Текст книги "Я – Товарищ Сталин 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Сергей сидел за столом, заваленным шифровками, картами и донесениями. Его пальцы постукивали по краю папки, взгляд был прикован к тексту, но мысли опережали слова, выстраивая цепочки событий, которые могли изменить ход истории. Москва за окном жила своей жизнью, но здесь, в этом кабинете, решалась судьба не только города, но и целых стран. Дверь отворилась, и вошёл Павел Судоплатов. Его глаза выдавали напряжение – он знал, что приносит новости, требующие немедленных решений.

– Товарищ Сталин, – начал Судоплатов, – срочные новости из Абиссинии. Взрыв на центральном базаре в Аддис-Абебе. Рас Касса, герой сопротивления, и его посыльный Йосеф Вольде убиты. Тридцать шесть человек погибли, десятки ранены.

Сергей поднял взгляд, его брови слегка сдвинулись. Он кивнул, указывая Судоплатову на стул напротив.

– Садитесь, Павел Анатольевич. Рассказывайте всё.

Судоплатов сел, положив перед собой тонкую папку. Он не стал её открывать – всё, что нужно, было в его голове.

– Это работа Абвера, – сказал он. – Взрыв спланирован тщательно. Динамит спрятали в телеге под мешками с зерном. Человек, который вёл телегу, исчез за секунды до взрыва. Его никто не опознал. После взрыва начались слухи, что Хайле Селассие сам заказал убийство Раса Кассы, чтобы устранить конкурента за власть. Эти слухи не случайны. Их распространяют местные, завербованные Абвером. На базаре шепчутся, что за час до взрыва видели дворцовых стражников неподалёку, что приближённые императора боялись популярности Кассы. Это их тактика: посеять недоверие, расколоть народ, создать хаос, чтобы ослабить страну.

Сергей молчал, его разум анализировал ситуацию. Абвер играл дерзко, используя смерть Раса Кассы, чтобы подорвать власть императора и открыть дорогу итальянцам. Майор Клаус Вёлькнер, чьё имя всё чаще мелькало в донесениях, был не просто офицером – он был мастером интриг. Сергей знал, что этот взрыв – не просто теракт, а часть большой игры, где каждый ход мог изменить баланс сил в Абиссинии.

– Расскажите о последствиях, – сказал он. – Что это значит для Абиссинии? Для нас?

Судоплатов кивнул, его пальцы слегка сжали край папки.

– Последствия серьёзные, товарищ Сталин. Рас Касса был не просто военачальником – он был символом сопротивления итальянской оккупации. Его смерть – удар по духу народа. Абиссинцы напуганы, разгневаны, а слухи о предательстве императора усиливают недоверие. Солдаты Кассы, особенно его личная гвардия, на грани бунта. Они видели в нём героя, почти святого, и теперь их гнев может обернуться против Хайле Селассие. Если император потеряет контроль над армией, Абиссиния станет уязвимой. Муссолини ждёт такого шанса. Если итальянцы начнут действовать в момент разобщённости, хаос в Аддис-Абебе усилится, и Абиссиния падёт. Мы рискуем потерять доверие местных сил, которые смотрят на нас как на противовес Италии и Британии, если не сможем помешать Абверу действовать так нагло.

Сергей кивнул, его пальцы сжали край стола, выдавая внутреннее напряжение. Он видел, как нити заговора сплетаются в сложный узор. Вёлькнер играл на раскол, используя смерть Кассы, чтобы подорвать власть императора и создать условия для итальянского наступления. Но Сергей знал, что прямой удар сейчас был бы ошибкой. Абвер был опасен, но не всесилен, и любая поспешность могла обернуться катастрофой. Он откинулся на спинку кресла, его взгляд стал ещё более сосредоточенным.

– Ваши предложения? – спросил он, глядя прямо в глаза Судоплатову.

Судоплатов выпрямился, его голос стал твёрже, словно он уже видел план действий.

– Устранить Вёлькнера и его ключевых людей, – сказал он без колебаний. – Майор Клаус Вёлькнер – мозг операции. Он спланировал взрыв, слухи, подделку документов для итальянцев. Его помощник, местный агент по имени Абебе, отвечает за исполнение. Если убрать их, сеть Абвера в Аддис-Абебе развалится. У нас есть люди в городе – опытные, готовые действовать. Мы можем организовать операцию так, чтобы всё выглядело как несчастный случай: отравление в ресторане, авария на дороге, нападение, замаскированное под разбой. Без Вёлькнера и Абебе немцы потеряют контроль, а итальянцы останутся без их подсказок. Это даст нам время укрепить позиции и поддержать Хайле Селассие, чтобы он удержал трон.

Сергей покачал головой, его губы сжались в тонкую линию. Он понимал логику Судоплатова, но его знания из будущего подсказывали, что торопливость может привести к непредсказуемым последствиям.

– Не торопитесь, Павел Анатольевич, – сказал он. – Устранение Вёлькнера заманчиво, но слишком рискованно. После провала на складе Абвер усилил охрану. Наши агенты докладывали, что немецкое консульство в Аддис-Абебе теперь как крепость: новые охранники, проверки на входе, усиленный контроль над всеми, кто работает на них. Попытка убрать Вёлькнера или Абебе может провалиться, и мы потеряем наших людей. Это ослабит нашу сеть, а не их. К тому же, в нынешней обстановке Хайле Селассие может запаниковать и сбежать к англичанам. Он и так на грани – слухи подтачивают его власть, армия колеблется, народ сомневается. Если он решит, что его жизни угрожает опасность, он уедет в Лондон. А британцы, как вы знаете, мастера использовать таких, как он. Они сделают из императора марионетку, чтобы держать Абиссинию под контролем, а нас выставят виноватыми в хаосе, перестрелках, взрывах, которые происходят в городах. Нет, торопиться нельзя.

Судоплатов нахмурился, его пальцы сжали край папки, но он кивнул. Он привык к быстрым решениям, но понимал, что перед ним человек, который мыслит на несколько шагов вперёд.

– Тогда что? – спросил он, его голос был сдержанным, но в нём чувствовалось нетерпение. – Ждать, пока Абиссиния рухнет? Если итальянцы начнут наступление, мы потеряем все наши позиции в регионе. Это ударит по нашим планам в Африке и дальше.

Сергей встал, прошёлся по комнате, его шаги были размеренными, но в каждом движении чувствовалась скрытая энергия. Он остановился у карты мира, висевшей на стене, и провёл пальцем по контурам Африканского Рога, задержавшись на Абиссинии.

– Мы будем играть на их поле, – сказал он. – Абвер хочет хаоса? Пусть получат, но не тот, который им нужен. Наши агенты на базаре должны перенаправить слухи в другое русло. Пусть люди шепчутся, что взрыв – дело рук итальянцев, что Муссолини подкупил местных, чтобы убить Раса Кассу и ослабить Абиссинию перед новым наступлением. Это направит гнев народа на Италию, а Хайле Селассие получит шанс сплотить армию и народ. Одновременно мы должны следить за Вёлькнером. Не трогать его, но знать каждый его шаг: кто с ним встречается, какие письма он отправляет, какие приказы отдаёт. Если он ошибётся – а он ошибётся, – мы ударим. Но только когда будем уверены в успехе.

Судоплатов кивнул, быстро записывая несколько строк в блокнот. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула искра одобрения. Он понимал, что план Сергея требует терпения, но в нём была логика, которая могла переломить ситуацию.

– Это возможно, – сказал он. – У нас есть люди среди торговцев и в старом квартале Аддис-Абебы. Они могут начать распространять слухи об итальянцах уже завтра. Мы можем подкупить нескольких местных, чтобы они говорили о поддельных итальянских деньгах, которые якобы видели на базаре, или о странных людях, замеченных перед взрывом. Это займёт несколько дней, чтобы слухи укоренились, но это сработает. Народ уже зол, и направить этот гнев на Италию будет проще, чем кажется.

Сергей кивнул, его взгляд стал ещё более сосредоточенным.

– Хорошо. Но этого мало. Нам нужно больше информации. Кто ещё работает на Вёлькнера? Какие у него связи в итальянском лагере? Сколько людей у него в городе? Я хочу знать всё: имена, маршруты, явки. И ещё: усилить наблюдение за британцами в Аддис-Абебе. Если Хайле Селассие решит бежать, он пойдёт к ним. Мы должны быть готовы перехватить его или хотя бы знать, о чём он будет говорить с их дипломатами.

Судоплатов записал ещё несколько строк.

– Понял, товарищ Сталин. Мы уже следим за британским консульством, но я прикажу усилить наблюдение. У нас есть человек среди их местных служащих – он может сообщать о любых встречах с императором или его приближёнными. Что до Вёлькнера, мы знаем, что он работает через Абебе и ещё нескольких местных, но их имена пока не установлены. Я прикажу нашим агентам копать глубже. Это займёт время, но мы найдём их.

Сергей кивнул, но его лицо оставалось суровым.

– Время у нас есть, но немного. Если император сбежит, что тогда?

Судоплатов помедлил, его взгляд стал острее.

– Если Хайле Селассие сбежит, это осложнит всё. Британцы будут использовать его как символ сопротивления, чтобы держать Абиссинию под контролем. Они могут даже организовать его возвращение с их поддержкой, чтобы укрепить своё влияние. Но он гордый человек, товарищ Сталин. Он не станет марионеткой без борьбы. Если он уедет, мы можем попробовать работать через его окружение – тех, кто останется в Аддис-Абебе. У нас есть контакты среди его военачальников, особенно среди тех, кто не доверяет британцам. Мы можем подтолкнуть их к сопротивлению итальянцам, даже если император уедет.

Сергей откинулся на спинку кресла, его пальцы снова постучали по столу. Он видел, что Судоплатов понимает сложность ситуации, но его план был слишком прямолинейным. Сергей знал, что игра в Абиссинии – это не просто борьба с Абвером или итальянцами. Это была борьба за влияние в регионе, где каждая ошибка могла привести к потере позиций на годы вперёд.

– Если он сбежит, – сказал Сергей, его голос стал тише, но в нём чувствовалась скрытая угроза, – мы должны быть готовы. Сильный император нам не нужен, но и полный хаос, в котором победят итальянцы, нам не выгоден. Работайте тонко, Павел Анатольевич. Слухи об итальянцах – это первый шаг. Но нам нужно больше: подкупайте местных вождей, усиливайте наших агентов в армии Кассы, ищите тех, кто готов работать на нас. И главное – следите за Вёлькнером.

Судоплатов кивнул. Он понимал, что Сергей играет в долгую игру, и эта игра требовала не только силы, но и хитрости.

– Так точно, товарищ Сталин.

Сергей кивнул, его взгляд скользнул к карте на стене. Он знал, что Абиссиния – лишь одна из точек на огромной шахматной доске, где каждый ход мог изменить баланс сил. Но он не собирался останавливаться на этом.

Сергей вернулся к столу, сел и скрестил руки.

– Испания, – сказал он. – Что там происходит? Расскажите всё, что знаете.

Судоплатов перевернул страницу в своём блокноте, его голос стал сдержаннее, словно он взвешивал каждое слово.

– В Испании ситуация напряжённая, но без резких перемен. Генерал Мола и Франко усиливают свои позиции. Мола действует в Наварре, его силы хорошо организованы, но пока не могут прорвать республиканские линии. Франко сосредоточился на юге, в Андалусии, и его войска медленно продвигаются к центру. У республиканцев есть успехи, особенно в Каталонии, где наша помощь даёт результаты. Но перевеса нет. Армия республиканцев разобщена, командование слабое, а внутренние конфликты между коммунистами, социалистами и анархистами мешают координации. Если мы не увеличим помощь, республиканцы могут потерять инициативу.

Сергей нахмурился. Испания была не просто гражданской войной – это был полигон, где великие державы испытывали свои силы. Он знал из своего времени, что исход этой войны повлияет на будущее, и каждая ошибка могла стать роковой.

– Усиливайте помощь, но осторожно, – сказал он. – Нам нужны не только победы, но и лояльность. Работайте с коммунистами, укрепляйте их позиции в республиканском лагере. Анархисты и социалисты – ненадёжные союзники, но пока мы должны использовать всех. Следите за немцами. Если они начнут перебрасывать больше техники или людей, я хочу знать первым. И никаких утечек – ни к англичанам, ни к французам. Через них информация может оказаться у Гитлера.

Судоплатов кивнул, записывая указания.

– Будет сделано, товарищ Сталин. Мы готовим новую партию оружия для Барселоны: пулемёты, артиллерия, боеприпасы. Наши советники работают над дисциплиной, но республиканцы не всегда следуют нашим рекомендациям. Они слишком разобщены, и это мешает.

– Заставьте их слушать, – отрезал Сергей. – Используйте наших людей в их штабах, подкупайте, если нужно. Испания не должна стать вторым провалом после Абиссинии. Мы не можем позволить немцам и итальянцам диктовать правила игры. А что с Японией?

Судоплатов помедлил, его взгляд стал ещё более сосредоточенным. Он перевернул страницу в блокноте, хотя явно знал всё наизусть.

– В Японии всё идёт по их плану. Через четыре недели они готовят нападение на Китай. Подготовка в разгаре: войска перебрасываются к границе, флот проводит учения, склады заполнены боеприпасами. Японский генералитет уверен в успехе, но между ними есть разногласия. Армия во главе с генералом Тодзио настаивает на быстрых ударах по ключевым городам – Пекину, Шанхаю. Флот, напротив, хочет более масштабной операции с десантами на побережье. Император Хирохито пока поддерживает армию, но флот не сдаётся. Есть напряжение между генералами и адмиралами, особенно из-за распределения ресурсов. Планов сворачивать операцию нет.

Сергей кивнул, его разум уже выстраивал новую стратегию. Япония была далёкой, но опасной угрозой. Он знал из своего времени, что японская агрессия станет одним из катализаторов большой войны, и его задача была – замедлить этот процесс.

– Используйте их разобщённость, – сказал он. – Японский генералитет – это клубок змей, каждый хочет власти. Через наших агентов в Токио подбросьте дезинформацию: например, что флот тайно договаривается с американцами о разделе сфер влияния в Тихом океане или что армия планирует захватить больше власти. Пусть спорят, тянут время, дерутся за ресурсы. Это замедлит их подготовку и даст Китаю время укрепить оборону. Нам нужно, чтобы Китай продержался как можно дольше.

Судоплатов кивнул, его рука быстро записала указания.

– Это возможно, товарищ Сталин. У нас есть агенты в окружении Тодзио и в морском штабе. Мы можем подбросить дезинформацию через них. Но это рискованно – нужны ресурсы: люди, деньги, время. Если японцы заподозрят наше вмешательство, это может ускорить их планы.

– Ресурсы будут, – отрезал Сергей.

Судоплатов закрыл блокнот, его лицо осталось непроницаемым, но в глазах мелькнула искра решимости.

– Всё будет сделано, товарищ Сталин.

Сергей кивнул, его взгляд скользнул к карте на стене. Его знания из будущего давали ему преимущество, и он собирался использовать его до конца.

– Ещё одно, Павел Анатольевич, – сказал он, его голос стал тише, но в нём чувствовалась скрытая угроза. – Усиливайте нашу сеть в Африке. Не только в Абиссинии, но и в Египте, Судане, Кении. Если итальянцы начнут наступление, мы должны быть готовы работать через другие страны. Найдите людей, которые ненавидят итальянцев, но не доверяют британцам. Они будут нашими глазами и ушами.

Судоплатов кивнул, снова открыв блокнот и записав указания.

– У нас уже есть контакты в Каире и Хартуме, – сказал он. – Мы можем расширить сеть, завербовать местных вождей, торговцев, даже некоторых британских сотрудников. Это займёт время, но мы сделаем.

– Время у нас есть, но немного, – сказал Сергей. – И ещё: я хочу ежедневные отчёты по Абиссинии. Каждое движение Вёлькнера, каждый слух на базаре, каждое слово в британском консульстве.

– Понял, товарищ Сталин, – ответил Судоплатов. – Я прикажу нашим людям отправлять отчёты каждые двадцать четыре часа.

Сергей кивнул.

– Идите, Павел Анатольевич. И держите меня в курсе.

Судоплатов встал, отдал честь и вышел, оставив Сергея наедине с его мыслями. Тот подошёл к карте, его пальцы снова пробежались по контурам мира: Африка, Европа, Азия. Каждая точка была частью огромной игры, где ошибка могла стоить всего. Он знал, что война близко, и его задача – изменить её ход, используя знания из будущего.

Он отложил перо, его взгляд устремился к окну, где Москва продолжала жить своей жизнью. Но он знал: настоящий бой идёт здесь, в этом кабинете, где каждое решение отражалось на мировых событиях. Абиссиния была лишь искрой, но эта искра могла разжечь пожар, который охватит всё.

Глава 6

Фриц сидел в углу заброшенного склада, прижавшись к холодной кирпичной стене. Догоревшая спичка оставила лишь тонкую струйку дыма, и тьма сомкнулась вокруг него. Тишина склада была обманчивой – снаружи Эссен жил своей тревожной жизнью, и Фриц знал, что гестапо не прекратит поиски. Слова, написанные незнакомым почерком, отражались в его памяти: «Не выходи на смену. Будь дома. Жди». Ждать? Чего? Кого? Ответов не было, а время утекало, как песок сквозь пальцы.

Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Склад был временным укрытием, но оставаться здесь дольше нескольких часов было опасно. Гестапо могло прочесать окраины, а заброшенные здания всегда привлекали их внимание. Склад был слишком очевидным выбором, и именно поэтому Фриц не мог чувствовать себя в безопасности. Ему нужно было двигаться дальше, но куда? Эссен стал ловушкой. Единственным выходом было покинуть город, но без денег, документов и связей это казалось почти невозможным.

Фриц решил, что попробует добраться до Ханса, старого друга отца, жившего в Штеле, рабочем районе на западной окраине Эссена. Ханс знал город, знал людей и, несмотря на запрет профсоюзов, сохранил связи, которые могли помочь. Путь до Штеля был рискованным: нужно было пересечь несколько кварталов, минуя патрули. Но выбора не было.

Он осторожно поднялся, стараясь не задеть груды ржавых бочек, окружавших его. Прислушался. Снаружи доносились лишь далёкие звуки. Фриц прокрался к боковой двери, через которую вошёл, и выглянул наружу. Пустырь перед складом был пуст, но вдалеке, у дороги, мелькнул свет фар. Он замер, сердце заколотилось. Машина медленно проехала мимо – чёрный «Мерседес» гестапо. Они всё ещё были здесь.

Фриц выскользнул из склада, держась в тени, и двинулся вдоль стены, стараясь не наступать на сухие ветки, усыпавшие землю. Его план был прост: пробраться через пустыри к железнодорожным путям, а оттуда – в Штель. Железная дорога была опасным путём, но там было меньше шансов наткнуться на патруль. Он перебежал через пустырь, пригибаясь, и оказался у забора, за которым начинались пути. Перелез через ржавую сетку, царапая ладони, и спрыгнул на гравий. Вдалеке гудел поезд, его огни мигали в ночи, словно маяк, обещающий спасение. Но Фриц знал, что вокзал – первое место, где его будут искать.

Он двинулся вдоль путей, держась в тени вагонов. Запах угля пропитал воздух, гравий хрустел под ногами, заставляя его вздрагивать от каждого звука. Вскоре он заметил фонари – не поезд, а патруль. У переезда стояли фигуры в длинных пальто. Гестапо проверяло документы у редких прохожих, их голоса доносились обрывками. Фриц присел за вагоном, дыхание сбилось. Назад пути не было – за ним был только склад, где уже могли ждать. Единственный путь был вперёд, через пути, в Штель.

Он заметил просвет между вагонами, ведущий к кустам на другой стороне. Фриц пополз, стараясь не задеть металлические края. Гравий впивался в колени, но он не останавливался. Добравшись до кустов, он затаился, наблюдая за патрулём. Гестаповцы закончили проверку и двинулись дальше. Фриц выждал, пока шаги стихли, и побежал через пути, перепрыгивая шпалы.

Штель встретил его тишиной. Узкие улочки, зажатые между серыми домами, были пусты. Фриц добрался до дома Ханса, старого кирпичного здания с облупившейся краской. Дверь в подъезд была приоткрыта, и он проскользнул внутрь. Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь – тихо, но настойчиво.

Он услышал шаги. Дверь приоткрылась, и Ханс, седой, с усталым лицом, посмотрел на Фрица с тревогой.

– Фриц? Ты чего в такой час? – Ханс говорил шёпотом, оглядываясь по сторонам. – Давай, заходи, быстро.

Фриц шагнул в квартиру, пахнущую табаком и сыростью. Стол, несколько стульев, старый шкаф – обстановка была как у него дома. Ханс закрыл дверь, задвинул засов и повернулся к нему.

– Рассказывай, что стряслось, – сказал он, садясь за стол и указывая Фрицу на стул. – И без недомолвок. Если ты здесь в такой час, значит, дело серьёзное.

Фриц выдохнул, стараясь успокоиться. Он сел, его руки нервно сжали край стола.

– Гестапо охотится за мной, Ханс, – начал он, его голос дрожал, но он старался говорить чётко. – Всё из-за взрыва на заводе. Я не был там, но… – он запнулся, – за день до этого мне подкинули записку, где было написано: «Не выходи на смену. Будь дома. Жди». Я послушался. А теперь они думают, что я причастен к взрыву.

Ханс нахмурился, его пальцы постукивали по столу.

– Записка? – переспросил он. – Кто тебе её прислал?

– Не знаю, – Фриц покачал головой. – Я никому не говорил, но гестапо уже приходило ко мне. Я сбежал через окно. Ханс, мне нужно выбраться из Эссена. Иначе… – он осёкся, не желая произносить это вслух.

Ханс встал, подошёл к окну и осторожно выглянул на улицу. Его лицо было напряжённым, но он кивнул, словно принимая решение.

– Плохо дело, Фриц, – сказал он, возвращаясь к столу. – Если гестапо охотится за тобой, они не остановятся. А записка… Это либо ловушка, либо кто-то пытался тебя спасти. Но разбираться некогда. Оставаться в Эссене нельзя.

– Я думал отсидеться на старом складе в Штеле, – сказал Фриц, – но…

– Забудь, – перебил Ханс. – Гестапо проверит все заброшенные места. – Он помолчал, потирая подбородок. – Есть один вариант. Дортмунд. Там меньше шансов нарваться на гестаповцев, и у меня есть человек, который может помочь. Но тебе нужны документы и деньги. Без них ты не пройдёшь и километра.

Фриц опустил взгляд.

– У меня нет денег, – признался он. – Только пара марок.

Ханс вздохнул, но в его глазах мелькнула искра сочувствия.

– Тогда слушай внимательно, – сказал он, понизив голос. – В Штеле есть человек, Курт. Делает документы. Не задаёт вопросов, но и бесплатно не работает. Я дам тебе адрес, но дальше – думай сам. И, Фриц, – он посмотрел ему в глаза, – если тебя поймают, тебя здесь не было. Понял?

Фриц кивнул. Он понимал, что Ханс и так сильно рискует, помогая ему. Ханс достал клочок бумаги, написал на нём адрес и протянул ему.

– Иди сейчас, – сказал он. – И держись подальше от главных улиц.

Фриц сунул бумагу в карман и вышел в ночь. Адрес вёл в другой конец Штеля, к старому пивному складу, о котором ходили слухи как о месте встреч подпольщиков. Это было опасно, но другого выхода не было.

Он двинулся через тёмные улочки, избегая фонарей. Город казался вымершим, но тишина была обманчивой. Вскоре он заметил свет фар и голоса. Гестапо. Их машины медленно проезжали по соседней улице. Фриц прижался к стене, сердце заколотилось. Он заметил узкий проход между домами и метнулся туда, стараясь не задеть мусорные баки. Проход вывел его к заброшенному двору, где стоял ржавый грузовик. Фриц присел за ним, пытаясь отдышаться.

Гестапо перекрыло главные дороги, а пивной склад был в полукилометре. Он решил идти дворами. Перелез через низкий забор, оказавшись во дворе соседнего дома. Здесь было темно, только звёзды освещали путь. Он пробежал через двор, перепрыгнул груду досок и оказался в другом переулке, где фонари едва горели.

Собачий лай раздался неподалёку. Фриц бежал, не оглядываясь, лёгкие горели, ноги подкашивались. Свернув в очередной переулок, он прижался к стене, унимая дрожь. Впереди виднелся пивной склад, его тёмный силуэт вырисовывался на фоне неба. Фриц прокрался к нему. Дверь была закрыта, но он заметил щель в стене, достаточно широкую, чтобы протиснуться. Внутри пахло пивом и сыростью. В углу горел слабый свет, и Фриц увидел мужчину лет сорока, с короткой бородой и внимательными глазами. Это был Курт.

– Кто ты такой? – спросил Курт, его голос был резким.

– Ханс меня прислал, – ответил Фриц, стараясь говорить спокойно. – Мне нужны документы. Хочу уехать.

Курт долго смотрел на него, словно оценивая.

– Документы стоят пятьсот марок, – сказал он. – Есть с собой деньги?

Фриц покачал головой.

– У меня ничего нет. Но я сделаю, что нужно, если поможете.

Курт хмыкнул, его глаза сузились.

– Есть работа, – сказал он. – Доставишь посылку в Дортмунд. Сделаешь – получишь новые документы на другое имя. Ошибёшься – не жди пощады.

Фриц замялся.

– Но если бы я мог уехать, то зачем бы я пришёл сюда?

Курт усмехнулся.

– Добраться до города без документов не проблема. Проблема – прожить без них. Как всё сделаешь, можешь сюда не возвращаться. Документы получишь прямо там, в Дортмунде.

Фриц кивнул, понимая, что влип в ещё большую беду. Курт протянул ему свёрток, завёрнутый в старую ткань, и назвал адрес в Дортмунде. Что в посылке, он не сказал, но Фриц догадывался, что это что-то опасное.

Он вышел из склада, сжимая свёрток. До вокзала было далеко, а без денег на билет пробраться на поезд было сложно. Фриц решил попытаться сесть на товарный состав. Он двинулся к вокзалу, петляя через пустыри и избегая патрулей. Путь был долгим, каждый шорох заставлял его замирать. Он вспомнил, как отец рассказывал о товарных поездах, которые ходили между Эссеном и Дортмундом, перевозя уголь и сталь. Если он сможет забраться в один из них, у него будет шанс.

На вокзале, несмотря на поздний час, было людно. Гестапо проверяло документы, их фонари освещали лица пассажиров. Фриц заметил товарный состав на дальних путях, прокрался к нему, прячась за ящиками, и забрался в вагон, заполненный углём. Поезд тронулся через несколько минут, и Фриц, прижавшись к угольной пыли, почувствовал, как Эссен остаётся позади.

Несмотря на небольшое расстояние, путешествие показалось ему долгим. Угольная пыль оседала на одежде, в горле першило, но Фриц не выпускал свёрток из рук. Он не решался заглянуть внутрь, боясь узнать, что несёт. Если это оружие или листовки, его участь будет решена в момент поимки. Ханс упомянул знакомого, который мог помочь, но Фриц не знал, можно ли доверять этому человеку.

Поезд замедлился, подъезжая к Дортмунду. Фриц выглянул из вагона. Пустырь у путей был пуст, но вдалеке виднелись огни города. Он спрыгнул, стараясь не шуметь, и двинулся к адресу, который дал Курт. Ночь была холодной, звёзды ярко горели над головой. Фриц шёл, прижимая свёрток к груди, и пытался не думать о том, что ждёт его впереди.

Город встретил его тишиной. Улицы Дортмунда были такими же серыми, как в Эссене, но здесь было меньше патрулей. Фриц держался подальше от главных дорог, петляя через рабочие кварталы. Адрес вёл к небольшому дому на окраине, окружённому низким забором. Он постучал в дверь, стараясь не привлекать внимания. Тишина. Затем дверь приоткрылась, и на пороге появился мужчина с одутловатым лицом и редкими волосами.

– Ты кто? – спросил он хриплым голосом.

– От Курта, – ответил Фриц, протягивая свёрток. – Это для вас.

Мужчина взял посылку, внимательно осмотрел Фрица и кивнул.

– Заходи, – сказал он.

Фриц вошёл в дом. Внутри было тесно и пахло табаком. Мужчина, представившийся как Вильгельм, указал на стул.

– Курт сказал, тебе нужны документы, – начал он, разворачивая свёрток. Фриц заметил, как его пальцы слегка дрогнули, но не стал спрашивать, что внутри. – Я могу помочь, но это не бесплатно. И не просто. Гестапо и здесь рыщет, хоть и меньше, чем в Эссене.

– У меня нет денег, – признался Фриц. – Но я могу работать.

Вильгельм хмыкнул, его взгляд стал жёстче.

– Работа найдётся, – сказал он. – Но сначала скажи, за что тебя ищут. И не ври – я всё равно узнаю.

Фриц рассказал всё: о записке, о взрыве, о гестапо. Вильгельм слушал молча, его лицо оставалось непроницаемым. Когда Фриц закончил, он кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Останешься здесь на ночь. Утром решим, что делать.

Фриц кивнул, чувствуя, как усталость наваливается на него. Он был в Дортмунде, но безопасность всё ещё казалась недосягаемой. Записка, гестапо, свёрток – всё это было звеньями цепи, которую он не мог разорвать. Но он был жив, и это давало надежду. Он лёг на узкий диван, на который указал Вильгельм, и закрыл глаза, пытаясь забыть о шуме погони и лае собак. Завтра будет новый день, и, возможно, он принесёт ответы.

Утро в Дортмунде пришло с серым холодным рассветом, словно город нехотя просыпался под тяжёлым небом. Сквозь щели в ветхих занавесках, покрытых пятнами сырости, пробивались слабые лучи, ложась на пыльный деревянный пол тесной комнаты Вильгельма. Фриц лежал на узком диване, укрытый колючим одеялом, пахнущим старой шерстью и табаком. Он почти не спал ночью, веки были тяжёлыми, но разум оставался настороже. Мысли о записке, свёртке и бегстве из Эссена кружились в голове, не давая покоя. Он чувствовал себя загнанным зверем, которому дали короткую передышку перед новой охотой.

Фриц приподнялся, стараясь не скрипеть ржавыми пружинами дивана, и подошёл к окну. Занавеска слегка колыхнулась под его пальцами, открывая вид на пустынную улицу. Где-то вдалеке прогремел грузовик, и Фриц замер, но улица осталась пустой. Тишина Дортмунда была обманчивой, как затишье перед бурей.

Он вернулся к дивану и сел, обхватив голову руками. Одежда, пропитанная угольной пылью из товарного вагона, всё ещё пахла Эссеном – городом, который стал для него ловушкой. Паспорт, деньги, новая жизнь – всё это казалось недосягаемым ещё вчера, но теперь, в этой тесной комнате, он чувствовал себя ещё более уязвимым. Курт, Вильгельм, свёрток – каждый шаг затягивал его в паутину, из которой он не знал, как выбраться. Кто-то спас его от взрыва, но кто? И зачем? Эти вопросы не давали покоя, но Фриц заставил себя отогнать их. Сейчас нужно было думать о выживании.

Дверь скрипнула, и вошёл Вильгельм. Его лицо, покрытое морщинами, выглядело ещё более одутловатым в утреннем свете. В руке он держал жестяную кружку, от которой шёл слабый аромат ячменя, смешанный с чем-то кисловатым. Он молча поставил кружку на стол перед Фрицем, и деревянная поверхность скрипнула под её весом.

– Пей, – буркнул он. – Это не кофе, но лучше, чем ничего.

Фриц взял кружку, её холодный металл обжёг пальцы. Напиток оказался горьким, с привкусом жжёного зерна, но тепло разлилось по телу, принося краткое облегчение. Он сделал ещё глоток, глядя на Вильгельма, который сел напротив, опершись локтями на стол. Его глубоко посаженные глаза изучали Фрица с холодной настороженностью, словно он пытался понять, можно ли ему доверять.

– Ты выглядишь так, будто всю ночь ждал, что гестапо постучится в дверь, – сказал Вильгельм, его губы искривились в полуулыбке. – Расслабься. Здесь ты пока в безопасности. Но только пока.

Фриц не ответил. Он знал, что Вильгельм прав, но расслабиться было невозможно. Каждый шорох за окном, каждый скрип половицы казался предвестником конца. Он поставил кружку на стол и вытер руки о брюки, оставляя на них тёмные следы угольной пыли.