Текст книги "Четыре подвала (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Часть четвертая
Кто вы мистер Степолтон?

Глава первая

Темный, пасмурный день поглотил всё вокруг. Мелкий противный и холодный дождь стал дополнением унылому пейзажу в полном объеме. Являя собой дополнение, со стороны старого кладбища налетал порывами ветер. Он гудел, он заставлял предметы издавать ненормальные звуки. Скрипела деревянная дверь, ведущая из крытого двора на огород. При открывалась и закрывалась, о чем-то настойчиво напоминая, об этом же рассказывая деревьям, листья которых сжались от темноты и непогоды. И не было в этом ничего такого, что могло бы меня удивить. Здесь вообще ничего и никого не было. Этот пейзаж, эта атмосфера, это конечное всё – это было лишено жизни. Здесь не обитало живых людей. Они не смогли бы сюда попасть, даже если бы захотели это сделать. В комнате на столе лежала тетрадь, рядом с ней авторучка, – и открытой настежь была входная дверь. Она больше не защищала от проникновения холодного воздуха и темноты, пришедшей извне. Хотя может, если перевернуть тетрадную страницу, то станет понятно, что главное перепуталось местами, и не извне проникала темнота, а наоборот, а из этой комнаты наружу. Расползаясь, накрывая, обволакивая пространство. Уничтожая собой один квадратный метр за другим. Дальше и дальше, и так до самой бесконечности. Потому что в этой плоскости координат нет никаких помех, здесь всё создано для того, чтобы процесс был возможен. Чтобы уже ничего не мешало. Ни временные контуры, ни размышления сомнений, ни болезненный моменты пробуждения – уже больше ничего.

С правой стороны от стола находился диван. На диване лежал я. Мои глаза, обращённые к потолку, были закрыты. Моё дыхание было совершено неразличимым. Я крепко спал, и я же не спал вовсе, потому что мне больше это было не нужно. Зачем тратить время на сон, когда его и так не хватает, когда игра неминуемо подошла к своему логическому завершению. Тот старик за стенкой, сидящий на стуле, он должен умереть. Ведь за этим он явился сюда, нарушив признаки вселенной, нарушив всякое понятие о сумасшествии, всё поставив с ног на голову, и этим обрёк на смерть многих других. Но мне его не жаль. Мне вообще никакого из них не жаль. Мне хорошо лишь от одной мысли, что все они умрут в любом из этих пространств. Мне не важно, пусть они все умрут.

«Он ненавидит людей, люди враги ему» – слова мальчика Андрея крутились в сознании, они делали сон ещё более глубоким, они же придавали ему смысл и значение. Собака сидела напротив. Она была похожа на величественное изваяние. Она не двигалась часами, даже больше. Ей, как и мне, это было ни к чему. Но когда будет нужно она очнётся, она откроет глаза, она повернет голову, издаст глухое рычание, втягивая носом воздух, чувствуя тех, кто явился сюда, чтобы нарушить пределы моего летаргического сна. Дальше собака убьет, дальше она сделает это без всякого моего участия. Ей неважно какой год, восемьдесят третий или две тысячи двадцать первый, ей неважно, и собака убьет. Перевернется ещё одна тетрадная страничка. Станет ещё темнее в комнате. Здесь больше не бывает солнечного света. Здесь если даже и становится теплее, то дневное светило не имеет к этому никакого отношения. Теплее может быть от действий, которые извне, которые не здесь, но близко. Мне нужно чувствовать и знать врага, его ненавидеть – все они мне враги, все они хотят только одного – разрушить вот этот мой мир, уничтожить мои собственные долгожданные признаки вселенной.

Всё началось с того момента, когда сюда пришел мальчик. Когда он стучался в окно, когда его трясло от страха и холода. И мне именно это врезалось в сознание. Он не понимал, где он. Он не мог ориентироваться в пространстве. Но его притянуло сюда. И какое же несвязное осознание владело мной, когда я поднялся, подошёл к окну, смотрел на него и на ночь, бывшую у него за спиной. И я понимал, почему он боится. Я не просто понимал, а отчётливо это чувствовал, в самом себе соединяя разорванные отрывки единого целого. Я мог это сделать, а он нет. Вот поэтому ему было ужасно страшно. Лишь мысль о том, что он всего навсего спит помогала ему справляться с тем, чего он не понимал. Но не он в эти секунды хотел домой. Домой хотел я. Это было страшно, его появление вызвало во мне это нестерпимое желание оказаться дома, наконец-то вернуться домой. Но ведь в это же время мне стало значительно легче, потому что я понял, что дом не так далеко, что всё не так далеко, если он нашел сюда дорогу. Я его не винил. Мне было всё равно, что он привел сюда этого старика. Даже собака не проявила к этому интереса. Старик пришел, чтобы умереть. Старик знает об этом. Собака его убьет, и об этом этот старик так же знает. Потому что он воплощение всех них, всех тех, кто должен умереть, лишь для того, чтобы продолжилось существование запредельного пространства на границе между прошлым и будущим, на тонкой ленточке между жизнью и смертью. Той ленточке, которая уже не является ни жизнью, ни смертью, а только сумеречной зоной перехода, ускользающими признаками вселенной моего больного сознания.

Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном. Собака его охраняла от тех, кто хотел его похоронить заживо. Собака их всех съела, и многих других, потому что собака хотела есть. Затем пришли полицаи и застрелили собаку. Хозяин очнулся, и полицаи застрелили его.

Год 2021 от рождества Христова.

2021 год.

Погода не изменилась. Она была одинаковой по обе стороны моего осознания. Я не знаю зачем, но я подумал об этом, миновав угол собственного участка, выйдя на перпендикулярную центральной дороги улицу, и остановившись напротив входа в другую половину собственного дома. Я не двигался целую минуту, лишь затем я открыл то, что когда-то именовалось калиткой. Я прошел дальше. Я, прилагая усилия, справился с входной дверью, её перекосило, она не могла нормально исполнять свои обязанности. Да и были ли они? Нет, никто сюда не входил. Только я мог это сделать. Сам не понимая, зачем мне это нужно. Чтобы увидеть неприглядную, даже отвратительную обстановку давным давно брошенного жилища. Чтобы ещё раз убедиться в том, что мертвый старик ещё не пришел, или то, что всё это всего навсего было моей галлюцинацией. Но нет же, нет, и чтобы случилось в темноте неизведанного это самое нет, я и заходил сюда. Я смотрел на мусор, на грязь, я слушал завывание ветра, которое эхом отражалось в голове. Всё сильнее и сильнее, нестерпимо, и мне нужно было выйти. Сразу стало лучше. Мгновением легче стало дышать. И неважен был холодный дождь, кружочками подавший под ноги, когда я совершал привычное за многие годы действие, удаляясь по темной дороге прочь от дома, в пространство полного мрака, которое нарушалось лишь небольшими вкраплениями жёлтых огней. Таких жалких и неправдоподобных, которых и вовсе не должно было быть. Но были, помогая мне не сбиться с пути, заставляя меня об этом думать, и в тоже время знать, что очень скоро всё измениться. Я поверну вправо, пройду между двумя зданиями из белого кирпича – и всякое присутствие, упоминание о возможной жизни исчезнет одним мгновением. Дальше случится полный мрак, в котором только лишь на ощупь, лишь по памяти. И я сделаю это, потому что делал уже не один раз. Ноги сами вынесут меня на неприметную гравийную дорогу. По правую руку от меня, следуя со мной в одном направлении, поползут прочь от городской окраины стальные рельсы железной дороги. И только неугомонный ветер станет мне спутником. Над моей головой он будет двигать электрические провода, тем самым воспроизводя жуткий до боли звук. Ведь если влево, если остановится, замереть, то уже в какой раз в осознании своим станет мрачное старое городское кладбище, сквозь тьму незримо сопровождающее каждый мой шаг. Так было и было много, много раз. Но не сейчас, потому что сегодня что-то изменилось. Потому что, пройдя двести метров, миновав первое закругление дороги, я увидел огни, увидел полицейские автомобили, возле которых были люди. Мне пришлось сбавить скорость. Мне хотелось пройти незамеченным. Но сделать это было невозможно. Просто не имелось для этого никакой возможности. Хотя можно было вернуться назад – это был единственный вариант. Только тогда предстояло сделать огромный крюк или идти через старое кладбище, чего мне делать совсем уж не хотелось. Поэтому я решил двигаться вперёд, надеясь на то, что полицейские не обратят на меня внимания. Просто не заметят в темноте. В принципе, мне ведь нечего было опасаться. Но и в тоже время я подсознательно ощущал впереди себя опасность, некую скрытую угрозу. Тем более, что всё происходящее выглядело странным. Что им понадобилось здесь в столь позднее время, что вообще могло здесь произойти.

Их было человек шесть. Трое из них находились возле легкового автомобиля. Другие что-то искали, делали это с помощью мощных аккумуляторных фонарей. Когда я оказался на расстоянии десяти метров от них, то смог отчётливо расслышать, как один из них произнес: – Поразительная мерзость. Надо же такое дело. Думал, что кому-то что-то привиделось, но нет.

Я опустил голову вниз. Я старался не смотреть на них. Но это мне не помогло. Меня заметили. А когда я поравнялся с сотрудниками полиции, то тот самый, который говорил, обратился ко мне.

– Гражданин, остановитесь пожалуйста.

Я остановился. Ко мне подошёл мужчина, бывший на сантиметров десять выше меня ростом, бывший на лет десять моложе меня. Хотя последнее наблюдение всё же нужно было принять условно, ведь было темно.

– Здравствуйте, я из полиции, капитан Лобанов Олег Олегович – произнес он.

– Здравствуйте – просто ответил я.

– Скажите, вы живёте в этом районе? – спросил он и рукой указал в том направлении, откуда появился здесь я.

– Да – ответил я.

– Вы часто ходите этой дорогой? Она ведь вам хорошо знакома, если вы один не боитесь здесь идти в такое позднее время.

– Да, я знаю эту дорогу. Я помню ещё то время, когда этой дороги не было, а вместо неё имелась тропа – ответил я и сам не понял, зачем озвучил собственную осведомленность в знании данной местности.

– Отлично. Скажите, а когда вы в последний раз здесь были? Вы ничего подозрительного здесь не заметили?

– Я был, я не помню. Кажется, что вчера вечером. Но ничего такого. А что случилось?

– Нам позвонили и анонимно сообщили о том, что в этом месте находятся фрагменты человеческого тела, что здесь убили человека. Может вы что-то слышали об этом в вашем районе?

До меня наконец-то дошло. Воспоминание, опоздав, вернулось. Тот несчастный мужик, которого на части разорвала стая бешеных псов, которых привел за собой я. Сделал это сам того не понимая. Но сделал. Не будь здесь меня, не случилось бы и ничего этого.

– Это собаки – спокойно произнес я.

– Собаки, похоже на то, судя по тому, как выглядит то, что осталось от этого человека – проговорил Олег Олегович.

Мы как-то непроизвольно сдвинулись в сторону. Сейчас мы оказались в зоне освещения, которое шло от автомобильных фар. И тут же меня накрыло без остатка. Лицо этого полицейского виделось мне хорошо знакомым. Только вот я не мог вспомнить, где я его видел.

– Вы сказали собаки – произнес он.

– Да, здесь обитает большая стая бродячих псов – ответил я.

– Допустим, я согласен, но ведь ничего подобного до этого не было. Вы же знаете о этих собаках, но при этом не боитесь идти по этой дороге.

– Я другое дело – ответил я.

– Постойте, что значит другое дело. Вы мне хотите сказать, что собаки отличают местных от чужих?

– Больше ничего нет. Слишком темно. Придется продолжить утром – произнес полицейский, оказавшийся возле нас, обратившийся к Олегу Олеговичу.

– Да, так будет лучше – согласился капитан Лобанов.

– Угощайтесь – сказал он же и протянул мне сигарету.

Я отказываться не стал. Я с удовольствием затянулся табачным дымом.

– Интересные вещи вы говорите. А вообще, здесь много народу ходит?

– Как вам сказать, скорее, что немного. Кто же здесь бывает, то бывает лишь в светлое время суток – ответил я.

И где же я мог видеть этого человека? Где же, где же? Вспышка молнии случилась в моем мозгу. Я видел его в подвале 38/3. Его называли Олегом Андреевичем, и было это в 1983 году.

– Я не совсем вас понимаю – сказал Олег Олегович.

– Этой дорогой почти не пользуются люди. Она здесь проложена для обслуживания железной дороги, как бы так. По ней, конечно, можно выйти к жилым домам, на задворки заводского поселка. Но проще это сделать другим маршрутом. А здесь, вы сами видите. Кладбище, довольно унылый пейзаж – проговорил я, жадно затягиваясь табаком, ведь я не курил давно, как мне казалось, целую вечность – Можно мне у вас попросить ещё несколько сигарет – сказал я, нащупав в кармане своих старых джинсов зажигалку.

– Да, конечно – ответил мне Олег Олегович, он вытащил из пачки три сигареты, протянул их мне – Ну, вот если из района Фестивальной в район заводского поселка, в район Усть-Киргизки, то ведь это будет самая короткая дорога. Я правильно понимаю? – добавил он.

– Правильно, но не слишком массовый транзит – выразился я, не понимая, зачем он об этом спросил.

– Вы видели этих собак?

– Да, и не один раз – ответил я.

– Странная какая история – отвлечённо проговорил Олег Олегович.

– Не знаю, что в этом странного – озвучил я, глянув вправо и вниз от себя, там лежал большой черный полиэтиленовый пакет, в котором точно находилось то, что было тем самым мужиком.

Было давно, очень и очень давно – вот это пришло мне в голову. Просто выстрелило в висок. В тот день было страшно. Ужасные ощущения накрывали с ног до головы. Приступы сильнейшей истерики случились со мной, и на части разрывало мою несчастную голову. Но сейчас ничего подобного не было. Четкое, точное воспоминание, пришедшее ко мне, не вызывало никаких эмоций. Полная безразличная пустота. И ведь я отлично понимал, что это так и должно было быть.

– Олег, больше ничего нет. Завтра вернёмся сюда. Что сейчас попусту тратить время – подошёл к нам один из полицейских, глянул на меня.

– У тебя уже первый свидетель – сказал он, видя рядом с капитаном Лобановым незнакомого человека.

– Да, и он говорит, что возможно этого человека разорвали собаки – ответил Олег Олегович.

– Похоже на то – отреагировал полицейский и закурил.

Появился ещё один сотрудник, который очень тихо напевал себе под нос какую-то веселую песенку.

– Трудно определиться сразу. Но тело просто разорвано на куски. Такое не смог бы сделать человек. Если он, ну например, убил его где-нибудь в гараже, которых множество поблизости, затем расчленил труп, выкинул. Нет, невозможно. Скорее, что стая волков. Вот так у нас выходит – проговорил этот полицейский и так же с интересом посмотрел на меня.

– Собаки, или собака – произнес Олег Олегович.

Его товарищи на него посмотрели с удивлением. Удивился сказанному и я. Поэтому, будучи здесь совершенно чужим человеком, не постеснялся задать вопрос.

– Собака?

– Мой отец, он как выпьет, то всё время рассказывает одну историю из своего прошлого. И вот эта самая история как раз о собаке. О том, что когда-то давно в нашей местности обитала самая настоящая собака Баскервилей – улыбнувшись произнес капитан Лобанов.

– Знаете, а я в детстве так же слышал эту историю – сказал я.

– Вот как интересно. Значит мой отец ничего не выдумал, а действительно говорит то, что имело место в бытность его службы. Так неужели, и вправду существовала в нашей окрестности собака Баскервилей? – ко мне обратился капитан Лобанов.

– Говорят, что да. Мне тогда было лет одиннадцать. Я и мои друзья много раз хотели её увидеть. По легенде она обитала в подвалах, неподалеку от моего места жительства. Правда, нам так и не удалось повстречать этого монстра.

– Вот и хорошо, а то бы мы сейчас с вами не разговаривали. Отец говорит, что это было на улице Смирнова, что вообще там случилась какая-то совершенно непонятная история.

– Да, он правильно вам сказал. Это было именно на улице Смирнова – подтвердил я.

Сейчас отлично понимая, что разговариваю с сыном Олега Андреевича, который пошел по стопам отца, который так же служит в милиции. Стоп, сейчас уже в полиции.

– Ну, спасибо вам. А нам придется заняться этим делом. Может всё же слышали от людей, что в вашем районе кто-то пропал, кого-то потеряли родные, ну, и тому подобное – спросил у меня Олег Олегович.

– Нет, ничего об этом не слышал. Скажите мне, извините меня, но вы меня заинтересовали – произнес я.

– Спрашиваете.

– А чем закончилась эта история про собаку Баскервилей, что об этом говорит ваш отец?

– Врать не хочу, выдумывать желания не имею. Поэтому скажу честно, что не помню. Но в ближайшее время обязательно обо всем этом спрошу у отца. Мне самому стало дико интересно. До свидания. Спасибо вам за сотрудничество – сказал Олег Олегович, пожал мне руку.

– До свидания, успехов вам в вашей работе – произнес я, после двинулся по дороге дальше.

– Подождите, всё же будьте очень осторожны. Или давайте мы вас подвезём – произнес капитан Лобанов.

– Эта дорога заходит в тупик. Не стоит беспокойства, я нормально доберусь до нужного мне места. Спасибо за предложение. Ещё раз до свидания – сказал я и прибавил ходу, тем более ночная дорога начала спускаться под горку.

Я не останавливался вплоть до так называемого разъезда, того места, где железнодорожные пути расходились в разные стороны. Одна ветка уходила в направлении закрытого атомного города, именуемого в бытность моего детства «Почтовым». А другая продолжала огибать окраину города. Затем этот путь уйдет сильно влево, чтобы через какое-то расстояние и вовсе стать перпендикуляром от того места, где сейчас находился я, которое я сам для себя и называл «разъездом», хотя какого-то официального наименования эта топографическая точка не имела.

Мне нужно было вправо. Да, на ту дорогу, покидающую пределы города. Теперь предстояла какую-то часть маршрута двигаться по рельсам, ибо никакой другой дороги не было, не было даже тропинки. По-прежнему вокруг меня царила полная тишина. Её же дополняла пасмурная, тяжёлая темнота. И это успокаивало мои нервы. От этого мне было хорошо. Любому плохому делу такая атмосфера в помощь. Так было, так будет. Я медленно двинулся в сторону поселка Усть-Киргизка. Мне нужно оказаться на его восточной окраине. Где ждёт меня заброшенный участок. Где находится нужная мне точка перехода. За ней год 1983 год. В котором сейчас у меня одна единственная цель – это убить следователя Зимина Петра Васильевича. Сделать так, чтобы мертвый старик появился во второй половине моего дома, чтобы он мне больше не мешал. Я не просто так спросил у этого капитана о том, чем же закончилась эта история о собаке Баскервилей. Он мог бы мне ответить, если бы запомнил то, о чем говорил его отец. Конечно, мог бы. Но ответил бы не полностью, потому что история не закончена. Потому что его отец, и бывший следователь Зимин Петр Васильевич на данный момент знают только то, что уже успело случиться. Они не могут знать того, что будет дальше. Не знаю этого и я. И этот капитан был прав, сказав: какая странная история.

Занятый своими размышлениями, я не заметил, как оказался на необходимом месте. Здесь, по негласной традиции, не было никого. Здесь ночное небо опускалось значительно ниже и необычно близкими виделись звёзды. Здесь очень сильно ощущалось то, что я именовал признаками вселенной. Поэтому стоило не торопиться. Поэтому не лишним виделось перевести дух, ощущая себя единственным числом во всей безграничной вселенной.

Так минуло не меньше пяти минут. Ничего не изменилось вокруг, даже не попыталось этого сделать. Я улыбнулся сам себе. Я отодвинул несколько гнилых досок, чтобы оказаться внутри участка. Я двинулся в сторону того места, где когда-то давно находился дом. Я точно знал координаты. Я не мог ошибиться. И одним мгновением над моей головой появился потолок, с четырех сторон вокруг меня выросли стены. Я вновь вернулся в 1983 год. И так же уже в какой раз подумал о том, а что меня связывает с этим домом, почему этот дом. Разве что маленький черный щенок, которого я отсюда забрал, не зная тогда, что тем самым обрекаю его на смерть. Но он пошел за мной. Он мне тогда поверил. Я посмотрел в окно. В доступной взгляду окрестности мало что поменялось за истекшие тридцать восемь лет. Кажется, что вон тот дом, через три дома справа, его в двадцать первом году нет. Я вышел на улицу, чтобы выкурить сигарету на свежем воздухе.