Текст книги "Кардинал интернета"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Когда это было? – нетерпеливо спросил Корин.

– Не поверишь. Первого сентября.

Корин хлопнул себя по колену, тотчас отозвавшемуся болью.

– В день, когда Коллинз работал с программой "сатана"! Знаешь, бывают совпадения, но такие...

– И такие бывают. Но будем исходить из того, что это все же не совпадение. Подумаем, что это может нам дать.

– И с разных сторон. Дягилев – кто такой? Как может быть замешан?

– Он уже сидит.

– Тогда-то он не сидел?

– Тогда – нет... Да эта публика что на свободе, что за решеткой одинаково опасна. Я имел в виду, что до него нам добраться нетрудно.

– Хорошо... Потом диск. Откуда он взялся... И кстати, куда делся?

– Не знаю. Я не принимал участия в расследовании смерти Коробова... Полагаю, диск передали сотруднику, который получил дело Дягилева... Я выясню, но больше никто подобным образом не умирал.

– Не все же умирают. Я не умер, и Коллинз тоже... И ты не знаешь, где диск. Может, больше никто из ваших его и не включал. А может, действительно совпадение, и нет на нем никакой сатанинской программы... Стас, надо сделать две вещи. Достать диск и проверить отпечатки из Крайствилла. Сегодня получится?

– Какой ты прыткий... Может, получится, а может, и нет. Сам понимаешь, мне придется партизанить. Попробую надавить на одного генерала, он мне кое-чем обязан... В общем, пей водку и жди меня.

– Очень постарайся, Стас, – серьезно сказал Корин. – Сдается, что эта задачка не только моим американским друзьям интересна. Сотрудник ФСБ Коробов, по всей вероятности, убит...

Шебалдин молча наклонил голову, но у дверей не удержался от шпильки.

– Шерлок Холмс в кресле курит трубку и мыслит, а Ватсон высунул язык и бегает в поисках улик... Как по-твоему, Конан Дойль одобрил бы такой расклад?

6.

Стас Шебалдин вернулся глубокой ночью, с черным кейсом, которого у него не было, когда он уходил. Он застал Корина сидящим за письменным столом – подобно Штирлицу, тот выкладывал фигурки из спичек, по-разному составляя в уме части своих головоломок и не находя ответов. По лицу Шебалдина Корин понял: полковник что-то узнал, и это что-то не добавило ему оптимизма.

Шебалдин плеснул остаток водки в рюмку, выпил, закусил огурцом. Потом нашел в ящике стола пачку "Явы" (он курил только этот сорт), щелкнул зажигалкой. По комнате поплыл сизый дым.

– Плохо? – Корин скорее утверждал, чем спрашивал.

– Невесело, – полковник разогнал дым рукой и присел к столу. – С чего начинать, с диска или с отпечатков?

– И о том и о другом есть новости?

– Да.

– Тогда с диска.

– Диска нет, Сергей.

– В каком смысле "нет"? Тебе не удалось выяснить, у кого он находится?

– Можно сказать и так, – с усмешкой молвил Шебалдин. – Вот именно, черт его знает, у кого он находится. Штука в том, Сергей, что когда после смерти Коробова осматривали его кабинет, никакого компьютерного диска там не было...

– Вот так фокус, – пробормотал Корин, сгребая ладонью спички со стола. – Куда же он делся?

– Хороший вопрос. Хочешь список тех, кто входил тогда в кабинет Коробова – при том, что сам Коробов как вошел, так никуда и не отлучался? Он очень короткий: секретарь Коробова – младший лейтенант Таня Мамлеева, врач и медсестра из нашего медпункта. Все. Уже потом, когда врач повторял попытки реанимации, явились сразу несколько наших сотрудников. Ясно, что ни один из них не мог стянуть диск на глазах у остальных.

– Значит, его взял кто-то из троих.

– Получается так. Но чтобы мы могли более обоснованно предположить кто, перейдем пока к отпечаткам.

– А это взаимосвязано?

– Сам увидишь. Отпечатки, привезенные тобой из Крайствилла, принадлежат Владимиру Андреевичу Истрину, генеральному директору государственной компании "Российское оружие". На персон такого ранга у нас всегда имеется самое подробное досье, так что с идентификацией пальчиков проблем не возникло. Описание, которое дала тебе та девушка, также полностью соответствует Истрину.

– Понятно, – Корин сунул руку в карман за "Житаном", но его сигареты кончились, и он взял шебалдинскую "Яву". – И какая связь с пропажей диска?

– Оля Прохорова, та самая медсестра, одно время была любовницей Истрина. Коробов умер первого сентября, а второго числа Прохорова попала под грузовик. Скончалась на месте.

– Да, цепочка вырисовывается, – Корин постучал сигаретой по краю хрустальной пепельницы. – Роджер Купер – программа "сатана" – Сандерсон, он же Селицкий – Истрин – Коробов – Прохорова... Я намеренно оставляю пока в стороне Коллинза. Предположим, Истрин расправился с Коробовым при помощи "сатаны"... Но мотивы? Они, что были знакомы, вели общие дела? Или тут какая-то связь с Дягилевым?

– Общие дела? – повторил Шебалдин, погасив сигарету. – Да уж наверное... Дягилев и Истрин как будто никак не увязываются, ивряд ли Истрин убил Коробова ради удовольствия. Но тайна сия велика есть... Никакой информации.

– Мы не знаем, Истрин ли убил Коробова, – с сомнением произнес Корин. – Он мог привезти кому-то программу из Крайствилла, даже не подозревая, что это такое...

– А Прохорова?

– Гм... Все равно у нас больше догадок, чем фактов.

– Пока не приехал ты, и их не было...

– Да ладно тебе. Собирался я за одним, ехал уже за другим, получаю в итоге третье... Но так ли уж никто не заинтересовался исчезновением диска с потенциально важными сведениями из кабинета сотрудника ФСБ?

– В том-то и дело, что никто! – раздраженно воскликнул Шебалдин. – Как я теперь понимаю, диск видел только я. Даже Таня Мамлеева то ли его не заметила, то ли не обратила внимания. Она, конечно, видела какие-то данные на мониторе, но мало ли где их источник... Винчестер, дискеты, она же не вникала, над чем там работает шеф. Меня о диске, естественно, никто не спрашивал, а я не придал этому никакого значения...

– Но когда Прохорова вынимала диск! Надо же подойти к компьютеру, нажать кнопку, и эта штука жужжит вдобавок! И на это никто не среагировал?

– Там человек умирал...

– Раззявы!

– Не кипятись. Без твоей информации мы так или иначе были бы беспомощны.

– А коробка от диска? Или хоть бумажный пакет, что там было?

– Не знаю. В коридоре Коробов показывал мне голый диск, без всяких упаковок.

Корин поднялся и с унылой миной посмотрел на опустевшую водочную бутылку.

– У меня есть запас, – предложил Шебалдин.

– Да хватит, наверное... – вяло отказался Корин и вдруг передумал. А! Давай.

Шебалдин принес водку, нарезал бутербродов. Корин заметно оживился, словно его переключили на резервный источник питания.

– К черту безответственные фантазии, – заговорил он с рюмкой в руке. К черту домыслы об убийствах и прочем. Займемся с нуля Истриным и Коробовым. Что ты там принес в своем чемоданчике?

– А это, – улыбнулся полковник, – как раз кое-что об упомянутых личностях. С фотографиями, как полагается.

Он раскрыл кейс и выложил на стол две папки. Корин взял верхнюю.

– Истрин, – бормотал он, – так... Слушай, почему ты мне не сказал, что он служил в КГБ?

– Это было давно, – Шебалдин пожал плечами. – Я с ним никогда не сталкивался, мы работали в разных управлениях... Потом, правда, сошлись в одном деле, но так и не познакомились. И он, и я вечно мотались по заграницам... Ты ведь тоже не парень с улицы, а много ты об Истрине слышал?

– М-да... Вообще не слышал... – Корин продолжал перелистывать бумаги. – Так, так... Афганистан – с 1985-го по 1988-й... Майор, подполковник, полковник. Награды... Безупречный послужной список... Постой, а это что? – пробежав глазами очередной лист, Корин передал его Шебалдину.

Полковник понимающе кивнул.

– Темное пятно в биографии господина Истрина. Трагический рейд подразделения спецгруппы "Восток-2". О ней-то ты слышал?

– Да. Серьезные ребята.

– Операцию задумал и осуществил Истрин. Целью ее была ликвидация группировки афганских наркодельцов, ухитрявшихся распространять наркотики среди наших солдат. По агентурным данным, у кого-то из бандитов находились фотоснимки, изобличающие некоего советского офицера в пособничестве наркоторговцам. Для проведения операции Истрину была придана команда капитана Дерябина – шестеро парней, с Дерябиным и Истриным – восемь. Банду они уничтожили, но вернулся только Истрин. Один.

– Это я и сам прочитал, – заметил Корин. – Расскажи подробнее.

– Рейд состоялся 25 июня восемьдесят восьмого, западнее города Урузган. В перестрелке с бандой погиб капитан Дерябин. Остальные погрузились в БМП – кроме Истрина, который обыскивал трупы бандитов, искал фотографии. При развороте БМП подорвалась на чем-то вроде мощной противотанковой мины. Никто не выжил...

– Подожди. Что это значит – на чем-то вроде мины?

– Взрыв противотанковой мины, Сергей, имеет свои характерные признаки...

– И они там присутствовали.

– Да. Правда, взрыв был чересчур сильным для известных типов противотанковых мин. Но тогда душманы чего только ни применяли, включая их собственное оригинальное творчество.

– Ага. Выразимся так – взрывное устройство, по ряду признаков схожее с противотанковой миной...

– Об этом я и говорю... Потом, когда Истринкое-как добрался до своей части, расквартированной под Урузганом, началось расследование, выезжали на место... Картина выглядела точно так, как описывал Истрин, но что там в действительности произошло, знает только он.

– Истрин доставил в часть наркотики, деньги, захваченные у бандитов?

– У них не было ни того, ни другого. Их накрыли во время предварительной встречи с поставщиками – так сообщила Истрину его афганская агентура. Фотографий у них тоже не оказалось. Все это, конечно, с его слов...

– Да, слов многовато... А факты?

– Есть один странный факт, – полковник наполнил рюмки. – Эта мина была установлена не на дороге, а рядом, в каменном тупике, где и укрывалась перед операцией БМП. Никто так и не понял, зачем душманам понадобилось минировать глухое место.

– Это как-то пытались обьяснить?

– Догадок воз и маленькая тележка. Изложить или лучше мы сами с тобой за пять минут сотни две придумаем?

– Одна напрашивается. Мину в глухом тупике уж наверное мог поставить только тот, кто знал, что там появится некий объект... Такой гениальный вывод никого не осенил?

– Почему же? Осенял и такой, и еще куда гениальнее... Да чего все это стоит без любой, хоть самой шаткой опоры?

– Интересно, – протяжно проговорил Корин. – Очень интересно... Запишем пока в загадки.

– Пока? – поразился полковник. – Ты что, надеешься раскопать афганскую историю десятилетней давности?

– Да так, прикидываю... – Корин открыл вторую папку. – Коробов...

Прочитав примерно половину документов, он нахмурился.

– Смотри, Стас, какая занятная вещь... Они, оказывается, сослуживцы. Афганистан, то же время, та же часть.

– Ну и что? Мало ли кто где служил. Капитан Коробов не был подчиненным полковника Истрина. У них были совершенно разные задачи, и начальник у каждого свой. Может быть, они и знакомы-то не были.

– Да, может быть, – в раздумье повторил Корин, – и все же что-то тут есть... Ладно, пошли дальше. Выезды Коробова за рубеж, уже в наше время, конкретно – США... Девяносто второй, девяносто третий... Давно... Ага, вот. Девяносто седьмой, девяносто восьмой – аж шесть раз! Что он там делал, Стас?

– Не знаю. Это не моя прерогатива. Можно попробовать раздобыть эту информацию, но если я сгорю...

– То что? – с любопытством спросил Корин.

– То сгорю синим пламенем, черт побери! – разозлился полковник.

– Ну, я не требую от тебя таких жертв, – Корин отложил папку Коробова и вновь взялся за папку Истрина. – Так. Дважды Истрин выезжал в Америку тогда, когда там был и Коробов. Апрель девяносто восьмого, июнь девяносто восьмого.

– Америка большая.

– Да, но два совпадения... И это только то, что мы знаем, а что осталось за кадром? Вот, кстати: нам известно, что в августе Истрин посетил Крайствилл, а в твоей папке эта поездка в Америку не отмечена. Август, смотрим... За август – только вояж туристом в Вену.

– Подбор данных здесь во многом случаен, – пробурчал Шебалдин. – До полного досье я не сумел добраться. Это – те крохи, что удалось надыбать через моего генерала.

Корин захлопнул обе папки.

– Стас, у тебя есть хороший географический атлас? Подробный, крупномасштабный?

– Зачем тебе?

– Хочу в алмазных грезах побродить по Афганистану.

Шебалдин ушел в кабинет и вернулся с огромным тяжелым атласом. Расположив его на столе, он переворачивал плотные страницы.

– Вот Афганистан... Это случилось здесь, – он ткнул пальцем в карту. В сорока с лишним километрах восточнее этого пункта – город Урузган, вот река Гильменд. К югу – Кандагар, километров сто восемьдесят. К юго-востоку – Калат, немного ближе... Вот в сущности и все.

– А это что? – Корина заинтересовал маленький кружок недалеко от указанной Шебалдиным точки.

– Селение Дара. Оно совсем близко, километра три, за скальной грядой. Вот она обозначена...

– Гм... Неплохо бы туда съездить, в эту Дару.

– В поисках свидетелей? – Шебалдин скептически усмехнулся. – Тех, кто наблюдал в телескопы из-за скал? А поговорку помнишь?

– Какую?

– План написан на бумаге, да забыли про овраги... Это на карте скальная гряда выглядит так буколически. На самом деле там... Но ладно, допустим, кто-то что-то десять лет назад видел. Допустим, этот кто-то уцелел после всех афганских передряг, и даже память у него не отшибло. Но как ты туда попадешь?

– Ну, с поездкой в Афганистан мне посодействуют американцы. Я ведь гражданин США, забыл?

– Помню, сэр. Но думаешь, это так просто?

– Я же не имею в виду, что меня пошлют туда в командировку. Но у моих друзей из ЦРУ есть кое-какие возможности...

– А! И ты гордишься этими возможностями, как булгаковский кот Бегемот. Понимаю... Ну хорошо, и это допустим. А на каком языке ты станешь объясняться с неграмотными людьми из этой Дары? Едва ли они знают больше десяти слов по-английски или по-русски.

– Придумаю что-нибудь, – Корин встал.

– Ты куда собрался?

– В американское посольство.

– Ночью?!

– Правительство моей страны, – напыщенно заявил Корин, – учреждает посольства, дабы защищать своих граждан и помогать им в любой точке земного шара, в любое время дня и ночи.

Шебалдин расхохотался.

– Ладно, тебя не остановишь... Давай я хоть такси тебе вызову. Из нашего района ночью нелегко уехать.

– Вызывай, – согласился Корин.

Дорога в посольство пролегала через пол-Москвы. Корин не то дремал на заднем сиденье машины, не то прислушивался к радиомузыке – Стиви Уандер бесконечно извинялся перед кем-то в песне "Прости". Справа и слева за окнами мелькали цветные огни ночных клубов и казино, блестели лакированные бока роскошных автомобилей, возле некоторых лимузинов стояли похожие на попугаев мужчины и женщины. Все, как и везде в мире... Не лучше и не хуже.

Корину вдруг стало грустно, была ли тому виной выпитая водка или эта поездка по ночной Москве. Он представил себя где-нибудь на ферме ласковым летним утром... Из дома доносится негромкий голос Стефи, напевающей битловскую "Все, что тебе нужно – это любовь", и можно думать о восхитительных вещах – например, о том, что пора бы наконец починить шкаф. Можно ПРОСТО ДУМАТЬ об этом, и это удивительное ощущение – свободный человек на щедрой земле.

Неужели существуют на свете люди, у которых все это есть? Сможет ли Корин когда-нибудь в будущем стать таким человеком? Будущее... Иногда оно измеряется временем полета пули.

– Приехали, сэр, – сказал таксист на ломаном английском.

7.

Москва

2 сентября 1998 года

Али Хасан дал Истрину небольшую отсрочку – он явился не первого сентября, как обещал, а второго. Причиной тому было не великодушие, а задержка авиарейса.

Воин ислама возник в квартире генерального директора, как и в прошлый раз, невесть откуда. Истрин был настороже, он ждал визита, тем не менее не смог зафиксировать ни момента, ни способа проникновения. Да, подумал он изумленно, этого парня нелегко будет поймать тем, кто объявит на него охоту...

Не тратя лишнего времени, Али Хасан сразу перешел к делу.

– Деньги и взывчатка приготовлены?

– Нет, но...

– Тогда умри, шакал.

Хасан достал пистолет. Хотя Истрин и чувствовал себя весьма уверенно, обладая мощным козырем, он заспешил: как бы проклятый араб не выстрелил без промедления...

– Одну минуту, господин Хасан! Выслушайте меня. То, что я скажу, очень важно для вас...

Террорист заколебался. Выслушать? Ну, почему бы и нет... Нажать на спусковой крючок никогда не поздно.

– Говори, – бросил он.

– Мне не удалось достать ни денег, ни взрывчатки, но в моем распоряжении – оружие гораздо более эффективное, нежели РДВ-25.

– Атомное?

– Нет. Это компьютерная программа, убивающая людей.

– Программа? – разочарованно повторил террорист. – Мне она не нужна. У меня есть своя программа, убивающая людей, – он взвесил в руке пистолет, и сейчас я приведу ее в действие.

– Да подождите же! – сердито прикрикнул Истрин, инстинктивно находя верный тон. – Вы хорошо ориентируетесь в компьютерном мире?

– Не слишком, – признался Али Хасан.

– Тогда я прочту вам краткую лекцию, и вы поймете, каких грандиозных успехов сможете достичь с помощью этой программы. Садитесь!

Истрин сделал повелительный жест. Хасан сел в кресло, держа пистолет на коленях.

– Весь мир, – внушительно произнес Истрин, – пронизан информационной компьютерной сетью Интернет. Это известно всем. Кроме нее, есть и другие общедоступные сети, а также корпоративные, коммерческие, правительственные, военные, закрытые сети объединений секретных научных центров и те, что принадлежат спецслужбам. При наличии некоторой подготовки в любую из них можно влезть и запустить туда мою программу "сатана". Вы сможете убить любого человека на Земле, если только этот человек имеет подключенный к информационным сетям компьютер. Сенатора, президента, судью, министра кого угодно. Мой вирус способен заразить любую обычную программу, передаваемую по сети. Его можно внедрить в компьютер и непосредственно, с дискеты или лазерного диска.

Али Хасан слушал внимательно, но недоверчиво. Истрин продолжал:

– Интернет имеет особое значение для развитых стран, например США. Там, где люди не мыслят жизни без компьютерных сетей, нетрудно вызвать массовое поражение населения. Представьте себе: миллион американцев умирает в один день... Это – масштаб, господин Хасан, не то что ваши жалкие взрывы.

Воин ислама вообразил эту картину, и у него захватило дух. Если Истрин не врет... Да не посмеет он врать! Но...

– Американцы не дураки, – сказал Хасан. – Они придумают программу против вашей программы.

Истрин уловил "вы" вместо недавнего "ты" и мысленно возликовал. Жизнь почти куплена, но надо соблюдать осторожность и правильно вести партию дальше.

– Ну и что? – презрительно обронил он. – Ведь не до, а после атаки. Да и пока они будут разбираться, понесут миллиардные убытки. Это во-первых. Во-вторых, когда они нейтрализуют вирус, мы его слегка модернизируем и запустим вновь. Вот американцы нашли противоядие. Тогда добро пожаловать ко мне за новой версией, потом за следующей и так до бесконечности. Но двумя миллионами долларов вы тут не отделаетесь, дорогой Хасан. Абсолютная власть стоит дороже!

Истрина занесло. Сам себе он напоминал Цезаря... И это имя, мелькнувшее в сознании, неожиданно отрезвило генерального директора, ибо он вспомнил и о судьбе означенного влстителя. Обещать Хасану новые версии вируса – авантюра. Сумеет ли, захочет ли программист Сандерсона создать их? Но если сейчас объявить, что программа – единственная и больше ничего нет и не будет, Хасан заберет диск и выстрелит. Да плевать на программиста Сандерсона, не один он в природе...

Али Хасан раздумывал о другом, вернее – мечтал. Убить миллион ненавистных янки, пригрозить новой атакой и получить от них все, что пожелает "Пламя Пророка"...

– Вероятно, программой очень сложно пользоваться? – осведомился Хасан, убирая пистолет.

– Вы наймете квалифицированного специалиста – ответил Истрин сдержанно, – и он сделает для вас все, что необходимо. Впрочем, господин Хасан, это уже не моя забота.

– Имейте в виду: если на испытаниях программы обнаружится, что...

– Не беспокойтесь. Будем считать, что сделка заключена?

– Да.

Генеральный директор отпер сейф и вручил Хасану лазерный диск, а также полученные от Сандерсона комментарии Купера.

Они договорились... Начался финальный отсчет.

8.

Афганистан

Селение Дара

16 сентября 1998 года

Открытый джип, нанятый Кориным в Урузгане за толстую пачку наличных (стоимость аренды плюс залог) скакал по ухабам извилистой улицы, едва ли заслуживающей такого названия. Корин уже знал, к кому следует обратиться: объясняясь на пальцах и с помощью пары-тройки английских слов с местными жителями, он получил сведения о старейшине селения по имени Авад Кемаль. Этот Кемаль, как растолковали Корину, проживал в самом большом доме Дары и говорил по английски.

Покинув Урузган на стареньком джипе, Корин не сразу направился в Дару. Много времени ушло на то, чтобы разыскать показанное Шебалдиным на карте место гибели особого подразделения спецгруппы "Восток-2". Когда он нашел его, сомнений не оставалось: то самое. Развороченные взрывом, проржавевшие останки БМП все еще громоздились там, где шестерых парней настигла смерть.

Корин спрыгнул на камни, подошел ближе. С двух метров это выглядело ужасающе. Воронка была такой, словно здесь взорвалась не противотанковая мина, а чудовищной силы авиабомба. Не произошло ли это именно так? Неразорвавшаяся авиабомба, зарывшаяся в песок... Да нет, ерунда. Что здесь бомбить? И эксперты сумели бы отличить бомбу от мины, и песок слишком плотный, чтобы бомба могла зарыться глубоко. Но зачем, ради всего святого, был заминирован этот глухой каменный тупик? Предатель выдал душманам-наркоторговцам планы Истрина, и они знали, что тут укроется перед операцией советская БМП? Не получается. Во-первых, как можно угадать будущую позицию БМП с точностью до метра, чтобы заложить мину? Во-вторых, когда взрыв не прозвучал сразу, стали бы они проводить свою встречу на глазах противника? И в-третьих, проще и надежнее было устроить засаду на дороге, подходящих мест сколько угодно, поставить радиоуправляемое взрывное устройство на пути БМП... А еще проще отменить или перенести встречу.

Из ржавых металлических нагромождений выползла большая черная змея, скользнула в расщелину. Корин вернулся в джип и запустил мотор. Он не возлагал великих надежд на поездку в Дару: прошло слишком много времени, к тому же селение отделено от долины цепью высоких скал. Для того, чтобы что-то увидеть, надо специально подобраться к месту событий.

Дом Кемаля Корин искал недолго – самая большая постройка селения была видна издали. Кемаль оказался крепким коренастым стариком. Он действительно бойко нанизывал английские слова, но понять его порой было затруднительно из-за кошмарного акцента и отсутствия всех и всяческих представлений о грамматике. Корин старался мысленно переводить речь старейшины с его английского на правильный английский, насколько мог. Иногда получалось.

После долгих, очень долгих приветствий и предварительного взаимного зондирования Корину удалось слегка подтопить лед настороженности и недоверия. По всей видимости, старик принял его за журналиста, и Корин не спешил развеивать это заблуждение. Продравшись через лабиринт уклончивого многословия, он подступился к главным вопросам.

– Гоподин Кемаль, меня интересуют события конца июня восемьдесят восьмого года.

– Восемьдесят восьмого, по христианскому календарю? А когда это по-нашему?

– Десять лет назад. Конец июня, шестого месяца в году.

– Ох, ох... Десять лет... Тогда шла большая война, господин, война с шурави...

– Да. Тогда вы были здесь, в селении?

– Где же мне еще быть? – удивился старейшина. – Тут и был. Я всегда тут, а лет мне семьдесят шесть...

– Вон за теми скалами, – Корин вытянул палец к мутному стеклу узкого окошка, – вон там, произошла схватка... Перестрелка... Двадцать пятого июня восемьдесят восьмого года... Вы понимаете, о чем я говорю?

– Где уж мне, – обиделся старик.

Снова умаслить надувшегося Кемаля было задачей почти неразрешимой, но Корин справился с ней и вновь принялся за расспросы.

– Может быть, вы, господин Кемаль, или кто-то из жителей Дары случайно находились тогда поблизости...

– Шла война, – промолвил старик тоном философа-отшельника. – Тогда много стреляли и те, и эти... А когда стреляли, нам хотелось очутиться подальше, а не поближе.

Корин начал жалеть, что потратил столько усилий, дабы поскорее прибыть в Афганистан. Очевидно, все впустую... Шебалдин был прав.

Но тут Кемаль сказал неожиданную вещь.

– Вот американцы – другое дело. Всегда лезли на рожон, особенно журналисты. Спросите ту женщину. Почему вы не спросили ее?

– Какую женщину? – Коринобратился в слух.

– Ту, что была здесь в те годы. С такой штуковиной, которой снимают кино.

– Телекамера?! – воскликнул Корин. – Здесь, в Даре, была американская тележурналистка? Тогда, в восемьдесят восьмом?

– Это уж я точно не помню, – с полнейшим безразличием ответил Кемаль. – Может, и в восемьдесят восьмом. Все время стреляли. И раньше, и позже. А ей того и надо – сунуться под огонь. И к скалам она ходила. Но не пытайте меня насчет года. Не помню я, и никто другой вам не скажет. Мы люди простые, – он помолчал и добавил с наивной гордостью, – только у меня есть какое-никакое образование...

– Образование – это хорошо, – рассеянно произнес Корин. – Не могли бы вы, господин Кемаль, припомнить подробности об этой журналистке? Конечно, я не спрашиваю, как ее звали, но...

– Сандра Мэй Кэссиди, – сказал старик.

Корин в изумлении вытаращился на него. Кемаль усмехнулся и показал пальцем на отштукатуренную стену. Там, под самым потолком, было размашисто написано синим фломастером: "Спасибо за гостеприимство. Сандра Мэй Кэссиди".

Буквы поблекли и частично осыпались. Даты под автографом, к сожалению, не было.

9.

Монтерей, штат Калифорния

14 сентября 1998 года

Золото – вот слово, без которого невозможно обойтись, говоря о Калифорнии. Ее называют золотым штатом, именно здесь свирепствовала золотая лихорадка, а символ штата – золотой мак. Если добавить к этому перечислению золотое солнце, заливавшее четырнадцатого сентября тихоокеанское побережье, и золотой эквивалент капиталов двух людей, беседовавших на террасе небольшой изящной виллы, блеска благородного металла будет уже немного чересчур.

Эти двое были примерно одного возраста – лет под шестьдесят, оба следили за своим здоровьем, оба элегантно одевались, имена обоих были хорошо известны в Америке. Впрочем, здесь они называли друг друга просто Билл и Стив.

На белом круглом столике перед ними высились бутылки изысканных французских вин, стояли вазочки с фруктами. Рядом валялись небрежно брошенные на стол цветные фотографии, сделанные в Крайствилле и переданные Сандерсоном человеку по имени Билл. На них был Корин: на улице, в холле гостиницы, в закусочной вместе с Джиллой.

– Я выполнил вашу просьбу, – говорил Стив, вальяжно откинувшись на спинку стула. – Не скажу, что это не составило труда, даже несмотря на имевшиеся отпечатки пальцев вашего друга...

(Эти отпечатки сняли по указанию Сандерсона в гостиничном номере Корина, а также в камере, где его держали).

Билл задумчиво любовался игрой света в бокале с янтарным вином, а Стив продолжал.

– Никакого сотрудника по имени Джон Майлз в ФБР нет и никогда не было. Попытка раздобыть информацию в Бюро по моим обычным каналам потерпела крах. Я понял так, что сведения об этом человеке у них есть, но добраться до них не так-то просто.

– Ага! – Билл поднял палец. – Это особенный человек, верно?

– Ну, – Стив пожал плечами, – во всяком случае, не дядюшка Доу из штата Арканзас.Пришлось действовать обходными путями, но результат налицо.

– Кто же это? – с напряжением спросил Билл.

– Минуту, дружище. Я не задавал вам вопросов о причинах вашего любопытства, но это не значит, что мне все равно. Я передаю вам конфиденциальную информацию и надеюсь, что вы не намерены использовать ее для...

– Стив, Стив! – возмущение в голосе Билла звучало искренне. – Неужели вы думаете, что я способен нарушить закон?

– Дело не в том, что я думаю. Дело в том, что при любом повороте событий мое имя нигде и никак упоминаться не должно.

– Я считал это само собой разумеющимся, – заметил Билл.

– Вот и отлично. Оказывая вам дружескую услугу, я не хотел бы попасть под огонь... – паузой Стив подчеркнул значение сказанного. – Теперь о вашем приятеле. Это русский...

– Русский?

Стив демонстративно поморщился. Он не любил, когда его перебивали, даже если это делал такой могущественный и нужный ему человек, как сегодняшний собеседник.

– Да, русский, Сергей Николаевич Корин. Бывший шпион КГБ в Америке. Уже давно на Западе, получил американское гражданство...

– Перебежчик?

– Да как будто нет, с ним какая-то странная история... – вытащив из кармана конверт, Стив передал его Биллу. – Тут все доступные сведения о нем. Зовут его теперь Джон Корри, и живет он в Нью-Йорке.

Билл достал из конверта один-единственный лист бумаги, просмотрел отпечатанный на принтере текст.

– Ваша помощь неоценима, – пробормотал он.

Стив вежливо улыбнулся и приподнял бокал с вином.

10.

Нью-Йорк

18 сентября 1998 года

– По словам доктора Иллингворта, состояние Фрэнка медленно улучшается, – произнес Шеннон. – Функции организма неуклонно восстанавливаются, хотя говорить с ним все еще нельзя...

– Рад слышать, что Фрэнк пошел на поправку, – ответил Корин, и по его лицу было видно, что фраза не дежурная.

Они сидели в квартире Корина вдвоем, Стефи уехала за покупками. На столе поблескивала бутылка неизменного "Баллантайна".

– Пока вы скитались в дальних землях, – с едва уловимым самодовольством сказал Шеннон, – я тоже не терял времени даром. Я занимался контактами Фрэнка, начиная с восемнадцатого августа – дня его беседы с Ширли – до первого сентября. Где-то ведь произошла утечка информации. Я пытался выяснить, где.

– И как успехи?

– Конечно, мне не удалось выявить все контакты – ни в Вашингтоне, ни в Нью-Йорке, а уж на другие города вообще сил не хватило. Фрэнк действовал очень активно, у него была масса встреч. Вот смотрите, только в Вашингтоне и только за два дня – двадцать первое и двадцать второе августа.

Корин развернул врученный ему Шенноном список.

"1. Полицейский детектив Мэтью Батлер.

2. Конгрессмен Уильям Холмс.

3. Корреспондент "Вашингтон Пост" Элен Харрисон.

4. Сотрудник отдела ФБР по борьбе с наркотиками Джеймс Дуган"...

На четвертом имени Корин оторвался от списка и недоуменно поднял взгляд на Шеннона.

– Наркотики? При чем тут наркотики?

– Не знаю. Я не беседовал ни с одним из этих людей. Любой из них может оказаться осведомителем Сандерсона.