Текст книги "Проверка на любовь"

Автор книги: Андреа Семпл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 27

Наступает второе августа.

Тот самый день, о котором Джеки несколько раз говорила мне еще месяц назад.

– Ну, и что такого? – вполне резонно интересуюсь я.

– Что ты сегодня делаешь?

– М-м-м… Да, в общем, ничего.

– Что ж, в таком случае, ты можешь отправиться вместе со мной на большую вечеринку в саду, которую устраивает Чудо-Мальчик.

– Но я с ним практически не знакома.

– Ну и что? Он велел мне привести как можно больше гостей. Кстати, прихвати свою, как ее там?..

– Фиону?

– Вот-вот. И еще кого-нибудь, если хочешь.

– И что же это за вечеринка?

– Он устраивает ее каждый год. Идея проста. Все происходит на свежем воздухе, в саду. Это один из крупнейших садов во всем Суррее. Обеспечивается огромное количество выпивки и всего того, что необходимо нормальному человеку для расслабления. Там будут все ди-джеи, различные крупные шишки и всякие знаменитости. Короче, праздник обещает быть великолепным.

– Но я там никого не знаю.

– Послушай, это самая популярная тусовка. И кстати, наши звезды – нормальные компанейские люди без комплексов.

Я у Фионы.

– Буду готова через пять минут, – заявляет она и скрывается в спальне. Я жду ее в гостиной. С минуты на минуту должен заявиться Стю. Я спросила Фи, не присоединится ли к нам и Карл, и она, тихо и неуверенно промямлив сначала что-то невнятное, потом сообщила мне, что у него назначена какая-то важная деловая встреча.

А вот и Стюарт. Он в мешковатых спортивных штанах камуфляжной расцветки, широкой рубахе и с такой же широкой улыбкой на довольной физиономии.

– Послушай, Сеймор, а там будут подходящие для меня женщины, на этой вечеринке? – интересуется он, прежде чем обрушить свой зад на диван.

– Стю, учитывая твою природную утонченность и изысканность, а также очарование истинного джентльмена, я даже не сомневаюсь, что ты найдешь себе достойную пару.

– Вот классно! – восхищенно произносит он и снова начинает дергать рукой, словно опять держит в ней свою трещотку. Затем ныряет в объемистую сумку и вынимает последний номер журнала «Эф-Эйч-Эм». Он пролистывает несколько страниц, отыскивает пробник мужских духов от Келвина Кляйна «Одержимость» и втирает ароматную жидкость себе в подбородок («Надо пахнуть соответствующе»). Потом очень быстро просматривает оставшуюся часть журнала, остановившись лишь на несколько секунд, чтобы показать мне фотографию полуобнаженной Кармен Электры.

– Эй, ты только посмотри, какие у нее базуки!

Я насмешливо и понимающе улыбаюсь:

– Они чудесны, Стюарт.

Машина Фионы на черепашьей скорости подъезжает к пункту нашего назначения, и перед нами возникает великолепный белоснежный особняк, выстроенный в георгианском стиле.

Мы паркуем автомобиль и обходим сад – по размаху это почти национальный парк с огромным бассейном. Кое-где поставлены временные подмостки, и из всех динамиков несется громкая музыка. Здесь собралось примерно двести человек, причем сто девяносто из них внимательно смотрят на нас, пока мы приближаемся. Поначалу мне не удается узнать никого из присутствующих. Затем некоторые лица начинают ассоциироваться в памяти с известными журналами и клубом «Доллар Диско». Вот Эдди Томпкинс громко хохочет в компании двух щегольски одетых седых джентльменов. Группа гостей, проходящих в списке «В», стоят чуть неподалеку, там, где готовится барбекю, хватаясь поочередно то за своих детишек, которые, наверное, котируются как список «С», то за бесплатное шампанское, символизирующее респектабельность.

– Вот это размах, мать их! – замечает Стю и тут же бросается в ту сторону, где выдается халявная закуска.

Я краем глаза замечаю Джеки, которая явно направляется к нам с Фионой.

– Ах, вот вы где! – уже пьяным голосом радуется она, обеими руками обнимая нас за шеи. – Это же фантастика!

– Да! – хором подхватываем мы с Фионой.

В этот момент возвращается Стю с тарелкой поджаренного на углях мяса и тут же густо краснеет, когда Джеки хрипло и очень громко начинает приветствовать его:

– Ой, какой красавчик!

Стюарт весь день ведет себя на удивление тихо и сдержанно, особенно когда его знакомят с самим Чудо-Мальчиком.

– Фан… фан… фантастическая тусовка! – вот и все, что он может произнести дрожащими губами.

Что, конечно, намного лучше, чем концовка его пребывания на этом празднике, когда, надравшись в стельку, он вдруг решает кое-что заявить Ларе Броксфилд, объявленной журналом «Бластед» мисс Июль.

Он высказался примерно так:

– Хм!.. Я… э-э… привет… ох, ты!.. Боже!.. Ну и СИСЬКИ!.. м-м-м… простите…

К счастью, она находилась на таком расстоянии, что не смогла бы дотянуться до физиономии Стю и врезать ему как положено. Впрочем, она бы не поленилась сделать пару шагов в его сторону, если бы я не подскочила к ним в тот же момент и не уволокла Стю за собой, попутно объяснив оскорбленной Ларе, что этот парнишка, недавно из психушки, но он совершенно безопасен.

– Продолжай очаровывать ее в том же духе, – улыбаюсь я Стюарту, – и очень скоро она у тебя с руки станет есть.

И, начиная с этой минуты, весь вечер для нас летит куда-то под откос. Фиона, которая, как пресс-атташе, могла бы общаться с целой страной, сегодня явно не в форме. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что она была чем-то расстроена уже в течение недели. Я предлагаю ей выпить, но она сразу же напоминает мне, что за рулем и ей еще вести нас всех назад.

– С тобой все в порядке? – Начинаю беспокоиться я, когда мы находим для себя удобные пластиковые серебристые полукресла, расставленные возле бассейна.

– М-да.

– Точно?

По ее лицу пробегает волна раздражения.

– Прости, что не оправдала твоего доверия, Марта, – обиженно пыхтит она. – Ты уж извини, что я не такая необузданная и взбалмошная, как твои новые друзья – вся эта компашка суперзвезд.

Ее последние слова почти не слышны, потому что как раз в это время Чудо-Мальчик спровоцировал взрыв хохота, поскольку полетел в бассейн кувырком во всей одежде.

– Не говори ерунду.

– Это не ерунда. Я просто констатирую факт.

Через минуту Фи поворачивается ко мне с улыбкой:

– Прости. Я чувствую себя омерзительно, если не сказать хуже. Наверное, у меня просто приближаются не самые лучшие дни, вот и все.

– Значит, это не из-за меня?

– Конечно нет.

Тем не менее, откинувшись на серебристую спинку полукресла, я продолжаю ощущать себя стервой и вертихвосткой. Мне не надо было докучать Фионе и упрашивать ее пойти со мной на эту вечеринку, если она не была расположена сегодня веселиться. Но с другой стороны, могу заметить, что она тоже не совсем права. В конце концов, она всегда тянет меня за собой на такие мероприятия, куда у меня нет ни малейшего желания идти, в такие компании, которые меня меньше всего устраивают. Между прочим, если бы не Фиона, я бы никогда не познакомилась с Джеки.

Вот так получается почти всегда. Я постоянно оказываюсь между своими друзьями в каком-то дурацком положении. Наверное, поэтому, я стараюсь никогда не встречаться с ними одновременно. Они, как правило, начинают разочаровываться во мне или обижаться на меня, когда собираются вместе.

Я издалека наблюдаю за Стю, пока он пробирается по тропинке от места, где раздают барбекю, до бассейна. В руке он осторожно несет коктейль «виски с колой» и уже третью гигантскую порцию мяса. Он даже высунул кончик языка от напряжения, чтобы все это богатство донести до нас. Стю уже выпил, даже по его меркам предостаточно.

Он приближается, но тут его внимание привлекают выстроившиеся в ряд на противоположной стороне бассейна любительницы погреться на солнышке: сплошь одни знаменитости с роскошными «базуками». Стю нервно улыбается в сторону их обладательниц, но в ответ получает, как минимум, равнодушные взгляды.

Осторожно!Вот черт! Он вот-вот наступит своими башмачищами на одного из детишек из списка «С».

– Стю! – громко кричу я. – Смотри под ноги!

Он опускает глаза и видит карапуза, точно ползущего ему прямо под ботинок, после чего делает два жирафьих шага в сторону. Малыша тут же подхватывают заботливые родительские руки, спасая его уже на самом краю бассейна.

– Простите, простите! – жалко бормочет Стю. – Пра-а-астите! – Он теряет равновесие, роняет бокал с коктейлем в тарелку с мясом и, отчаянно, как ветряная мельница, размахивая руками, спиной падает в бассейн.

Плюх!

Вот дерьмо!

Теперь все двести гостей смотрят либо на него, либо на нас с Фионой. Хохот, который вызывало падение в воду Чудо-Мальчика сменяется на горестные усмешки и неодобрительное покачивание головой. Здесь, определенно, царят свои правила. И тот, кому позволено вести себя по-идиотски, явно не входит в плебейский список «Z», куда внесены мы.

Фиона меня одаривает таким взглядом, словно во всем виновата одна лишь я, и идет к брату. После четырех неудачных попыток, Стю все же выбирается из воды, на поверхности бассейна покачиваются куски жареного мяса на большой пластиковой тарелке.

– Пойду, принесу плащ, – говорит он, оказавшись на твердой земле, хотя мне непонятно, кому он адресует эти слова: поклонников дешевых шоу здесь, похоже, не наблюдается.

Я ищу глазами Джеки в этой толпе враждебно настроенных людей, но ее нигде не видно.

– Поехали отсюда, – бросаю я Фионе, и мы втроем направляемся к машине.

Глава 28

У Джеки в комнате такой забавный телевизор – без выступающей задней стенки. Ну, вы должны знать: большой плоский экран словно висит в воздухе сам по себе. При этом телевизор обладает еще и объемным звуком в прямом смысле слова. Если вы смотрите кино или телеспектакль, то голоса актеров раздаются их всех точек комнаты. Откуда угодно, но только не из самого телевизора.

Джеки еще в постели. На моих часах без десяти двенадцать, хотя это еще ни о чем не говорит. Одному богу известно, когда она вернулась с очередной вечеринки.

Я смотрю повтор старого сериала «Друзья», тот самый эпизод, когда все уезжают в Лас-Вегас, а Росс и Рашель женятся, потому что здорово напились. И вот в их гостиничном номере звонит телефон, и мне странно, почему никто не берет трубку. И только через несколько секунд до меня доходит: это звонит телефон Джеки.

– Марта? – Теперь мне требуется лишь мгновение, чтобы определить голос.

– Слушаю.

– Это Алекс.

– Привет, Алекс. – Я почему-то произношу эти слова шепотом.

– Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

– О чем?

– Прошу тебя, не сейчас. Можно, я расскажу все при встрече?

– «Все страньше и страньше», совсем как у Алисы в Стране Чудес.

– Ты сегодня свободна во второй половине дня?

– М-м-м… Вроде бы.

– Хорошо. Очень хорошо.

Сейчас двадцать пять – это уже возраст. Та самая точка, откуда нет возврата. Когда все начинает идти не так. Раньше эта граница проходила в области тридцати, теперь ее, должно быть, передвинули.

И мне кажется, что для такой акции были причины. Я хочу сказать, что некоторые тревожные признаки уже обозначились на моем лице. Ну, то, что происходит с кожей. Я читала (надеюсь, вам не надо уточнять, что в «Глоссе»), что если вы пользовались «Фактором-50» каждый день, начиная со дня вашего рождения, если вы целиком обмазывались им, то никаких признаков старения на вашей коже не проявится вплоть до того момента, когда вам исполнится шестьдесят. Неужели это правда? И можно ли в такое верить?

Ну вы только посмотрите на этот лоб. На эти складки. Нет, тех маленьких мимических морщинок-лучиков, у глаз пока еще нет. Это ведь должно вам о чем-то говорить? Да и дело не только в лице, а во всем, так сказать, комплекте. Кожа словно становится мне великовата. Я это чувствую. Будто при рождении мне на размер номер десять выдали комплект кожи размером номер двенадцать. Особенно заметно это в области подмышек и у локтей. Кожа начинает свисать. Мне кажется, система обмена товара у них там еще не налажена. Хотя, думаю, очень скоро ученые все равно что-нибудь придумают. Ну, поразмыслят и догадаются, как обмануть ДНК и так далее.

– Я еще не начинаю стареть? – время от времени спрашиваю я у Фионы.

– Нет. А я? – неизменно задает она мне тот же вопрос.

Ну, у мужчин эта проблема рассматривается совсем в другом аспекте, верно? Не надо забывать, что девяносто девять процентов всех голливудских сценаристов и режиссеров – мужчины. А это означает, что дряблые состарившиеся экземпляры вроде Майкла Дугласа, Шона Коннери и Ричарда Гира уже давно стали архетипами мужественности. А бесплатные проездные билеты на автобусы, которые выдаются по старости, мужчины могут предъявлять с гордостью, как медали. Они даже в возрасте семидесяти пяти лет могут подъехать, используя свою подставку с колесиками для передвижения стариков, в веселую компанию – и все равно определенно найдут себе кого-нибудь на вечер.

Иногда я фантазирую и представляю себе, что все в мире теперь происходит наоборот. Например, почему бы не сделать продолжение «Очаровательной мисс Дейзи»? Или прямо на экране можно показать, как пожилые женщины, директора компаний, трахают своих молоденьких сотрудников прямо у себя в кабинете, прижав их к шкафчику с документами. Ага, вы сразу вспомнили «Выпускника», да? Но это же было сто лет назад! Да и Энн Бэнкрофт трудно сравнить с Торой Херд, верно?

Да-да, я боюсь старости. Или, вернее, мне страшно даже подумать о том, что я буду выглядетьстарухой. И стану одной из тех незаметных пожилых леди, которые в парке жуют беззубыми челюстями свои бутерброды. А еще они живут одними только воспоминаниями о ветчине с маринованными огурчиками.

Неожиданно все вокруг меня начинает двигаться со страшной скоростью. Я понимаю, что последние 365 дней могли бы запросто уложиться в один из вечеров, прожитый мной еще тогда, когда я училась в школе. И если вам кажется, будто это очень странно, что для меня одна неделя девятилетней давности все еще имеет огромное значение, то я это могу легко понять. Более того, сейчас она для меня даже еще дороже, чем была тогда.

День выдался на удивление жарким. В Лондоне редко бывает так, чтобы в августе вы постоянно ощущали невыносимую жажду, да еще, чтобы язык прилипал к нёбу, а каменные здания казались бы вам резиновыми. Зеленый Парк. Именно здесь мы договорились встретиться. В конце концов, это всего лишь через дорогу от Галгери. Правда, сегодня парк надо было бы переименовать в Зелено-Желтый в честь жаждущих воды голых участков, где трава была подстрижена.

Я прищурилась и наблюдаю за тем, как он приближается. Его образ смешивается с пляшущими точками перед моими глазами. Он красив, очень красив, а ремень его сумки диагональю проходит по его широкой груди, подчеркивая ее идеальную форму. Теперь он подошел ближе, и я могу получше рассмотреть его лицо – хмурые густые брови, словно решившие противоречить его теплой приветливой улыбке, и все это обрамлено такими бесподобными локонами херувима.

По какой-то непонятной причине, я чувствую, как надвигается что-то ужасное.

Нечто такое, где должно присутствовать чувство вины.

Что-то не совсем честное.

Но я не совершаю ничего плохого, и в этом абсолютно уверена. Вернее, не совсем так. Я просто встречаюсь с другом для того, чтобы поговорить. Поговорить и немного прогуляться. В этом же нет ничего недозволенного, правда? Все это нормально. Да, у меня с Алексом был секс. Но ведь это случилось тысячелетие назад. Это было как будто в прошлой жизни. Ну, хорошо-хорошо. Я действительно испытываю к нему какие-то чувства, даже если сама себе пока что не призналась в них. Но этот мужчина, этот образец мужчины (хотя бы внешне), все же является будущим мужем Дездемоны. И уж она, конечно, сожрет меня с потрохами и закажет портному выходной костюм из моей кожи уже через неделю после того, как пронюхает о нашем свидании. Но, постойте-ка, она ведь ничего не знает.

– Как приятно снова встретиться с тобой, – приветствует меня Алекс и неуклюже чмокает в щеку.

– И мне тоже.

В парке полно людей: это и приезжие, и местные жители, взгляды у которых либо восхищенные, либо индифферентные соответственно. Мимо нас проходит молодая парочка французов. Они хохочут просто так, ни над чем. Скорее всего это молодожены. Наверное, приехали сюда, чтобы провести свой медовый месяц. Классическая Влюбленная Пара. Минуя нас, они прижимаются друг к другу поплотнее, чтобы поцеловаться. Они это делают нам назло, чтобы досадить. Я это знаю точно.

Мы прогуливаемся по парку, обмениваясь ничего не значащими фразами, просто так, для поддержания разговора. И в тот момент, когда я замедляю шаг, чтобы прикурить сигарету, Алекс неожиданно заявляет мне:

– А ведь ты разбила мне сердце, тебе об этом известно?

Но он говорит это без драматизма в голосе. Спокойно, даже немного легкомысленно. Он с таким же успехом мог бы высказаться и о сегодняшней погоде.

– Нет, я этого не знала, – отвечаю я и кладу зажигалку и пачку «Мальборо» в сумочку.

– Впрочем, это неважно. Все уже прошло. Недавно.

И, произнося это последнее слово, он закатывает глаза и прижимает кулак к сердцу. Это что, шутка?

– Ты, наверное, издеваешься?

– Нет. Ничего подобного. Я уже все пережил и успокоился. Но тогда я сходил с ума по тебе. Понимаешь, ты была для меня чем-то гораздо большим, чем просто партнерша в постели. Я не знаю, можно ли было назвать мои чувства любовью или как-то иначе, но я себе места не находил. Ну а уж когда ты начала встречаться с Саймоном Эдкоком, для меня наступил конец. Я все время спрашивал себя: а что же в нем такого, чего не хватает мне? Я же не мог даже уроки спокойно делать. Ну а потом наступило время экзаменов. В общем, не самая лучшая пора для личных переживаний. – Он замолкает, словно проговаривает про себя следующее предложение перед тем, как озвучить его. – Между прочим, ты у менятоже была первая, понимаешь?

– Вот теперь, – хихикаю я, – ты меня действительно удивил.

В отличие от Люка, он остается таким же естественным и хохочет вместе со мной, хотя поначалу, как мне показалось, он был немного скован.

– Ну, по-моему, второй раз у меня вышло ничуть не лучше, – признает он свое поражение.

– Вот как? И с кем же?

– Э-э-э… С Элисон Шипли.

Я вспоминаю пучеглазую девчонку в мешковатой одежде, с дурацкой челкой, один ее жуткий вид заставлял содрогаться весь школьный двор. У меня невольно пробегают мурашки по спине.

– Нет, ты этого не мог сделать.

– Боюсь, что это правда.

– Но она же была психопатка.

– Ну, что я могу тебе сказать? Я залечивал сердечные раны… Ну а она всегда была легкой добычей. – Он поднимает голову и, в притворном приступе ностальгии, заявляет: – Поступил, как настоящая дрянь, так, по-моему, мы тогда выражались.

– Ну, хорошо-хорошо, – останавливаю я его. – Я уже все поняла.

Мы еще некоторое время говорим о чем-то таком же далеком, наперебой вспоминая давно ушедшие в прошлое школьные проделки. Очень скоро и почти неожиданно мы выходим из парка и попадаем на тенистую сторону тихой улочки. Наша беседа тоже претерпевает изменения, так же, как и окружающая обстановка. Теперь мы идем вдоль оранжевых кирпичных зданий, от которых веет спокойствием и достатком.

Мы начинаем разговор о Люке. О моих чувствах. Я честна во всем. Я говорю Алексу о том, что люблю Люка и в то же время ненавижу его. И, кроме того, я к нему совершенно равнодушна. Похоже, Алекс меня понимает и не считает эти чувства противоречивыми.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает он.

– С удовольствием.

Мы заходим в паб. Здесь царит прохладный полумрак и, кроме двух выпивох за крайним столиком, никого нет. Бармен выглядит таким усталым, что, будто он делает одолжение, обслуживая нас.

– Пинту… – Алекс чуть отодвигается от стойки, чтобы изучить ряд бочонков светлого пива. – «Карлсберг экспорт», пожалуйста… Хотя, нет, дайте мне лучше коктейль «виски с колой». – Он вопросительно смотрит на меня.

– Водку с клюквой.

Мы берем выпивку и удаляемся в розовато-лиловую нишу в дальнем углу. Алекс устраивается напротив меня и отпивает небольшой глоток своего коктейля.

– Похоже, Дездемона мне изменяет.

Некоторое время эти слова продолжают висеть в воздухе. Они как будто ждут, когда их заберут, словно пустые стаканы со столика туда, где им следует быть.

– Что?

Он повторяет то же самое предложение. Но только теперь произносит его очень медленно, выдерживая паузы после каждого отдельного слова.

– Ты, наверное, решил пошутить? – высказываю я свое робкое предположение.

– Я говорю вполне серьезно, – отвечает Алекс, и глаза его становятся печальными, как на похоронах. – Серьезней некуда.

Впервые за все время нашего свидания (а прошло уже больше часа) улыбка покидает его. Он мрачен, и я понимаю, что это не игра.

– Но… но как же… – Я беззвучно открываю и закрываю рот, как рыба на берегу. – Вы же скоро поженитесь.

Он пожимает плечами. И этим жестом, как мне кажется, хочет сказать: «Я и сам понимаю, что в это трудно поверить».

– Но почему ты так решил?

– Она все время где-то пропадает. Я возвращаюсь домой, а ее еще нет, хотя с работы она уже ушла. Она выдает мне какие-то жалкие объяснения. Будто бы ходила по магазинам, разглядывала витрины, прикидывала, что нужно купить к свадьбе. Но это же смешно. Мы еще не решили точно, когда поженимся.

– Но этого недостаточно, чтобы делать такие серьезные выводы.

– Конечно, я и сам понимаю. Но она все равно продолжает выдумывать какие-то неправдоподобные объяснения своему отсутствию. Да дело не только в этом. Тут важно и многое другое. Ну, например, то, как она смотрит на меня, а иногда и то, что говорит.

– Что же такого она тебе могла сказать? Например?

– Ну, я не знаю. Много чего. «Ты ведь все равно на мне женишься, неважно, что может произойти» и так далее.

Ну, это классический, описанный во всех учебниках, случай неуверенности в любовных отношениях одного из партнеров. Хрестоматийный. И я отчетливо слышу, как в моем мозгу зазвучал голос психолога. Алекс находится на переломном этапе своей жизни. Очень скоро ему предстоит совершить решающий шаг, поэтому не удивительно, что его начинают одолевать сомнения. Он не желает признаться самому себе в своих противоречивых чувствах, а потому начинает проецировать их на Дездемону. Ему так легче справиться с собственной неуверенностью. Да и со страхами перед неизвестностью: а что там ждет меня впереди? В общем, он страшится своих еще не описанных глав биографии. Вот в чем все дело. Наверное, это классический пример тех опасений, которые свойственны большинству мужчин: фобия перед ответственностью и осознание того факта, что отступать уже поздно.

Мне несколько раз приходилось подробно описывать похожие случаи, и я знаю, как следует реагировать на них. Надо поглубже заглянуть в себя и спросить: а в этом ли заключается настоящая проблема? Если это действительно так, то ее надо вывести на поверхность. Рассказать невесте о своих опасениях, и сделать это как можно аккуратней. Посмотреть, что она на это скажет и как поведет себя. Хорошенько все выслушать и обсудить вдвоем. Считается, что так молодые люди быстрее поймут друг друга. Только после этого они начнут более открыто общаться. И так далее.

Конечно, я не могу все это сейчас высказать ему вслух. Я в каком-то смысле – лицо заинтересованное. И он, возможно, понимает это.

Я поднимаюсь со своего места и ухожу к бару, чтобы заказать нам по второй порции коктейлей, и у меня появляется пара минут, чтобы обдумать свою стратегию. Возле стойки я оглядываюсь: наши взгляды встречаются и задерживаются дольше, чем я того ожидаю.

– Спасибо, – коротко благодарит Алекс, когда я возвращаюсь.

– Послушай, – авторитетно произношу я. – Ты сам сделал Дездемоне предложение. В тот момент у тебя ведь не было никаких сомнений. – В конце фразы я немного повышаю голос, и оттого она прозвучала скорее как вопрос, а не как утверждение.

Он слегка наклоняет голову вбок, словно емутребуется время, чтобы переварить эту информацию.

– Угости меня сигаретой, – просит он.

– Ты ведь не куришь.

– В общем, нет. Почти не курю. Но бывают исключения.

– Ты испортишь свои вкусовые рецепторы, – напоминаю я.

– Что касается кулинарии, то тут роль вкусовых рецепторов намного преувеличена, – сообщает мне Алекс. – Тут важно и многое другое. Запах, текстура блюда. А еще то, как оно выглядит на тарелке.

Под столом я ощущаю прикосновение его ноги, вернее, джинсов. Возможно, это случайность, но он не делает попытки отодвинуться. Я передаю ему сигарету и предлагаю огонь от своей зажигалки.

Первая доза табачного дыма попадает ему в легкие, он кашляет, но очень быстро приходит в себя, и тогда я задаю ему вопрос:

– Ну а что бы ты делал, если бы вдруг твои опасения подтвердились, и ты бы узнал, что она тебе действительно изменяет?

– Все сразу было бы кончено. Тут и сомнений быть не может. Ну, это как у тебя с Люком. Ты ведь так и не простила его, верно?

– Ну… в общем, нет. Но тебе не кажется, что в ваших отношениях остается много «серых зон»? Ну, представь себе, что бы подумала Дездемона, если бы сейчас увидела нас здесь? Мы сидим и выпиваем. При этом еще о чем-то беседуем. Мне кажется, это ее не слишком бы обрадовало, согласен?

– Но мы просто болтаем.

– И ты ей об этом расскажешь?

– Ну, нет, наверное. Но ведь это совсем не…

– Вот именно.

Я смотрю прямо на него. Он очень хороший человек. Это видно сразу. Весьма положительный. Вы только взгляните в эти глаза – они почти черные и с хитринкой. Сейчас они говорят о другой черте его характера. Той самой, которой не существовало девять лет назад. Видимо, он все же здорово изменился за это время.

– Так ты хочешь сказать, что из-за того, что мы тут с тобой просто сидим и болтаем, меня можно уличить в неверности?

– В каком-то смысле, да. В принципе.

И тут, безо всякого предупреждения, он тянется через столик и целует меня. Просто так, в закрытые губы. Ничего сексуального, чисто по-дружески. Вот и все. Но мне почему-то хочется, чтобы этот поцелуй содержал в себе нечто большее.

Чтобы все развивалось так, как мечтается мне.

– Мне, пожалуй, пора, – взволнованно говорю я, отстраняясь.

– Прости, я вовсе не хотел…

– Знаю, но мне нужно идти.

И тут он ловит мой взгляд своими почти черными глазами, и вот я уже сама тянусь к нему. Проходит лишь секунда, и я снова чувствую прикосновение его губ. Ничто не удерживает нас – между нами лишь столик. И все же я не нахожу в себе сил отпрянуть. Привкус свежего табака на его языке кажется одновременно сладким и каким-то порочным.

В моем мозгу вырисовывается образ Дездемоны. Ее лицо морщится и распадается на отдельные фрагменты. «Она обидится. Она не заслуживает такого отношения», – твержу я себе, поднимаю руку и легонько толкаю Алекса в плечо.

Я встаю из-за стола и пытаюсь как-то смягчить ситуацию:

– Ничего не произошло. Дездемона тебя любит и ни с кем тебе не изменяла. Вы скоро поженитесь.

Алекс ничего не отвечает и даже не делает попытки остановить меня, когда я выхожу из бара.

Очутившись на свежем воздухе, я быстро иду куда глаза глядят. Вот я приближаюсь к станции метро, но сразу же иду дальше – мне почему-то не хочется в подземку. Через какое-то время я оказываюсь на Оксфорд-стрит, где сажусь на двадцать пятый автобус и еду на Восток, к Фионе.