Текст книги "Мемориал Августа 1991 (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

     – Однозначно положительно. Тратить большие ресурсы на мнимую качественность продукции – это полный абсурд или даже преступление. Если разобраться глубже, то зачем делать подобное, если при нормальной работе маркетологии, можно обойтись без столь драгоценных жертв. Современные тенденции должны находить себя не только на внутренних рынках, но и идти одним целым с общими мировыми базисами в маркетологии.

     Инна могла бы продолжать до бесконечности, но ее перебила Ольга Сергеевна.

     – Хорошо, очень хорошо Инна Владимировна.

     Инна по-прежнему нервничала, а собеседование как-то быстро подошло к завершению. Ольга Сергеевна принимала решение прямо сейчас. Ее тонкие, красивые пальцы с изящным маникюром перебирали бумаги, но Инна понимала, что все решиться через минуту. Пауза и не продлилась дольше.

     – Я думаю, Инна Владимировна, что вы нам подходите – сказала Ольга Сергеевна.

     У Инны от этих слов малость закружилась голова, захотелось закричать от радости, но вместо этого она еще десять минут слушала Ольгу Сергеевну, которая объясняла ей, что нужно и для чего это нужно.

     Вылетев из здания нового работодателя, Инна чуть не сломала каблук. Хотелось немедленно звонить по телефону, чтобы весь мир узнал об ее успехе.

      – ‘’Меня приняли на должность ведущего менеджера, меня приняли. В это невозможно поверить, но это факт!!!’’

     Сейчас в голове не было ничего, кроме самых прямых, откровенных ассоциаций. Весь мир раскрасился огромным количеством красок. Замечать чего-то отрицательного она просто не могла. Солнце сильно жарило, расположившись возле соседнего здания. Инна же чувствовала, то озноб, то приливы этого самого жара. Нервный период еще не закончился, он просто перешел из знака тревожного минуса, в знак восклицательного плюса. Видимо и ближайшие несколько дней, он ее не оставит в покое, применив свое извечное: в виде первого рабочего дня, знакомства с новыми людьми, ответственность за новую и такую долгожданную должность. Правда сейчас, Инна об этом особо не думала. Главное было достигнуто и она теперь имеет работу в большой, успешной компании.

     Передохнув, малость, успокоившись, она потихоньку дошла до остановки общественного транспорта. Ехать на переполненной и дурно пахнущей потом – маршрутке Инна не собиралась. Постояв с минуту у витрины большего магазина, она вызвала такси…

     … И все же благополучие, бывает благополучным. Кто сказал что, что-то должно обязательно пойти не так? Конечно, немного страшно и бывает, но прямо ни по себе. Зато хорошо, что все хорошо кончается. Выдохнешь пережитое, подумаешь о будущем. Удовлетворённо посмотришь вокруг себя. Сегодняшний день покажется чудесным, а новые лица родными. Знаешь их два дня, думаешь, что два года, а иногда кажется, что и десяти лет вам уже мало. Свои улыбки, свои слова…

     …Да и работала Инна до этого в офисах. Было их два. Из одного ушла сама, другой к несчастью развалился.

     Инне предоставили собственный кабинет, обещали в ближайшие время дать помощницу. Окно выходило на облагороженную территорию внутри завода. От этого суета внешнего мира не отвлекала совсем. Посмотришь в окно и все мысли только о заводе, о клиентах, о продажах.

     Иногда портилось настроение от вида разношерстных работников. Они хоть и редко, но появлялись в поле зрения. К тому же среди них, то и дело мелькали люди среднеазиатской внешности. Собственно, обе уборщицы в самой конторе, что жалостливо раскланивались при встрече, тоже были дочерями, то ли Узбекистана, то ли Таджикистана.

     Инна старалась не думать о постороннем, ее занимала работа. В соседний отдел, что размещался возле ее кабинета, и, где располагались несколько ведущих маркетологов, она без надобности не посещала. Конечно, хотелось поговорить, обсудить. Но Инна очень серьёзно решила отнестись к своему положению, хорошо помня разговор с заместителем директора по персоналу.

     – Инна Владимировна, что вы думаете по поводу последнего контракта. Мне кажется, что нужно еще раз прикинуть все за и против, чтобы не допустить процентных просчетов – без стука в ее кабинет вошел заместитель директора по продажам категории ’’а’’ и акциям Игорь Валентинович.

     Инне не понравилась подобная бесцеремонность, но она лишь сжала губы, сомкнула ножки и каблучки.

     – Конечно, Игорь Валентинович, я завтра встречусь с клиентом еще раз. Только мне кажется, что все и без того будет хорошо. Мы все просчитали не один раз.

     – Все же Инна Владимировна перепроверьте, еще раз. Как говориться семь раз отмерь, один раз отрежь.

     Игорь Валентинович без всякого стеснения разглядывал Инну. Она довольно сильно смутилась, все же Игорь Валентинович годился ей в отцы. К тому же, от него обильно несло мужским парфюмом. Запах Инне не нравился, а его чрезмерная концентрация, просто была невыносима. Инна собиралась еще раз успокоить недоверчивого руководителя, как за его спиной появился Максим Орешников (из маркетологов). Игорь Валентинович обернулся к нему и, на какое-то время оставив без внимания привлекательные формы Инны, сменил тематику наставлений.

     – Максим что с поставками в Н-ск? Почему еще нет отчета третичной формы с подтверждением в половину единичной.

     – Будет через час, все будет Игорь Валентинович – галантно ответил Максим.

     Игорь Валентинович недовольно посмотрел, сначала на Максима, затем вспомнил об Инне. Собственно, его взгляд выражал что-то похожее на ревность к молодости вошедшего, но хозяйские повадки компенсировали недостаток в этой самой молодости. Внешний вид Игоря Валентиновича, как будто говорил: – ’‘Посмотрим, кто перетянет. Ты – Максик маркетолог, а я заместитель директора. Костюмчик у нас с тобой, пока что разного покроя’’

     Что-то еще сказав из дежурной миссии предприятия, Игорь Валентинович удалился. Инна с Максимом многозначительно улыбнулись друг другу, отреагировав на выражение лица непосредственного руководителя.

     Про миссию или о миссии, они хорошо знали и без Игоря Валентиновича. Знать аксиому в виде миссии должны все, – они ее и знали наизусть. Звучала она несложно и лишь на первый взгляд казалась жутко объёмной. Приводить ее смысл, нет абсолютно никакой нужды, он везде одинаков и миссий этих такое количество, что кто-нибудь, когда-нибудь, будет обязан составить набор этих чудесных штампов, издать отдельной книгой, а студенты маркетологи будут искать в необъяснимой ерунде многозначительные нюансы, талантливые ходы, восхитительные обороты. Искать то, чего нет, но смысл ведь не в том, чтобы был этот самый смысл, а как раз наоборот. Нужна сама миссия, а смысл, он вроде, как бы за ней сам должен подтянуться, а если нет, то какая разница. Все равно всегда все одинаково.

      ‘’Мы – первые! Мы – должны быть первыми из первых! Я – лидер! Ты – лидер! Благополучие вкупе со свободой родины, еще что-то об искренности, конечно, самую малость о благородстве и заботе’’.

     Уже было сказано, что Инна наизусть выучила миссию. Опять же делать это ей приходилось и ранее. Поэтому предстоящего экзамена по корпоративным ценностям она не боялась. Напротив, частенько представляла себя в актовом зале на фоне логотипов, слоганов, плакатов. С обязательным присутствием всех возможных начальников. На центральном месте будет сидеть сама Карина Карловна, рядом с ней все ее десять заместителей, затем шестнадцать заместителей этих заместителей. На стульях возле дальней стены, нервничая, кусая губы, будут ожидать своей участи ее коллеги, такие же, как она, недавно принятые в волнующий мир ново-образцового бизнеса, где все прописано со строгим соответствием мировых стандартов, запатентовано общими клише, надстроено огромным количеством разного барахла, где самый лучший вопрос ко всему этому остается, до боли знакомым, взятым из канонов классики: ‘’Простите, кто же на ком стоял’’?

     Для Инны все это шуткой не являлось, и светлое будущее виделось таким, каким и передавалось из раза в раз с любых информационных источников. Поэтому обязательно облачиться она в самый лучший наряд и очень много времени проведет в определенном ей самою, салоне красоты.

     …Выйдя на улицу после очередного рабочего дня Инна, не торопясь и даже где-то вальяжно подошла к собственному автомобилю. Красная, маленькая машинка отреагировала щелчком, приветливо мигнула фарами. Спрятав авто-брелок в сумочку Инна оказалась, как и положено за рулем, затем долго смотрела на свое отражение в зеркале. После этого наконец-то завела мотор и еще спустя минуту, выехала с уже практически опустевшей стоянки, но ее тут же, отвлек телефонный звонок. Вероятно, что в этом звонке было что-то важное и может, от того Инна проехав с сотню метров, припарковалась у обочины, и как минимум тридцать минут проболтала по телефону с одной из своих лучших подруг по имени Лена.

     На улице начало смеркаться. Инна и без того значительно задержалась на работе, виной тому стал обычный, плановый отчет, но он съел почти три часа личного времени. Еще долго собиралась и наконец, телефон.

      Хотя вечернее время давало Инне своеобразное послабление в виде меньшего количества коллег автомобилистов. Это обстоятельство радовало, так как Инна слишком уж неуверенно чувствовала себя за рулем при большом скоплении чужих автомобилей. В числе водителей которых, попадались откровенные хамы, что все время пытались ее, куда-то спихнуть, подрезать или просто накричать через открытые окна своих автомобилей.

     Проехав несколько километров по знакомому маршруту, Инна увидела перед собой временно запрещающие знаки. Ничего особенного в виде ремонтных работ, Инна не наблюдала, но привыкшая к четкому соблюдению порядка во всем она безропотно свернула вправо, куда указывал беспощадный знак объезда. Дороги в данном направлении она не знала, но резонно рассудила, что нужно будет вернуться в нужном направлении при первом левом повороте.

     Еще через километр Инна начала нервничать. Дорога уходила все дальше и дальше в сторону, а хоть какого-то приемлемого поворота влево не было, точнее, были, но страшные, грунтовые, уводящие в неизвестную темноту. По сторонам же открывалась совсем неприглядная картина из стоящих в отдаление частных домов, каких-то зарослей и странных полуразрушенных построек.

     Инна проехала еще километр, после этого окончательно растерялась, внутренне испугалась и начала искать место для совершения маневра в виде разворота. Встречные автомобили почти не попадались в ее поле зрения, позади так же стояла гнетущая пустота. Найдя нужное место Инна, начала разворот, только во время маневра ее любимая машинка неожиданно заглохла. Инна тщетно пыталась запустить мотор, зажигание трещало, но дальше дело не шло.

     Теперь у Инны начался приступ истерического страха. На улице окончательно стемнело. Справа от нее было что-то похожее на заросшее по берегам озеро, возле которого в огромном изобилии валялся различный мусор. За озером стояли невзрачные домишки, которые так и тянуло назвать халупами. В некоторых из них светились желтым огнем крохотные окошки, а с другой стороны от Инны располагалась какая-то производственная база. К огромному сожалению, она была брошена людьми со времен окончания эпохи советского мироустройства. В дополнение ко всем неприятностям в сотне метров или даже ближе от нее, по-хозяйски прогуливались несколько крупных, наглых дворняг. Вожак этой стаи, сильно не нравился Инне. Крупный, серый пес со злобной мордой, странными, злыми глазами. Хотя это, скорее всего Инне казалось от страха. На таком расстоянии и в сумерках, она все одно не могла разглядеть выражение глаз незнакомой ей собачары.

     Походив возле машинки, Инна вернулась обратно за водительское кресло. Чтобы успокоиться, она шептала сама себе только ей известные заклинания, сжимала пальцами обод руля. Снова и снова пыталась завести мотор. Правда длилось все это совсем недолго, кажется, несколько минут или что-то около этого. Поняв, что все усилия тщетны Инна решила звонить. Сначала родителям, а затем всем кому возможно, но это если папа ничего не придумает. Собаки же подошли к машине совсем близко и противный вожак улегся, высунув язык практически напротив Инны, от этого ее тело мгновенно покрылось мурашками, стало как-то нехорошо внутри.

     – Ну, ничего сейчас все решится – сказала Инна вслух сама себе.

     Телефон послушно отображал на большом экране номера, вот и номер мамы. Длинный гудок сменился, еще одним, затем еще одним, прозвучал четвертый, и лишь с пятого Инна услышала голос мамы.

     – Да доча. Ты где? Я тебя потеряла. Что за моду ты взяла задерживаться допоздна.

     – Мама у меня машина сломалась.

     – Ты где находишься доча… – после этих слов мамы, случилось страшное, телефон один раз пикнув, погас, истратив запас своего аккумулятора.

     Устройства для подзарядки в автомобиле Инны не было и это означало настоящую катастрофу, тем более противный пес никуда не собирался уходить с облюбованного им места. Его товарищи расположились рядом. Один из них неистово вычесывал блох. Двое других периодически сцеплялись друг с другом, издавая неприятное рычание.

     На улице стало, совершенно темно… Надежда оставалась на проезжающий транспорт и за это время проехали две машины, но Инна боялась выйти из своего укрытия из-за стаи проклятых, бездомных собак.

     – Почему их всех не переловят. Сколько все это может продолжаться. За что мне все это, что я сделала кому плохого – Инна шептала со слезами на глазах.

     В попутном направлении проехал еще один автомобиль, после этого и вовсе наступила полная тишина. Инна решила просто взять и лечь спать, слава богу, на улице не зима. На какое-то время, как ей показалось, она отключилась, но проснулась от того что две враждующие собаки устроили возню прямо возле дверцы, за которой и находилась Инна. Сильно захотелось по малой нужде, но даже самое простое было ей сейчас недоступно. Темно, пусто и никто не увидит, прямо сейчас садись на корточки, только злобные собаки не позволяют открыть дверцу.

      – ‘’Может они совсем незлые. Может здесь просто их место, а я им совсем не нужна’’ – думала Инна, не имея сил сдерживать желание помочиться.

     Сделать – это прямо в машине она не могла, поэтому решила терпеть настолько, насколько будет возможно. Неожиданное заточение длилось примерно часа два. В двух из трех домов за помойным озером погасли огни. Темнота почти полностью скрывала охраняющих ее собак, странным образом полностью вымерла дорога. Инна уже не могла плакать, не могла и заснуть. Только она решила справить свою естественную нужду, ни сходя с места, как увидела мерцающий огонек от фонарика, который двигался в ее направление. Желание малой нужды на время пропало. Огонек приближался все ближе, и Инна уже была уверенна, что он движется прямо к ней, не сходя с асфальта ненавистной дороги. Сначала ее охватила радость. Без всякого сомнения, навстречу к ней идет человек, и может быть хоть какая-то надежда, ну хоть на что-то. Затем она испугалась. В голову пришла мысль, которую широким жестом подарила темнота.

      – ‘’А если идет насильник? Нет, – кого он может найти в такой темноте’’

     Вторая половинка сознания, не поддержала первую. Пока Инна судорожно соображала, огонек от фонарика оказался совсем близко. Инна открыла окошко и громко произнесла.

      – Помогите мне, пожалуйста.

     Через пару секунд рядом с Инной оказалась, как нестранно пожилая женщина, можно сказать старушка.

     – Ну– ка брысь бесстыжие, развалились тут – произнесла она, совершенно не боясь окруживших машину собак.

     Те в свою очередь, никуда и не собирались уходить, лишь поднялись на все свои четыре лапы и с интересом смотрели на старушку, дружелюбно виляя хвостами.

     – Ты что внучка, как здесь оказалась?

     – Машина поломалась, а эти меня не выпускают.

     – Эти безобидные, бродят здесь из угла в угол. У них только вид страшный. Нужно было позвонить, приехал бы кто за тобой.

     – Телефон у меня разрядился.

     – Отдохну немножко, подумаем, как быть. Я-то к мужу своему Архипу Архиповичу ходила. Блинов отнесла и сала малость. Задержалась затем у них в кочегарке. Семен смешные истории рассказывал, ну прямо умора. Веселый человек, ему хоть трава не расти. Жизнь, вроде, поганая давно уж наступила, а есть еще люди, которые все с юмором, иронией такой подадут, что на душе, ей богу легче становится.

     Старушка рассказывала таким тоном, как будто Инна хорошо знала людей, о которых шло повествование.

     – Семен уволился на какое-то время, а сейчас назад вернулся. Вот он и рассказывал о предприятии, где недавно работал. Все про этих меренджеров, выговорить не могу эту абракадабру. А он с акцентом и еще много словечек разных, все иностранные. Этих мне и вовсе не произнести.

     – Супервайзер, мерчендайзер – тихо произнесла Инна, чтобы поддержать разговор.

     – Вот – это точно, каждой твари по паре – улыбнулась старушка – Семен говорит их полная контора. Надутые, как индюки, важные. Все в костюмчиках при автомобилях. Смотреть жуть, а толку нет. На заводе одни посланцы средней Азии работают, лопочут по своему, а эти дайзеры с ними через переводчика глаголют. Это у нас внучка происходит, здесь рядом, знаешь пищевой комбинат ‘’Народное изобилие’’?

     – Знаю – ответила Инна, потому что речь шла об предприятие, где она трудилась уже больше месяца и вполне комфортно чувствовала себя в обществе различных дайзеров.

     – У нас здесь внучка, помимо этих смехов вещи почище происходят. Смех он смехом, а пи..а кверху мехом, как в народе говорят. Только сегодня до встречи с тобой, – и я испугалась. Вот, как ты – этих обормотов с хвостами, так и я, – только человека о двух ногах.

     – Бандит какой или маньяк? – со страхом спросила Инна, посмотрев на полную темноту за стеклами автомобиля.

     – Какой еще бандит? Николай Тимофеевич собственной персоной. Идет, как ни в чем не бывало. Те же усы, тот же узелок и папироса во рту дымиться. Темновато, конечно, но я его узнала, хоть мне на этом месте провалиться. Сколько годков минуло ни счесть.

     – Не виделись давно? – спросила Инна.

     Появление старушки вернуло ее к жизни. Она почувствовала себя значительно лучше, успокоилась. Но при этом самую малость боялся, что разговорчивая старушка в один прекрасный момент скажет: – Ну ладно мне пора, заболталась я с тобой. А ты не бойся ничего, скоро утро.

     На этот момент Инна готовила нужные фразы, только вот, старушка продолжала свои рассказы, не замечая волнения на лице Инны.

     – Очень давно не виделись. Мне тогда лет десять было, когда Николай Тимофеевич, вот так же с папироской и узелком на работу ходил. Сейчас мне семьдесят лет, вот и посчитай. Получается шестьдесят лет, никак не меньше.

     – Не пойму, как такое может быть.

     – Вот и я оторопела, только все равно, видимо по привычке, произнесла: – Здравствуйте Николай Тимофеевич, а он мне ответил: – Здравствуй Люба, – поздно уже, давай не болтайся на улице. Мать с отцом уже потеряли тебя, наверное, домой иди. И пошел сам в сторону битумного завода, как ни в чем небывало. Я стою и думаю: – ‘’Господи! Спаси и помилуй, какая мать, какой отец, их уже, как тридцать лет в живых нет’’ Осмотрелась по сторонам и еще больше испугалась. Вижу, а я возле нашего старого дома стою. Дома те давно расселили, хотели что-то строить, но руки, как у нас обычно бывает, не дошли до дела. Вот они и загнивали, рушились. Какие-то пожгли, какие-то, как наш остались, в хлам превращенные. Только на этот раз вижу дом свой, как будто сама из него действительно десять минут назад за водой вышла и все бы ничего, и только собралась я к нынешнему дому идти, как слышу кашель отцовский отчетливо. Значит, это он покурить на двор вышел, у меня ноги к земле и приросли. Двинуться не могу с места, а за кашлем голос: – Люба иди, давай, домой, хватит прохлаждаться время позднее.

     Тут-то я и оторвалась, можно сказать от земли и быстро, быстро к дому, только не к тому, где отец покурить вышел, а к своему. Ну, вот затем и тебя милушка встретила. Так что впечатлений, хоть отбавляй.

     – Странно – сказала Инна.

     – И мне странно – поддержала Инну, старушка Люба.

     – А это здесь все время? – наивно спросила Инна и ей в этот момент снова и еще сильнее захотелось по малой нужде.

     – Нет, конечно, хотя я уже слышала об этом разговор. Говорили, будто бы уже видели людей из прошлого в наших местах. Одного не пойму, почему в наших краях они объявились, хотя и здесь бабка Кузьминична суждение имеет, что это от отравления народного происходит.

     – Какого еще отравления? – изумилась Инна.

     – Простого и самого настоящего. Каждый день мы травимся всякой ерундой в красивых упаковках. Там продукта натурального нет, одни заменители, для того, чтобы народ весь извести или как-то приручить по– своему. В общем, не знаю я пока, но теперь сама буду рассказывать, что и меня стороной странная встреча не обошла. Ты давай машину свою закрывай, и пойдем ко мне. Время – ночь, поспать тебе нужно.

     Инна несмело, поглядывая на остающихся, на прежнем месте барбосов, вылезла из машины.

     – Подождите секунду, мне в туалет нужно – пропищала Инна.

     – Давай, конечно – ответила ей старушка Люба.

     Через несколько минут Инна след в след шла за старушкой, а та продолжала болтать без умолку.

     – Раньше оно все проще было. Да и, кстати сказать, поселку этому (она имела в виду, то невзрачное место, по которому вела за собой Инну) давно уже суждено, было быть снесенным, но времени не хватило. Власть тогда переменилась, поэтому и осталось все, как есть.

     – Сейчас очень много строят жилых домов и квартиру людям проще приобрести – подала голос и Инна.

     – Слышала, слышала. Телевизор я смотрю в свободное время. Про эту потеку слышала, вроде, как в залоге там живешь у банкира. Только я не про это. Здесь должны были два больших завода построить, а для жилья здесь места, сама видишь, не лучшие. Конечно, если благоустройство провести. Я читала: наш мэр в своей газете писал, что референдум будет, что лучше на главной аллее высадить, – липы или елки? Дело, конечно, важное, но иногда думаю, кому от них радость будет, если работы не будет. Сейчас заводов с фабриками не строят, а зря для трудового народа они главное дело

     – Строят если дело выгодное. Просто так, они зачем нужны.

     – Ну, ты внучка даешь, чтобы свое все делать.

     – Зачем его делать, если у китайцев проще купить. Главное, чтобы деньги в казне были.

     – Я гляжу ты прямо экономист или, как там его. Только деньги, откуда берут, ты знаешь? Я же тебе скажу. Их из недр тянут. Землю нашу грабят и нас вместе с ней прицепом. Я недавно к сестре ездила, она в деревне живет. Так там и в соседних деревнях, сена давно не косят, а почему? Ненужно, – это от того что последняя корова лет двадцать назад сдохла во всех районах.

     Инна хотела возразить, но промолчала, чтобы лишний раз не спорить со старушкой. Они подошли к небольшому домику и старушка, открывая калитку продолжила.

     – Не знаю, что будет? Ты мне сказала странно, что мертвые объявились. Действительно, не по себе от этого, только если вдуматься, то куда страшнее, что живые делают.

     Они оказались в чисто убранной хате с присутствием привычной цивилизации в виде тонкого телевизора, кухонных приборов, современной мебели из доступной опилочной плиты. На стенах были симпатичные обои, уютно пахло чем-то вкусным.

     – Сейчас накормлю, чаем напою и спать. Тебе завтра на работу?

     – Да

     – Значит, подниму в шесть утра. Сейчас уже второй час ночи пошел.

     – Мне еще с машиной решить надо.

     – Никуда она не денется. Ночь одну простоит, днем на работе договоришься или как. Ты, кстати, где работаешь?

     Инна вспомнила, как нехорошо отзывалась бабушка об ее родном предприятии. Хотела что-то соврать, но от чего-то ничего не приходило в голову, и Инна сказала правду.

     – Там значит работаешь и кем, если не секрет.

     Здесь Инна уже говорить правду не могла, если бы бабушка услышала: ведущий менеджер, то вероятнее всего, как минимум, потеряла бы на время дар речи, а потом долго бы пытала, что – это за зверь.

     – В столовой помощником повара.

     – Хорошее дело, продукты только никудышные.

     …Николай Тимофеевич внимательно разглядывал полуразрушенное здание бывшего административного корпуса пищевого комбината, под канувшим в лету названием ‘’Ударник’’.

     – Да уж, невесело – произнес он для самого себя, прохаживаясь по опустевшему зданию.

     Под ногами скрипело битое стекло, попадался тут и там разнообразный строительный мусор. Огромное количество хлама, того чего нельзя было сдать перекупщикам вторсырья валялось в разных углах. Электропроводка везде, как и полагается, была оборвана, остекление во множественном количестве, отсутствовало.

     – Ничего в сорок первом еще хуже было, тогда на голом месте начинали, а здесь стены и крыша над головой имеются – снова произнес он сам себе.

     – Матвей что слышно о погоде? – на этот раз Николай Тимофеевич обратился к подошедшему невысокому толстячку с большой залысиной и в круглых старомодных очках.

     – Вроде тепло еще неделю будет стоять.

     – А что насчет людей?

     – Отправил Смирнова на биржу труда, думаю к завтрашнему дню будет у нас две бригады.

     – Хорошо.

     – Николай Тимофеевич, а как с техникой, не затянут – это дело.

     – Нет Володя, если товарищ Репейс сказал, то день в день все будет. Пойдем, осмотрим второй корпус. Скоро работа закипит, почти, как в лучшие годы.

     Толстячок по имени Володя ничего больше не говорил. Молчал и Николай Тимофеевич. Они не спеша двинулись к двухэтажному зданию из обветренного, обколотого местами красного кирпича…

     … – Тьфу ты, мать твою, – Люба! – возмущался Архип Архипович.

     – Чего ты ворчишь старый пи…юк, выпил ты свою бутылку с Колькой еще позавчера. Настолько пьяный был, что и забыл об этом.

     – Нет, Люба ты честно скажи, если вылила мою бутылку. Признайся ни себя, ни меня не мучай, а то ведь осадок жуткий на душе сидит, прямо занозой впился. Смотрю на тебя Люба и не верю я тебе. Раньше верил, а сейчас, как двадцать лет к ряду, не верю и все тут. Ты Люба сама виновата, зачем тогда вино вылила, что мы с дедом Естафием на девятое мая пили, от этого все и пошло.

     – От того и вылила, что если бы вы тогда это вино допили, то дед Естафий богу душу уже тогда бы отдал, а так еще десять лет прожил.

     – Ах, Люба, любишь ты замутить такую ересь, спасу нет. Нутро, то горит, а ты все про бога с душой, а здесь в корень зрить надобно. Жизнь – она все одно прожита, чего еще, к чертовой матери, то нужно. Душа просит успокоения, а когда ей отправляться она и сама знает, придет приказ так сразу в путь. Тогда зачем ее изводить?

     – Пропащий ты старикашка Архип, если бы ты так молодой пил, то помяни мое слово, ни дня бы с тобой не жила. Как с цепи, ей богу, сорвался. Сам себе могилу роешь. Лучше бы денег подкопили, да к дочке съездили. Ты уже забыл ведь, что у тебя еще двое внуков имеются, и правнук в прошлом году родился.

     – Помню я все Люба, только спокою мне сегодня нет.

     – Так же, как и вчера.

     – Со смены пришел – устал, думал, выпью расслаблюсь и спать.

     – На два часа Архип спанье твое. Ладно, иди, возьми себе красненькую.

     Люба протянула мужу деньги. Архип Архипович заметно просветлел лицом. Быстро надел туфли, покряхтел, натягивая ветровку и уже на пороге произнес.

      – Люба ты слышала: комбинат наш родной, вроде снова открыть собираются. Говорят, людей набирают.

     – Нет, не слышала, зато Николая Тимофеевича видела.

     – Самого Николая Тимофеевича, брешешь.

     – Вот тебе крест – перекрестилась Люба…

     … – Вызывали Дмитрий Кириллович – Эдуард Арсеньевич проговорил, растягивая слова.

     – Да Эдя, вызывал. Работа будет важная. Нужно узнать по всем инстанциям, естественно негласно. Объявился некто Репейс, вроде солидный бизнесмен, а кто конкретно и что из себя представляет – неведомо. Так вот, он хочет здесь пару фабрик открыть, только сам Эдгард Романович высказал подозрения в плане денег и бюджетов, как бы ни аферист какой? Так что давай потихоньку, помаленьку узнавай все, что можно. Прояви себя, как следует, пока Процентов в больнице застрял. Неизвестно еще, как с ним, что сложится, может тебе место первого зама в правом отделе придется занять, только не временно, а постоянно. Я еще решать буду Эдя, кого из вас – тебя или Подхалимова, назначить, но это в случае если Процентов и вправду загнется. Плохо мне без него, так что старайся. Теперь иди, работа у меня.

     Эдуард Арсеньевич вышел из кабинета Дмитрия Кирилловича и тут же улыбнувшись, сжал кулаки.

     – ‘’Дай бог Процентову, и остаться в этой клинике для управленческих кадров’’

     – Что встал Артурчик, прицепляй портрет на место, работать будем и так времени столько потерял – сказал Дмитрий Кириллович.

     Молодой парень в стильном костюме из самого дорого сукна и не менее дорогого бутика, бросился выполнять ответственное поручение.

     – Пять против пяти, записывай. Расстояние от окна и по максимуму. Готов?

     – Всегда готов!

     Эдуард Арсеньевич сильно изменился. Виной тому послужило чудесное удлинение прибора, что в награду принес он из не самого приятного путешествия, о котором собственно никому не рассказывал, за исключением одного единственного раза на пьянке у того же Сиротина, но тогда получился конфуз. Эдуарда Арсеньевича просто приняли за идиота перебравшего с наркотическим и алкогольным расслаблением.

     Впрочем, Эдуард Арсеньевич сильно не обиделся. Ему и самому хотелось воспринимать случившееся, как страшный сон. Только вот факт увеличения размера деть было некуда, да и, к тому же, он безмерно радовал Эдуарда Арсеньевича.

     Простое изменение, выраженное в длине, повлекло за собой изменение буквально всего; включая походку, разговорную речь, жесты. Да и это, по сути, являлось откровенной мелочью, главное таилось во внутренней столь необходимой уверенности. К тому же после загадочного путешествия, удача начала улыбаться Эдуарду Арсеньевичу сначала не много робко затем и вовсе отбросив всякое стеснение. Неожиданно заболел Процентов, затем заместитель Процентова, по фамилии Убогов,– удивив всех, уволился со службы, после чего перебрался, никуда попало, а в самую что ни на есть Великобританию. Об этом очень много говорили вокруг. Сам Эдуард Арсеньевич с завистью строил различные предположения, что подобное стало возможно только благодаря нечистым делам с крупными суммами, да и пошатнувшиеся здоровье Процентова намекало, причем почти открыто именно на такое развитие событий. Как бы там ни было, но все это лило воду на его Эдичкину, мельницу.