Текст книги "Планета двойников (Гримерка Буратино) (СИ)"

Автор книги: Андрей Дум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

   – Папа, а в доме люди есть? А в машине? А почему? А как? А зачем? И только когда машина уехала, атаману пришла мысль: – А может это "иваны" с Ростова пожаловали провернуть свои делишки? А ещё бритый шофёр, Шатровым, ручкой помахал. После всего этого, ошарашенный атаман отбыл на службу, твёрдо решив разобраться со всей этой "чертовщиной", завёдшейся на вверенной ему территории. Правда, внутренний голос твердил, что всё будет нормально, эти соседи(!) – союзники. А своей интуиции Шатров доверял.

  Глава 3.

   Когда машина остановилась, я в весьма смешанных чувствах решил пойти переодеться. – Жарко судари и сударыни. Ну и интересно было посмотреть, как тут Рома жил.

   – Борн, ты воды захвати, холодненькой. Попросила Эльза.

   – Слушаюсь, мэм. А вы пока посидите, и не отсвечивайте. Вылез и пошёл по подворью. – Так, наверное, во флигеле никого нет – отец у меня там уехал в гости на хутор, жена и дочь, ещё не пришли – открываем дом. Ностальгировать будем потом. Но руки задрожали. Тоска и боль, до черноты в глазах, навалились. – "Утраты, сплошные утраты". Еле – еле справился с замком и со своими чувствами. Куртку – на вешалку, ремень с пистолетом – на обувницу. – О, а это кто дизайном занимался – Роман или Матильда? Дизайн комнат был миленьким. Пробежался по комнатам. Спальня Лолиты – в розовых тонах, в зале – ЖК-телевизор "Sony" и немецкий электрокамин. В прихожей – музыкальный центр "Sony", везде дорогая мебель, в кабинете – Михалыч – молодец! – компьютерный стол, шкафы – книжный и для одежды. Из одежды выбрал летние светло-зелёные брюки и рубашку – гавайку, светлые носки. Переоделся. На кухне из холодильника "Indesit" достал полтарашку минеральной воды. Закрыл его. Потом снова открыл и уставился внутрь. – Ты, Михалыч, тормоз, ха – ха, два раза, свет в холодильнике присутствует. Это раз, теперь ищи газ – это два-с. На чём ты чайник греть будешь, чайник? Чайник я бы грел на индукционной панели фирмы "Bosch", как чуток попозже выяснилось. Электричество для чайников тут водилось. В общем, всё мне понравилось. – Постарался Роман набить дом дорогостоящей мебелью и техникой. Очень постарался, где только денег столько взял? Ладно, будем считать себя легализированным Корейко. А теперь, в машину, миллионщик! Ляльки небось пить хотят! На ноги надел коричневые мокасины из обувницы. Кобура с пистолетом заняла своё место. Закрыл дом и пошёл к машине по двору, выложенному тротуарной плиткой. В машине отдал воду Эльзе.

   – А не хило живут операторы почты. Сказала Зося.

   – Зависть это грех, Зося, правда, мама? А вот Эльза другой вопрос задала мне:

   – Борн, а дома есть кто? Я отрицательно покачал головой, и мне стало стыдно. – Мог бы и домой их пригласить. Культурней надо быть, герр домовладелец, культурней. Мою заминку приняли совсем по-другому.

   – Может родные ещё найдутся. Посочувствовал мне Борисов. Я махнул рукой, езжай мол, Николаич. Развернулись, Николаевич, помахал рукой какому-то казачьему семейству, стоящему за забором, и мы медленно поехали искать жилища лялек. Всю первую половину пути ляльки давали советы, старались поднять мне настроение. В общем, это им удалось, я разговорился, а также и их рассмотрел. По сторонам совсем не смотрел. Так урывками, увидел: мост, вокзал, водокачку. Это мне Зося и Лиэль показывали. – Удачно всё таки меня Борисов позвал. Сразу четверо союзников из моего времени. Да мы тут... Выпитый коньяк ещё действовал и выдавал на-гора шапкозакидательские мотивы, с поднятием общего тонуса. Тем более Зося и Лиэль, были симпатичные девушки, росточком под метр семьдесят, "одноразмерные", лица только разные. Форменные блузки и джинсы обтягивали аппетитные формы, расстёгнутые блузки так и манили заглянуть в декольте, Борисов меня даже одёрнул:

   – Борн, ты за дорогой смотреть будешь? А то я тут кого-нибудь задавлю, пока ты сиськи Лиэль будешь разглядывать! – А что, стресс вытесняю эротикой. Новая, так сказать, идея в психиатрии! Это я про себя, а вслух.

   – Фу, как грубо! Я может – эстет, ярый ценитель женской красоты!

   – Кобель ты, Борн! Вот ты кто. Так и хочешь в сахарницу заглянуть. Сзади засмеялись.

   – Я не понимайт, чьто есть – сахарница?

   – Даа!! Не знаешь?

   – Нихт знаешь.

   – Мальчики, что вы так разошлись? Ой!! В три голоса с явным испугом. Всем по глазам ударило темнотой, Борисов резко затормозил, лялек бросило вперёд, я еле успел не налететь лбом на переднее стекло.

   – Что за, пи – пи – пи – пи– пи – пи.

   – Откуда взялся этот туман? Вокруг машины и на самом деле был густой туман. После долгих споров, поехали дальше, на первой передаче, Борисов включил противотуманки, они с трудом освещали дорогу.

   – Странно, туман? И откуда здесь днём туман? Доехали до перекрёстка. Дорога вправо вела на Сальск, Тихорецк и Ростов, а нам надо было ехать прямо. Я первым увидел включённые габариты, стоящей на обочине, машины.

   – А ну, Николаич езжай к вон той машине. Может там наши? Свернули вправо.

   – Глазастый ты, Борн. Подъехали поближе. Включённые фары осветили внедорожник "Nissan Qashqai". Как на крыльях, я полетел к нему, но в машине никого не было, Обошёл вокруг джипа; тёмно– зелёный, госномер – А 007 ЕВ, 130 регион. – Блатной номерок, а что за регион? Не понятно. Полез в незакрытую машину. Между сидениями водителя и пассажира, нашёл барсетку и кожаную папку. Подошли остальные коллеги. Оказалось, что машина принадлежала Гладкову Ардальону Николаевичу, 1965 года рождения, жителю Астрахани, владельцу строительной фирмы " АРМа вис" который ехал вместе с Кукушкиной Анжелой Станиславовной, 1995 года рождения в сочинский санаторий "Голубая горка" на отдых. – "Папик и эскорт", что ли? Отдыхать они собирались со 02. 08. по 25. 08 2014 года!!

   – О, машина из Астрахани. Произнёс Борисов.

   – 2014 год? Так, что они из будущего? Невероятно! Это Эльза удивилась, забирая из моих рук курортные путёвки и паспорта. – А девочка совсем молоденькая, он её на тридцать лет старше! Какое безобразие!

   – А может у них любовь? Поддел Эльзу Николаич.

   – Разврат это! Он же – педофил!

   – Ну, надо же, как то девушке жить.

   – Пускай идёт на завод! Работает пусть!

   – Она и умеет "работать".

   – Как?

   – Чем!

   – Фу, ты, Борисов неисправим! Борн, что ты там копаешься? Это же не твоя машина.

   – А он её хочет "прихватизировать". – Ты глянь, Борисов слово заполнил.

   – Борисов, а кто "Микру" в гараже пригрел. Молчишь? Николаич, что – то стал лепетать.

   – Борисов, оправдываешься, значит виноват!

   – Борн, ты хоть покричи. Может этот Ардальон где-то ходит. Эльза попросила, как приказала. Я и покричал. Тишина в ответ. Зося в это время нашла в багажнике пять чемоданов-тележек и пакет с едой. Эльза запретила их трогать, а потом переключилась на меня:

   – Борн, какой ты жадный! Дом есть! Флигель есть! И ещё машину хочет украсть!! От греха подальше, я спрятался в джипе. Из бардачка достал дамскую сумочку и руководство по эксплуатации транспортного средства, стал его листать, млея от радости по поводу найденной машины. Ардальона я не дозвался, зато туман стал редеть, посветлело. И тут раздался женский крик, заставивший меня выскочить из джипа. – Что за дела? Увиденное, ошеломило. Вместо дороги до хутора Видного была уютная узкая морская бухта с песочным пляжем. До этого пляжа было всего метров пятьдесят, а дальше вода до горизонта. Над бухтой уже было сияющее небо, лёгкий ветерок, спешно разгоняющий туман за моей спиной. Слева, вместо привычного подъёма, были невысокие холмы, густо заросшие лесом. – О, Ясная станет морским портом и курортной зоной! Так, что ж они так плачут? Ляльки ревели, а Борисов спросил:

   – Борн, ты возьмёшь нас к себе?

   – Куда я денусь! И тут же, за моей спиной, раздался гудок поезда. Я развернулся и увидел медленно ползущий поезд, вполне современный. Он двигался в километре от нас. Николаич достав из "ЗиРа" бинокль и стал комментировать:

   – Локомотив "десятка", почтовый вагон, спецвагон, шесть крытых, четыре с лесом, четыре с углём, две цистерны и две платформы с техникой. Лялек пришлось минут пять успокаивать и заталкивать в машину.

   – Борн, поехали отсюда! – Борисов был хмуро-озадаченный. Мы и поехали.

  Глава 4.

   Лейтенант внутренних войск Вениамин Чесноков, комсомолец, мастер спорта по боксу выполнял своё первое самостоятельное поручение. Он должен был вместе с "дедушками" – сержантом Рублёвым, ефрейтором Пивоваровым, рядовыми Фокиным, Сушковым и "духом" Холодовым – доставить партию зэка из Ростовской тюрьмы ? 2 на станцию Ясная. Там должна была состояться передача конвоируемых для их перевозки на автозаке в зону ? 24 в хутор Сухой. Зэков было тринадцать человек, и вели они себя всю дорогу очень тихо. А вот "деды" наглели. В Батайске "раздавили" бутылку самогонки, стали орать свои "дембельские" песни. Пивоваров, уже ночью, загонял бедного Холодова так, что тот утром на ходу засыпал. Чесноков, хоть и был старше "дедов" всего на два года, повёл себя по отношению к ним очень жёстко. Каждый получил тумаков таких, что мама не горюй. Получил и сержант Рублёв, звероватый крепыш, которого с начала его службы, боялись трогать даже кэмээсы по боксу, служившие в роте.

   – Я этого, Веню, урою как назад поедем! Кипятился Рублёв, куря с Пивоваровым в тамбуре. Тот советовал не связываться с летёхой.

   – Леха, не вздумай, он же нас застукал. А если он с Ясной позвонит в часть и заложит особисту! Рублёв, понимал дружка, но ему было обидно.

   – Обидно – даа! Меня ж никто не трогал, помнишь этого начкара Мазниченко? Я ж его обламывал, да ещё как. А этот...

   – Да, красиво он нас сделал, я даже не ожидал от него. Потом сержанта позвали к лейтенанту, а ефрейтор пошёл прессовать "духа". Лейтенант встретил Рублёва не ласково, когда тот зашёл в узкое, как пенал, купе начкара.

   – Садись, сержант. Ты, как я понял, хочешь домой через дисбат поехать? Я могу это тебе организовать. По знакомству, через особый отдел. А потом Веня перешёл на такой командно-народный, что Рублёв даже дышать забыл. – Да, красиво он меня сделал! Пришёл он в себя уже в коридоре, куда его начкар выставил. Потом так рьяно взялся за службу, что "деды" летали, как "молодые". Веня в это время стал готовить документы на передачу зэков, личные дела для "кума" зоны отложил в сторонку, а сам стал заполнять форму ? 6. Он обдумывал: писать или нет о пьянке старослужащих и неуставных отношениях к рядовому Холодову, который был одногодком Вени, а его прессовали все кому не лень, даже с его призыва. – Нет, не буду, я же ещё крайним и окажусь. А ещё припишут, чего не было, и особист, капитан Чебанько, тогда возьмётся за него всерьёз. Три дня назад, в ходе приватного разговора, особист "попросил", как говорили солдаты "стучать" на сослуживцев. – Сам ты дятел, Чебанько! Вслух сказал Веня и тут же испугался своих слов. Испуг усилила темнота, ударившая по глазам. – Что за? Поезд начал резко тормозить. Веню, вдавило в стенку, в купе потемнело, а за стеклом лейтенант увидал туман. Поезд ещё не остановился, а Веня был уже в общем коридоре спецвагона.

   – Что вы как бараны в окна вылупились, смотреть на зэка! Рублёв, ко мне! Сержант бегом бросился к начкару. – Осмотрись и доложишь, тебе три минуты, время пошло. Рублёв бросился выполнять приказ. Веня из кобуры вытащил пистолет и дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель, сунул обратно. – Бережёного, бог бережёт! Видевший всё это Холодов, побледнел.

   – Не очкуй, Гена. Прорвёмся! Холодова это не вдохновило. Веня обошёл его, прошагал в тамбур, открыл дверь вагона. Поезд стоял. – Какой туман странный, у земли "кисель" а сверху солнце пытается проникнуть. Прибежал Рублёв.

   – Товарищ лейтенант, разрешите доложить?

   – Разрешаю. Доклад сержанта был короткий: По глазам солдат прошлась темнота, зэки спали и только после резкого торможения стали просыпаться, у двоих шла из носа кровь.

   – А ещё они просят "хозяйского" чая.

   – Будет им кофей в постелю. Позже. Тут из сумрака выскочил человек. Помощник машиниста. Лейтенант и сержант даже не успели испугаться, а на них хлынул поток информации. В общем Вене пришлось спрашивать и переспрашивать, тараторящего как пулемёт Федю Донскова о текущем вопросе: – Куды бечь! Бо связи со станцией Ясная нету, с Торговой тоже нету. И у них полчаса до следующего за ними скорого "Адлер – Пермь".

   – А до Ясной сколько?

   – Рукой подать.

   – Это как?

   – С километр осталось. Федя шмыгнул носом.

   – Скажи машинисту, пусть медленно трогает. О, и туман расходится! Федя убежал, поезд тронулся. А потом туман резко, как рукой сдёрнуло, исчез.

   – Мамочки, мы где? Вытаращил глаза Рублёв. Веня не понял, в Ясной он не был ещё ни разу. Сержант начал объяснять:

   – Там холмы какие то, там речки (это он морской залив за речку принял) этой не было, машины какие-то странные и дома другие, древние. Солнце высоко!

   Состав медленно, оставив справа водокачку, подъехал к вокзалу, яркому как пасхальное яичко, на котором была вывеска – "Станцiя Ясная". Поезд остановился. Спецвагон оказался между зданием вокзала и "Транспортной". Стоящие в тамбуре лейтенант и сержант удивлённо разглядывали всё, что находилось вокруг. Брусчатку перрона, чисто выметенную, привокзальную площадь и казачьи курени за ней. Лейтенант, держась правой рукой за расстёгнутую кобуру, спустился на перрон. Через площадь проехала похожая на буханку хлеба машина с надписью на дверце "Почта ЕК", вторая – похожая на американский джип – приостановилась, а потом поехала догонять первую. Прибежали испуганные машинисты, и Веня пропустил их в спецвагон. А потом из вокзала вышел служащий в дореволюционной форме. Стоял и таращился на поезд. На площадь выскочили два конных, глянули на поезд и ускакали.

   – Это же казаки! Белые! Пискнул машинист. Веня забрался назад в тамбур и закрыл дверь. Потом они совещались

   – Что делать? И кто виноват, что они так влипли.

   – Командир, давай дёргать отсюда!

   – Куда дёргать? И кто нам поможет. Потом зэки стали требовать чай, потом солдаты – завтрак. И не пришедший ни к какому решению, Веня, стал "официантом", два с половиной часа пролетели незаметно в хлопотах. Потом зэкам стало жарко и они стали роптать, солдаты стали звереть, казаки появились и стали накапливаться на площади. Веня, плюнув на устав, достал автомат из оружейного сейфа, вышел на перрон и крикнул несуразную фразу: – Позовите советское руководство! Потом из автомата дал очередь в воздух. Казаки его, понимаешь, нервировали, и зэки тоже. Когда он вернулся в вагон, там всё было чинно и благородно. Казаков с площади как рукой сдуло. Веня успокоился и стал ждать. Помощи или чуда.

  Глава 5.

   Николаич поехал первым, я, приноровившись к "Ниссану", сам, ехал за ним, отстав метров на сто. На привокзальной площади притормозил. – О, у вагона стоит, какой-то военный в советской полевой форме. Озирается. Кобуру лапает. Не знает, что делать. Ну, извини солдатик у меня свои проблемы, почтовые. А состав можно тут не хило толкануть! И по газам. Доехал до дома, пересказал Борисову, что видел у вокзала. Николаич пожаловался на рыдающих лялек.

   – Борн они мне всю машину залили! А я только один способ знаю, как их успокоить. Половой. Посочувствовал Борисову. Потом загнал джип во двор, сунувшемуся за мной Николаичу, показал "Стоп", скрестив руки на груди.

   – Ты чё, не пускаешь? – Борисов осерчал.

   – Ванечка, он, что нас к себе не пускает. БОРН, мля!! Я стоял у "ЗиРа" и смотрел на зарёванных и осунувшихся лялек. – Оба, уже – Ванечка и млякает! А вслух.

   – Борисов, а зачем им в станице две почты? Борисов не понял, зато Эльза стала сразу в стойку.

   – Борн, я не позволю грабить почту! Категорически!!

   – Борн, ты чего это фамильярничаешь? Встал на сторону Эльзы Николаич. А мне нужен был союзник, что бы работой отвлечь лялек от их горя, ну и провернуть мародёрку, что тут скрывать. Совесть у меня глухо молчала. Борисова я отозвал в сторонку переговорить. Сначала он и слышать меня не хотел, потом врубился.

   – И "Микру" надо забрать. Это уже нам вдвоём припомнилось. Вернулись к машине. Эльза с подозрением на "шовинистический мужской заговор" стала нас образумливать. Но Борисов зашёл, как говорится, с другой стороны.

   – Эльза, ты хочешь жить на почте? Девочки, а вы? Девочки не хотели. Эльза стала колебаться. – Я, Эльза, лично тут жить буду. А, ты, там кукуй! Можешь, прямо сейчас, ножками. Шантаж, самый наглый. Но пользы ради. Эльза представив перспективу для себя не радостную, сдалась. Не сразу конечно, но сдалась. Поехали на "ЗиРе" на "мародёрку", по дороге выслушивая от Эльзы всё, что она о нас – мужиках – думает. Борисову досталось больше. – Когда она его, Ванечкой, теперь назовёт? Но эта наша свара отвлекла лялек. Не доехав ещё до почты, почти всё, что будем брать, обговорили. Во дворе почты подъехали к двери склада. Набили грузовой отсек "ЗиРа", потом багажник и заднее сиденье "Микры". Я взял только жидкую ружейную смазку, бронежилет и видеодвойку "Toshiba" из кабинета начальника почты. Коллегам и указал на столь незначительный ущерб моего личного хищения.

   – Ты посмотри, какой нахал, сам сманил, а теперь в кусты! Борн, ты же – зачинщик этого разбоя.

   – Эльза, при разбое должны быть жертвы.

   – Борисов, жертвы сейчас будут, ты будешь первым! – Эльза метала молнии.

   – А машину с добром, ты поведёшь? – Борисов ухмылялся.

   – Ладно, Борисов, я тебе это припомню!

   – Что – это? Эльза махнула рукой на Николаевича. Я, Эльзу тоже уколол:

   – А быстро вы, Эльза Густавовна, плохому учитесь.

   – Борн, ты сейчас будешь второй жертвой!! Так, мальчики, кончаем, живее! Борисов захохотал. – Борисов, ты всё к одному сводишь. Борн, закрывай почту. Я и закрыл, и даже опломбировал служебный вход. Первыми поехали Зося и Лиэль на "Микре", виляя по всей дороге, мы следом.

   Разгрузились. Занёс чемоданы из "Ниссана" в прихожую, где уже все собрались. Ляльки и Борисов чего-то ждали от меня. Дождались.

   – Ой, мальчики, вы же ещё не обедали. Это Эльза озаботилась.

   – Эльза Густавовна, назначаю вас домоправительницей. И вывалил ей в руки все ключи. – И тут ещё... Меня перебила Зося.

   – А как теперь к тебе обращаться? – от горя потерянных родных у неё ничего уже не осталось.

   – Как, как, хозяин, господин.

   – А рожа не треснет?

   – Два наряда вне очереди, Зося.

   – Ты, чё, борзеешь?

   – Пять нарядов, Зося.

   – Правда, а почему, сразу – хозяин? Влезла в диспут Лиэль.

   – Два наряда вне очереди...

   – Дочка, нельзя старших перебивать. Пришла мне на помощь Эльза. Я продолжил.

   – В общем есть.... Тут влез Борисов.

   – Пан рыцарь, а я что буду – Санчо Пансой? Или твоим холопом?

   Со старослужащим номер с нарядами вне очереди не катил.

   – Нет, Иван Николаевич, ты у нас будешь вождь: Бизон Большой Мотор. Я тебе жалую флигель. И можешь выбрать себе скво, – сдерживая смех, церемониально поклонился.

   – Наряды мы себе в чемоданах подберём, э, хозяин? Зося исправлялась.

   – Нет, вы у меня окопы копать будете.

   – Продолжайте, о, господин, твои недостойные слуги посмели прервать твои мудрейшие речи. Все заулыбались. От Лиэль я такого не ожидал. – Вот тебе и мамина дочка! Я замялся.

   – Смелее, хозяин! – А Зося – язва.

   – В общем, э, надо где-то расположить гарем. Я обеспокоенно смотрел на хохочущих лялек и Борисова, который чуть по полу не катался от смеха. Посмотрит на моё недоумевающее лицо и новый раскат хохота. Вытирая, выступившие от смеха, слёзы Эльза сказала.

   – Да умеешь ты, Борн, удивлять. Сразу тебе наложниц подавай! Смотрите, ещё и лицо недоумевающее.

   – Вообще то, Эльза Густавовна, гарем – это женская половина дома.

   – Даа!

   – Гейши, мля, вы кормить нас будите или как? Пошли обедать.

  Глава 6.

   Прибыв в здание окружного управления, атаман Шатров развернул бурную деятельность. Собрал всех, кто ему попался на глаза – военных чиновников, казаков, казачат – направил на поиски всего, что выбивалось из казачьего уклада. Искать нужно было дома, людей, всё непонятное в станице и за станицей. Найти и доложить атаману.

   – На рожон не лезть. Выпроводил недоумевающих подчинённых, атаман прошёл в свой кабинет, решая, что делать: собирать данные или сразу озаботить вышестоящее начальство. Зазвонил телефон.

   – Господин атаман, вас спрашивает почтмейстер, – сообщила телефонная барышня.

   – Соедините. Взволнованный голос Ивана Николаевича Артемова, доложил об увиденных чудесах. Второй почте, машинах, парке, магазине и большом двухэтажном здание. И о чужаках, двоих, напугавших чуть не до смерти почтенного служащего.

   – Разберёмся. Это слово стало для атамана главным. За два часа расторопные подчинённые нашли много чего интересного. Это интересное и осмотрел атаман. Недалеко от парка находился нарядный флигель, обшитый особливыми досками, салатного цвета. Пустой. В Срединном проулке нашёлся ещё один дом с двумя выходами. В одной половине никого не было, а во второй нашёлся бухой мужик в спецовке железнодорожника. Мужик, как заведённый твердил, что он механик Пролетарского депо, и совал странный документ. Паспорт гражданина СССР на имя Пискунова Ивана Филипповича, 1926-го года рождения. А выпивал он 7 ноября 1968-го года, в честь праздника Великого Октября.

   – Надо меньше пить, механик. Сказал атаман, возвращая паспорт. – Ты бы тут хоть убрался что ли. Шатров брезгливо обвёл целый склад пустых бутылок, стоявших по всем комнатам.

   – Ладно, товарищ подполковник. А где тут у вас бутылки пустые принимают? Тут атаману дошло, что человек и, правда, из 1968-го. Дальше его потянули осмотреть ещё один объект, рядом с угловым домом казака Браслетова. На двух бетонных столбиках висел гудящий серый ящик, к которому шли провода. Внизу ящика атаман прочитал подпись красной краской по трафарету: "Проверен 1.07.2014 год". Трансформатор был ещё одной загадкой дня. Около трансформатора Шатрова нашёл есаул Евсиков, военный руководитель Сальского округа, с известием о том, что станица лишилась кладбища.

   – Даа, дела. Шатров перекрестился. – Давайте, Иван Иванович, посмотрим сверху на станицу. Посмотрели с колокольни собора святого Александра Невского. Окрестности разительно изменились. Станица лишилась бугра на северо-востоке, но приобрела озеро на севере, из которого вытекала речка. Речка огибала по западу и югу станицу и терялась в холмах на юго-востоке. Холмов этих отродясь не было, как и морского залива на юге, да ещё и с пляжем. На востоке станицы появился канал, а за ним невысокие горы, которые уходили на восток вдоль железной дороги. С этих гор привезли пиленные строительные блоки и кажется тротуарную плитку. Этого добра было много. А на станции стоял необычный состав.

   – Хороший нам парк достался, Роман Михалыч. Евсиков в бинокль рассматривал парк. – Погуляем!

   – Погуляем. – Даа, ты ещё тот гулёна! Недобро подумал о Евсикове атаман. За месяц, что прошёл с назначения Евсикова на пост военного руководителя округа, Шатров так с ним и не сработался. Был Евсиков ярым индивидуалистом, и лез, куда его не просили. – Карьерист, мля. Прям зло берёт.

   – Едем, Иван Иванович в правление. С нехорошими предчувствиями зашёл в свой кабинет. Сделал несколько телефонных звонков. Связи с Новочеркасском не было. Отвечал только Ростов, Торговая, Егорлыкская, Каменская и Куберле. – Даа, дела. Ладно, поеду кумекать с домом джина. Перекрестился, поправил амуницию, надавал ЦУ, и сел в пролётку. Злость ушла. Появилась уверенность, что всё будет хорошо. – Разберёмся, чай не война.

  Глава 7.

   Отобедали. Вернулись в прихожую и сходу попали на показ летней моды 2014 года. Девушки устроили дефиле одеяний, которые везла в Сочи "астраханская дива", любовница Ардальона, Анжела. Четыре чемодана были вскрыты, женские вещи валялись по всему дому. Их было много и ляльки продемонстрировав самое сногсшибательное, стали делить это богатство. Борисову достался чемодан Ардальона. Костюмы, обувь ему подошли по размеру, как говорится тютелька в тютельку.

   – Будешь, Борисов, вождём в европейском прикиде. Мне достался ноутбук "Toshiba" Ардальона, мобильник и две "флешечки" по 4 терабайт каждая.

   – Они, наверное, все ерундой забиты.

   Эльзе ничего не досталось, а что есть во флигеле, я не знал. Выход нашла Зося, я даже оторопел, когда из спальни Лолиты она принесла швейную машинку "Husqvarna" 1996 года выпуска и пачку журналов "Burda" с выкройками, потом куски ткани. Начиналось великое проектирование "тряпок" для Эльзы. Нам там место не нашлось, я и Борисов, занялись простой мужской работой. На улице. Проверили технику: бензин в машинах, масло, шины, свечи, свинтили номера; потом залили воду в пластиковую бочку на летнем душе.

   – Смотри, Николаич, огород у меня уменьшился, газовая "воздушка" пропала.

   – Надо в огороде, что-то посадить, лето ведь, – советовал Борисов. Покормили кур. Открыли гараж.

   – Борн, зачемnbsp; – Леха, не вздумай, он же нас застукал. А если он с Ясной позвонит в часть и заложит особисту! Рублёв, понимал дружка, но ему было обидно.

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

тебе американская каска? А я с удивление рассматривал мотоцикл "Урал" с коляской, в камуфляжной расцветке. На брезенте коляски и правда лежала каска. Там же стояли два велосипеда – детский и дамский. Промолчал. Пошли смотреть, что было в летней кухне, недействующей, но с настольной газовой плиткой, действующей. Газовый баллон был почти полный. Потом залезли в погреб, вылезли оттуда слегка "уставшие" от домашнего вина и с банками домашней закрутки в руках. Дошли до двери и увидели толпу казаков перед воротами. Казаки класса "любопытные", вид "местные". Оставив банки на кухне, прошли в зал. Телевизор гудел какой-то музыкальный клип, Зося с Лиэль на полу кроили, Эльза смотрела в окно полузакрытое ролл – ставней. Обрадовала.

   – Борн, эти казаки тебе сейчас забор сломают. Посмотрел, действительно, казаки уже висели на заборе.

   – Их надо как то отогнать, мля.

   – Фу, Борисов, где ты опять выпил, в гараже? И ты, Борн! Борисов не отвечая Эльзе, что-то обдумывал. С пола донёсся голосок Лиэль:

   – Надо что-то написать, что бы они ни лезли.

   – Карантин. Вход запрещён! Придумала Эльза

   – Ага, а потом появится местная бригада психиатров с дюжими санитарами, хвать всех! Выдала Зося. Все обеспокоились.

   – Так, Лиэль, пиши, переодевайся, и пойдём вешать предупреждение.

   – Почему я?

   – Сейчас, за неподчинение, Борн тебя на губу отправит. Поднялся шум. Я в это время, сходив в спальню Лолиты, нашёл там альбомный лист, фломастер и две кнопки – шпажки. Принёс.

   – Пиши: Карантин. Я пойду, речь для казаков придумаю.

   – Борн, зачем ты мою дочь, ТУДА, отправляешь! – Взвилась Эльза, Борисов её одёрнул.

   – А кто идею подал? Та не съедят там твою, Лильку! Я вышел. Закурил на крыльце и, посматривая на казаков, обдумывал свою "речь". Казаки с забора слезли. – Вот это правильно, бо частная собственность. Гул их голосов стал сильней. – Счас выйдем. Дождался шагов в коридоре за прикрытыми дверьми и, не оглядываясь назад на Лиэль, пошёл к калитке. Мне было весьма не по себе. Перед калиткой до меня и казаков донеслась автоматная очередь со стороны вокзала. – Кто это там шмаляет? А, казаки тоже, смотри, стали волноваться. Казаки, отхлынув до дороги, смотрели, то на окна дома, то на меня, то в сторону вокзала, тихо волновались. – Что вы крутитесь, счас "Чапай" вам речь толкнёт! В общем, вышел я за калитку, сделал три шага влево и сказал:

   – Здравствуйте, станичники! Станичники, открыв рты от удивления, смотрели за мою спину. – Что за дела? Удивлённый я обернулся. – Даа. Лиэль, Лиэль, кто ж тебя ТАК переодел!! Простоволосая, в прозрачной блузке, голубых джинсах и туфлях на шпильках, Лиэль, оттопырив попку, старательно, кнопила альбомный листок к забору. Потом убежала. Я тоже ушёл. По-английски. Со смешанными чувствами прошёл в зал. А там было ТАКОЕ веселье. Борисов, вообще лежал на полу. Ляльки, покатываясь со смеху, смотрели что-то на экране мобильника.

   – Смотри, запечатлели исторический момент. Просмотрел ролик и сам выпал в осадок.

   – Они же культурологический шок пережили, бедные!! Потом Эльза нас от веселья отвлекла.

   – Мальчики, а к нам пожаловал местный начальник. Фу, солдафон, важный, тупой, но с замашками. В окне мы и, правда увидели статного здоровяка в офицерской казачьей форме, с шашкой на боку, вылезшего из пролётки и прошагавшего сквозь казаков к калитке. Казаки, встав по стойке смирно, преданно "ели" глазами начальство.

   – Эльза, а его тут уважают, глянь на казаков.

   – Видно это здешний атаман, – добавила Лиэль.

   – Ну, не тупой, так тугодум, – только и уступила Эльза.

   – Точно тугодум, но старательный, – голосом Задорнова промолвила Зося.

   Атаман, дойдя в это время до калитки, прочитал надпись на листе, задумался, посмотрел на окна дома, отошёл к казакам и стал их расспрашивать. Казаки делились впечатлениями, так сказать культурного плана. Потом прибыли ещё офицеры, казаки помоложе стали расходиться, а потом, видно найдя атамана, прискакал гонец. Доложился, атаман надолго задумался, посматривая время от времени на наши окна.

   – Он нас видит? – шёпотом спросила Эльза.

   – Нет.

   – Что – то ему от нас надо. На вокзале стреляли из автомата, и он соображает, не связаны ли мы с теми солдатами. Ляльки впали в ступор.

   – Это ты, Борн, лялек солдатами сделал. Наряды вне очереди, окопы, пониаишь. Какая стрельба? – Борисов удивлённо уставился на меня.

   – Ты, Борисов, и пушечный выстрел не услышал бы, у Борна вон – стеклопакеты. А ты это куда смотришь? И все посмотрели на Борисова, который смотрел в телевизор. Там у шеста изгибалась полуголая танцовщица, а по сцене бегал, "рэпя", перекачанный, э, афроамериканец.

   – На душку – мулата смотришь? Все опять разулыбались. Я поставил просмотр на паузу. Зося от окна:

   – Ой, он сюда идёт!

   – Эльза, шмотьё уберите, мы пойдём, пообщаемся с местным шерифом. Борн, пошли. Я и пошёл. Атаман ждал нас у калитки. За забором осталось несколько офицеров и казаков постарше. Мы остановились в метрах в двух от него. Официоз начинался.

   – Атаман Сальского округа войсковой старшина Шатров, Роман Михайлович. – Оба, тёзка! И голос "настоящего полковника". Я с интересом его разглядывал. Комплекция Борисова, темноволосый, румяный, с усами "карандаш", синие глаза строго смотрели в упор. На меня, Борисова и мою кобуру с пистолетом.