Текст книги "Я – Товарищ Сталин 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Что у вас, Вэй?

Ли Вэй положил конверт на стол, стараясь говорить спокойно, хотя его пальцы слегка дрожали.

– Господин генерал, сегодня утром среди корреспонденции оказался этот конверт. Без адреса, без отправителя. Внутри – документы. Планы японского наступления. Там всё расписано: войска, командующие, сроки.

Чан Кайши взял конверт, вытащил листы и начал читать. Молчание длилось несколько минут, прерываемое лишь шелестом страниц и далёким гудением вентилятора. Наконец он отложил бумаги и откинулся в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику.

– Кто принёс это? – спросил он, не глядя на секретаря.

– Никто, господин генерал. Конверт был среди обычной почты. Я проверил – курьер ничего не знает, охрана тоже. Он просто… появился.

Чан Кайши нахмурился ещё сильнее. Его пальцы перестали постукивать, и он наклонился вперёд, уперев локти в стол.

– Это слишком легко, Вэй. Слишком точные данные. Японцы не разбрасываются такими планами. – Он сделал паузу, его глаза скользнули по карте, лежавшей на столе. – Это может быть дезинформация. Провокация. Они хотят, чтобы мы перебросили войска на север, ослабили другие участки. Или кто-то из наших играет свою игру.

Ли Вэй кивнул, чувствуя, как пот стекает по вискам. Он ожидал подобной реакции – Чан Кайши был не из тех, кто верит в случайности. Но документы выглядели слишком правдоподобно, чтобы отмахнуться от них.

– Я подумал то же самое, господин генерал. Но детали… они слишком точные. Имена офицеров, номера дивизий, даже маршруты снабжения. Если это подделка, то она сделана мастерски.

Чан Кайши хмыкнул, его губы искривились в лёгкой усмешке, но глаза остались холодными.

– Мастерство – это то, чего у японцев не отнять. – Он снова взял один из листов, пробежал глазами по строчкам. – Если это правда, мы должны готовиться. Если ложь – мы должны понять, кто и зачем нам её подсунул.

Он поднялся, подошёл к окну и посмотрел на сад, где под палящим солнцем покачивались ветви магнолий. Его голос стал тише, почти задумчивым:

– Проверьте всё. Кто мог иметь доступ к почте. Кто был в здании. И главное – найдите переводчика, не из наших. Независимого. Пусть проверит текст на японском. Если там есть хоть одна ошибка или несоответствие, мы будем знать, что это подделка.

Ли Вэй кивнул, записывая указания в небольшой блокнот. Его рука двигалась быстро, но мысли путались. Он понимал, что эти документы, будь они правдой или ложью, могут изменить ход событий. Война с Японией и так казалась неизбежной, но такие сведения могли либо спасти, либо погубить.

– И ещё, Вэй, – добавил Чан Кайши, не оборачиваясь. – Никому ни слова. Если это правда, мы не можем допустить утечки. Если ложь – тем более.

Секретарь поклонился и вышел. Вернувшись в свой кабинет, Ли Вэй закрыл дверь на ключ и опустился в кресло. Его взгляд упал на стопку бумаг, которые теперь казались такими же обыденными, как вчерашние газеты. Но конверт, оставленный у Чан Кайши, всё ещё стоял перед глазами, и Ли Вэй не мог избавиться от мысли, что этот клочок бумаги может изменить судьбу миллионов.

Он достал блокнот и начал составлять план действий. Первым делом – найти переводчика. Чан Кайши был прав: текст на японском нужно проверить, и сделать это должен кто-то, не связанный с правительственными кругами. Ли Вэй вспомнил о Чэнь Юймине, профессоре японского языка в Нанкинском университете. Чэнь был эксцентричным, но честным человеком, далёким от политики. Его страсть к японской поэзии и каллиграфии делала его идеальным кандидатом – он заметит любую неточность в тексте, если она есть. Ли Вэй записал: «Связаться с Чэнем. Сегодня».

Следующий пункт – проверка почты. Он вызвал помощника, молодого и нервного Хуанга, который отвечал за доставку корреспонденции. Хуанг вошёл, вытирая пот со лба, и сразу начал оправдываться, не дожидаясь вопросов:

– Господин Ли, я клянусь, я проверил все письма! Этот конверт… он был в общей стопке, я думал, это обычная почта. Охрана ничего не видела, клянусь!

Ли Вэй поднял руку, останавливая поток слов.

– Спокойно, Хуанг. Расскажи всё с начала. Кто принёс утреннюю почту? Когда? Было ли что-то необычное?

Хуанг замялся, его глаза бегали по комнате, словно искали спасения в узорах на обоях.

– Почту привёз курьер, как обычно, около семи утра. Я забрал мешки, всё проверил. Ничего странного… только этот конверт. Он лежал сверху, но я не придал значения. Думал, кто-то из наших забыл указать адрес.

Ли Вэй нахмурился. Это был тупик. Курьеры доставляли почту из центрального почтамта, а там её могли подложить десятки людей. Он отпустил Хуанга, велев молчать, и записал в блокнот: «Проверить почтамт. Кто дежурил?»

Солнце уже поднялось выше, и духота в кабинете стала невыносимой. Ли Вэй открыл окно, впуская тёплый ветер, смешанный с запахами уличной еды и цветущих деревьев. Он задумался. Если документы настоящие, то кто-то рискнул жизнью, чтобы передать их. Японский офицер? Перебежчик? Или это японская уловка, чтобы сбить Китай с толку? Ли Вэй чувствовал, как мысли путаются, и решил, что пора действовать.

Он вызвал машину и отправился в Нанкинский университет, где преподавал Чэнь Юйминь. Дорога через город была шумной: улицы кишели людьми, повозками и рикшами, а в воздухе висел запах жареных лепёшек и специй. Ли Вэй смотрел в окно, но видел не город, а строки из документов: «3-я дивизия… Шаньдун… генерал Ямада…». Если это правда, война начнётся раньше, чем они ожидали.

Университет встретил его тишиной – занятия ещё не начались, и двор был пуст. Ли Вэй нашёл Чэня в его кабинете, заваленном книгами и свитками. Профессор, худощавый мужчина с длинной седой бородой, выглядел так, будто жил в другом веке. Он поднял глаза от древнего томика японской поэзии и улыбнулся.

– Ли Вэй! Какая редкость! Что привело тебя ко мне? Хочешь обсудить хайку?

– Не совсем, – ответил Ли Вэй, закрывая за собой дверь. – Мне нужна твоя помощь. Это… деликатное дело.

Он протянул Чэню копию японского текста, заранее отделённую от переводов. Чэнь надел очки, пробежал глазами по строчкам и нахмурился.

– Это военные документы, – сказал он тихо. – Откуда они у тебя?

– Не спрашивай, – отрезал Ли Вэй. – Просто скажи, настоящий ли текст. Есть ли в нём ошибки? Что-то, что выдаёт подделку?

Чэнь кивнул и начал читать внимательнее, водя пальцем по строкам. Его лицо становилось всё серьёзнее, и Ли Вэй почувствовал, как напряжение сжимает грудь. Через час профессор отложил бумаги и посмотрел на секретаря.

– Текст безупречен. Язык – тот, что используют в японских военных приказах. Термины, структура, даже почерк – всё соответствует. Если это подделка, то её делал кто-то, кто знает японский лучше меня. Но есть одна странность.

Ли Вэй насторожился.

– Какая?

– В тексте упоминается генерал Ямада как командующий 3-й дивизией. Но, насколько я знаю из газет, Ямада сейчас в Маньчжурии, а не на Шаньдунском направлении. Это может быть ошибка… или намеренный намёк.

Ли Вэй записал это в блокнот, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Ошибка в имени командующего могла быть ключом к разгадке. Или это была часть японской уловки? Он поблагодарил Чэня, попросив хранить молчание, и вернулся в машину. Жара на улице стала ещё сильнее, и пот пропитывал рубашку, но Ли Вэй не замечал дискомфорта. Его мысли были заняты документами и словами Чэня.

Ли Вэй решил проверить почтамт, не теряя времени. Центральный почтамт Нанкина находился в старом здании с облупившейся краской и широкими окнами, пропускавшими тусклый свет. Внутри было душно, пахло чернилами и пылью. Сотрудники, переговариваясь, сортировали письма и посылки, не обращая внимания на посетителя. Ли Вэй подошёл к старшему клерку, пожилому мужчине, и представился как сотрудник правительства, не уточняя должности.

– Мне нужно знать, кто доставлял почту в резиденцию сегодня утром, – сказал он, стараясь звучать властно, но не вызывающе.

Клерк, не отрываясь от сортировки писем, буркнул:

– Курьеров десятки. У нас нет списка, кто куда едет. Почта приходит, мы её разбираем, отправляем дальше. Что именно вы ищете?

Ли Вэй подавил раздражение. Он достал из кармана сложенный лист бумаги – не настоящий конверт, а похожий, который он заранее подготовил, чтобы не раскрывать деталей.

– Конверт вроде этого. Без адреса, без марки. Кто-то подложил его в утреннюю почту. Вы видели что-то подобное?

Клерк мельком взглянул на конверт и пожал плечами.

– Такие конверты – редкость, но бывает. Иногда важные лица присылают без маркировки. Я не слежу за каждым письмом. Спросите у курьеров.

Ли Вэй понял, что прямой подход не сработает. Он обвёл взглядом помещение и заметил молодого парня, который нервно перебирал бумаги в углу. Его движения были суетливыми, а взгляд то и дело скользил к двери. Ли Вэй решил рискнуть. Он подошёл к парню, представившись тем же тоном.

– Ты доставлял почту в правительственную резиденцию сегодня утром?

Парень вздрогнул, его руки замерли над стопкой писем.

– Я… да, господин. Но я ничего не знаю! Просто взял мешки и отвёз, как всегда.

– А этот конверт? – Ли Вэй показал ему поддельный конверт. – Видел такой? Кто его подложил?

Парень побледнел, его глаза забегали. Он явно что-то скрывал. Ли Вэй шагнул ближе, понизив голос:

– Говори правду. Это важно. Если будешь молчать, пожалеешь.

Парень пробормотал:

– Я не видел, кто подложил. Но… вчера вечером ко мне подошёл человек. Сказал, что работает на важных людей. Говорил на китайском, но с акцентом, как будто из северных провинций. Дал мне конверт и сказал, чтобы я положил его в почту для резиденции. Дал денег. Я… я думал, это просто письмо.

Ли Вэй нахмурился. Человек с акцентом из северных провинций? Это могло быть связано с Маньчжурией, где японцы укрепляли своё влияние. Он записал в блокнот: «Курьер. Человек с северным акцентом. Проверить связи с Маньчжурией».

– Как он выглядел? – спросил Ли Вэй. – Точно вспомни.

– Невысокий, в тёмной одежде. Лицо обычное, но глаза… колючие. Сказал только: «Положи в почту. Никому не говори». И ушёл.

Ли Вэй велел парню молчать, пригрозив последствиями, и покинул почтамт. На улице жара стала невыносимой, но он не замечал её. Его мысли кружились вокруг нового следа. Человек из северных провинций мог быть агентом японцев или их марионеток в Маньчжоу-го. Или это был кто-то из местных, недовольных политикой Чан Кайши? Ли Вэй чувствовал, что расследование становится всё опаснее.

Вернувшись в резиденцию, Ли Вэй решил проверить архивы корреспонденции за последние месяцы. Если подобные конверты появлялись раньше, это могло дать подсказку. Он провёл несколько часов, перебирая пыльные папки, пока не наткнулся на отчёт о странном письме, полученном три месяца назад. Оно тоже было без адреса, но содержало лишь обрывочные слухи о японских войсках в Маньчжурии. Тогда это сочли незначительным, но теперь Ли Вэй видел связь. Он сделал пометку: «Проверить старые письма. Сравнить почерк».

Жара в кабинете усиливалась, и Ли Вэй открыл ещё одно окно, впуская тёплый ветер. Он чувствовал, как время уходит. Если документы настоящие, то японцы уже готовят удар, и каждая минута промедления могла стоить тысяч жизней. Если это дезинформация, то кто-то мастерски манипулировал Нанкином, и Ли Вэй был намерен выяснить, кто.

Он вызвал своего помощника, Чжао, человека среднего возраста с репутацией дотошного следователя. Чжао вошёл, неся стопку бумаг, и сразу заметил напряжённое лицо Ли Вэя.

– Господин Ли, что-то случилось? – спросил он, положив бумаги на стол.

– Мне нужна твоя помощь, Чжао, – сказал Ли Вэй, понизив голос. – Это секретно. Проверь всех, кто работает на почтамте. Особенно тех, кто мог иметь связи с Маньчжурией или японцами. И найди старые письма без маркировки. Если что-то найдёшь, докладывай только мне.

Чжао кивнул, его лицо стало серьёзным. Он знал, что такие задания не даются просто так. Когда он ушёл, Ли Вэй откинулся в кресле, чувствуя, как усталость накатывает волной. Он понимал, что это только начало.

К вечеру Ли Вэй снова попросил аудиенции у Чан Кайши. Генерал был в своём кабинете, но теперь за столом сидел ещё один человек – генерал Чжан, доверенный военачальник, отвечавший за разведку. Его присутствие насторожило Ли Вэя: Чан Кайши редко собирал людей без веской причины.

– Докладывайте, Вэй, – сказал Чан Кайши, не отрываясь от карты.

Ли Вэй рассказал о визите к Чэнь Юйминю и его выводе о подлинности текста, упомянув странность с генералом Ямадой. Затем он перешёл к почтамту и словам курьера о человеке с северным акцентом, возможно, связанным с Маньчжурией. Наконец, он упомянул старое письмо без маркировки, найденное в архивах.

Чжан слегка прищурился, словно что-то в рассказе зацепило его.

– Маньчжурия? – переспросил он. – Это может быть связано с японскими агентами. Или с их марионетками в Маньчжоу-го. Они давно пытаются посеять хаос.

Чан Кайши кивнул, его пальцы забарабанили по подлокотнику.

– Если это японцы, то они играют тонко, – сказал он. – Заставить нас поверить в наступление, перебросить войска, ослабить юг… Или это кто-то из наших, кто хочет подорвать доверие к правительству. В любом случае, мы не можем рисковать. Вэй, продолжайте копать. Чжан, отправьте разведчиков в Шаньдун и Хэбэй. Проверьте, есть ли признаки подготовки японцев.

Он поднялся и подошёл к карте, где красными линиями были отмечены предполагаемые японские позиции.

– Если это правда, – сказал он, – мы должны укрепить север. Но не полностью. Оставим резервы на юге. Если это ложь, мы не дадим им заманить нас в ловушку. Вэй, найдите источник этих документов. Чжан, подготовьте разведку. И главное – ни слова никому.

Он повернулся к Ли Вэю.

– Вы понимаете, Вэй, что от этого зависит всё? Одна ошибка – и мы проиграем.

Ли Вэй кивнул. Он поклонился и вышел из кабинета, а Нанкин за окном продолжал жить своей жизнью. Но для Ли Вэя город превратился в лабиринт, где за каждым углом могли таиться шпионы и провокаторы. Он знал, что время уходит, и тучи над Китаем сгущаются быстрее, чем он мог себе представить.

Глава 10

Сергей сидел за массивным столом из красного дерева, просматривая отчёты о положении дел на Дальнем Востоке. Японцы продолжали усиливать свои позиции в Маньчжурии, и каждая их провокация на границе была словно пробный удар, проверяющий прочность советских рубежей. Он отложил папку, потянулся к трубке, лежавшей на краю стола, и уже собирался её раскурить, когда раздался голос секретаря через интерком.

– Товарищ Сталин, международный звонок. Премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин на линии. Соединить?

Сергей нахмурился, слегка удивившись. Личный звонок от Болдуина? Это было неожиданно. Прямой разговор с премьер-министром означал либо что-то крайне важное, либо попытку прощупать его намерения.

– Соединяйте, – сказал он.

Голос Болдуина был спокойным, но в нём чувствовалась тщательно скрываемая настороженность, как у человека, привыкшего взвешивать каждое слово.

– Товарищ Сталин, добрый день. Это Стэнли Болдуин, премьер-министр Великобритании. Надеюсь, я не отрываю вас от важных дел?

Сергей постучал пальцами по столу, его взгляд скользнул по карте на стене, где Абиссиния была отмечена небольшим красным контуром. Он уже чувствовал, что разговор будет непростым. Британцы никогда не звонили просто так, и Болдуин, опытный политик, наверняка преследовал какую-то цель.

– Добрый день, господин Болдуин, – ответил Сергей. – Неожиданный звонок, но я всегда рад обсудить дела с нашими британскими коллегами. Чем могу быть полезен?

Болдуин кашлянул, словно подбирая слова. Переводчик передавал его речь с лёгкой задержкой, но Сергей уловил тон – смесь формальной вежливости и скрытого давления.

– Товарищ Сталин, я хотел бы обсудить ситуацию в Абиссинии. Как вы знаете, итальянцы продолжают свою кампанию, и, несмотря на временное затишье, их наступление, по нашим данным, возобновится в ближайшие недели. Император Хайле Селассие планирует покинуть страну и отправиться в Лондон. Мы готовы предоставить ему убежище, но ситуация в регионе остаётся крайне напряжённой. Мы знаем, что ваши силы оказывают определённую поддержку абиссинцам. Я настоятельно рекомендую вам вывести войска, пока это ещё возможно. Итальянцы не остановятся, и их успехи могут создать для вас серьёзные осложнения.

Сергей слушал внимательно, его пальцы замерли на столе. Он чувствовал подвох. Предупреждение о выводе войск было слишком откровенным, словно Болдуин хотел отвлечь его внимание или спровоцировать на определённые действия. Но на какие именно?

Он затянулся трубкой и ответил, тщательно подбирая слова:

– Благодарю за информацию, господин Болдуин. Мы ценим вашу откровенность. Советский Союз, как вы знаете, всегда выступает за мир и стабильность. Мы внимательно следим за ситуацией в Абиссинии и примем все необходимые меры. Но позвольте спросить: какова позиция Великобритании? Вы ведь не собираетесь вмешиваться в конфликт напрямую?

Болдуин замялся на мгновение, и Сергей уловил эту паузу. Переводчик передал ответ с лёгкой заминкой, словно премьер-министр подбирал слова.

– Великобритания придерживается нейтралитета, – сказал Болдуин. – Наша задача – обеспечить безопасность императора Селассие и способствовать дипломатическому урегулированию. Мы не намерены вступать в военный конфликт с Италией. Это не в наших интересах.

Сергей улыбнулся. Нейтралитет – излюбленное слово британцев, за которым обычно скрывалось что угодно, кроме нейтралитета. Он знал из своей истории XXI века, что Лондон мастерски играл на противоречиях, поддерживая то одну, то другую сторону, чтобы сохранить своё влияние. Контроль над регионом давал доступ к Красному морю и Суэцкому каналу – ключевым артериям их империи. Но почему Болдуин так открыто заговорил о советских силах? Это было не в их стиле.

– Понимаю, – сказал Сергей, выдержав паузу. – Ещё раз благодарю за ваш звонок, господин Болдуин. Мы учтём ваши слова и продолжим следить за ситуацией. Надеюсь, наши страны смогут и дальше сотрудничать в интересах мира.

– Конечно, товарищ Сталин, – ответил Болдуин, и его голос стал чуть мягче. – Мы всегда открыты к диалогу. Всего доброго.

Раздался щелчок, и связь прервалась. Сергей медленно положил трубку. Британцы не просто так подняли тему Абиссинии. Это не было попыткой запугать – скорее, попыткой отвлечь или направить его внимание в определённое русло. Но в какое? Он чувствовал, что за словами Болдуина скрывается нечто большее, чем забота о советских интересах. Британцы всегда играли на несколько фронтов, и этот звонок был частью их сложной игры.

Он подошёл к окну, глядя на Москву. Город жил своей жизнью: по бульварам шли люди, звенели трамваи, где-то вдалеке слышался гул строительных работ. Но его мысли были далеко – в Абиссинии, где итальянские войска готовились к новому наступлению, и в Лондоне, где британцы, судя по всему, уже плели очередные интриги. Он вернулся к столу, нажал кнопку интеркома и сказал:

– Позовите товарища Молотова. Немедленно.

Через несколько минут дверь кабинета открылась, и вошёл Вячеслав Молотов.

– Товарищ Сталин, вы вызывали? – спросил он, присаживаясь на стул, указанный Сергеем.

– Да, Вячеслав Михайлович, – сказал Сергей, затянувшись трубкой. – Только что звонил Болдуин. Хотел поговорить об Абиссинии.

Молотов слегка приподнял бровь.

– Болдуин? – переспросил он, поправляя пенсне. – Это необычно. Что он сказал?

Сергей пересказал разговор, стараясь передать не только слова Болдуина, но и его тон, паузы, интонации. Он упомянул предупреждение о выводе войск, упоминание о скором наступлении итальянцев и отъезде Селассие в Лондон. Молотов слушал внимательно, делая пометки в блокноте. Когда Сергей закончил, он отложил трубку и посмотрел на Молотова.

– Что думаете, Вячеслав Михайлович? Британцы не просто так решили позвонить. Это не их стиль – предупреждать нас так открыто. Здесь есть подвох.

Молотов кивнул, его пальцы задумчиво постукивали по папке.

– Согласен, товарищ Сталин. Британцы никогда ничего не делают просто так. Их предупреждение о выводе войск – это не забота о нас, а попытка добиться чего-то своего. Я полагаю, они уже действуют в Абиссинии через местных вождей и аристократов. Пока Селассие будет в Лондоне, они, скорее всего, попытаются поставить своего человека, чтобы контролировать ситуацию в стране. Это их обычная тактика: поддерживать лояльных лидеров, чтобы сохранить влияние, не вмешиваясь напрямую.

Сергей кивнул. Он и сам это подозревал. Британцы, как он знал из своей истории, всегда предпочитали действовать через посредников, избегая прямых конфликтов, пока это было возможно. В Абиссинии они, вероятно, уже работали с местными элитами, чтобы обеспечить себе плацдарм на случай, если итальянцы захватят страну или если Селассие потеряет власть.

– Они не будут воевать с итальянцами, – продолжил Молотов, перелистывая страницы в папке. – И серьёзно помогать абиссинцам оружием тоже не станут. Их главная задача – эвакуировать Селассие и сохранить видимость нейтралитета. Но при этом они наверняка уже готовят почву, чтобы Абиссиния осталась под их влиянием, даже если итальянцы победят.

Сергей хмыкнул, выпуская облако дыма. Это подтверждало его собственные выводы. Британцы играли на долгую перспективу, стараясь удержать контроль над ключевыми регионами, не ввязываясь в войны. Абиссиния была для них важна из-за её положения у Красного моря, и они не собирались уступать её итальянцам без борьбы – пусть и косвенной. Но его беспокоило, что за словами Болдуина могло скрываться нечто большее. Прямолинейность премьер-министра была подозрительной. Это могло быть попыткой отвлечь его внимание от других их действий или спровоцировать на поспешный шаг.

– Они хотят, чтобы мы ушли из Абиссинии, – сказал Сергей, постукивая пальцами по столу. – Но я не собираюсь этого делать. Наша поддержка абиссинцам – это не только помощь Селассие, но и сигнал всем, кто смотрит на нас. Если мы отступим, это покажет нашу слабость. Итальянцы, немцы, японцы – все они только и ждут, чтобы мы дрогнули.

Молотов кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Согласен, товарищ Сталин. Но нам нужно быть осторожными. Если итальянцы возобновят наступление, а британцы действительно выведут Селассие, ситуация может осложниться. Наши силы в Абиссинии немногочисленны и не смогут оказать сопротивление, если абиссинские войска сдадутся.

Сергей задумался. Абиссиния была важным фронтом, а её потеря могла ослабить позиции СССР в глазах других стран.

– Мы не будем выводить наши силы, – сказал он наконец, твёрдо глядя на Молотова. – Пока. А что касается Селассие… Если он действительно уедет в Лондон, нам нужно подготовить план на случай, если британцы попытаются поставить своего человека. У нас есть контакты среди абиссинских командиров?

Молотов кивнул, делая ещё одну пометку в блокноте.

– Да, товарищ Сталин. У нас есть несколько надёжных людей среди абиссинских офицеров. Они лояльны Селассие, но понимают, что без нашей поддержки им не выстоять. Мы можем через них укрепить наши позиции, если ситуация начнёт меняться. Кроме того, у нас есть агенты, которые следят за действиями британцев в Аддис-Абебе. Они сообщают, что Лондон уже начал контакты с некоторыми местными вождями, но пока неясно, кто именно их главная ставка.

– Хорошо, – сказал Сергей, затянувшись трубкой. – Вместе с Судоплатовым усильте работу с этими агентами. Нам нужно знать, кого именно британцы пытаются продвинуть. Если они готовят своего человека, мы должны быть готовы либо нейтрализовать его, либо предложить абиссинцам лучшую альтернативу.

Молотов кивнул, записывая.

– Будет исполнено, товарищ Сталин. Я немедленно дам указания нашим людям в Абиссинии и Лондоне.

– Ещё одно, Вячеслав Михайлович, – добавил Сергей. – Нам нужно подготовить план на случай, если британцы действительно попытаются поставить своего человека в Абиссинии. Мы не можем позволить им взять регион под контроль. Если Селассие уедет, мы должны быть готовы поддержать того, кто сможет удержать страну от итальянцев и не поддастся Лондону.

Молотов кивнул.

– Я займусь этим, товарищ Сталин. Мы уже работаем с несколькими абиссинскими лидерами. Я поручу нашим людям усилить контакты и подготовить почву для такого сценария. Мы также можем усилить пропаганду среди абиссинских войск, чтобы укрепить их моральный дух и лояльность к нам.

– Спасибо, Вячеслав Михайлович, – сказал Сергей, глядя на Молотова. – Можете идти. И держите меня в курсе всех новостей по Абиссинии и британцам.

Молотов встал, коротко кивнул и вышел. Сергей остался один. Он подошёл к карте, внимательно разглядывая контуры Абиссинии. Он знал, что британцы не просто так заговорили о выводе войск. Это была часть их игры, и он должен был разгадать их намерения, чтобы защитить интересы Советского Союза.

* * *

Джеймс Уинтер проснулся от монотонного стука дождя по окнам своего дома в Кенсингтоне. Серое утро усиливало его внутреннее напряжение. Он встал, надел халат и спустился на кухню, где Элизабет, его жена, готовила завтрак. Аромат свежесваренного кофе смешивался с запахом поджаренных тостов. Их сын Томас сидел за столом, листая книгу о приключениях в джунглях.

– Доброе утро, дорогой, – сказала Элизабет, повернувшись от плиты. – Кофе на столе, тосты готовы.

– Спасибо, – ответил Джеймс, садясь и беря тост. Он взглянул на Томаса, поглощённого книгой, и почувствовал укол вины. Тайная миссия отнимала время, которое он мог бы проводить с семьёй, но слабость была непозволительной роскошью. Москва ждала новых данных, а ситуация в Абиссинии становилась всё напряжённее.

После завтрака он надел костюм, взял зонтик и вышел под дождь. Лондон встретил его привычным гулом. Джеймс шёл уверенно, но его взгляд скользил по отражениям в витринах – привычка, въевшаяся за годы работы. Убедившись, что слежки нет, он направился к офису MI6.

В офисе царила суета. Секретари стучали по пишущим машинкам, телефоны звонили, сотрудники сновали по коридорам с папками. Джеймс занял свой кабинет – скромную комнату с деревянным столом, заваленным бумагами, и узким окном, пропускавшим серый свет. На столе лежала телеграмма из Аддис-Абебы, расшифрованная за ночь. Он развернул её, пробежал глазами текст и почувствовал, как участился пульс. Император Хайле Селассие, теряя надежду на победу над итальянскими войсками, ускорил свои планы: если абиссинская армия не остановит наступление, он покинет страну в начале июля и направится в Лондон, ища убежища у британцев. Маршрут был подтверждён: пароход из Джибути под охраной Королевского флота.

Эта информация была взрывоопасной. Уход Селассие укрепил бы позиции Муссолини, а советские поставки оружия для абиссинского сопротивления оказались бы под угрозой. Джеймс знал: Москва должна узнать об этом немедленно. Он вытащил лист бумаги и, используя шифр на основе модифицированного квадрата Виженера, начал кодировать данные. Его пальцы двигались быстро, выводя ряды цифр и слов, замаскированных под отчёт о поставках хлопка в Порт-Судан. Шифр требовал точности: один неверный символ мог сделать сообщение нечитаемым, а промедление – поставить под угрозу советские операции. Закончив, он проверил текст, сложил лист и спрятал его во внутренний карман пиджака. Вечером он передаст сообщение через радиопередатчик, спрятанный в тайнике под половицами чердака.

Полковник Артур Кроу, его начальник, вошёл в кабинет, прервав мысли Джеймса.

– Уинтер, что по Абиссинии? – спросил Кроу, прищурившись. Его лицо с глубокими морщинами и тяжёлым подбородком выражало раздражение. – Советы суют туда оружие. Найдите их агентов, и быстро.

Джеймс сохранил спокойствие, хотя внутри всё сжалось. Кроу подозревал утечку, и его вопросы становились настойчивее.

– Пока ничего конкретного, сэр, – ответил он, глядя в глаза полковнику. – Телеграммы из Аддис-Абебы подтверждают наступление итальянцев. По советским поставкам данных мало. Я работаю над этим.

Кроу хмыкнул, бросил на стол папку и вышел.

– Это отчёт по Красному морю. Блокада советских грузов ослаблена. Проверьте, не пытаются ли Советы воспользоваться этим. Держите меня в курсе, Уинтер.

– Конечно, сэр, – кивнул Джеймс. Когда дверь закрылась, он выдохнул. Полковник был близок к подозрениям, но доказательств не имел. Джеймс открыл папку. Ослабление блокады в Красном море, по данным агентов, было не жестом доброй воли, а расчётом, чтобы затянуть конфликт и ослабить итальянцев, союзников Гитлера. Он добавил эти данные в шифровку, замаскировав их под торговые детали, и вернулся к анализу телеграмм.

Ещё одна телеграмма, из Джибути, подтверждала, что Селассие ведёт тайные переговоры с британскими представителями об условиях убежища. Это означало, что Лондон готовит почву для контроля над Абиссинией, возможно, используя Селассие как марионетку. Джеймс тщательно проверил шифровку, добавив детали о переговорах и сроках отъезда Селассие, затем спрятал лист в пиджак.

Утро он провёл за анализом отчётов. Телеграмма из Порт-Судана сообщала, что британцы усилили присутствие в Красном море, несмотря на ослабление блокады. Джеймс отметил это в шифровке, понимая, что Москва скорректирует маршруты поставок.

В полдень он спустился в кафетерий, где встретился с Эдмундом Греем, коллегой, которому доверял, но не полностью. Эдмунд, невысокий, с рыжеватыми волосами и рассеянным взглядом, помешивал чай.

– Джеймс, слышал новости? – спросил он, отхлебнув чай. – Итальянцы почти взяли Аддис-Абебу. Селассие, говорят, пакует чемоданы.

Джеймс кивнул, скрывая осведомлённость.

– Слышал. Британцы готовят ему приём в Лондоне.

Эдмунд хмыкнул, его взгляд стал серьёзнее.

– Они хотят держать его на коротком поводке. Если Селассие сбежит, Абиссиния достанется итальянцам. Но британцы не сдадут регион без боя – дипломатического.

– А Советы? – небрежно спросил Джеймс, помешивая кофе.

– Они дают много оружия, – пожал плечами Эдмунд. – Но их силы в Абиссинии несравнимы с итальянскими. Если Селассие уедет, их влияние рухнет. А ты что думаешь?

– Думаю, они не сдадутся, – ответил Джеймс, сохраняя нейтральный тон. – У них свои интересы.

Эдмунд кивнул, допивая чай.

– Интересы есть у всех, Джеймс. Вопрос – кто переиграет остальных.

Разговор оставил неприятный осадок. Эдмунд знал слишком много, и его слова звучали как намёк. Джеймс вернулся в кабинет, ощущая давление двойной жизни. Он провёл часы за анализом телеграмм, каждая из которых добавляла деталей к картине. Сообщение из Каира подтверждало, что британцы отслеживают советские грузы, а телеграмма из Аддис-Абебы уточняла, что Селассие начал передавать полномочия приближённым, готовясь к отъезду. Джеймс записал это в шифровку, понимая, что Москва будет искать альтернативных лидеров.