Текст книги "Проверка на любовь"
Автор книги: Андреа Семпл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 3
Разрыв отношений – явление не скоротечное. Вы будете переживать его, прокручивать в мозгах, и каждый раз по-разному рассказывать о нем разной аудитории. Друзья сглотнут одну версию, семья – другую, а правда будет болтаться где-то посередине.
Правдой о таком разрыве очень тяжело делиться. Хотя я с легкостью могу пользоваться такими штампами, как: «Это было обоюдное решение», «так будет лучше для нас обоих», «нам лучше остаться просто друзьями», но моя интонация все равно будет выдавать истинные переживания.
Если с Фионой мне было легко, то общение с другими становилось проблематичным. Как, например, с мамой, обладающей сверхъестественной способностью позвонить мне именно тогда, когда мне хуже всего. Ее талант еще раз проявился в восемь часов утра в воскресенье, когда зазвонил мой мобильник.
– У тебя ужасный голос! – с ходу объявила она. – Где ты находишься?
– У Фионы, – еле слышно проквакала я.
– Я звонила Люку, но там никто не отвечает. – Почему-то эта фраза прозвучала у нее вопросительно.
– Понимаешь… м-м… я решила заночевать у Фионы. У нее был день рождения. – Я говорю это так неубедительно, что у меня возникает желание рассказать правду. – А как папа? – спрашиваю я, чтобы выиграть хоть немного времени.
– Прекрасно! – И в этом слышится какой-то косвенный намек. – Мы как раз решили сегодня подольше поваляться в постели. – Она хохочет.
Понимаете, дело в том, что первые восемнадцать лет моей жизни родители ограждали меня от самый мысли о существовании секса, а вот теперь из кожи вон лезут, чтобы доказать, что и пятидесятилетний возраст секс-игрищам не помеха. Я не знаю, может быть, медицинские познания моей матушки или не наступивший кризис у отца, но что-то повлияло на их несколько запоздалое, но бурное проявление страсти. По правде говоря, от постоянных упоминаний об их совокуплениях меня уже тошнит.
Я спрашиваю маму о работе, потому что знаю: если она заведется на эту тему, то будет говорить, без остановки, минут двадцать, сообщая мне все больничные новости. И я не ошибаюсь. Она начинает бесконечный монолог о проблемных пациентах, ненасытных терапевтах, о внутрибольничных передрягах и заканчивает очередной главой из нескончаемой саги о Рэчел, секретаря в приемной (она же известна, как «самая ленивая из всех живущих на земле женщин»).
Пока мама вещает, я стараюсь дышать тихо и ровно, чтобы собраться с силами. Когда наступает пауза, означающая, что мама высказалась, я произношу быстро и на едином выдохе:
– Мы с Люком разошлись.
В трубке повисает тишина.
Когда мои родители в прошлом году познакомились с Люком, он очаровал их до мозга костей. Правда, они и не ведали о том, что я перед этим долго инструктировала своего любимого: «Симулируй интерес к классической музыке и альтернативной медицине, а потом сам умрешь со смеху, какой это произведет эффект». Мы перекусили в «Пицца-Экспресс», затем прогулялись по набережной. Именно тогда мама отвела меня в сторону и, не скрывая своего восторга, затараторила: «Марта, дорогая моя! Этот Люк – просто чудо!.. Мне кажется, вы подходите друг другу».
– Что? Что ты хочешь этим сказать? – наконец, спохватилась мама, и в ее голосе прорезались сердитые нотки.
– Все кончено, мы разошлись, вот в чем дело… – Я продолжаю разглагольствовать в том же духе, распространяясь насчет «обоюдного решения», применяя классические уловки Марты Сеймор, например, сообщая ей всяческую ерунду о том, что отношения между людьми проходят свои обязательные этапы, при этом они, безусловно, могут зайти в тупик… К моему удивлению, мама молча проглатывает эту чушь.
– Ах, как жаль…
– Ма, я серьезно говорю, так будет лучше для нас обоих. – После этого я прошу прощения, что не могу больше говорить, потому что Фиона зовет меня завтракать, и прощаюсь. К счастью, отец, как выяснилось, ушел в гимнастический зал, так что неприятные новости ему сообщит мама.
* * *
День начался отвратительно и продолжается не лучше.
Фиона одевается, и мы едем к Люку за моими пожитками. Окно спальни залатано тоненькой доской из прессованных опилок, отчего все жилище выглядит довольно сиротливо.
Я открываю дверь своими ключами и, входя в квартиру, мысленно представляю себе то, что мы с Фионой можем сейчас увидеть:
1. Люк свернулся на кровати в позе зародыша и без конца повторяет мое имя, не в силах остановиться.
2. Люк покончил жизнь самоубийством и теперь лежит мертвый на полу в ванной после принятия пяти упаковок снотворного, оставив после себя записку душещипательного содержания.
И – самый худший вариант:
3. Люк продолжает развлекаться со своей таинственной мисс Икс, причем они так разошлись в своих кувырканиях, что даже не замечают нашего присутствия.
Но вскоре выясняется, что Люка в квартире нет. Совершенно ясно, что он не настолько расстроен, чтобы пропустить воскресную попойку в Голубом баре.
Я частично успокоена, но и расстроена тоже. Мы с Фионой заходим в спальню, и я начинаю собирать свои вещи. Неожиданно комната начинает на меня действовать каким-то непостижимым образом. Люк присутствует здесь повсюду, в каждой вещи, в каждой мелочи. Я начинаю произносить про себя мантру «Урод», чтобы сдержать собственные эмоции. Проклятый Урод. Скотина и Урод. Чтоб ты сдох, Урод.И так далее.
Понимая, что долго мне здесь оставаться нельзя, я побыстрее сгребаю свою одежду и обувь в мешки для мусора, и прихватываю под мышку свой ноутбук. Все то, что было приобретено нами вместе (к изумлению Фионы): книги, кинопостеры в стиле «кич», компакт-диски, дорогую пепельницу из художественного салона – все это я оставляю, потому что это для меня уже не просто предметы, а памятные вещицы, связанные с тем, чего я помнить не желаю.
Затем я прохожу на кухню, чтобы написать Люку прощальное послание. Все здесь, как мне кажется, заряжено отрицательной энергией. Чайник, подставка для ножей, серебристая микроволновка и даже тостер: все эти предметы излучают ненависть, словно являются хитроумным тайным оружием в невидимой войне.
Записка, которую я оставляю, получается короткой и по существу:
Милый Люк!
Так решил ты сам.
Марта.
Я дважды подчеркиваю слова «ты сам», чтобы они имели двойную выразительность и силу. Мы успели все сделать за двадцать минут, теперь едем обратно. Минуя Грейт-Портленд-стрит, я впервые осознаю тот факт, что могу больше вообще никогда не увидеть Люка.
Я пытаюсь завязать беседу с подругой, которая сегодня не слишком словоохотлива, поскольку для нее любая поездка на машине каждый раз напоминает сдачу экзаменов на получение водительских прав, поэтому у меня ничего не получается. Но перестать думать я не могу. Я для этого слишком слаба. Вернее, то, о чем я думаю, обладает такой мощью и силой, что мои мыслительные процессы на некоторое время становятся неуправляемыми. Думаю, не надо говорить о том, что все мои мысли связаны с Люком. Я пока еще не скучаю без него, но уже предчувствую, что очень скоро начну скучать, а это по большому счету одно и то же.
Я буду скучать по его смешной рожице, которую он корчит всякий раз, когда я щекочу его, а он начинает сдержанно хихикать.
Я буду скучать по его болезненному выражению лица и сморщенной физиономии, которую мне столько раз приходилось наблюдать, когда я выдавливала ему угрей.
Мне будет очень не хватать нашей шутливой перепалки с подкалываниями во время еженедельного похода по магазинам. Как, например, в прошлую среду.
В магазине «Бутс»:
Я:Почему бы нам не приобрести вон тот гель для душа?
Люк:Который?
Я:С эффектом ароматерапии.
Люк:Потому что это обман, чушь собачья. Разве не так?
Я:Нет, не так. Его положительные качества уже давно доказаны.
Люк:Так же, как в свое время была доказана эффективность применения пиявок. А ведьм вообще предпочитали сжигать, и это тоже считалось правильным.
Я:Прекрасно! Ты сейчас пойдешь и наловишь себе симпатичных пиявок с отшелушивающим эффектом – будешь мыться пиявочками, а лично я куплю себе скраб для тела с запахом лаванды. Возражений нет?
Люк:Вот уж и сказать ничего нельзя!
Или еще, в «Уэйтроуз»:
Люк:Март, почему ты всегда гоняешься за продуктами с этикетками «экологически чистый продукт»?
Я:Потому что такие продукты гораздо полезней для здоровья.
Люк:(Поднимая вверх огромную, генетически модифицированную морковь, по сравнению с которой ее экологически чистая кузина кажется какой-то корявой малявкой). Но твоя морковь в два раза меньше моей и во столько же раз дороже. Все эти разговоры о ее повышенной полезности – чушь собачья!
Я:Но размер – еще далеко не обо всем говорит, Люк. Тебе ли не знать об этом?
Люк:На что, собственно, ты намекаешь?
Я:Вот уж и сказать ничего нельзя!
Но трудней всего мне придется привыкать к тому, что мы уже не будем спать вместе. В прямом смысле слова. Знаете, мое мнение таково: именно совместный сон, а вовсе не секс определяет удачные и процветающие любовные отношения. В конце концов, вы можете заниматься умопомрачительным сексом, ломая при этом мебель, с малознакомым парнем или даже с тем, кто вам не слишком нравится. Но зато просто так спать с ним вы ни за что не ляжете. Открытость друг перед другом в случае секса – ничто по сравнению с тем, какое доверие требуется испытывать по отношению к тому человеку, рядом с которым вы собираетесь просто заснуть. Что касается Люка, то он был будто создан для совместного сна со мной. В постели он сразу отбрасывал свой цинизм, с которым никак не желал расстаться в течение дня, и сразу же расслаблялся. Он уютно прижимался к моей спине, подогнув колени и, словно желая уберечь меня от всех земных невзгод, аккуратно клал свою ладонь поверх моего бедра.
Вот так мы и засыпали каждую ночь в течение почти двух лет.
Я уже знаю, что ностальгия по этим спокойным ночам без сновидений очень скоро станет невыносимой. Мне будет не хватать очень многого: его тепла, его ног под моими ногами и даже его несвежего дыхания по утрам. Ах, Люк, какой же ты негодяй! Я ведь уже начинаю тосковать по тебе.
Мы возвращаемся в квартиру Фионы, и она тут же сообщает, что ей нужно переделать кучу дел на завтра, а потому она надеется, что я не буду сердиться, если она оставит меня одну. Я пытаюсь разложить свои вещи как можно аккуратней, чтобы они никому не мешали, но это очень трудно, если учесть, что габариты Фиониной квартирки – чуть больше коробки из-под сапог. И особенно, принимая во внимание тот факт, что сама Фиона обожает свой крохотный рай, где и пукнуть-то по-человечески страшновато.
И меня тут же начинают мучить угрызения совести: ведь это я виновата в том, что вношу хаос в привычный мир подруги. Нет, мне нужно как можно быстрей подыскать себе квартиру.
Я в отчаянии, и чтобы как-то заполнить пустоту воскресного дня, включаю свой ноутбук и проверяю почту. Итак, пришло сто одиннадцать сообщений. Не менее пятидесяти из них можно стереть сразу же – это сомнительные предложения приобрести новый дом в кредит, купить партию виагры, выиграть тур в Лас-Вегас, принять участие в молодежном празднике и удлинить мой пенис на целых три дюйма (с гарантией на 100 %-й успех). Однако между фальшивыми обещаниями на лучшую жизнь в почте встречаются строки, говорящие о более приземленной и печальной реальности:
Я боюсь его потерять.
Мой парень – импотент.
Я люблю его лучшего друга.
Он не знает о том, что я беременна.
Он хочет, чтобы я одевалась в точности, как его мать.
Щелчком по кнопке я раскрываю одно из посланий, озаглавленное «Неужели я останусь одинокой навсегда?». Читаю:
Дорогая Марта!
Я общительная девушка и веду активный образ жизни, но мне очень сложно знакомиться с симпатичными одинокими мужчинами. Когда мне встречается приятный молодой человек, он либо уже «занят», либо серьезные любовные отношения его попросту не интересуют.
Что мне делать?
Ева Блюм, 23 года,
помощник менеджера по розничной торговле,
Эдинбург.
Как ни странно, но ответ у меня получается быстро и легко:
Сначала вы должны спросить у себя, зачем вам нужны любовные отношения. Необходимо ли это для вас самой или же для тех, кто вас окружает? Мечтаете ли вы о моногамных отношениях, или такая связь будет для вас трудновыполнимой? Не чувствуете ли вы давления на себя? Дело в том, что, достигнув определенного возраста, после связи с определенным количеством партнеров или просто по прошествии какого-то промежутка времени, человек испытывает некоторое давление со стороны и чувствует, что он уже обязан стать «взрослым» и иметь серьезные любовные отношения. Однако возможно и то, что вы, сами того не сознавая, ведете себя так, что отпугиваете одиноких молодых людей, посылая им неверные сигналы.
Возможно, вы искренне желаете завести серьезные любовные отношения, но делаете все не так, чтобы осуществить свою мечту. Как только вы знакомитесь с симпатичным молодым человеком, вы, возможно, сразу начинаете думать о том, что отношения с ним непременно зайдут в тупик. В этом случае ваши наихудшие опасения обязательно сбудутся. Вам нужно разобраться в себе и решить, чего именно вы сами хотите, а не то, что вы, учитывая ваше положение, возраст и т. д., уже должны были бы иметь. И тогда вам обязательно повезет.
Меня впечатляет мой собственный авторитет, пользуясь которым, я раздаю советы, даже несмотря на то, что я, в общем-то, сама при этом полностью не раскрываюсь.
Глава 4
Разумеется, самая большая проблема одинокой девушки двадцати с лишним лет заключается в том, что самым быстрым и надежным способом снова найти себе пару является знакомство как раз с таким же одиноким молодым человеком двадцати с чем-то лет. Одинокие юноши двадцати с лишним лет, которых я знаю лично, остаются одинокими не без причин.
Возьмем три примера. Заметьте, что они вовсе не случайны.
Имя и фамилия: Стюарт Прайс.
Возраст: двадцать шесть лет.
Профессия: программист.
Интересы: компьютеры, фильмы Джона By, пицца, настенная живопись, пошлые анекдоты, компьютерные игры и программы собственного сочинения.
Стюарт – старший брат Фионы и, должна признаться, он относится к своим обязанностям весьма ревностно. Ну, всякие там «вытирания носика и попки», переходящие в постоянные поучения, «доставалки» и выпытывания всех мелочей жизни сестры. Разумеется, он искренне проявляет свою братскую любовь, но зачастую сует нос не в свое дело. Мне приходится частенько видеться с ним: он является к Фионе вечерами чуть ли не через день, чтобы получить бесплатный ужин и побыть в женском обществе, даже несмотря на то, что эта женщина – его родная сестра.
Внешность у Стюарта, конечно, не как у кинозвезды, но, с другой стороны, безобразным его тоже никак не назовешь. То есть у него нет ни усов ни чего-то другого из этой серии, и, кроме того, он сохраняет стройность фигуры благодаря строгой диете, состоящей из готовых блюд, которые он покупает в дешевых забегаловках, и обильного потребления алкоголя.
Однако, несмотря на то, что он является братом моей подруги, существует и ряд других факторов, благополучно срабатывающих в качестве отпугивающих средств. Хотя он уже далеко не мальчик (о чем свидетельствует приличная выпуклость в определенном месте на его штанах), все же было бы проблематично назвать его взрослым мужчиной. Создается такое впечатление, что он застрял в некоем чистилище, где люди достигают половой зрелости, и никак не может выбраться оттуда, чтобы присоединиться к остальному мужскому населению.
Эта незрелость проявляется у него во всем. Вернее, не проявляется. Согласно распространенному штампу о характере компьютерных идиотов, Стю действительно не будет изливать на вас все те чувства, которые, возможно, действительно испытывает. Видимо, из-за этого на его физиономии всегда написано смущение.
Его инфантилизм отражается даже на его жилище, которое он делит с командой таких же сдвинутых на компьютерах друзей в небезызвестных ангарах в Уайтчапел. Я, правда, лишь однажды побывала у него в спальне, чтобы одолжить CD-ROM для разработки своего сайта, но впечатление осталось незабываемое.
На полу валялось огромное пуховое одеяло вместе с коллекцией грязных носков, коробок из-под пиццы, клубных листовок и журналов для юношей. Вся мебель состояла из жуткого шкафа-монстра с комодом и хлипких полок, забитых компьютерными дисками и видеокассетами. У стены одиноко приютилась жалкая односпальная койка, а над ней в каком-то диком количестве как попало, наползая один на другой, были наклеены постеры из журналов. Больше всего мне в память врезалась вонь – эдакая неистребимая плесневато-затхлая смесь, состоящая из запахов пота, табачного дыма, прокисшей пиццы, пролитого пива и заскорузлых простыней. Когда он обозвал эту берлогу «гнездышком любви», я уж и не знала, смеяться мне или плакать. Сама мысль о том, что половозрелая женщина может возбудиться в подобной атмосфере, показалась мне дикой и какой-то извращенной.
Возможно, я чересчур жестока в своей оценке. Надо отдать Стюарту должное. Он где-то даже симпатичен, как бывает мил и очарователен неуклюжий бассет, и, я уверена, у него доброе сердце. Что же касается отношений с противоположным полом, то тут он сам себе – злейший враг. Ну, сами посудите: если парень называет женскую грудь «базуками», он явно обречен надолго оставаться на унылой и печальной Земле Одиноких.
Впрочем, скоро вы с ним познакомитесь, и тогда сможете оценить его сами.
Имя и фамилия: Гай Лонгхерст.
Возраст: двадцать восемь лет.
Профессия: редактор раздела журнала «Глосс».
Интересы: итальянская кухня, дом моды «Гуччи», садомазохизм, половая неразборчивость, зеркала (и любые другие отражающие поверхности).
Гай – самый привлекательный мужчина из всех тех, которых вам приходилось до сих пор видеть. Более того: умножьте красоту и очарование Джорджа Клуни на мощь и энергию Брэда Пита, и вы получите примерное представление о Гае. Он обладает той самой мужской красотой, которая может стать весьма опасной и даже причинить вам немалую боль, если что-то произойдет не так. Вы наверняка влюбитесь в него в течение одной секунды и, утонув в этих темных шоколадных глазах, уже никогда не сумеете отыскать путь к спасению.
Ровно до того момента, когда Гай откроет рот. Вот в чем все дело.
Как это часто бывает в жизни, красивые мужчины чем-то расплачиваются за свою внешность, то есть, как правило, бывают слегка идиотами. Например, Гай искренне верит в то, что все на этой планете было создано исключительно для его развлечения. Видимо, такое суждение возникло благодаря тому факту, что Гай – единственный мужчина в отделе, где работают «сексуально привлекательные милашки», как он любит называть наш коллектив.
Конечно, Гай одинок не потому, что он попросту мудак, и никто не хочет выходить за него замуж (моя вера в женскую половину человечества не настолько сильна). Он остается холостым оттого, что так этого хочет или, вернее, так нуждается в собственном одиночестве. Серьезные отношения и обязательства перед другим человеком для него равносильны самоубийству, потому что для Гая смысл жизни заключается лишь в бесконтрольном распылении собственной спермы. И если он не слышит, как призывно влечет его к себе женщина, то это лишь потому, что в данный момент он уже находится в объятиях очередной пассии.
Он пытался соблазнить каждую девушку в нашем офисе и, надо признаться, пока что его успех достигает сорока процентов. В офисе ходит легенда о том, что он получил свое место потому, что, используя весьма агрессивную стратегию, сумел овладеть нашим издателем, Сэлли Марсден.
Хотя Гай время от времени дает мне понять, что всегда «готов услужить моей страсти» (это один из его любимых эвфемизмов), тем не менее он все же благоразумно предпочитает сохранять дистанцию, имея дело со мной. Возможно, это происходит потому, что он знает о моей связи с Люком, или я просто не принадлежу к тому типу девушек, которые ему нравятся (хотя сам Гай не склонен делить женскую половину ни на какие «типы»), но все же, как я полагаю, это больше связано с моим статусом эксперта по любовным отношениям. Во всяком случае, это создает некое непроницаемое и устрашающее силовое поле для тех, кто считает, что моногамия – это то ли сорт древесины, то ли музыкальный термин, и полагает, что «соблюдает сдержанность», если половой акт в течение ночи повторяется у него лишь трижды.
Наверное, по тем же причинам он постоянно старается (хотя и безуспешно) заполнить шестьдесят девятую страницу нашего журнала всевозможными конкурсными статьями и информационной рекламой той самой хваленой косметической продукции, которую почему-то никто не желает покупать. В любом случае, доверьтесь моей оценке: он действительно немножко идиот.
Имя и фамилия: Сайрадж Наир.
Возраст: двадцать пять лет.
Профессия: дизайнер-график.
Интересы: валяться в постели, говорить о высоком искусстве, смотреть кабельное телевидение, напиваться или обкуриваться марихуаной до умопомрачения.
Сайрадж – мой самый близкий друг среди мужчин, хотя раньше был для меня чем-то гораздо большим.
Он закончил художественный колледж и ждал, когда мир созреет для возрождения неодадаизма. Когда Сайрадж выходит из свой спальни-студии, он становится весьма симпатичным молодым человеком, а когда мы с ним познакомились, он идеально подходил мне с моими интересами и жизненными запросами. Мы оба тогда недавно приехали в Лондон, и оба сохраняли студенческие привычки. Мы жили в дешевых безрадостных квартирках в районе Кэмберуэлл – я вместе с Фи на втором этаже мрачного домика на Хейг-роуд, а Сайрадж обитал в компании своих лохматых однокашников в какой-то развалюхе рядом со станцией метро.
Мы познакомились с ним на вечеринке в доме приятеля нашего общего друга. Сайрадж, ссутулившись, устроился на полу и ни на кого не обращал внимания. Мне кажется, тогда я нашла сразу две принципиальные причины, почему тут же решила пристроить свою задницу рядом с этим персонажем на прожженном окурками, заляпанном пивом и еще Бог знает какими веществами, ковре.
1. Он отличался остроумием и сообразительностью, несмотря на свой нездоровый, полуголодный образ жизни, начисто лишенный спорта и вообще каких бы то ни было физических упражнений. Тогда Сайрадж был одет в футболку с изображением Че Гевары и потертые джинсы. Хотя сразило меня вовсе не это. Когда я, уже изрядно захмелев, взглянула на него и увидела его темные, помутневшие от выпивки глаза и спутанные волосы а-ля «ночевка в стогу сена», я тут же оценила его в восемь баллов из десяти возможных по своей системе «С-Ним-Бы-Я-Потрахалась».
2. Он был как раз занят тем, что конструировал невероятных размеров косяк, со стороны напоминавший гигантскую белую морковку.
Закутавшись в дымное облако марихуаны, мы стали неторопливо познавать друг друга.
После часа шутливой и ни к чему не обязывающей беседы мы начали время от времени прерываться на антракты, состоявшие из неуклюжих поцелуев. После двух часов общения наша дымовая завеса переместилась в одну из пустующих спален, и там мы перешли к такой же замедленной, как в полусне, любовной игре. Через десять минут нам стало понятно, что секс в таком состоянии для нас подобен недоступным горным вершинам, и потому, не сговариваясь, спокойно заснули в объятиях друг друга. Очнувшись, мы кое-как сообразили договориться о следующем свидании.
И понеслось. Все произошло совершенно естественно. У нас сложились любовные отношения. Классический телероман. Нет, все было, конечно, не так, как у Скотта и Шарлин или у Росса и Рэчел, или даже у Ричарда и Джуди. Я имею в виду то, что наша любовь развивалась и умирала перед крошечным экраном. Телевизор не выключался никогда, даже пока мы спали. Это было наше единственное развлечение, потому что все деньги уходили на оплату квартиры, поездки в метро, пакетики с суперлапшой, дешевое вино, презервативы и сигареты.
Большую часть времени мы проводили в доме у Сайраджа, потому что телевизор у него стоял прямо в спальне и довольно прилично принимал пятый канал. Когда мы не были заняты работой, то бездельничали в постели настолько подолгу, что Джон и Йоко уже не выдержали бы и вылезли из своих пижам.
Фактически каждое крупное событие нашей тринадцатимесячной совместной жизни происходило перед экраном телевизора. Мы впервые занялись сексом во время передачи «Время для вопросов» (позднее он признался, что ему удалось избежать преждевременного семяизвержения лишь благодаря тому, что он сосредоточился на контрасте лиц ведущей программы и ее оппонента). Наша первая ссора состоялась во время телеигры «Кто хочет стать миллионером?», а Крис Тарант исполнял роль рефери, подсчитывая «плюхи», которыми мы обменивались. Но наша главная размолвка – обвинение спьяну друг друга в неверности – произошла, когда Рикки Лейк в классической киноленте закричал: «Хотя мы с тобой и близнецы… я ненавижу тебя всеми фибрами души!»
Наверное, самым значительным событием в истории отношений нашего чокнутого любовного треугольника (я, Сайрадж и телевизор) стало одновременное признание друг другу в любви в понедельник утром, во время очередной встречи с друзьями, и происходило это у них на глазах.
Хотя признание было искренним, оно стало началом конца наших отношений. Перед тем как мы произнесли друг другу заветные слова «Я Люблю Тебя», все было как-то просто и естественно. Мы находились на той удобной стадии, когда нам не нужно было производить друг на друга впечатление. И неловкая пауза никогда не казалась нам неловкой.
После заклинания «Я Люблю Тебя» все изменилось.
Мы сразу почувствовали некое давление извне. Обязательства, наложенные на нас любовными отношениями, стали понемногу давать о себе знать. И мы оба понимали, что очень скоро нам придется встать перед проблемой Принятия Правильного Решения.
Я всегда знала, что Сайрадж не был для меня тем самым Единственным Мужчиной. Мы не являлись идеальной парой. Он был для меня, пожалуй, только лишь прекрасным половым партнером. Боже мой, тогда мне исполнилось всего двадцать два года. И ему тоже. Медленно, но уверенно, мы принялись рушить свой привычный ритм жизни. Я проводила вечера в Фионой, у нее же и ночевала, и все реже возвращалась в дом к Сайраджу.
Если, конечно, память мне не изменяет, не было между нами такого момента, когда бы мы окончательно решили порвать отношения. Мы просто так же естественно в один прекрасный день перестали видеться. Это произошло само по себе, как и наше знакомство.
Разрыв не сопровождался ни слезами, ни бессонницей, ни потерей аппетита. Я никогда не задумывалась о том, являлся ли он моей движущей силой, фактором, превратившимся в экс-фактор. Мое эмоциональное состояние не волновало меня. Это получилось так просто, как будто я переключила на телевизоре канал и начала смотреть другую передачу. Мы любили друг друга, в это я искренне верю, но это была такая любовь, при которой люди просто заботятся друг о друге, то чувство, которое не переходит в страсть, граничащую с одержимостью. Между мной и Сайраджем существовала теплая привязанность, если хотите, больше напоминающая мелодии Гленна Миллера, нежели Гленна Клоуза.
Как бы там ни было, после того, как мы разошлись, Сайрадж остался одиноким и превратился в типичного холостяка, боящегося серьезных отношений с женщинами и предпочитающего платоническую любовь к тем, кто ему нравился, и плотскую – со всеми остальными.
Этот триумвират может дать вам некоторое представление о современных одиноких мужчинах. Возможно, я и ошибаюсь, поскольку теперь мне сложно судить о подобных проблемах. Во всяком случае, мне это уже не интересно. А искать себе партнера и ждать свиданий… Такая идея привлекает меня не больше, чем то, если бы привязать к своим соскам колокольчики и пройтись средь бела дня полностью обнаженной по одной из центральных лондонских улиц.
