Текст книги "Мемориал Августа 1991 (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

     Эдуард Арсеньевич обернулся. Повернули головы и Иван Васильевич с Иронимом Евстратиевичем. Карина Карловна стояла в воинственной позе, уперев руки в боки.

     – А ты Кариночка у нас смелая. Я посмотрю на тебя. Только что-то, когда мы были у них в гостях, ты не была настолько смелой.

     Карина Карловна не успела ответить Эде, потому что вмешался Ироним Евстратиевич.

     – Как вы тоже знакомы с этими людьми?

     – Да Ироним Евстратиевич, я знакома с ними и может, боюсь их не менее уважаемого господина Калакакина. Только мы должны выполнить миссию. Значит нужно собрать в кулак всю силу воли. Вы же Ироним Евстратиевич, пусть и бывший служитель церкви, особенно должны быть тверды духом, помогать нам в этом.

     – Я? Почему я? Не знаю, что я могу? Молитва здесь вряд ли поможет. Кто я такой?. Здесь нужен кто-то влиятельный, вплоть до самого епископа, или даже самого… – Ироним Евстратиевич не стал произносить высочайшее звание, но и без этого все прекрасно поняли, кого он имел ввиду.

     – Именно вы Ироним Евстратиевич избраны силами ‘’Грядущего общества’’. Ваше значение в эти дни выше самого высокого титула в духовной иерархии – пафосно произнесла напутствие Карина Карловна.

     – Ну, я… – промямлил Ироним Евстратиевич.

     – Может Толстозадов поможет – неуверенно пожелал Эдуард Арсеньевич.

     Большая, даже огромная туча набежала, закрыв небо. В один миг стало темно, а затем все стало покрываться странным серым налетом. Иван Васильевич ничего, не понимая, выпучив глаза, спросил.

      – Это еще что? Ему никто не ответил, повисла пауза в десять секунд.

     – Началось господа – с лестницы раздался голос профессора.

     Ироним Евстратиевич старался прижаться к Эдуарду Арсеньевичу, а с Карины Карловны мгновенно слетел пафос, след за ним испарился воинственный вид. Ее губы, хотели произнести любимое в таких случаях слово: ‘’мамочка’’.

     – Спаси и сохрани!!! Господи, спаси и сохрани!!! – громко сказал Ироним Евстратиевич.

     – Тихо ты, что завопил!!! – заорал Иван Васильевич.

     Его голос оглушил всех в один момент. Эхо отлетело от стены дома и тут же встретилось с появившейся из какой-то боковой двери женщиной, которую Рыжая борода, обозначил номером один. Выглядела она испуганно и даже подойдя к не менее ошарашенным соратникам, продолжала оглядываться по сторонам, пытаясь хоть как-то сообразить, что происходит.

     – Иван Васильевич к вам некто товарищ Ефимози с солдатами из старого фильма – почти шепотом произнесла женщина с номером один.

     – Из какого еще старого фильма? – очнулся Ироним Евстратиевич.

     – Ты их не впустила? – глухим голосом, в котором слышался все более усиливающийся испуг, спросил Иван Васильевич, не обращая внимания на вопрос Иронима Евстратиевича.

     – Нет, конечно, Иван Васильевич, но мне, кажется, что нужно открыть. У них пистолеты на ремнях и фуражки зеленые с синим, и форма какая-то страшная. Я такую в кино видела: ‘’Смерть упыря’’ – ответила женщина.

     – Мало ли, что ты думаешь. Не смейте открывать дверь – Иван Васильевич начал оттягивать воротник своей рубашки, как будто он задыхался от нехватки воздуха.

     Женщина покорно кивнула головой и скрылась за неприметной дверью. Эдуард Арсеньевич снова схватился за бутылку, а Иннокентий Иванович с Кариной Карловной оставались почти в неподвижном состоянии. Продолжалось это недолго через несколько секунд на лестнице, появился Рыжая борода. Его внешний вид уже никого не мог удивить, и то, что он чуть не упал с лестницы, тоже не было чем-то сверхъестественным.

      – Там эти!!! Там эти!!! Я из окна видел!!! Нужно прятаться, как можно скорее, иначе хана будет. Я жить хочу, застрелят, ей богу!!! – Рыжая борода соскочил вниз, его глаза округленные до максимального размера, умоляюще искали поддержки. Он не сразу понял, что присутствующие знают о пришествии товарищей, поэтому заметно округлил и без того большие глаза, когда Карина Карловна тихо, но очень строго сказала.

      – Не кричите, они могут услышать.

     – Вы что не понимаете? Там Ефимози с нарядом НКВД – произнес он, после чего начал вертеть головой в поисках мало-мальски подходящего убежища.

     – Знаем мы, не ори – подал голос Эдуард Арсеньевич.

     В это время все услышали сильный стук в металлические ворота.

     – Ногами пинают – мрачно произнес Ироним Евстратиевич и тут же продолжил бубнить молитву, которую он начал еще до явления Рыжей бороды на лестнице.

     – Телефон у нас не работает – появилась на многострадальной лестнице тетка Ефросинья.

     – Какой, мать твою, телефон!!! Конечно, он не работает, какой сейчас год на дворе!!! – громко простонал Эдуард Арсеньевич.

     – Что там тетушка? – спросил Иван Васильевич, видимо, для того чтобы уточнить, то о чем знал и без нее.

     – Черт один знает, что происходит. Какие-то люди одетые в форму времен тирана Джугашвили, явились к нам и долбят ногами в ворота. Главный из них – пьян, остальные хохочут. Окончательно распоясались хулиганы, чем только занимается господин Хитроплетов. Не дай бог, ему мне на глаза попасться – гневно пояснила тетка Ефросинья, хотела вернуться назад, но ее остановил Иван Васильевич.

      – Только не открывайте дверь и не выходите за ворота – прошипел он, двигая зрачками туда-сюда.

     – Что с тобой Иван? Тебе нехорошо, окончательно перепился? – строго посмотрела на племянника тетка.

     – Хорошо, все хорошо. Делайте, что я сказал – ответил он, не меняя интонации.

     Через три минуты, может не много больше, начали проявляться нормальные цвета. Серый цвет растворялся на глазах. Для закрепления эффекта, Эдуард Арсеньевич принял еще порцию коньяка. Не отставал от него и Иван Васильевич. Цветная палитра окончательно победила мрак, а вместе с этим, приподнял совсем упавшую к низу голову Ироним Евстратиевич. Его жалкая по составу волосяного покрова бородка, как-то приободрилась. Малость ожили глаза, но он еще боялся что-то сказать и лишь переводил взгляд на полностью опьяневших Эдуарда Арсеньевича и Ивана Васильевича. Карина Карловна тяжело выдохнула, размашисто перекрестившись, села за большой уличный стол, а профессор нарушил молчание, обратившись к Рыжей бороде, который вылупливая глаза во все возможные стороны не мог еще до конца поверить, что смертельная опасность миновала.

     – Застегните ширинку Андрей Павлович, кажется, молитвы достопочтенного Иронима Евстратиевича отвели от нас пришествие тридцать седьмого года.

     Рыжая борода опустил глаза в область ширинки, последняя действительно была расстегнута для проветривания, как, кажется, южным потоком воздуха. Бормоча что-то нечленораздельное, Рыжая борода начал искать пальцами черные пуговицы. Знатная козлиная борода, падала на грудь и только сейчас профессор, заметил, что Рыжая борода заплетает в бороду резинку, такого же цвета.

     – Уберите из бороды резинку Андрей Павлович – попросил профессор, как будто в столь тяжелый момент, данное предложение являлось чем-то важным.

     Карина Карловна вопросительно посмотрела на профессора.

     – Это еще зачем? – надувая губы, спросил Рыжая борода.

     – Действительно, к чему это? – поддержала Рыжую бороду, Карина Карловна.

     – Мне думается, что ваша знатная борода и без резинки имеет прекрасную форму – спокойно произнес профессор.

     – Форма, как форма – окончательно смутившись, как будто присутствующие на консилиуме, собирались рассматривать размер его причиндалов, произнес Рыжая борода.

     Иван Васильевич провел рукой по своей старообрядческой бороде. Эдуард Арсеньевич икнув, вмешался в разговор.

      – У нас из пяти мужиков трое бородатые. Так что мы должны смириться, профессор – Эдуард Арсеньевич еще раз икнул.

     – Я однажды в Татарстане был. Там памятник видел, что-то огромное, колючей проволокой обмотанное. Вот нам затем такой же сделают – неожиданно сменил тему Рыжая борода.

     – Чего его делать, мемориал Ивана Васильевича колючей проволокой обмотать и готово.

      Улыбнулся, идиотическим лицом Эдуард Арсеньевич. То ли от выпитого, то ли от пережитого на начальном этапе, понять это было невозможно от того, что Эдуард Арсеньевич уже имел серьезный опыт общения с товарищами.

     – А что за обелиск? – спросила Карина Карловна.

     – Не знаю, я особо, помню, что он посвящен мученикам тех лет – гордо, блеснув своими знаниями, пояснил Рыжая борода.

     – Каких еще лет? – вмешался в разговор Иван Васильевич.

     – Известно каких, когда товарищи людей скопом убивали за понюшку табака, забавы ради. Вот и нас, не верится, неужели ни спасет, ни сохранит, нас царица небесная – проговорил Ироним Евстратиевич.

     – Думаю, что Андрей Павлович познакомился с обычным, если так можно сказать, стандартным мемориалом, которые имеются почти в каждом городке, имеющим хоть какое-то значение. Подобного искусства, или дани памяти хватает. Время их появление тоже секретом не является – подробно пояснил Иннокентий Иванович.

     – Вы не согласны с этим? – спросил Эдуард Арсеньевич.

     – Ну, почему же, мой любезный Эдуард Арсеньевич, вполне согласен. Памятники – это оружие, от того любая власть не забывает о столь важном аспекте – ответил профессор.

     – Нужно ехать к отцу Питириму!!! – подскочил с места Ироним Евстратиевич.

     Его глаза забегали, борода поднялась и сейчас, как кажется, не уступала в возбуждении, бороде куда более знатной, что торчала здесь же рядом, а если точнее, то всего в двух шагах от бороды Иронима Евстратиевича.

     – Это еще зачем? Мемориал мой, и он находится здесь. Ты что забыл Евстратиевич!!! – грозным голосом заявил Иван Васильевич.

     – Действительно, мы только говорили о мемориалах. И мы находимся возле самого уникального, ценного. Все эти, так называемые ‘’камни скорби’’ установлены уже после победы ‘’Грядущего общества’’, а этот первым глотком свободы, первым духом, только что начавшего дышать ‘’Грядущего общества’’ – заключила Карина Карловна.

     – Питирим укроет нас!!! А затем решим, что делать с твоим мемориалом.

     Ироним Евстратиевич понял, что его позицию соратники не разделяют и поэтому сразу сбавил свой настрой от восклицания до уныния.

     – Завтра дело будет – произнесла Карина Карловна.

     Реакцией на ее страшные слова стали понурые вздохи, которые окутали компаньонов незримой паутиной обреченности. Завтра стояло в одном шаге, как всегда. Но было оно совсем другим не похожим на множество простых, обыденных, многочисленных завтра, которых было прожито много или еще больше. Которые сейчас особенно четко, не отличались друг от друга, а завтрашнее завтра стояло не просто особняком, было в нем что-то ненормальное, символическое.

     …Символ – часть времени. Его отметка и почувствовать ее, кажется счастьем. Но это тогда, когда отметка станет пройденной, а пока что этот символ не таил в себе ничего пафосного. Напротив пропитался он громоздким, тяжелым духом, который стал не больше, не меньше, а одним из компонентов воздуха, наряду со всем известным азотом, кислородом. Никто не успел внести его в химическую формулу, но от этого он не утратил своей символической значимости. А завтрашнее – завтра дышало им уже сейчас, и совершенно неважно было, что на обширном дворе, где земля покрылась кирпичной тротуарной плиткой, еще находился день сегодняшний . Вместе с ним были они, и Ироним Евстратиевич продолжал шептать свои символы похожие на абракадабру, для ушей тех, кто не обращая внимания на это, сидел придавленный тяжестью сегодняшнего вечера, и с символизмом жуткого страха, думал о ежечасном приближении завтрашнего – завтра.

     – Послушайте, а где Инна Владимировна? – обратился к присутствующим Иннокентий Иванович.

     После его слов повисла пауза. Никто не имел понятия, почему рядом с ними нет Инны и где она сейчас.

     – Наверное, она у себя в комнате – резонно предположила Карина Карловна.

     – Я ее сейчас позову – сорвался с места Рыжая борода.

     Он бегом бросился на лестницу, мелькнули примечательные боты и еще более заметные своей толщиной шнурки.

     – Выпить быстро!!! – закричал Иван Васильевич, и тут же из заветной боковой двери, выскочил уже хорошо знакомый мужичонка.

     – Чего изволите? – спросил он наигранным, театральным голосом.

     – Не паясничай. Быстро харю начищу!!! – закричал Иван Васильевич, слегка приподнявшись с лавки.

     – Извиняюсь барин, вина или водки? – тон мужичка мгновенно потускнел, Иван Васильевич успокоившись на этом, уже спокойным голосом сказал.

      – И того, и другого, быстро. Холодной закуски сейчас, горячей через полчаса. Время засек.

     Мужичонка скрылся моментально в дверь под лестницей, а с лестницы летел Рыжая борода.

     – Не открывает она и не отзывается – произнес он, разбрызгивая в разные стороны слюни.

     – Дарья!!! – закричал Иван Васильевич, снова отворилась волшебная дверь и появилась женщина под номером один, которая, как оказалось имела красивое русское имя.

     – Слушаю, Иван Васильевич – кротко сказала она.

     – Девчонка, ну из гостей, где? – довольно мягким тоном, спросил Иван Васильевич, в отличие от того тона с каким он разговаривал с мужичком-лакеем.

     Мужичок, кстати, не заставил себя долго ждать и тут же возник перед очами соратников с подносом в руках и белым полотенцем, перекинутым через руку. Правда, его портил несколько грязноватый в желтых разводах фартук. На подносе стояли два больших графина. Один белый, другой красный.

     – Закуска где? – мрачно произнес Иван Васильевич.

     Дарья стояла в ожидании. Рыжая борода пожирал глазами ее бедра, и она чувствуя это, малость нервничала, и уже два раза поправила, и без того нормально уложенные волосы.

     – Будет сию минуту – только мужичонка произнес последнее слово, как выскочил мальчонка лет тринадцати с подносом, на котором была домашняя колбаса, сало, хлеб и аппетитные пирожки.

     Иван Васильевич лишь одобрительно кивнул головой, парочка скрылась из обозрения. Наступило время произнести свои слова Дарье.

      – Девушка ушла из дому пару часов назад, до сих пор не пришла.

     – Кто разрешил!!! – не сдержался Иван Васильевич.

     – Тетка Ефросинья разрешила. Девушка ей сказала.

      – Мне нужно купить нижнее белье и предметы гигиены – спокойно ответила Дарья.

     – Черт знает что – пробурчал Иван Васильевич.

     Ироним Евстратиевич начал в очередной раз креститься.

     – Что вы Ироним Евстратиевич, еще ничего плохого не случилось – одернула его, Карина Карловна.

     – Я от того к богу и обращаюсь, чтобы ничего не случилось – ответил Ироним Евстратиевич.

     – Не уследила ты Кариночка – недовольно произнес Эдуард Арсеньевич.

     – Она взрослая не нужно за ней следить – таким же тоном парировала Карина Карловна…

     … Инна решила не только освежиться покупкой необходимых ей вещей, но и посмотреть окрестности, еще ей после приключения в бане, не очень хотелось видеть рыжебородого. Один его вид, напоминал ей, что она все же не устояла перед похабным искушением. И если во время сексуального откровения, она, без всякого сомнения, получала странное, страстное удовлетворение, то спустя час, после того, как Рыжая борода, издал завершающий дикий стон, она начала чувствовать противоположное.

     Подмывшись, еще раз окатив себя теплой водой, хорошенько поработав мягким полотенцем, она вернулась в комнату. Ей думалось, что переживания долго не позволят ей уснуть, но случилось обратное. Инна быстро и легко заснула. Проспала всю ночь, не видя снов…

     …Село было большим. И если составить что-то вроде таблицы учитывающей не только численность населения, но и площадь занятую этим населением, то село заняло бы второе место в округе, уступив лишь районному центру. Но тот, собственно, являлся городишкой, который в далекие годы занимался обслуживанием большого предприятия, которое, как не трудно догадаться, благополучно развалилось в нынешние годы процветания ‘’Грядущего общества’’. Но все же оставило о себе память, в виде брошенных строений уже лишенных металлической составляющей, но даже без этого, какой-нибудь неведомый режиссер мог бы использовать естественно образовавшиеся декорации для сьемок фантастического фильма, о неизвестных планетах, гоблинах и гуманоидах.

     …По улицам села даже ходил автобус желтого цвета. Довозивший бабушек из одного конца в другой конец, но нужно было знать расписание движения этого чуда. Так что Инна, осматривая незнакомую ей жизнь, передвигалась пешком. Благо сухая погода способствовала ее променаду.

     Подкулачник разместил свое жилище далековато от импровизированного центра, где находилась главная остановка пригородных и междугородних маршрутов. Возле нее со временем и образовался центр, имевший в себе большой по местным меркам магазин. Рядом несколько киосков, маленький рынок, предназначавшийся больше для общения бабулек продавцов, чем для реальной коммерции.

      Не удовлетворившись ассортиментом товара, перебрав все, что только было возможно, Инна все же сделала необходимые ей покупки. С тоской посмотрела на отъезжающий в сторону родного городка транзитный автобус и вышла на улицу. Немного постояла и тут же привлекла внимание любви обильного представителя кавказской национальности, который содержал один из киосков, в котором приготавливались; шашлык, шаурма, предназначенные для пассажиров, останавливающихся на небольшое время автобусов дальнего следования.

     – Девушка идите сюда. Ах, какой вкусный, горячий шашлычок. Специально для вас готовил, всю душу в него вложил – разливался соловьем с характерным акцентом, мужчина с обильной черной щетиной на лице и заросшими волосами голыми руками.

     Инна поспешила ретироваться от внимания ухажера, тот кричал ей вслед.

      – Девушка, ну куда ты. Не бойся, Рашида здесь все знают.

     На Инну не подействовали призывы Рашида и через минуту, она свернула на одну из примыкающих к центральному пяточку улочку. Но и здесь ее ждало разочарование в виде троих пьяных парней. В руках одного из них была трехлитровая банка с напитком, названия которого Инна не знала. Тот, который держал банку, наглым образом указывал на нее пальцем. А один из его друзей с красным от выпитого лицом – делал лицо, от которого до процесса изнасилования – ну, пару шагов. Третий мало чем отличался от второго, к тому же у него все время дергался правый глаз, делая лицо короткостриженого обрыгана, абсолютно зловещим.

     Инна, испытывая нешуточный испуг, повернула обратно, предпочитая вновь встретиться с Рашидом в белой майке, чем ближе познакомиться с местными обожателями. Впрочем, троица и не собиралась так просто оставить Инну в покое. Они шли следом за ней, слава богу, соблюдая почти прежнею дистанцию. Тот, что имел дергающийся глаз, произносил гадкие звуки.

      – Ах, какая цаца, просто обалдеть, какая попка. Эти слова убивали Инну, подмышки намокли от пота, а ноги двигались, неуверенно спотыкаясь об каждую неровность. Движение длилось недолго и вновь появился радушный Рашид. Деревенские парни были по-прежнему позади. Появление Рашида начало успокаивать Инну. Из двух зол всегда нужно выбирать меньшее, но как раз в этот момент появилось третье.

     Рашид застыл в невообразимой позе, его зрачки двигались независимо от положения головы. Майка стала серой, киоск последовал за ней, и, как показалось Инне, шашлык тоже окрасился в черно-белую съемку. Инна оглянулась назад. Трое ухарей остановившись пялились на ее задницу и, по всей видимости, не замечали никаких метаморфоз вокруг себя, но им быстро напомнили об этом. Как черт из табакерки появилась черная машина доисторических времен. Она остановилась возле троицы и оттуда, раздался не терпящий возражения голос.

      – Откуда будете недоделки. Парни попытались что-то бурчать, но делали это неуверенно. До них начало доходить, что настал трагический момент явления к ним белой горячки, и то, что она явилась сразу к троим оболтусам, несколько их не смутило.

     – Да, местные мы. Просто вышли пройтись – проговорил тот, что по-прежнему держал в руках банку, которая, кстати, имела наполнение не более чем наполовину.

     Из машины вышел человек, на голове которого была старомодная шляпа. Толстоватое лицо дополнялось маленькими очками.

     – По домам давайте, пьяным нечего бродить – сказал мужчина, и Инна подумала, что где-то видела этого человека. Она могла бы вспоминать дальше, но ответ ей, напомнил не кто иной, как оживший к этому моменту Рашид.

      – Лаврентий Павлович прошу ко мне. Свежий, горячий шашлык для вас. Такое счастье Лаврентий Павлович – не замечая Инну, он бросился к человеку в очках.

     Троица смотрела на Лаврентия Павловича, на машину, на Инну, на Рашида – ничего не понимая в течении десяти секунд, а затем тот, что имел дергающийся глаз произнес.

      – Ну, мы пойдем?

     – Да, конечно, и как можно быстрее. Увижу еще раз, пеняйте на себя – сказал Лаврентий Павлович.

     Перетянутый ремнями молодой парень, в идеально подогнанной форме, открыл дверцу автомобиля, перед тем, кто именовался Лаврентием Павловичем, тот сел внутрь и машина двинулась дальше. Инна оставалась на месте, зато бесследно пропали трое аборигенов и куда-то скрылся любезный Рашид. Оставался только черно-белый окрас, вместе с ним какими-то онемевшими стали дома, замолчали, прижав хвосты, до этого браво, тявкающие собаки.

      – ‘’Нужно идти к дому’’ – просто подумала Инна и, слыша с каждым шагом стук собственного сердца, двинулась к дому Подкулачника. Весь ее путь выглядел так же, как и в его начале. Исключением были повылазившие из своих домов старухи, которые очевидно ничего не понимая смотрели по сторонам, делились впечатлениями, и Инна два раза слышала скрипучий голос произносивший.

      – Вот и конец света пожаловал’’. Хоть фраза прозвучала одинаково на расстоянии в пять сотен метров, но Инна была уверенна, что ее произнес один и тот же голос.

     Подойдя к особняку Подкулачника, Инна поняла, что лучше бы этого не делала. Утонувший в сером огромный дом, затаился полным беззвучием. Возле массивных ворот, высота которых была почти три метра, стояла та же машина, в которой совсем недавно проезжал Лаврентий Павлович, только Инна не видела толстяка в характерной шляпе. Внутри сидел одинокий водитель, а возле калитки, что была проделана в громадных воротах, стояли трое военных при оружии. Они с деловым видом покуривали папиросы, а тот, что был четвертым и, без всякого сомнения, главным был хорошо знаком Инне. Это был не кто иной, как сам господин Ефимози.

     Инна в своем сознании, по-прежнему называла этого человека господином, но что-то не увязывалось с этим словом, а слово товарищ не ложилось в ее понимание. Только тот, что пинал ногой калитку, все же был товарищ, иногда он обворачивался к своим коллегам. Затем продолжал сотрясать округу звенящим звуком. Эхо от этого звука пронизывало застывший воздух, звук уносился далеко и, как казалось Инне, слишком быстро возвращался обратно, сливался с очередными ударами, на которые не было ответа.

     Инна прижалась к достойному по размеру дереву. Еще ее прикрывал небольшой кустарник. Стучавшиеся в калитку находились к ней спиной, а когда мимолетно обворачивались, то не замечали ее присутствия.

     – Открывай двери, все равно придется!!! – закричал Ефимози.

     Тишина ответила ему вновь.

     – Открывай, давай!!! – снова закричал он, в пустоту.

     Инна вздрогнула, почувствовав присутствие рядом с собой человека. То ли она задумалась, а скорее всего, была поглощена процессом вскрытия дверей, неприступного особняка Подкулачника и поэтому не услышала, как рядом с ней оказался Архип Архипович.

     – Здравствуйте милая девушка, мы с вами уже встречались. Помните меня? – произнес с лукавой интонацией Архип Архипович.

     – Помню, конечно. Вы меня испугали – Инна действительно выглядела испуганной, нервно сжимала в руках ручки полиэтиленового пакета.

     – Я не обижу вас, моя хорошая. Не можете попасть домой? Я правильно понял?

     – Я не знаю. Я здесь не живу, мы приехали в гости – Инна окончательно замялась, опустила глаза в землю.

     – Ничего страшного, мы прекрасно знаем, что вы в гостях – произнёс Архип Архипович.

     У Инны закружилась голова, все поплыло, затем исчезло. Снова закрутилось, стало тяжело дышать, но тут же все восстановилось. Только открыв глаза, Инна уже не видела товарища Ефимози, пропали вместе с ним люди в военной форме. Зелень покрыла дерево, что было рядом. Она же появилась на огромных воротах. Небо поползло голубым, белое в виде облаков, рисовало свои запутанные узоры, рядом был знакомый старик. Инна посмотрела на себя, на пакет, который на глазах расцвел алыми розами.

     —Девушка с вами все хорошо? Мне, кажется, что вы уснули или потеряли сознание – обратился к ней старик. Улыбнулся, закурив сигарету. Им навстречу шел еще один мужчина преклонных лет. Старик махнул ему рукой, снова посмотрел на Инну.

     – Сегодня в полночь товарищ Репейс посетит вас – загадочно произнес старик.

     – Меня? – испуганно переспросила Инна.

     – Нет, точнее, вас всех, передайте остальным компаньонам – сказал старик и зачем-то снял кепку.

     …Инна Владимировна пожаловали барин – произнес мужичонка в фартуке.

     Ему никто ничего не ответил, а через несколько минут Инна, предстала перед всей компанией.

     – Жива – прошептал Ироним Евстратиевич.

     – Товарищ Репейс пожалует сегодня в полночь – произнесла Инна, обратившись ко всем сразу.

     – Это как понять? – отреагировал Иван Васильевич.

     – Не знаю, велено передать – ответила Инна.

     – Что сам товарищ Репейс велел тебе передать? – спросил Эдуард Арсеньевич.

     – Нет, один старик из их компании – произнесла Инна и посмотрела на Рыжую бороду.

     – Архип Архипович – произнес Рыжая борода загробным голосом.

     Время до полуночи было, не так уж много, а после слов Инны оно начало идти с неизмеримой скоростью, и вечер наступил в одно мгновение. Он же окончательно приглушил эмоции, а тикающие часы пугали передвижением своих стрелок.

     – Надо подготовиться основательно до полуночи. Приготовить ларец, выкопать ямку или, что там нужно – с деловой интонацией в голосе говорила Карина Карловна, обращаясь к Ивану Васильевичу, тот одобрительно кивал головой.

     – Они сами дали нам понять, когда нужно провести церемонию – сказала Карина Карловна.

     – Ты о клятве забыла – напомнил Эдуард Арсеньевич.

     Он к этому времени уже успел проспаться. Сейчас сидел с помятым лицом и обходился красной настойкой, игнорирую, куда более желанный коньяк.

     – Действительно, это осложняет дело. Но, я думаю, что возможно принять ее, как говорится, всем скопом. Кто-нибудь будет читать, потом все по очереди произнесут заключительные слова. Сейчас я принесу бумагу – Карина Карловна отправилась в свою комнату.

     – Плохо все это кончится – удрученно сказал Эдуард Арсеньевич.

     Иван Васильевич не стал с ним спорить, лишь пожал плечами и произнес; – Да уж. Карина Карловна не заставила себя долго ждать. Она энергично уселась на свое место, развернула заветную бумагу и начала читать.

      – ‘’Именем свободного капитала – торжественно клянусь!!! Быть верным законам, установленным со времен Адама и Евы, законам, освещенным всеми конфессиями. Прилагать все имеющиеся силы для поддержания порядков священного разделения на богатых и бедных. На потомственную эксплуатацию, на сохранение капиталов и теплых мест, капиталами достигнутых. Клянусь не жалеть себя, быть верным до последнего вздоха общему делу. Клянусь, не пререкаясь следовать за теми, кто назначен этими принципами на верховную власть свободного капитала. Клянусь, не пожалеть жизни за богом избранный путь. Клянусь!!! Клянусь!!! Клянусь!!!’’

     – Хороший, какой текст – сказал Иван Васильевич, после того, как Карина Карловна закончила читать.

     – Не хватает чего-то и размыто как-то – выразил свое мнение Эдуард Арсеньевич.

     – Тебе Эдя чего надо? Все по делу и нет ничего лишнего. Свобода эксплуатации, деление на людей и на нелюдей. Послушность принципам выборного обмана. Все по делу – сердито одернула Эдуарда Арсеньевича, Карина Карловна.

     – Так-то оно так, только лучше обойтись без этой клятвы. Закопать эту хрень в землю и хорош на этом. Я, вообще, думаю, что ненужно было нам сюда ехать. Пусть сеньор Толстозадов сам бы и разбирался во всем этом – откровенно выложил все, что было у него на душе, Эдуард Арсеньевич.

     – Я другого от тебя и не ожидала – фыркнула Карина Карловна – Я Эдя тоже боюсь, и может больше тебя. Ты вспоминаешь, что я баба, когда тебе поточить необходимо, а так тебе, кажется, что-то иное. Только если ты внимательно слушал клятву, то в ней вся наша жизнь. И не только наша, а всего ‘’Грядущего общества’’. Ты бывал в другой реальности и тебе не очень там понравилось.

     – Думаешь если мы эту штуковину зароем, под другую абракадабру, пробубним слова истинные, то навсегда пропадет товарищ Репейс с товарищем Ефимози – грубо возразил Эдуард Арсеньевич.

     – Я так понимаю, что ты от своего страха успел забыть истинное лицо товарищей и самого сеньора Толстозадова. Тебе, кажется, что все это чушь или я не правильно тебя понимаю? – не уступала Карина Карловна.

     – Ну, не чушь, конечно, только мы люди маленькие. Кто я такой? Всего лишь рядовой слуга ‘’Грядущего общества’’ – пробурчал Эдуард Арсеньевич.

     – Мы здесь все не из первых рядов. В этом видимо и заложен необходимый символизм – торжественно сказала Карина Карловна…

     … – Подготовил все барин – вновь появился мужичонка в грязном фартуке.

     Фартук при этом стал еще грязнее, а сам он плохо стоял на ногах.

     – Чего там шумел, сучий сын!!! Сделать нормально ничего не можешь, выпил уже лишнего, каналья сранная!!! – обыденно повысил голос Иван Васильевич.

     – Там кот черный, большой и наглый, хотел его погнать, так он меня чуть не сожрал. Как фыркнет, зашипит, глаза зеленные, страшные – пару раз икнув, рассказывал мужичонка в фартуке.

     – Господи спаси и помилуй – прошептал Ироним Евстратиевич.

     – Насчет дела Карина Карловна права. Мы свой путь давно выбрали и должны его отстаивать. Иначе страшно представить, что будет нам уготовано – немного опоздав, произнес Иннокентий Иванович.

     – Почему нам? – спросил Ироним Евстратиевич.

     – Но не ему же – ответил профессор, взглядом указав, в сторону мужичонка в фартуке.

     Тот с интересом глянул на профессора и в третий раз сильно икнул.