Текст книги "Мемориал Августа 1991 (СИ)"

Автор книги: Андрей Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

     – Андрей Павлович я хочу вас спросить. Вопрос немного странный, но меня очень интересуют подобные вещи – произнесла Карина Карловна, вернувшись за свой рабочий стол.

     Рыжая борода, смотря на Карину Карловну, ожидая от нее странного вопроса, вспомнил о забытой в течение последних часов Инне, но Карина Карловна повела речь о совсем другом.

     – Почему вы с нами? Поддерживаете то, что по вашему статусу вам противопоказано. Все остальные, ваши, если так можно сказать, коллеги по нищенскому физическому труду, без всякого сомнения, только и ждут прихода этих самых товарищей, как манны небесной, а вы на нашей стороне.

     Вопрос, действительно удивил Рыжую бороду. Он не был готов к такому обороту, поэтому замешкался на десяток секунд, а по их истечению начал крайне неуверенно.

     —Друзья рабочие…Они просто не видели, как выглядят эти товарищи, может поэтому они и ждут их.

     – Ну, что вы Андрей Павлович. Товарищи примут любую, поверьте, любую необходимую для дела форму. Добавят к ней шикарного содержания, на основе правды и справедливости. Попадут на подносе массу примеров, и обед министерши за десять тысяч рублей, покажется такой малюсенькой безделицей. Я думаю там готово много интересного.

     – Я хочу жить в этом мире и не вижу ничего в нем плохого. Продукты в магазинах есть, и одежду китайскую можно купить, что еще нужно.

     Не успел, Рыжая борода закончить, как Карина Карловна громко засмеялась, а Рыжая борода уже в какой раз ничего не понимая, еще пристальнее смотрел на нее, не зная нужно ли ему продолжать незаконченную мысль или этого вполне достаточно.

     – Как мало нужно для счастья! Браво Толстозадов! – захлебываясь от смеха, кое-как выговорила Карина Карловна.

     – Что смешного, многие так живут и ничего плохого в этом не видят. Но, действительно – ведь все есть – выпалил Рыжая борода, у него начали выпучиваться глаза, борода от нервного напряжения начала заметно шевелиться.

     – Вы еще скажите, лишь бы не было войны – продолжала смеяться Карина Карловна.

     – Ну, да, зачем она нужна – совершенно серьезно произнес Рыжая борода.

     Карина Карловна испытывала, только ей сейчас понятный восторг, стучала пальцами с изящным маникюром по столешнице темного, дорогого дерева.

     – Я бы Андрей Павлович, будь или окажись на вашем месте, выгрызала свое любыми методами. Пошла бы хоть на край света с любым из этих товарищей, только бы не испытывать позорного унижения – быть дерьмом, которым вертят, как захотят.

     – Я – дерьмо? – надул губы Рыжая борода.

     – Не обижайтесь, я не хотела вас оскорбить, это моя манера выражаться. Но согласитесь, что вы ничего из себя не представляете. Насколько, я понимаю, у вас нет положения в обществе, нет денег и даже нормальной семьи у вас нет – сейчас Карина Карловна говорила серьезно и потихоньку начала переходить на жесткую интонацию в окончаниях.

     – У меня скоро будет семья и до этого была. Только, баба моя, шлюхой оказалась – резал правду – матку Рыжая борода.

     – И корову вы тоже не сумели вернуть – снова, только на этот раз совсем слегка засмеялась Карина Карловна.

     – С коровой и вправду не вышло. Попробуй, забери ее у товарищей.

     – Даже если их уже нет – снисходительно улыбнулась Карина Карловна.

     В этот момент отворилась дверь, и знакомый голос незамедлительно вмешался в разговор.

     – Допустим, дорогая Карина Карловна, товарищи никуда не делись. Они, вы знаете, есть и сейчас. При этом я говорю не о товарище Репейсе с его другом товарищем Ефимози, а про тех товарищей, что разместились на очень многих постах в нынешнем ‘’Грядущем обществе’’. Богу они только другому служат. Религия, если хотите, иная. А так все одно, хотя, конечно, есть множество отличий, те товарищи были все же наглее и увереннее.

     – Здравствуйте профессор – опешила Карина Карловна – Как вы без звонка, без предупреждения – продолжила Карина Карловна.

     В дверях виновато стояла Света, пропустившая профессора за пару изящных комплиментов.

     – Света, да закрой же дверь, в конце концов – произнесла Карина Карловна, но на этот раз в ее голосе не было раздражения.

     – Решил устроить сюрприз, а если честно, то вышел из клиники и надо же такому случиться, начал доставать свой телефон, а он выпал из рук – и прямо на асфальт, в общем, не работает. А возвращаться в регистратуру или тем более в кабинет не захотелось.

     – Ну и правильно, я очень рада вашему внезапному появлению. Сейчас отложила всю работу, вот еще Андрей Павлович пожаловал. У нас здесь такие дела творятся – Карина Карловна выкатила из угла свое запасное кожаное кресло, чтобы удобнее усадить профессора Смышляева.

     – Краем уха слышал, вы только, что говорили о товарищах – начал Иннокентий Иванович, расположившись в кресле.

     Не успела Карина Карловна ответить, как подал голос Рыжая борода.

     – Вы профессор, как сюда попали, там же не пускают на вахте?

     – Просто мой любезный, предъявил паспорт, меня записали и пропустили – профессор с интересом смотрел на внешний облик Рыжей бороды, тот начал ерзать на стуле.

     Видимо, до Рыжей бороды наконец-то достучалось его общественное положение. Профессору Карина Карловна учтиво собственной персоной, предоставила мягкое кресло с высокой спинкой, а он, от души всем довольный, остался сидеть на твердом стуле с низкой спинкой и без колесиков.

     – Да, уважаемый Иннокентий Иванович, я хотела узнать у Андрея Павловича его жизненную позицию, отношение к происходящему.

     – И что же? – спросил профессор, так, как будто Рыжей бороды и вовсе не было в роскошном кабинете Карины Карловны.

     – Печально профессор. Да, впрочем, Андрей Павлович сам может обрисовать свое жизненное кредо.

     – Что говорить, нормально все. Говорю, есть все. Брюхо набить, выпить иногда, одежда – снова и очень быстро поставил все акценты своего существования Рыжая борода, правда еще вспоминалась корова, но святое он решил оставить при себе.

     – Интернет забыли Андрей Павлович, а это непростительно. Слишком уж важный элемент в философии вам подобных – улыбнулся профессор.

     – Вы тоже против меня – за товарищей, как Карина Карловна – возмутился Рыжая борода.

     – А что же Карина Карловна перешла на сторону товарищей? – с издевательской усмешкой уточнил профессор, глядя, то на Карину, то на Рыжую бороду.

     – Она так и сказала: ‘’в вашем положении, я была бы на стороне товарищей’’.

     – Разумно – серьезно сказал профессор.

     – И вы туда же профессор, неужели вы не понимаете, что товарищи ужасны. У них нет ничего святого. Сначала корову заберут, затем все остальное и работать будешь за похлебку.

     – А вы дружите с ними, верьте им, и поверьте, все у вас будет – профессор продолжал шутить, но Рыжая борода разошелся не на шутку.

     – А как же насчет бога? Что вы скажите? Они Христа продали за тридцать рублей серебром. От этого все и пошло. Не зря говорят: ‘’христопродавцы’’ – любуясь собой, произнес убийственный аргумент Рыжая борода.

     К этому моменту, он действительно решил, что происходит что-то похожее на измену, и его вчерашние соратники хотят перейти на другую сторону. Тем более ларец был закрыт в сейфе Карины Карловны. Рыжая борода начал еще больше нервничать. Одним махом, чуть не порвав, расстегнул грязный воротник спецовки.

     – Знаете, вы правы. Фарисеи, мне, кажется, были похожи на товарищей.

     – Это еще кто? – вылупливая глаза спросил Рыжая борода.

     – Это те, кому продали Христа за тридцать рублей серебром – пояснил профессор, сделав акцент на слове ‘’рублей’’.

     – Ничего не пойму, в церковь хожу постоянно, так что не говорите ерунды – обиженно произнес Рыжая борода.

     – Вы верующий? – спросил профессор.

     – Конечно, сейчас любой нормальный человек верующий – гордо сказал Рыжая борода, вытащив на всеобщее обозрение свой серебряный крестик.

     – Давно верующим стали Андрей Павлович? – недовольно спросил профессор.

     Рыжая борода, как казалось, приготовил что-то совершенно убойное в ответ, но на этот раз, Карина Карловна, пользуясь приемом самого рыжебородого, вставила свое вперед.

      – Ненужно Иннокентий Иванович, разве вы не видите, это все из одной оперы.

     – Нормальный, готовый продукт. Вот в принципе и все, согласитесь, что это то, что нам и нужно, причем в идеальном виде – сказал профессор Карине Карловне, снова игнорируя присутствие Рыжей бороды.

     Тот насупился и теперь отстраненно молчал, не желая больше участвовать в неприятном разговоре.

     – У вас немного жарковато, включите, если можно кондиционер – попросил профессор.

     Карина Карловна взяла с банкетного столика тонкий и длинный пульт, нажала кнопочку, и через минуту почувствовалась пришедшая в кабинет прохлада. Карина Карловна хотела начать разговор о главном, пару раз поправила волосы, приняла более удобное положение в кресле. Зачем-то с места на место переложила две большие папки, подняла голову, коснулась золотой оправы очков, и в эту секунду в дверь раздался аккуратный стук Светы.

     – Да Света – громко произнесла Карина Карловна.

     Дверь отворилась, показалась Света.

     – Карина Карловна к вам господин помощник делегата, заместитель правого отдела – Калакакин Эдуард Арсеньевич – официально и торжественно объявила Света, очарованная, как и всегда, блеском большого делегатского значка с бриллиантовыми планками по бокам…

     …Если Рыжая борода прорвался в кабинет Карины Карловны с наскока, а профессор Смышляев предъявив документ, то Эдуарду Арсеньевичу ничего этого не потребовалось. Только он зашел в помещение конторы, как тот самый недружелюбный охранник, мгновенно превратился в образец услужливого лакея.

     – Куда желаете, господин помощник делегата – произнес охранник, зеленая стрелочка загорелась, не дождавшись ответа со стороны Эдуарда Арсеньевича.

     – К Карине Карловне, к кому здесь еще – недоуменно пожал плечами Эдуард Арсеньевич.

     – Третий этаж, кабинет триста один – расплылся в улыбке охранник.

     – Знаю без тебя – пробурчал Эдуард Арсеньевич, ему было не до любезностей и приличий.

     Дела складывались странным образом и Эдуард понимал, что сейчас многое зависит, от того какое решение смогут принять они. Еще неплохо было бы связаться с самим сеньором Толстозадовым. Правда, первая мысль, отдать ларец в руки хозяина – померкла. Последствия неизвестны, если об этом прознают товарищи, то неизвестно, что может прийти им в голову. А на кону самое главное – размер достоинства, за ним и все положение в ‘’Грядущем обществе’’. Нет достоинства, – нет ‘’Грядущего’’. Еще, как назло, все время вертелся образ пропавшего Свиноедова, который осмелился перечить главному из товарищей: ‘’ах, как он неосмотрительно, спаси господи, его святую душу, нельзя же так, нужно было почувствовать, прислушаться воздух и тот был ненормальным’’ – думал о несчастном Свиноедове Эдуард Арсеньевич.

     – Здравствуй Карина – произнес Эдуард Арсеньевич – О, какой сюрприз. Профессор, очень рад вас видеть. Здравствуйте Андрей П.… – Эдуард Арсеньевич забыл отчество Рыжей бороды.

     – Павлович – буркнул тот недовольным тоном.

     – Да, да, Павлович – не извинившись, уточнил Эдуард Арсеньевич.

     – Очень кстати Эдя – произнесла Карина Карловна и при этом посмотрела в сторону Рыжей бороды. Называть помощника делегата, зама правого отдела – Эдя, при человеке типа Рыжей бороды, ей показалось неприличным, но она решила, что не стоит менять сложившуюся форму общения из-за рыжебородого.

      – Во время Эдя – добавила Карина Карловна.

     – Да уж вовремя, черт знает, что творится – сказал Эдуард Арсеньевич, усевшись на жесткий стул рядом с Рыжей бородой, потому что мягких кресел больше не имелось.

     – Здравствуйте Эдуард Арсеньевич, очень рад вас видеть – с задержкой произнес профессор – Я, кстати, тоже хотел обсудить сложившуюся ситуацию – продолжил он, поставив в тупик Карину Карловну, которая полагала, что все интересное творится сейчас и именно в ее кабинете.

     – Не понимаю что случилось? – спросила Карина Карловна, обращаясь одновременно к профессору и Эдуарду Арсеньевичу.

     – В общем, один придурок из агентства свободного интернет телевидения поднял шум по поводу закрытия властями фабрики ‘’Ударник’’. Возле фабрики, он мгновенно с помощью своих дружков, устроил митинг: ‘’У нас отнимают последние, здоровые продукты. Власти хотят нас всех погубить!!!’’. Ну и началось. Народ туда с окрестностей скопом повалил, кто-то из этих деятелей растрезвонил, что выпивку бесплатную господин Репейс раздает, затем события и вовсе потеряли всякий контроль – Эдуард Арсеньевич прокашлявшись, взял стакан, налил в него воды из кулера.

     Профессор во время рассказа Эдуарда Арсеньевича, с деловым видом утвердительно кивал головой. Рыжая борода на время, забыв свою обиду, превратился в слух. Ему на фабрике должны деньги за два дня (он считал день побега отработанным) и бонус за дополнительную разгрузку двух машин.

     – Куда еще хуже – озабоченно произнесла Карина Карловна.

     – Следующей была весть, что в связи с закрытием фабрики бесплатно раздают продуктовые наборы. Весть об этом мгновенно распространилась по всему городу. Бабы сломя голову бросились туда. Навстречу им бабы, уже получившие паек от господина Репейса, с пакетами – еле тащат. Обделенные, сбивая этих с ног – к воротам, и шум, гам, крик. А журналист этот, кажется, его фамилия Поносов – Эдуард Арсеньевич вновь выпил воды.

     – Есть такой – еще более мрачно сказала Карина Карловна.

     Профессор тяжело вздохнул, произнеся шепотом.

      – ‘’Что творится’’.

     Рыжая борода забыв, уже не только о собственной обиде, но и как кажется обо всем на свете, вскочил с места.

     – Может, дают еще жратву!!! Они и без того мне должны!!! – прокричал он, бросившись к двери.

     – Сядьте немедленно!!! – страшным голосом, крикнула на него Карина Карловна.

     До Рыжей бороды дошло, что он делает что-то не то и он покорно сел. Правда, все одно шептал.

      – ‘’Господи, такая халява, как мне опять не повезло’’.

     – Так вот, этот Поносов, давай делать прямые включения на свой канал, пришлось быстро отключать эту говорильню. К фабрике всю полицию, даже тех, кто на выходном. Окружили все, давай дебилов разгонять, а они в драку. Бабы – это сущий кошмар. Им только волю дай, хуже любых мужиков. Затем кинулись арестовывать хозяев предприятия, но, как вы понимаете, из этого ничего не вышло.

     – Эдя ты же говорил, что с закрытием ничего не получилось – спросила Карина Карловна.

     – Так оно и есть, я до сих пор не понимаю, откуда пошел этот слух.

     – Чего тут понимать, товарищи в очередной раз пошутили. Отметили, таким образом, добровольное закрытие – пояснил свою версию Иннокентий Иванович.

     – Эдуард Арсеньевич, что давали бесплатно? – не выдержал Рыжая борода.

     – Не знаю, Андрей Павлович – на этот раз Эдуард, вспомнил отчество Рыжей бороды.

     – Так что никого не арестовали? – уточнила Карина Карловна, в душе она радовалась с фабрикой, которая портила все в последние месяцы, наконец-то покончено, а бунтующая быдла – это пройдет.

     – Арестовали некого Паскудина. Он, к тому же оказался инвалидом первой группы. Сам представился директором и, вроде какой-то мандат предъявил. Его отправили в психо-корпус, но и здесь неувязка вышла, этот хренов инвалид, сумел каким-то образом сбежать прямо из кареты скорой помощи.

     – Вы забыли Эдуард Арсеньевич еще одну немаловажную деталь. На улицах вдалеке от этой фабрики стали собираться группами люди маргинального вида. Я когда ехал, их так же разгоняла полиция и, вроде, даже не наша.

     – Да передавали по специальной связи, что вызвали помощь из соседних регионов – подтвердил слова профессора Эдуард Арсеньевич.

     – Оперативно – выразила свое мнение Карина Карловна.

     Все на какое-то время замолчали. За открытым окном, послушались капли падающего дождя, и сквозь этот звук, окутанный в тишину, прозвучал голос профессора.

     – Эдуард Арсеньевич, а где сеньор Толстозадов?

     От этого имени все вздрогнули, посмотрели друг на друга.

     – Пропал, – нет его и никто не знает ничего – ответил Эдуард Арсеньевич.

     – Как такое может быть. Он же имел вполне официальный статус – не сдавался профессор.

     – Николай Евгеньевич Пройдохин, отозван в верховное управление, вот и вся информация.

     – Странно – произнес профессор.

     Все снова замолчали. Прошла минута, затем половина следующей минуты. После, поддерживая традицию, нарушил тишину профессор. Только на этот раз, он не спрашивал, а произнес отвлеченное умозаключение.

     – Знаете, я всю сознательную жизнь полагал, точнее был уверен, что он– вымышленный персонаж. Получается, что это заблуждение.

     – Получается, что жив и тот другой – заключил Эдуард Арсеньевич.

     – Нет, тот погиб. Мне это сказал сам товарищ Репейс – опроверг профессор.

     – Слава богу, хоть этого нет, а то еще появится в компании Репейса и Ефимози – перекрестилась Карина Карловна.

     – Бог их знает. На этот раз их было значительно больше – мрачно сказал Эдуард Арсеньевич.

     – Это точно – страшно. Один такой с интересом смотрел на мои ботинки, что мне казалось, вот-вот скажет: ‘’Ну, давай снимай, эту пакость’’ – вставил свое Рыжая борода.

     – У вас и, вправду замечательные боты и особенно шнурки, прямо притягивают взгляд. Как товарищи не сняли ваши чудесные ботинки, не заменили их старыми, добрыми кирзачами – сказал профессор.

      После этих слов он улыбнулся сам себе, а Карина Карловна с Эдуардом Арсеньевичем, рассмеялись…

     …Снова раздался стук в дверь Светы. Карина Карловна пригласила ее войти.

     – Карина Карловна к вам Инна Владимировна, ну, одна из замов Игоря Валентиновича, – как можно более равнодушнее, произнесла Света (Инна от чего-то ей не нравилась)

     – Пусть заходит, я совсем о ней забыла – сказала Карина Карловна.

     Рыжая борода, услышав привлекательное имя, повернул голову в направлении входа, ожидая увидеть Инну, о которой он, если признаться честно, подзабыл, как и Карина Карловна.

     Инна опешила на пороге, увидев в кабинете Карины Карловны столько народу. В принципе для нее это было не ново, но дело было в том, что эти люди не имели никакого отношения к производственному процессу. К тому же, на нее, уже в какой раз, пялился рыжебородый грузчик, который снова вольготно располагался в обществе Карины Карловны.

     – Инна проходи и рассказывай, смотреть на тебя страшно – грозно приказала Карина Карловна.

     Неожиданно для всех присутствующих Инна расплакалась.

     – Ну, успокойтесь милочка. Здесь все ваши друзья. Я сейчас дам вам успокоительного – вмешался профессор.

     – Инна Владимировна, что все это значит. Разревелась, как пятилетняя девочка, прекрати немедленно – одернула Инну, Карина Карловна.

     Рыжая борода не сводил глаз с Инны. Ее жалкий вид, текущие слезы к которым не привык борода, жутко волновали его и немудрено, что он быстро почувствовал прилив крови в причинном месте.

     – Я не знаю, кто друзья, а кто нет. Карина Карловна увольте меня, пожалуйста. Я не хочу больше быть менеджером, домой хочу к маме. Там такое творилось, а потом начался кошмар – продолжала скулить Инна.

     Профессор заботливо всунул в ладошку Инны две маленькие таблетки. Сам налил воды из кулера и чуть ли не вылил ее Инне в рот, только в последний момент Инна взяла стакан дрожащей рукой.

     – Как понять кошмар, какой еще кошмар? – спросил Эдуард Арсеньевич, боясь информации, об еще худших событиях.

     – Я кое-как оттуда убежала, там такой кавардак начал твориться. Эти бесноватые женщины, пьяные мужчины. Неужели у нас люди так плохо живут – начала Инна.

     – Нет, милочка. Просто народ у нас слишком жадный нахаляву – попытался успокоить Инну профессор.

     – Что было затем? – Карина Карловна, вернула Инну к рассказу.

     – Я пошла пешком. Места там, даже днем жуткие (в этот момент Эдуард Арсеньевич, вновь вспомнил убежавшего в том же направлении господина Свиноедова), не знаю сколько шла. Только, казалось, почти вышла из этого страшного района – бараков и нищенских домиков, как наткнулась на старинный автомобиль. Нет, он не старый, а именно новый, но старинной марки – черный весь, я такие в кино видела. Хотела пройти мимо, но меня позвал странный человек. Он открыл дверцу автомобиля и просто сказал: ‘’подойди сюда’’. И я, как дурочка подошла, даже не подумав о том, что лучше убежать.

     – Это испуг Инна. Вы подавлены и уже подсознательно готовы к самому худшему – пояснил Иннокентий Иванович.

     – Понимаете у меня ощущение, что я где-то видела этого господина и, кажется даже не один раз. Жутко стало, я чуть не…(Инна хотела сказать, что чуть не обмочилась, но при мужчинах вовремя остановилась), хотя все, включая Рыжую бороду, поняли, о чем должна была пойти речь, потому что после слова ‘’чуть’’, Инна быстро покраснела.

     Он из себя очень толстый, в сером костюме и такой же старомодной шляпе, в руках кожаный портфель. А лицо, точно, как у свиньи. Глазки до того узкие, что их и не видно. Голос писклявый, но при этом злобный, нехороший.

     – И что он? – спросил Эдуард Арсеньевич, торопя Инну и понимая, что она встретилась с самим сеньором Толстозадовым, причем, по всей видимости, в его истинном обличии.

     – Я села на заднее сидение – по коже холод: ‘’мама, мама’’ – одно слово у меня в голове, а он что-то шипел, кряхтел, рылся в своем портфеле. Протянул мне конверт и сказал: ‘’Передайте это вашим друзьям. Мне некогда, время вышло’’.

     Инна, заметно продолжая нервничать, вытащила из своей сумочки конверт перетянутый черной лентой и скрепленной черной печатью из материала похожего на сургуч.

     – Вот – Инна протянула письмо Карине Карловне.

     Карина Карловна, в соответствии со своей привычкой, отложила конверт в сторону и произнесла голосом, взятым из обыденности планерок.

     – Что дальше Инна.

     Эдуард Арсеньевич хотел вмешаться, сказав.

      – ‘’Ладно, хватит, раскрывай послание Толстозадова’’, но вид Карины Карловны не позволил ему сделать это. Рыжая борода впялился в коленки Инны, напрочь забыв, о чем идет речь; ‘’Без юбки, ее усадить на этот стул’’ – это все, о чем думал Рыжая борода.

     – Дальше я пошла с этим конвертом в руках. Прошла метров сто в сторону старого барака, а он не приблизился. Мне еще страшнее стало. Остановилась, дышать тяжело, как будто бежала двести метров для зачета. Обернулась вправо от себя, – и чуть не потеряла сознание. На каком-то грязном ящике сидят двое, просто неописуемых людей. Один толстый и похожий на того, что был в машине. Одетый в хороший, без сомнения, дорогой костюм, только грязный весь. Руки в глине, пиджак тоже. Взгляд безумный, а рядом с ним и вовсе страшный тип. Кособокий какой-то, хоть и сидит, а все одно заметно. Лицо гадкое, глазки бегают, зубы желтые с выбоинами. Я застыла, а этот второй поднялся с ящика или корпуса бывшего холодильника. На нем штаны из какой-то мешковины, на причинном месте оттопыриваются, забыв о всяком стыде, кажется, что вот-вот мешковина порвется.

     На этот раз Инна произнесла хоть и с трудом, обстоятельства не самого прилежного свойства. Выдохнула и взяла коротенькую паузу, во время которой Эдуард Арсеньевич, стряхнул собственную голову, чтобы прогнать от себя образ инвалида с торчащим через мешковатые штаны пиком демократии. Воспоминание о нем было неприятно, оно определяло личность встреченного Инной гражданина. Впрочем, это было и ненужно, потому что Инна и сама поведала о том, кого встретила.

     – Я стою, думаю, но все. Сейчас начнется. Только этот в мешковатых штанах, произнес, не делая попыток со мной сблизиться.

      – ‘’Добрый день Инна Владимировна, вам в направлении этого переулка, а моя фамилия Паскудин, я инвалид, а это мой новый товарищ’’. Зачем он представился, я не знаю. Я, как загипнотизированная смотрела на него и на его огромный контур и, как дура думала, а что если ткань порвется – Инна, снова покраснев, замолчала.

     – Чертовщина, мать твою. Опять этот Паскудин. Инна Владимировна, а у второго, родинка под глазом была? – Эдуард Арсеньевич не удержался, вспомнив проклятого псевдо инвалида, то в своем кабинете, то за столиком на третьем этаже ‘’Грядущего общества’’.

     – Да была, но он какой-то безумный.

     – Это же Свиноедов – сделав логичное открытие, Эдуард Арсеньевич вскочил со стула и начал нервно ходить взад вперед.

     – Сядь Эдя. Свиноедову сейчас ничем не поможешь – скомандовала Карина Карловна.

     Профессор ничего, не понимая посмотрел на Карину Карловну, а затем устремил свой взгляд к Эдуарду Арсеньевичу.

     – Позже объясню, Иннокентий Иванович, у нас еще кое-что не обсуждено – первой, прореагировала на изумление профессора Карина Карловна.

     Эдуард Арсеньевич присел на свое место. Карина Карловна взяла в руки конверт с черной лентой, но зазвонил телефон. Через пару секунд профессор Смышляев, смотрел, как меняется лицо Карины Карловны, наполняясь первозданным ужасом.

     – Карина Карловна здесь к вам прошли какие-то люди. Я ничего не мог сделать – пришибленным и даже больше голосом, подбирая знакомые буквы, говорил охранник, который первый раз за десять лет службы осмелился набрать прямой провод – Один по фамилии Джугашвили, а другой, не могу выговорить Бро…тейн.

     Карина Карловна бросила трубку и завизжала.

     – Это – Ефимози!!!

     Она бросилась к сейфу, открыла его в одну секунду. Повернула голову к своим коллегам – и на ее глазах кабинет начал окрашиваться в черно-белый цвет.

     – Скорее в туалет!!! – закричала Карина Карловна.

     Эдуард Арсеньевич, Иннокентий Иванович, Инна, Рыжая борода – все смотрели на нее с недоумением.

     – Скорее в туалет!!! – еще громче закричала Карина Карловна, бросившись к неприметной двери в углу кабинета.

     Следом за Кариной Карловной в дверь заскочили и все остальные. Опасение и недоумение профессора не оправдались, места хватило всем, хотя излишка все-таки не было, и что самое главное, туалет не являлся туалетом. Это была комната, предназначенная под кладовку. Со всех сторон в кучи были навалены какие-то предметы, старая мебель, и если бы все это убрать, то места хватило бы им пятерым без неудобств.

     – Молчите, превратитесь в мертвецов – прошипела Карина Карловна.

     Рыжая борода старался, как можно ближе прижаться к Инне, которая была по погоде легко одета в тонкую белую блузку, через которую просвечивался такого же цвета лифчик. Ниже шла темная, стильная юбка, ее длина не доходила до коленок Инны. На ногах же были черные колготки и им соответствующие цветом, туфли на небольшом, аккуратном каблучке.

     Инна молча, отпихивала Рыжую бороду от себя одной рукой, а другой поправляла, спадающие на лоб волосы. Карина Карловна, воспользовавшись лишь одним взглядом, прекратила постыдные попытки Рыжей бороды, прижаться к Инне. Эдуард Арсеньевич сдружился с грязным, старым дверным полотном. На его дорогущий пиджак прилипли засохшие и смешанные с вековечной пылью паутины. Страх на его лице, сменялся глупым вопросом: ‘’неужели поможет?’’ Профессор старался сохранить полную концентрацию и про себя твердил какие-то словосочетания.

     Карина Карловна затаив дыхание ждала звуков от Светы, но их не последовало, а еще через минуту появились грузные шаги. Следом за шагами, оглушая напряженные уши, раздался громкий кашель и снова шаги. Еще несколько секунд и начали двигаться ящики, лететь на пол предметы.

     – Кажется, кто-то есть? – раздался грубый, осипший голос.

     Несмотря на близкое мочеиспускание, Карина Карловна подумала: ‘’Это не Ефимози’’.

     – Нет никого, ты, что Демьян перепил вчера? – ответил другой голос.

     —‘’Ефимози, Ефимози – это он’’ – определилась Карина Карловна.

     А шаги остановились прямо напротив двери, у всех спрятавшихся остановилось дыхание. Карина Карловна приложила палец к губам, не отводя глаз от Инны и Рыжей бороды, который, несмотря на смертельную опасность, все одно старался прижаться к Инне.

     – Проклятие Паскудин же видел девчонку, и она могла пойти только сюда – ругался Ефимози, стоя за дверью, но от чего-то не пытался ее открыть.

     – ‘’С другой стороны нет дверей. Вот что тогда спасло Карину Карловну, и я не понимаю, от чего это происходит’’ – подумал профессор, смотря себе под ноги.

     – ‘’Она появится, только когда вернуться нормальные цвета. А что сейчас со временем? Их время или наше? Должно быть наше, они ведь ищут то, что находится в нашем времени. Хотя данное обстоятельство все же сомнительно, много чего может быть во временном искажении’’ – продолжал свои размышлении профессор.

     – Пора, время – прорычал Ефимози.

     Ответа от загадочного Демьяна не последовало. Жесткие шаги, хлопок двери и после гробовая тишина.

     Инна тяжело дышала, вытирая пот со лба. Рыжая борода почти намеренно повторял ее интонации. Эдуард Арсеньевич стоял с закрытыми глазами. Профессор ждал, когда подсобка превратится в туалет. Карина Карловна закончив мысленный отсчет, потянула за ручку, дверь открылась со скрипом.

     На глазах, вылезавших из укрытия, братьев по несчастью кабинет Карины Карловны приобретал цветные тона, кладовка становилась туалетом. Появилось свободное место, и Инна тут же отскочила от Рыжей бороды. Только вот; бардак, разбросанные папки, бумаги, поломанные ящики, перевернутые стулья, разлитая вода – отчетливо говорили о том, что перепуганные компаньоны прятались в странной кладовке совершенно ни зря.

     – Может что-то, где-то в стене? – спросил профессор у Карины Карловны.

     – Кто в стене? – глухим голосом, еще не пришедшим в себя, переспросила она.

     – Ну, они не видели дверь, значит, ее нет – профессор пытался размышлять вслух.

     Карина Карловна, понять слова профессора не могла, остальным и вовсе было не до этого.

     – Нужно уезжать отсюда – произнесла Карина Карловна, держа в руках ларец сеньора Толстозадова и его же депешу.

     – ‘’Но, почему туалет стал кладовкой, а кабинет лишь перекрасился? Вот и основывай мышление на одном радикальном материализме’’ – думал профессор, рассматривая заветный и жутко притягательный ларец Толстозадова, находящийся в руках Карины Карловны.

     Эдуард Арсеньевич с чувством затаенного страха переходящего в неосознанное преклонение, смотрел на странные непонятные артефакты из ларца. Не уступал ему в своих ощущениях и профессор, только в отличие от Эдуарда Арсеньевича, ему не хотелось верить в происходящее. Очень плохо с большим трудом в его сознании укладывалась мысль о том, что вот такие, на первый взгляд, глупости могут играть столь важную роль во всех основах дня сегодняшнего. Совсем уж нехорошие умозаключения туманили голову: ‘’Неужели все то, чем мы сейчас живем. Все то, во что искренни поверили в те смутные годы, является искусственным, определенным какой-то совершенно чужой волей, при этом, по всей видимости, недружелюбной и лишь прикрывающейся принципами всеобщего добра’’.