Текст книги "Мемориал Августа 1991 (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

     Долго говорить о том, что было во время обхода. Матерные слова и вовсе стоит оставить незамеченными, хоть было их и с избытком. Лица, жесты, мимика, крики, нервы – все это осталось позади, было по сути обычным, а время приближалось к обеду в тот момент, когда Карина Карловна вернулась в свой кабинет.

     Нужно было ехать в ресторан со звучным названием ‘’На берегу’’, но Карина Карловна тянула с вызовом своего служебного автомобиля.

     – Карина Карловна к вам заместитель по производству – сообщила в трубку Света.

     – Пусть зайдет – неохотно ответила Карина Карловна.

     Сейчас, она пыталась вспомнить для чего она вызывала господина Черемухина, но как назло ничего не лезло в голову, хотя желание переговорить возникло во время обхода, во время которого Черемухин так и не попался ей на глаза.

      – ‘’Нервы, снова проклятые нервы’’ – подумала Карина Карловна, глядя на плотную, коренастую фигуру Черемухина, но именно в этот момент с запозданием включилась память: ‘’большой процент возврата, конечно, большой процент возврата’’.

     – Вы Вадим Алексеевич догадываетесь, почему я хотела вас видеть – строгим голосом спросила Карина Карловна.

     – Совершенно точно знаю – это по поводу возврата, но вопрос больше к нашим маркетологам. Хотя мне в нотации – это было прописано, а вот по поводу брака, то все работяги допустившие нарушения уже наказаны понижением заработка в объеме произведенного ими брака.

     – Здесь хорошо и своевременно. А насчет возврата, то все в комплексе. Маркетологам тоже достанется по первое число. Меня интересует, когда прекратится эта ситуация с постоянным браком. Неужели нельзя наладить процесс нормально. За что вы получаете, немалые деньги. Чтобы я здесь нервничала, постоянно пинала вас в ваши толстые жопы. У меня и без вас дел полным-полно.

     В голове в этот момент промелькнула фамилия Репейс.

     – Если вы не можете работать, то я вас здесь не держу ни одной секунды – закончила речь Карина Карловна.

     – Мы постараемся учесть недочеты и в ближайшее время исправить их, но проблема еще с отделом персонала. Мне присылают такой контингент, что чему-то научить их сразу невозможно. Я просил, настаивал, но все продолжается в том же ключе. Я понимаю, что мигранты – но и из них можно отбирать.

     – С отделом персонала будет особый разговор. Но вам я повторяю. Деньги платятся не просто так, и нужно работать. Вы должны поставить на поток процесс обучения этих людей, чтобы они из себя не представляли. Дело нехитрое, а у вас все опять в полном говне. Я что ли должна этим заниматься, жопу вам бесконечно подтирать!

     Заместитель молчал, опустив голову вниз.

     – Убирайтесь на свое рабочее место. Рабочих помимо возмещения убытков, наказать еще лишением премии на десять процентов.

     – Но… – хотел что-то сказать Черемухов.

     – Я непонятно выразилась!!! – закричала Карина Карловна.

     – Вот суки, что творится из-за дня в день. Уничтожать их нужно, иначе ничего не хотят делать. Деньги просто так бы получали и все на этом. Зажрались, все у них есть, кроме желания работать. Думают можно сидеть, а быдла трёхкопеечная работать станет. Как бы ни так, те каждый момент ловят, лишь бы ничего не делать, а деньги им сукам также дай. Их всех надо во времена военного коммунизма к этому, мать его, Репейсу. За корочку хлеба, работать бы стали – Карина Карловна не стеснялась того, что ее прекрасно слышит Света.

     Выговорившись Карина Карловна приоткрыла дверь. Света подскочила со своего места по давно заведенной традиции.

     – Вызови машину, пусть ждет у входа. Я в персонал, затем поеду на обед.

     – Слушаюсь – ответила Света.

     Спустившись по лестнице на первый этаж, Карина Карловна подошла к дверям отдела по работе с персоналом и только хотела открыть двери, как позади себя услышала знакомый голос.

     – Здравствуйте Карина Карловна.

     Она обернулась, перед ней стоял старый знакомец из неприятной истории, с рыжей козлиной бородой.

      – ‘’Этот еще, откуда’’ – подумала Карина Карловна.

     – Здравствуйте А… – произнесла Карина Карловна, не имея возможности вспомнить имя и отчество человека с козлиной бородой.

     – Андрей Павлович – напомнил о себе Рыжая борода.

     – Вы надеюсь к нам, не по поводу коровы – пошутила Карина Карловна.

     – Нет, что вы, я насчет трудоустройства и совсем не ожидал вас здесь увидеть – честно признался Рыжая борода.

     – Решили уехать из своей родимой деревеньки.

     – Да, у меня там некоторые проблемы.

     – Пойдемте со мной.

     Карина Карловна открыла дверь, пропуская вперед Рыжую бороду.

     – Нет приема, вам же сказано было – грубым голосом встретила Рыжую бороду одна из сотрудниц отдела.

     – По какой причине нет приема, потрудитесь мне объяснить прямо сейчас – еще более грубым голосом произнесла Карина Карловна, вошедшая следом за Рыжей бородой.

     Сотрудницы от настигшего их ужаса, потеряли дар речи. Они лишь хлопали накрашенными глазищами, поправляли свои волосы и одежду.

     – Я жду ответа – не унималась Карина Карловна.

     – Его попросили подождать пять минут. Я занята с данными других сотрудников – робко произнесла, покрасневшая, как вареный рак, толстушка.

     – Все эти дела, вы должны делать без всякого ущерба для соискателей. Где Кузьмина? – Карина Карловна прошла к следующей двери, за которой располагался кабинет заместителя директора по работе с персоналом.

     Ответа не последовало. Рыжая борода стоял испуганный, он привык видеть Карину Карловну в несколько ином облике и манере поведения.

     Отворилась входная дверь, и на свою беду в кабинете появилась Кузьмина Ольга Сергеевна. Она сначала зачем-то кивнула Карине Карловне и только после этого нормально поздоровалась, стоя посередине кабинета, и ожидая реакции от директорши.

     – Завтра в восемь двадцать с полным отчетом для серьезного разговора ко мне в кабинет – растягивая слова, произнесла Карина Карловна.

     Ольга Сергеевна сумела, лишь еще один раз кивнуть.

     – Кем бы вы хотели работать Андрей Павлович? – спросила Карина Карловна у Рыжей бороды.

     – Ну, я бы грузчиком мог пойти. Я до этого работал на одном терминале – сказал Рыжая борода, ощущая, что рабочее место у него уже в кармане.

     – Оформите Андрея Павловича грузчиком. Все объясните, проинструктируйте – отдала распоряжение Карина Карловна.

     – У нас только в холодном складе места есть – произнесла смазливая девушка, сидящая за столом у окна.

     – Оформите его в цех, а кого-нибудь оттуда, переведите в холодный склад. Все понятно или еще раз объяснить – До свидания Андрей Павлович – произнесла Карина Карловна и вышла из кабинета.

     Рыжая борода успел кивнуть на прощание, повторив этим Ольгу Сергеевну.

     – Садитесь ко мне – чуть дыша, сказала толстенькая девушка.

     – Ничего себе – вот это да. Не знал, что Карина Карловна такая грозная начальница – произнес Рыжая борода, усевшись на стул возле пригласившей его девушки.

     …Ресторан ‘’На берегу’’ являлся самым элитным заведением своего рода в городе. Нельзя сказать, что по отделке фасада, убранству интерьеров или даже по качеству ресторанного меню, ‘’на берегу’’ был значительно лучше собратьев в своей весовой категории, – наверное, нет. Но здесь и именно здесь, собиралась почти вся власть предержащая элита, этим собственно все было и сказано.

     Подъехав к ресторану, Карина Карловна посмотрела на часы. Она сильно припозднилась, но это, по своей сути, ничего не меняло, напротив в зале будет меньше народу и лишний раз не придется здороваться, отвечать комплиментом на комплимент. Возле входа стоял один единственный автомобиль очень дорогой марки, а возле него прогуливался пожилой водитель с огромным количеством морщин на лице и полностью седой головой.

      – ‘’ Не знаю, чья машина’’ – отметила сама для себя Карина Карловна.

     Зал, к удовлетворению Карины Карловны действительно был пуст, и лишь за дальним у окна столиком с видом на реку, сытно откушивал один полный, даже жирный мужчина, одетый в темный строгий костюм.

     Официантка дольше обычного расшаркивалась перед Кариной Карловной, сама же Карина, еще дольше не могла определиться с выбором. Заново что-то начало ее нервировать, казалось, что кто-то рассматривает ее не имея на это абсолютно никого разрешения, только делает это нагло, не испытывая и намека на какую-ту стеснительность. Официантка отошла с готовым заказом. Карина Карловна чувствуя чужой взгляд, повернула голову в сторону толстого мужчины и буквально онемела от неожиданно пришедшего к ней открытия. Лицо толстяка смотрело на нее с заметным интересом, а пухлые щеки сами по себе занимались пережёвыванием пищи.

     – ‘’Это он, господи – это он. Но он же умер, да я слышала, что он умер’’

     Она отвернулась, немного времени смотрела на поверхность стола, затем вновь повернулась к толстяку и сама не соображая, зачем кивнула ему. Он ответил ей таким же беззвучным кивком.

     Карина Карловна сказала самой себе, что нужно не смотреть в его сторону, но откуда он ее знает. Неизвестно, от чего и почему, но он точно знает ее и продолжает на нее смотреть. Хорошо, что он занят набиванием своего брюха – это святое, но потом. Сознание, преодолев испуг, настойчиво ставило все на свои места. От этого Карина Карловна расхотела обедать и думала, что нужно ретироваться.

      – ‘’ Это же – сам Толстозадов, – да это он. Это – не министр или тот, что был в министрах. Это – он в настоящем обличии, но откуда Толстозадов, у него другое имя, черт голова кружится, но это он, и тот, и другой, настоящий, истинный. Но откуда я знаю об этом, мамочка, откуда, я об этом знаю. Мистер-твистер, бывший министр’’.

     Сейчас до Карины Карловны дошло, почему он так внимательно ее изучает. Он чувствует, что она каким-то неведомым образом узнала его.

     Появилась официантка с заказом и с милой улыбкой на лице. Карине хотелось рассчитаться и уйти, но от чего-то она боялась сделать простейшее действие, Толстозадов же, не меняя позы, продолжал обильную трапезу: – ‘’Банка варенья и коробка печенья’’ – пронеслось в мозгу Карины Карловны: – ‘’Да, нет этого, не может быть. Чушь и только, а если не чушь? Ты же видишь и знаешь, что это правда’’ – мысли вертелись в голове, задница же все больше врастала в стул. Страх не спрашивая разрешения, прокрался под одежду: – ‘’Лишь бы он ничего не сказал’’ – это уже был вывод.

     В этот момент отворилась дверь, и внутрь по-хозяйски вошли двое мужчин. Увидев их Карина Карловна застыла на месте, боясь пошевелиться, а они занимали столик рядом с ней.

     Второй удар был почище первого. Старые знакомые, не обратив на нее особого внимания, размещались за столиком. Репейс был одет в светлый костюм хорошего качества, второй, что имел фамилию Ефимози, снова был одет в серое, только соответствующее статусу дороговизны.

     Карина Карловна перевела свой взгляд на Толстозадова и отчетливо видела, что тот не обрадовался появлению новых посетителей, а через пару секунд он быстро поднялся и направился в сторону входной двери.

      – ’‘Он знает их, он ушел, потому что не хочет с ними встречаться’’ – подумала Карина Карловна.

     Репейс внимательно смотрел вслед уходящему Толстозадову.

     – Это он? – довольно громко спросил Ефимози.

     – Собственной персоной – ответил Репейс.

     – Будет дело – произнес Ефимози.

     – Думаю, поиграем – добавил Репейс, после чего повернув голову в направлении Карины, произнес.

     – Приятного аппетита Карина Карловна.

     Все сжалось внутри Карины Карловны, а противный Ефимози ей улыбнулся, подняв к верху только что принесенную официанткой бутылку с вином.

     – И вам приятного аппетита господа – промямлила Карина Карловна.

     – Как здоровье Эдуарда Арсеньевича, многоуважаемого профессора Смышляева и потрясающего господина с Рыжей бородой? – смеясь, спросил товарищ Репейс.

     – Спасибо, вроде ничего, можно я пойду – еле слышно ответила Карина Карловна.

      – ‘’Только бы не обмочиться, только бы не обмочиться’’ – это единственное, о чем думала Карина Карловна, улыбаясь насколько это было возможно товарищам Репейсу и Ефимози.

     – Подождите, еще один вопрос. Откуда вы знакомы с сеньором Толстозадовым?– спросил Репейс.

     – Я не знаю его, точнее, только сейчас узнала, что он, есть он. Я сначала думала, что передо мной очень известный министр из прошлого и испугалась – Карина Карловна начала сбиваться и тараторить.

     – Успокойтесь Карина Карловна – это одно и то же лицо, что сейчас, что тогда – просветил Карину Карловну Репейс.

     – Так я пойду? – произнесла вопрос умоляющим тоном Карина Карловна.

     – Идите если вам больше нечего нам сказать – внимательно смотря на Карину, произнес Репейс.

     Карина встала не чувствуя ног, кое-как добралась до дверей и не оборачиваясь вышла на свежий воздух.

     Официантка, с ней еще одна и кто-то из администраторов или поваров с интересом наблюдали происходящую на их глазах сценку.

     – Кто это? – спросила вторая официантка, после того, как хорошо им известная Карина Карловна еле живая выползла из заведения, даже не притронувшись к еде.

     – Не знаю, видимо, кто-то из столицы – ответила первая официантка.

     —Кажется он из верховного управления общего фронта – высказал свою версию молодой парень, который был, то ли администратором, то ли поваром, а сейчас лишь загадочно таращил глаза в окно, где пришибленная Карина Карловна еле удерживая равновесие, залазила в свой элитный автомобиль.

     …Эдуард Арсеньевич проспал на работу. Он был несильно пьян вечером и, очевидно находился в хорошем расположении духа, к тому же получил полное и очень сладкое удовлетворение, как следует, использовав свою любимую жену Леру. Было и небольшое огорчение, но привычное и вчера мимолетное, но Лера, не веря в удлинение Эдиного прибора с помощью загадочных обстоятельств, приписывала сие чудо себе.

     – Бог тебя пожалел, чтобы мне хорошо было – нагло говорила она.

     – Ты почти каждый день с больной головой, как дело к ночи, так голова болит или, что еще. Если бы знал, как ты ко мне относиться будешь, не женился бы на тебе – злился Эдя.

     – Не собирай, что попало. Тебе сейчас везет и все благодаря мне – настаивала на своем Лера

     Эдуард Арсеньевич собирался бегом, некогда было даже позавтракать. Ехал еще быстрее, от того что на десять часов было назначено экстренное совещание, а он вспомнил об этом только сидя на унитазе. Забежав в кабинет Эдя на ходу произнес.

     – Лиза – Дмитрий Кириллович не звонил?

     – Три раза Эдуард Арсеньевич. Ох и влетит сейчас вам – жеманно произнесла Лиза, демонстративно поправив руками свою грудь четвёртого размера. Эдя остановил свой взгляд на волнующем объеме Лизы.

     – После совещания готовься. У меня сегодня жуткое желание помять твои арбузики – произнес он, чувствуя, как кровь наполняет предмет его гордости.

     – Валерия Васильевна снова заболела? – приторным голосом спросила Лиза.

     – Сама знаешь, хотя вчера все нормально было – ответил Эдя.

     – Один раз в две недели, два раза в месяц – засмеялась Лиза.

     – Не смешно Елизавета, плакать нужно. Ладно, я пошел.

     Эдуард Арсеньевич бегом оказался на третьем этаже, постучав вошел в кабинет.

     – У себя – спросил он у Насти, которая в очередной раз изучала свое отражение в зеркальце.

     – Ждет тебя Эдя, готовься – улыбнулась Настя, не отрываясь от своего отражения.

     – Можно Дмитрий Кириллович – робко спросил Эдя наполовину втиснувшись в апартаменты Дмитрия Кирилловича.

     К удивлению Эдуарда Арсеньевича, рядом с Дмитрием Кирилловичем сидел объемный господин в сером костюме, лицо которого показалось Эде до боли знакомым.

     Ожидая расправы, Эдя мысленно к ней готовился, но сейчас понял, что все его опасения были напрасны. Дмитрий Кириллович был непросто спокоен, он от чего-то был весел.

     – Заходи Эдя, сколько можно. Ты меня ставишь в неловкое положение. Знакомься – это твой новый начальник Пройдохин Николай Евгеньевич.

     Эдя поздоровался за руку сначала с Дмитрием Кирилловичем, затем с Николаем Евгеньевичем. Что-то подобное маленькой, но жутко неприятной молнии сверкнуло в голове Эди, а Николай Евгеньевич посмотрел на Эдю с нескрываемым интересом.

     – Я вас, кажется, где-то видел – произнес Николай Евгеньевич, голосом похожим на одного известного министра.

     – Я вроде, не имел чести с вами встречаться – робко ответил Эдя.

      – ‘’Но – это не он. Это – не министр’’ – тужился сообразить Эдуард Арсеньевич.

     – Меня временно переводят заместителем самого господина Тепломестова Эдгарда Романовича. Доверено возглавить правый отдел и комитет по взаимодействию с общим фронтом – гордо сообщил Дмитрий Кириллович.

     – У тебя опыта мало, поэтому на мое место назначен Пройдохин Николай Евгеньевич – продолжил Дмитрий Кириллович.

     – Понимаю, конечно, понимаю – заискивающе произнес Эдуард Арсеньевич; – ‘’ Толстозадов’’– стрельнуло в голове, картинки из далекого детства начали перемещаться, то туда, то сюда: – ‘’Что – это, почему Толстозадов?’’ – со страхом думал Эдя. Пока молча сидел на стуле и одним ухом старался слушать, как Дмитрий Кириллович объяснял что-то господину Пройдохину, который был на самом деле совсем другим человеком, и к тому же должен быть давно мертв, что в первом воплощение, что в том, которого, как раз недавно похоронили. Только он не умер, а значит…

     – Эдя ты, что задумался. Давай за работу, Николай Евгеньевич в нашем управленческом деле профессионал высшей категории. Так что тебе повезло поработать, поучиться у такого человека – Дмитрий Кириллович отвлек Эдю, от не самых приятных размышлений.

     – Не переживайте Дмитрий Кириллович, я постараюсь в грязь лицом не ударить – бодро, насколько мог, ответил Эдя.

     – Это – Эдя, я там кое-что из своего хозяйства к тебе в кабинет перенес – сказал Дмитрий Кириллович шепотом, уже после того, как попрощался с Николаем Евгеньевичем и стоя в дверях своего кабинета.

     – Понял, все понял – ответил Эдя.

     – Не подведи меня – Дмитрий Кириллович похлопал Эдю по плечу и пешком отправился вниз, где его уже ожидала служебная машина, чтобы отвезти на место временного, но все же повышения по службе.

     Эдуард Арсеньевич вернулся в общество своего нового начальника – Пройдохина Николая Евгеньевича.

     …Архип Архипович лежал на диване, смотрел в потолок, находясь в абсолютно трезвом виде и, от этого испытывая нестерпимую депрессию…

     … – Я письмо написал, положил его в металлический цилиндрик с крышкой. Если нам никто не верит, считают нас выдумщиками, то может в будущем нас кто-то поймет – грустным голосом говорил Архип, своим друзьям Саньке и Витьке.

     – Так его нужно куда-то положить, чтобы оно дошло до будущего – сказал Витька.

     – Думаю в центральном парке под памятником героям гражданской войны – предложил Архип.

     – Нет, ты что. Кто там его найдет? Памятник же никто ломать не станет. Надо что-то другое придумать – не согласился Санька.

     – А что если, как в том фильме. Все официально – табличку сделать. ‘’Не вскрывать шестьдесят лет’’, положен пионерами, для пионеров будущего – предложил Витька.

     – Почему шестьдесят лет? – спросил Санька.

     – Через шестьдесят лет будет сто лет великому октябрю – пояснил Архип.

     – Не получится, кто нам разрешит – усомнился Санька.

     – Давайте все же положим под памятник. Бумагу еще рядом с просьбой – не унимался Архип.

     – Бумага истлеет – произнес Витька.

     – А что за письмо? – спросил Санька.

     – Простое, о том, что пионеры выследили сеньора Толстозадова, который на самом деле жив, но им никто не поверил. Ну, и наши имена, фамилии, номер школы.

     – Это – правильно – поддержал Витька…

     … Архип Архипович открыл глаза. Воспоминания были излишне четкими. Тяжело вздохнув, он поднялся за сигаретой.

     – Архип ты не заболел? – спросила Люба.

     – Нет просто слабость какая-то – ответил Архип Архипович…

     … Все-таки в парке, – решили они тогда, а там, что будь, то будет. Сделали дело рано утром, когда чуть заметно пробивался робкий летний рассвет. Никто их тогда не увидел, никто ничего не заметил.

     Только незаметно пролетели годы. Погибли вместе, и в один миг Санька с Витькой, и было это уже тридцать лет назад. Ехали пьяные с рыбалки на Витькином рабочем зилке, перевернулись крайне неудачно.

      – ‘’Вот и вся история’’ – подумал о друзьях Архип Архипович.

     Толстозадов тоже исчез. Канул в небытие и, как можно было подумать навсегда, но случилось иное, и Архип Архипович увидел его на экране телевизора. Это был он – назывался он, конечно, другим именем. Только ,это не могло обмануть несчастного Архипа Архиповича, он смотрел и не верил своим глазам, не хотел поверить в то, что стало реальностью. Страшное чувство вины не давало, тогда спать, нормально принимать пищу.

     Несколько недель Архип Архипович не мог найти себе места. Затем потихоньку смирился, успокоился, только вот психический надлом уже никуда не делся. Архип Архипович все чаще и чаще стал прикладываться к бутылке, ища на ее дне хоть какое-то подобие ответа на свои страшные вопросы и переживания.

     Годы гнули свое, уходило с ними вместе здоровье. Способствовало этому спиртное, и давно было забыто написанное пионерами письмо…

     …В тот день Архип Архипович не вспомнил о письме. Случилось это спустя пару недель, когда он гулял со своими внуками в центральном парке, и, когда они остановились возле памятника героям гражданской войны, который каким-то чудом уцелел на протяжении последней четверти века.

     Осенний дождик моросил мизерными каплями. Небо, затянувшись серостью туч, не пускало к людям солнце. Последнее уже и не торопилось радовать кого-то, заслуженно собираясь перейти на скудный зимний режим. Упавшие листья давно не подметались в некоторых местах и особенно под деревьями. Лежали они там толстым слоем, а внучка Даша семи лет от роду, подбежала к деду, что-то держа в руках.

     – Дедушка смотри, что я нашла. С наивной, детской радостью она протягивала Архипу Архиповичу ту самую капсулу, которую он с друзьями закопал в основании памятника шестьдесят лет назад.

     Тогда Архип Архипович подумал, что у него остановилось сердце. Руки сильно тряслись, открывая испачканную землей крышечку.

     – Дедушка что с тобой? Тебе плохо? – спросил внук Костик, который был на два года старше своей сестры Даши.

     – Нет, ребятишки – все хорошо. Играйте пока здесь, а затем пойдем – сказал он внукам.

     Крышечка легко поддалась, но внутри ничего не было. Архип Архипович недоуменно смотрел в пустоту металлического цилиндра. После засунул его в карман куртки. Сделал два шага – и голова закружилась, он сел на близко расположенную скамейку. Немного мутилось в глазах, было тяжело дышать.

      – ‘’Неужели конец’’ – подумал он, слыша сильный и крайне неровный стук собственного сердца.

     Через полминуты приступ прошел, Архип Архипович повернул голову. Рядом с ним сидел незнакомый мужчина.

     – Спасибо вам Архип Архипович – произнес незнакомец.

     – За что спасибо – удивился Архип Архипович.

     – За то, что вы положили себе в карман – улыбнулся незнакомец.

     Сплошной волной по телу Архипа Архиповича прокатились мурашки, поднялся к горлу комок.

     – Вы о пионерском письме? – спросил он.

     – Да именно о нем, жаль, что оно не попало к нам раньше. Но здесь уже ничего нельзя сделать. Моя фамилия Репейс Андрей Александрович – представившись, мужчина протянул Архипу Архиповичу руку.

     – Архип Архипович, но мне кажется, что вы и сами знаете.

     Внуки носились друг за другом, пинали ногами желтые листья – звонко смеясь.

     – Но почему вы так долго ждали? – спросил Архип Архипович.

     – Вы сами назначали дату, сто лет великого октября, разве вы не помните?

     – Не понимаю, неужели вы не знали о нем – голос Архипа Архиповича хрипел.

     – Знали, конечно, но найти не могли. Да и не он нам, по сути, нужен был, а то что вы перепрятали на пустыре, и, к сожалению не решились забрать с собой. Если бы вы сделали – это, то все пошло бы иначе, совсем иначе.

     – Но если вы знали про шкатулку?

     – Мы не знали, где она. Про пустырь я узнал из вашего с друзьями письма и про то, что вы не взяли ее домой – тоже оттуда. В шкатулке была клятва – она символ. Ее нужно было уничтожить, чтобы прервать порочную связь.

     – Понятно, почему тогда он сразу всплыл на самом верху – сокрушенно произнес Архип Архипович.

     – И не только он один, их там много было, из его так называемой плеяды.

     – Но тогда, как с перерожденцами в рядах партии, изменниками трудового народа.

     – Никаких перерожденцев никогда не было. Просто им удалось проникнуть в наши ряды – укрепиться там, и впоследствии размножиться. Это – были те же люди, что и в пламенные годы революционной борьбы.

     – А вы сами?

     – Мы проиграли, что здесь еще можно сказать. Впрочем, мне пора, думаю, мы еще увидимся. Уже поздно, вам тоже нужно добираться с внуками до дому, прощайте Архип Архипович.

      Репейс пожал Архипу Архиповичу руку. Они стояли возле братской могилы, на граните которой были высечены фамилии погибших героев. Архип Архипович уронил свой взгляд на надпись, что была прямо перед ним, – и тут же испытал озноб во всем теле.

     ‘’Репейс Иван Александрович’’, гласили буквы изрядно потертые временем.

     – Мой старший брат – произнес товарищ Репейс и после этих слов быстрыми шагами удалился в пасмурную дымку, опустившегося вечернего сумрака.

     – ‘’Но, как они нашли капсулу, пусть и пришло время?’’ – спрашивал сам себя Архип Архипович, с трудом передвигая ноги.

     – Дедушка быстрее, уже темно – кричали ребятишки, подгоняя деда.

     …В общем-то, он жил совсем неплохо. Снова в изобилии было печенье, никуда не девалось и варенье разных сортов. Хорошие, чистые вещи – горячий душ. Приятная на вид, очень обходительная и заботливая служанка. Прекрасный вид из окна. Солнце всходит, задевая кремлевские башни, затем оно же, касаясь их – заходит. Несомненный оазис благополучия при власти страшных большевиков, разместившихся в этом самом чудесном кремле.

     Нет забот, нет и лишних мыслей. Он даже не ходит в школу, а как это удалось сделать его новому папеньке, он даже не интересовался. Не было у него и друзей, но он особо в них и не нуждался. Правда, все же была одна знакомая – его ровесница. Красивая, нежная девочка – дочка одной известной в стольном граде актрисы. Виделись они редко, но когда общались, то легко находили общий язык. Он был стеснительным. Она, кажется еще больше.

     Подростковый возраст менял тело, за ним менялись мозги. Папенька озабоченно вздыхал, стоя у огромного зеркала и поглядывая на него. Нужно очень скоро адаптироваться в самостоятельной жизни – это и заботило папеньку. Не один раз они говорили об очень многом, и напоминание сквозило красной линией. Кто он, – и зачем он здесь. Только папенька напрасно волновался, он все хорошо помнил, даже в кошмарном сне не собирался менять своих убеждений.

     Слишком сильно засели в голове буржуины, которые навсегда покидали его. Разрушенные надежды, что грузились на теплоходы и сухогрузы в далеких черноморских портах. Они его бы не бросили, никогда бы не бросили, но случилось так, что он потерялся – потерялся сам. И теперь сама судьба испытывала его.

     Сколько истошного крика. Брошенных сумочек и раскрывших свои пасти чемоданов. Беззубое нутро набито сорочками, лифчиками, иконками. Еще визг, за ним чьи-то сумасшедшие проклятия. Давка, провонявшая неприятным запахом едкого пота. Слезы, слюни, харчки. А где-то рядом выстрелы в воздух, и кто-то упал, схватившись окровавленными руками за простреленную, взбесившимся поручиком, грудь. Растет кровавое пятно на белой сорочке, закатываются помутневшие глаза. Он смотрит, как падает, еще молодой, холеный мужчина. Над ним кричат свое – очень противное, перепуганные чайки.

     – Красные в городе! Красные на окраине! – визжит толстая, как свиноматка баба, тряся двойным подбородком. Подпрыгивает на толстой шее жемчужное ожерелье. Мечутся объемные, как два бревна руки – она кого-то хватает. Ее отпихивает молодой штабс-капитан, он ищет другую женщину, слышит ее визгливый голос.

     – Жорж! Жорж! Ты где Жорж! Я тебя не вижу!

     Группа сумрачных казаков – офицеров, стоят отстраненно. Один из них – высокий с шикарными усами, орлиным носом, под чуточку хищными глазами, говорит своим однополчанам.

     – Пока воевали, нужны были, а зараз не нужны им стали.

     Передается из рук в руки бутылка с чем-то спиртосодержащим. Безразличны глаза к окружающей их истерике.

     – Пойдем, на квартире продолжим – говорит русоволосый казак с давно небритой щетиной.

     Уходят казаки. Теплоход дает один за другим мощные сигналы, выпуская раскаленный пар наружу. Он вырывается, оглушает своим ревом. Кто-то падает в воду, не удержавшись за ограждения палубы теплохода, который размеренно отдалятся от причала. Вместе с ним исчезает, обманывает последняя надежда на спасение.

     Сошедший с ума, тщедушный, долговязый священник бросается в воду, пытается вплавь догнать теплоход, иногда поднимает свои руки вверх, надеясь, что его заметят, как утопающего. Нет, он не сошел с ума, но он обречен из-за своего сумасшедшего желания спастись от приближающейся минуты беспощадного будущего.

     Шум становится все громче. Закладывает уши – мельтешит в глазах. Толпа несчастных еще не может поверить в то, что удача оставила их уже навсегда. Они не хотят расходиться, ловят последний миг удаляющегося спасения, и оно, издеваясь над ними продолжает подавать свои свистящие гудки. Пеной налетает темная волна на причал, скрылся под шапкой этой пены тщедушный священник. Сел на корточки совсем рядом, прислонившись к желтой стене, старичок в аккуратных очках, посмотрел на него внимательно.

     – Ты мальчик чей? Где твои родители?

     – Я не знаю – ответил он, тогда.

     И вот в неописуемую суету ворвался еще более жуткий свист, за ним раздался взрыв. Далеко от толпы, но и этого сразу хватило с достатком, чтобы привести их всех в чувство. Еще один снаряд упал посередине улицы, подходящей к набережной. Испуг сменился паникой и набережная начала пустеть с пугающей быстротой. Вновь кто-то упал, груда вещей – теперь уже ненужных, потерянная обувь, сумки, вопли. Как ребенок заплакал старичок, не меняя своей позы возле стены, а он помчался в сторону – вдоль берега. Он вместе с другими, рядом с толстой бабой в жемчужном ожерелье, рядом с молодой красавицей, которая сейчас лишь шепчет.