Текст книги "Я – Товарищ Сталин 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17

Кэндзи Ямада пришёл в редакцию «Асахи Симбун» ещё до рассвета, когда улицы Гиндзы были окутаны предутренней тишиной, нарушаемой лишь скрипом колёс рикш и редкими голосами торговцев, раскладывавших товар. В помещении редакции было душно, несмотря на ранний час. Кэндзи занял свой стол, теперь чуть ближе к окну – привилегия нового заместителя редактора. На столе лежал черновик статьи, над которым он провёл бессонную ночь, и потрёпанный портфель, набитый записными книжками, старыми газетами и заметками, которые он собирал по крупицам, пытаясь сложить из них нечто связное.

Статья, которую требовал Сато Харуки, агент Кэмпэйтай, касалась раскола в армии. Кэндзи потратил последние дни на сбор информации. Он осторожно упомянул генерала Накамуру, как велел Сато, но избегал прямых обвинений, чтобы не навлечь беду. Текст был сырым, построенным на намёках, но достаточно острым, чтобы зацепить читателей и, возможно, поднять тираж. Каждое слово казалось шагом по минному полю: слишком смело – и Кэмпэйтай постучится в дверь, слишком осторожно – и Сато сочтёт это провалом.

Кэндзи раскрыл записную книжку, где хранились его наброски: «Накамура. Слухи о встречах. Асакуса, порт». Сведения были зыбкими. Он записал обрывки разговоров, намекавшие на недовольство офицеров, но без имён и дат. Кэндзи знал, что без твёрдых фактов статья останется пустой болтовнёй, но Сато требовал результата, и времени на поиски было мало. Он перечитал черновик, подчёркивая строки, которые казались слишком рискованными, и заменяя их более нейтральными. Его мысли путались: он должен был угодить Сато, но не подставить себя. Главный редактор Исикава, занятый контрактами с рекламодателями, не вмешивался, но Кэндзи знал, что слабый текст не пройдёт его фильтр.

Утро начиналось, и редакция ожила. Журналисты заполнили помещение, их голоса смешивались с треском пишущих машинок и звоном телефона. Стажёр Такаси, с вечно растрёпанными волосами, бегал с кипами бумаг, спотыкаясь о стулья. Макико, секретарь, раскладывала письма. Кэндзи пытался сосредоточиться, но шум редакции отвлекал. Он переписал вступление статьи, добавив намёк на «разговоры среди военных», но без конкретики. Затем он занялся рутинными делами: проверил статью о росте цен на рыбу, которую написал новичок, и исправил несколько корявых фраз. Он ответил на письмо читателя, возмущённого неточностью в репортаже о пожаре в Синдзюку, и отправил записку в типографию с просьбой ускорить печать. Эти задачи помогали отвлечься, но мысли о статье возвращались, как назойливый комар.

Кэндзи чувствовал, что Сато держит его на коротком поводке. Его повышение на пост заместителя редактора, которое казалось удачей, теперь выглядело частью плана агента Кэмпэйтай. Сато намекал на свои связи, но не раскрывал деталей, и это пугало. Кэндзи сделал ещё одну пометку в записной книжке: «Найти источник в Асакусе. Чайная?» Он понимал, что без независимого подтверждения слухов статья будет слишком опасной. Он решил, что вечером попробует выйти на кого-то из портовых рабочих, которые могли знать больше, но сама мысль о новых расспросах вызывала тревогу. Кэмпэйтай видела всё, и Кэндзи чувствовал себя пешкой в чужой игре.

К полудню редакция превратилась в улей. Журналисты спорили о заголовках, кто-то громко возмущался ошибкой в вёрстке, а телефон звонил без остановки. Кэндзи перечитал черновик ещё раз, внося правки. Он убрал упоминание о конкретном офицере, заменив его на расплывчатое «некоторые военные», чтобы снизить риск. Он добавил абзац о слухах в казармах, но без деталей, чтобы не привлечь внимания. Каждое слово он взвешивал, словно ювелир, проверяющий драгоценный камень. Он понимал, что статья должна быть достаточно смелой, чтобы удовлетворить Сато, но не настолько откровенной, чтобы вызвать гнев военных. Закончив правки, он отложил черновик, решив, что вернётся к нему позже.

Кэндзи переключился на другие задачи. Он проверил репортаж о новом мосте в районе Асакусы, внёс несколько правок, чтобы текст звучал живее, и отправил его в вёрстку. Затем он разобрал стопку писем от читателей, которые жаловались на всё – от качества бумаги до слишком мелкого шрифта. Он написал вежливые ответы, хотя мысли его были далеко. Он чувствовал, что Сато следит за ним, даже не находясь в редакции. Его слова о Накамуре, о расколе в армии, о необходимости «раскрыть правду» звучали в голове, как навязчивая мелодия.

Он снова раскрыл черновик, чтобы внести последние штрихи. Переписал второй абзац, сделав его более интригующим, но всё ещё осторожным. Добавил намёк на «встречи в чайных», но без указания мест, чтобы не дать Кэмпэйтай повода для действий. Он понимал, что каждая строка – игра с огнём, и старался не обжечься. Закончив, он отложил бумаги, чувствуя, как усталость наваливается на плечи. Взглянул на часы – уже вечер. Редакция начала пустеть, журналисты расходились, оставляя за собой мусор из бумаг и пустых кофейных чашек.

Кэндзи собрал портфель, надел шляпу и вышел на улицу. Гиндза сверкала фонарями, витрины кафе манили тёплым светом, а торговцы громко расхваливали товар: свежие устрицы, сладости из бобов адзуки, жареную рыбу. Воздух был прохладнее, чем утром, но всё ещё влажным, с запахом соевого соуса и цветущих вишен. Уличные музыканты играли на сямисэне, их мелодия вплеталась в шум толпы, а торговец лапшой громко обещал «самый вкусный рамен в Токио». Кэндзи направился к трамвайной остановке, но вдруг услышал низкий, хриплый голос, раздавшийся из тени узкого переулка.

– Ямада.

Кэндзи обернулся, сердце забилось быстрее. Сато Харуки стоял у стены, небрежно опираясь на неё плечом. Его тёмный пиджак был мятым, галстук болтался на шее, а в руках он вертел зажигалку, щёлкая ею. В слабом свете фонаря его лицо казалось усталым, но глаза блестели, выдавая, что он уже успел выпить. Он выпрямился, слегка покачнувшись, и кивнул в сторону чёрного автомобиля, припаркованного у обочины.

– Поехали, – сказал Сато с лёгкой насмешкой в голосе. – Надо поговорить. Не здесь.

Кэндзи подавил тревогу и кивнул. Он последовал за Сато к машине, где молчаливый водитель в потёртой кепке открыл заднюю дверь. Кэндзи сел рядом с Сато, ощущая слабый запах алкоголя и табака, исходящий от агента. Машина тронулась, лавируя между рикшами и пешеходами, оставляя позади яркую Гиндзу. Улицы становились всё уже, фонари – реже, дома – ниже, с облупившейся краской и деревянными вывесками вместо витрин. Воздух был тяжёлым от запаха угольного дыма, жареной рыбы и чего-то кислого, словно рядом работала фабрика. Кэндзи смотрел в окно, пытаясь понять, куда они едут, но район был ему незнаком – окраина Токио, где он никогда не бывал.

Машина остановилась у забегаловки с выцветшей вывеской, на которой едва читались иероглифы «Синий лотос». Сато вылез, споткнувшись о бордюр, и махнул Кэндзи, чтобы тот следовал за ним. Внутри было тесно: низкие столы, деревянные скамьи, пропахшие маслом и дымом, и стойка, за которой стоял хозяин – грузный мужчина с редкими усами. Несколько рабочих в мятых кепках ели лапшу и пили саке. Запах жареного риса, соевого соуса и дешёвого табака висел в воздухе, смешиваясь с дымом от жаровни. Сато выбрал столик в дальнем углу, за ширмой с выцветшим узором из карпов, и тяжело опустился на скамью, заказав саке и миску жареных лепёшек.

Кэндзи сел напротив, ощущая, как напряжение сжимает грудь. Это место, далёкое от шумной Гиндзы, вызывало тревогу. Сато, уже слегка покачиваясь, отхлебнул саке из глиняной чашки, которую принёс хозяин, и посмотрел на Кэндзи. Его взгляд был мутным, но всё ещё острым, словно он видел Кэндзи насквозь.

– Ну, Ямада, – сказал Сато. – Показывай, что написал. Давай, не тяни.

Кэндзи достал из портфеля черновик статьи, стараясь не выдать волнения. Он протянул листы Сато, который взял их, пролив немного саке на стол. Кэндзи наблюдал, как агент читает, попивая из чашки. Сато допил первую порцию и тут же заказал вторую, его движения становились всё более резкими. Он откинулся на скамью, листая бумаги, и хмыкнул, его щёки покраснели от алкоголя.

– Неплохо, Ямада, – сказал он, отложив листы. – Накамура, слухи, встречи – всё, как я сказал. Молодец. Публикуй. Пора людям знать, кто предаёт Японию.

Кэндзи кивнул, стараясь выглядеть спокойным, хотя внутри всё кипело. Сато был доволен, но его состояние беспокоило. Он уже допивал третью чашку саке, и его речь становилась всё более развязной. Кэндзи решил воспользоваться моментом, чтобы уточнить детали, зная, что Сато уже дал достаточно, но надеясь сделать статью убедительнее.

– Сато-сан, – сказал он осторожно, подливая ему саке из кувшина. – Я написал, как вы просили. Но редакция может спросить о конкретике. Вы упомянули Накамуру. Есть ли другие имена? Места?

Сато рассмеялся, его смех был громким, хриплым и разнёсся по забегаловке, заставив рабочих за соседним столом обернуться. Он схватил лепёшку, откусил, жуя с открытым ртом, и запил саке, пролив половину на рубашку.

– Конкретика? – сказал он, ухмыляясь. – Жадный ты, Ямада! Хочешь всё знать? Накамура – это только начало. Есть другие. Молодые офицеры, сопляки с горячими головами. Хотят мира с Китаем, реформ, всю эту чушь. Встречаются в чайных в Асакусе, в домах в Уэно. Думают, мы не знаем? Мы всё знаем, Ямада, всё!

Кэндзи запоминал каждое слово, стараясь не выдать интереса. Асакуса, Уэно – это были зацепки, которые могли сделать статью убедительной. Он кивнул, подливая Сато ещё саке, чтобы тот продолжал говорить. Рабочие за соседними столами продолжали есть, их ложки звенели о миски, а хозяин громко выкрикивал заказы. Запах жареного риса становился всё гуще, смешиваясь с дымом.

– Сато-сан, – сказал Кэндзи, стараясь звучать небрежно. – Вы упомянули Асакусу и Уэно. Какие именно места? Эти подробности сделают статью лучше.

Сато расхохотался, его голос заглушил гул забегаловки. Он махнул рукой, пролив саке на стол, и ткнул пальцем в Кэндзи, чуть не задев его.

– Лучше? – сказал он, его речь была невнятной, с запинками. – Ха! Хорошо, Ямада, слушай. Накамура встречался с полковником Ямаситой в чайной в Уэно, «Красный журавль». Три недели назад, ночью. Обсуждали, как остановить войну. Дураки! Думают, они умнее нас? Публикуй, Ямада. Пора показать этим крысам, что мы их видим!

Кэндзи замер, запоминая имя – Ямасита, и место – «Красный журавль». Это была новая ниточка. Он кивнул, подливая Сато ещё саке. Тот пил жадно, его рука дрожала, чашка чуть не выскользнула из пальцев. Хозяин забегаловки бросал на них косые взгляды, но не вмешивался, занятый другими клиентами. Шум в помещении нарастал: кто-то из рабочих громко спорил о ценах на уголь, другой требовал ещё лапши.

– Публикуй, – повторил Сато, ткнув пальцем в бумаги. Его голос был хриплым, почти невнятным. – Накамура, Ямасита – предатели. Напиши, и я позабочусь, чтобы тебя не тронули. Ты же не хочешь проблем, Ямада? Не хочешь, чтобы Кэмпэйтай пришла за тобой ночью?

Кэндзи почувствовал, как холод пробежал по спине, но сохранил спокойствие. Он понимал, что Сато пьян, но его угрозы были реальными. Он решил уточнить ещё немного, чтобы статья выглядела правдоподобно.

– Я понимаю, Сато-сан, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Но нужны ещё детали. Какие чайные в Асакусе? Кто ещё был на этих встречах?

Сато стукнул чашкой по столу, пролив остатки саке, и расхохотался так громко, что рабочие за соседним столом начали перешёптываться. Он заказал ещё саке, его движения были резкими, а голос – всё более путаным.

– Асакуса? – сказал он, ухмыляясь. – Чайная «Золотой дракон», вот где они собираются. Ямасита, Накамура, ещё пара офицеров. Лейтенант Окада, капитан Танака. Все они там, шепчутся, как крысы. Думают, они умнее Кэмпэйтай? Публикуй, Ямада. Напиши, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая каждое слово. «Золотой дракон», Окада, Танака – это были новые зацепки. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, проливая на стол. Сато был уже сильно пьян, его движения стали хаотичными, а речь – бессвязной. Забегаловка гудела: рабочие смеялись, кто-то громко рассказывал историю о неудачной рыбалке, а хозяин, вытирая стойку, крикнул, чтобы кто-то убрал пустые миски. Дым от жаровни поднимался к потолку, смешиваясь с запахом соевого соуса, а голос Сато становился всё громче, перекрывая шум.

– Ты понимаешь, Ямада? – продолжал Сато, его голос дрожал от опьянения. – Это не просто статья. Это война. Накамура, Ямасита, Окада, Танака – все эти крысы хотят сломать Японию. Но мы их остановим. Публикуй, Ямада. На следующей неделе. Не тяни!

Кэндзи чувствовал, как сердце бьётся быстрее. Сато был пьян, но его слова были полны угроз. Он понимал, что публикация статьи навлечёт неприятности, но отказ означал бы конец. Он решил уточнить ещё немного, чтобы укрепить текст.

– Сато-сан, – сказал Кэндзи, стараясь звучать твёрдо. – Я добавлю эти имена и места. Но если редакция спросит, как я узнал про чайные, что мне говорить?

Сато откинулся на скамью, чуть не свалившись, и расхохотался, пролив саке на пол. Он ткнул пальцем в воздух, словно указывая на невидимого врага.

– Что говорить? – сказал он, его голос был хриплым, почти неразборчивым. – Говори, что знаешь правду! «Красный журавль», «Золотой дракон», имена – этого хватит. Пиши, Ямада. Пиши, как я сказал. Публикуй, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая детали. Сато дал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что должен быть осторожен. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, уже едва держа чашку. Сато начал бормотать, его голос становился всё тише, но угрозы в нём не убавилось.

– Ты же не дурак, Ямада, – сказал он, покачиваясь. – Ты знаешь, что будет, если не опубликуешь. Кэмпэйтай не спит. Мы следим. Публикуй, и я тебя прикрою. Не публикуй – и… – Он провёл пальцем по горлу, ухмыляясь, его глаза блестели в тусклом свете забегаловки.

Кэндзи кивнул, стараясь не выдать страха.

– Я подготовлю финальный вариант, – сказал он, складывая бумаги. – Завтра покажу в редакции. Если всё пойдёт, статья выйдет на следующей неделе.

Сато кивнул, допивая очередную чашку. Его глаза были мутными, он едва сидел прямо, но всё ещё смотрел на Кэндзи с подозрением.

– Не тяни, Ямада, – пробормотал он, его голос был почти неразборчивым. – Я не люблю ждать. И Кэмпэйтай не любит. Ты умный. Не подведи.

Кэндзи кивнул, убирая бумаги в портфель. Сато заказал ещё саке, но его рука дрожала так сильно, что он пролил половину на стол. Он начал бормотать о «предателях», о том, как «Япония должна быть сильной», но слова путались, превращаясь в бессвязный поток. Кэндзи смотрел на Сато, который уже едва держал голову, и понял, что разговор окончен. Он заплатил за еду и саке, помог Сато встать – тот цеплялся за стол, бормоча что-то невнятное, – и довёл его до машины. Водитель открыл дверь, и Сато рухнул на сиденье, пробормотав напоследок что-то о «крысах» и «войне». Машина уехала, оставив Кэндзи на тёмной улице.

Он вернулся домой за полночь, ощущая, как усталость наваливается на плечи. В квартире было тихо, только тикали часы на стене. Кэндзи зажёг лампу, сел за стол и открыл записную книжку. Он записал всё, что узнал: имена, места, чайные. Сато сказал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что каждый шаг приближает его к пропасти. Публикация могла стать сенсацией, но также могла стоить ему жизни.

Глава 18

Солнце в Асмэре, едва поднявшись над горами, уже раскаляло каменные мостовые, и пыль, вздымаемая повозками и шагами прохожих, оседала на листьях эвкалиптов, которые росли вдоль узких переулков. В кабинете, пропахшем старым деревом и чернилами, полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто сидел за столом, уставившись на чистый лист бумаги. Его мысли были далеки от штабных дел. Встреча с Дестой Алемайеху, человеком, чьё предложение сулило богатство и опасность, занимала всё его внимание. Слова Десты – десять тысяч долларов в неделю, пятьдесят тысяч в конце – звучали в голове, как мантра, но заманчивая сумма таила в себе угрозу. Витторио знал: такие сделки редко обходятся без крови.

Он привык действовать в одиночку, полагаясь только на собственное чутьё и опыт. Доверять кому-либо, даже самому верному человеку, было равносильно самоубийству. Витторио решил, что всё сделает сам: соберёт информацию о передвижениях генерала Эмилио Де Боно, выяснит, кто такой Деста, и подготовится к возможной ловушке. Следующие три дня станут решающими, и он не собирался оставлять ничего на волю случая.

Первым делом он занялся данными о Де Боно. Как старший офицер, Витторио имел доступ к секретным документам, но добыть точные маршруты генерала было непросто. Планы его инспекций хранились под строгим контролем, и даже полковник не мог просто так войти в архив и взять нужные бумаги. Он знал, что расспрашивать о маршрутах у других офицеров или писарей слишком рискованно – любой вопрос мог вызвать подозрения. Вместо этого он решил использовать свои привилегии и действовать скрытно. В штабе был небольшой архив, где хранились черновики приказов, и Витторио знал, что иногда писари оставляли там незавершённые документы. Это был его шанс.

Он дождался полудня, когда большинство офицеров ушло на обед, и направился в архив под предлогом проверки старых отчётов. Помещение, пропахшее пылью, было пустым, если не считать молодого солдата, дежурившего у входа. Витторио отослал его с выдуманным поручением, и тот, не задавая вопросов, поспешил выполнить приказ. Оставшись один, полковник быстро перебрал папки, ища что-то, связанное с Де Боно. Через полчаса он нашёл то, что искал: черновик приказа, где упоминалась инспекция в Массауа через две недели. В примечании указывалось, что генерал планирует остановку в Адис-Абебе. Это было немного, но достаточно, чтобы показать Десте серьёзность намерений. Витторио запомнил детали и вернул папку на место, убедившись, что никто не заметит его вмешательства.

Следующей задачей было узнать, кто такой Деста Алемайеху. Витторио понимал, что без сведений о своём «партнёре» он действует вслепую. Асмэра была городом, где каждый знал каждого, но человек, способный предложить такие деньги, должен быть либо очень влиятельным, либо крайне осторожным. Полковник решил начать с рынка. Он направился к лавке старого купца по имени Гебре, который торговал специями и тканями, но больше был известен своей способностью вынюхивать чужие секреты.

Улицы Асмэры бурлили: торговцы выкрикивали цены на манго и фиги, женщины в цветастых платках торговались за рыбу, а итальянские патрули лениво наблюдали за толпой. Витторио шёл быстро, избегая любопытных взглядов. Лавка Гебре пряталась в узком переулке, зажатом между глиняными домами. Запах корицы и свежемолотого кофе ударил в нос, едва он переступил порог. Гебре, низкорослый старик с лицом, похожим на высохший пергамент, встретил его с привычной улыбкой, но глаза его были насторожены.

– Полковник, – сказал он, вытирая руки о фартук. – Чем могу помочь? Хотите кофе? Лучший в Гондаре.

Витторио оглядел лавку. За прилавком стояла молодая девушка, сортировавшая мешки с зёрнами. Он понизил голос, чтобы она не услышала.

– Мне нужно узнать про одного человека, – сказал он. – Деста Алемайеху. Высокий, худой, с бородой. Говорит по-итальянски. Может быть связан с чем-то серьёзным.

Гебре нахмурился, словно пытаясь вспомнить, но его лицо осталось непроницаемым.

– Деста? – переспросил он, пожав плечами. – Обычное имя. В Абиссинии таких сотни. Если он важный, он не станет светиться. А если мелочь – зачем он вам?

Витторио почувствовал, как внутри закипает раздражение. Гебре либо ничего не знал, либо играл в свои игры. Он достал несколько серебряных лир и положил их на прилавок.

– Если услышишь что-то, – сказал он, – знаешь, где меня найти. И не вздумай болтать.

Гебре сгрёб монеты и кивнул. Витторио вышел из лавки, понимая, что этот путь никуда не ведёт. Он провёл остаток дня, обходя других информаторов: владельца таверны, где собирались контрабандисты, уличного торговца, который знал всех местных бандитов, и даже одного продажного чиновника из колониальной администрации. Но имя Десты Алемайеху нигде не всплывало. Это было странно и тревожно. Человек, способный предложить такие деньги, должен был оставить хоть какой-то след, но Деста, похоже, был призраком, невидимым даже для самых осведомлённых людей Асмэры.

Вечером Витторио вернулся в свой кабинет, чувствуя усталость и досаду. Полковник задумался о Йемане, посыльном, который передал записку. Витторио решил, что найдёт его после встречи с Дестой, но сейчас это было слишком рискованно. Если Йемане работает на абиссинца, любой неосторожный шаг мог спугнуть Десту.

Второй день прошёл в напряжённой подготовке. Витторио решил вернуться в архив, чтобы проверить, не появились ли новые документы. Он снова дождался, когда помещение опустеет, и проскользнул внутрь, избегая дежурного солдата. На этот раз удача была на его стороне: он нашёл ещё один черновик, где упоминались возможные даты. Витторио запомнил информацию и покинул архив, убедившись, что его никто не видел.

Он также решил проверить свои связи в порту Массауа, где могли знать о передвижениях кораблей, которые могли быть связаны с поездкой Де Боно. Он отправился туда под видом инспекции складов, чтобы не вызывать подозрений. Порт бурлил: грузчики таскали ящики, рыбаки чинили сети, а итальянские офицеры проверяли документы. Витторио нашёл своего старого знакомого, портового смотрителя по имени Рафаэле, который за лишнюю бутылку вина был готов болтать о чём угодно. Но даже он ничего не знал о планах Де Боно, лишь упомянул, что в ближайшие недели ожидается прибытие нескольких военных судов. Это была ещё одна крупица информации, но она подтверждала, что генерал готовится к поездке.

К вечеру второго дня Витторио чувствовал, как напряжение нарастает. Его поиски сведений о Десте провалились, а информация о Де Боно оставалась слишком общей. Но отступать было поздно. Он решил, что на встрече отдаст то, что у него есть, чтобы получить задаток, а потом найдёт способ добыть остальное. Он провёл ночь, проверяя своё оружие: револьвер Webley, тщательно протёртый и заряженный, и стилет, спрятанный в рукаве плаща. Он также взял небольшой фонарь. В его голове роились различные сценарии того, что его может ждать на месте: засада, предательство, даже возможность, что Деста работает на итальянскую контрразведку, проверяя его лояльность. Но чутьё подсказывало, что абиссинец искренен в своём желании купить информацию. Вопрос был в том, кто стоит за ним.

Утро третьего дня встретило его жарой и чувством нарастающего напряжения. Витторио решил ещё раз попытаться добыть данные о Де Боно. Он вернулся в архив, но на этот раз ничего нового не нашёл. Документы были всё те же, и он понял, что точные маршруты появятся только ближе к дате инспекции. Он также попытался ещё раз проверить слухи о Десте, обойдя несколько таверн и рынков, но результат был тот же: никто не знал этого человека. Это настораживало.

К вечеру Витторио переоделся в тёмный плащ, надел широкополую шляпу и проверил свою амуницию: револьвер был в кобуре, стилет – в рукаве, фонарь – в кармане. Затем он оседлал лошадь и отправился к побережью, оставив позади шумные улицы Асмэры. Ночь была тёмной, безлунной, и звёзды сияли, как осколки стекла на чёрном бархате. Маяк на скалистом утёсе выглядел ещё более зловещим, чем в прошлый раз. Его облупившиеся стены, покрытые солью, казались призраком прошлого, а ржавый фонарь на вершине скрипел под порывами ветра.

Витторио привязал лошадь к сухому дереву у подножия и поднялся по узкой тропе, внимательно оглядывая окрестности. Скалы отбрасывали длинные тени, и каждый шорох заставлял его напрячься. Он чувствовал, как адреналин пульсирует в венах, но лицо оставалось бесстрастным. Он достал часы: до полуночи оставалось пять минут. Витторио прислонился к холодной стене маяка, его рука лежала на револьвере. Он был готов к любому исходу: сделке, драке или бегству.

Ровно в полночь из тени скал выступила фигура. Деста Алемайеху, в тёмном плаще, двигался с той же хищной грацией. Его лицо, освещённое звёздами, было абсолютно спокойным, будто он пришёл на рынок купить манго, а не получить важную информацию, подвергаясь опасности.

– Полковник, – сказал он, останавливаясь в нескольких шагах. – Вы не разочаровали меня и пришли. Это хорошо.

Витторио кивнул, не убирая руку с кобуры.

– Задаток, – произнёс он твёрдым голосом. – Покажи, что твои слова чего-то стоят.

Деста улыбнулся. Он достал из-под плаща кожаный мешочек и бросил его Витторио. Полковник поймал его, развязал шнурок и быстро осмотрел содержимое. Пачка долларов, аккуратно перевязанная, лежала внутри. Он прикинул на глаз: десять тысяч, как и обещали.

– Теперь твоя очередь, – сказал Деста, скрестив руки. – Что у тебя есть?

Витторио ожидал этого вопроса. Он решил отдать минимум, чтобы сохранить доверие.

– Де Боно едет в Массауа через две недели, – сказал он. – Эскорт из двух взводов и нескольких офицеров. Точные маршруты ещё не утверждены, но я могу их достать.

Деста нахмурился.

– Мало, – сказал он. – Я ожидал большего, полковник. Но я дам тебе время. Главное – не играй со мной.

Витторио сунул мешочек в карман, стараясь скрыть облегчение. Деньги были настоящими, и это означало, что Деста не блефует. Но его тон насторожил полковника. Абиссинец был не из тех, кто терпит проволочки.

– Я достану, что нужно, – сказал Витторио. – Дай мне неделю. И не пытайся меня обмануть, Деста. Я не из тех, кого легко провести.

Абиссинец слегка наклонил голову.

– Мы оба рискуем, – ответил он. – Через неделю встретимся здесь же.

Он повернулся и исчез в тени скал, словно растворился в ночи. Витторио остался один, сжимая мешочек с долларами. Он чувствовал, как сердце бьётся быстрее. Задаток был у него, но игра только начиналась. Ему нужно было добыть точные данные о Де Боно, не вызывая подозрений, и одновременно защитить себя от возможного предательства.

Вернувшись в Асмэру, Витторио спрятал деньги в тайнике под половицей в своём доме. Он знал, что следующие дни будут испытанием. Ему нужно было найти способ получить доступ к маршрутам, не привлекая внимания. Он также решил продолжить поиски сведений о Десте, хотя понимал, что это почти безнадёжно. Абиссинец был слишком осторожен, чтобы оставить следы.

На следующий день Витторио вернулся к своей обычной работе, делая вид, что ничего не происходит. Он подписывал отчёты, проводил смотры солдат и даже присутствовал на ужине у губернатора, где офицеры обсуждали последние новости из Рима. Но его мысли были далеко – у маяка, в тени скал, где он получил деньги, которые могли изменить его жизнь. Он знал, что должен действовать быстро и точно.

Асмэра спала, но для Витторио ночь была временем планов и расчётов. Он сидел в своём кабинете, глядя на карту Эритреи, и прикидывал, как обезопасить себя. Если сделка с Дестой сорвётся, он должен быть готов исчезнуть. У него были связи в порту Массауа, где можно было найти корабль до Италии. Но пока он не собирался бежать. Десять тысяч долларов в неделю были слишком большим соблазном, чтобы отступить. Он закрыл глаза, представляя виллу на побережье, где мог бы забыть о пыли Асмэры и вечных интригах. Но он знал, что путь к этой мечте будет усеян ловушками. И он был готов пройти его до конца.

* * *

Ночь накрыла Асмэру тёмным покрывалом. Улицы города затихли, и лишь редкие фонари бросали тусклый свет на булыжные мостовые. Таверна «Кебеле», притаившаяся в узком переулке за рынком, была островком жизни в спящем городе. Из её открытых окон доносились обрывки разговоров, звон глиняных кружек и смех. Запах пряного тэфа, смешанный с ароматом свежесваренного кофе, наполнял воздух.

Внутри таверны царил полумрак, разгоняемый лишь несколькими масляными лампами, висевшими на крюках и отбрасывавшими тёплые блики на лица посетителей. Деревянные скамьи, грубо сколоченные, были заняты местными: торговцами в белых рубахах, грузчиками из порта, женщинами в ярких платках. Они тихо переговаривались на амхарском и тигринья. В дальнем углу, за отдельным столом, расположилась группа итальянских офицеров – единственных чужаков в этом эритрейском оазисе. Их мундиры, расстёгнутые у ворота, были помяты, а лица лоснились от пота и вина. Пятеро мужчин, окружённые пустыми бутылками и глиняными тарелками с остатками инджеры, вели шумный разговор, который то и дело перекрывал гул таверны.

Капитан Лоренцо Марко, коренастый мужчина лет тридцати с густыми чёрными усами и покрасневшим от выпитого лицом, был в центре внимания. Его глаза блестели хмельной дерзостью, а руки, сжимавшие глиняную кружку с местным вином, размахивали так, будто он дирижировал невидимым оркестром. Напротив сидел лейтенант Альберто Росси, молодой офицер с тонкими чертами лица и нервным взглядом, который то и дело оглядывался на местных, опасаясь, что кто-то поймёт их итальянскую речь. Рядом расположились майор Паоло Вентури, худощавый и молчаливый, с глубокими морщинами на лбу; капитан Стефано Бьянки, светловолосый здоровяк с громким смехом; и лейтенант Джулио Карпи, самый молодой, с мальчишеской улыбкой.

– Я вам говорю, – Лоренцо стукнул кружкой по столу, отчего вино плеснуло на дерево, – нашей армии нужна новая кровь! Эти старики – Де Боно, Грациани, да и вся их римская клика – ничего не смыслят! Сидят в своих кабинетах, чертят планы, а мы тут в пыли и пекле таскаемся по их дурацким приказам!

Его голос, хриплый от выпитого, разнёсся по таверне, и несколько местных, сидевших неподалёку, бросили любопытные взгляды. Альберто наклонился ближе, его лицо напряглось.

– Лоренцо, тише, – прошипел он, оглядываясь на группу торговцев у соседнего стола. – Ты что, хочешь, чтобы нас услышали? Здесь не Рим, тут каждое слово могут донести до штаба.

Лоренцо отмахнулся, пролив ещё немного вина.

– К чёрту штаб! – рявкнул он, но тут же понизил голос, словно осознав, что зашёл слишком далеко. – Я прав, Альберто, и ты это знаешь. Де Боно – старик, ему за семьдесят! Он думает, что Абиссиния – это его личная шахматная доска, где он двигает фигурки как хочет. А Грациани? Тот вообще мясник, а не генерал. Помните, что он натворил в Ливии? И теперь они хотят, чтобы мы тут разгребали их ошибки, пока повстанцы ждут нас в горах!

Паоло Вентури, до этого молчавший, медленно поднял голову. Его тёмные глаза, усталые и цепкие, внимательно изучали Лоренцо. Он поднёс кружку к губам, сделал глоток и произнёс тихим голосом: