Текст книги "Я – Товарищ Сталин 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Сергей нахмурился. Это был не тот ответ, который он хотел услышать, но именно тот, которого ожидал. Китай был слабым звеном, и японцы это знали. Их стратегия была ясна: нейтрализовать Китай, чтобы сосредоточить силы на советской границе. Если бы удалось отсрочить нападение, у СССР появилось бы время перебросить дополнительные дивизии и, возможно, подтолкнуть китайцев к более активному сопротивлению. Он наклонился вперёд, его взгляд впился в Судоплатова.

– Хорошо бы, чтобы японцы отложили нападение, – сказал он медленно, словно взвешивая каждое слово. – Нам нужно время, Павел Анатольевич. Что скажете?

Судоплатов на мгновение замолчал. Он понимал, что вождь не просто задаёт вопрос – он ставит задачу, требующую нестандартных решений. Заставить японцев отложить наступление было почти невыполнимой миссией. Японское военное руководство, как он знал, было одержимо идеей расширения империи, и их планы строились с холодной расчётливостью. Любое изменение требовало бы серьёзного повода, способного поколебать их уверенность.

– Это будет тяжело, товарищ Сталин, – ответил Судоплатов, тщательно подбирая слова. – Японцы действуют по строгому графику. Их генеральный штаб утвердил сроки, и они не станут их менять без веской причины. Чтобы заставить их отложить наступление, должно случиться что-то неординарное. Например, крупная провокация на границе, которая заставит их думать, что мы готовим контрнаступление раньше, чем они ожидают. Или внутренний кризис в Маньчжурии – диверсия, бунт, что-то, что отвлечёт их силы. Но даже в этом случае они будут искать способы минимизировать задержку. Их разведка слишком хорошо работает, чтобы мы могли просто обмануть их без подготовки.

Сергей кивнул. Он понимал, что Судоплатов прав, но также знал, что в разведке нет ничего невозможного, если правильно выбрать рычаги давления.

– Неординарное, говорите? – произнёс Сергей. – Тогда подумайте, Павел Анатольевич. Подумайте, что может стать таким «неординарным». Японцы не должны ударить в июле. Мы не можем позволить им диктовать нам сроки.

Судоплатов кивнул. Намёк был ясен. Вождь не просто просил придумать план – он требовал, чтобы Судоплатов нашёл способ переломить ситуацию. Это был вызов, который мог либо укрепить его репутацию, либо поставить её под удар. Судоплатов знал, что Сталин не терпит провалов, но также знал, что такие задачи – его стихия. Его мысли уже начали выстраиваться в цепочку возможных действий.

– Я понимаю, товарищ Сталин, – ответил он. – Мы можем рассмотреть несколько вариантов. Первый – провокация на границе. Мы можем инсценировать передвижение войск или ложный удар, чтобы японцы решили, что мы готовимся к наступлению. Это может вынудить их пересмотреть сроки. Второй – работа через наших агентов в Маньчжурии. У нас есть люди в Харбине и Мукдене, которые могут организовать диверсии на ключевых объектах – железной дороге, складах, портах. Это отвлечёт японские силы и создаст хаос. Третий вариант – дезинформация. Мы можем подбросить японцам ложные данные о том, что их планы раскрыты, и заставить их подозревать утечку в собственной разведке. Это посеет недоверие в их штабах и может замедлить подготовку.

Сергей кивнул, его взгляд был тяжёлым, но в нём мелькнула искра одобрения. Судоплатов говорил дело. Он не обещал невозможного, а предлагал реальные шаги, которые могли бы сработать.

– Дезинформация, – сказал Сергей. – Это интересно. Если японцы начнут подозревать своих, они могут замедлиться. Но этого мало. Нам нужно что-то, что ударит по их уверенности. Что-то, что заставит их думать, что июль – не их время. Подумайте, Павел Анатольевич. Подумайте о том, что может их напугать. Или… – он сделал паузу, его голос стал почти заговорщическим, – или заставить их поверить, что их планы обречены.

Судоплатов кивнул, его мысли работали на полную мощность. Он знал, что японцы чувствительны к любым угрозам их тщательно выстроенным планам. Если удастся создать иллюзию, что их разведка скомпрометирована или что СССР готовит неожиданный удар, это может заставить их пересмотреть сроки. Но как это сделать? Его агенты в Маньчжурии могли организовать диверсию, но это требовало времени и ресурсов. Провокация на границе была рискованной – она могла спровоцировать конфликт раньше, чем СССР будет готов. Дезинформация казалась наиболее перспективной, но для этого нужно было найти правильный канал и правильное сообщение.

– Мы можем использовать их же агентов против них, – сказал Судоплатов. – Если мы найдём одного из их ключевых связных, то сможем подбросить ему ложные документы. Например, отчёт о том, что мы перебрасываем дополнительные дивизии на Дальний Восток или готовим наступление через Монголию. Это заставит японцев задуматься. Они не любят действовать, когда не уверены в своих данных. Мы также можем инсценировать арест их агента, чтобы создать видимость, что их сеть раскрыта.

Сергей слегка улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он. – Это уже что-то. Но я хочу больше. Я хочу, чтобы японцы не просто задумались, а почувствовали, что земля горит у них под ногами.

Судоплатов кивнул. Он знал, что эта операция станет одной из самых сложных в его карьере. Но у него были ресурсы, люди и опыт.

– Будет сделано, товарищ Сталин, – сказал он. – Я начну немедленно. Думаю, через неделю я смогу доложить первые результаты.

– Неделя, – сказал Сергей. – Это ваш срок, Павел Анатольевич. И помните: если японцы ударят в июле, мы должны быть готовы. Но лучше, чтобы они вообще не ударили. Найдите способ. Я верю в вас.

Судоплатов поднялся, кивнул и направился к двери. Он знал, что ему предстоит сложная работа.

Когда дверь закрылась, Сергей вернулся к столу. Он открыл блокнот и дописал ещё одно имя – «Судоплатов». Рядом с ним он поставил не знак вопроса, а точку. Эта игра становилась всё опаснее, но он был готов играть до конца. Он знал, что СССР не может позволить себе слабость. Не сейчас, когда враг уже у ворот.

Глава 16

Утро в Асмэре началось с привычной суеты. Солнце поднималось над горизонтом, заливая булыжные улицы золотистым светом. Пыль, поднятая копытами мулов и шагами прохожих, оседала на листьях акаций, росших вдоль узких аллей. Полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто сидел в своём кабинете в штабе итальянской администрации, но его мысли были далеки от рапортов и приказов, аккуратно разложенных на столе из красного дерева. Перед ним лежала записка, полученная вчера в «Il Corno d’Oro» – сложенный лист бумаги, который он теперь держал в руках, перечитывая лаконичные строки: «Полковник ди Сангаллетто, есть возможность хорошо заработать. Встреча завтра в полночь у старого маяка на побережье. Не упустите шанс».

Витторио откинулся в кресле, его пальцы, унизанные перстнями, постукивали по подлокотнику. Он был человеком, привыкшим к риску, но эта записка вызывала смутное беспокойство. Встреча в полночь у заброшенного маяка – это не просто деловое предложение, а игра, где правила неизвестны, а ставки могут быть смертельными. Его репутация в Асмэре строилась на умении находить выгоду в хаосе колониальной жизни и способности избегать ловушек. Записка от неизвестного абиссинца сулила богатство, но и опасность.

Он размышлял, идти ли одному. Инстинкты, отточенные годами кампаний в Африке, подсказывали, что брать с собой солдат рискованно. Лишний свидетель мог стать проблемой, особенно если предложение окажется таким, каким он его себе представлял: чем-то, что лучше держать в тайне. Витторио понимал, как быстро слухи распространяются по Асмэре. Один неосторожный разговор – и его имя могло дойти до ушей губернатора или, что хуже, до Рима. Если абиссинец действительно готов заплатить, как обещал Йемане, дело, вероятно, связано с чем-то, что не терпит лишних ушей. Один солдат, даже самый верный, мог стать слабым звеном. Он вспомнил, как однажды в Ливии его товарищ по оружию, поддавшись соблазну продать информацию о караване, оказался в яме с песчаными змеями – наказание, которое местные племена считали справедливым. Витторио не собирался повторять чужих ошибок.

Но идти одному тоже было опасно. Он не был новичком в таких делах. Абиссиния оставалась очагом сопротивления, несмотря на итальянскую оккупацию. Местные вожди и повстанцы не забыли поражения при Адуа и ждали момента для реванша. Полковник мог стать мишенью для тех, кто хотел нанести удар по итальянской администрации. Старый маяк на побережье, окружённый скалами и пустынными пляжами, был идеальным местом для засады. Если кто-то решил заманить его туда, лучшего места не найти. Он представил, как тени скользят среди скал, как блеск ножа мелькает в лунном свете, и его рука невольно сжалась в кулак. Но чутьё, отточенное годами, подсказывало, что идти надо одному. Если бы абиссинец хотел его смерти, он мог бы подослать убийцу прямо к таверне прошлым вечером. Нож в переулке, яд в бокале граппы – всё это было бы проще, чем устраивать встречу у маяка. Нет, тот, кто написал записку, хотел разговора. А разговоры Витторио умел вести лучше всех в Асмэре.

Он встал и подошёл к окну, выходившему на площадь перед штабом. Улицы кипели жизнью: торговцы в белых рубахах толкали тележки с манго и фигами, итальянские солдаты лениво прогуливались в тени пальм, а местные женщины в ярких платках несли корзины с рыбой. Витторио прищурился, наблюдая за этой картиной. Его мысли возвращались к Йемане, посыльному, чья спокойная уверенность вызывала подозрения. Кто он? Просто мальчишка, ищущий заработка, или чей-то агент, знающий больше, чем говорит? Витторио решил, что после встречи у маяка найдёт Йемане и вытрясет из него правду, если понадобится. Но сейчас главное – абиссинец и его предложение.

Он вернулся к столу и достал из ящика револьвер Webley, проверяя барабан. Все шесть патронов были на месте. Он сунул оружие в кобуру под мундир, решив, что, если дело пойдёт не так, он будет готов. Затем вызвал адъютанта, лейтенанта Альберто, и приказал подготовить лошадь к вечеру. Никаких эскортов, никаких лишних глаз. Альберто, молодой и рьяный офицер, попытался возразить, упомянув слухи о повстанцах, но Витторио оборвал его взглядом. «Делай, что сказано», – бросил он, и лейтенант поспешил выполнить приказ.

Остаток дня прошёл в напряжённом ожидании. Витторио перебирал в голове возможные сценарии. Если абиссинец действительно предложит что-то серьёзное, это может стать его билетом к богатству, о котором он мечтал, сидя в пыльных кабинетах Асмэры. Но он также понимал, что такие сделки всегда имеют цену, и не всегда она измеряется золотом. Он вспомнил кампанию в Ливии, где один неверный шаг стоил его другу жизни, и поклялся себе, что не позволит эмоциям или жадности затмить разум. Он провёл несколько часов, проверяя документы в кабинете, делая вид, что занят обычной работой. Но его мысли были далеко – у старого маяка, в тени скал, где его ждала неизвестность.

К вечеру он переоделся в более лёгкий мундир, оставив парадный с золотыми галунами в шкафу. Он выбрал тёмно-зелёную форму, которая лучше сливалась с ночью, и надел широкополую шляпу. Перед уходом ещё раз проверил револьвер и сунул в карман складной нож – на всякий случай. Затем вышел из штаба, сел на лошадь и направился к побережью, оставив позади шумные улицы Асмэры.

К полуночи небо над побережьем Эритреи усеяли звёзды, яркие, как россыпь алмазов. Старый маяк, заброшенный ещё с прошлых времён, возвышался на скалистом утёсе. Его облупившиеся стены, покрытые солью и лишайником, казались призраком ушедшей эпохи, а ржавый фонарь на вершине скрипел под порывами морского ветра. Витторио привязал лошадь к одинокому дереву у подножия утёса и начал подъём по узкой тропе. Его шаги были осторожными, а рука то и дело касалась кобуры. Он чувствовал, как адреналин пульсирует в венах, но лицо оставалось бесстрастным. Он не раз бывал в подобных ситуациях, и страх давно стал для него лишь сигналом к повышенной бдительности.

Ночь была тёплой, но морской бриз приносил прохладу. Волны бились о скалы внизу, а где-то вдалеке кричала ночная птица. Витторио достал золотые карманные часы – подарок отца из времён, когда семья ди Сангаллетто ещё гордилась своим именем. Стрелки показывали пять минут до полуночи. Он прислонился к стене маяка, его серые глаза внимательно осматривали округу. Скалы отбрасывали длинные тени, и каждый шорох заставлял его напрячься. Он понимал, что, если это ловушка, у него будет мало времени, чтобы среагировать. Но он также был уверен, что его револьвер и опыт – лучшие союзники.

Ровно в полночь из-за скал выступила фигура. Это был высокий худощавый мужчина, закутанный в тёмный плащ. Его лицо скрывал капюшон, но, подойдя ближе, он откинул его, и свет луны осветил его черты. Абиссинец, лет сорока, с резкими скулами и тёмными глазами. Его движения были плавными, но напряжёнными, как у человека, привыкшего быть настороже. Шрамы на лице говорили о битвах, а аккуратно подстриженная борода придавала ему вид человека, заботящегося о внешности, несмотря на обстоятельства.

– Полковник ди Сангаллетто, – произнёс он на итальянском с лёгким акцентом. Его голос был низким, почти мелодичным. – Я рад, что вы пришли.

Витторио слегка наклонил голову, его рука всё ещё покоилась у кобуры. Он изучал абиссинца, пытаясь понять, с кем имеет дело. Его осанка, манера говорить – всё указывало на человека, привыкшего командовать.

– Я здесь, – ответил Витторио, его тон был ровным, но с ноткой сарказма. – Назови своё имя и скажи, что тебе нужно. Я не люблю тратить время на загадки.

Абиссинец кивнул, его глаза не отрывались от лица полковника.

– Меня зовут Деста Алемайеху, – сказал он. – У меня есть предложение, которое может сделать вас богатым человеком.

Витторио прищурился. Имя ничего ему не говорило. Деста мог быть повстанцем, агентом вождя или даже одиночкой, преследующим свои цели.

– Говори, – сказал Витторио, скрестив руки. – И лучше, чтобы твои слова стоили моего времени.

Деста подошёл ближе.

– Нам нужна информация, полковник, – начал он. – Конкретная информация о маршрутах, местонахождении и передвижениях генерала Эмилио Де Боно. Мы знаем, что он планирует инспекцию войск в Эритрее и Абиссинии. Нам нужно знать, где он будет, когда и с каким эскортом.

Витторио почувствовал, как сердце забилось чуть быстрее. Это была не просто сделка – это была измена высшего порядка. Генерал Де Боно, один из ключевых военачальников итальянской армии в Восточной Африке, был фигурой, чья безопасность охранялась с особым рвением. Предоставить информацию о его передвижениях означало поставить под удар всю итальянскую администрацию в регионе. Витторио знал, что Де Боно планирует поездку по гарнизонам в ближайшие недели, и как старший офицер он имел доступ к этим планам. Но передача этой информации означала бы игру с огнём.

– Ты понимаешь, о чём просишь? – спросил Витторио, его голос стал холоднее. – Это не просто сделка. Это моя голова на плахе, если что-то пойдёт не так.

Деста кивнул, его взгляд оставался спокойным.

– Я понимаю, – ответил он. – Но я также знаю, что вы человек, умеющий считать выгоду. Мы готовы платить. Десять тысяч долларов в неделю за информацию о каждом передвижении Де Боно. А когда всё закончится, ещё пятьдесят тысяч – сразу, как только мы получим то, что нам нужно.

Витторио едва сдержал удивление. Сумма была ошеломляющей. Десять тысяч долларов в неделю – больше, чем он зарабатывал за год службы. А пятьдесят тысяч в конце могли бы обеспечить безбедную жизнь где-нибудь в Италии, вдали от пыльных улиц Асмэры и интриг колониальной администрации. Он представил виллу на побережье Амальфи с видом на море, где мог бы забыть о жаре и пыли Эритреи. Но он понимал, что такие деньги не платят просто так. Если его поймают, виселица будет самым мягким наказанием. Он вспомнил, как в Ливии одного офицера, уличённого в продаже информации, расстреляли без суда, а его семью в Италии лишили всех привилегий. Витторио не собирался повторять его судьбу.

– Допустим, я соглашусь, – сказал он. – Как ты собираешься получать информацию? И как я могу быть уверен, что ты не продашь меня своим людям или моим?

Деста слегка улыбнулся.

– У нас есть свои способы, – ответил он. – Посыльные, которые не задают вопросов. Места, где мы можем обмениваться информацией, не привлекая внимания. Я знаю, кто вы, полковник. Вы не из тех, кто работает за идеалы. Мы оба хотим одного – богатства. И мы оба понимаем, что для этого нужно молчать.

Витторио хмыкнул, но его разум уже просчитывал варианты. Он знал, что доступ к информации о передвижениях Де Боно у него есть. Подделать документы, передать их через посредника – всё это было в его силах. Он мог использовать Йемане или другого посыльного, чтобы избежать прямого контакта. Но он также понимал, что один неверный шаг – и он станет мишенью для итальянской контрразведки. Он вспомнил, как однажды в Триполи его чуть не поймали на сделке с контрабандистами. Тогда его спасло только то, что он успел подкупить нужных людей. Здесь, в Асмэре, у него тоже были связи, но риск был выше.

– Мне нужно время, – сказал он наконец. – И доказательства, что ты можешь заплатить. Принеси задаток, чтобы показать, что твои слова не пусты. Тогда мы продолжим.

Деста кивнул, словно ожидал этого ответа.

– Через три дня, – сказал он. – Здесь же, в полночь. Я принесу задаток. Десять тысяч долларов, чтобы показать нашу серьёзность. Но помните, полковник: время не на нашей стороне. Если вы откажетесь, я найду другого. Асмэра полна людей, любящих деньги так же, как вы.

Витторио почувствовал, как губы искривились в усмешке. Деста знал, как играть на его слабостях. Но он также понимал, что не позволит себя запугать. Он был мастером таких игр, и если абиссинец думал, что может манипулировать им, он ошибался.

– Хорошо, – сказал Витторио. – Три дня. Но если это ловушка, Деста, мои люди найдут тебя. И поверь, я умею заставлять людей говорить.

Деста слегка наклонил голову, его глаза блеснули в лунном свете.

– Я не ищу врагов, полковник, – ответил он. – Только партнёров. До встречи.

С этими словами он повернулся и исчез в тени скал так же бесшумно, как появился. Витторио остался у маяка, его пальцы сжимали рукоять револьвера. Он чувствовал, как адреналин пульсирует в венах, но разум оставался холодным. Это была не просто сделка – это был вызов, который мог либо вознести его к богатству, либо низвергнуть в пропасть. Он медленно спустился по тропе к лошади, его мысли были полны планов. Ему нужно было проверить, кто такой Деста Алемайеху и насколько далеко простираются его связи. Он решил, что завтра начнёт расспрашивать информаторов в Асмэре, но осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Если это ловушка, он не собирался становиться её жертвой. Но если это шанс, он не упустит его.

Витторио вскочил в седло и направил лошадь обратно в Асмэру. Ночь поглотила его фигуру, а старый маяк остался позади, молчаливый свидетель разговора, который мог изменить судьбу полковника и, возможно, всего региона. Он понимал, что следующие три дня будут решающими. Нужно было подготовить план, проверить контакты и убедиться, что он на шаг впереди всех – и Десты, и своих начальников. В голове уже формировался список людей, которых он мог подкупить или использовать, чтобы обезопасить себя. Он также решил найти Йемане и выяснить, что тот знает. Посыльный мог быть ключом к разгадке намерений Десты.

Когда он въехал в Асмэру, город уже спал, лишь редкие фонари освещали улицы. Витторио направился к своему дому, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Но спать он не собирался. Впереди ждали дни, полные интриг, и он был готов сыграть в эту игру до конца.

* * *

Ночь опустилась на Асмэру, укутав город тёмным покрывалом, усеянным звёздами. В резиденции итальянского командования, в нескольких милях от шумных улиц столицы Эритреи, генерал Эмилио Де Боно не спал. Его кабинет, освещённый тусклым светом масляной лампы, был погружён в тишину, нарушаемую лишь скрипом пера, которым он делал пометки на карте Абиссинии, разложенной на массивном столе из тёмного дуба. Карта была испещрена стрелками, кружками и линиями, обозначавшими гарнизоны, маршруты снабжения и предполагаемые позиции повстанцев. Де Боно был погружён в размышления. Его пальцы водили по карте, останавливаясь на ключевых точках. Его мечта – звание маршала Италии – была так близка, но требовала решительного шага: сокрушительной победы над императором Хайле Селассие и захвата Аддис-Абебы, столицы Абиссинии.

Де Боно откинулся в кресле, его взгляд скользил по карте, но мысли были устремлены к будущему. Он знал, что Селассие – не просто символ Абиссинии, а харизматичный лидер, способный вдохновлять своих людей даже в самые тёмные времена. Разведка доносила о повстанцах в горах Тигре, о растущем сопротивлении в провинциях, которые не желали подчиняться итальянской оккупации. Генерал понимал, что для победы нужно нечто большее, чем численное превосходство. Его план был сосредоточен на стремительном наступлении на Аддис-Абебу, чтобы одним ударом сломить дух сопротивления. Захват столицы стал бы не только военным, но и политическим триумфом, доказательством мощи Италии и его собственного гениального командования. Он видел перед собой заголовки римских газет: «Де Боно покоряет Абиссинию» – и представлял, как Муссолини вручает ему маршальский жезл на церемонии в Palazzo Venezia.

Его пальцы остановились на карте у Аддис-Абебы, обведённой красным карандашом. Это был центр, сердце империи Селассие, и его падение означало бы конец сопротивления. Но путь к столице был полон препятствий: горные перевалы, где повстанцы могли устроить засады, узкие дороги, уязвимые для атак, и непредсказуемая местность, где итальянская бронетехника теряла своё преимущество. Де Боно знал, что его войска превосходят абиссинцев в вооружении, но Селассие умел использовать ландшафт и преданность своих людей. Генерал вспомнил свои ранние кампании в Италии, когда он, будучи офицером, участвовал в подавлении восстаний на юге. Тогда он научился, что победа требует не только силы, но и хитрости. Теперь, на закате карьеры, он должен был превзойти самого себя.

Де Боно был не только стратегом, но и политиком. Он понимал, что его успех зависит от благосклонности Рима. Муссолини требовал быстрой и решительной победы, и генерал чувствовал давление. Его письма в столицу были полны уверенных слов, но в глубине души он опасался, что любая задержка или ошибка могут поставить крест на его амбициях. Он вспомнил, как в 1896 году поражение при Адуа стало позором для Италии, и поклялся себе, что не позволит истории повториться. Тогда он был уже опытным офицером, наблюдавшим за катастрофой издалека, и теперь, спустя десятилетия, он видел в Абиссинии шанс исправить прошлое, доказать, что Италия способна покорить эту землю. Звание маршала стало его obsesione, как он шептал себе в редкие минуты откровенности. Он представлял, как его имя войдёт в анналы, как будущие поколения будут изучать его кампанию как образец военного искусства.

Он встал и подошёл к окну, выходившему на тёмный двор резиденции. Он смотрел на звёзды, пытаясь успокоить мысли. Его план наступления на Аддис-Абебу был почти готов. Он решил сосредоточить силы на севере, в районе Адиграта и Мэкэле, чтобы создать плацдарм для главного удара. Оттуда его войска двинутся на юг, через перевалы, к столице. Он планировал использовать авиацию для разведки и бомбардировок, чтобы ослабить повстанцев, и бронетехнику для прорыва укреплённых позиций. Но ключевым элементом было время: наступление должно начаться до сезона дождей, иначе дороги станут непроходимыми, а его войска увязнут в грязи. Он знал, что Селассие тоже готовится, собирая силы в горах и, возможно, рассчитывая на поддержку местных племён. Де Боно должен был опередить его, нанести удар первым.

Его размышления прервал стук в дверь. Адъютант, молодой капитан по имени Лоренцо, вошёл с очередным рапортом.

– Господин генерал, разведка подтверждает активность повстанцев в районе Дессе, – доложил он, протягивая лист бумаги.

Де Боно нахмурился, беря рапорт. Дессе был важным узлом на пути к Аддис-Абебе, и активность повстанцев там могла означать, что Селассие укрепляет свои позиции. Генерал пробежал глазами строки: отрывочные сведения о передвижении небольших отрядов, о возможных складах оружия. Это было недостаточно, чтобы изменить план, но достаточно, чтобы усилить его беспокойство. Он приказал Лоренцо подготовить дополнительный отчёт о состоянии дорог к Дессе и удвоить разведывательные вылеты.

– Мы не можем позволить им застать нас врасплох, – добавил он.

Он вернулся к столу и снова склонился над картой. Его план требовал точности. Он решил лично отправиться на инспекцию гарнизонов в ближайшие недели, чтобы убедиться, что войска готовы к наступлению. Его маршрут был уже составлен: Асмэра, Массауа, затем южнее, к Адиграту и Мэкэле, и, наконец, к Дессе, где он надеялся получить более точные данные о силах повстанцев. Он знал, что его присутствие поднимет моральный дух солдат, но также понимал, что поездка сделает его уязвимым. Повстанцы могли воспользоваться этим, чтобы устроить засаду. Он приказал усилить эскорт, но не слишком, чтобы не привлекать внимания. Де Боно был осторожен, но не был параноиком. Он верил, что его опыт и преданность офицеров защитят его.

Его мысли вернулись к Селассие. Император был загадкой. Де Боно читал его речи, перехваченные разведкой, и не мог не восхищаться его умением вдохновлять. Селассие говорил о свободе, о древней славе Абиссинии, и его слова находили отклик даже среди тех, кто устал от войны. Генерал знал, что одолеть такого противника можно, только переиграв его в стратегии. Он решил отправить ложные сведения через своих агентов, чтобы заманить повстанцев в ловушку. Если Селассие поверит, что итальянцы сосредотачивают силы на севере, он может вывести свои войска из гор, и тогда Де Боно нанесёт удар с фланга, открывая путь к Аддис-Абебе. Это был рискованный план, но генерал любил риск. Он вспомнил, как в юности играл в шахматы с отцом, старым аристократом, который учил его, что победа требует жертв. Де Боно был готов пожертвовать многим, но не своей мечтой о маршальском жезле.

Он сделал ещё одну пометку на карте, обведя район Дессе. Здесь, по данным разведки, повстанцы могли готовить укрепления, и их уничтожение стало бы первым шагом к столице. Де Боно чувствовал, как время ускользает. Он знал, что Селассие тоже не сидит сложа руки.

Он дописал последние строки в своём дневнике, который вёл для потомков. «Аддис-Абеба будет нашей, – написал он, – или я не Эмилио Де Боно». Затем он закрыл тетрадь, погасил лампу и лёг спать. Он не знал, что где-то в эту же ночь плетутся интриги, которые могут поставить под удар его замыслы. Но его решимость была непоколебима. Он был готов вести свои войска к столице, к славе, к своей мечте.