Текст книги "Четыре подвала (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава восьмая

– Андрей, Андрей, ты слышишь меня, отзовись. Андрей, выйди из дома. Я ничего тебе не сделаю. Я ничего не могу тебе сделать. Только выйди из дома – начал громко говорить хозяин собаки, прильнув к окну.

Петр Васильевич прицелился. Костя передёрнулся от оглушающего звука выстрела. Этим же мгновением уши прорезал звон разбитого стекла. Пуля впилась мертвецу в голову. Но последний этого даже не заметил. Зато холодный ветер ворвался внутрь комнаты.

– Не сейчас, зря истратили патрон – тихо прошептал Андрей.

– Вижу – так же шепотом отреагировал следователь.

Стекло рассыпалось. Оно же не имело никакого значения, потому что хозяин и его собака по-прежнему не могли войти внутрь. Им нужно было, чтобы Андрей покинул это пространство. Вот тогда всё будет кончено очень быстро.

Костя сидел на стуле, обхватив голову руками, он закрыл глаза.

– Это ему снится сон, это не он сам – произнес Андрей.

– Снится сон? Вот оно как, кто бы мог подумать. Всё интереснее и интереснее получается. Но не это, конечно, а то, как нам попасть туда, где он спит, как нам там оказаться – проговорил Петр Васильевич.

– Нам уходить отсюда нужно – произнес Костя.

– Да, вероятно, что на данный момент это лучшее, что можно сделать. На сегодня он нас переиграл. Хорошо, нам нужно уходить, но, опять же, каким образом – сказал следователь, он был не в себе, всё происходящее его шокировало, он явно оказался не готов к такому раскладу, противник сейчас имел неоспоримое преимущество, не было ни единого варианта: как покончить с преступником, как это сделать, находясь в пределах этого несуществующего пространства.

Петр Васильевич смотрел на Андрея, ожидая от него ответа. Но Андрей не знал, что можно предложить. Через какое-то время, наверное, две-три минуты явление преступника возле окон исчезло, удалилась и собака.

– Что-то изменилось – проговорил Костя, который сидел на стуле, который, как виделось, был отрешен от всего происходящего, но именно ему первому передавалось что-то извне.

– Что изменилось? – переспросил следователь.

Костя повернул голову в сторону окна. То же самое сделал и Андрей, и лишь после это сделал Петр Васильевич.

Звук приближался. Минуло ещё десять секунд, как в обозрении появился самый обычный автомобиль, бывший стального цвета, затормозивший на перекрестке, перед тем как совершить поворот вправо или влево, чтобы оказаться на главной дороге, на улице Вилюйской.

– Ладно, давайте попробуем покинуть это не самое приветливое место, которое, впрочем, спасло нам жизнь – сказал следователь и первым двинулся к выходу, ещё раз глянув на мертвого старика, который продолжал оставаться прямо посередине комнаты, его голова упала на правый бок, его лицо имело серый оттенок, он во многом походил на мумию, но в то же время не был ей в том понимании, к которому привыкли, которое знакомо среднестатистическим людям. Этот мертвый старик был ещё одним подтверждением общей безусловной ненормальности.

– Это мир его сумасшествия – произнес Андрей – Моего собственного сумасшествия – добавил он.

И по тому, как он произнес последнее было видно, что его сознание не принимает происходящего, любым путем, с помощью времени, пытается отделить одно от другого.

Очень осторожно за Петром Васильевичем последовали Андрей и Костя. Остановились в ограде, – ничего не происходило. Вышли за калитку – тоже всё спокойно, тогда Андрей произнес.

– Вы были правы. Костя тебе нужно на себя в зеркало посмотреть.

Петр Васильевич смотрел на Андрея, тот не изменился совсем. Петр Васильевич тут же перевел взгляд на Костю, – и увидел неопрятного мрачного мужика, которому примерно пятьдесят лет, у которого под глазами глубокие морщины, которые даже слишком для полувекового возраста.

– Я сам – произнес следователь, только сейчас начиная ощущать, что он так же изменился, что он сейчас тот самый глубокий старик.

– Вы не очень хорошо выглядите – произнес Андрей.

– Да, знаю – согласился следователь, сделал два шага в сторону, и сразу чуть не упал, потому что ему трудно было держаться на ногах, ему нужна была палочка, какая-то опора, он был совершенно немощен.

В голове гудело. Во рту ощущалась ужасная сухость. Дышать было тяжело. Глаза практически ничего не видели. В таком состоянии нечего было даже думать о том, чтобы покончить с преступником и с его ужасной собакой, которые сейчас находились рядом. Всего лишь обойти угол дома, попасть в его другую половину.

Нет же, нет, не сейчас. В таком состояние нужно только одно – это самому как можно скорее унести отсюда ноги, чтобы не стать добычей преступника или его собаки. Хотя, мышление ведь было ясным, следователь отлично помнил главные нюансы странного дела: убийство старика не нужно преступнику, ему нужно убить не старика, а следователя, убить в 1983 году.

– Ладно, главное, что ты не изменился, что на тебя это не подействовало – сказал скрипучим голосом Петр Васильевич, обратившись к Андрею.

– Нам нужно идти. Нам не стоит испытывать судьбу и долго здесь оставаться – сказал Костя, ему было дико не по себе, ему было противно от своего новоявленного облика.

– Он не может найти меня, но ищет. Его сознание, оно ненормальное, он сумасшедший – вот поэтому. Костя прав, нам нужно быстрее уходить отсюда – сказал Андрей.

Двинулись обратным путем. Шли очень медленно. Потому что Петр Васильевич еле-еле переставлял ноги. Пространство изменилось. Вокруг них сейчас царствовал реальный две тысячи двадцать первый год следующего столетия. Стало совсем темно. Во многих окнах домов горел свет. Треть жилых строений имели нарядный вид, были обшиты красивыми разноцветными панелями. Уже ничем не могло удивить присутствие иностранных автомобилей.

– Позади никого – уже трижды проговорил Костя.

– Странно это. Хотя, может, и нет – тяжело и глухо проговорил Петр Васильевич.

У него была сильная отдышка, вызванная тем, что всё же старались двигаться на пределе возможного. И это же несмотря на то, что всё это время Костя поддерживал следователя под руку.

Из людей на пути никто не встретился. Наконец-то добрались до поворота улицы Волжской, которая уходила влево, в направлении ветеринарной клиники. Пришельцам из прошлого же нужно было вправо, на пешеходную тропу, мимо куч песка и щебня, в сторону мрачного старого городского кладбища.

– Да, уж, теперь можно задуматься о том, а стоит ли доживать до столь преклонных лет. Ответ однозначен: не стоит – попытался пошутить Петр Васильевич.

Ни Костя, ни Андрей иронии следователя не поняли, поэтому промолчали. Показался край кладбища, тропа выходила на дорогу. Было совершено темно. Лишь лунный свет, пробивающийся через неплотные тучи, был в помощь.

– Первый блин комом – произнес Петр Васильевич – Стойте, там кто-то есть – добавил он.

Костя и Андрей мгновенно замерли на месте. И действительно на расстоянии в двести метров, там где дорога начинала спускаться вниз, отчётливо был виден свет автомобильных фар. Не могло показаться, и помимо жёлтого света имелся свет синий, а это говорило только об одном, о том, что впереди по курсу расположились милицейские автомобили, возможно, что скорая помощь, что пожарные. Но точно, что там сейчас находятся специализированные службы.

Пошли медленнее. Через пятьдесят метров послышались приглушённые голоса. Не то чтобы было ощущение опасности, – это нет. Но чувство странной неожиданности, чего-то такого, чего ну никак не предполагалось – это было и это заставляло напрячься. И впервые за довольно продолжительный отрезок времени Петр Васильевич почувствовал, что ему нужно закурить. А ведь до этого даже не вспоминал об этом. Подумал, и сам для себя сделал неожиданный вывод, говорящий о том, что к этому времени он всё же сумел победить вредную привычку.

– Можно свернуть – произнес Костя и остановился.

– Мы ничего такого не сделали – не согласился Андрей.

– Да, мы просто оказались в чужом времени – проговорил Петр Васильевич и всё же решился закурил сигарету, которую до этого лишь держал в руке.

Вспыхнул огонек от спички, который осветил Андрея, – и Андрей изменился, Петр Васильевич вздрогнул и отшатнулся, перед ним, на расстоянии в несколько шагов находился тот самый преступник.

– Андрей, это ты? – испытывая сильное нервное напряжение, спросил Петр Васильевич, рука машинально потянулась к пистолету, пальцы коснулись рукоятки оружия.

– Да, это я – куда как более грубым и низким голосом ответил Андрей, и сам же это почувствовал – Как-то нехорошо мне стало – добавил он.

– Ты принял его облик – сказал следователь, по-прежнему не зная, как сейчас себя вести, что ожидать от Андрея, насколько мальчик соединился с собственным воплощением из будущего.

– Это пока что ничего не значит – четко и уверенно произнес Андрей, сделал это в значительной мере громко.

– Кто там? Остановитесь, не двигайтесь! – раздался голос со стороны, из полной темноты.

Свет фонарика ослепил всех них. Сейчас они не видели того, кто появился перед ними.

– Мы не двигаемся – произнес в ответ Андрей.

– Вот это и хорошо. Я полицейский. Давайте без лишних глупостей и… – произнес человек из темноты, но явно не договорил, замолчал на полуслове.

– Полицейский?

Как бы сам для себя прошептал Петр Васильевич, ему тут же вспомнились слова из странной притчи Андрея: затем пришли полицаи и застрелили собаку. Слова написанные тридцать восемь лет назад, когда не могло быть и речи о каких-либо полицаях, когда данное виделось невозможным.

– Странное дело, мы же с вами пять минут назад разговаривали. Вы были один, вы пошли по дороге в сторону Усть-Киргизки – произнес полицейский, сейчас возле него появились ещё двое сотрудников полиции, свет фонарика отклонился вправо, и теперь Петр Васильевич, Костя и Андрей могли видеть, что рядом с ними, действительно, находятся полицейские, у одного из которых, самого молодого, имеется реальный автомат Калашникова. Только вот этот автомат несколько меньших размеров – вот это мгновенно отметил про себя Петр Васильевич.

– Мы не разговаривали – проговорил Андрей, ведь именно к нему сейчас обращался полицейский.

– Вот так новости. Вы меня за дурака не держите – сказал полицейский и внимательно посмотрел на Петра Васильевича, который в данный момент находился чуточку в стороне, дальше всех от полицейского.

Андрей не знал, что ответить. Он, что естественно, совершенно ничего не понимал. Костя старался отводить взгляд в сторону, ему почему-то было крайне не по себе, хотя он не понимал почему он испытывает этот крайний дискомфорт.

– Интересная у нас история выходит. А мы уж собирались ехать – произнес полицейский.

– Действительно, интересная история получается. Только не совсем понимаю, что случилось, что вы от нас хотите – проговорил Петр Васильевич, сделал это уверенно, сделал это приблизившись к сотрудникам полиции.

Полицейский смотрел на следователя, случилась небольшая пауза.

– Петр Васильевич? Да, нет, не может быть. Ничего не понимаю – неуверенно, с интонацией очень сильного удивления, спросил полицейский.

– Да, Зимин Петр Васильевич, он самый – ответил следователь, точно сейчас понимая, что же произошло: этот мужчина признал в нем того Петра Васильевича, который живёт в этом времени, которому девяносто четыре года.

Только вот сам Петр Васильевич пока что не знал, с кем имеет дело. Но точно знал о том, что эту неожиданную встречу нужно использовать в своих целях.

– Вы меня не узнаете? Я – Лобанов Олег Олегович. Отец говорил, что вы практически не выходите из дома. А здесь такая встреча, я право не ожидал. Тем более, что только что вспоминал отца, вас, эту странную историю про собаку Баскервилей – произнес полицейский.

– Олег, да, конечно. Как там отец, как его самочувствие? – произнес Петр Васильевич, чувствуя прилив сил, несомненного позитива, ведь ему повезло как никогда, ведь перед ним сейчас находился сын Олега Андреевича, тот мальчишка, которому в 1983 году, кажется, было три или четыре годика.

– Отец нормально. Болеет конечно. Да вы и сами знаете. Он мне пару дней назад говорил о том, что только с вами и общается по телефону – ответил Олег Олегович.

– Да, да, я так просто сказал, к слову – отреагировал Петр Васильевич.

– И всё же не пойму, вы извините, но здесь на кладбище, вечером – сказал Олег Олегович.

– Сам обо мне вспомнил, о собаке Баскервилей – вот я и появился здесь по этому делу. Да, не удивляйся, это дело никуда не делось и сейчас.

Проговорил Петр Васильевич и внимательно, насколько это было возможно в темноте, смотрел на Олега Олеговича. Ждал, как тот отреагирует на эти слова. Андрей и Костя продолжали молчать. Костя отошёл ещё на три шага в сторону, прислонился к стволу березы.

– Вот оно значит что. Мы получается здесь так же по этому делу. Хотя, конечно, как-то это. Но вы здесь в связи с убийством. Правильно я понимаю?

– Вероятно, что это так. Правда, я лишь предполагал возможное убийство – невнятно выразился следователь, потому что не знал, о чем говорит Олег Олегович.

– Здесь стая бешеных псов на части разорвала какого-то бедолагу – сказал Олег Олегович и перевел взгляд на Андрея.

– Вот оно значит как. Ты уверен в том, что это была стая, а не одна собака. Да, та самая собака, про которую тебе рассказывал твой отец – произнес Петр Васильевич.

– Точно сказать пока что не могу. Но думаю, скорее всего, это всё же была стая, это если, конечно, не вдаваться в различную мифологию. Да и, Петр Васильевич, ваш товарищ, он совсем недавно, на этом же месте, поведал мне о том, что здесь обитают собаки, в большом количестве, что это, как бы сказать, их территория.

– Олег, уже поздно, пора нам выдвигаться – проговорил один из сотрудников полиции, обратившись к Олегу Олеговичу, который в этой группе несомненно был старшим.

– Да, конечно, езжайте. А я ещё малость задержусь – ответил Олег Олегович.

Сотрудники полиции удалились. Через минуту два автомобиля двинулись в сторону заводского поселка, чтобы, не доезжая до него, свернуть вправо, там через ряды капитальных гаражей, за которыми будет вполне цивилизованная улица Смирнова. Олег Олегович остался один. В одиночестве, без водителя, остался и один полицейский автомобиль, а значит, что Олег Олегович сам будет управлять транспортным средством.

– А не боишься? – неожиданно спросил у полицейского Петр Васильевич.

– А должен?

– Не посчитай меня старым идиотом, не думай об этом, но бояться есть чего. Даже очень есть чего. Возможно, что прямо сейчас эта проклятая собака Баскервилей наблюдает за нами из темноты. Вообще, мне, нам с ребятами, очень повезло, что мы встретили тебя – сказал следователь, ему стало совсем тяжело стоять на ногах, и на это обратил внимание Олег Олегович.

– Петр Васильевич, давайте в машину, вам посидеть нужно – сказал он.

– Спасибо, я не откажусь – скрипучим голосом согласился следователь и с трудом переставляя ноги пошел к автомобилю.

– Почему вам повезло меня встретить? – спросил Олег Олегович, как только Петр Васильевич оказался на заднем сидении автомобиля, дверцы которого были распахнуты настежь.

Андрей и Костя так же устали находиться на ногах, поэтому приняли сидячее положение, усевшись на небольшой земляной пригорок, бывший краем дороги, уселись прямо на траву.

– Садитесь в машину. Чего на земле сидеть – предложил Олег Олегович.

Но ребята, бывшие в образе взрослых мужчин, отказались, сказав: ничего, не стоит беспокоиться.

Андрей чувствовал себя всё хуже и хуже. Он сейчас отлично понимал, что его вторая сущность уже совсем неподалеку. А значит, он в опасности, они все в огромной опасности, значит, нужно как можно быстрее возвращаться назад в прошлое.

– Потому что только ты сможешь меня выслушать, понять, и мне же поверить. Только ты, потому что твой отец, он знает о том, о чем пойдет речь. Всё это очень необычно, – и это сейчас мягко сказано – сказал Петр Васильевич и глубоко вздохнул.

– Так вы, Петр Васильевич, получается, что с тех самых лет продолжаете расследовать то ужасное дело. И мой отец, наверное, тоже в этом участвует – произнес Олег Олегович, он ощущал себя непривычно, и не только из-за слов Петра Васильевича, а ещё из-за чего-то необъяснимого, из-за какой-то неопределенной атмосферы, которая затягивала, окутывала собой, заставляла принять то, о чем понятия не имеешь, но чувствуешь на особом незримом уровне, и всё сильнее и сильнее погружаешься в это.

– Да, и твой отец в этом принимает самое непосредственное участие. Только всё это не совсем так, как ты себе можешь представить.

– Он хочет одного – это вернуться домой. Ему нужно вернуться домой, и он готов на всё, чтобы этого добиться. Ему хочется домой. Он придет на моё место – проговорил Андрей, сделал это тихо, как бы для самого себя, но ведь вокруг была абсолютная тишина, умноженная на темноту, на мрачное умиротворение погоста, поэтому слова Андрея услышали все.

– Ещё ему нужно убивать. Зачем убивать, чтобы вернуться домой? – тихо произнес Петр Васильевич, отреагировав на слова Андрея.

– Он люто ненавидит людей. Любая человеческая смерть – это большая радость для него. От этого он испытывает блаженство. Это же придает ему силы. Это его энергетическая подпитка. Люди причинили ему много зла, очень много зла. Он думает, считает, что он не в состоянии вернуть им и десятой доли – проговорил Андрей.

Олег Олегович курил и молчал, он с огромным интересом наблюдал за происходящим.

– Андрей, ты это говоришь, ты это с чего? – спросил следователь, начиная понимать, что происходит.

– Да, он близко. Он нашел меня. Я могу понимать его, ощущать его.

– Значит, что и он тебя.

Андрей на это не ответил, он лишь утвердительно кивнул головой.

– Это близко тот человек, с которым я разговаривал? – спросил Олег Олегович, догадавшись о чем сейчас идёт речь.

И ведь это было непросто. Но опять же, что-то со стороны, что притаилось в одном шаге, за вот этими ближними берёзами, возле ржавой металлической оградки, внутри которой красного цвета конусовидный надгробный памятник.

– Уверен, что это был именно он, тот с кем ты разговаривал недавно – сказал Петр Васильевич – Как это случилось? – добавил он.

– Просто, на дороге появился человек. Мы его остановили. Я с ним разговорился. Он рассказал мне о собаках, сказал, что живёт в ближнем поселке, что часто здесь ходит. И этот человек, он точная копия его – сказал Олег Олегович, посмотрел на Андрея, ведь он был этой самой точной копией.

– Вы узнали его имя, фамилию, адрес проживания? – спросил следователь, подойдя к делу с профессиональной точки зрения.

– Мы не привлекали его в качестве свидетеля. Оснований для этого не было. Ну, идет мимо человек, идёт по своим делам.

– Этот человек убийца, этот человек хозяин собаки Баскервилей, это тот человек, которого я и твой отец тщетно пытаемся поймать в 1983 году – сказал Петр Васильевич.

Олег Олегович смотрел на старшего товарища не отрываясь. Он всё же до конца не мог сопоставить, то о чем ему говорит старик, заслуженный пенсионер, на данный момент самый близкий и лучший товарищ его отца.

– В 1983 году? – переспросил Олег Олегович.

– Да, в 1983 году – сказал Петр Васильевич.

И тут же начал задыхаться, его начало сильно трясти, ему не хватало воздуха. Лицо посинело, он хрипел, хватаясь руками за собственное горло. Он таким образом пытался освободится от незримого удушения, от невидимых рук душителя.

– Что, что с вами, Петр Васильевич! – нервно говорил полицейский, не зная, как правильно помочь старику.

Петр Васильевич уже не мог ответить. Всё это длилось от силы минуту. Затем старика стало ещё сильнее трясти, начались консультации, и через десять секунд он обмяк, перестал дышать.

Олег Олегович уложил его на спину. Только взялся делать искусственное дыхание, как старик исчез. Просто исчез и всё. Сидение автомобиля было пустым. Костя и Андрей к тому времени находились рядом, они так же стали свидетелями исчезновения Петра Васильевича.

– Не понимаю, я ничего не понимаю – бормотал Олег Олегович, вытерая рукой пот со лба.

– Как, куда, что это было? – продолжал вопрошать полицейский, глядя на Андрея и Костю.

– Он убил его только что. Он не собирался этого делать, но был вынужден, потому что через меня узнал, услышал разговор, который случился здесь – после некоторой паузы проговорил Андрей.

– Через тебя? У тебя есть какой-то передатчик? – спросил полицейский.

Глава девятая

– Нет передатчика нет, если не считать мое сознание – ответил Андрей.

– Он что человек-невидимка? – спросил Олег Олегович, которого самого заметно потряхивало, это было особенно хорошо заметно, когда он закуривал сигарету.

– Можно и так сказать, но это не совсем будет правильно. Нам нужно поехать на квартиру, туда где живёт Петр Васильевич, и он там будет мертвый – ответил Андрей.

Олег Олегович ничего на это не сказал. Он нервно и жадно курил, пытаясь сопоставить то неосознанное и совершенно чужое, что всё сильнее проникало в его сознание. Было не по себе, и причиной этот поздний вечер на старом заброшенном кладбище, и те странные рассказы отца, и то, что всё это нежданно нашло его, застало врасплох настолько, что трудно было не только выразить словами, но и даже думать было тяжело.

– В 1983 году происходят убийства, там обитает ужасная собака Баскервилей, но убийца и собака они приходят отсюда, из две тысячи двадцать первого года – сказал Андрей.

– Отсюда? Из будущего в прошлое? Невероятно. Я бы никогда не поверил, но я только что видел как прямо передо мной исчез Петр Васильевич, растворился прямо на глазах. Хорошо, но ты знаешь, кто этот убийца, где мы его можем найти? – спросил Олег Олегович, выбросив окурок в сторону железной дороги, глядя на красную точку, которой догорал остаток сигареты.

На этот раз сразу не ответил Андрей. Костя продолжал молчать, он постоянно оглядывался по сторонам. Темнота вокруг окончательно стала непроглядной, хотя как казалось каких-то десять минут назад, что темнее уже некуда. И возможно, что так и было, что в световом ракурсе ничего не изменилось, но уж точно изменилось внутреннее восприятие, внутри стало темнее, и это, это неминуемо сделало так, чтобы стало ещё темнее вокруг.

– Вы с ним сегодня виделись – тихо произнес Андрей.

– Значит это он был, он же твой двойник. Ну ничего удивительного, кто посторонний может появиться в таком месте поздним вечером. Сейчас подумал, сопоставил – проговорил Олег Олегович – И всё же, кто он, где его найти, ты знаешь – добавил он.

– Да, я знаю, кто он, где он живёт – ответил Андрей.

– Собачка вернулась – тихо прошептал Костя, коснувшись своей рукой руки Андрея.

– Не может быть. Она не может быть здесь, в этом времени она может только в доме, только возле его дома – произнес Андрей, его голос дрожал, происходящее было невероятно опасным, и Андрей это понимал, понимал, что что-то очень сильно изменилось, или то, что ему не дано было знать всего возможного.

– Собака? – шепотом переспросил Олег Олегович.

Андрей очень медленно повернул голову на девяносто градусов. То же самое сделали Костя и Олег Олегович. Андрей смотрел на кладбище, на еле различимую, с помощью лунного света, тропинку, и отчётливо видел две красные точки, бывшие глазами чудовища, следом за этим вырисовывался силуэт огромной собаки, которая медленно двигалась в их сторону.

– Она самая – прошептал Костя.

– Господи, спаси и помилуй! Так она реально существует! – громко произнес Олег Олегович, он не верил своим глазам, в это невозможно было поверить, но видел огромную собаку, такую собаку, которых на самом деле не бывает, только эта была, и она же продолжала приближаться, пока что не ускоряясь.

– Нужно ехать! Нам нужно уезжать! – выкрикнул Андрей, видя то, что Олег Олегович вытащил свой пистолет, что он приоткрыл дверь.

– Нет! Это бесполезно! Нужно уезжать! – громко произнес Костя, схватив Олега Олеговича за материю куртки.

Но Олег Олегович как будто не слышал. Его как будто притягивало что-то постороннее, то, что ставило барьер, – и Олег Олегович оказался вне автомобиля. Он очень сосредоточенно целился в собаку, выйдя с ней на одну линию.

– Бросьте это! Немедленно в машину, нужно как можно скорее уезжать! – закричал Андрей, открыв дверцу, но не покидая салона полицейского авто.

Собака подошла к краю кладбища. Олег Олегович смотрел на неё с ощущением ужаса, но в тоже время он испытывал что-то совершенно необъяснимое. Ему почему-то казалось, что он спит, что ему снится кошмарный сон. Ведь всего этого не может быть!

Расстояние ещё сократилось, и Олег Олегович дважды выстрелил. Чудовищной силы звук оглушил притихшее, сонное кладбище. Лишь чуточку в громкости уступало эхо, бывшее замедленным, бывшее неестественным, потерявшимся в отведенных долях секунды. Только пули, самым непостижимым образом, ушли в молоко. И в этот момент собака резко рванулась вперёд. От этого окатило волной воздуха. От этого на миллиметры, но сдвинулось окружающее пространство.

Не теряя и мгновения, Олег Олегович ещё трижды выстрелил. Быстро и уверенно, не дрогнула руку. Но происходило невероятное, пули собаку не касались. Она же приближалась с огромной скоростью. Олег Олегович бросился в автомобиль. У него для этого имелись лишь какие-то секунды. Но он успел захлопнуть дверцу прямо перед собачьей пастью.

– Что это, мать его, что же это! – нервно говорил Олег Олегович, запуская мотор автомобиля.

– Собака – произнес Костя.

– Вижу, что собака – проговорил полицейский, автомобиль сдал назад, Олег Олегович вывернул руль, чтобы рвануть вперёд по дороге, как собака не дала этого сделать, она с бешеной силой врезалась в машину.

От удара автомобиль слетел в придорожный кювет. Олег Олегович пытался движениями назад-вперед вызволить транспортное средство из ловушки, но всё было тщетно…

Тот же две тысячи двадцать первый год, совсем неподалеку от края старого городского кладбища.

… Страна нигде никогда полностью поглотила всё то, что было вокруг. Она же имела полную власть надо мной. И самое страшное было в том, что частички сознания продолжали жить во мне, находясь во вне меня, находясь со стороны, но при этом не теряя связи со мной. Сейчас вместо одного человека существовало ровно три человека, тот который неподвижно спал, тот который с безумной настойчивостью пытался вернуться домой, и тот который об этом всем писал, не зная и не понимания самого главного: зачем же всё это нужно, как всё это могло стать возможным. Этот третий не мог сойти с ума, потому что изначально появился здесь в образе сумасшедшего. Тот второй уже успел это сделать или что наоборот именно он, пусть на время, но имел возможность вырваться из объятий ненормального пространства, сам себе раз за разом задавая один и тот же вопрос: кто вы мистер Степолтон? Да, именно так: кто вы мистер Степолтон? И странным таинственным мерцанием вторгались когда-то давно просмотренные картинки из детства. Болота, собачий вой, ночь и выстрелы. Они же исчезали через очень короткое время. Они секундой меняли время и пространство. Им сто, сто пятьдесят лет не могли стать преградой. Да что там время, язык, координаты, понятия, идентичность – всё это так же было пустым звуком. Или тем самым супротив того, потому что всё перечисленное и было составляющими элементами той самой страны нигде никогда.

1983 год.

Валентина Михайловна остановилась, подойдя к калитке собственного дома. Ещё недавно, какие-то сутки назад, она боялась оказаться возле окна, не то чтобы на улице. Но шоковое состояние продержалось недолго, очень быстро отступило, не справившись с железными аргументами из области прагматичной реальности. Об этом Валентина Михайловна думала прямо сейчас, в эти минуты собой же и гордилась. Пусть трудно было определиться в границах возможного, но почему-то отчётливо виделось, что всё случившееся с ней – это был сон, самый яркий и отвратительный кошмар, ставший следствием самого банального переутомления. На дворе середина восьмидесятых годов двадцатого века, какая ещё мифическая собака, какое ещё то, о чем говорил тот мужик, представившийся сотрудником милиции. Смешно всё это. Непонятно всё это. Она никогда не была ничему этому подвержена. Ей нет дела до всего этого, так же нет дела до того, чем живут, что придумывают её же нерадивые ученики. Ох, да, эти вот обормоты, по которым, без всякого сомнения, плачет тюрьма. И ведь именно они. Да, ладно, на них у неё ещё время будет.

Валентина Михайловна глубоко вдохнула. Подняла голову вверх. Встретилась взглядом с множеством таинственных звёзд. Но не ощутила в себе и частички романтики – это было не для неё, это были сопли, которым лишь стоит поддаться, как вся твоя жизнь полетит в тартарары. Человек твердо должен стоять ногами на земле. Человек должен ощущать почву под ногами. Работать, развиваться, добиваться.

Валентина Михайловна перевела глаза в сторону школы. Было темно, горели два уличных фонаря. Фрагментами, на уровне заборов частных домов, ползал белесый туман. От асфальта тянуло влажностью. Крайнее окошко в доме соседки светилось жёлтым огнем. Громко каркнула ворона. И ещё раз, и ещё раз, ещё раз. На одной из веток тополя, который через дорогу, через пустую, уснувшую дорогу. Валентина Михайловна глазами нашла эту противную птицу. Та это заметила, та перепрыгнула на другую ветку, стала более доступной взгляду – и ещё более громко подала свой голос, не сводя черных глаз с учительницы.

– Проваливай отсюда – злобно прошептала училка и махнула в сторону вороны рукой.

Только ворона оказалась не из пугливых. Она и не думала улетать, она ещё громче проговорила на своем языке, она спустилась ниже, она явно дразнила училку. Валентина Михайловна сделала три шага в сторону, где увидела палку.

– Ну, сейчас я тебя – говорила сама себе училка, поднимая палку.

– Сейчас ты получишь. Будешь знать, как каркать возле порядочных людей – продолжила она, осторожно приближаясь к вороне, забыв в этот момент обо всем на свете, окромя этой противной и наглой птицы.

За спиной училки мелькнула огромная тень. В темноте, ближе к улице Смирнова, у самого крайнего придорожного дерева стоял человек, который с ухмылкой на лице наблюдал за тем, как Валентина Михайловна хочет проучить одну из кладбищенских ворон.

Ворона выжидала. Ворона была уверена в себе, в своих возможностях. Она взмахнет крыльями быстрее. Палка будет лететь медленнее. Училка же думала иначе, она реально увлеклась. Ей уже виделось, как палка пришибет эту мерзкую ворону, как та упадет на землю. И тогда останется лишь закончить дело, чтобы это отвратительное создание больше никогда не открывало своего поганого рта. Ох, как же, и не один раз хотелось что-то подобное сделать со многими из учеников, чтобы заткнулись раз и навсегда, чтобы слушались с полуслова.