Текст книги "Я – Товарищ Сталин 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Аддис-Абеба просыпалась под палящим солнцем, но в немецком консульстве царила ледяная тишина. Майор Клаус Вёлькнер стоял у окна своего кабинета, его холодные голубые глаза следили за оживлёнными улицами, где торговцы выкрикивали цены над грудами шафрана и инджеры, а телеги, запряжённые мулами, скрипели по пыльным дорогам. Утренний свет отражался от полированного стола красного дерева, заваленного картами, зашифрованными телеграммами и донесениями. Вёлькнер не спал всю ночь – весть о провале операции на складе обрушилась на него, как удар молота. Заложники были освобождены. Шесть наёмников, верных Абверу, погибли, а склад, служивший тайным пунктом, превратился в груду дымящихся обломков. Это был не просто провал – это было унижение, и Вёлькнер чувствовал, как ярость кипела в его груди, словно раскалённая лава.

Абвер, чья репутация строилась на скрытности и точности, выглядел теперь посмешищем. Вёлькнер знал, что Берлин не простит такого позора. Его пальцы нервно постучали по подоконнику, но в его взгляде не было сомнений. Он не отступит. Не сейчас, когда игра только началась.

Телефон на столе резко зазвонил, его пронзительный звук разрезал тишину кабинета. Вёлькнер медленно повернулся, его лицо осталось непроницаемым, но внутри он готовился к буре. Звонок из Берлина. Он снял трубку, поднеся её к уху.

– Майор Вёлькнер, – произнёс он твёрдым голосом.

На другом конце провода раздался голос оберста Ланге, холодный и властный, с лёгким прусским акцентом. Ланге был одним из столпов Абвера, человеком, чьё слово могло либо вознести карьеру, либо окончательно её разрушить. Вёлькнер слушал молча, его лицо не дрогнуло, но каждый мускул напрягся. Ланге говорил долго. Провал в Аддис-Абебе вызвал ярость в Берлине. Потеря заложников, уничтожение склада, гибель наёмников – всё это было цепью ошибок, недопустимых для офицера его ранга. Хуже того, открытая вражда, спровоцированная операцией, шла вразрез с политикой Берлина, который стремился избегать прямых столкновений, пока Италия не закрепится в Абиссинии. Ланге не скрывал раздражения: Вёлькнер должен восстановить контроль, но действовать скрытно, без эскалации. Берлин не хотел лишнего шума.

– Ещё один промах, майор, – закончил Ланге, – и вы будете отозваны. Навсегда.

Вёлькнер кивнул, хотя собеседник не мог его видеть.

– Я понимаю, господин оберст, – ответил он. – Ситуация будет исправлена.

– Исправлена? – Ланге издал короткий саркастичный смешок. – Вы уже потеряли заложников и людей. Исправление начинается с того, чтобы не допустить новых ошибок. Действуйте тихо. Это приказ.

– Да, господин оберст.

Ланге повесил трубку. Вёлькнер медленно опустил свою. Он не собирался сдаваться. Берлин мог угрожать, но Вёлькнер был не из тех, кто отступает перед давлением.

Он подошёл к карте Аддис-Абебы, висевшей на стене, и провёл пальцем по извилистым линиям старого квартала. Его мысли работали быстро, выстраивая план, дерзкий и опасный, но именно такие планы он любил. Прямой удар был невозможен – Берлин ясно дал понять, что открытая война недопустима. Но Вёлькнер знал, что хаос – его лучший союзник. Он заставит противников играть по его правилам, сея раздор и отвлекая внимание, пока Абвер не восстановит контроль.

Вёлькнер вызвал своего адъютанта, лейтенанта Ханса Дитриха. Молодой офицер вошёл через минуту, его очки слегка съехали на нос, а лицо было бледнее обычного. Дитрих чувствовал напряжение в воздухе, как перед грозой. Он остановился у стола.

– Господин майор, вы меня вызывали?

Вёлькнер повернулся, его глаза сузились, но голос оставался спокойным.

– Ханс, мы потеряли заложников и склад. Это удар, но не конец. Мы восстановим контроль, и я не позволю Берлину или кому-либо ещё диктовать мне, как вести игру. У нас три задачи.

Дитрих кивнул, вытаскивая блокнот, его карандаш замер над бумагой.

– Первая, – начал Вёлькнер, его пальцы постучали по карте, – мы посеем хаос. Распространи слухи на рынке, в тавернах. Иностранцы угрожают императору, подстрекают повстанцев, чтобы свергнуть его. Используй наших местных агентов – всех, кто на нас работает. Пусть народ поверит, что их враг – не мы, а другие: Советы, британцы. Это ослабит наших противников и даст нам время.

Дитрих записывал, его рука двигалась быстро.

– Вторая, – продолжал Вёлькнер, его голос стал тише, но в нём чувствовалась угроза. – Мы используем итальянцев. Я подготовлю зашифрованное письмо для их командира, полковника Бельтраме. В нём будут «доказательства» того, что их враги снабжают абиссинских партизан оружием по новому каналу. Поддельные документы, имена вымышленных агентов, маршруты поставок. Бельтраме амбициозен и недальновиден – он клюнет. Если итальянцы начнут действовать, это отвлечёт внимание и создаст нам пространство для манёвра.

Дитрих поднял взгляд, его брови слегка дрогнули.

– Господин майор, если итальянцы вмешаются, это может вызвать эскалацию. Берлин…

– Берлин не здесь, – оборвал Вёлькнер, его глаза вспыхнули яростью. – Я знаю, где провести черту. Итальянцы сделают грязную работу, а мы останемся в стороне. Третья задача – мы возвращаем инициативу. Надо найти новые цели. Не дипломатов, теперь это слишком рискованно. Подойдут торговцы, журналисты, кто угодно, чьё исчезновение создаст давление, но не спровоцирует немедленной войны. Они должны чувствовать, что мы не отступили.

Дитрих кивнул, его лицо напряглось.

– Я начну немедленно, господин майор. Но… наши противники усилили свои позиции. Их агенты на рынке, в старом квартале…

– Тогда будь умнее, – отрезал Вёлькнер. – Используй местных, подкупай, запугивай, если нужно. Мы не можем позволить им задавать темп. И ещё, Ханс, – он наклонился ближе, – если кто-то из наших людей дрогнет, ты знаешь, что делать. Предательство недопустимо.

Дитрих кивнул, поправляя очки.

– Да, господин майор. Я всё организую.

– Хорошо, – сказал Вёлькнер, возвращаясь к карте. – Иди. Время не ждёт.

Дитрих вышел. Вёлькнер сел за стол, допивая горький кофе. Он начал шифровать письмо для итальянского полковника Бельтраме. Документы, подделанные с ювелирной точностью, уже были готовы: списки «агентов», маршруты «поставок оружия», имена вымышленных повстанцев. Курьер должен был доставить их в итальянский лагерь к утру. Вёлькнер знал, что Бельтраме не устоит перед шансом укрепить свои позиции, особенно если это даст ему преимущество перед другими игроками в Абиссинии.

Он вызвал Абебе, своего лучшего связного. Абебе вошёл, его худощавое лицо было беззаботным, но глаза блестели, как у хищника.

– Абебе, – начал Вёлькнер, – слухи должны распространиться к вечеру. Британцы и Советы хотят использовать императора. Работай быстро, но незаметно. И найди мне цели для новой операции. Это могут быть торговцы, журналисты – кто угодно, чьё исчезновение создаст давление на иностранные миссии. Выискивай всех иностранцев.

Абебе кивнул, его губы растянулись в тонкой улыбке.

– Будет сделано, господин.

Вёлькнер откинулся на спинку стула, его пальцы сжали ручку. Он знал, что противники не дремлют, но он был готов. Аддис-Абеба была его полем битвы, и он не собирался проигрывать. Он сделает всё, чтобы выйти победителем, даже если придётся играть против воли Берлина. Вёлькнер был готов к войне – своей собственной.

* * *

Аддис-Абеба просыпалась под палящим солнцем, её улицы уже бурлили жизнью, несмотря на ранний час. Центральный базар, сердце города, гудел, словно растревоженный улей: торговцы выкрикивали цены на зерно, специи и ткани, их голоса сливались с ржанием мулов, скрипом телег и смехом детей, снующих между прилавками. Женщины в ярких платках несли корзины с инджерой, а запахи кофе, шафрана и жжёного хлеба пропитывали воздух, смешиваясь с пылью, поднятой копытами и колёсами.

Майор Клаус Вёлькнер стоял у окна немецкого консульства, его холодные голубые глаза следили за оживлёнными улицами. Провал операции на складе всё ещё жег его, как раскалённое железо. Его разум уже выстраивал новый план – дерзкий, жестокий, но необходимый. Рас Касса, герой Абиссинии, и его посыльный Йосеф Вольде должны были исчезнуть. Их смерть не только ослабит императора Хайле Селассие, но и посеет хаос, направив подозрения на самого Льва Иуды. Это был ход, достойный шахматного гроссмейстера, и Вёлькнер собирался сыграть его безупречно.

Он подошёл к столу, заваленному картами, зашифрованными телеграммами и донесениями. Карта Аддис-Абебы, испещрённая пометками, лежала в центре. Его пальцы пробежались по линиям старого квартала, задержались на центральной площади, где располагался главный базар. Чтобы подозрения пали на императора, Вёлькнер решил использовать слухи и тонкие намёки. Народ уже шептался о слабости Хайле Селассие, о его возможном бегстве в Лондон. Если Рас Касса, народный герой, погибнет на базаре, а слухи укажут на императора как на виновника, доверие к трону рухнет. План был рискованным, но Вёлькнер умел играть на грани.

Он вызвал Абебе. Тот был мастером скрытности, его умение растворяться в толпе и манипулировать людьми делало его незаменимым.

– Абебе, – начал Вёлькнер, – у нас новая задача. Рас Касса и его посыльный должны исчезнуть. Навсегда. Их смерть должна выглядеть как удар по врагам Абиссинии, но слухи должны указывать на императора. Мы устроим взрыв на базаре. Ты знаешь, как это сделать.

Абебе кивнул, его губы растянулись в тонкой улыбке.

– Взрыв, господин? Это привлечёт внимание. Как мы укажем на императора без улик?

Вёлькнер подошёл к окну, его взгляд скользнул по толпе на улице.

– Слухи, Абебе. Они сильнее любых бумаг. Народ уже сомневается в императоре. Распространи на базаре сплетни, что Хайле Селассие боится Раса Кассы, что его победы угрожают трону, что он готов устранить героя, чтобы сохранить власть. После взрыва твои люди должны усилить эти слухи. Пусть говорят, что видели дворцовых стражников неподалёку, что кто-то из приближённых императора подкупил торговцев. Мы дадим народу повод сомневаться, и они сами сделают выводы.

Абебе кивнул, его глаза загорелись пониманием.

– Взрывчатку я достану через наших людей в порту, – сказал он. – Есть склад с итальянскими боеприпасами, захваченные партизанами. Я могу взять динамит, достаточно для телеги. Человек, который поведёт её, не вызовет подозрений. Мы скажем, что он везёт зерно, и никто не проверит.

– Хорошо, – ответил Вёлькнер. – Выбери взрослого мужчину, которому можно доверять, но который ничего не знает. Он не должен выжить, чтобы не заговорить.

Абебе слегка прищурился, но кивнул. Он привык к таким приказам.

– Я найду подходящего. Когда нужно всё сделать?

– Завтра, – сказал Вёлькнер. – Рас Касса и Йосеф будут на базаре утром. Они встречались там дважды за последнюю неделю. Убедись, что всё готово. И ещё: слухи. Распространи их уже сегодня. Пусть на базаре шепчутся, что император боится Раса Кассы, что он готов на всё, чтобы удержать трон.

Абебе кивнул и вышел.

Вёлькнер вернулся к карте, его пальцы снова пробежались по линиям. Он знал, что этот ход изменит всё. Если план сработает, Абиссиния погрузится в хаос, а он восстановит своё положение в глазах Берлина. Если нет – он отогнал эту мысль.

На следующее утро солнце взошло над Аддис-Абебой, заливая город золотым светом. Базар уже оживал. Рас Касса и Йосеф въехали в город на лошадях, их фигуры выделялись среди толпы. Рас Касса, в своей белой шамме с золотыми нитями, выглядел величественно, словно воин из древних легенд. Йосеф, в потрёпанной шамме, ехал позади, его глаза шарили по толпе, выискивая угрозу.

Они спешились у центральной площади, привязав лошадей к деревянному столбу у лотка с манго. Рас Касса обменялся несколькими словами с торговцем, старым знакомым, который снабжал его информацией о настроениях в городе. Йосеф стоял рядом, его взгляд скользил по лицам в толпе. Он заметил мужчину лет тридцати пяти в выцветшей тунике. Тот толкал телегу, запряжённую тощим мулом. Телега была накрыта грубой тканью, из-под которой виднелись мешки, похожие на те, что использовались для зерна. Мужчина двигался уверенно, но его глаза были опущены. Он не кричал, не торговал, не оглядывался, как другие торговцы, и это насторожило Йосефа.

– Господин, – тихо сказал Йосеф, наклоняясь к Расу Кассе. – Этот человек с телегой… он странный. Не торгует, просто идёт к центру площади.

Рас Касса бросил взгляд на телегу, его брови слегка нахмурились.

– Возможно, просто занят делом, – ответил он, но в голосе чувствовалась настороженность. – Следи за ним.

Йосеф кивнул, его рука невольно коснулась кинжала. Он шагнул вперёд, пробираясь через толпу, чтобы лучше видеть мужчину. Тот остановил телегу в нескольких метрах от них, у лотка с тканями, где толпились женщины, выбирающие яркие платки. Мул нервно фыркнул, его копыта били по булыжникам, поднимая облачка пыли. Мужчина бросил поводья, его движения были быстрыми, почти паническими. Он оглянулся, его глаза на мгновение встретились с глазами Йосефа, и в них мелькнул страх. Затем он повернулся и быстро зашагал прочь, растворяясь в толпе, его фигура исчезла за лотком с фруктами, где мальчишки торговали манго.

– Господин! – крикнул Йосеф, его голос перекрыл шум базара. – Телега!

Рас Касса обернулся, его лицо напряглось. Он шагнул к телеге, но в этот момент раздался оглушительный грохот, словно небо раскололось надвое. Взрывная волна ударила, как исполинский кулак, разрывая воздух. Телега разлетелась в щепки, деревянные обломки, смешанные с металлом и горящей тканью, взметнулись в воздух. Пламя вспыхнуло, яркое и жадное, пожирая всё вокруг. Чёрный дым заклубился над площадью, застилая солнце, а едкий запах горелого пороха и палёной плоти наполнил воздух. Крики ужаса и боли разорвали утреннюю суету, смешиваясь с треском падающих лотков, ржанием перепуганных мулов и звоном разбитого стекла из окон близлежащих лавок.

Взрыв был чудовищным. Огненный шар, диаметром в несколько метров, вспыхнул в центре площади, мгновенно испепеляя всё в радиусе десяти шагов. Деревянные лотки с тканями и специями разлетелись в щепки, их обломки, объятые пламенем, падали на толпу, вызывая новые крики. Металлические осколки – куски гвоздей и болтов, спрятанные в телеге вместе с динамитом, – разлетелись во все стороны, как смертоносный дождь, впиваясь в тела людей, разрывая плоть и ломая кости. Телега с зерном, стоявшая рядом, вспыхнула, её содержимое превратилось в пылающий факел, выбрасывающий искры, которые поджигали соседние прилавки. Мул, запряжённый в телегу, был разорван на части, его останки смешались с обломками, а другие животные, обезумев от страха, рвались с привязи, топча раненых и добавляя хаоса.

Рас Касса, стоявший ближе к эпицентру, не успел среагировать. Взрывная волна ударила его в грудь, отбросив на несколько метров. Его тело рухнуло на булыжники, белая шамма с золотыми нитями теперь была пропитана кровью. Осколок, пробивший висок, лишил его жизни мгновенно, и его лицо, всегда суровое и решительное, застыло в вечном покое. Йосеф, находившийся чуть дальше, попытался броситься к своему господину, но взрыв настиг и его. Осколок металла вонзился ему в грудь, пробив лёгкое, и он рухнул, его рука всё ещё сжимала кинжал под шаммой. Кровь хлынула из раны, пропитывая ткань, и его глаза, полные ужаса и неверия, закатились. Жизнь покинула его тело, и Йосеф Вольде присоединился к своему командиру в ином мире.

Площадь превратилась в ад. Тридцать шесть человек лежали мёртвыми, их тела были разбросаны среди обломков телег, лотков и горящих тканей. Женщина в ярком платке, прижимавшая к себе ребёнка, была мертва, её лицо застыло в гримасе ужаса, а ребёнок, чья одежда была пропитана кровью, слабо шевелился, но его стоны становились всё тише. Торговец специями, чей лоток стоял ближе к эпицентру, был разорван на части, его яркие мешки с шафраном и куркумой теперь были пропитаны кровью и смешаны с землёй. Молодой парень с перевязанной рукой, которого Йосеф заметил ранее, лежал неподалёку, его грудь была пробита осколком, а глаза были широко открыты в пустом взгляде. Мальчишка лет десяти, продававший воду, лежал с оторванной ногой, его крики стихли, когда он истёк кровью.

Огонь распространялся, пожирая деревянные прилавки и ткани, выбрасывая в воздух искры, которые оседали на одежде выживших, вызывая новые ожоги. Дым, густой и чёрный, поднимался к небу, застилая солнце, а едкий запах пороха и палёной плоти душил всех, кто пытался вдохнуть воздух. Выжившие кричали, некоторые пытались помочь раненым, другие бежали в панике, спотыкаясь о тела и обломки. Мужчина, чья рука была оторвана взрывом, полз по земле, оставляя за собой кровавый след, его стоны заглушались общим хаосом. Женщина, чьё лицо было обожжено, бродила, ослеплённая, натыкаясь на лотки, пока не рухнула, потеряв сознание.

Солдаты Раса Кассы, прибывшие на место через несколько минут, замерли, увидев тело своего командира. Их лица выражали ужас, а руки сжали винтовки, но они не знали, что делать. Один из них, молодой воин по имени Алем, опустился на колени рядом с Расом Кассой, его глаза наполнились слезами, но в них уже загорался гнев.

Слухи, посеянные Абебе, начали распространяться, как пожар. Люди, потрясённые и напуганные, шептались, что это дело рук императора, что Хайле Селассие устранил Раса Кассу, чтобы сохранить трон. Кто-то утверждал, что видел дворцовых стражников неподалёку за час до взрыва, другие говорили, что слышали, как приближённые императора обсуждали угрозу, которую представляет Рас Касса. Эти шепотки, подогреваемые агентами Абебе, расползались по базару, словно яд, отравляя умы выживших и солдат. Алем, всё ещё стоя на коленях рядом с телом своего командира, сжал кулаки, его взгляд устремился к дворцу, возвышавшемуся над городом. Он не хотел верить, что император способен на такое, но сомнения уже укоренились в его сердце.

В немецком консульстве Вёлькнер получил сообщение от Абебе через зашифрованную записку, доставленную мальчишкой-посыльным. Взрыв сработал идеально. Рас Касса и Йосеф мертвы, площадь в хаосе, а слухи уже делают своё дело. Абебе доложил, что на базаре говорят о предательстве императора, и солдаты Раса Кассы, потрясённые его смертью, начинают сомневаться в Хайле Селассие. Вёлькнер откинулся на спинку стула, его губы тронула холодная улыбка. План сработал. Теперь, когда народ начнёт подозревать императора, а солдаты Раса Кассы повернутся против Хайле Селассие, Абиссиния ослабнет.

Он вызвал Дитриха.

– Ханс, – сказал он, – подготовь новое сообщение для Бельтраме. Пусть итальянцы усиливают давление на партизан. Мы дадим им ещё несколько «улик». А пока следи за настроениями в городе. Если народ повернётся против императора, мы должны быть готовы использовать это.

Дитрих кивнул, его глаза горели решимостью.

– Да, господин майор.

В тронном зале дворца Хайле Селассие сидел неподвижно, его тёмные глаза смотрели в пустоту. Весть о взрыве на базаре достигла его через несколько минут после того, как дым ещё клубился над площадью. Фитаурари Тадессе стоял перед ним, его лицо было мрачнее тучи.

– Ваше Величество, – сказал он, – Рас Касса мёртв. Йосеф тоже. Взрыв унёс больше тридцати жизней. Народ говорит… – он сделал паузу, словно слова жгли ему горло, – говорят, что это ваш приказ.

Император медленно поднял взгляд, его пальцы сжали подлокотники трона.

– Мой приказ? Кто смеет обвинять Императора в предательстве?

Тадессе опустил голову.

– Они шепчутся, мой господин. Говорят, что видели дворцовых стражников неподалёку, что ваши приближённые боялись популярности Раса Кассы. Это слухи, но они распространяются быстро.

Хайле Селассие замер, его глаза сузились.

– Слухи, – повторил он. – Кто-то хочет, чтобы мой народ повернулся против меня. Найди тех, кто это сделал, Тадессе. Найди, или Абиссиния падёт не от итальянских танков, а от собственных предателей и интриганов.

Тадессе кивнул, его кулаки сжались.

– Я найду их, мой господин. И они заплатят.

Император остался один, его взгляд устремился к расписанному потолку, где ангелы с огненными мечами охраняли древних воинов. Он знал, что враги близко, и их оружие – не только бомбы, но и слова, которые западают в сердца его народа. Лев Иуды не склонялся перед врагом, но теперь ему предстояло сражаться не только с итальянцами, но и с тенью заговора, нависшей над его троном.

На базаре хаос не утихал. Солдаты Раса Кассы, прибывшие на место взрыва, стояли в оцеплении. Абебе наблюдал за происходящим из тени узкого переулка. Его глаза блестели от удовлетворения. Взрыв сработал лучше, чем он ожидал. Тридцать шесть мёртвых, десятки раненых, и слухи уже делают своё дело. Он знал, что к вечеру они распространятся по городу, а к утру достигнут лагерей Раса Кассы. Абиссиния была на грани раскола, и Абебе чувствовал, что его господин, Вёлькнер, получил то, чего хотел.

Но в глубине души Абебе ощущал лёгкий холод. Он знал, что Вёлькнер не остановится. Следующей целью могли стать другие, кто знал слишком много. А затем, возможно, и он сам, если станет ненужным. Абебе стиснул зубы и исчез в толпе, его фигура растворилась среди торговцев и прохожих.