Текст книги "Четыре подвала (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятая

Я внимательно смотрел вокруг себя, я старательно подмечал любую деталь. Я был очень сосредоточен, был сильно напряжён. Но не потому что боялся, нет, а потому что на этот раз всё было практически наоборот: я имел поддержку, я сам себе сформулировал поддержку, наконец-то обнаружив некую часть необходимого алгоритма, ключа к действию. Хотя ещё не знал, как мне убить чудовище. Совершенно точно, что никаких иллюзий я не питал. Убить монстра будет непросто. Для этого нужно обязательно ещё что-то знать. Здесь мне пришлось остановиться, размышления начинали вызывать сомнения, а это было недопустимо. Пусть пройдет время. Пусть откроется ещё одна страница этой страшной истории, суть которой в полном объеме известна только мне одному и вот этим самым подвалам, которые играючи обращаются со мной, с мне принадлежащим временем.

Я неспешно дошел до нашей дальней сарайки. Я достал свои ключи. Я всё помнил и всё знал. Замок открылся легко. Жёлтый свет лампочки загорелся, приветствуя меня. Здесь ничего не изменилось. Сюда никто не заходил целую вечность. Я так подумал. Мне это было приятно. А дальше я уселся на деревянный настил перед дверью. Было немного неудобно, но я устал находиться на ногах. Мне нужно было отдохнуть. Мне показалось, что если я засну, то ничего страшного не случится. Темнота и тишина всё сильнее меня успокаивали. Я никогда до этого не ощущал себя здесь подобным образом. Раньше я всё время боялся. Я ни одной секунды здесь не был спокоен. А теперь, теперь я действительно задремал, прислонившись спиной к деревянной стене.

…Дорога от остановки автобуса выходила прямо к нашей двери. И когда были открыты обе двери в подъезд, когда на лестничной площадке горел свет, когда на дворе было лето, то собственную дверь я видел издалека. Ещё даже не дойдя до углов 38/1 и 38/2, где-то с середины здания мебельного магазина. Что-то в этом было, вероятно, что особая необычность, то, чего у других не было никогда. И казалось, ну, какая же в этом суть. Хотя и не казалось вовсе. В те детские годы я просто напросто об этом не думал вовсе. Как было так было. Но ведь запомнилось, отложилось в памяти, и точно что случилось неспроста. Дорога домой. Свет издалека, что-то подобное маяку. Сплошная образность восприятия, но только много лет спустя.

Только сейчас многое изменилось. Потому что всё вокруг было мертво. Ночь сожрала всех и вся. Ночь иногда, когда захочет может это сделать, в этом я никогда не сомневался, поэтому и случилось. Совсем никого. Ни звука, ни его половинки, ни намека, а полный безжизненный вакуум. А свет горел, а родная дверь всё так же звала меня к себе. Повинуясь этому наказу я шел домой, хотя в этот именно момент прекрасно понимал, что мы в этой квартире больше не живём. У нас другая квартира, а эту мы оставили. Но почему-то нарушая всякое понятие законов и правил тех лет эта квартира на первом этаже, она по-прежнему наша, только мы в ней не живём. Но я могу зайти, я могу там укрыться, когда злая ночь застигла меня врасплох, не дала мне времени, не оставила другого варианта. Вот поэтому мне стоит поспешить. Что я и сделал. Ключом я открыл дверь. В коридоре было темно. В квартире не было света вообще, и я об этом знал. Ведь даже не пытался нажать на кнопку выключателя. Я не снимая обуви прошел в зал, он был вправо по коридору. Затем я заглянул в обе маленькие проходные комнаты, одна из них когда-то была комнатой моего старшего брата, другая комнатой бабушки. Вся мебель, всякие мелкие и крупные предметы, шторы и вещи – всё это оставалось на своих местах. Только странное, только такое неестественное, что виделось мне иным. Но разве может так быть?

Я вернулся в коридор. Я подошёл к двери родительской спальни, она была влево, если от входной двери, посередине коридора, и постучал в дверь. Вероятно, что по привычке. Мне никто не ответил, я толкнул дверь от себя, но входить не стал. Я так и стоял на пороге. Лунный свет касался меня и всего остального наполнения комнаты родителей. От этого что-то менялось. От этого на секундочку показалось. Но нет, и я закрыл дверь. Я вновь оказался в зале. Я сел на диван. Через неопределенный отрезок времени я услышал шум, идущий с кухни. Я ведь почему-то не удосужился посетить кухню, которая прямо от входной двери, по самому короткому маршруту, минуя двери в туалет и ванную комнату. Шум повторился, было движение, раздался отчётливый стук. После этого я медленно поднялся с дивана, я пошел на кухню. Там, как и во всей квартире, было темно. Там, так же как и в родительской спальне, гостила луна. Но не только она, потому что я увидел свою бабушку, которая в темноте что-то ставила на обеденный стол. Она собиралась меня накормить. При этом она молчала. А я, я прямо сейчас думал о том, что вот оно как оказывается, бабушка не умерла весной восемьдесят седьмого года, она осталась здесь, она живёт в этой квартире, и я всегда могу прийти к ней в гости. Но только ночью, но только вот такой необычной вакуумной ночью. Я чувствовал себя хорошо. Мы перекинулись с бабушкой парой незначительных фраз. Затем она спросила меня о том: как у меня дела в школе, как поживает моя подружка Надя? Я ответил: что в школе всё хорошо, но возможно было бы чтобы лучше, а Нади больше нет, она пропала, её ищет милиция. Бабушка села на стул, она спиной прислонилась к подоконнику окна. Сделала это так, как и было в тот мартовский день, в его первой половине, когда я обнаружил бабушку мертвой, придя из магазина. Только я подумал об этом, как мои глаза буквально притянуло к электрической плите. Но ведь в квартире не было света. Не было и ответа на вопрос, почему работает плита, почему на ней жгучим черным дымом горит яичница глазунья. Горит ровно так же, как и тогда, когда моя бабушка умерла, когда она уже не могла встать со стула, чтобы выключить плиту. Я как заворожённый смотрел на дымящуюся сковороду. Я лишь спустя полноценную минуту повернул голову в сторону бабушки. Точно что я хотел спросить у неё: зачем сейчас это сцена. Как я увидел, что моя бабушка мертва, что она ещё более мертва, чем было в тот день девятого марта. Потому что у нее было ужасное лицо, если это можно было назвать лицом вообще. Скорее, что это был череп, с включением синих, гнилых фрагментов того, что когда-то было носом, губами, щеками, подбородком.

Я покачнулся на стуле, я оборвал свои слова на первом слоге. И в этот момент в окно ударил сильный порыв ветра, форточка отворилась, поток холодного воздуха окатил меня с ног до головы. Я поднялся на ноги. Я подошёл к окну, чтобы закрыть форточку, и с изумлением смотрел на то, что было за окном. А там шел мелкий снег, там прямо на моих глазах началась самая настоящая метель. И что-то тяжёлое ощущалось в пространстве. Что-то двигалось, что направлялось в сторону окна. Я так и не закрыл форточку. Я смотрел и ждал. Пока в моем обозрении ни появился огромный чешуйчатый хвост, у которого были треугольные шипы, который блестел темным серебром. Я отошёл от окна. Меня пробирало холодом насквозь. Передо мной не было моей бабушки, передо мной находился тот самый монстр, имевший собачью голову, имевший человеческое тело, красные глаза.

– Хорошо, что ты пришел. Но мне не мешай – загробным, каким-то утробным голосом сказал он.

Я не ответил. Я проснулся. Я видел перед собой то же самое, что и в истекшем сне. Он нюхал меня. Он находился вплотную. От него неприятно воняло. Его собачьи красные глаза смотрели мне в глаза. Рядом с ним лежало на части разорванное тело несчастной школьницы Нади.

Я не двигался. Вроде я даже не дышал. И да это был тот самый момент, ради которого я появился здесь, это был момент истины: пан или пропал. Но мои предложения оказывались верными. Подвальное чудовище могло расправиться со мной в течение каких-то секунд, ничего ему сейчас не мешало. Был я и был он, за всем этим безмерная тишина, ни крысы, ни сверчка, ничего. Вечной мне показалась эта страшная пауза. Монстр как будто испытывал меня. Будь на моем месте кто другой. Эти ужасные клыки тут же впились бы ему в глотку. Но перед ним был я, был тот человек, с кем он был многим связан, пусть даже и не являясь единым целым.

Только секунды остановились. Абсолютная тишина чего-то ждала – и это случилось, сильно заскрипела входная дверь. Монстр тут же повернул голову в сторону звука. Сделал это и я. Послышались шаги, кто-то спускался вниз по лестнице. Вновь послышался скрип, только сейчас это был деревянный настил. Звук приближался. Тот, кто двигался сюда был один. И очень странно вёл себя монстр. Мне в какой-то момент показалось, что он двинется навстречу тому, кто, видимо, по какой-то нелепой необходимости оказался в подвале в совсем уж неподходящее время, оказался здесь на свою беду. Но нет, монстр с десяток секунд выжидал, нюхал воздух, а затем, на моих глазах, поменяв свой облик, приняв полное обличии черной собаки, удалился прочь, скрылся в узком проходе между деревянными сарайчиками, в том направлении, где находился подземный ход из дома 38/3 в дом 38/2. Я же остался. Рядом со мной оставалось изуродованное тело девочки Нади.

Я встал на ноги. Я решил скрыться внутри нашего дальнего сарайчика. У меня получилось, я успел, но при этом меня ощутимо штормило. У меня не было нормальной координации движений. Теперь нужно было уже в какой раз затаиться, что я и сделал, предварительно выключив внутри скудного помещения свет. Я смотрел через щель. Я ждал, испытывая всю гамму неприятного волнения. Наконец-то я увидел его. Это был я сам, тот я, которому одиннадцать лет, и который сейчас смотрел на то, что ещё недавно было живым человеком. Смотрел и молчал. Не пытался убежать, испугаться, закричать. Стоял не двигаясь, как будто спал.

«Он ведь и вправду спит, ему сейчас снится кошмарный сон» – думал я о самом себе, по-прежнему стараясь не выдать собственного присутствия.

Затем Андрей переступил через тело убитой девочки. Он подошёл к двери сарайчика. Я напрягся, я сжался в комок. Загорелся свет. Андрей стоял в дверях, он смотрел, но меня не видел, смотрел в упор, но меня не видел.

Я что было сил пытался не двигаться. Я полагал, что его может разбудить любой звук. А он продолжал стоять и смотреть в никуда. Вероятно, что он сейчас видел совсем другую картинку. Затем он выключил свет, прикрыл дверь и двинулся в обратном направлении. Я выждал десять секунд, после этого осторожно выглянул из помещения сарайчика. И увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Андрей стоял по середине коридора, рядом с ним находилась огромная черная собака, которая смотрела на Андрея, которая несколько раз широко зевнула. Я вынуждено ждал. Мне больше ничего не оставалось делать. А затем они пошли вглубь, они направились к подземному ходу.

1983 год.

– Никто девчонку не видел. По пути её предполагаемого следования, а здесь только одна возможная дорога, ничего подозрительного, достойного внимания нет – сказала Петру Васильевичу Светлана Приходченко, бывшая так же как и он следователем районного отдела внутренних дел.

– Опросили всех жильцов окрестных домов? – спросил Петр Васильевич, рядом с ним находился Кречетов, который всё время нервно курил.

– Да, никто ничего не знает – ответила Светлана.

– В брошенном доме хорошо всё осмотрели?

– Там нет каких-то следов. Видно сразу, что там очень давно никого не было.

– Давно никого не было, интересно, занимательно, но не верю. Про черную собаку, видел её кто из местных?

– Нет, люди с изумлением на нас смотрели, когда мы спрашивали про какую-то черную собаку – улыбнувшись ответила Светлана.

– Не про какую-то, а очень опасную, смертельно опасную черную собаку. Пойдёмте ещё раз посетим этот дом. Он должен был быть там. Я не вижу никакого иного варианта. Подобная сволочь обожает ритуальное повторение. Это ведь не на пользу ему, но убийцы от чего-то любят это дело – говорил Петр Васильевич, когда милиционеры целой группой двигались по вечерней улице, между простыми частными домами, из окон и дворов которых за сотрудниками наблюдали неравнодушные местные жители.

Калитка была приоткрыта. То, что должно было называться двором сильно заросло травой. И никуда не делась та самая помойка, которую уже имел возможность лицезреть Петр Васильевич до этого, когда сюда привел его странный мальчик Андрей, когда отсюда извлекали остатки того, что до этого именовалось Люсей и Колей.

– Погода какая душная. Когда я здесь был в первый раз, то тоже дело шло к дождю – проговорил Петр Васильевич.

– Думаешь, что он мог заманить девочку сюда – произнес Кречетов.

– Угу, так и было, почти на сто процентов уверен в этом – отреагировал Петр Васильевич.

Прошли в дом. Мебель оставалась на своих местах, ничего не было сдвинуто. Грязное покрывало на диване своим видом свидетельствовало о том, что никто на диван не садился, то же самое и стулья, они были задвинуты за стол. Отсутствовали и какие-то мелкие детали, в виде возможных окурков, какого-то мусора, фрагментов одежды. В общем, здесь если здесь и были люди, то были давно и вели они себя очень пристойно.

Петр Васильевич подошёл к окну в большой комнате. Поломанная рама стояла рядом, оконный проем был освобождён полностью, на полу под окном валялись осколки разбитого стекла, деревянные щепки.

– Скажи, а почему он не воспользовался дверью? Что ему помешало? – обратился Петр Васильевич к Кречетову, рядом с которым находилась Светлана Приходченко, Олег Андреевич и ещё двое сотрудников милиции.

– Не понимаю, ты выражайся яснее – произнес Кречетов.

– Она история занимательная. Двери были закрыты, без замков, но плотно. Значит, он не мог ими воспользоваться. Вот поэтому и окно. Довольно широкое окно. Было бы маленькое, а здесь, хотя я думаю, что девочка сама вылезла и влезла через это окно – вслух говорил Петр Васильевич, он сейчас смотрел из окна, и там под окном действительно находилось то, что послужило подставкой, а точнее небольшая скамейка.

– Девочка влезла и вылезла, только почему он не мог воспользоваться дверьми? – спросил Кречетов, он сейчас подошёл к Петру Васильевичу и смотрел на скамейку, на то, что было когда-то огородом.

– Допустим, что девочка могла воспользоваться дверьми. Допустим, что она это сделала, открыла, затем закрыла. А ведь могла и не закрыть так, как было закрыто, зачем ей это делать, когда нужно применить усилие. Такое делается, когда необходимо, когда привычка это делать. Но ни того ни другого у девочки не было. Вот поэтому я и сказал, что влезла и вылезла через окно – сказал Петр Васильевич.

– Ты не ответил мне, он как раз мог закрыть двери так, как надо – сказал Кречетов, остальные молчали и внимательно слушали.

– Он не мог, у него не было для этого возможности – ответил Петр Васильевич.

– Ты серьезно? – изумлённо спросил Кречетов.

Остальные же сейчас совсем не понимали, о чём идёт речь конкретно.

– Да, Сергей Павлович, да, он был в облике этой проклятой собаки Баскервилей, у него не было рук. Он мог открыть, но закрыть не мог, так плотно точно закрыть не мог – сказал Петр Васильевич.

Светлана Приходченко смотрела на него с явным непониманием и изумлением, но при этом это было формой чего-то более схожего с восхищением, а не с иронией и прочим скептицизмом.

– Ну, хорошо, но собака Баскервилей её здесь не тронула, здесь ничего такого не случилось – вмешался в разговор Олег Андреевич.

– Здесь нет, но они здесь были. Они ушли через огород, там в заборе огромная дыра – сказал Петр Васильевич.

– Собака, но как девочка здесь оказалась – не сумев правильно сформулировать то, что хотела сказать, произнесла Светлана.

– Просто, очень просто, и очень у нас занимательная история. Девочка знала эту собаку. Девочка очень любит собак. К тому же у девочки с собой был щенок. Об этом нам рассказала её подруга. Собака пошла сюда, она молча, как это делают собаки, звала девочку последовать за ней. Девочка тут же откликнулась, ей стало дико интересно, что хочет ей показать собака, а вдруг кому-то нужна помощь. Но вы должны понимать то, о чем я сейчас говорю – произнес Петр Васильевич.

– А дальше что? – спросил Кречетов.

– Я уже сказал, они вошли в этот не совсем обычный дом. Не спрашивайте меня, почему это было необходимо, но было необходимо точно. Затем собака позвала девочку дальше, она показала дорогу через окно – проговорил Петр Васильевич, но резко замолчал, он внимательно что-то пытался рассмотреть за окном.

– Давайте пойдем этим маршрутом – после паузы сказал следователь и начал выбираться через окно, получалось у него плохо, как-то неуклюже и неловко.

– Обойти нельзя – тихо произнесла Светлана Приходченко и посмотрела на Кречетова.

– Что это ты, если старший сказал, то выполняй – улыбнулся в ответ Кречетов и тут же последовал за Петром Васильевичем.

– Ну, вы же, Сергей Павлович – попробовала ещё раз Светлана.

– Сейчас я тоже в подчинении – серьезно ответил Сергей Павлович.

Светлане ничего не оставалось делать. Платье малость не годилось для подобного процесса. Но Светлана справилась. К тому же деликатный и прекрасно воспитанный Олег Андреевич немножко ей помог, ещё и сказал на ушко: обхода в эту сторону нет, там дверь старая на такой же ржавый замок закрыта, надо ломать его, или через забор.

Петр Васильевич подошёл к дыре в заборе, подождал остальных. Через дыру пробраться было легче, чем через окно, и следственная группа сразу оказалась в лесу, ведь край пригородного леса подступал к забору вплотную.

– Здесь всё проверили, девочки не нашли – сказала Светлана, которая совсем недавно была в этих окрестностях, вместе с другими сотрудниками и местными жителями.

– Да, не нашли. Я думаю, что не так все было, как я начал думать. Занимательная история выходит. Собака не звала девочку из дома, ей это было не нужно. А вот щенок, щенок почувствовал, что сейчас произойдет страшное, это он выскочил через окно. Он всё это время боялся, он был ни живой ни мертвый от страха. Девочка держала его на руках. Девочка пыталась его успокоить. Мальчик Андрей сказал: она та самая собака, которую боятся и ненавидят все остальные собаки. Щенок вырвался и побежал прочь. Как говорила Оксана, то щенок был уже подросший. Вот оно как интересно выходит – произнес Петр Васильевич – Вот что-то вроде тропинки, пойдёмте. Щенок побежал по ней, по самому облегчённому пути, чтобы ничего не мешало спастись, это инстинкт действий. К сожалению, далеко он убежать не мог. Собака Баскервилей его настигла быстро – продолжил Петр Васильевич.

– Ужас какой-то – прошептала Светлана.

– Да, ужас, а вот и сам добрый и милый щенок, который спасая себя, пытался спасти и девочку – мрачно проговорил Петр Васильевич, он остановился, сделав всего три шага в сторону от еле различимой лесной тропинки.

Мертвый щенок лежал на земле, его надёжно закрывали широкие листья растения, названия которого Петр Васильевич вспомнить не мог. Щенок был просто перекушен надвое.

– А девочка? – не скрывая крайнего ужаса, произнесла Светлана, её уже сейчас всю трясло, с ног до головы пробирал холодный озноб.

– А затем он вернулся к девочке. Девочка бросилась убегать, когда поняла, что эта черная собака сделает со щенком, поздно поняла. Она бросилась назад, но не успела. Сейчас здесь внимательно смотрите, где-то должны быть следы крови, вряд ли что-то особо ещё, но кровь быть должна – сказал Петр Васильевич.

– Он её утащил отсюда, но зачем – произнес Кречетов, который выглядел не очень, был бледным, впрочем, как и все остальные, включая Петра Васильевича.

– Зачем? Этого я не знаю, но очень бы хотел знать. Потому что тогда бы мы знали мотив, который заключается не только в том, чтобы просто убивать или убивать с целью потребления в пищу. Этот мотив в чем-то другом – сказал Петр Васильевич.

– Мы до сих пор не коснулись главного. Я больше не в силах ждать этого от тебя Петр Васильевич – проговорил Олег Андреевич.

– Есть следы крови, много крови – раздался голос одного из рядовых милиционеров.

– Ну, и как вы здесь всё смотрели – недовольно проговорил Кречетов, обращаясь к Светлане Приходченко.

Та стояла опустив голову вниз, ей сейчас нечего было сказать в своё оправдание.

Глава шестая

– Главный вопрос. Знаешь, это мне в первую очередь не даёт покоя. Потому что ответа до сих пор нет. Кто убивает? Человек, тот предполагаемый преступник, которого мы ищем, фоторобот которого должен быть на каждом углу, или дикий зверь, эта самая собака Баскервилей. Сейчас я точно знаю, я уверен в этом на всё сто и больше, что это убийство, а это убийство, девочку нам живой уже не найти, совершила именно эта проклятая собака Баскервилей. Они вдвоем? Он хозяин, который использует собаку в своих целях? Возможно, но механизм непонятен совсем. Скажу точно одно, они очень близко связаны, в этом у меня нет никаких сомнений – ответил Олегу Андреевичу Петр Васильевич.

– Нужно вызвать кинологов, чтобы собака взяла след – произнесла Светлана, выглядевшая совсем уж плохо, у неё не получилось скрыть своего состояния, ей было реально плохо, ведь это было для неё первое настолько серьезное дело, в котором загадочное, зверское убийство ребенка.

Петр Васильевич посмотрел на Светлану, в руках которой была коричневая тряпочка, кусочек воротника школьной формы.

– Собаки нам не помощники, к сожалению, ни одна собака работать не будет – проговорил Петр Васильевич, никто не стал ему возражать.

Никто вообще особо ничего и не говорил. Сейчас все ждали того, что скажет он. Но старший следователь по особо важным делам сохранял молчание, не двигаясь с места. Стало быстро темнеть. Кречетов подумал о том, что со многим успели справиться до наступления темноты. Только вот это многое носило очень уж печальные новости, о которых ещё придется сообщить родителям ребенка.

От этой мысли сразу стало нехорошо. Это то, о чем лучше не думать вовсе, отстраниться, чтобы не впасть в слишком уж сильные переживания, которые в таких делах не лучший помощник.

– Я думаю, что зверь со своей добычей, да, как бы это неприятно ни звучало, проследовал в сторону города, а не в лес. Потому что эта тварь не обитает в лесу, зов предков у этой зверюги утрачен. Хотя каковы его предки. Если в сторону города, то в этом направлении ближайший ему путь, напрямик, если не возвращаться на Усть-Киргизку, то это в район старого городского кладбища – озвучил Петр Васильевич.

– Ты думаешь, что он не закопал где-то девочку, не бросил её, не сожрал, а потащил в населенный пункт? – спросил Олег Андреевич.

– Уверен в этом, ему нужно, чтобы её труп нашли.

– Это зверь, он зверь, зачем это животному – не удержалась Светлана.

– Ты не слушала, значит не влезай. Речь идёт не о простом звере. Привыкните к этому наконец. Видимо, что всякое бывает. И вы все сейчас этому свидетели – нервно отреагировал Петр Васильевич, его накрыло раздражение, но не на Светлану, а на то, что стало совсем темно.

– До подвалов достаточно далеко, но я думаю, что он туда потащил то, что осталось от несчастной девочки – жёстко произнес Петр Васильевич.

– Если туда, то в направлении кладбища будет в самый раз – произнес Кречетов.

– Вот и я том же – сказал Петр Васильевич – Нужны фонарики, нужно обеспечить хоть какое-то освещение, ведь всё возможно, ведь ничего нельзя исключать – добавил он.

Случилась ещё небольшая потеря времени. Было решено, если девочку не найдут в подвалах, если её не будет на пути следования, то с раннего утра нужно будет вернуться к изначальной точке, чтобы искать в уже куда более приемлемых условиях.

Нескольких сотрудников отпустили, включая Светлану, ведь было уже поздно, уже давно были отработаны всякие нормы часов. Остались Петр Васильевич, Кречетов, Олег Андреевич и Василий (тот самый, который когда-то, как сейчас уже виделось очень давно, первым обследовал загадочный подземный ход между домами 38/3 и 38/2).

Двигались очень уж медленно, что в какой-то момент у Кречетова не выдержали нервы.

– Напрасно теряем время, нужно в подвалы. Замок, я так понимаю, придется ломать – сказал он.

– Зачем портить имущество, я зайду к Ивану Анатольевичу и возьму ключи – не согласился Петр Васильевич.

– Поздно уже – сказал Кречетов.

– Поздно? Может тебе ещё разрешение от прокурора на обыск подвалов нужно – громко засмеялся Петр Васильевич, тем самым разрядив атмосферу, что после его слов все улыбнулись.

– Конечно, санкция необходима. Там ведь имущество, принадлежащее порядочным советским гражданам. Ты совсем, Петр Васильевич, стал забывать прописные истины – ироничным тоном возразил Кречетов – Ладно, шутки в сторону, пока без разрешения прокурора, всё давайте напрямую, здесь через гаражи, дальше дорогой вдоль железобетонного завода, и как раз выйдем в этот злополучный район – добавил он.

Они свернули вправо, они где-то триста метров не дошли до того места, куда изначально монстр притащил мертвую Надю, где и сейчас, в 2021 году, на обочине грунтовой дороги можно было обнаружить фрагменты тела незадачливого мужика, которого на части разорвала стая бешеных псов.

– А ты, я вижу, отлично ориентируешься в этих местах – произнес Петр Васильевич, после этого он остановился, он закурил сигарету.

– Здесь жили родители моей жены, у тестя в ближнем по ходу кооперативе был гараж. Я там не один раз бывал, так что – спокойно ответил Кречетов.

– А они не в этом дворе жили? – спросил Олег Андреевич.

– Нет, они в крайнем доме, самом ближнем к ремонтному заводу, но мы туда не пойдем. А ты что своего начальника подозреваешь? – ответил и спросил Кречетов.

– Но нет, я так спросил – пробурчал в ответ Олег Андреевич.

– А что такого, дело у нас темное, особо занимательная история, так что всё возможно, каждый должен быть под подозрением – засмеялся Петр Васильевич, все вместе они миновали массив капитальных гаражей, сейчас по левую руку от них была невзрачная территория завода ЖБИ, Петр Васильевич с интересом смотрел на те самые горы щебня и песка, про которые ему совсем недавно говорила Лидия Петровна.

– И всё же мне не понятно, ведь если это чудовище притащило девочку в подвалы, то оно как-то должно было это сделать. Без участия человека это невозможно. Да и если человек, этот самый преступник, то как он может это сделать незаметно. Нет, я согласен, что при желании, при тщательной подготовке – проговорил Олег Андреевич.

– Сначала в квартиру, естественно, что тело должно быть раздельно на части. А затем уже в подвал. Только не пойму зачем в подвал, зачем тогда маньяку такие сложности – высказал своё мнение Кречетов, показались огни пятиэтажек, тех самых, которые и были нужны сотрудникам милиции.

– В том-то и дело, что всё это осуществляется по другой схеме. И поверьте, участие человека необязательно – начал Петр Васильевич, но Олег Андреевич его перебил, сказав:

– Любая другая схема будет невозможна. Сергей Павлович озвучил единственно возможный вариант.

– Думаешь, рассуждаешь, исходя из схожих дел. Оно правильно конечно, только мне видится иначе. Посуди, двери могут быть закрыты. Взять ключи? Но это сейчас нехорошая идея, ведь преступник, если живёт в одном из этих домов, то он прекрасно знает о том, что всё сейчас под запись. Свои ключи? Может кто-то увидеть, особенно в свете последних событий. Так что тоже не очень-то вариант. А вот если незаметно, если без всяких посторонних глаз – вот о чем я подумал, отбросив всякие стандартные подходы – сказал Петр Васильевич, они уже практически были на месте.

– Это как? – спросил Кречетов.

– Подземные ходы – ответил Петр Васильевич.

– Но тогда нужен ход со стороны – сразу сообразил Олег Андреевич.

– Правильно, и кто мне может гарантировать, что его нет – отреагировал Петр Васильевич, они остановились возле подъезда, в котором жил Иван Анатольевич, который сам увидел милиционеров, узнал Петра Васильевича, потому что прям в этот момент курил на балконе.

– Ну, всё же, почему в подвалы? – спросил Кречетов.

В это же время возле них появился Иван Анатольевич, которого жестом позвал Петр Васильевич, жестом же он указал, чтобы тот взял ключи от подвала.

– Это логово, как-то так получается, если вкратце, а если развернуто, то я и сам не знаю. Но интуиция мне упорно подсказывает именно это – ответил Петр Васильевич – Пойдёмте, посмотрим, будьте осторожны. Василий и вы Иван Анатольевич останетесь снаружи, наблюдайте не только за входом, но и по мере возможности за всеми остальными дверьми в подвалы – добавил к сказанному Петр Васильевич.

Открыли дверь. Время было позднее. Никого из местных жителей поблизости не было, и это устраивало милиционеров, в плане того, что не добавится новых лишних разговоров и ужасных, фантастических слухов, ведь и без того этого добра уже было с избытком.

Петр Васильевич включил свет. Он здесь уже ориентировался практически как дома. Проследовали вниз, двигались осторожно, использовали дополнительное освещение, в виде переносных фонариков на батарейках.

– Теперь куда? – спросил Кречетов.

– Я полагаю, что нам нужен подземный ход – ответил Петр Васильевич.

– Веди нас, кстати в ближайшие дни собирались засыпать эти сооружения – произнес Кречетов.

– Да, конечно, я просил об этом. Я это и проконтролирую. Так что дело за малым. Только вот развитие событий не даёт нам однозначного ответа в том, правильное ли это решение – произнес Петр Васильевич, отреагировав на слова Кречетова.

– Вы ничего не слышите? – тихо спросил Олег Андреевич.

– Нет – ответил Кречетов.

– Какой-то странный звук, справа от нас, ближе к стене. Как будто кто-то… – Олег Андреевич не договорил, все трое они остановились.

– Да, что-то есть – прошептал Петр Васильевич и в его руке тут же появился табельный пистолет.

То же самое сделал Кречетов. У Олега Андреевича оружия не было.

– Очень осторожно, очень медленно – прошептал Петр Васильевич.

Они двинулись в сторону звука. Каждый из них испытывал крайне неприятное ощущение – напряжение, его плотность увеличивалась буквально с каждым шагом.

Остановились с краю одной из деревянных сараек, за которой и был проход к капитальной стене, в полную темноту, куда совсем не попадало освещение, идущее от тусклой подвальной лампочки, откуда распространялся этот неприятный звук. Кто-то там что-то жевал, затем глотал.

– Она там, собака там, но она же должна нас отлично чувствовать – совсем уж еле слышно прошептал Олег Андреевич.

– Господи, спаси и помилуй – одними лишь губами прошептал Кречетов.

Свет фонариков осветил то, что было за углом.

– Стреляй! – дико закричал Кречетов и сам тут же и дважды нажал на курок.

Выстрелил и Петр Васильевич. Громкий звук от выстрелов ещё не успел стать осознанной частью подвального пространства, как Петр Васильевич оказался на земле, как он своим падением свалил с ног Кречетова, а тот, благодаря узкому проходу, прижал к деревянной стене Олега Андреевича. Огромных размеров черная собака бросилась на милиционеров. В свете фонариков блеснули её ужасающие своей белизной клыки, в этом же ракурсе дали о себе знать два красных глаза. Не одна из пуль не достигла цели.