Текст книги "Последний бастион. Фантастические романы"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Лайон Спрэг де Камп,Джон Браннер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Картру казалось, что вражеский корабль на глазах настигает свою жертву. Это была гонка – гонка, в которой патрульный корабль неминуемо проиграет. И в ту же минуту вспыхнул еще один огонь. Корабль врага находился в пределах слышимости. Смит повернул к Картру угрюмое лицо.

– Позовите одного из закатан и Филха. Пусть говорят на своих родных языках. Это лучше, чем использовать код. В пиратских экипажах редко встречаются бемми. А кораблю нужно лишь постоянное звучание, чтобы руководствоваться им в полете…

Последние слова он произнес в пустоту. Картр уже искал остальных. Секунды спустя Зинга занял место Смита, ухватил микрофон когтистыми пальцами и испустил серию свистящих звуков, которые совершенно не напоминали человеческую речь. Когда он устал, его сменил Филх со своими щебечущими певучими звуками. Корабль приближался. И неотступно и безжалостно догонял его другой корабль, который, казалось, глотал пространство.

Зора принесла воды, все пили с жадностью. Поели то, что совали им в руки, не чувствуя вкуса.

Патрульный корабль миновал еще несколько планет. На доске вспыхнула третья лампа. Вбежал Зор.

– Яркий свет! Уходит в небо! – резко прокричал он. Картр вскочил на ноги, чтобы проверить его слова, но его остановил код с корабля.

– Поймали посадочный луч. Можем руководствоваться им. Если успеем…

Зинга выпустил микрофон, и все заторопились наружу. Зор был прав. Из крыши здания в вечернее небо поднимался луч света.

– Как это?.. – начал Картр.

– Кто знает? – ответил Дальтр. – Они были искусными техниками. Этот луч достаточно мощен, чтобы его заметили из космоса. По крайней мере теперь можно помолчать.

В конце концов они вернулись к карте. Следить за кораблем и преследователем. Расстояние между ними сокращалось слишком быстро. И вот на доске вспыхнул еще один сигнал, красный.

– Корабль вошел в атмосферу, – предположил Смит. – Все внутрь! Он может приземлиться не на поле.

И вот они, сидя в Зале Прощания, услышали, а не увидели, как корабль коснулся посадочного поля, где никто не приземлялся уже тысячи лет. Посадка превосходная.

Смит остался у карты.

– Приближается второй… – Его предупреждение звучало в ушах остальных, торопившихся наружу.

«Приближается! Даже сейчас они могут проиграть», – подумал Картр.

В ржавом старом корпусе, опиравшемся на посадочные лапы, открылся люк, выдвинулся трап. Врагу оставалось лишь зависнуть над полем и выпустить ракеты. Он даже не приземлится, а оставит после себя почерневшую безжизненную пустыню.

Если бы удалось спрятать прилетевших в зале, возможно, они бы спаслись. Сержант подбежал к краю дымящейся площадки и закричал человеку, появившемуся на трапе:

– Выводите всех в здание! Пират приближается. Он может вас сжечь!

Картр увидел подтверждающий кивок и услышал приказы. Пассажиры быстро спускались по трапу. В основном это были женщины, многие несли или вели детей. Рейнджеры и закатане ждали, готовые помочь. Картр подгонял пассажиров. Когда поток иссяк, он заторопился к трапу.

– Все вышли?

– Все, – ответил офицер. – Каков курс пирата?

Подбежал Зинга:

– Пират идет тем же курсом!

Офицер повернулся и исчез в корабле. Картр нервно постучал пальцами по перилам трапа. Чего, во имя Космоса, ждет этот парень?

И тут его чуть не сбили с ног пятеро мужчин. Они вылетели из люка и побежали к зданию, захватив с собой рейнджера. Лишь только они добрались до укрытия, патрульный корабль стартовал. Ослепленный вспышкой пламени, Картр вцепился в колонну, чтобы не упасть.

– Что?.. – выдохнул он.

И гул вопросов заглушил его голос.

17 ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ

Толпа прижала Картра к переборке. Все беженцы столпились здесь, у стола, напряженные, ожидающие, не видящие ничего, кроме карты на стене. Рядом с Картром высокая девушка в мундире вспомогательной службы говорила, ни к кому не обращаясь:

– Там только один… Хвала Трем!..

Только один противник. Этот один – зловещая красная точка пиратского корабля, который направлялся к Земле, к тому самому месту, где они стояли. Но пока они обреченно следили за его приближением, на карте появился еще один огонек: патрульный корабль двинулся навстречу врагу.

– Пора уклоняться! – в голосе, доносившемся из толпы, звучала тревога. – Уходи, Коррис!

И как будто услышав, патрульный корабль изменил курс. Теперь он пытался спастись, убежать от пирата.

Одинокий человек сидел в корабле, готовый к последней битве ради спасения товарищей. Один патрульный!

Он продолжал искусно уклоняться, изменил курс ровно настолько, чтобы увлечь за собой врага, убедить его, что корабль уходит от Земли. Как свидетельствовала дымка, корабль был окружен экраном. Пират принял вызов. Он захотел преодолеть слабое сопротивление, догнать и захватить патрульный корабль. Но капитан Коррис вел не корабль, а смертоносное оружие! И как только враг настигнет его, он сам приведет это оружие в действие!

Картр слышал всхлипывания, гневные приглушенные возгласы.

– У него наготове тонитовая боеголовка. – Это опять девушка. Она не сообщала другим, а как бы уверяла себя. – Мы хотели взорвать корабль, если его захватят. Когда они подойдут, он ее взорвет… – Голос ее звучал хрипло и яростно.

Красные точки двигались на экране, описывая сложные кривые. Картр, хотя и не был опытен в космических маневрах, догадался, что видит последний бой искуснейшего пилота. А пирату казалось, что слабый корабль отчаянно пытается убежать.

– Только бы они не заподозрили! – Девушка проговорила это, как молитву. – Дух Космоса, не дай им заподозрить!..

Конец наступил так, как и планировал пилот-патрульный. Дымка боевых экранов окружила оба корабля. И вдруг экран, окружавший патрульный корабль, исчез. Точки двинулись навстречу друг другу: пират подтягивал к себе беспомощный корабль, чтобы вскрыть его люк. И вот точки соприкоснулись.

Огненный цветок распустился на экране. Он сверкал лишь секунду, потом погас, и не осталось ничего, совсем ничего. Карта была неподвижна, как и в первый раз, когда они ее обнаружили. Только холодно светились точки, обозначающие звезды.

В толпе никто не шевельнулся. Как будто не верили тому, что увидели минуту назад, не хотели поверить. Потом послышался общий вздох, и плотная толпа распалась на части. Люди шли, ничего не видя перед собой. Кроме шороха ног о камень, ничего не было слышно.

Ночную тьму сменила серость рассвета. Картр остановился на помосте. Одну руку он положил на спинку кресла с символом Земли и впервые внимательно взглянул на новых товарищей по несчастью.

Тут смешалось много рас и видов, как и должно было быть на патрульной базе. Двое закатан, бледнолицая женщина и двое детей с фальтхарианскими очками, свисавшими с пояса. Картр был уверен, что видел и гребешок, который мог украшать лишь голову тристианина.

– Вы здесь командуете?

Внимание Картра переключилось с беженцев на девушку, ту самую девушку, которая рядом с ним следила за битвой, и на двух мужчин, стоявших у помоста. Автоматически рука Картра поднялась к отсутствующему шлему – для салюта.

– Сержант рейнджеров Картр с веганского «Звездного пламени». Мы потерпели здесь крушение некоторое время назад. В нашем отряде еще три рейнджера, связист и техник-оружейник.

– Доктор Уилсон, – ответил самый низкорослый из мужчин удивительно музыкальным голосом. – А это третий помощник Моксан с нашего базового корабля и сержант Адрана из вспомогательной службы штаба. Мы в вашем распоряжении, сержант.

– Ваш отряд…

– В нашем отряде, – быстро ответил Уилсон, – тридцать восемь членов. Двадцать женщин и шестеро детей – семьи рейнджеров. Пять членов экипажа во главе с Моксаном, шесть девушек под началом сержанта Адраны. И я. Насколько нам известно, мы единственные, кто остался в живых с базы СС4.

– Зинга… Филх… Рольтх… – Картр начал отдавать распоряжения, и происходило это совершенно естественно. – Разожгите костры… – Он повернулся к медику. – Я вижу, сэр, у вас не очень много припасов.

Уилсон пожал плечами:

– Только то, что мы смогли унести с собой.

– Зинга, организуй охотничий отряд. Смит, следите а коммуникационным экраном. Я не хочу, чтобы еще один корабль застал нас врасплох. У вас есть связист, сэр? – спросил он Моксана.

Вместо ответа третий помощник повернулся и крикнул в зал:

– Хавр! – Подбежал один из мужчин в костюме космонавта. – Поступаете в распоряжение техника-связиста, – сказал офицер.

– Значит, мы можем жить здесь, поскольку вы упомянули охоту? – спросил Уилсон.

– Это планета типа Арт. Она гостеприимна. Ведь это Земля. – Картр внимательно следил за медиком. Тому потребовалось несколько секунд, чтобы понять.

– Земля. – Уилсон произнес это слово равнодушно, потом глаза его расширились. – Родина Повелителей Космоса! Но ведь это легенда, сказка!

Картр топнул по помосту:

– Весьма вещественная сказка, не правда ли? Вы находитесь в Зале Прощания. Можете, если хотите, осмотреть кресла первых колонистов. Прочтите, что на них написано. Да, это Земля из Солнечной системы.

– Земля! – Уилсон все еще недоверчиво качал головой, когда Картр заговорил с девушкой.

– Можете вы с вашими подчиненными позаботиться о женщинах и детях? – резко спросил он. В этих вопросах он был крайне неопытен. Он разбивал полевые лагеря, вел экспедиции, жил на множестве необычных планет, но никогда раньше не приходилось ему отвечать за женщин и детей.

Она кивнула, покраснела и подняла руку в салюте. Чуть позже она уже ходила среди усталых женщин и успокаивала капризных и возбужденных детей. Ей помогала семья закатан.

– Какова вероятность появления другого пиратского корабля? Что случилось на базе? – Почти забыв о женщинах, Картр начал расспрашивать медика.

– База уничтожена. Но дела шли плохо задолго до этого. Прервалось снабжение, нарушилась связь. За три месяца до нападения должен был прийти корабль с припасами. Он не пришел. Уже две недели мы вообще не получали сообщений от Центрального Контроля. Мы послали туда крейсер, но он не вернулся.

Потом появился пиратский флот. Именно флот. Нападение было тщательно спланировано. У нас оказалось пять кораблей. Два поднялись и успели покончить с тремя пиратами, прежде чем сами погибли. Мы держались, пока не стартовал пассажирский корабль.

Нас обмануло то, что они пришли под фальшивым флагом. Мы их встретили дружески, а когда все стало ясно, было уже слишком поздно. Они прилетели на кораблях Центрального Контроля! Либо восстала часть флота, либо… либо что-то страшное произошло со всей империей. Они действовали так, будто Патруль объявлен вне закона. Их атака была ужасной. И поскольку они подходили с правильными сигналами, мы не ожидали нападения. Как будто они представляли закон…

– Может, так и есть сейчас, – угрюмо предположил Картр. – Может, восстание в секторе. Победитель систематически уничтожает базы Патруля, чтобы захватить все космические линии. Очень практичный и неизбежный ход, если сменилось правительство.

– Мы тоже об этом думаем, но не хотели верить в такое предположение. – Голос Уилсона звучал мрачно. – Мы сумели подготовить к полету космический корабль и один патрульный разведчик. После этого началась гонка в космосе. Пираты отрезали нас от регулярных линий, поэтому нам пришлось направиться сюда. Разведчика мы потеряли…

Картр кивнул:

– Мы видели это на экране, прежде чем сумели связаться с вами.

– Он протаранил флагмана, флагмана всего флота, учтите!

– Вы уверены, что за вами шли лишь два пиратских корабля?

– На наших экранах были видны лишь два. И… Ни один из них не вернулся. Вы думаете, они пошлют кого-нибудь на поиски?

– Не знаю. Вероятно, решат, что Патруль сражался отчаянно. И вычеркнут свои корабли, как уничтоженные в столкновении. Но Смит и ваш человек должны оставаться на посту. Если кто-то появится, они нас предупредят.

– А если все же прилетят?

– Эта планета обширна. На ней легко скрыться, и нас никогда не найдут.

К концу дня разбили лагерь. Охотничий отряд принес достаточно пищи для всех. Женщины под руководством девушек из вспомогательной службы нарубили веток и устроили постели.

И никакого предупреждения: экран оставался пустым.

Наступила ночь. Картр стоял на ступеньках, глядя на поле. Под его началом весь день очищали территорию, убирая остатки лагеря туземцев. Нашли два копья и пригоршню металлических наконечников стрел. Пригодится, когда кончатся заряды бластеров. Неизбежно наступит день, когда это оружие – продукт цивилизации – станет бесполезным.

Завтра снова нужно будет охотиться и…

– Прекрасная ночь, не правда ли, леди? Конечно, здесь лишь одна луна вместо трех. Но зато очень яркая.

Картр улыбнулся. К нему приближался Зикти в сопровождении Адраны.

– Три луны? Их столько на Закатане? Для меня более привычно, когда их две. – И она рассмеялась.

Две луны. Картр попытался припомнить, у каких планет две луны. Какая же из них ее родина? Их не менее десяти. И, вероятно, есть такие, о которых он и не слышал. Ни один человек, даже имей он четыре жизни, не сможет узнать все, что находится в Галактике. Две луны – слишком слабая нить.

– А, сержант! Ночь привлекла и вас, мой мальчик? Можно подумать, что вы фальтхарианин.

– Думаю о будущем, – ответил Картр. – И я не фальтхарианин, а варвар, – добавил он безжалостно. – Вы знаете, что говорят о нас, уроженцах Илен: что мы едим сырое мясо и поклоняемся странным богам!

– А вы, леди, – спросил Зикти, – над какой планетой светят ваши две луны?

Она почти с вызовом подняла голову и ответила, глядя в поле:

– Я родилась в космосе. Моя мать с Крифта. Отец – с одной из высших систем, не знаю, с какой именно. Ребенком помню планету с двумя лунами. Но с тех пор я видела много миров.

– Мы все видели много миров, – заметил Картр, – но сейчас мне кажется, что этот придется изучить досконально.

Зикти с удовольствием вдохнул ночной воздух:

– Какой прекрасный мир, дети мои. У меня большие надежды на наше будущее здесь.

– Хорошо, что хоть у кого-то есть надежда, – трезво сказал Картр.

Но Адрана подхватила вызов закатанина:

– Вы правы! – Она положила пальцы на чешуйчатую руку историка. – Это прекрасный мир! Воздух здесь, как вино. Как все живо… свободно. И нам очень повезло. Впервые в жизни, – она помолчала, как будто удивляясь собственным словам, – я чувствую себя дома!

– Потому что это Земля… Расовая память, – предположил Картр.

– Не знаю. Прошло так много времени… вряд ли это возможно.

– Вполне возможно. – И Картр признался: – В первый день, когда мы высадились и я увидел эту зелень, мне показалось, что я ее помню.

– Ну, дети, ни я, ни кто-нибудь из моей расы не помнит Землю. И все же я скажу: мы высадились на хорошей планете. Приятно сделать ее своей. Но нужно это сделать…

– А город и кланы? – спросил сержант. – Позволят ли они нам это?

– Планета велика. Эту проблему мы решим, когда она возникнет. А теперь, любители луны, не будучи фальтхарианином, я иду спать. Простите меня. – Хихикая, он ушел.

– Что вы имели в виду… город и кланы? Здесь есть туземцы? – спросила девушка.

– Да. – Картр коротко рассказал ей о том, что знал сам. – Видите, – закончил он, – этот мир не совсем наш. И поскольку мы не можем оставаться здесь вечно, нам нужно что-то решать.

Она кивнула:

– Расскажите завтра остальным. Расскажите им все, что и мне.

– То есть предоставить решение им? Ладно. – Он пожал плечами.

А что если они предпочтут удобства города? Это было бы вполне естественным. Но он был уверен, что ни он сам, ни те, кто вместе с ним пришел к этому древнему зданию, не пойдут назад.

И вот на следующее утро он стоял в луче солнца, пересекавшем помост. Горло у него пересохло. Он все сказал и теперь чувствовал усталость, такую, будто целый день рубил деревья. Все лица были обращены к нему, невыразительные, безразличные.

Слышали ли они его слова? И поняли ли их? Или их равнодушие – плод недавних событий? Может, они считают, что худшее уже миновало и ничего хуже быть не может?

– Такова ситуация…

Беженцы молчали. И тут он услышал стук сапог о камень, громко отдававшийся в тишине зала. На помост поднялся Уилсон.

– Мы слышали сообщение сержанта. Он указал два возможных решения. Первое: мы можем вступить в контакт со штатскими в городе. Город отчасти функционирует. Но у них трудности с продовольствием, и кроме того, – медик помолчал и добавил, не изменяя тона и выражения, – кроме того, население города состоит исключительно из людей.

Опять слушатели не отвечали. Сталкивались ли они раньше с нелюбовью к бемми? Должны были! Она так распространилась в последнее время. В широком кресле с символом Денеба сидела фальтхарианка, державшая на руках маленького христианина, чья мать погибла при нападении на базу. А Зор сидел между двумя мальчиками из внутренних систем примерно его возраста. Они не делились на людей и бемми. Они все были рейнджерами!

– Итак, мы можем идти в город, – повторил Уилсон. – Или мы примем другое решение, которое означает гораздо более трудную жизнь. Впрочем, мы, рейнджеры, по подготовке и традициям лучше подходим для такой жизни. Это жизнь, подобная жизни туземцев.

Сержант Картр говорил о приближающемся холодном времени года. Он также указал, что мы не можем оставаться здесь из-за недостатка припасов. Мы можем двинуться на юг, как сделало большинство туземцев несколько дней назад. Сейчас контактировать с туземцами нам нельзя. Это станет возможным лишь тогда, когда мы приобретем необходимые знания. Но до этого пройдут годы. Итак, мы должны выбрать один из двух выходов…

– Доктор Уилсон! – Встал один из членов экипажа. – Вы исключаете возможность спасения? Почему бы не остаться здесь и не вызвать помощь по коммуникатору? Любой патрульный корабль…

– Любой патрульный корабль! – отсутствие выражения подчеркивало смысл слов медика. – Коммуникатор с таким же успехом привлечет и пиратов. И помните: Земли нет ни на одной карте. Даже название ее стало легендой.

Послышался ропот.

– Значит, нас ждет изгнание? – спросила одна из женщин.

– Да. – Ответ Уилсона прозвучал четко и уверенно.

Наступила тишина. Теперь все поняли правду. «И, – с гордостью подумал Картр, – приняли ее спокойно».

– Мне кажется, мы останемся вместе… – медленно продолжил Уилсон.

– Да! – Ответ прозвучал так громко, что вызвал эхо. Патруль держится вместе. Этот лозунг, который служил им поколениями, сохранился.

– Все решит воля большинства. Те, кто предпочитает город, идут к той стене. Остальные остаются здесь…

И, не закончив говорить, Уилсон двумя шагами приблизился к левой стороне помоста. Картр присоединился к нему. Лишь мгновение они были вдвоем. Адрана и ее девушки вскочили со своих мест и встали рядом с врачом. Потом наступила пауза: остальные женщины не двигались.

Нарушила неподвижность фальтхарианка. Держа на руках ребенка-тристианина, подталкивая перед собой двоих своих детей, она быстро пошла налево. Но ее опередил Зикти со своей семьей.

Какое-то время слышался топот ног, а когда он стих, не нужно было считать! Никто не захотел идти в город. Они приняли решение, взвесив все возможности, настоящие и будущие. Глядя на их строгие лица, Картр понял, что они не откажутся от этого решения. И ему стало жаль горожан. Они попытаются поддерживать механическую цивилизацию. Возможно, этому поколению жить будет легче. Но они отвернулись от будущего, и второй случай им, может, и не представится.

Как только было принято решение, Патруль начал готовиться в путь. И на рассвете второго дня они выступили, неся скудные пожитки.

Картр смотрел, как дети и женщины, патрульные и офицеры под предводительством Филха и Зинги шли под чужим для них солнцем, шли к будущему.

Он оглянулся на покинутый зал. Солнце осветило символ на спинке центрального кресла. Старая Земля… Теперь они, идущие в дикую местность, представляли Новую!

«Будем ли мы опять повелителями пространства и звездными рейнджерами? – подумал Картр. – Начинается ли сегодня новый цикл, ведущий к другой империи?»

Он слегка вздрогнул, когда ему ответила мысль Зикти: «У моего народа есть пословица: „Когда человек подходит к концу пути, пусть помнит, что конца нет и перед ним открывается новая дорога“».

Картр повернулся спиной к Залу Прощания и легко сбежал по выщербленным ступеням. Ветер прохладный, но солнце греет. Под ногами идущих поднималась пыль.

– Да, конца нет! Идем!

Джон Браннер
ПОСТАНОВКИ ВРЕМЕНИ

1

Так как даже обычное напряжение нервировало его, Мюррей Дуглас вызвал ресторан «Просцениум» и заказал столик. Он не знал голоса человека, принявшего его заказ, а тот повторил заказ совершенно равнодушно, словно имя Мюррея Дугласа ничего не значило.

– Мистер Мюррей Дуглас… столик на одного человека… время… очень хорошо, сэр.

Прошло уже много времени, очень много. Прошла целая вечность.

Рука Мюррея дрогнула, когда он положил трубку. Чтобы обрести самообладание он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Потом он в двадцатый раз ощупал свой бумажник, словно хотел убедиться, что деньги за это время никуда не делись. Наконец он надел пальто, взял саквояж, еще раз окинул взглядом свои апартаменты и спустился вниз, на улицу, чтобы найти такси.

Все же, мастерская не изменилась. Том Хики, как и раньше, сидел в своем тесном стеклянном ящике перед целой кучей испачканных маслом служебных пропусков и постоянно звонящим телефоном. Снаружи сюда доносилась музыка и шум работы в крошечных боксах. Мюррей Дуглас прошел мимо отремонтированных машин, споткнулся об один из шлангов, подающих сжатый воздух, и без дальнейших происшествий добрался до стеклянного ящика.

Когда дверь открылась, Хики оторвал взгляд от своей работы. На мгновение он вопросительно поморщил лоб, но потом сказал:

– А, мистер Дуглас! Вы так давно уже не заходили сюда, что я вас с трудом узнал.

– Вы получили мое письмо? – резко спросил Мюррей. Ему не хотелось думать о долгом отсутствии и о людях, которые не узнавали его. С тех пор зеркало уже многое рассказало ему. Когда он был в мастерской в последний раз, он уже многое потерял от своей юношеской внешности, которой был обязан большей частью своего успеха; тогда глаза его были влажными, а мешки под глазами все время были припухшими.

Но теперь он действительно сдал. Кожа на его подбородке была дряблой. На лбу обозначились глубокие морщины. И он все время носил шляпу, потому что его волосы поредели и поседели. Несмотря на свои тридцать два года, Дуглас выглядел на все пятьдесят и чувствовал себя немощным стариком.

– Само собой разумеется, сэр. Мы получили ваше письмо и ваш автомобиль сейчас будет готов. Мы хорошо позаботились о нем, в этом вы можете быть уверены, – Хики отложил свои бумаги; в его глазах появилось выражение любопытства. – Я слышал, что вы были больны, сэр. Мне действительно очень жаль. Надеюсь, вы снова чувствуете себя прекрасно.

Мюррей внезапно почувствовал, что он по горло сыт этими объяснениями, которые распространял его агент.

– Чушь! – возразил он. – Я не был болен – я был в санатории, чтобы меня вылечили, прежде чем я сопьюсь до смерти!

Хики открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но промолчал и снова занялся своими бумагами.

– Мне очень жаль, мистер Дуглас. Я не хотел быть таким любопытным.

– Все в порядке, – Мюррей достал из кармана пачку сигарет; здесь никто не обращал внимания на табличку «не курить», висевшую на всех стенах. – Сигарету?

– Нет, большое спасибо, сэр. Мне хотелось бы отвыкнуть от курения. – Хики попытался улыбнуться, но только крякнул. – Ах! Вот идет Билл, чтобы доложить, что ваш автомобиль готов. – Он прошел мимо Мюррея к двери.

Билл, огромный латиноамериканец в коричневом комбинезоне крикнул:

– «Даймлер» готов, мистер Хики! Я даже заполнил рабочий листок, чтобы можно было выписать счет.

– Хорошо, – сказал Хики. – Нам не хочется задерживать вас слишком долго, мистер Дуглас.

– Машина в порядке? – спросил Мюррей.

– «Даймлер», босс? – Билл повернулся к нему. – Извините, что я это говорю, но вы не уделяете должного внимания своему автомобилю, сэр.

– Это было раньше, – пробормотал Мюррей. – Раньше я даже себе не уделял должного внимания.

– Да, босс? – Билл бросил на него вопросительный взгляд. – Я этого не понимаю.

– Ничего не надо понимать. – Мюррей достал кошелек. – Сколько я должен вам за хранение моего автомобиля, Том?

Когда Мюррей, наконец, сел за руль и услышал под капотом равномерное гудение работающего восьмицилиндрового мотора, он даже забыл, что Хики не попрощался с ним. Мюррей медленно ехал по Вест Энд к Св. Мартина Лейна – к ресторану «Просцениум».

Но там тоже кое-что изменилось. Мюррей наткнулся на неизвестную ему до сих пор улицу с односторонним движением, а по ее сторонам повсюду стояли внезапно появившиеся счетчики стоянок. После того как он сжег массу бензина и напрасно провел добрых полчаса в поисках места для парковки на переполненных сторонах улицы, его снова охватило настроение, которое бывало уже много раз за последние месяцы. Что ему вообще было нужно в «Просцениуме»? Вся эта совокупность была всего лишь театральным духом: «Мюррей снова здесь!» Какой ответ дать? Может быть, высоко поднять брови и ответить: «Ну и что?»

Еще раз проклятье, несмотря ни на что, я должен выстоять. Я уже давно в одиночку преодолеваю препятствия на своем пути.

Наконец, он нашел место для стоянки и в скверном расположении духа направился к ресторану.

Эмиль, главный кельнер, сразу узнал его, но даже профессиональная улыбка не смогла скрыть шока, когда он увидел изменения, происшедшие с Мюрреем в течение этого года. У него были еще и другие основания чувствовать себя неуютно.

– Мне действительно очень жаль, мистер Дуглас, – тут же сказал Эмиль, – но вы заказали столик на час, не так ли? Когда вы не приехали к половине второго, я был вынужден… – он многозначительно махнул рукой, заканчивая свое объяснение.

Он обращается со мной так, потому что я потерпел крах. Раньше он на это не отваживался. Он воображает себе, что я готов…

Несмотря на это, Мюррей вынудил себя улыбнуться.

– Я затратил полчаса на поиски места для стоянки, – сказал он. – Мне очень жаль, Эмиль, что из-за этого у вас возникли трудности. Найдется ли для меня где-нибудь другое местечко?

– Ах… у нас есть только один свободный столик, мистер Дуглас, – Эмиль указал назад. – Франсуа, пожалуйста, отведите мистера Дугласа за столик. Франсуа займется вами. Да, мистер Кромби, я сейчас подойду к вам.

Вопросительные взгляды («Я, конечно, учитывал все это и знаю, кто он, но…») следовали за ним по всему ресторану. Он не знал ни одного из посетителей, которые смотрели на него. Само собой разумеется, здесь присутствовали несколько человек, которых он знал, но он был рад, что все его былые друзья были заняты другими делами и не обращали на него никакого внимания. Столик, к которому его подвели, к счастью, был полускрыт за плющом, оплетающим разделительную стену. За соседним столиком, стоящим в нише, сидело двое мужчин, голоса которых Мюррей тотчас же узнал: Пат Барнетт, журналист и театральный критик из «Газетт» и Ральф Хестон-Вуд из театральной газеты «Актинг».

Оба не заметили прошедшего Мюррея. Они как раз дискутировали о репетиции, на которой только что побывали. Мюррей с интересом прислушался к их разговору и пытался мысленно перенестись в прошлое.

О Боже, сколько всего он пропустил! Почему он был так неразумен и появился здесь один, вместо того, чтобы взять с собой своего агента. Роджер охотно пошел бы с ним сюда…

Нет, вероятно, и совершенно бесцельно обманывать самого себя. Он, конечно, уже достаточно натерпелся от меня. Я бесконечно накачивал его, обременял и играл у него на нервах

С тех пор, как он покинул санаторий, с тех пор как он стал ждать и надеяться, когда уже не было надежды, Мюррей Дуглас, всем известный Мюррей Дуглас значительно лучше познакомился с самим собой.

И Мюррей Дуглас мне не особенно симпатичен.

Он изучал меню с воодушевлением только что освободившегося заключенного (ужасные быстроприготовленные закуски были такими же, как и в тюрьме) и решил заказать голубую форель.

– Какое вино подать к ней? – спросил старший официант.

– Никакого, – коротко ответил Мюррей. – Я выпью апельсинового сока.

Он зажег сигарету и откинулся на спинку кресла.

Оба критика за соседним столиком сменили тему. Мюррей сначала едва прислушивался к ним, но когда понял, о чем они говорили, то навострил уши.

– Чего вы ждете от этого Дельгадо? Ральф, вы же знаете, что это тот аргентинец, которого зацепил Близзард?

– О этот человек не так плох, это установлено точно, – ответил Хестон-Вуд. – Вы не видели как он встал на ноги в Париже вместе с Жан-Полем Гаррижо? Насколько я помню, это называлось «Три раза за раз».

– Нет, этого я не видел, но сообщения о нем от меня тоже не ускользнули, – хрюкнул Барнетт.

Хестон-Вуд рассмеялся.

– Да, я знаю, что вы написали о «Знакомствах».

– Послушайте, Ральф, что собственно значит вся эта чушь? – осведомился Барнетт. – Театральная пьеса есть театральная пьеса и существует автор, который ее написал. Но, насколько я слышал, речь здесь идет не о театральной пьесе. Существует продувной южноамериканец, который будто бы является серьезным авангардистом. Он позаботился о том, чтобы перетянуть на свою сторону Близзарда и других финансистов и повсюду собирает бездельников, бывших знаменитостей и уволенных по сокращению штатов актеров из различных закоулков, потому что ни один разумный человек не согласится с этой бессмыслицей.

Мюррей почувствовал, как по его лбу покатился пот.

– Пат, иногда вы действительно преувеличиваете с этим вашим Театром для Масс. Вы сами еще не видели работу Дельгадо, но, несмотря на это, хулите ее, – Хестон-Вуд отпил глоток вина. – Пьеса с Гаррижо в главной роли была для меня самым великим театральным событием года.

– И, несмотря на это, она не имела успеха, – констатировал Барнетт.

– Верно. Ну, в конце концов, Гаррижо покончил самоубийством.

– Да, но почему пьесу после этого больше не ставили? Почему ему не подобрали замену?

– Потому что пьеса была написана для определенного актера. Замена все бы разрушила. Эта идея – уже кое-что для нас. Только вы не хотите ничего признавать.

– Ну, ну, я не знаю. Несколько лет назад здесь был Сароян, вы его еще помните? Он делал что-то подобное в Мировом Театре, но что из этого вышло? Бессмыслица! – Барнетт налил себе стакан вина. – Поставили актеров на сцену, дали им несколько предложений, развили общую работу в диалогах и назвали результаты этого пьесой для сцены. Но как из этого мог получиться шедевр, если все это было сделано второклассными людьми? Я не могу в это поверить, Ральф. Лучшим из актеров все еще является Мюррей Дуглас и вы, так же как и я, хорошо знаете, что в Лондоне не существует ни одного постановщика, который принял бы к себе этого старого пьяницу. У него никогда не было большого таланта – только красивое лицо.