Текст книги "Кардинал интернета"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Он дописал последнюю страницу, когда Стефи вернулась. Корин с удивлением смотрел, как она с сияющим видом выкладывает из пакетов столько разнообразных деликатесов, сколько хватило бы небольшому ресторанчику на целый день работы. А когда она торжествующе выставила две бутылки безумно дорогого шампанского, он не выдержал.

– Ты что, получила наследство?

Она засмеялась.

– Я получила больше, чем наследство. Я получила весь мир! Я свободна, я могу дышать...

Достав узкие высокие бокалы, она открыла шампанское.

– Подумать только, – задумчиво проговорила она, рассматривая на свет пузырьки в бокале. – Тебя взяли в оборот эти убийцы в Москве, а меня убийцы в Лондоне, и хуже этого на свете ничего не могло быть. А если бы этого не случилось, я бы никогда не встретила тебя, и я бы никогда...

Корин отпил из своего бокала, поставил его на стол и поднялся навстречу Стефи. Ее руки обвились вокруг его шеи, губы коснулись его губ. Легкая дрожь пробежала по его спине. Внезапно он ощутил... Нечто странное, чему не было названия. Такое прочно забытое чувство, как в ранней юности, когда все краски и звуки насыщены, и цветные флаги хлопают на ветру в высоком синем небе... Когда все впереди и ничего за спиной, и нет еще его страшной, изматывающей, жестокой жизни, мрачного кровавого театра, где действия следуют без антрактов и в любой момент незримый режиссер может крикнуть "Стоп!" и опустить черный занавес навсегда. Что общего могло быть между Кориным и этой женщиной, запутавшейся в тенетах ужаса и освободившейся лишь благодаря случайности?

– Стефи, это невозможно... Нет, – прошептали его губы, но его глаза говорили, кричали "Да! Да, да, да!"

И она поверила его глазам.

19.

8 июня

7 часов утра

Корин проснулся как-то внезапно. Неожиданно и сразу включились все органы чувств, как бывает иногда, если со вчерашнего дня с нетерпением ждешь чего-то приятного, что должно произойти утром. Действительно, сегодняшнего утра он ждал с нетерпением... Но ничего приятного оно не обещало.

Стефи спала рядом, уткнувшись в его плечо. Он осторожно погладил ее. Она открыла глаза и улыбнулась.

– Привет... Который час?

– Доброе утро, Стефи. Самое начало восьмого.

Она выскользнула из-под одеяла и подошла к окну.

– Какая мерзкая погода... Сплошной туман.

Корину нравилось смотреть на нее. Она потянулась и зевнула. В нем вдруг зажглось нежное, тревожное, щемящее желание. Он встал и привлек ее к себе... А потом все утонуло в нахлынувшей волне.

За завтраком она сидела в чем-то прозрачном, с растрепанными волосами, и нравилась Корину больше, чем причесанная и накрашенная. Они допивали шампанское из первой бутылки, оставшейся вчера почти нетронутой. Внезапно она спросила:

– Ты говорил со мной по-русски?

– Что? – не понял он. – По-русски? А, не знаю... Наверное.

– У тебя было много женщин? Я имею в виду – по-настоящему?

Корин задумался – просто не знал, что ответить. По-настоящему? По-настоящему он всегда был машиной.

– Была одна женщина в Америке, – наконец сказал он. – Ее звали Синтия. Но с ней я говорил по-английски.

– Ты не любил ее?

Он помолчал, потом спросил совсем другим тоном.

– Стефи, здесь есть неподалеку какое-нибудь симпатичное кафе?

– Что? А, кафе... Конечно. Его видно отсюда, – она показала рукой за окно.

– Оно уже открыто?

Стефания бросила взгляд на часы.

– Открыто... Неужели ты все еще голоден?

– Нет, я хочу, чтобы ты пошла туда. Сюда придут, может произойти все, что угодно. Я не хочу подвергать тебя опасности.

– Я не боюсь.

– Стефи, одевайся, иди в кафе и жди меня там. Дай мне ключи.

Она поняла, что спорить бесполезно, и понуро принялась одеваться. В прихожей она порывисто обняла Корина.

– Если с тобой что-нибудь случится...

– Со мной ничего не случится. Я обещаю.

– Я люблю тебя.

Она ушла. Корин стоял у окна и смотрел, как она входит в кафе. Потом он оделся, вышел из квартиры и поднялся на один лестничный пролет. Отсюда он мог видеть площадку перед дверью, и в эту дверь позвонили ровно в десять. Корин бесшумно спустился и тронул за плечо того, кто пришел. Человек обернулся.

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – произнес он по-русски до боли знакомым Корину голосом. – Не ожидали увидеть меня?

Перед Кориным стоял майор Тихомиров собственной персоной, облаченный в скромный синий костюм с белой рубашкой и темным галстуком – ни дать ни взять клерк из Сити. Корин молча отпер дверь, пропуская Тихомирова вперед. Тот быстро вошел, огляделся. Сразу заметив контейнеры, он бросился к ним, осмотрел и даже ощупал замки, дабы убедиться, что их не открывали, приподнял, пробуя вес.

– Прекрасно, – пробормотал он. – Прекрасно. Вы не выйдете в кухню на минуту?

Корин оставил Тихомирова одного. Из кухни он слышал, как майор щелкает замками, отпирая и снова запирая контейнеры. Потом Тихомиров позвал:

– Сергей Николаевич!

Корин возвратился. Тихомиров уселся за стол, положив перед собой коричневый кейс.

– Все в порядке. Вы блестяще справились с заданием, Сергей Николаевич. Примите поздравления... По этому поводу не грех и выпить, – он достал из кейса плоскую фляжку коньяка. – Настоящий грузинский! – он хохотнул. Пусть этот французский клопомор пьют лягушатники.

– Минуточку, – сказал Корин. – Я выполнил свою часть договора. А ваша часть? Пятьдесят тысяч долларов?

– Ну, кое-кто считал, что вы должны получить их по возвращении в Москву... Но я настоял – и вот он, ваш гонорар.

Тихомиров снова поднял крышку кейса, что-то нажал сбоку. Отскочило второе дно. Корин увидел аккуратно перетянутые бумажными ленточками пачки денег.

– Все пятьдесят тысяч, – произнес майор тоном фокусника, только что извлекшего зайца из цилиндра. – Десять пачек, в каждой по пятьдесят стодолларовых купюр. Можете пересчитать.

– Я в вас не сомневаюсь, – сказал Корин.

Он и в самом деле не сомневался – все деньги здесь, и не фальшивые. Зачем устраивать какие-то трюки, коль скоро Тихомиров уверен, что этих денег Корин все равно не получит?

– Ну, а теперь, – проговорил майор, – мы можем выпить и побеседовать?

– Конечно.

Тихомиров оживился. Корин достал маленькие рюмки, майор откупорил коньяк и налил в каждую рюмку доверху. Корин ждал. Майор усмехнулся и выпил первым, давая понять, что коньяк не отравлен. Выпил и Корин.

– Буржуи, – сказал он, просмаковав напиток на языке, – учат нас, что коньяк нужно пить из бокалов. И это одно из их исторических заблуждений... Что это за квартира, Сергей Николаевич?

– Я просто снял ее. Надо же было куда-то отвезти контейнеры.

– Да, понятно. Разумеется, нам понадобится ваш полный отчет об операции, и я думаю... – наполняя рюмки вновь, он вдруг настороженно умолк. – Что это?

– Где?

– Какой-то звук за дверью...

– Я ничего не слышал.

– Определенно какой-то звук!

– Да наверное, кто-то прошел мимо... Хорошо, я сейчас посмотрю.

Корин вышел в прихожую, потоптался там с полминуты, открыл и закрыл дверь. Он вовсе не собирался проникать в тайны несуществующих звуков, но надо же было дать майору время, в котором он нуждался.

Снова войдя в комнату, Корин покачал головой.

– Ничего...

– Да, прошел кто-то... Ох, начнешь тут дергаться от каждого шороха! майор поднял рюмку. – Прозит!

– Подождите...

– Что такое?

– Видите ли, – начал объяснять Корин, – только что завершившаяся удачная операция знаменует начало сотрудничества, которое, как я надеюсь, будет долгим и плодотворным, не так ли?

Тихомиров неуверенно кивнул, пытаясь понять, куда дует ветер.

– Своего рода новый этап наших отношений, – продолжал Корин, – так сказать, некое братство. И вот во имя укрепления этого братства я предлагаю по старинному шотландскому обычаю обменяться рюмками. Вы выпьете из моей, а я из вашей.

Майору явно не пришелся по душе только что изобретенный Кориным старинный шотландский обычай.

– Лишняя сентиментальность, – буркнул он. – Мы с вами люди дела. Пейте, да и все.

– Нет, я настаиваю, – возгласил Корин с шутовской улыбкой и протянул свою рюмку к самому лицу майора. – Старинный обычай!

Чуть не опрокинув стул, майор вскочил.

– Да вы пьяны! – заорал он. – Вы, что пьете с самого утра?

Корин все тянул руку. Его рюмка почти коснулась губ майора. Тот с силой ударил Корина по руке, рюмка вылетела, как из пращи, и разбилась об стену. И тут же Корин нанес майору такой роскошный апперкот, какого не выдавал, наверное, со времен студенческих боксерских матчей. Тихомиров рухнул как подкошенный. Корин рывком поднял его на ноги и влепил еще один пушечный удар.

Сколько раз в жизни Корину приходилось драться, он не взялся бы подсчитать, и редко при этом он испытывал какие-то особые эмоции. Сейчас он впервые не дрался, а избивал человека, и делал это с мрачным удовлетворением, движимый одной лишь жаждой причинять этому человеку боль, как можно больше боли. Он бил Тихомирова кулаками и ногами, с использованием известных ему приемов и просто наотмашь. Лицо майора превратилось в кровавую маску, выбитые зубы падали на пол, он что-то мычал в полубессознательном состоянии, а Корин бил еще и еще, пока не ощутил, что наносит удары уже по бесчувственному мешку с костями. Только тогда он остановился, тяжело дыша.

– Это тебе только за Марину, гадина, – сказал он.

Обыск в карманах майора дал ожидаемые результаты. Оружия не было. Нашлась упаковка таблеток, где не хватало одной – очевидно, той самой, которая растворилась в коньяке в рюмке Корина. А вот и запечатанный пластиковый шприц, заполненный коричневатой жидкостью, тактический резерв. Корин ведь мог и отказаться пить с Тихомировым, или обстановка не располагала бы к тому. Но на шприц положиться трудно, если тот, кого требуется убить, постоянно настороже. Совместная выпивка несравнимо предпочтительнее.

В кейсе Тихомирова, кроме денег, содержался только стандартный дорожный набор.

Обрезав шнуры от занавесок, Корин связал майора, взгромоздил на стул и надежно привязал к этому стулу. Потом он принес с кухни стакан холодной воды и выплеснул в лицо Тихомирову. Майор зашевелился и застонал.

– Голова...

– А, голова болит? – посочувствовал Корин. – Вот, примите таблеточку от головной боли.

Он сунул майору под нос извлеченную из его кармана упаковку таблеток. Тихомиров отшатнулся, будто увидел ядовитую змею. Корин хмыкнул, положил упаковку на стол.

– Итак, начнем, – проговорил он. – Я прошу вас отвечать на мои вопросы по возможности кратко, четко и ясно. Если я замечу или даже заподозрю, что вы солгали хоть в мелочи, терапия будет повторена. Вы меня поняли?

Тихомиров попытался кивнуть, но скривился от боли и прошипел:

– Да.

– Прежде всего контейнеры. Насколько я понимаю, это был отлаженный канал – нечто ценное перевозилось из Москвы и продавалось здесь Хэйсом. Такова общая схема. Проясните подробности.

Майор говорил медленно, с трудом, превозмогая боль.

– Деньги, полученные от операций с афганскими наркотиками, вкладывались в произведения ювелирного искусства, антикварное художественное золото, драгоценные камни... Также организовывались похищения ценных старинных икон, живописных полотен, исторических артефактов и...

– Словом, – перебил Корин, – шел беззастенчивый грабеж культурного фонда той самой России, которую вы так рвались духовно возродить. Продолжайте...

– Все это переправлялось в Лондон, Хэйсу. Он реализовывал товар за определенный процент, а полученная валюта переводилась на счета фиктивных совместных предприятий. Таким образом финансировалась... Э-э... Деятельность...

Корин махнул рукой.

– Да ладно, ясно. Финансировалась подготовка вашего военно-сектантского переворота. Кто стоял во главе всех этих божьих чудес? Имя?

Майор замешкался. Корин угрожающе поднял кулак.

– Селицкий, Владимир Игоревич Селицкий, – поспешно вымолвил Тихомиров. – Он наш духовный пастырь... Мы называли его Большой Брат.

– Оруэлла начитались? Ну, это ваши проблемы. Но вот однажды кому-то из вас пришла в голову идея не дожидаться обетованного земного рая, а разом хапнуть очередную партию товара и обустроить этот земной рай лично для себя. С этой целью мудрец вышел на контакт с Меникетти и передал ему информацию о характере и маршруте груза. Кто этот мудрец? Я знаю, но хочу услышать от вас.

– Это сделал я, – чуть слышно прошпетал майор.

– Громче!

– Это сделал я, – уже более отчетливо выдавил он.

– Теперь слышу. Как вы должны были поделить деньги и почему вы доверились Меникетти? У вас с ним были дела и раньше?

– Ничего значительного... Деньги – сорок процентов им, шестьдесят мне... Я сказал Меникетти, что это лишь один из каналов, и будет проведен еще ряд операций. Я рассчитывал создать у него впечатление, что на данном этапе ему невыгодно обманывать меня...

– Вы сказали ему правду?

– Нет. Если другие каналы и существуют, мне о них ничего не известно, и больше ни в каких операциях я участвовать не собирался. Я хотел...

– Смыться с деньгами. По-моему, вовремя смыться – это самое главное в профессиях жулика и святого? Но тем временем ваши сообщники в Москве всполошились и решили во что бы то ни стало провести расследование. Подобрать подходящую кандидатуру поручают вам. И вы делаете блестящий, по вашему разумению, ход – выбираете меня, спившегося экс-профессионала, который ну никак не сможет выполнить задание. Но вам этого мало – вы сообщаете о моем приезде в Лондон сотруднику ЦРУ Коллинзу. Полагаю, вы узнали о наших с ним особых взаимоотношениях из моего архивного досье? Не отвечайте, это неважно. Вы информируете Коллинза, но не конкретно и не заранее – иначе меня с чужими документами взяли бы прямо в аэропорту, и всем стало бы ясно, откуда исходит утечка. Пока я ни в чем не ошибся?

– Нет.

– Меникетти затеял возню в "Эпсоме" тоже по вашей подсказке?

– Какую возню?

– С покушением на меня. Второй виток перестраховки?

– Он не мог не понимать, что кого-то обязательно пришлют...

– Значит, это его личная инициатива? Может быть, хотя тут я вам, пожалуй, не верю... Почему наемник Меникетти ждал в отеле только одного человека, непременно одного? Думаю, вы сообщили ему, что прибудет один человек, но не передали ни имени, ни фотографии. Цель та же, что и в случае с Коллинзом. Немедленное, уверенное покушение на меня могло бы указать на источник утечки. Но так или иначе, ваша перестраховка ни к чему не привела, разве к тому, что на допросе у Коллинза я догадался, кто стоит за этой игрой. Я выполнил задание и позвонил в Дьеп. Дальше.

– В Дьепе уже находился подполковник Хаустов, а я – в Лондоне, в ожидании известий от него... Мне было поручено встретиться с вами сегодня и...

– Понятно. Если с грузом все будет в порядке, получить отчет об операции, убить меня и забрать груз. Но ведь не так вы собирались действовать? Вы сказали, что отчет вам понадобится, но не стали его дожидаться, а сразу бросили таблетку в мой коньяк. И верно, зачем он вам, отчет? Ведь с грузом вы не поспешили бы к своим святым отцам? Вы разыграли все грамотно, деньги привезли, даже контейнеры открывали и закрывали не у меня на глазах. Психологически верный ход.

– Как же вы догадались? – вырвалось у майора. Это был больше возглас отчаяния, чем вопрос.

– О том, что вы сделаете попытку меня убить? Но ведь я еще раньше догадался почти обо всем. Однако дело даже не в этом... Просто я отлично знаю таких, как вы. Еще в Москве я знал, какая судьба мне приготовлена.

– Я недооценил вас, – проскрипел Тихомиров сквозь стиснутые зубы, которых у него не так много осталось.

Корин рассмеялся.

– Ничего, бывает... Продолжим. Что, если бы контейнеры оказались пустыми?

– Тогда мне предписывалось действовать по обстановке.

– Но они не пусты. И в таком случае, что вы должны были делать после убийства?

Майор поморщился бы, если бы лицевые мускулы повиновались ему. Ну конечно, он больше привык рассуждать о ликвидациях или устранениях. Убивают шакалы в подворотнях. Русские джентльмены лишь благородно ликвидируют.

– Перенести содержимое контейнеров в машину... Она там, во дворе, прокатный "Форд". Потом... – он замолчал.

– Ну! – поторопил его Корин.

– Дайте мне воды...

Наполнив стакан водой, Корин дал Тихомирову напиться из своих рук. Майор заговорил снова.

– Потом я должен был позвонить в Дьеп.

– Откуда?

– Да какая разница, хоть отсюда, хоть с почты...

– Хаустову?

– Нет, нашему оператору. Условная фраза – "доктор Франсуа прибыл". Это означает, что в двадцать часов между Гастингсом и мысом Данджнесс, в заливе, в восемнадцати милях к северо-востоку от Гастингса, приземлится прогулочный вертолет из Дьепа. Он должен забрать меня и груз.

– Как пилот узнает вас?

– Пилот, – неохотно сказал майор, – подполковник Хаустов. Вертолет взят напрокат... Послушайте, Корин... Вон там, у стены – двенадцать миллионов долларов. Что было – то прошло, забудем все. Двенадцать миллионов! Разделим поровну, и...

Корин искренне расхохотался.

– Поровну? Да вы с ума сошли!

– Ну хорошо, я понимаю... Берите восемьдесят процентов, ну, девяносто... Имейте же совесть, без меня у вас вообще ничего не было бы! Ладно, берите все, отдайте мне только пятьдесят тысяч... Ничего не отдавайте, отпустите меня...

– Зачем? – брезгливо произнес Корин. – Чтобы вы вернулись в Россию и продолжали там пакостить? Достаточно уже такие, как вы, гадили в России. Вы не только негодяй, но еще и дурак. Если бы я собирался присвоить эти ценности, за каким чертом я звонил бы в Дьеп?

– Что вы со мной сделаете?

– Поиграем в хорошую игру – в писателей. Я дам вам бумагу и ручку, и вы напишете все, что рассказали мне, только гораздо подробнее – и еще многое, многое другое. Структуру вашей организации, ее проникновение в спецслужбы, в армию, все имена, адреса, планы и действия, включая конкретные уголовные деяния, и так далее. Особенно подробно остановитесь на обстоятельствах убийств Марины Старцевой и Стива Рэндалла.

– Это же месяц писать нужно!

– Ничего, для романов у вас будет время, а пока меньше лирики, больше фактов.

– И кому вы передите эту информацию – российским властям?

– Фрэнку Коллинзу. А вот он, я думаю, поделится с российскими властями.

Развязав руки Тихомирова, Корин подтащил к его стулу стол, где лежала бумага и авторучки, и подвинул к майору телефон.

– Звоните в Дьеп. Пора сообщить о прибытии доктора Франсуа.

Этот приказ Тихомиров исполнил безропотно, потом начал было торопливо писать, но вдруг швырнул ручку и истерически завопил, брызгая слюной.

– Идиот! Корин, какой вы идиот! Вы надутый осел, вы, благодетель России! Это же все никому не нужно! – ему было больно кричать, и он снизил тон. – Ну, разгромят нас, кто-то сбежит, а кого-то и посадят. Но как вы не поймете, что свято место пусто не бывает! Рано или поздно ваше дурацкое якобы демократическое правительство все равно сметут, под корень срубят! Я не знаю, кто это сделает – коммунисты, фашисты, еще кто-нибудь... А наш план духовного возрождения – это именно то, что нужно стране и народу... Мы – гарантия от красных, коричневых, всяких, мы – иммунитет...

Он со стоном закрыл лицо руками.

– Но вы же не верите в вашу секту, – спокойно сказал Корин. – Будь у вас реальная надежда дорваться до власти, разве пустились бы вы в свою авантюру с Меникетти? Впрочем, я вас понимаю. Двенадцать миллионов долларов не сработали, и вы пытаетесь убедить меня отпустить вас на идейной основе. Но знаете, мне все равно, верите вы или нет. Мне не нравится эта затея с духовным возрождением, и мне не нравятся аферы и убийства. Я не одобряю убийств, как справедливо говорил Эркюль Пуаро. Так что пишите.

Тихомиров бросил на Корина злобный взгляд и взял ручку.

Отыскав в телефонной книге номер соседнего кафе, Корин позвонил туда. Когда ему ответили, он вдруг вспомнил, что даже не знает настоящей фамилии Стефи... Приглашать к телефону миссис О`Халлоран не хотелось, но пришлось.

– Стефи... Это я. Все в порядке, возвращайся.

Майор встревоженно покосился на Корина Тот жестом приказал ему продолжать писать, вышел в прихожую, отомкнул замок. Стефи влетела в квартиру, как метеор, и сразу бросилась Корину на шею. Увидев после столь бурного начала Тихомирова, она воззрилась на него с изумлением и испугом. В свою очередь он уставил на Стефи непонимающий взор.

– Это ты его так? – недоверчиво спросила она.

– Нет, он сам, – усмехнулся Корин. – Порезался, когда брился. Стефи, это тот самый подонок, который убил мистера Рэндалла и ту девушку в Москве. Я не знаю, своими ли руками он убивал, но придумал все он.

– Ого! А зачем? Ой, ты говорил что-то о секте, но я...

– Нет, он сделал это из-за денег. Кстати, сейчас мы попросим его...

По-русски он обратился к Тихомирову.

– Коды замков!

Со вздохом майор назвал коды и вновь склонился над бумагой. Корин открыл первый контейнер.

– Уау! – воскликнула Стефи.

В глазах зарябило от игры света на бриллиантах, рубинах, изумрудах, вставленных в тончайшей работы золотые оправы, на бесценных золотых крестах, диадемах и ожерельях. Тут были серебряные миниатюры Фаберже, античные золотые украшения, могущие составить гордость любого музея, панагии в золотых фигурных окладах, редчайшие старинные монеты... Во втором контейнере, кроме произведений искусства из золота и драгоценных камней, находились несколько древнерусских икон. Майор Тихомиров косился на утраченное сокровище взглядом, исполненным страдания и тоски.

– Клад пирата Флинта, – прошептала Стефи. – Что будет со всем этим?

Корин небрежно отмахнулся и прикрыл контейнеры, не запирая их.

– Это не наше. Зато посмотри-ка сюда! – он вывалил на кресло пачки денег из кейса майора. – Пятьдесят тысяч долларов, мой гонорар за операцию. Эти деньги я не собираюсь сдавать в казну... Я их заработал. Но подожди, Стефи, посиди тихонько, ладно? Мне нужно проверять сочинения этого двоечника.

Майор писал, а Корин внимательно прочитывал каждую страницу и частенько заставлял переделывать там, где Тихомиров слишком уж обтекаемо освещал собственную роль или обходил молчанием какой-нибудь важный факт. Если он надеялся на плохую память Корина, то зря. Стефи приготовила кофе и сандвичи. Корин не стал бы принципиальничать, угостил бы и Тихомирова – но выбитые зубы и кровоточащие десны плохо сочетаются с сандвичами игорячим кофе.

Работа была закончена только под вечер. Корин сложил вместе три рукописи – его собственную, Стефи и Тихомирова – положил сверху чистый лист и написал на нем крупно: "Фрэнку Коллинзу, ЦРУ США". Внизу он поставил дату и время. Потом на половине нового листа он написал адрес и протянул Стефи.

– Вот адрес, – сказал он. – Сейчас ты сядешь в машину и отправишься туда. Поторопись. Этот дом – шестиэтажное серое здание с вывеской "Фонд помощи ветеранам войны в Кувейте". На самом деле это подставная контора ЦРУ. Ты войдешь туда, обратишься к кому угодно и попросишь немедленно связать тебя с Фрэнком Коллинзом, где бы он ни находился. Когда тебя с ним соединят по телефону или ты увидишь его лично, скажи ему только одно Сергей Корин просит срочно позвонить. И дашь ему номер этой квартиры.

– Почему бы тебе просто не позвонить в этот фонд?

– Их номера нет в телефонной книге, справочная служба тоже не дает, я проверял.

Корин не проверял, и скорее всего, номер был в телефонной книге. Ведь формально этот фонд – вполне обычная организация, едва ли засекреченная. Но ему нужно было отослать Стефи.

– А ты? – вдруг спросила она. – Где будешь ты?

– Здесь, Стефи! Где же еще? Он же будет сюда звонить. Пожалуйста, поторопись...

Тревожный огонек в ее глазах погас. Корин взял полиэтиленовый пакет с какой-то рекламой, завернул в него пачки денег, сунул в другой пакет и протянул ей.

– Лучше, если это будет с тобой, а не здесь. Мне бы не хотелось отчитываться за эту сумму.

Она кивнула, поцеловала его и ушла.

Телефон ожил через двадцать пять минут.

– Слушаю, – произнес Корин в трубку.

– Говорит Коллинз.

– Я ждал вашего звонка.

– Что это за фокусы, Корин? Здесь у меня мисс Джонсон...

– Кто?

– Стефания Джонсон. Она уверяет, что...

Ах, так вот как ее звали до замужества.

– Никаких фокусов, мистер Коллинз. Если вы сейчас приедете сюда, я представлю вам не только исчерпывающие доказательства моей невиновности в деле Рэндалла, но и настоящего убийцу. Он сидит передо мной. Мисс Джонсон проводит вас.

Коллинз помолчал.

– Мы приедем. Но учтите, Корин...

– Я все учел, мистер Коллинз, – он положил трубку.

Теперь пора было добавить последний штрих – записку для Коллинза с указанием места и времени прибытия вертолета Хаустова. Даже если сотрудники ЦРУ сразу после ее прочтения бросятся к своим машинам и устремятся на побережье, Корин успеет туда первым. Он хотел сам достать Хаустова и оставить его там, на берегу, в виде второго, тщательно упакованного подарка Коллинзу. Но ему нужен был не только Хаустов. Ему был нужен вертолет. Если все пройдет удачно, Корин улетит на этом вертолете во Францию. Нет, он не стремился во что бы то ни стало избежать встречи с Коллинзом, ведь теперь такая встреча ничем не грозила ему, скорее наоборот, была бы желательной... Но она стала бы началом долгих, мучительно долгих процедур – объяснений, показаний, обстоятельных проверок и выяснения всех деталей. А Корин устал, он очень устал.

Была и другая причина – та, по которой он отослал Стефи. Долгие проводы – лишние слезы. Корин ничего не мог дать ей, ничего не мог ей предложить. У него не было никаких, даже самых туманных представлений касательно его собственного будущего. Куда бы он повел за собой женщину, полюбившую его, поверившую в него? В пустоту? Он не мог поступить с ней так жестоко. Он знал, что он не тот человек, с которым женщина может быть счастлива. Пятьдесят тысяч долларов – вот и все для нее. Только это.

Он быстро написал записку и положил ее в центр стола. Затем он вновь связал Тихомирову руки, проверил узлы на ногах майора, как и узлы на тех шнурах, которыми он был привязан к стулу. Майор угрюмо молчал. Дабы он молчал и дальше – не поднял крик, привлекая в образе невинной жертвы внимание жителей дома, а то и прохожих – Корин залепил обрезком ленты лейкопластыря его рот. Лейкопластырь и шнуры от занавесок с другого окна он взял с собой, они понадобятся для упаковки Хаустова. Взял он и ключи от прокатного "Форда", извлеченные из кармана майора, а ключи от квартиры бросил на стол. Теперь как будто все...

Нет, еще одно. Корин вдруг вспомнил об оставшейся бутылке шампанского. Ее он тоже возьмет с собой. Будет чем отметить в одиночестве его потери и обретения... Если о последних имеет смысл говорить.

Уходя, он поставил замок на предохранитель, чтобы дверь не захлопнулась, плотно затворил ее, спустился во двор и сел в машину. Запуская двигатель, он снова подумал о полиции. Возможность встречи с полицейскими была уязвимым местом его плана. Но во-первых, дорога через Севенокс и Танбридж-Уэлс, по которой он поедет, едва ли является главным объектом внимания тех, кто его разыскивает. Из всех направлений это последнее, какое мог бы избрать скрывающийся преступник, бежать там особенно некуда. Во-вторых, Коллинз, насколько Корин его знал, скорее всего по доступным ему каналам приостановит розыск. И в-третьих... В-третьих, сейчас встреча с полицией уже не была бы катастрофой. И все-таки его могут задержать, и план сорвется. Тогда... Нет, Хаустову не уйти, Коллинз его возьмет. Но тогда Корину предстоит все то, что для него столь тягостно... Ах, как бы нужно немножко удачи!

На соседней улице за "Фордом" Корина увязался серый "Мерседес", но его маршрут мог просто частично совпадать, что подтвердилось тем, что за городом "Мерседес" отстал и исчез из вида.

Приближение полицейского поста близ Севенокса заставило Корина внутренне сжаться, но подержанный "Форд" даже не остановили. Корин повеселел и принялся насвистывать битловскую "Твоя мама должна бы знать".

За полмили до Танбридж-Уэлса "Мерседес" появился вновь. Корин посмотрел на часы – немного времени еще есть – и свернул наХоршем, потом съехал с шоссе на проселочную дорогу к Мейфилду. "Мерседес" не отставал, но держался в отдалении, и Корин не мог разглядеть людей в нем. Корин сбросил скорость. Водитель "Мерседеса" сделал то же. Корин остановился. "Мерседес" развернулся и скрылся за поворотом. Тогда Корин вырулил на шоссе и помчался к Робертсбриджу. Сзади было чисто. Корин повернул у Бексхилла, миновал Гастингс, затормозил в указанной Тихомировым бухте невдалеке от мыса Данджнесс и вышел из машины.

Туман, испортивший погоду с утра, наконец рассеялся. Корин издали увидел двухместный прогулочный вертолет, стрекозу с шарообразной прозрачной кабиной, над спокойными водами Ла-Манша. Вертолет приближался. Он опустился на берегу, возле самой воды. Хаустов спрыгнул на песок, сделал несколько шагов и замер, увидев Корина.

– Корин! – закричал он. В его голосе слышались недоумение и страх. Что случилось? Где Тихомиров? Где груз?

– Ничего не случилось! Но заглушите двигатель вертолета, чтобы мы могли поговорить!

Хаустов успел сделать только это. Всему прочемупомешали рев автомобильного мотора на форсаже, визг тормозов и грохот выстрелов. На груди подполковника, слева, расцвел уродливый красный цветок. Вторая пуля попала ему в голову. Уже мертвым он свалился на окровавленный песок рядом с вертолетом. Корин бросился навзничь, выхватывая "Смит и Вессон". Но серый "Мерседес" развернулся слишком близко, и двое накачанных крепышей повалились из распахнувшихся дверец прямо на спину Корина. Его подняли, вырвали револьвер. Вразвалку подошел Меникетти с огромным пистолетом "Викинг Комбат". Третий крепыш открыл багажник "Форда".

– Ничего нет! – крикнул он.

– Не может быть, ищи, – зарычал Меникетти без особой, впрочем, убежденности, и встряхнул Корина, как тряпичную куклу. – Ну! Где товар?!

– Довольно трудно вежливо вести беседу, когда в тебя тычут эдакой штукой, – заметил Корин. Меникетти ухмыльнулся и отвел пистолет.

– Быстрее, – буркнул он. – Нам некогда.

– Ума не приложу, как вы ухитрились выйти на меня, – сказал Корин.

Меникетти довольно захохотал.

– А ты думал, ты хитрее всех, да? На этот раз нам повезло больше, приятель, и то мы чуть не опоздали. Мы давно догадались, что чертова девчонка О`Халлоран переметнулась и работает на тебя – а кто еще мог рассказать тебе про склад? Да вот ухлопали кучу времени, пока выясняли, где она снимает квартиру. Подъезжаем – а ты уже навостряешь лыжи. Мы бы тебя и в городе прижали, да больно было интересно, куда это ты так спешишь. Мы здорово сели тебе на хвост, правда?

– Правда, – искренне признался Корин. – Я надеялся, что стряхнул вас.

Когда Меникетти смеялся, казалось, будто ухают взрывы в горах.

– Время собирать камни, да, дружище? Так где товар?

– Товара нет.

– Как нет?!