Текст книги "Кардинал интернета"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Так, нет. Вы все-таки опоздали. Содержимым контейнеров занимаются сотрудники ЦРУ США.

– Что-о?! Ну, ты мне зубы не заговаривай! Ты хочешь сказать, что собирался без товара смотаться на этой штуке? – он ткнул "Викинг Комбатом" в сторону вертолета. – Шутить изволишь? Сейчас я покажу тебе, как я умею разговаривать с такими шутниками.

Он вытащил раскладной нож, щелкнул пружиной, прижал лезвие к горлу Корина. Остро отточенный металл рассек кожу, за воротник потекла струйка крови.

– Я не пощажу тебя, братец, – хрипел Меникетти в упор. – У меня к тебе персональный счет. Ты угнал грузовик и навел полицию на склад – раз. Моя фирма лопнула, мне пришлось зарыться в подполье – это мне, который таких умников делал одной левой! И это ты убил Скорсезе и забрал контейнеры два! Это ты, больше некому... Так что счет, видишь, солидный. Предлагаю на выбор два варианта оплаты. Первый – я сейчас тебя на куски разрежу, второй – сдай товар...

В этот момент в холодном воздухе зазвенел будто усиленный мегафоном голос.

– Всем стоять! Руки вверх! Бросить оружие!

Меникетти уронил пистолет и медленно повернулся, поднимая руки. Трое других также не заставили повторять дважды. С четырех сторон их держали под прицелом парни, затянутые в черные кожаные куртки. Фрэнк Коллинз шел навстречу Корину энергичным, пружинящим шагом. Он остановился, глядя прямо в глаза Корина. Тот не отводил взгляда. Так они стояли неподвижно друг против друга, наверное, с полминуты.

– Хорошая работа, Корин, – наконец сказал Коллинз.

– Где Стефи? – спросил Корин.

– Там, – Коллинз сделал жест в сторону леса. – В машине.

Оперативники обыскивали Меникетти и его людей, надевалинаручники. Корин подобрал "Смит и Вессон", держа его за ствол, и протянул Коллинзу.

– Возвращаю ваше оружие.

Коллинз крутнул барабан, покачал головой.

– Он неплохо поработал.

Корин невесело усмехнулся. Они подошли к "Форду", Коллинз достал сигареты.

– Это, я полагаю, Хаустов? – он кивнул на труп.

– Да, но я тут ни при чем. Он не поладил с ребятами Меникетти. Экспертиза пуль подтвердит это. Мистер Коллинз, у меня к вам просьба...

– Какая?

– Так ли уж обязательно мое участие в дальнейших событиях?

– Хотите отдохнуть?

– Да.

– Ну, что касается меня, не вижу, что такого важного вы могли бы добавить... Но английская полиция может держаться иного мнения.

– Потому я и обращаюсь к вам, а не к полиции.

– Вы намерены вернуться в Россию?

– Нет. Зачем? Ценности и преступника вы передадите сами, а меня ничто не зовет в Россию. Там у меня никого и ничего нет. Вот стоит вертолет. Я отправлюсь во Францию, а там... Будет видно. Весь мир передо мной...

– У вас нет ни документов, ни денег... Ведь у вас нет денег?

– Нет. Зато есть голова на плечах и какой-никакой жизненный опыт... Придумаю что-нибудь.

– Нет, так не пойдет.

– Вы меня не отпускаете?

– Отпускаю, – Коллинз вынул из кармана записную книжку, что-то там написал, вырвал листок и вручил его Корину. – Это телефонный номер в Париже. Попросите мистера Аллендейла, он будет в курсе. Он вам поможет. Через него вы сможете связаться и со мной.

Корин рассеянно посмотрел на листок и сунул его в карман.

– И знаете что, Корин, – добавил Коллинз после недолгого колебания, если у вас возникнут проблемы с поисками подходящей работы...

– Нет, сэр, – Корин засмеялся. – Вижу, куда вы клоните, но нет. С меня достаточно. Я доиграл последний акт. Аплодисменты, занавес.

– Никогда не говорите "никогда", – сказал Коллинз с улыбкой.

– Теперь о Стефи, – произнес Корин. – Вы должны сделать так, чтобы ей ничто не угрожало.

– Разумеется. Она находится под защитой Соединенных Штатов Америки.

– Другого я и не ожидал... Прощайте, мистер Коллинз.

– До свидания, Сергей Николаевич. Вы знаете, как меня найти.

Коллинз сделал движение, как будто хотел обменяться с Кориным прощальным рукопожатием, но тут же резко повернулся и зашагал к своим оперативникам.

Открыв дверцу "Форда", Корин достал бутылку шампанского и двинулся к вертолету. Здесь Стефи, она совсем близко... Наверное, нужно все-таки подойти к ней, объяснить... Но Корин не мог заставить себя сделать это. Он забрался в кресло пилота и включил двигатель. Лопасти дрогнули, очень медленно начали раскручиваться, потом превратились в сверкающий звенящий круг. Вертолет приподнялся на полметра.

Сквозь треск мотора и свист винта Корин едва услышал знакомый голос. Он оглянулся. Стефи мчалась к вертолету в развевающемся платье, растрепанная, размахивала пакетом и сумочкой и что-то кричала. Вертолет поднялся уже метра на полтора. Она подбежала вплотную, закинула сумочку и пакет в кабину и уцепилась за край выреза в прозрачном пластмассовом шаре. Корин схватил ее за руку и легко втащил наверх. Она обняла его, плача и смеясь. Вертолет раскручивало над водой вокруг вертикальной оси. Берег удалялся.

– Ты хотел сбежать от меня, – задыхаясь, она перекрикивала мотор. – Но я не ЦРУ и не полиция. От меня так вот не сбежишь...

Вместо ответа Корин крепко прижал ее к себе, поднял машину метров на триста и сбросил газ. Шум немного утих, можно было уже не кричать, а просто говорить громко.

– Стефи, милая... Ты совершаешь ошибку. Мистер Коллинз только что напомнил мне, что у меня нет ни документов, ни денег. И с этим человеком ты хочешь...

– Ну, деньги-то у нас есть! – она хлопнула по пакету ладонью.

Корин искал какие-то возражения, но трудность состояла в том, что ему не хотелось их находить.

– Ты знаешь, – сказал он в итоге бесплодных поисков, – у нас есть и еще кое-что.

Он продемонстрировал бутылку шампанского, как следует встряхнул и отдал Стефи. Та незамедлительно открутила проволочное кольцо. Вылетела пробка. Белая пена хлестала во все стороны из кабины танцующего в воздухе вертолета. Корин и Стефи хохотали, как сумасшедшие.

– Скажи, – спросила Стефи, – а как это будет по-английски?

– Что?

– Ну, вот то, что ты мне говорил?

– А что я говорил?

Она наморщила лоб, припоминая.

– "У, йоулки"... И еще "чьерт, кэк этоу прикрэсноу".

Корин на секунду опешил, потом рассмеялся и задумался.

– Oh my, it`s just fanfuckingtastic, – перевел он.

Ч а с т ьв т о р а я

В м е ш а т е л ь с т в о

1.

Афганистан

41 километр западнее Урузгана

25 июня 1988 года

Что-то всегда остается за рамками.

Не бывает совершенно точно документированных событий, безупречных свидетелей, абсолютно доказанных преступлений. Даже в суде, изобличая преступника на основании четко выверенной системы собранных доказательств, судья всегда вынужден полагаться на большую или меньшую степень приблизительности, каким бы парадоксом это ни звучало. И чем дальше во времени уходит то или иное происшествие, тем труднее установить истину хотя бы в допустимых пределах... Особенно когда поискам истины кто-либо активно противодействует.

Боевая машина пехоты остановилась у скальной гряды под палящим солнцем. Дальнейшее продвижение было невозможным из-за скальных обломков и острых угловатых камней, преграждающих путь, но полковнику Истрину и не требовалось двигаться вперед. Руководствуясь данными разведки и результатами предварительного осмотра местности, он уже выбрал диспозицию.

Открылся тяжелый люк. Истрин спрыгнул на раскаленный грунт, огляделся, сделал несколько шагов под прикрытием нависшей скалы и посигналил водителю рукой. БМП проползла еще метров десять и замерла в ложбине под скалой, в указанной полковником точке. Первым из машины выбрался капитан Дерябин, за ним – шестеро вооруженных парней.

Это было особое разведывательно-диверсионное подразделение спецгруппы "Восток-2", использовавшееся только для проведения совершенно секретных операций. Всего шестеро плюс капитан Дерябин, но каждый из них стоил многих... Такая малочисленность, как и все на свете, имела и положительные и отрицательные стороны. Отрицательные вполне ясны, а одна из положительных, по мнению руководства, заключалась в том, что в силу специфики выполняемых подразделением Дерябина задач минимальное число посвященных – дополнительная гарантия сохранения тайны. В данной конкретной операции полковник Истрин предпочел бы, чтобы людей у него было еще меньше, но тогда неоправданно возрастал риск.

Из-за скалы Истрин и Дерябин медленно обвели биноклями расстилающуюся внизу равнину.

– Это там, – негромко сказал Истрин, показывая направление.

Дерябин кивнул. Обернувшись, он отдал несколько короткких команд, и шестеро заняли позиции в заранее намеченных пунктах. Потребовалась настолько незначительная корректировка первоначального плана, что даже капитан поразился точности разведанных, полученных Истриным, хотя и был уверен в их надежности.

Вооружение группы составляли обычные автоматы АК-74 калибра 5,45. Чудеса диверсионной техники были здесь ни к чему. Операция завершится либо молниеносным успехом, либо...

Полковник Истрин закусил губу.

Они ждали. Для них это являлось естественным и тем не менее едва ли не самым тягостным элементом любой операции. Только в кино деятельность спецподразделений состоит из беспрерывных драк, погонь и перестрелок. В реальности девяносто девять процентов времени – ожидание. Оно изматывает нервы почище яростной схватки, и лишь кажется, что для этих парней оно должно быть привычным. Привыкнуть к нему нельзя, научиться жить с ним в ладу – тоже. Остается ПРЕВОЗМОГАТЬ.

Ситуация усугублялась тем, что разведывательные источники полковника Истрина не смогли определить срок с приемлемой аккуратностью. От восемнадцати ноль-ноль до двадцати часов – в какую угодно минуту...

Это произошло в девятнадцать ноль восемь. Первым автомобиль заметил Дерябин и тут же подал сигнал о готовности.

– Товарищ полковник, – тихо произнес он, не отрывая взгляда от пылящего по равнине джипа, – вы бы в БМП посидели, а? Это наша работа.

– НАША, – подчеркнул Истрин. – Я пригожусь, капитан.

Дерябин молча пожал плечами.

Вторая машина появилась с юго-запада, двигаясь навстречу первой, как зеркальное отражение – тоже большой американский джип и тоже черного цвета. Оба автомобиля затормозили одновременно, когда расстояние между ними сократилось до трех метров, а до притаившейся в засаде группы Дерябина оставалось метров тридцать.

Джипы стояли там, неподвижно напротив друг друга. В их очертаниях виделось нечто зловещее, они напоминали безмолвных и опасных хищных глубоководных рыб. Двери не открывались, тонированные стекла не опускались. Неопределенность затягивалась, и полковника Истрина охватывало беспокойство, никак впрочем не отражавшееся на его лице.

Наконец двери обоих джипов синхронно распахнулись. Из машин вышли люди явно не европейской внешности, по пять человек из каждой. Они сжимали в руках укороченные автоматы. Если учесть, что водители оставались в машинах, всего там было двенадцать человек. Пустяки, мелькнуло у Истрина, и эта мысль сразу сменилась другой, более здравой: ничего нельзя знать заранее...

У двоих, кроме автоматов, были обьемистые атташе-кейсы. Один кейс появился из первого джипа, а другой вынесли из второго. Прибывшие обменивались неслышными из-за расстояния репликами.

Парни Дерябина не нуждались в координации действий. Люди на равнине были взяты на прицел по часовой стрелке: полковник Истрин навел автомат в голову того, кто стоял дальше всех слева, Дерябин прицелился во второго и так далее.

– Огонь, – скомандовал капитан.

Тишина взорвалась грохотом восьми автоматов. Промахов не было: восемь противников погибли сразу, еще двое – полсекунды спустя, в том числе водитель первого джипа. Но реакция водителя второй машины оказалась поистине поражающей воображение. Он мгновенно бросил джип вперед изломанным зигзагом, уводя машину от шквала пуль. Это не помогло бы ему, если бы столь же быстро не среагировал уцелевший персонаж с автоматом, выпустивший длинную очередь в сторону скал. Его пули никого не задели, но дали секундную фору, чтобы вскочить в джип. Машина устремилась прочь, изрыгая свинец сквозь заднее стекло.

– Уйдут, – простонал Истрин, видя, что джип приближается к спасательным для него скалам на противоположной стороне равнины, представлявшей собой в сущности просто широкое дно ущелья.

– Нет, – обронил капитан. – Донцов, со мной!

Истрин понял, почему Дерябин приказал сопровождать его одному лишь сержанту Донцову. Поняли это и остальные. Джипы были совершенно одинаковыми, и преимущество получит та машина, которая меньше загружена во всяком случае, не больше. Дерябин ринулся бы в погоню и в одиночку, но управляя джипом, он не сможет стрелять.

Сержант и капитан скатились по отрогу вниз, к первому джипу. Выброшенный из кабины мощным рывком труп водителя полетел на камни. Двигатель взревел, машина круто развернулась. Полковник Истрин и пятеро парней вели огонь по преследуемому джипу без особой надежды попасть: уже слишком далеко.

Что произошло потом, толком никто не сообразил. Была ли тому виной чья-то пуля или роковая ошибка водителя удирающей на предельной скорости машины, но джип внезапно потерял управление, запрыгал на каменных обломках, перевернулся и рухнул на крышу. Немногим более завидная участь постигла машину капитана Дерябина. С разгона она выскочила на тот же непроходимый участок и врезалась в опрокинутый джип.

Теперь там ничто не двигалось. Разумеется, спецгруппа прекратила огонь, опасаясь задеть своих. Парни бегом бросились к месту катастрофы.

Искалеченная дверца джипа капитана Дерябина была распахнута настежь. Тело капитана поникло за рулем. Окровавленный сержант Донцов со слезами на глазах обнимал погибшего командира.

– Сволочи, – шептал он. – Сволочи...

Подбежавшие бойцы образовали скорбный полукруг. Последним подошел запыхавшийся Истрин. Все молчали. В воздухе остро пахло нагретым металлом, бензином и еще чем-то отвратительным. Полковник не мог определить этот запах, но он никогда не забудет его.

– Всем вернуться в БМП, – глухим голосом произнес Истрин. – Поезжайте прямо на запад. Где-то через полкилометра должен быть удобный спуск. Подгоните машину сюда, чтобы мы могли забрать капитана... Я останусь здесь. Мне нужно обыскать этих... – он запнулся. – Эту мерзость. Снимки у кого-то из них.

– Зачем же всем, товарщ полковник, – возразил старший сержант Цыганов. – С машиной справится и один, а мы помогли бы вам с обыском...

– Нет. Эти фотографии, из-за которых... Кроме меня, никто не должен их видеть. Даже случайно, даже мельком. Высшая секретность... Приказ Москвы.

Конечно, новых возражений не последовало. Бойцы уходили к БМП. Цыганов поддерживал легко раненого, но ощутимо контуженного при столкновении Донцова. Полковник смотрел им вслед до тех пор, пока люк боевой машины не захлопнулся за старшим сержантом, забравшимся в БМП позже всех. Тогда Истрин достал из кармана продолговатый предмет размером с сигаретную пачку, перевел взгляд на тело капитана Дерябина.

– Вот и все, – пробормотал он. – Все, конец...

2.

Москва

1 сентября 1998 года

Разминуться в коридоре было трудно, и они увидели друг друга. Виделись они в последний раз, о чем ни тот, ни другой не подозревали.

Виктор Андреевич Коробов первым подал руку. Станислав Шебалдин охотно пожал ее.

– С утра пораньше на службу? – дружелюбно-риторически осведомился Шебалдин.

– Стараемся, полковник, – в тон ему ответил Коробов. – Да и вам, я вижу, не спится?

Полковник ФСБ улыбнулся.

– Кошмары замучили. Все тот же сон... Каждый раз снится, что меня назначили руководить нашим заведением, так поверите – в холодном поту просыпаюсь... – стерев улыбку, он добавил: – По-прежнему возитесь с делом Дягилева?

Коробов кивнул.

– Да, и кажется, кое-что наклевывается. Поступили новые данные – вот иду сейчас с ними разбираться... – он продемонстрировал Шебалдину лазерныйкомпьютерный диск.

– Удачи, – пожелал полковник. – Если понадобятся сведения по реестру "Сокол" – я у себя.

Не прощаясь, они разошлись... А попрощаться следовало бы.

Войдя в приемную своего просторного кабинета, Коробов с удивлением воззрился на младшего лейтенанта Таню Мамлееву.

– Как, черт возьми, вам удается все время опережать начальство? пробурчал он .

– Интуиция, – отозвалась девушка, – которая есть не что иное, как женская дедукция.

– Гм... – Коробов отпер дверь кабинета. – Коли так, приготовьте кофе...

– Слушаюсь, сэр.

– А, симптоматическая оговорка! – поддел Виктор Андреевич. – Вот такие мелочи вас, шпионов ЦРУ, и подводят.

– Больше не буду, сэр.

– Надеюсь, мисс, – усмехнулся Коробов.

Он вошел в кабинет, встретивший его радостным сиянием свежевымытых окон. Бумаги на столе лежали в видимом беспорядке, но Коробов точно помнил местонахождение каждой. Само собой, это были лишь понятные ему одному текущие заметки – важные документы он, как полагается, прятал в сейф, а секретные – сдавал под расписку. Впрочем, сдавать под расписку приходилось почти все. Каждый раз при этом Коробов вспоминал слова из романа Джека Финнея: "В наше время несекретных дел у правительства просто не осталось".

Виктор Андреевич снял пиджак, повесил на спинку стула, ослабил узел галстука и уселся перед компьютером. Вставив диск, он щелкнул клавишей. Монитор приветствовал его парадом загрузочных сообщений.

Коробов не успел прочесть и трети содержимого диска, когда Таня принесла отличный горячий кофе. Привычно перебросившись с девушной шутками, Коробов отвлекся от экрана и целиком переключился на вкусный напиток – так показалось младшему лейтенанту Мамлеевой, закрывавшей за собой дверь. На самом деле Виктор Андреевич думал о прочитанном. Коробов ожидал от источника... Нет, не большего – данных хватало, но пожалуй, большей конкретности и организованности. Полезная информация тонула в море необязательного многословия, и чтобы добраться до нее, приходилось прочитывать десятки по сути лишних страниц. Распечатывать Виктор Андреевич пока ничего не торопился – за каждую бумажку придется отчитываться, списание и уничтожение ненужных бумаг – тоскливая возня, пусть их будет поменьше.

Отхлебнув еще кофе, Коробов вдруг поймал себя на том, что сидит совершенно неподвижно, уставившись на экран, но не воспринимая ни строчки из того, что там написано. Он попытался встряхнуться и не смог. Шумело в ушах, сильно болела голова. Отличавшийся отменным здоровьем сотрудник ФСБ такого не помнил. Он беспомощно посмотрел на стакан, стоящий на столе. Его мозг вдруг пронзила невероятная догадка. Кофе?! Таня?! Нет, немыслимо. Она не пойдет на такое – Коробов знал это не потому, что был так уж уверен в ней, а потому, что отравление при подобных обстоятельствах слишком легко разоблачить. Но где она покупала кофе? Кто мог иметь доступ к банке?

Виктор Андреевич пошатнулся на стуле. Головная больрезко усилилась, перед глазами поплыли красные облака. Навалившись грудью на стол, Коробков дотянулся до клавиши селектора.

– Таня, – прохрипел он.

Встревоженная девушка вихрем влетела в кабинет.

– Виктор Андреевич, что с вами?!

– Врача...

Девушка немедленно связалась с медпунктом по внутреннему телефону. Врач в сопровождении медсестры прибыл через полминуты. Потерявшего сознание Коробова уложили прямо на пол. Уколы, потом дефибрилляция... Тщетно.

Вскрытие показало, что Виктор Андреевич Коробов, пятидесяти двух лет, умер от кровоизлияния в мозг. Такое, увы, нет-нет да и случается: гибнут сравнительно молодые люди, до того обходившие врачей и больницы далеко стороной. Обычно никакого особого расследования не проводится, не было оснований заподозрить неладное и здесь. Но то, что умерший работал в ФСБ и имел касательство к государственным секретам, заставило власти отнестись к его смерти внимательнее. Побеседовали и с полковником Станиславом Михайловичем Шебалдиным – последним, кто видел Коробова в добром здравии, если не считать Тани Мамлеевой. Однако ничего полезного для следствия Станислав Михайлович сообщить не мог. Сам он не предпринял никаких попыток лично выяснять обстоятельства скоропостижной кончины коллеги – они не были друзьями. Эта смерть огорчила полковника, но и только.

3.

Нью-Йорк

1 сентября 1998 года

– Ностальгия? – медленно переспросил Корин. Он нашарил на тумбочке сигареты, закурил, не торопясь отвечать на вопрос Стефи. Поспешного ответа она от него и не ожидала – настрой их беседы был иным.

Корин очень любил рассветные часы в их небольшой нью-йоркской квартирке, когда они со Стефи лежали рядом в полумраке, утомленные, освобожденные, и тихонько разговаривали обо всем на свете, не заботясь о содержательности и логике, во власти причудливых ассоциаций. Темой могла быть и премьера бродвейского мюзикла, и новый альбом интересной рок-группы, и книга Стивена Хоукинга "Краткая история времени"... Но они редко вспоминали те странные и жуткие события, в которых им пришлось участвовать. Вот и сейчас они не вспоминали. Возникла тема России – случайно, в прихотливой цепочке не скованного никакими рамками разговора.

– Наверное, нет, – наконец сказал Корин. – Да и что такое ностальгия? Разве это тоска по родине? Скорее, тоска по времени, по людям. Просто она чаще всего связывается с определенным местом, где ты родился и жил, где тебе было хорошо. Но у меня никого нет в России, а к воспоминаниям детства и юности теперь уже не пробиться...

– Там твой друг, о котором ты рассказывал мне. Стас Шебалдин.

– Да, Стас... Пожалуй, единственный человек в России, кого я хотел бы видеть.

Корин протянул руку и включил приемник. Модерновые ритмы не соответствовали настроению, и он долго крутил ручку настройки, пока не нашел Элтона Джона.

Во Франции ему и Стефи не удалось зацепиться, несмотря на содействие Коллинза и высокие связи мистера Аллендейла. Они и не слишком переживали, перебравшись по приглашению Коллинза в Нью-Йорк. Здесь Корин работал на радиостанции WJAL, готовил комментарии и выступал с ними в эфире иногда раз в неделю, иногда и реже. У него складывалось впечатление, что ему платят больше, чем заработано, а требуют меньше, чем от других. Но когда он намекал на это Коллинзу или его другу, Крису Шеннону, принявшему в судьбе Корина живое участие, те отшучивались на тему его особых радиокомментаторских талантов.

Некоторое время спустя Корин получил паспорт США на имя Джона Корри. С его антиамериканской репутацией легкость такого решения властей казалась совсем уж странной, тем более что Корин и не думал доказывать кому-либо свою верность звездно-полосатому флагу. Он и с Коллинзом, собственно, виделся нечасто...

Но сегодня Коллинз позвонил ему.

– Алло, – сказал Корин.

– Привет... Это Фрэнк Коллинз. Я в Нью-Йорке по делам, пользуюсь случаем... Увидимся вечером, пропустим по рюмочке?

– А где?

– Я снимаю очаровательную виллу в таком чудном местечке... Записывайте адрес. Приедете со Стефи?

– А что, это нежелательно? – насторожился Корин. Продиктованный адрес он записывать не стал, привычно полагаясь на память.

– Да нет, почему... Если она захочет... В семь?

– Хорошо, в семь.

– Я не захочу, – объявила Стефи, слушавшая разговор, едва Корин положил трубку. – Как бы не начался вечер воспоминаний...

– Стефи, – мягко произнес Корин, обнимая ее за плечи. – Ну, нельзя же всю жизнь бояться призраков под кроватью.

– Я не боюсь, – сказала она. – Просто мне эти призраки не очень-то приятны.

– В любом случае, – Корин поцеловал ее, – я пробуду у него не больше двух – трех часов.

Вечером он поехал на встречу с Коллинзом один. Найти виллу оказалось совсем несложно, но она располагалась довольно далеко, и "Ситроен" Корина добирался до нее целый час. Одноэтажный дом со стеклянными стенами и плоской крышей прятался (если тут уместно это слово) за невысоким забором среди раскидистых деревьев уютного парка. Место и впрямь показалось Корину "чудным", а вилла – "очаровательной", соответственно рекламе Коллинза. Дома справа и слева стояли в отдалении. В таких районах любят селиться американцы с достатком чуть выше среднего, желающие, чтобы их считали более обеспеченными, чем они есть. Труднообьяснимый психологический феномен: ведь мистер Джонс отлично знает, что его сосед мистер Браун тратит на дом немного больше, чем может безболезненно себе позволить, и наоборот. Тем не менее каждый из них говорит себе: "О, я поселился среди настоящих богачей! Как возрос мой статус!" Чем не оруэлловское "двоемыслие"?

Корин нажал кнопку звонка у симпатичной калитки, декорированной металлическим узором.

– Джон? – послышалось из скрытого динамика (теперь Коллинз называл его так).

– Это я, Фрэнк.

Дистанционно управляемый замок сухо щелкнул. Корин открыл калитку и по мощеной дорожке направился к прозрачнымдверям, раздвинувшимся при его приближении и захлопнувшимся за спиной.

– Я здесь, Джон! – голос Коллинза прозвучал откуда-то из глубины дома.

Корин обнаружил сотрудника ЦРУ за компьютером в маленьком кабинете тот просматривал какие-то данные. Коллинз выключил компьютер, поднялся навстречу Корину и пожал его руку.

– Давно мы не виделись... – Коллинз увлек Корина в гостиную, усадил в кресло, подошел к бару. – По-прежнему пьете этот жуткий "Баллантайн"?

– Я – это я, – процитировал Корин Клиффорда Саймака, – и не стал бы никем иным, даже если бы это было в моих возможностях.

Коллинз с улыбкой водрузил на стол квадратную бутылку, приготовил сандвичи.

– Много мне нельзя, – предупредил Корин. – Я, конечно, могу вести машину чуть ли не в любом состоянии, но полицейские-то этого не знают...

– Много и мне нельзя, – сказал Коллинз. – Вскоре еду в аэропорт и вылетаю в Вашингтон.

– О, значит, вы ненадолго в Нью-Йорк?

– Нет, из Вашингтона снова назад, сюда. Неожиданно выяснилось, что необходимы кое-какие консультации.

– Я думаю, что вы пригласили меня не только ради любимого сорта виски...

– Да, и надеюсь, это покажется вам любопытным. Я ведь в отпуске, Джон, и в свободное время занимаюсь частной проблемой...

Они опустошили рюмки и поставили их на стол. Коллинз внезапно побледнел и покачнулся.

– Что случилось, Фрэнк? – Корин озабоченно посмотрел на него. Неважно себя чувствуете?

Коллинз перевел дыхание.

– Нет, ничего... Голова закружилась. Давно не пил, что ли... Пустяки, не обращайте внимания.

– У вас так бывает?

– Нет. Да прошло уже, – с оттенком раздражения произнес Коллинз. – О чем мы говорили?

– О ваших частных проблемах.

– Ну да... Знаете, вы могли бы мне помочь, – Коллинз заметил вспыхнувшие в глазах Корина тревожные искорки и поспешил успокоить его. Нет, нет! Речь идет об информационной поддержке.

– А что конкретно вас интересует? Что я могу знать такого, чего не знает ЦРУ?

– Я ведь знаю, что за годы работы на радио вы особо интересовались деятельностью нетрадиционных религиозных объединений, в том числе на территории России. И меня это, честно говоря, не удивляет. И я знаю, что не все пошло в эфир. У вас скопилась кипа самой разнообразной информации, многое из того, что не вошло в передачи.

– Да, верно. Но почему это вас заинтересовало, Фрэнк? Может быть, это касается... "Церкви Истинного Света", той давней истории?

– Не такая она давняя. И что мы знаем о судьбе этой церкви и ее отцов, включая Большого Брата? Только то, что они сумели отмежеваться от заговорщиков и деятельность в России как будто прекратили. А дальше?

– И все же, почему вы...

– Потому, что умер человек, Джон, – резко перебил Коллинз. – Очень хороший человек. Совсем молодая девушка. Она любила собак, цветы... Ее больше нет. И я не успокоюсь, пока не прищемлю кое-кому хвост.

Он умолк, словно его горло сдавил железный обруч. Молчал и Корин, но не потому, что у него не было вопросов. Он почувствовал, что не вправе расспрашивать об этой девушке.

– Фрэнк, – заговорил Корин как ни в чем ни бывало, будто и не висела в комнате только что могильная тишина. – Я не уверен, что вы обратились к нужному человеку. Да, некоторые материалы о сектах у меня есть. Но без прямой связи с "Истинным Светом"... Вообще, нужно покопаться в моих домашних архивах. Может быть, поедем ко мне и покопаемся? Но это долго, в моих завалах черт ногу сломит. И потом, мало ли данных в открытых источниках? О сектах столько писали, что...

– Это так, – прервал его Коллинз. – Я пользуюсь и открытыми источниками, но этого недостаточно. Мне нужно больше. Мне вот прислали компьютерный диск, однако...

– Из России?

– Нет. Из России сведений очень мало, а они необходимы, и как можно более подробные... Вот почему я обратился к вам. Нужен ваш канал в ФСБ, Джон.

– Мой канал?!

– Я имею в виду Шебалдина, о нем мы как-то с вами говорили...

– Да какой же это канал?! Захочет ли он даже видеть меня?

– Ведь он все еще служит в ФСБ?

– Да, я звонил ему, но давно... И он понял мое решение не возвращаться... Но...

– Вы сумеете с ним связаться теперь?

– Старые телефоны не забыл, но... Ладно, я позвоню ему, но я далеко не уверен, что...

– Убедите его помочь. Речь ведь не идет о совершенно секретной информации, ставящей под удар безопасность государства...

Корин был не на шутку озадачен.

– Гм... Возможно, я и сумел бы, но... Для этого звонка недостаточно. Надо ехать в Россию!

– Так и поезжайте.

– Неужели, – Корин передернул плечами, – у ЦРУ нет своих источников в ФСБ?

– Есть или нет – какая разница, Джон, – с грустью сказал Коллинз. – Я ведь не могу воспользоваться ими в личных целях.

– Но если вы копаете убийство...

– Минуточку, Джон! Кто здесь сказал хоть слово об убийстве?

Корин смутился. Коллинз продолжал мягче:

– Добудьте мне эту информацию, Джон. Пожалуйста. И не задавайте вопросов, хотя бы пока.

– Знаете что, Фрэнк, – произнес Корин после некоторого размышления, я попробую сделать то, о чем вы просите, но определенную помощь, пожалуй, могу оказать здесь и сейчас...

– Какую? – с надеждой спросил Коллинз.

– Да вот те мои архивы.

Коллинз бросил взгляд на часы.

– Жаль, у меня прямо сейчас не получится с ними ознакомиться. Не успеваю в аэропорт, ведь мне еще поработать надо... Давайте сделаем так... Подождите, прикину расстояние... Отсюда вы доберетесь до дома примерно через час...

– Учитывая, что я уже знаю дорогу – минут сорок, сорок пять...

– А мне до аэропорта катить часа два. Я дам вам номер моего телефона в машине. Если вы наткнетесь на нечто особенно интересное, сразу звоните мне, и по возвращении в Нью-Йорк я заеду к вам за документами. Я ведь быстро вернусь. Но если задержусь, оставите документы для меня у Стефи перед поездкой в Москву...

– А когда я прибуду из Москвы – какнайду вас?

– Я сам вас найду, буду звонить вам домой периодически...

Коллинз взял со стола бутылку, посмотрел на нее с сожалением, а на Корина – вопросительно. Тот из солидарности отказался, хотя выпить хотелось, и бутылка исчезла в недрах бара. Поднявшись с кресла, Корин сделал прощальный жест.

– Джон, – окликнул его Коллинз.