемых персон бандитского мира.

Первым был Шицирокину, предводитель клана Алмазных Граней, высокий стройный тоэх с головой орла, облаченный в богатый красный балахон. Его ярко-желтый массивный клюв таинственно поблескивал, когда бандит поочередно рассматривал Мацусиро то левым, то правым глазом. Он едва протиснулся в узкую дверь гостиничного номера, но ни словом, ни поступком не дал понять, что его оскорбляет личный визит в скромную келью новичка.

По его собственным словам, с клекотом пролившимся после почтительного приветствия, вести и слава в Назандаре ценились гораздо выше драгоценных побрякушек, и тот, кто успел так быстро снискать их, становился богачом.

Киоши, по его мнению – высказанному витиевато и неоднозначно, – уже успел сыскать себе этого богатства. В подземельях города, куда не пробивается свет небосклона и Нити вымерли не одно поколение назад, об Иронотсу уже ходили рассказы, дерзко граничащие с героическим вымыслом. Поэтому Шицирокину тоже желал славы. Впрочем, как и сокровищ Серединного Котла.

Второго главаря звали Лоава-Пран, и он был старшим в банде Семи Шестов. Это оказался нервный и подвижный тоэх со змеиной головой, усеянной костяным гребнем. По одному взгляду на бандита становилось очевидно, с какой умопомрачительной скоростью тот может двигаться в бою.

Заняв стул в дальнем углу номера, он долго и внимательно приглядывался к юноше и его боевой перчатке, без устали пронзая воздух перед собой длинным раздвоенным языком. Подвижными оставались только черный язык и глаза, раз за разом ощупывающие Иронотсу.

В полнейшем молчании, нарушаемом редким шипением, Лоава-Пран вслушивался в беседу Киоши с Дарвалом, лениво перебирая пушистый мех крохотного зверька, золотой цепочкой прикованного к его запястью. И лишь сделав какие-то, ему одному известные выводы, включился в обсуждение, разговаривая короткими свистящими фразами.

Оба бандитских вождя были готовы отправить в поход по четыре десятка демонов. Громовые Плясуны выставляли на десяток меньше, но Анзурон сразу расставил знаки препинания в нужных местах, потребовав своему клану большую часть добычи.

Возражать не стал никто.

Как чуть позже Киоши признался суккубу, в первые мгновения он все-таки растерялся – одно дело, предполагать, что когда-то будешь командовать другими и распоряжаться чужими жизнями, и совсем другое, когда твоего приказа совершенно внезапно ожидают больше ста профессиональных бойцов.

Но Овилла выручила юношу, без лишней скромности продемонстрировав отточенные до совершенства умения агента Сна. Она сухо и предметно расспросила главарей о составах их банд, сколько в них низших, сколько Ткачей и какими Нитями те владеют. Казалось, демоница ведет в своей голове невидимое штатное расписание, не упуская ни единой мелочи.

Как выяснилось, бандиты Гив-Назандара привлекали в свои группировки тоэхов, обладавших самыми разнообразными талантами. Здесь были юркие, легкие и подвижные разведчики и шпионы. Диверсанты и наемные убийцы. Огромные солдаты таранного удара, способные прошибать, ломать и крушить все, что попадется на пути.

Охрану главарей в основном составляли виртуозы мечей, удавок, шестов и арбалетов. В каждом клане обязательно существовало подразделение воинов-теней, а также боевых чародеев, владеющих искусством плетения Нити. Преимущественными цветами, как и предполагал Киоши, оказались Красный, Черный, Синий и Золотой.

Когда Овилла закончила тактичный допрос бандитских вожаков, юноша вдруг подумал, что сумма общих умений его импровизированной армии превзошла все возможные ожидания…

Безусловно, он отдавал себе отчет, что даже толпой бандиты не стоят и одного воина из специальных подразделений Императора или ордена Сна. Но для хитроумной войны, что затеял молодой тоэх, такая группировка подходила как нельзя лучше – наиболее ярко бандитский нож сверкает именно из-за спины. В моменты эйфории предвкушения у Мацусиро создавалось впечатление, что набранные в Назандаре демоны просто рождены для подобного рода операций.

А еще Киоши прекрасно понимал, что посылает большинство из этих бандитов на верную смерть. Бросает на бойню с войсками Мишато, наблюдательными отрядами Императора, отборными джегалами и даже суэджигари. И исход такого противостояния – гибель многих.

Юноша осознавал это, но ни одна струна не звенела в душе.

Вспышка сознания, не так давно полыхнувшая в мрачном задымленном зале «Арфы», подожгла сухую траву раздумий. А та, в свою очередь, запалила могучее горнило непреклонной решимости, щедро сдобренное злобой и жаждой мести.

Сейчас Киоши ощущал себя идеальным клинком, взвешенным в умелой руке мастера перед метким ударом. Его переполняло возбуждение скорой битвы, тут же сменяющееся ледяным спокойствием и тяжестью принятого решения. Тропа, на которую он вступил, более никогда не отпустит своего странника, и тот смирился.

Ныряя то в жар, то в дичайший холод, юный Мацусиро не переставал удивляться себе, пугаясь и торжествуя одновременно. Бактияр с испугом выглядывал из потемок его разума, наблюдая за тем, как обновленный Киоши готов посылать отряды безродных ублюдков на другой конец Тоэха с исключительно одной задачей: чтобы те умирали ради его скрытых целей. Посылать, хорошо представляя себе, как нужно все сделать, чтобы не подставить себя и Овиллу.

А еще Киоши осознал, что полностью лишился страха. Он понимал, насколько Хоэда был бы недоволен новыми достижениями ученика, но ничего не мог поделать с собой…

– Воин, теряющий всякий страх, становится ходячим мертвецом, – говаривал когда-то наставник, заставляя двух сопливых тоэхов поочередно опускать руки в норы ядовитых насекомых. – Научиться справляться с ним и контролировать – один из залогов победы. Лишиться этого волшебного чувства – начать свой путь к погибели. Начать путь славный, усеянный трупами врагов, но короткий.

Сейчас, глядя в лица вожаков бандитских кланов Гив-Назандара, Киоши понимал, что окончательно утрачивает смысл этого термина. Вера в себя, напарницу и полную жажды крови толпу сметали любые сомнения.

Они станут действовать быстро, невероятно быстро, молниеносно и непредсказуемо, и никакие силы Мишато не смогут помешать. Лорд дорого заплатит ему, Киоши Мацусиро, за то, что когда-то решился отнять подарок отца…

Именно полыхающий в его глазах огонь веры помог юноше победить в споре с еще одним бандитским главарем. Ссварна пришел к Иронотсу на следующий после сходки в Зале Ковена перелив, за прошедшее время внимательно взвесив сказанное Плясуном. Пришел, чтобы лично убедиться в безумии новичка.

Обсуждали за трапезой.

– Те, кого ты тащишь в Котел, одурманены и не задумываются о рисках такого дела! – Выпив еще кружку, низкорослый бандит вскакивал из-за кабацкого стола и яростно потирал виски огромного черепа, покрытого каменной чешуей.

Дарвал и остальные главари переглядывались, словно заговорщики, но в спор пока не вступали и лишь молча жевали.

– Среди тех, кто пойдет в атаку, я буду первым, – с предупредительным оскалом отвечал Киоши, вгрызаясь в кусок жареного мяса.

– Ты потеряешь половину своей армии!

Сотни амулетов, ковром покрывавшие меховые одежды широкоплечего бандита, звенели, трещали и перестукивались, раскачиваясь на цепочках и ремешках.

– Выжившие станут богаты, словно князья! – Рука юноши, облаченная в великолепную боевую перчатку, ритмично постукивала по темной столешнице. – Чтобы сохранить свою шкуру и настолько же разбогатеть в Назандаре, им придется прыгнуть выше голов…

– У тебя нет оружия! И военной техники нет! И запасов провизии!

Словно ища поддержки, Ссварна хватал за руки Лоаво-Прана и Дарвала, сидящих рядом на скамье. Его массивный лоб, нависающий над крохотными глазками, изрезали морщины сомнений.

– Все, что понадобится, я возьму в Котле. – Мацусиро не отводил от бандита твердого взгляда, в каждое свое слово вкладывая сталь.

– Ты непростительно молод для вожака!

– С каждым переливом моя шерсть становится темнее, Ссварна, и ты это знаешь…

Переговоры закончились не скоро. Но когда на столе опустел шестой винный бочонок, отряд Иронотсу увеличился на пару десятков тоэхов.

Не обошлось и без тех, кто пытался всерьез отсоветовать дерзкому юноше безумный поход.

Как рассказывал Анзурон, после недавного сборища теневых правителей в Зале Ковенов, принять участие в авантюре наотрез отказались три крупнейших бандитских клана Гив-Назандара. А Рашимото, представитель одного из них, даже настоял на встрече с новичком, мягко и дипломатично отговаривая Киоши от участия в походе.

Он прибыл тайно, но с многочисленной охраной, привезя с собой дорогие подарки. Высоко и пафосно оценив смелость джегала, клан Рашимото попытался доказать Иронотсу всю бесплодность войны с князем Мишато, открыто высказав заинтересованность в привлечении юноши в собственные ряды.

Бандит был уверен, что появление в его пантеоне такого отважного и умелого воина помогло бы ему пересмотреть давние территориальные притязания других группировок, радикально изменив политическую карту города.

Рашимото слыл опытным и прозорливым демоном, Киоши это знал.

Молодой Мацусиро вспомнил, что еще задолго до отъезда с Тоэха слышал разговоры, ходящие вокруг этого имени. Сам Хоэда поговаривал, будто в свое время Рашимото был девятым демоном в знаменитом пантеоне Кимона, принимавшим участие в высадке на Землю знаменитого лорда Геммы.

Но старому проныре хватило проницательности, и он вовремя покинул ряды группы, оставив братьев и сестер погибать от руки человека по имени Джубе. Покрытый позором, провидец нашел убежище в Гив-Назандаре, навсегда исчезнув для цивилизованного мира, но достигнув немалых высот здесь, на дне общества тоэхов…

Бандит долго говорил с Киоши, проявившим в разговоре все почтение и уважение, на какие был способен. Глава клана остался доволен воспитанием собеседника, хоть и посетовал на его непоколебимое упорство.

Уставший и опечаленный, он покинул тайную комнату «Арфы», предназначенную для специальных гостей, унося в сердце явную скорбь.

– Когда воины Геммы впервые столкнулись в бою с Джубе Кибагами, в моей душе запели сотни фарфоровых скрипок, – сказал он напоследок, скрывая голову многослойным капюшоном. – Тогда я почуял смерть, идущую по стопам этого хрупкого человечка. Знай, Мацусиро, что сейчас фарфоровые скрипки снова поют песню в моей душе…

После ухода Рашимото Киоши еще долго просидел в одиночестве, закованной в латы рукой перебирая подаренные бандитом драгоценности. Тень, что чернее ночи, мазнула по его сердцу, и он еще долго не мог найти места, раз за разом вспоминая неторопливый, словно колыбельная, разговор с одним из мудрейших лордов Проклятого города…

Переливы сменяли друг друга, а завербованные в армию Иронотсу демоны готовились к походу. Все это время Дарвал не прекращал выполнять поручение Киоши, и за самое короткое время в Гив-Назандаре было убито еще семеро агентов князя Мишато.

Рассеянно расплатившись за принесенные ему головы, Киоши отдал приказ об окончании охоты. Он больше не видел необходимости в нанесении булавочных уколов – настала пора рубануть мечом. А потому распорядился: вооружившись, бандитские отряды должны были незамедлительно прибыть на одну из ярмарочных площадей, заблаговременно расчищенную от торговцев и бродяг.

С трудом удерживая дрожь, сотрясающую его от макушки до пят, Киоши Мацусиро, принявший имя Иронотсу, рассматривал нестройные ряды тоэхов, заполонивших укрытую чарами площадь.

Момент, которого он так долго ждал, и наступления которого желал отсрочить как можно дальше, свершался. И пусть перед ним сейчас предстала лишь сотня бойцов, а не море ощетинившихся пиками отрядов, он ощущал себя ожившим сгустком пламени, рожденным для того, чтобы вести воинов в битву.

Перчатка на правой руке пульсировала в такт ударам сердца, а грязный ветер подворотен Назандара развевал плащ, наброшенный на алую тунику.

Мацусиро медленно поднял сверкающую боевую перчатку, и бандитские вожаки заставили своих воинов умолкнуть. Сотни звериных глаз устремились на джегала, затеявшего самоубийственную, но от того еще более желанную игру. Киоши разглядел в рядах войска Диг-Нага, Ссварну, Лоава-Прана и других офицеров, имена которых уже успел заучить.

– Многие из вас уже знают, кто я. Кто-то видит впервые, – голос юноши казался неестественно звонким даже ему самому. Отскакивая от каменных стен, он метался в мешке ярмарочной площади, долетая до самых дальних рядов. – Знайте все – я, Иронотсу! И этой железной рукой я поведу вас туда, где мой личный враг спит за стенами роскошных поместий. Туда, где есть рабы, богатство и слава. Берите все, что пожелаете. Все, кроме жизни моего врага. Берите, и возвращайтесь богачами. Воины Гив-Назандара, вы готовы к походу?!

Сначала ему показалось, что недоверие и легкая тень презрения, мелькавшая в устремленных на него взглядах, все-таки возьмут верх. Победят, и он так и останется глупо стоять перед толпой со вскинутой перчаткой, в полнейшей тишине закончив свою короткую, но полную безвкусной помпы речь. И все кончится, и не останется ничего иного, кроме как…

Замешательство длилось доли мгновения, после чего к агатовому небу рванулись сотни рук, клинков, клешней и щупалец, подкрепленные нестройным многоголосым хором.

Поход в провинцию Серединного Котла начался.

Не дожидаясь, пока над площадью стихнет рваное эхо, Овилла и Анзурон вышли из-за плеча командира и направились к отгороженной повозками ровной площадке. С помощью амуниции, оставленной когда-то самим Сконе, огненногривая суккуб принялась медленно и скрупулезно выставлять широченный круг Портала; в этом ей ментально помогали Дарвал и его Ткачи.

Когда приготовления были окончены, с оглушительным хлопком – словно над головами воинства взорвалась одна из невесомых небесных сфер, – открылся Проход. На другом его конце, сейчас скрытый зеркальным багровым маревом, лежал выжженный каменный лес, когда-то окружавший уничтоженную кавертаями Мишато деревню.

Под командованием своих главарей, мелкими отрядами или вовсе по одному, бандиты принялись уходить в Портал. Специально отобранные из кланов воины занимали вокруг скрытой площади длительную оборону – отныне и до окончания рейда им придется стеречь Проход, как зеницу ока.

Внимательно наблюдая за отправкой войск и не упуская ни единой мелочи, Овилла неспешно подвела к питанию заклинания три сочные Красные, заранее выкупленные у местных гильдий.

Киоши, демоница, Дарвал и Лоава-Пран уходили последними, навсегда оставляя за спиной небо Гив-Назандара, прокопченное узкими трубами. Перешагивая магический порог, юноша громко и агрессивно лязгнул пальцами железной руки.

Эпизод XII. Армия. Часть третья

Высадившиеся силы Иронотсу встретила недружелюбная бесплодная земля, намеренно выжженная разбойничьими ватагами на много полетов стрел во все стороны.

Префектура Серединного Котла, притаившаяся среди двух горных хребтов, была словно очерчена этой черной полосой, великолепно просматриваемой с неба или наблюдательных постов на скалах.

Мосты через лавовые реки были разбиты, клейкие канаты дороги сфер оборваны или опалены, о существовавших крестьянских поселениях напоминали лишь обугленные остовы домов. Площадные ударные заклинания Ткачей князя не пощадили даже булыжник крепких дорог, перемешав его с каменистой почвой полей и лесов.

Не допуская ни малейшей суеты, офицеры бандитских отрядов, переодетые в красно-золотые цвета Мишато, выводили своих воинов из огромного блестящего овала. Старательно подражая злобной манере рекрутеров, они пинками и рявканьем заставляли мнимых новобранцев держать строй и не разбредаться.

Киоши, заставший самый финал представления, возликовал – даже самый наблюдательный глаз не заметил бы подмены!

Шагая вдоль строя своего импровизированного войска, он буквально физически чувствовал любопытные взгляды, обращенные на него из укромных гнездовищ в обступивших Котел скалах. Ощущение слежки не покидало его, и когда он поворачивался в сторону имперского форта.

Несмотря на возбуждение, он мог без труда представить себе происходящее по обе стороны выжженной полосы. С одной стороны наблюдатели хладнокровно фиксировали очередной отряд сброда, навербованный аристократами Мишато; с другой стороны – их коллеги недоумевали, почему перед прибытием офицеры не известили свое начальство об очередной группе новичков. Однако в обоих случаях – и Киоши молился Держателям, чтобы все произошло именно так, – не возникало ни единой причины для настоящего беспокойства.

Воспользовавшись помощью Мацусиро, рыжеволосая усыпила Портал, сделав его практически невидимым, но способным ожить по первому приказу.

Построенные в подобия колонн, бандиты двинулись в сторону Серединного Котла. Все оставались напряжены и не спускали глаз с вершин ближайших холмов, покрытых колючими деревьями. Почти полторы сотни демонов стали единым целым, по первому приказу командиров готовым броситься в атаку.

Миновав горелые пустоши и переправившись через тройной поток ярко-желтой лавы, отряды Иронотсу вступили на земли Серединного Котла…

Дословно вспоминая допрос пленного рекрутера, суккуб предположила, что лагерь, в который вербовщики князя сводили завербованных наемников, разместился где-то неподалеку. Кроме этого лагеря и крохотной пограничной крепости, военных поселений поблизости не располагалось – все форты и сама Оназдиро лежали гораздо глубже. А вот деревень и сел, торговых и рудодобывающих, разместившихся среди широких пахотных равнин, здесь как раз имелось в достатке.

Миновав холмистую гряду, Киоши остановился, пропуская отряды вперед.

Взгляд юноши скакал по просторам равнины, цепляясь за столбы дымов, поднимающиеся над лесами. Душа его ликовала, предвкушая скорую битву.

Теперь ничто не сможет сохранить префектуру от неожиданного удара. Пока в лагере спохватятся, что прибывшие не имеют никакого отношения к завербованным в армию Мишато демонам, они успеют проникнуть глубоко в сердце провинции, сея смерть и разрушение.

С пугающим спокойствием он наблюдал, как передовой отряд Шицирокину встретился с дозорным разъездом, посланным навстречу прибывшей группировке. Едва верховые тоэхи приблизились, бандиты набросились на ничего не подозревающих разведчиков, в короткой и стремительной схватке отнимая первые жизни врагов.

Весть о стычке мигом пронеслась по всей цепи его армии, растянувшейся по холмам, и Иронотсу отдал приказ сменить формацию. Теперь бандитские вожаки выстроили свои отряды поперек дороги, ведущей вглубь провинции. Создав широкую цепь, они продолжили движение, опьяненные пролитой кровью.

Почти сразу к командной ставке вернулись разведчики, обнаружившие впереди поселение, почти не укрепленное стенами и гарнизоном. Если Котел и готовился к войне, то никак не ожидал, что та придет изнутри.

Киоши понимал, что скорость должна была стать одним из его главных козырей. Оставив крохотную часть бандитского войска прятать и охранять скудные припасы, принесенные с собой из Гив-Назандара, Мацусиро приказал немедленно выдвигаться в направлении деревни, стараясь как можно скорее проникнуть в Котел. Краткое совещание с командирами отрядов лишь подстегнуло их желание незамедлительно обрушиться на беззащитного противника, и юноша не хотел мешать этому стремлению.

Овилла, полностью поддержавшая приказ, осталась рядом, наблюдая, как цепи демонов прыжками вступают в густой лес, окружавший поселение.

– Ты ведешь их на верную смерть. Они и не подозревают, что произойдет, когда Марвин или Мишато начнут с нами серьезную войну…

Суккуб задумчиво смотрела вдаль, краем глаза наблюдая, как разосланные Иронотсу отряды ловко и быстро исчезают в чаще каменных исполинов.

– Путь тоэха состоит в поиске смерти, и ты прекрасно это знаешь, – Киоши говорил твердо, заставляя верить в сказанное и себя, и ее. – Его путь в сражении, в кровавом бою… – Подняв пульсирующую перчатку, он широким жестом всколыхнул парящие возле плеча Красные. – Дарвал и остальные вожаки тоже понимают.

– Когда бандиты догадаются, что это не их бой…

– Ты испытываешь жалость? – Киоши притянул демоницу ближе, кладя левую руку на ее обнаженное плечо. – Проделав немалый путь, сражаясь на склоне Буредды, потеряв друга и узрев мощь суэджигари, для достижения своей цели я готов пожертвовать тремя Гив-Назандарами.

Она вздернула подбородок и заглянула в его глаза:

– Надеюсь, мой лорд, ты видишь эту цель…

Киоши не ответил, переводя взор на равнину впереди.

Происходящее казалось ему чьей-то выдумкой. Сном, несущим тяжелый отпечаток нереальности. Казалось, еще вчера он был загнанной и израненной дичью, но уже сейчас по его единственному слову незнакомые демоны бросаются в бой, готовясь убивать.

Зеленой переливающейся вспышкой к Киоши и Овилле приблизился крылатый посыльный Громовых Плясунов. Приземлившись на камень в нескольких шагах от Иронотсу, он почтительно поклонился и торопливо поведал, что отряды готовы к наступлению. Деревня окружена с трех сторон, а ее малочисленный гарнизон совершенно не готов к схватке.

Старательно взвешивая слова, юноша опустил взор, рассматривая собственную ладонь, скрытую броней перчатки. Сила, исходящая от оружия Магистра, буквально опьяняла, затмевая разум картинами яростных битв. И теперь Киоши видел, что это не просто его вымысел – перчатка на самом деле испускала вокруг себя незримые волны могущества и власти, заставляя большинство тоэхов, находящихся вокруг, внимать и следовать любым повелениям своего хозяина.

– Передай Анзурону – пусть нападает! – отчеканил Киоши, протягивая вперед массивную бронированную руку. – Убейте всех, кто может прорваться к Оназдиро и сообщить князю о вторжении. Всех. После разграбления – деревню сжечь.

И они помчались вперед – дикая свора Иронотсу, – в считанные мгновения схватив деревню в ревущее кольцо.

Подвижная лавина рывком перехлестнула низкие стены просторного поселка. Мацусиро, изваянием застывший на верхних ветвях высокого каменного великана, равнодушно взирал на боевое крещение, получаемое его армией.

Он чувствовал, как с каждым новым ударом любого из бандитов его душа стареет и становится все тверже. Овилла замерла рядом, прижимаясь к плечу, узкий хвост суккуба размеренно колотил по стволу дерева.

Бандиты получили обещанное: легкую драку – легкие богатства.

Несколько десятков воинов князя Мишато, несущих в деревне патрульную и гарнизонную службу, оказались застигнуты врасплох. Не успев организовать толковой обороны, они разбились на крохотные группки, рассыпавшись среди домов и стараясь как можно дороже продать свои жизни.

Рассредоточившись, они значительно облегчили работу бандитам Назандара, привыкшим убивать именно так – в переулках, банда на банду. И если в открытом поле, при поддержке Ткачей и боевых машин мощь регулярной армии могла бы без усилий сломить виртуозов кинжала, в каменных кишках поселка она потеряла всякую эффективность.

Раздергивая отряды противника и окружая их в подворотнях, бандиты без пощады рубили и рвали княжеских солдат, заливая дощатые настилы улиц свежей кровью.

Паника, охватившая гарнизон, не позволила офицерам князя отдать нужные приказы и выслать гонцов. Те из солдат, кто решился самостоятельно покинуть деревню, был уничтожены заградительными дозорами Иронотсу.

Ссварна со своими воинами вышиб центральные ворота, а Шицирокину без труда занял центральную башню крохотного бревенчатого форта. Сам Киоши, покинув наблюдательный пост, повел в бой Громовых Плясунов, бок о бок с Анзуроном ворвавшись в самый центр городка.

Войско Иронотсу стало похоже на стаю голодной саранчи, рухнувшую на плодородное поле. Разрывая на куски все, что встречалось на пути, тоэхи за считанные мгновения пронзили поселок насквозь, сметая, сокрушая и убивая.

Воздух наполнился ревом и криками звериной ярости, где-то отчаянно звенел тревожный колокол, гудели заклинания боевых магов. Расправившись с большей частью защитников, бандиты начали врываться в дома, убивая и насилуя мирных жителей.

Короткие и ожесточенные схватки завязались на каждом клочке поселения, на его площадях, стенах, крышах. Женщины и дети, совсем юные демоны, рабы, слуги, солдаты, чиновники и торговцы без разбора попадали под тяжелый пресс обезумевшего жернова, раскрученного бронированной рукой. Багровый небосклон Тоэха над головами сражающихся медленно переливался сотнями оттенков красного.

Стряхивая с бровей заливающую глаза кровь, Киоши отстраненно наблюдал, как отборная гниль самого темного дна Гив-Назандара обнажает свое истинное, покрытое язвами грехов лицо.

Не дожидаясь, пока кровь убитых свернется и засохнет, отрядные шаманы, суккубы и боевые жрецы Держателей принялись творить свои мрачные ритуалы, осеняя воинов знаками удачи и неуязвимости. Смешивая внутренности поверженных защитников со свежими Нитями, в достатке парящими вокруг поселка, они освящали оружие и самих бойцов, завывая жуткими голосами. Те, кто практиковал каннибализм, без промедления принялись пировать, жадно глотая еще не успевшие отлететь гекару врагов.

Битва оказалась скоротечной.

Шум сражения стих, сменившись радостными воплями захватчиков, кинувшихся на разграбление. Лишь стонали раненые, надрывно умоляли о пощаде пленные, по всему поселку раздавались крики боли и отчаянья.

Полторы сотни тоэхов Иронотсу в считанные мгновения драки сумели перебить почти шесть десятков солдат Мишато, заодно вырезав две сотни крестьян, и еще сотню согнав в плен. Уйти, как тут же отчитались своему господину наемники, не сумел никто…

Киоши, Овилла, Дарвал и Ронисори решительным шагом пересекли городок по центральной улице и вышли на базарную площадь, сейчас разгромленную и заваленную трупами. Несколько бандитов разместились у колодца, деля добро поселкового главы, выбрасываемое из окон его кабинетов.

Прищурившись, юноша наблюдал за их беззлобным спором.

– Ты не обманул, Иронотсу! – Голос Анзурона еще дрожал от волнения. – Мы соберем в этой префектуре немалую добычу!

Мацусиро медленно кивнул, чувствуя на себе испытывающий взгляд Овиллы…

Тела насаженных на пики княжеских солдат начинали украшать деревенские стены, но Киоши не собирался мешать бандитскому сброду упиваться собственной победой. Более того, он думал совсем о другом, и эти дикие мысли действительно пугали.

Юноша не только не собирался останавливать бесчинства… он намеревался довести кипение своих воинов до максимальной точки, да последнего рубежа, до предела! Так, чтобы в головы уголовников Назандара не вкралась даже мысль о возможном поражении или жестком противостоянии со стороны армии лорда. Так, чтобы ураган ярости как можно больнее обжег землю его врага, нанеся максимальный ущерб. Так, чтобы об этой кровопролитной войне узнал сам Император!

Чувства накатывали волнами, противоречивые и разрывающие душу.

С одной стороны, ему казалось, что удары по мятежной префектуре станут действительно ощутимы для Мишато. Спутают карты выродка, заставят приостановить подготовку к высадке на Мидзури, а, возможно, и смогут предотвратить ритуал. С другой стороны, тот юноша, что еще совсем недавно носил имя Бактияра, видел, сколь жалкой станет его война, сколь бесплодными будут попытки досадить предавшему князю. Он ощущал себя мошкой, яростно кусающей широкий бок быка. Вдыхая запахи свежих пожаров и крови, Киоши силой гнал подобные мысли прочь…

Ему помогли избавиться от тяжелых дум – сразу после окончания битвы вмешательства потребовала неожиданная ситуация. После того, как последний воин гарнизона со стоном испустил гекару под ударами бандитского оружия, кланы Плясунов и Алмазных Граней едва не устроили драку, не сумев поделить награбленное.

Выслушав запыхавшегося гонца, Киоши, Дарвал и Шицирокину ворвались в ряды спорщиков, расшвыривая зачинщиков по сторонам. Прямо на месте вожаки устроили сходку, за которой Иронотсу наблюдал со смесью отвращения и желания перебить половину собственных бойцов.

Вероятно, Анзурон тоже почувствовал пульсацию боевой перчатки. Когда крохотная армия покидала превращенный в пепелище городок, на высоких шестах остались висеть несколько бандитских тел, по приказу главарей вступивших в круг смертельного танца суккубов. Юноша с болью ощущал, как его душу все острее перечеркивают шрамы войны и грязной смерти. Овилла сделалась необычайно молчаливой, все чаще пряча глаза за локонами красных волос.

Скованные в цепи рабы, навьюченные тюками с награбленным, ушли в сторону Портала вместе с немногочисленными ранеными. Тонкая нитка армии Иронотсу, почти не понесшей потерь, уходила вперед, в самое сердце префектуры.

Разведчики, посланные по окрестностям, искали перевалочную базу наемнической армии Мишато. Поселок, разоренный бандитами, полыхал факелом, ярко и быстро сгорев на самом острие наступления Киоши. Серединный Котел загорался под ногами грабителей, как того и хотел Мацусиро.

Происходящее превратилось для Киоши в одну яркую и скачущую картинку, но он не без удивления познал, что давным-давно жаждал такой жизни. Любое решение требовало мгновенного решения; на эмоции, выяснения отношений или анализ чувств элементарно не оставалось времени.

Многое требовало его личного участия, но он быстро научился перепоручать второстепенные вопросы Дарвалу и Шицирокину. Лечение раненых, разведка и охрана временных стоянок, отдых и кормежка бойцов, мелочные споры между наемниками, пополнение магических ресурсов армейских Ткачей – все это навалилось на юношу огромным войлочным комом, и он не раз возблагодарил Держателей за сноровку Анзурона.