Текст книги "Я – Товарищ Сталин 5 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Болдуин, в сером костюме с узким галстуком, сидел за столом. Его лицо, изрезанное глубокими складками, хранило сосредоточенность, серые глаза изучали карту. Иден, с худощавым лицом и гладко зачёсанными тёмными волосами, сидел напротив. Синклер, с редкими седыми прядями и острым взглядом, сжимал кожаную папку. Дилл, с короткими седыми волосами и резким профилем, держал карту с отметками передвижений войск.

Болдуин, откинувшись в кресле, заговорил первым:

– Господа, через четыре дня мы начинаем блокаду советских грузов. Через месяц перекроем поставки Гитлера. Лига Наций дала мандат, но Москва ответит. Нам нужно понять, как Сталин отреагирует, как истощить его и Гитлера и как склонить Селассие к нам, не дав Муссолини укрепиться. Что вы предложите?

Иден, перевернув лист в папке, ответил:

– Советы наступают в Абиссинии и Испании. В Аддис-Абебе они снабжают Хайле Селассие: готовят тридцать самолётов И-15, сорок танков Т-26, восемьдесят тысяч долларов золотом. Их инструкторы обучают семь тысяч партизан для ударов по итальянским заставам и складам иприта.

Болдуин ткнул пальцем в карту, где Абиссиния была обведена красным.

– Селассие надо использовать с пользой для нас. Если он с нами, Муссолини ослабнет. Но как не дать итальянцам вырваться вперёд? Синклер, что доносят ваши люди?

Синклер, открыв папку, ответил:

– В Аддис-Абебе мои источники докладывают: Советы давят на Селассие, обещают ещё оружия и солдат за лояльность. Мы можем предложить больше – пятьдесят тысяч фунтов, два эсминца для побережья, обучение армии. У него не будет выбора, кроме как повернуться к нам, если мы отрежем советские поставки.

Иден, поправив галстук, добавил:

– Через Лигу Наций мы ужесточим санкции против Италии. Селассие получит нашу защиту, но Муссолини не должен набрать силу, поэтому надо реагировать быстро.

Болдуин, сжав кулаки, кивнул.

– Хорошо. Блокада Советов начнётся через четыре дня. Что ждёт нас?

Дилл, развернув карту, указал на Балтику:

– Мы перекроем их суда в Северном море. Если остановим грузы, Сталин может надавить через Женеву или двинуть корабли.

Болдуин, наклонившись к карте, спросил:

– Корабли? Их флот не чета нашему. Чем они ответят? Синклер, ваши данные?

Синклер, перевернув лист, ответил:

– Войной они на нас не пойдут, но могут протолкнуть жалобы в Лиге Наций или обойти блокаду через Турцию. В Мадриде уже есть их интербригады – три тысячи человек, в основном французы, поляки и венгры. Блокада их ослабит, но они удвоят грузы через другие пути.

Иден, отложив папку, сказал:

– Нам выгодно, чтобы Сталин и Гитлер истощали друг друга в Испании. Блокада Советов ослабит республиканцев, а через месяц мы перекроем грузы Гитлера, и Франко не получит перевеса.

Болдуин кивнул.

– Пусть грызутся! Сколько Гитлер даёт Франко, Дилл?

Дилл указал на карту:

– Там их Легион «Кондор», кроме того, планируют прислать пятьдесят «Юнкерсов», тридцать «Мессершмиттов», тридцать «Панцеров». Их инструкторы уже в Саламанке. Через месяц мы заблокируем их грузы в Атлантике.

Болдуин, прищурившись, спросил:

– Через месяц? Почему не раньше?

Дилл, нахмурив лоб, ответил:

– Наши корабли заняты советскими судами. Но к середине мая десять эсминцев перекроют Атлантику. Немцы везут «Панцеры» через Португалию – мы остановим их там.

Иден кивнул.

– Португалия нам поможет. Если предложим Салазару кредиты, он закроет порты для Гитлера, но пропустит наши грузы для Франко.

Синклер, сжав папку, добавил:

– Мои люди в Мадриде передадут Франко координаты советских складов. Это даст ему перевес, но не усилит Берлин.

Болдуин, наклонившись к карте, спросил:

– Какие суда Советы используют для грузов в Испанию?

Дилл, перевернув несколько страниц, ответил:

– Три грузовых парохода, каждый по десять тысяч тонн. Они идут через Балтику под нейтральными флагами.

Синклер добавил:

– Мои люди в Копенгагене следят за их движением. Мы можем перехватить их в Северном море.

Иден, листая папку, сказал:

– Если мы остановим эти суда, республиканцы потеряют половину своих танков.

Болдуин кивнул.

– Сколько кораблей мы можем выделить для блокады?

Дилл ответил:

– Десять эсминцев, три крейсера в Северном море. Пять эсминцев в резерве для Средиземного моря.

Иден, поправив галстук, заявил:

– Лига Наций должна видеть блокаду как защиту мира. Мы обвиним Советы в эскалации конфликта.

Синклер кивнул.

– Мои люди в Женеве подготовят нейтралов для поддержки. Данные о советских поставках будут главным доводом.

Болдуин, удовлетворённо улыбнувшись, завершил заседание.

Глава 3

Абиссиния. Горы, 12 апреля 1936 года

Солнце клонилось к горизонту над острыми пиками гор Симиен, отбрасывая длинные тени на каменистый лагерь, где Рас Менгесха и его воины тиграи укрылись после катастрофы под Дессие. Воздух был густым от запаха дыма костров. Палатки из выцветшего холста и шалаши из сплетённых ветвей сливались с суровыми склонами, словно пытаясь спрятаться от глаз врагов. Воины тиграи точили копья и чистили винтовки. Их взгляды тревожно метались к горизонту, выискивая признаки новых угроз. Шёпот о предательстве Менгесхи под Дессие витал среди бойцов, но никто не осмеливался говорить вслух в его присутствии – страх перед вождём был сильнее сомнений.

Менгесха сидел на камне, возвышавшемся над лагерем, его тело окутывал тёмный шерстяной плащ, колышущийся на ветру. Менгесха сыграл свою игру тонко, удержав воинов тиграи от самых жестоких боёв, сохранив их силы, пока амхара и оромо истекали кровью на склонах холмов. Его племянник Текле, подавая сигналы итальянцам, обеспечил их победу, позволив силам Менгесхи выйти почти невредимыми. Это был расчётливый шаг, стоивший ему доверия союзников, но возвысивший его до роли кукловода в расколотой нации. Теперь, с ослабленным императором и наступающими итальянцами, Менгесха видел в хаосе возможность укрепить своё влияние и, возможно, захватить трон.

Шорох в кустах прервал его размышления. Рука инстинктивно скользнула к изогнутому кинжалу на поясе, пальцы сжали холодную рукоять, но он расслабился, увидев фигуру, вынырнувшую из зарослей – худощавого разведчика тиграи по имени Деста. Лицо Десты блестело от пота после тяжёлого подъёма по крутым склонам, его грудь тяжело вздымалась. Он опустился на колено, низко склонив голову, и протянул сложенный лист бумаги, запечатанный красным воском, на котором отпечатался неясный символ.

– Рас Менгесха, – тихо сказал Деста, – сообщение от незнакомца. Передано через нашего шпиона в Гондаре. Он называет себя американцем и обещает богатство и власть.

Глаза Менгесхи сузились, превратившись в щёлки. Он сломал печать, ноготь с треском разорвал воск, и развернул бумагу, пробегая глазами аккуратно написанный текст на английском. Послание было кратким, но заманчивым: некто, представившийся как «мистер Картер», предлагал 50 000 фунтов стерлингов, современные винтовки, пулемёты и политическую поддержку для свержения Хайле Селассие и сопротивления итальянцам. Встреча назначалась в Гондаре, в кафе под названием «Алмаз», вечером 12 апреля. Посредником выступал местный торговец Йоханнес, который должен был организовать детали. Губы Менгесхи дрогнули в едва заметной улыбке, но глаза остались холодными, как лёд. Британцы уже сулили оружие и золото, но их обещания тонули в бюрократической трясине. Американец, достаточно дерзкий, чтобы действовать напрямую, без посредников, интриговал. Но доверие было роскошью, которую Менгесха не мог себе позволить – слишком много ножей уже точили против него.

– Приведи Йоханнеса ко мне, – приказал он, сворачивая бумагу и пряча её в складки плаща.

Деста кивнул, поднялся и исчез в лагере.

Через час появился Йоханнес – тучный мужчина, его кафтан был покрыт пылью от долгого пути. Он низко поклонился, его голос срывался от волнения.

– Рас Менгесха, этот американец – не простой человек. Он говорит с уверенностью, как тот, кто держит в руках нити власти. Он ждёт вас в Гондаре, в кафе «Алмаз», и клянётся, что его предложение изменит судьбу тиграи.

Менгесха молчал, его взгляд буравил Йоханнеса. Торговец сглотнул, пот стекал по его вискам, и он продолжил говорить:

– Он упомянул связи в Европе и Америке, обещал пулемёты, пушки, даже танки. Он сказал, что итальянцы – это временная угроза, а император – слабак, который тянет Абиссинию в пропасть. С вашей силой, Рас, вы можете стать новым лидером.

Менгесха поднял руку, заставив Йоханнеса замолчать. Предложение было соблазнительным, но в нём чувствовался подвох. Американец в Абиссинии? Это могла быть уловка итальянцев, британцев или даже самого императора. Или, возможно, это был настоящий игрок, готовый поставить на тиграи. Но Менгесха знал, что его предательство под Дессие уже сделало его мишенью. Отказ от встречи мог означать упущенную возможность, а согласие – ловушку.

– Собери двадцать лучших людей, – наконец сказал он. – Мы едем в Гондар. Сегодня. Текле идёт со мной.

Йоханнес поклонился и поспешил прочь, спотыкаясь о камни. Менгесха подозвал Текле, своего племянника, чьи глаза всегда блестели хитростью, как у лиса. Молодой, с тонкими чертами лица и быстрыми движениями, Текле приблизился, поправляя винтовку Beretta на плече, его пальцы небрежно скользнули по ремню.

– Дядя, что за спешка? – спросил он.

– Новый игрок, – ответил Менгесха, передавая ему бумагу. – Американец. Хочет встречи. Мы едем в Гондар, но будь начеку. Если это ловушка, мы вырежем их всех.

Текле прочёл записку, его брови приподнялись, а губы растянулись в лёгкой ухмылке.

– Американец? – хмыкнул он. – Это может быть интересно. Или смертельно опасно.

Менгесха кивнул, его взгляд стал жёстким.

– Если это ловушка, Текле, ты найдёшь их первым. И я получу их головы.

К полудню отряд Менгесхи выступил. Двадцать воинов тиграи, отобранных за их ловкость и преданность, ехали на мулах, их винтовки Beretta и изогнутые сабли поблёскивали под палящим солнцем. Менгесха ехал во главе, его лицо было непроницаемым, как каменная маска. Текле держался рядом, его глаза шарили по склонам ущелий, выискивая засады или тени патрулей. Йоханнес, пыхтя и потея, плёлся в середине колонны, его мул спотыкался на камнях, а кафтан пропитался пылью. Дорога в Гондар, петляющая через узкие ущелья и сухие равнины, была опасной: итальянские патрули могли появиться в любой момент, а разбойники, почуявшие слабость империи, рыскали в поисках добычи.

Пыль поднималась густыми клубами под копытами мулов, оседая на лицах и одежде, забивая ноздри. Воины ехали молча, их руки крепко сжимали оружие, пальцы нервно теребили спусковые крючки. Один из них, молодой боец по имени Асфав, напевал старую песню тиграи, его голос дрожал от напряжения, словно он пытался заглушить страх. Менгесха бросил на него резкий взгляд, и Асфав замолк, опустив глаза, его пальцы стиснули поводья. Текле, заметив это, усмехнулся.

– Боишься, Асфав? – поддел он язвительным тоном. – Или просто не хочешь умирать за американские сказки?

– Я умру за Рас Менгешу, – огрызнулся Асфав, его рука сжала рукоять сабли так, что побелели костяшки. – А ты, Текле, за кого умрёшь?

Текле рассмеялся. Менгесха не вмешивался, его мысли были заняты предстоящей встречей. Он знал, что его репутация висит на волоске: если этот «американец» был подослан Хайле Селассие, то эта поездка могла стать последней. Но если предложение было искренним, оно могло дать тиграи оружие и деньги, чтобы диктовать условия в новой Абиссинии, где трон шатался под императором.

К вечеру отряд спустился в долину, где раскинулся Гондар. Город, некогда величественный, с древними каменными дворцами, теперь выглядел измотанным войной. Дворцы, построенные в эпоху великих императоров, соседствовали с глиняными хижинами и полуразрушенными домами, чьи стены зияли трещинами. Улицы кишели людьми: торговцы тащили тележки с зерном, скрипевшие под весом мешков; женщины в ярких платках несли кувшины с водой, балансируя их на головах; дети бегали босиком, уклоняясь от копыт мулов и телег. На каждом углу стояли солдаты в потрёпанных мундирах, их винтовки были наготове, а глаза подозрительно следили за прохожими, выискивая шпионов или дезертиров.

Менгесха остановил отряд на окраине, у старого рынка, где пахло жареной рыбой. Он подозвал Йоханнеса.

– Где это кафе? – спросил Менгесха.

Йоханнес, задыхаясь, указал на узкую улицу, ведущую к центру города.

– Оно в двух кварталах отсюда. Маленькое место, но людное. Американец сказал, что будет ждать за угловым столом.

Менгесха кивнул, его взгляд пробежал по отряду, оценивая каждого воина. Их лица были напряжёнными, но решительными, руки крепко сжимали оружие.

– Асфав, возьми пятерых и займи позиции вокруг кафе, – приказал он. – Текле, ты со мной внутрь. Остальные держат мулов и следят за улицей. Если что-то пойдёт не так, убивайте всех, кто встанет на пути.

Воины кивнули, их глаза вспыхнули решимостью. Текле поправил винтовку на плече и ухмыльнулся.

– Если это ловушка, дядя, мы заставим их пожалеть, – сказал он, его голос был полон дерзости.

Менгесха не ответил, но его взгляд был твёрдым. Он знал, что каждый шаг в Гондаре мог стать последним.

Город бурлил, несмотря на поздний час. Улицы были запружены людьми, спешащими домой или в таверны, чтобы утопить страх в пиве или медовухе. Фонари отбрасывали тусклый свет на мощёные мостовые, где торговцы выкрикивали цены на последние куски хлеба и сушёной рыбы. Группа музыкантов, игравших на лире и барабанах, привлекала толпу, их мелодия, резкая и ритмичная, смешивалась с гомоном голосов. Женщина в красном платке продавала жареные лепёшки инджеры, её голос перекрывал шум:

– Свежие инджеры!

Ребёнок, не старше десяти лет, в рваной тунике, пробежал мимо, уворачиваясь от телеги, запряжённой ослом, его босые ноги шлёпали по камням. Где-то вдали раздался крик – то ли пьяная ссора, то ли патруль задержал подозрительного прохожего.

Кафе «Алмаз» находилось в конце узкой улицы, зажатое между лавкой ткача, где висели мотки разноцветной ткани, и полуразрушенным домом, чьи стены покрывали трещины. Вывеска кафе скрипела на ржавых петлях, а буквы на ней едва читались. Окна светились тёплым, янтарным светом, и изнутри доносились голоса, звон глиняных стаканов и густой запах свежесваренного кофе, смешанный с ароматом специй. Менгесха, Текле и трое воинов вошли внутрь, оставив Асфава и его пятерых людей снаружи, чтобы те заняли позиции в переулках. Кафе было тесным: десяток деревянных столов, за которыми сидели торговцы в кафтанах, местные чиновники с усталыми лицами и пара солдат в потрёпанных мундирах, потягивающих кофе. Бармен, пожилой мужчина с седыми висками и морщинистым лицом, протирал стойку тряпкой, бросая настороженные взгляды на новых гостей. Молодая официантка, с длинной косой до пояса, разносила глиняные кружки с кофе.

Менгесха оглядел зал, его глаза остановились на угловом столе, где сидел мужчина в европейском костюме. На нем был серый пиджак, белая рубашка, шляпа, сдвинутая на затылок. Его кожа была бледной, почти восковой, а тёмные очки скрывали глаза, придавая ему вид призрака. Перед ним стояла нетронутая чашка кофе, пар поднимался тонкой струйкой, и кожаный портфель, лежавший на столе, блестел в тусклом свете лампы. Мужчина поднял руку, слегка помахав, и Менгесха почувствовал, как его нутро сжалось от инстинктивной тревоги. Что-то в этом человеке было неправильным – он был слишком спокойным, слишком уверенным, как хищник, знающий, что добыча уже в ловушке.

– Это он, – шепнул Текле, его рука легла на рукоять кинжала, спрятанного под плащом.

Менгесха кивнул и направился к столу, его шаги были тяжёлыми, плащ распахнулся, открывая саблю на поясе. Трое воинов расселись по соседним столам, их руки лежали на винтовках, глаза шарили по залу, выискивая угрозу. Кафе затихло, посетители заметили напряжение, их разговоры смолкли, взгляды метались между Менгешей и незнакомцем. Бармен замер, его тряпка застыла на стойке, а официантка остановилась, держа поднос с кружками, её глаза расширились.

– Рас Менгесха, – сказал мужчина на английском. – Я мистер Картер. Присаживайтесь.

Менгесха сел. Текле остался стоять за его спиной, его пальцы нервно теребили ремень винтовки.

– Вы дерзкий человек, мистер Картер, – сказал Менгесха на английском. – Приехать в Гондар, в сердце войны, и звать меня на встречу. Что вы хотите?

Картер откинулся на спинку стула, его пальцы постукивали по портфелю.

– Я хочу того же, что и вы, Рас. Власть. Итальянцы – это проблема, но Хайле Селассие – проблема гораздо большая. Он слаб, его армия разбита, его трон шатается. Я могу дать вам оружие, деньги, людей. Свергните его, и Абиссиния будет вашей.

Менгесха прищурился, его глаза буравили Картера, пытаясь разглядеть ложь за тёмными очками.

– Почему американец заботится о судьбе Абиссинии? – спросил он, его голос был полон подозрения. – И почему я должен вам доверять?

Картер рассмеялся.

– Доверять? Никому нельзя доверять, Рас. Но деньги реальны. – Он щёлкнул замком портфеля и открыл его, показав аккуратно сложенные пачки фунтов стерлингов, их края слегка пожелтели, но сумма впечатляла. – Это задаток. 10 000 сейчас. Ещё 40 000 после того, как император падёт.

Текле наклонился к Менгеше, его дыхание было горячим, когда он шепнул:

– Это слишком просто, дядя. Он играет с нами.

Менгесха кивнул, его рука легла на рукоять сабли.

– Покажите мне оружие, Картер, – сказал он. – Деньги – это бумага. Мне нужны винтовки, пушки.

Картер кивнул, его улыбка не дрогнула, но в ней появилась тень насмешки.

– Оружие уже в пути. Партия пулемётов Vickers, 5000 винтовок Lee-Enfield, ящики гранат. Всё прибудет через неделю, если вы согласитесь.

Менгесха открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Картер поднял руку, останавливая его.

– Прошу прощения, Рас, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Дайте мне минутку, нужно отлучиться в туалет. – Он поднялся, поправил пиджак и направился к двери в углу зала.

Менгесха нахмурился, его пальцы всё ещё сжимали рукоять сабли. Он кивнул Текле, чтобы тот следил за дверью, куда ушёл Картер. Но прежде чем Текле успел что-то ответить, мир разорвался в огне.

Грохот взрыва ударил, как молот бога, сотрясая само основание кафе «Алмаз». Огненный шар, ослепительно белый с алыми прожилками, вспыхнул в центре зала, где под одним из столов был спрятан заряд тротила, замаскированный в деревянном ящике. Взрывная волна пронеслась, как ураган, подбрасывая столы, стулья и людей, превращая их в хаотичное месиво. Стены содрогнулись, трещины, как молнии, побежали по штукатурке, а деревянный потолок просел, балки треснули с оглушительным хрустом, осыпая зал щепками и пылью. Стеклянные окна разлетелись в пыль, осколки, как рой острых клинков, разнеслись по кафе, впиваясь в плоть и дерево. Воздух наполнился едким дымом, запахом горелой плоти, пороха и расплавленного металла, от которого горло раздирало, как наждачной бумагой.

Официантка, разносившая кофе, исчезла в пламени, её тело разорвало на куски, длинная коса вспыхнула, как факел, и обугленные пряди разлетелись, как пепел. Её поднос с глиняными кружками взлетел, кружки лопнули, горячий кофе брызнул, смешиваясь с кровью, залившей пол. Бармен, стоявший за стойкой, рухнул, его грудь пробил зазубренный осколок. Его лицо застыло в гримасе ужаса, тряпка выпала из рук, а кровь хлынула на стойку, смешиваясь с пролитым пивом. Посетители, секунду назад мирно пившие кофе, превратились в обугленные трупы: торговец в кафтане горел, его руки царапали воздух, пока он не затих, его кожа пузырилась, как расплавленный воск; чиновник с папкой рухнул, его лицо раздавило упавшей балкой, мозги брызнули на соседний стол; солдат в мундире корчился, его ноги оторвало взрывом, кровь хлестала фонтаном, заливая пол, пока он не замер.

Второй взрыв, резкий и хлёсткий, прогремел у входа кафе, где под тележкой с припасами был спрятан ещё один заряд. Огонь взметнулся, поджигая деревянную вывеску, которая рухнула, пылая, и разлетелась искрами по улице. Стены входа обрушились, камни и кирпичи посыпались, как град, давя тех, кто пытался бежать. Пол кафе треснул, деревянные доски вздыбились, обнажая землю под ними, пропитанную кровью. Стеклянные бутылки за стойкой лопались от жара, их содержимое – пиво, медовуха, дешёвое вино – растекалось, подпитывая пламя, которое лизало стены, как голодный зверь. Дым стал чёрным, густым, как смола, заполняя зал, мешая видеть дальше вытянутой руки. Жар был невыносимым, воздух обжигал лёгкие, а треск огня и хруст ломающихся балок заглушали крики умирающих.

Менгесха был отброшен взрывной волной к стене, его тело ударилось с глухим стуком, кости хрустнули, а плащ разорвался, обнажая окровавленное плечо, где осколок вонзился в плоть. В ушах звенело, как колокол, в глазах плясали звёзды, а грудь сдавило, словно железным обручем. Он пытался пошевелиться, но ноги были ватными, руки дрожали, пальцы слабо царапали пол, пытаясь найти саблю, которая отлетела в сторону. Дым душил, глаза слезились, кровь текла из мелких порезов на лице, смешиваясь с сажей. Рядом лежал Текле, его тело было неестественно вывернуто, рука сломана, кровь хлестала из глубокой раны на виске, заливая лицо. Его глаза были открыты, но взгляд был пустой, грудь едва вздымалась, каждый вдох сопровождался хрипом. Один из воинов тиграи, сидевший ближе к центру, был разорван пополам, его внутренности вывалились на пол, смешавшись с обломками стола, кровь растекалась, как чёрное озеро. Другой лежал неподвижно, его плащ горел, кожа пузырилась, лицо превратилось в чёрную маску, глаза лопнули от жара. Третий воин, с пробитой грудью, хрипел, его пальцы судорожно сжимали винтовку, но жизнь покидала его, кровь пузырилась на губах, как пена.

Третий взрыв, более слабый, но точечный, прогремел у чёрного хода, где заряд был спрятан в ящике с углём. Огонь взметнулся, поджигая занавески, которые вспыхнули, как сухая трава, и пламя перекинулось на деревянную дверь, отрезая путь к спасению. Обломки разлетелись, один из них вонзился в стену рядом с Менгешей, задев его щеку, кровь брызнула, как сок из разрезанного плода. Кафе превратилось в ад, где огонь, дым и смерть сплелись в единый кошмар. Пол усеяли тела, обломки мебели, осколки стекла и керамики, всё пропиталось кровью. Менгесха пытался ползти, его пальцы цеплялись за пол, но тело отказывалось, каждый вдох был мучением, дым раздирал лёгкие. Текле рядом шевельнулся, его рука слабо сжала кинжал, но он не мог подняться, его лицо было маской боли, кровь текла ручьём, заливая глаза.

Снаружи раздались автоматные очереди. Через разбитое окно Менгесха, с трудом повернув голову, увидел, как Асфав и его люди на улице попали под шквальный огонь. Тёмные фигуры, закутанные в чёрные плащи, и лицами скрытыми платками, стреляли из автоматов ППД-34, с характерным резким треском. Их стволы изрыгали огонь, пули с визгом разрезали воздух. Асфав лежал на мостовой, его грудь была разорвана очередью, сабля выпала из руки. Другой воин, пытавшийся укрыться за телегой, получил пулю в шею, его тело сползло, оставляя кровавый след на деревянных досках. Третий, с винтовкой Beretta, успел выстрелить, пуля оцарапала одного из нападавших, но очередь прошила его живот, он рухнул, сжимая винтовку, его пальцы дёрнулись в последний раз, прежде чем застыть.

Четвёртый взрыв, глухой, но разрушительный, разнёс соседнюю лавку ткача, где заряд был спрятан в мотках ткани. Огонь взметнулся, поджигая цветные ткани, которые вспыхнули, как факелы, и пламя перекинулось на соседние здания, пожирая их с жадностью. Улица превратилась в огненный коридор, дым застилал небо, а крики мирных жителей разрывали ночь. Женщина в красном платке, продававшая инджеры, лежала на мостовой, её грудь пробили осколки, глаза застыли в ужасе, кровь пропитала её платок, превратив его в багровый саван. Ребёнок в рваной тунике был раздавлен рухнувшей телегой, его маленькая рука торчала из-под обломков, пальцы всё ещё сжимали кусок лепёшки. Музыканты, игравшие на лире, превратились в груду тел, их барабаны горели, а лира треснула, струны лопнули с жалобным звоном. Торговец, пытавшийся бежать, получил случайную пулю в спину, его тело рухнуло на тележку с зерном, мешки порвались, зерно смешалось с кровью. Солдат на углу улицы, поднявший винтовку, был сражён очередью, его мундир пропитался кровью, винтовка звякнула о камни.

Нападавшие, около десяти человек, ворвались в кафе через разбитый вход, их ботинки хрустели по стеклу и обломкам, их движения были отточенными. Один из них, высокий, с широкими плечами, заметил Менгешу, лежащего у стены, его тело было неподвижным, кровь текла из порезов на лице, глаза слезились от дыма. Нападавший шагнул ближе, его глаза, видимые через прорезь в платке, были холодными, как лёд, без тени жалости. Он поднял автомат ППД-34, ствол блеснул в свете огня.

– Рас Менгесха, – сказал он на английском, его голос был с лёгким немецким акцентом, выдающим его происхождение. – Ты предал всех. Теперь твоя очередь.

Менгесха, парализованный болью и шоком, смотрел на него, его рука слабо тянулась к сабле, лежащей в метре, но пальцы дрожали, не в силах дотянуться. Его грудь содрогалась от кашля, дым душил, кровь заливала глаза. Высокий нападавший приставил ствол к его лбу, палец лёг на спусковой крючок. Пуля пробила череп Менгесхи с глухим треском, кровь и мозги брызнули на стену, тело вождя тиграи обмякло, его глаза застыли, глядя в пустоту.

Нападавший повернулся к Текле, который лежал в нескольких шагах, его тело дрожало, кровь хлестала из раны на виске, глаза были полузакрыты, дыхание было прерывистое. Текле пытался шевельнуться, его пальцы слабо сжали кинжал, но он не мог подняться, его силы иссякли. Нападавший шагнул к нему, приставил автомат к его голове и выстрелил. Пуля вошла в лоб, кровь брызнула, как из раздавленного фрукта, тело Текле дёрнулось и затихло, кинжал выпал из руки, звякнув о пол. Другие нападавшие методично добивали выживших: воин тиграи, корчившийся в углу, получил очередь в голову, его череп разлетелся, кровь залила обугленный стол. Другой, с обгоревшей рукой, лежал неподвижно, его грудь пробили пули, лицо застыло в гримасе боли. Третий, с пробитой грудью, хрипел, но пуля в затылок оборвала его мучения, кровь растеклась, как чёрное пятно.

Пятый взрыв, слабый, но коварный, прогремел на улице, где заряд был спрятан в бочке у соседнего дома. Вода взлетела фонтаном, смешавшись с огнём, и пар окутал улицу, добавляя хаоса. Нападавшие, закончив бойню в кафе, вышли наружу, их автоматы ППД-34 продолжали стрелять, добивая последних воинов тиграи. Один из них, раненый в ногу, полз по мостовой, оставляя кровавый след, его пальцы цеплялись за камни. Нападавший подошёл, приставил автомат к его голове и выстрелил, кровь брызнула, тело затихло. Другой воин, спрятавшийся за бочкой, получил пулю в глаз, его тело сползло, сабля звякнула о мостовую. Улица превратилась в бойню, тела усеяли мостовую, огонь пожирал всё вокруг, дым застилал небо, а крики мирных жителей тонули в треске выстрелов и рёве пламени.

Взрывы были делом рук немецкой разведки, Абвера, чьи агенты, замаскированные под американцев, использовали тротиловые заряды, спрятанные в ящиках, бочках и мотках ткани. Гильзы с советской маркировкой, разбросанные среди обломков, были подделкой, чтобы свалить вину на русских. Автоматы ППД-34 добавляли путаницы, их резкий треск усиливал иллюзию советского вмешательства.

Улица перед кафе превратилась в ад. Тела усеяли мостовую: воины тиграи, торговцы, женщины, дети. Огонь пожирал «Алмаз» и соседние здания, дым поднимался к небу, как чёрный саван. Итальянские патрули прибыли через полчаса, но нападавшие исчезли, оставив гильзы и запах пороха. Слухи о русских, подогреваемые поддельными уликами, распространились по Гондару, разжигая ненависть к советским советникам. Тиграи, лишившись Менгесхи, раскололись, часть вождей призывала к мести, другие искали союза с итальянцами. Хайле Селассие, узнав о резне, шептал, сжимая серебряный крест:

– Менгесха предал нас, но кто предал его?

Вяземцев, видя подброшенные гильзы, понимал, что это немецкая игра, но доказать ничего не мог. Абиссиния погружалась в хаос, а итальянцы усиливали наступление, их танки и бомбардировщики двигались к Гондару.