Текст книги "Выход Силой (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Ах, да! Коса. Обычная, довольно толстая и длинная девичья коса. Впрочем, обычной она была только в семьях, продолжающих чтить древние славянские традиции. Что совсем не характерно для горожан, если судить по остальным девчонкам нашего класса.

А вот она обо мне знала гораздо больше.

– Привет, – просто сказала она, и пристроилась сбоку. – Дойду с тобой до общежития.

– Чем-то могу помочь? – заинтересовался я, прямо скажем: удивительным вниманием девушки.

– Пожалуй, да, – улыбнулась Ксения. – Извини, я не сильна в этикете. Ничего, если я не стану говорить «ваша милость» после каждой фразы? Не обидишься?

– С чего ты решила...

– Ой, вот только не надо этого вот, – придержав за локоть, Баженова развернула меня лицом к себе. Облачка пара скрывали ее губы, но я был уверен – они искривились от досады. – Ты бы видел, как ты ешь!

– Как все, – хмыкнул я. – Ртом.

– Ртом, – качнула девушка длинным белым мехом на шапке. – Ртом он ест. Как все... А я, дура, не верила, когда мне говорили, что люди мало друг на друга смотрят. Или смотрят, да не видят.

– Меня учили не смотреть другим в рот за столом, – гордо выдал я оправдание собственной невнимательности. Если уж я решил ничем не выделяться, стоило озаботиться копированием манер сверстников.

– Ну конечно! Светлые Боги! Ртом он ест! Да по сравнению с тобой, все остальные – просто жрущие из корыта свиньи! Суетливые, почесывающиеся, чавкающие, руками запихивающие в рот куски обезьяны. И ты, вкушающий словно принц. Еще ты не плюешься, не сморкаешься в рукав и всегда знаешь, куда деть руки.

– Что плохого в правильном воспитании? – удивился я. – Любой из них может вести себя прилично в приличном обществе...

– Да откуда бы ему взяться, этому твоему приличному обществу? – хихикнула Ксения. – Предел мечтаний наших с тобой одноклассников – это денежная работа, квартира в кредит и собственный автомобиль.

– А ты? В смысле, каков твой предел мечтаний?

– А я, твоя милость, получила на тебя заказ, – увильнула от ответа Баженова. – Заказчик готов был заплатить не плохие деньги за то, чтоб я с тобой разобралась.

– Вот как? – дернул я бровью. Она не назвала имен, но я и без того знал кого благодарить за эту интересную беседу. – Будешь разбираться? У меня нет свободных средств, чтоб перекупить контракт.

– Пытаюсь разобраться, – совершенно серьезным тоном заявила девушка. – Знаешь, теперь все оставляют следы в Сети. Группы по интересам, форумы, социальные сети. В конце концов, все хотя бы раз что-то покупали в сетевых магазинах. Ну или на крайний случай: заказывали пищу в соседнем кафе...

– Никогда об этом не задумывался, – вынужден был признаться я.

– Конечно, – она как-то подозрительно легко согласилась со мной. Ну естественно, только за тем, чтоб ринуться в новую атаку. – Ответь честно. Ты когда-нибудь покупал хлеб?

– Хлеб? – удивился я смене темы. И поймал себя на мысли, что испытываю чуть ли не наслаждение, общаясь с этой странной девчонкой. Во всяком случае, у меня ни единого раза не получилось предсказать ее следующую фразу.

– Да-да-да, твоя милость. Хлеб. Обычную булку хлеба за... Ты хотя бы знаешь: сколько хлеб стоит?

– У нас хлеб пекли на кухне. И я много раз помогал поварихам, – губы сами собой расползались в улыбку. И чем серьезнее становилось лицо Баженовой, тем сильнее я забавлялся. Пришла вдруг мысль – к чему пытается подвести меня эта доморощенная дознавательница. И даже азарт почувствовал – сможет докопаться до правды или предложит подходящую, по ее мнению, версию и на том успокоится? – Ближайший продуктовый магазин в Улалу. Это от нас примерно сто семьдесят верст. За хлебушком не набегаешься. Но ты меня заинтриговала. Так сколько этот твой хлеб стоит?

– Ногату за двухфунтовую булку, – подалась моему напору Ксения. – Согласна. Пример не особенно подходящий. Но я это к чему веду. К тому, что тебя нет в Сети. Вообще. Лиц мужского пола, живущих в сибирских княжествах и носящих имя «Антон Летов» больше тысячи. Но среди них нет тебя.

– Откуда мне было знать, что это будет так важно для тебя? – пошутил я.

– Боги! Его нет даже на лицейских ученических форумах, а он смеется! Как ты не поймешь?! Если тебя нет в Сети, то тебя как будто бы и вовсе нет!

– Спорное утверждение, – пожал плечами. Совершенно, кстати, мне не свойственный жест. Не иначе, как полугрек Иоаллиадис плохо на меня повлиял. – Я есть.

– Да я вижу, – тоном сварливой жены, подперев для полноты образа бока кулаками, проворчала Баженова. – Понимаешь, в Сети ты можешь быть кем угодно. Это в классе, за соседней партой, ты всего лишь скучный школьник. Такой же, как сотни или даже тысячи других. А во всемирной паутине, что бы ты ни ляпнул, какой бы бред не выплеснул на электронные страницы, всегда найдется целая куча народа, кому этот словесный понос покажется откровениями мудреца. И вот когда поиск не дал результатов, я была немного озадачена. Кто этот парень? Что он может? Чему обучен? Каков круг его интересов? И почему мастерку понадобилась я? Почему не послал разобраться со строптивым провинциалом своих громил? И тогда я стала наблюдать за тобой! Понял теперь?

– Честно говоря, не особенно, – попробовал скрыть улыбку в ладони, но глаза выдавали. А эта девушка, как оказалось, умеет не только смотреть, но и видеть. Урок мне на будущее!

– Что именно во мне тебя так развеселило? – нахмурилась она. И добавила с явным сарказмом: – Твоя милость.

– Честно?

– Ну рискни, если не боишься.

– Не, – качнул я головой. – Не боюсь. В этом Лицее мне нет соперников.

– А я?

– Славянский Спас? Наверняка до ранга «наставник» дошла? Прости, но и ты.

– Демоны Ночи! Да кто же ты такой? Нет. Стой. Не говори. Я скажу сама. Не зря же я столько времени на это потратила!

– Ну, рискни, – хмыкнул я.

– В общем... В общем, я задумалась: почему в этом княжестве так много людей носят фамилию Летов?

– О, это страшная тайна, – успел ввернуть я, пока Ксения набирала воздух для следующей фразы.

– Да-да, – поморщилась девушка. – Это тебе, уроженцу княжества, все сразу понятно. А я моталась с наемным отрядом по всей империи. Последние только два года в Берхольме прожила.

– Извини. Я не знал, – повинную голову меч не сечет. Да и наставники рекомендовали почаще просить прощения у представительниц слабого пола. Объясняли это тем, что, мол, мы, мужчины, с точки зрения женщин, вообще во всем виноваты.

– В чем именно? – однажды решился я уточнить у древнего, как снежные шапки Алтая, эконома.

– Во всем, Антонушко. Во всем, – не особо понятно пояснил тот, и тяжело вздохнул.

– Проехали, – махнула рукой фрекен Баженова. – Мне было интересно читать историю Летовых. В первом веке отрядом в триста человек суметь пройти так далеко на восток от Хольмгада – это прямо эпическое деяние...

– Воинов было только шестьдесят. Еще около тысячи – простые крестьяне с семьями, – я использовал слово «ektemanns», что, вообще-то означает «истинные воины». Тот, кто в сражениях полагается не только на силу рук, и крепость стали, но и обладает дарованной Богами Силой магии. Бритты называют таких людей варлордами, латиняне magus bellator, а константинопольские ромеи полимагусами. И даже в те легендарные времена, в эпоху Богов и Героев, шесть десятков таких витязей были могучей силой.

– В сети пишут о трех сотнях...

– Врут.

– Да пусть хоть демоны ночи сожрут их гнилые сердца. Сути это не меняет. Легендарная семья. Фантастическая.

Я фыркнул и никак не стал комментировать. Как и говорить о том, что в стране найдется уйма людей убежденных в обратном.

– Сведений о действующем князе в Сети нет. Последняя информация – о пропавшем без вести при таинственных обстоятельствах Рутгере Летове. И то, это было давным-давно. И тут я подумала... Сложила все, что о тебе известно: аристократическое воспитание, навыки бойца ближнего боя, сетевую таинственность, знание истории клана и даже место, откуда ты в Берхольм приехал... Улалу – это ведь чуть ли не самое сердце Горного Алтая? Верно? Исконный родовой майорат Летовых...

Невольно задержал дыхание. Все мои усилия изображать из себя обычного школьника могли в одночасье рухнуть в мусорную яму, приди эта горе-сыщик к верным выводам.

– Ну да, – продолжила она, с подозрением на меня взглянув. – Самым логичным было бы сказать, что ты и есть никому прежде неведомый наследник княжества. Но, согласись, было бы странно встретить в нашем, в общем-то – второсортном, Лицее такого небожителя. Нет. Княжич – это круто, но совершенно невероятно. Близкий родственник – да! Двоюродный брат? Признанный бастард? Думаю – как-то так. Меня бы устроил любой вариант из этих двух.

– Тебе-то что с того? – рыкнул я. Вышло как-то грубовато. Да еще, не иначе – от волнения, перешел на сканди, а он для славянского уха вообще схож больше со звериным рычанием, чем с человеческой речью.

– О! Слышу голос истинного русича, – непонятно чему обрадовалась Баженова. – А с того, Антон, что готовят тебя, скорее всего, к тому, чтоб ты стал правой рукой будущего князя Летова. Верно? Ну, скажи!? Поверь, я умею хранить тайны.

– И правой и левой, – расслабился я. – Ногами и даже, в какой-то мере – головой.

– Во-о-от! – протянула довольная собой фрокен Баженова. – То-то же! Значит, я как раз вовремя!

– Не пояснишь?

– Ты станешь правой рукой князя, а я стану незаменимой для тебя. Как тебе идея?

Идея? Тут я подумал о том, что, пожалуй, не отказался бы от услуг подобного Ксении человека. И о том, что, прежде чем соглашаться, стоило бы узнать эту девушку получше. И еще о том, что тоже могу воспользоваться простейшим поиском в Сети. Уж ей-то, наверняка, никто не запрещал оставлять во всемирной паутине свои следы. То же самое можно сказать и о наемном отряде, в котором состояли ее родители. И который, признаться, меня тоже заинтересовал.

– Я подумаю, – со всей серьезностью пообещал я.

– А вот эти пять минут, пока ты, молча, пялился на мой нос, ты что делал? – фыркнула Баженова. И тут же торопливо добавила: – Я не в упрек. Я же не знаю: может, ты так часто делаешь? Мне на будущее, полезно будет знать.

– Да, ну, наверное, – сказал я и улыбнулся, глядя на озадаченную мордашку фрокен.

– Я, конечно, слышала, что из истинных русов слова лишнего не вытянешь. Но чтоб настолько...

– Воинами становятся, а скальдамирождаются. Слышала такую поговорку?

– Врут, – засмеялась Ксения. Смех мне понравился. Приятно звучал. – Ко всему нужен талант. Но вот скальдом тебе точно не быть... Ой! Мне пора бежать. Увидимся завтра?

– Обязательно, – поймав ее смешинку, хихикнул я. И подумал, что мне тоже следовало бы поторопиться. На вечер неожиданно образовалась куча дел...

«Речи Высокого» – одна из поэм древнеруского «Королевского кодекса». Под «Высоким» подразумевается Отец Богов, сиятельный Один, в такой, поэтической, форме рассказывающий смертным о том, как прожить достойную жизнь.

Поэму можно условно разделить на следующие четыре части:

Первая часть, с первой по девяносто пятую висы, является своего рода набором житейских советов, зачастую имеющих второй, а то и третий смысл.

Вторая, висы с девяносто шестой по сто десятую, Высокий Отец рассказывает две поучительные истории.

Третья, висы со сто одиннадцатой по сто тридцать седьмую, некоторые исследователи дошедших до нас древних саг, считают более поздним включением в «Речи». Эта часть снова содержит некоторые советы и поучительные истории, рассказанные будто бы определенному человеку по имени Лоддфафниру.

Четвертая часть, со сто тридцать восьмой висы по сто шестьдесят четвертую, представляет наибольший интерес для резчиков рун, людей, практикующих гальдр, и прочих, обладающих Даром Богов. Ибо в этой части Верховный Асс раскрывает то, как ему удалось обрести руны, и перечислены восемнадцать вариантов переплетений – заклинаний, которые обрел Один вместе с рунами», – я уверенно выводил буквы на листе, так что отведенные под ответ строчки официального бланка быстро заполнялись. Даже задумываться не приходилось: «Речи Высокого» я знал наизусть.

«Кеннинги. Дайте краткое определение. Расшифруйте в соответствии с правилами прочтения кеннингов: метатель змеев метели Мист месяца балки зыби». О том, что этот заковыристый кеннинг, принадлежит рускому скальду второго века Торду Сьярекссону, авторы теста скромно промолчали.

И снова легче легкого. Ответ я знал. Мне даже пытаться расшифровать, этот тордовский набор слов, не нужно было. В поэме его авторства все из контекста ясно становится. А вообще, кеннинг этот, среди почитателей творчества русов эпохи Героев, знаменитый. Ибо – самый длинный и заковыристый.

Правилами расшифровки предполагается, что начинать следует с конца. Как это успевали делать слушатели поющего у очага скальда, правила не указывают. Ну с конца, так с конца. Балка зыби – это, конечно, корабль. Месяц корабля – щит. Мист – имя одной из посланниц Одина, валькирии. И соответственно: метель Мист – битва. Змей битвы – копье, что же еще-то? А все вместе – просто: воин.

«Кеннинги, это иносказательное описание предметов или героев. Метафора особого рода, присущая только древнеруской литературе. Расшифровка приведенного выше кенинга: воин».

Фух. Оставался всего один вопрос. Единственный из трех, ответ на который, в какой-то мере, зависел от текущего политического предпочтения правящего рода. И, что изрядно портило мне настроение, об этом самом предпочтении я ничегошеньки не знал.

«Сказание о полку Ингваровом. В чем заключается отличие поэмы от других, созданных в эпоху Удельных Княжеств?»

Ха! Да там отличий целый вагон и маленькая тележка в придачу! Начать хотя бы с того, что написано это произведение, считающееся одной из жемчужин руской литературы, славянином. В классической для северных саг манере, стихотворном строе и с обилием кеннингов. Тем не менее, автором «Сказания» был Некрас Путятич, ближний боярин и участник всех сколько-нибудь значимых событий во времена киевского удельного князя Ингвара. Того, из десятка других Ингваров, что потомок руса Аскольда Черного.

Собственно в Истории этот киевский владыка отметился тем, что отказался от вассальной клятвы, данной на заре времен его знаменитым предком конунгу Рюрику. Безусловно, у Аскольдлинга были на то веские причины: с юга усиливался натиск куманских орд, а хольмгардский Великий князь, вместо военной помощи, присылал лишь заверения в искренней симпатии.

Тем не менее, факт остается фактом. Ингвар Чернов отрекся от сюзерена, разорвав тем самым древний вассальный договор. И, как говорят юристы, создал тем самым прецедент. После киевского демарша, отречения пошли одно за другим. И, конечно, все по веским причинам. Государство, державшееся на изначальной клятве верности верховному предводителю, рассыпалось как карточный домик, став легкой добычей агрессивным соседям. Наследникам Вальгарда Затворника, великого князя тех времен, кстати, понадобилось более трехсот лет чтоб собрать расползающееся «одеяло» обратно.

Князь Чернов уже очень скоро осознал опрометчивость своего поступка. Прознав о том, что к мятежному киевлянину никто не придет на помощь, одно из кочевых племен Куманской Орды, следующей же осенью отправилось в набег. Нападение было отбито, если верить автору «Сказания», только ценой беспримерного героизма княжеской дружины и некоторых представителей городского ополчения. Но, как по мне, так скальд Некрас Путятассон тут сильно приукрасил. Если набег был таким суровым, так откуда бы у Ингвара могли взяться еще силы на то, чтоб рвануть в степи с, так сказать: ответным визитом? Любой адекватный правитель на его месте, снял бы шлем, вытер пот, да и поспешил бы разослать гонцов к соседям с предложением о совместном отпоре обнаглевшим степнякам.

Но – нет. Князь Чернов садится на боевого коня и торопится отбить у отступающих ворогов честно ими награбленное добро. Не трудно догадаться, что подлые куманы коварно завлекли всю честную компанию в засаду, и частью перебили, частью пленили бравых вояк. Включая собственно самого князя.

Тут начинается второй акт этого театра абсурда. Чернов, бросив соратников, бежит из плена в Киев. Где пытается собрать новую дружину. Естественно, все то время, что ему понадобилось на это непростое дело, прежние его воины продолжали томиться в застенках. Если конечно юрты кочевников можно так назвать.

Процесс томления в поэме был описан куда ярче и подробнее, чем то, как именно Ингвар заманивал свободных русов к себе в отряд. Киев в то время был обычным, не особенно богатым, пограничным городишкой, подобных многим иным, основанным Хельги Стрелой для защиты южных рубежей державы. Восточный Рим слабел под натиском иранцев с юго-востока и болгар с северо-востока. Последние еще и перекрыли древние торговые маршруты. Днепр перестал быть главной торговой дорогой из Северной Европы в Руское море. Крепость на Замковой горе больше не интересовала русов, ищущих славы и денег в варяжской гвардии Константинопольского императора. Тем более – истинных воинов. Ektemanns, если на сканди.

Исследователи творчества Некраса Путятича сходятся во мнении, что автор «Сказания», вместе с многими другими хирдманами, оставался в куманском плену, а не сопровождал князя Ингвара в побеге. Но в таком случае, не может не удивлять реакция боярина на известие, что киевский владыка берет в жены одну из дочерей удачливого хана кочевников, и в качестве свадебного подарка, хан дарует свободу всем полоненным русам. Откуда столько трагедии? Ну породнился пограничный князек с соседом, и что с того? За последующие триста или четыреста лет истории, практически все удельные князья сделались друг другу родней. И никто из этого вселенской катастрофы устами придворных скальдов не делал.

Ученые делали какие-то маловразумительные предположения, вроде того, что первая супруга Ингвара могла быть сестрой, или еще какой-нибудь близкой родственницей боярину Некрасу. Что будто бы автор «Сказания» опасался конкуренции будущих княжьих отпрысков от разных матерей. Как по мне, так – к троллям таких предсказателей. Киевская марка, как и прочие пограничные уделы, если чем и мог похвастать, так это размерами. На этаком куске земли легко могло поместиться пара-тройка княжеств поменьше, вздумай Ингвар Чернов разделить удел между сыновьями.

Нигде не читал другого варианта. Того, при котором все эти стоны о разобщенности руских уделов, о равнодушии к нуждам соседа, и о страшной жертве, на которую пришлось пойти киевскому князю ради остатков своей верной дружины – не более чем лукавство автора. То-то он, будучи ближним боярином, не участвовал в принятии решения об отложении от сюзерена? А, если участвовал, почему тогда не заламывал руки? Почему, в конце концов, не присоветовал Чернову сначала наладить связи с ближними соседями, а уже после объявлять о разрыве вассального договора?

Куда более вероятно, что собственно сам Некрас Путятич сгоряча поклялся Богам, что жестоко отомстит куманам за унижение. А тут свадьба его князя, человека, которому, так же именами Богов, клялся в верности. И который теперь, будучи зятем степному вождю, процесс отмщения скорее всего приветствовать не станет. Конфликт клятв образовался, вот и завыл скальд о несправедливости. Все вокруг у него виноватые оказались, кроме, конечно же, его самого.

История не мудреная. Есть саги и с куда более лихо закрученным сюжетом. Однако же эта написана отлично, хоть и славянином. Некоторые кеннинги и даже целые строфы у Некраса потом чуть ли не двести лет другие, менее талантливые, скальды в свои песенки тащили. Ну да не в этом суть. А в том, как мне отвечать на вопрос: «В чем заключается отличие поэмы от других, созданных в эпоху Удельных Княжеств?»

В том отличие, что Некрас первым сказал, что развал некогда единого Государства – зло? Так автор «Сказания» ни единым словом Хольмгард не упоминает. Вообще, ни разу! Ни город, ни его правителей. Будто бы Кенугард с начала времен вообще один руский город на всей земле.

Или в том, что ярко показывает неотвратимость наказания Богами за разрыв клятвы вассальной верности? Так остальных беглецов это в свое время не остановило. Слабый сюзерен и не смог бы остановить этот процесс. Время было такое. Русы завершили процесс завоеваний славянских земель. Исконные княжеские рода частью были уничтожены, частью ассимилированы. До дрязг между соседями дело еще не дошло. Оно наступит только полтораста лет спустя. Пока же, Некрас описывал первую со времен покорения Хазарии войну между руским княжеством и степняками…

Так и не отгадал, в каком ключе отвечать. Решил отделаться нейтральными фразами. Главное показать знание источника, а не политические нюансы далеких времен. Но, видно, что-то такое осталось в голове после напряженных размышлений. Нечто такое, чего не хватало для окончательного формирования идеи.

Отряд, в котором состояли родители Ксении, назывался «Перуничи». И видимо, чем-то основатели приглянулись Светлым Богам, раз дела у наемников шли довольно не плохо. Абы кому славянский повелитель грома, молний и воинов без толку трепать свое имя бы не позволил.

Тут еще такой нюанс: вообще-то, покровителем колдовства у славян является Велес. Он же, по их верованиям, открыл секрет первых узоров – аналог наших рунных переплетений – заклинаний. А эти назвались потомками Перуна, давшего людям топоры. Учитывая приверженность традициям, и то, что отряд образован чуть больше ста лет назад, весьма показательный выбор. Как бы намекающий, что на одну лишь силу магии эти люди полагаться не хотят.

Сейчас в управляющий отрядом Совет входило уже второе поколение. Дети тех первых, что составили костяк вольного хирда. И, к вящему моему удивлению, в число советников родители Ксении не входили. Мать была магом зеленого ранга и офицером. Отец, тоже офицер, но Даром не обладал. И оба они тоже были вторым поколением членов отряда. Прямо на странице в сети не говорилось, но все указывало на то, что «Перуничи» были семейным предприятием, и чужих, хоть и давно своих, к управлению не допускали.

У Ксении, кстати, была сестра, Диана. Старше моей одноклассницы на пять лет. Во всяком случае, выглядела она лет на двадцать, была подтвержденным магом голубого ранга, и уже состояла в отряде. «Дева щита». Входила в стабильную боевую группу в роли магического прикрытия обычных, не одаренных, бойцов.

Отношения между сестрами в сети освещались. Но судя по тону, с которым Диана комментирована сообщения Ксении, нежной любовью там не пахло. Меня это, сказать по правде, вообще не касалось. Задачей я себе ставил: выяснить причину, по которой девушка с толстой русой косой решилась бросить вполне определенное будущее в семейном хирде, на неопределенность службы аристократу. По моему, это сродни переходу из рода в род. Не в замужество или женитьбу. А просто, на службу. Оставить за спиной родичей и друзей, и с головой ринуться в пучину выстраивания новых отношений.

Понятно, что сейчас не седьмой век, и побег из рода никто не станет считать предательством. Но и репутацию аристократия, особенно высокородная, себе за прошедшие века, заработала не блестящую. Капризные, сказочно богатые, изнеженные благами существа, интересующиеся только получением наслаждений, во всевозможных его вариантах. Включая экзотические. Представляется, что служить такому господину – подвиг уже сам по себе. Потакать, не нарваться на гнев, или не попасть под горячую руку, суметь стать настолько нужным, что владыке придется осыпать тебя подарками с головы до ног. Сколько книг, сколько фильмов и бесконечных сериалов за последние полвека появилось на эту тему – не перечесть. Обывателям нравилось узнавать, как именно плутоватый тип, выбившийся из самых низов, водит за нос туповатого князя, и его бестолковых отпрысков.

И всем плевать, что Совет Князей реально действующий орган, время от времени радующий граждан каким-нибудь новым законом. Конечно после утверждения императором. А вот предложения исходящие из выборного всенародным голосованием Парламента, должны сначала пройти этап одобрения Совета. Легко представить чего понавыдумывали бы князья, будь они все как один туповатыми и бестолковыми.

Я уж не говорю об огромных корпорациях, принадлежащих княжеским родам. О финансовых структурах, аккумулировавших колоссальные денежные средства. О циклопичных размеров заводах, производящих бесчисленное количество товаров, которыми завалены полки магазинов. Включая те самые телевизоры, по которым принадлежащие аристократам телекомпании крутят сериалы о плутоватых типах.

Наставники даже объясняли мне неразумному, что таким незамысловатым образом власть предержащие внушают обывателям мысль, что в нашей, самой лучшей на Свете стране, любой может добиться каких угодно высот. Собственным умом и авантюрной жилкой вытянуть самого себя на самый верх. В мир капризных князей – мультимиллионеров и туповатых министров. Во дворцы.

И ведь многие верят. Вон – Ксения. Ну не дура же. Наверняка как-то планирует свое восхождение. На что-то надеется. Оставалось только догадаться – на что именно.

Впрочем, могло статься, она и сама не понимала, во что ввязывается. Все-таки внутренняя жизнь аристократических семейств – тайна за семью печатями. Держать лицо, даже если тебя пониже спины укусила оса! В этом вся суть дворян. При всей своей внешней публичности, отношения внутри рода, порядки и традиции, условия вассальных договоров с младшими родами, не афишируются вообще.

Усилием воли остановил дернувшееся было плечо. Еще не хватало, чтоб этот паразитный жест вошел в привычку.

Иногда, чтоб не плодить сущности, не накручивать какие-то вовсе уж конспирологические теории – фантазия у меня богатая – достаточно было просто спросить. Далеко не факт что в ответ услышу истинную правду, но, быть может, уже по реакции на вопрос что-то станет понятным. Кроме того, я был просто обязан объяснить девушке: какие потенциальные опасности ее могут поджидать. И, если она не испугается, если решение ее обдуманно и твердо, порадовать бонусами, которые могут получить люди из ближнего круга.

Пока занимался тестом и обдумыванием ситуации с фрекен Баженовой, совсем рассвело. Отражение девушки в оконном стекле стало каким-то призрачным, потерял четкость. Потом, выпрыгнувшее из-за горизонта солнце мазнуло по стеклам золотым лучом, начисто стерев оттуда моего, возможно, нового вассала.

И, о, чудо! Золото солнца в один миг выветрило из класса запах стужи. Нет, там за стенами оставалось все так же холодно. Зима никуда не делась. Но этот замерзший, скованный безразличием низких температур, мир больше не выглядел пугающе чуждым людям Йотунсхеймом. А потом, стайка весело пересвистывающихся свиристелей, облепивших рябину, и вовсе вернула туда жизнь.

Звонок, возвестивший о конце урока, и последующая за ним суета перемены, окончательно сбросило с плеч ощущение недоброго стылого внимания из-за замерзших окон. Пора было приниматься за дело.