Текст книги "Последний бастион. Фантастические романы"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Лайон Спрэг де Камп,Джон Браннер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

2 ЗЕЛЕНЫЕ ХОЛМЫ

– …Ручей с растительностью, признаки более плодородной местности к северу. Прошу разрешения вывести вездеход и произвести разведку в этом направлении.

Было трудно обращаться к сплошной массе бинтов. Картр, вытянувшись, ожидал ответа командора.

– А корабль?

Если бы этикет позволял, сержант Картр пожал бы плечами. Вместо этого он осторожно ответил:

– Я не техник, сэр. Похоже, корабль полностью выведен из строя.

Вот и сказано – достаточно прямо. Снова Картр пожалел, что не видит выражения лица под слоем пластокожи. Тишина в кают-компании нарушалась только свистящим тяжелым дыханием Мириона. Пилот все еще не приходил в сознание. Рука Картра нестерпимо болела, и после чистого воздуха снаружи корабельная атмосфера казалась невыносимой.

– Разрешаю. Возвращение через десять часов… – Ответ звучал механически, как будто Вибор был говорящей машиной, воспроизводящей давно записанные фразы. Такой приказ следовало дать при посадке на планету, и он отдал его, как делал уже много раз.

Картр отсалютовал и, огибая Мириона, направился к выходу. Он надеялся, что вездеход уже готов. Иначе придется идти пешком.

Снаружи ждал Зинга с рюкзаком за плечами. В руках он держал рюкзак Картра.

– Мы вывели вездеход. Заправили горючим из корабельных запасов…

Вообще-то они не имели права так поступать. Но теперь было бы глупо не пользоваться запасами: все равно «Звездное пламя» больше не взлетит. Картр выбрался из люка и направился к месту стоянки вездехода. Филх уже сидел за управлением, нетерпеливо проверяя приборы.

– Он полетит?

Голова Филха с прижатым хохолком повернулась, и его большие красноватые глаза встретились с глазами сержанта. В его ответе явно читалась насмешливость, с которой тристиане относятся к жизни.

– Надеюсь. Конечно, есть некоторая вероятность, что через несколько секунд после взлета мы превратимся в облачко пыли. Пристегнитесь, дорогие друзья, пристегнитесь!

Картр сел рядом с Зингой, поджав длинные ноги, и закатанин закрепил ремни на них обоих. Когти Филха коснулись кнопки. Медленно и осторожно вездеход начал отходить от «Звездного пламени». Когда они достаточно удалились от корабля, Филх рывком поднял вездеход, как обычно пренебрегая необходимостью приспособиться к изменению скорости. Картр с трудом глотнул.

– К реке и вдоль нее на высоте двадцать футов…

Филх не нуждался в таком приказе. Подобные операции они не раз проводил и раньше. Картр сдвинулся на один—два дюйма вправо, к иллюминатору. Зинга сделал то же самое, но в противоположную сторону.

Прошло несколько секунд, и они уже летели над водой, всматриваясь в спутанную массу яркой зелени на берегах. Картр автоматически отмечал и оценивал все, что видел. На этот раз подробные записи делать было не нужно: Филх включил сканер, так что позже можно будет рассмотреть снимки. Движение вездехода вызвало ветер, который охлаждал их разгоряченные тела. Ноздри Картра улавливали запахи, знакомые и новые. Жизнь внизу не достигла уровня разума: рептилии, птицы, насекомые. Не очень много. Но все же удача дважды сопутствовала им: во-первых, планета оказалась типа Арт, во-вторых, они сели близко от края пустыни.

Зинга задумчиво почесал чешуйчатую щеку. Он любил жару, и его жабо совсем распахнулось. Картр знал, что закатанин предпочел бы пересечь обжигающий песок пешком. Зинга излучал веселую заинтересованность, как будто, с некоторым негодованием подумал сержант, офицер из Контроля или базы сектора на тщательно организованной и совершенно безопасной экскурсии. Но Зинга всегда наслаждался жизнью, у его расы долгожителей есть для этого достаточно времени.

Вездеход летел плавно, негромко жужжа; не зря проводили последний профилактический ремонт. Правда, его делали без запчастей и опираясь на информационные ленты десятилетней давности. Поставили последние конденсаторы. Теперь запчастей практически не осталось…

– Зинга, – неожиданно обратился Картр к товарищу, – ты когда-нибудь бывал в настоящем ремонтно-восстановительном порту Контроля?

– Нет, – жизнерадостно ответил Зинга. – Иногда мне кажется, что это лишь выдумка для развлечения новобранцев. С тех пор как я поступил на службу, мы всегда сами делали ремонт, пользуясь тем, что сумеем раздобыть или украсть. Однажды был настоящий капитальный ремонт, он занял целых три месяца. Нам повезло: мы нашли два разбитых корабля и разобрали их на запчасти. Какое богатство! Это было на Карбоне, четыре, нет, пять космических лет назад. Тогда в экипаже еще был главный инженер, и он руководил работой. Филх, как его звали?

– Ратан. Робот с Денеба-II. Мы его потеряли на следующий год в кислотном озере мира голубой звезды. Прекрасно знал машины. Он ведь и сам был машиной.

– Что случилось с Центральным Контролем, с нами? – медленно спросил Картр. – Почему у нас нет нужного оборудования, припасов, новых людей?

– Крушение, – резко ответил Филх. – Может быть, Центральный Контроль слишком велик, контролирует слишком много миров, власть его простирается слишком далеко. Или, может быть, он слишком состарился. Вспомните секторные войны, борьбу за власть между вождями секторов. Разве Центральный Контроль не положил бы этому конец… если бы мог?

– Но Патруль…

Филх рассмеялся.

– О да, Патруль! Мы выжившие упрямцы, ненормальные. Мы считаем, что мы, Звездный Патруль, космонавты и рейнджеры, по-прежнему поддерживаем мир и галактическую законность. Мы летаем тут и там на кораблях, разваливающихся на куски, потому что уже нет специалистов, которые могли бы отремонтировать их. Мы сражаемся с пиратами, обыскиваем забытые небеса… Ради чего? Мы повинуемся приказам, подписанными двумя буквами – ЦК. Мы быстро превращаемся в анахронизм, мы живые, но в то же время мертвые древности. И один за другим исчезаем в пространстве. Нас давно следует поместить в музей, как объект, не имеющий практической ценности…

– Что случилось с Центральным Контролем? – спросил Картр и тут же стиснул зубы: от резкого поворота вездехода он ударился рукой о крепкие ребра Зинги и почувствовал жгучую боль.

– Галактическая империя, – объявил закатанин с улыбкой, говорившей о том, что его совершенно не интересует эта тема, – Галактическая империя распадается. За пять лет мы утратили связь с большинством секторов. ЦК теперь лишь название, за которым нет никакой власти. В следующем поколении его могут даже забыть. За ним долгий путь – около трех тысяч лет– и места соединений начали протекать. Сейчас идут секторные войны, и как результат – хаос. Мы быстро отступим назад, может быть, далеко назад, в варварство. Космические полеты будут забыты. Потом все начнется сначала…

– Может быть, – прозвучал пессимистический ответ Филха. – Но ни я, ни ты, дорогой друг, не увидим нового восхода…

Зинга кивнул в знак согласия:

– Но это и не важно. Мы нашли для себя мир и должны как можно лучше освоить его… Далеко ли мы на картах? – спросил он сержанта.

Они включили карты на экранах корабля. Они были такими старыми, что даты на них казались нелепыми. Это были карты солнц и систем, которые никто не посещал два, три, пять поколений, с которыми Контроль не имел контакта уже пятьсот лет. Картр неделями изучал эти карты. И ни на одной не видел эту систему. Они оказались слишком далеко, слишком близко к краю Галактики. Катушка с записями и картами этого мира, если, конечно, она вообще когда-то существовала, давно проржавела в бездействии, забытая многие поколения назад в архивах Контроля.

– Нас вообще нет на картах, – он чувствовал какое-то горькое удовольствие, отвечая так.

– Чистый лист, с которого можно начать, – прокомментировал Зинга. – Филх, эта река, она как будто расширяется?

Действительно, русло реки становилось шире. Уже некоторое время они летели над зеленью, сначала над кустами и полосками низкорослой растительности, потом появились группы настоящих деревьев. Животная жизнь… Картр напряг мозг, а вездеход поднялся, следуя за общим подъемом местности.

Теперь ветер доносил сильные приятные запахи – земли, травы, воды. Они парили над водной поверхностью, внизу течение стало сильнее, пробиваясь между скалами. Затем река повернула у мыса, густо заросшего деревьями, и перед ними в полумиле открылся водопад. Вуаль брызг вздымалась над скалистым берегом плато.

Филх провел когтями по кнопкам приборов. Вездеход полетел медленнее и начал снижаться. Он направлялся к песчаной полоске, отходившей от скального берега. Они легко опустились. Великолепная посадка! Зинга наклонился и хлопнул Филха по плечу.

– Поздравляю, рейнджер! Прекрасная посадка, просто прекрасная… – голос его захрипел, он тщетно пытался изобразить возбужденную туристку.

Картр неуклюже выбрался из кабины и остановился на песке, широко расставив ноги. Перед ним в заросших камнях журчала вода. Картр чувствовал, что под ее поверхностью обитают маленькие живые существа, занятые своими делами. Он опустился на колени и погрузил руки в прохладную воду. Она была чистой и прохладной, и он не мог справиться с искушением.

– Выкупаемся? – спросил Зинга. – Я уже иду.

Картр расстегнул многочисленные пряжки мундира и осторожно вынул руку из перевязи. Филх, скрестив ноги, сидел на песке. На его тонком лице было написано неодобрение. Ни за что на свете Филх добровольно не коснулся бы воды.

Сержант не смог сдержать радостного восклицания, когда вошел в воду. Она поднималась до лодыжек, до колен, до пояса, а он брел, осторожно нащупывая дно. Зинга храбро бросился в воду и, добравшись до глубокого места, поплыл поперек течения. Картр сожалел, что у него болит рука и он не может присоединиться к закатанину. Он мог лишь окунуться и смыть с себя корабельную грязь, следы слишком долгого пути.

– Если вы уже прекратили сходить с ума, – послышался голос Филха, – я могу напомнить вам, что нам еще нужно заняться работой.

Картру никуда не хотелось идти. Но дисциплинированность заставила его выйти на песчаный берег, где с помощью тристианина он оделся в ненавистный мундир. Зинга плыл против течения, и Картр время от времени видел желто-серое тело закатанина в тумане и водяных брызгах. Он послал мысленный призыв.

Но тут его отвлекла птица, мелькнувшая над головой вспышкой яркого света. Филх встал, протянул руку, и из его горла вылетел чистый свист. Птица изменила направление и повернула к ним. Потом села на коготь большого пальца тристианина и ответила на его свист чистым певучим звуком. Ее голубоватые перья отливали металлическим блеском. Некоторое время она отвечала Филху, потом снова поднялась в воздух и полетела над водой. Гребешок тристианина вздымался гордо и высоко. Картр перевел дыхание.

– Какая красавица! – отдал он должное птице.

Филх кивнул, но в ответе его звучала нотка печали:

– Она не поняла меня.

Из воды вышел Зинга, шипя, как после битвы. Он поднес предмет, который держал в руке, ко рту, пожевал с выражением восторга и проглотил.

– Водные существа великолепны! – заявил он. – Ничего лучшего я не пробовал с Вассара, когда ел жаркое на обеде у катверов. Жаль, что они такие маленькие.

– Надеюсь, твои иммунологические прививки еще действуют, – едко заметил Картр. – Если ты…

– Позеленею и умру, то это будет только моя вина, – закончил за него закатанин. – Но из-за свежей пищи можно и умереть. По-моему, формула 1А6О – не лучшая еда. Ну, куда же мы теперь направимся?

Картр изучал плато, с которого падала река. Густая зелень выглядела многообещающе. Им нельзя слишком углубляться в незнакомую местность с небольшим запасом горючего. Может, с вершины утеса удастся лучше осмотреть окрестности. Он предложил лететь туда.

– Вверх так вверх. – Филх вернулся на сиденье. – Но не более полумили, если не хотите возвращаться пешком!

На этот раз он поднял вездеход медленно, экономя горючее. Картр знал, что Филх выжмет последние капли энергии из машины, но ему совсем не хотелось тащиться к «Звездному пламени» пешком.

Оказалось что на вершине утеса негде сесть. Деревья жались к самому берегу, создавая сплошной зеленый ковер. Но в четверти мили от водопада они нашли остров, в сущности маленькую гору с ровной вершиной. Филх посадил вездеход так, что с обеих сторон их отделяло от края не более четырех футов. Камень накалился на солнце. Картр вышел из вездехода и достал бинокль.

По обеим берегам реки деревья и кусты стояли почти сплошной стеной. Но к северу виднелись холмы, а река уходила на равнину. Картр укладывал бинокль, когда почувствовал чужую жизнь.

На берег реки из леса вышло коричневое мохнатое животное. Оно село на задние лапы и погрузило передние в поток. В воздухе блеснуло серебро, и в челюстях зверя забилось водное существо.

– Великолепно! – отдал должное мастерству охотника Зинга. – Я бы не смог это сделать лучше. Ни одного лишнего движения…

Картр осторожно коснулся мозга под обросшим шерстью черепом. Похоже на разум особого типа. Картр решил, что сможет с ним контактировать, если захочет. Но животное не знает людей или кого-либо похожего на них. Неужели на этой дикой планете нет господствующей формы жизни?

Он произнес это вслух, и Филх ответил ему:

– Неужели от удара при посадке у тебя свихнулись мозги? Дикие участки можно найти на многих планетах. И если животное не знает более сильных созданий, чем оно само, это еще ничего не доказывает…

Зинга смотрел на отдаленную равнину и холмы.

– Зеленые холмы, – пробормотал он. – Зеленые холмы и река, полная великолепной добычи. Дух Космоса еще раз улыбнулся нам. Ты хочешь задать вопросы нашему рыболову?

– Нет. И он не один. Кто-то пасется за той группой остроконечных деревьев. Есть еще и другие. Они боятся друг друга, живут по закону когтя и клыка.

– Примитивная жизнь, – заключил Филх и великодушно добавил: – Может, ты и прав, Картр. Возможно, на этой планете не господствуют ни люди, ни бемми.

– Не верю. – Зинга поднял до предела внешние и внутренние веки. – Хочу сразиться с разумным чудовищем…

Картр улыбнулся. Почему-то ему всегда казалось, что мозг Зинги, унаследовавший особенности его предков-рептилий, ближе к человеческому по мыслительным процессам, чем холодный и отчужденный мозг Филха. Зинга погружался в жизнь с интересом и энергией, а тристианин, несмотря на физическую увлеченность, все же оставался сторонним наблюдателем.

– Может, мы найдем на тех холмах поселение твоих разумных чудовищ, – предположил Картр. – Как, Филх, попробуем добраться туда?

– Нет. – Филх указал на счетчик. – У нас ровно столько горючего, чтобы вернуться к кораблю.

– Если мы все задержим дыхание и будем толкать… – пробормотал закатанин. – Ладно. А если горючего не хватит, мы пойдем. Нет ничего лучше, чем чувствовать горячий песок между пальцами ног… – он томно вздохнул.

Вездеход поднялся, испугав мохнатого рыболова. Животное сидело, подняв передние лапы, с которых капала вода, и смотрело им вслед. Картр уловил его изумление, но страха не было. У него мало врагов и совсем нет летающих по воздуху. Когда вездеход развернулся, Картр послал мысль с призывом доброй воли, обращенным к примитивному мозгу, и оглянулся. Зверь встал на задние лапы и стоял, как человек, опустив передние лапы и глядя им вслед.

Они так низко пролетели над водопадом, что брызги окатили их. Картр прикусил нижнюю губу. Характер Филха или действительно машине не хватает мощности? У него не было желания задавать этот вопрос открыто.

– Возвращаться по реке – значит сильно удлинить путь, – заметил Зинга. – Если мы полетим прямо над пустыней, то наткнемся на корабль…

Картр кивнул:

– Как, Филх? Будем держаться воды или нет?

Тристианин сгорбился, человек в этом случае пожал бы плечами:

– Да, так быстрее, – и повернул нос вездехода направо.

Нитка реки осталась в стороне. Под ними лежал ковер деревьев, затем показалась поляна, поросшая кустарником. На ней паслись пять рыжевато-коричневых животных. Одно из них подняло голову, и солнце сверкнуло на мощных длинных рогах.

– Интересно, бывают ли у них ссоры с нашим другом у реки, – пробормотал Зинга. – У него были такие когти. И эти рога – вовсе не украшение. А может, у них договор о ненападении…

– Тогда большую часть времени они проводят в смертельных схватках, – заметил Филх.

– Знаешь, ты очень полезный бемми, мой друг. – Зинга смотрел на затылок с гребешком. – С тобой не нужно ожидать худшего: ты уже все сформулировал. Что бы мы делали без твоих предсказаний?

Деревья и кусты внизу становились реже. Все чаще и чаще появлялись скалы, участки голой обнаженной земли и странные изогнутые растения, характерные для пустыни.

– Подожди! – Картр схватил Филха за руку. – Направо, вон туда!..

Вездеход послушно нырнул и опустился на ровную площадку. Картр выбрался из кабины и, раздвигая кустарник, вышел на край того, что увидел с воздуха. Остальные присоединились к нему. Зинга опустился на колено и коснулся белой поверхности.

– Искусственное, – заключил он.

Песок закрывал эту поверхность. Лишь по какой-то прихоти ветра часть ее обнажилась. Покрытие, искусственное покрытие.

Зинга пошел направо, Филх налево. Пройдя примерно по сорок футов, они присели и начали копать почву ножами. Через несколько секунд оба обнаружили твердую поверхность.

– Дорога! – воскликнул Картр. – Транспортировка по поверхности. Давно ли это было, как вы думаете?

Филх пропустил песок сквозь пальцы-когти.

– Тут сухо и жарко, а бури, я думаю, бывают нечасто. К тому же растительность, как в дикой местности. Может быть, и десять лет, и сто, и…

– …и десять тысяч! – закончил за него Картр. Но его внутреннее возбуждение все росло. Здесь была высшая форма жизни! Люди… или какие-то другие разумные существа построили эту дорогу. А дороги обычно ведут к…

Сержант повернулся к Филху:

– Как ты думаешь, на корабле хватит топлива, чтобы мы вернулись сюда с установленным следоискателем?

Филх задумался.

– Возможно… Если топливо не понадобится для чего-нибудь другого.

Возбуждение Картра спало. Конечно, горючее нужно для другой работы. Если они оставят корабль, надо будет перевезти командора и Мириона, припасы, все необходимое для лагеря в более пригодное для жизни место. Он с сожалением пнул участок дороги. Раньше его долгом и наслаждением было бы проследить за этой нитью к ее началу. Теперь его долг – забыть о ней. Картр тяжело пошел к вездеходу. Все молчали, когда машина поднялась в воздух.

3 МЯТЕЖ

Огибая разбитый корпус «Звездного пламени», они увидели у носа человека, машущего им рукой. Это был Джексен.

– Ну? – хрипло спросил он, не дожидаясь, пока осядет песок, поднятый вездеходом при посадке.

– К северу плодородная открытая местность с изобилием воды, – доложил Картр. – Дикая животная жизнь…

– Съедобные водные существа! – прервал его Зинга, облизываясь.

– Признаки цивилизации?

– Погребенная в песке старая дорога, больше ничего. Животные не знают высшей формы жизни. Мы вели запись, я могу прокрутить ее для командора…

– Если он захочет…

– Что вы имеете в виду? – тон Джексена насторожил Картра, он остановился с зажатой в руке катушкой записи.

Ответ Джексена звучал холодно и резко:

– Командор Вибор считает, что наш долг – оставаться на корабле…

– Но почему? – недоуменно спросил сержант.

«Звездное пламя» больше не поднимется. Глупо не понимать этого. Картр сделал то, на что редко осмеливался раньше: постарался прочесть поверхностные мысли офицера. Беспокойство и еще что-то – негодование, когда Джексен думал о нем, Картре, или о других рейнджерах. Почему? Неужели потому, что – сержант не дитя Службы, воспитан не в одной из семей Патруля, в плотных тисках традиций и обязанностей, как другие люди из экипажа? Неужели потому, что он, Картр, в дружеских отношениях с бемми? Он воспринял эту информацию, запомнил ее и отложил в ячейки памяти, чтобы извлечь в будущем, когда придется сотрудничать с Джексеном.

– Почему? – повторил офицер вопрос Картра. – Командир несет ответственность… даже рейнджер должен понимать это. Ответственность.

– Которая заставляет его умереть с голоду в разбитом корабле? – вмешался Зинга. – Бросьте, Джексен. Командор Вибор представляет разумную форму жизни…

Пальцы Картра сложились в старый предупредительный сигнал. Закатанин увидел его и замолчал, а сержант быстро продолжил, чтобы заглушить последние слова Зинги:

– Он, несомненно, захочет просмотреть катушку с записями, прежде чем строить планы на будущее.

– Командор ослеп!

Картр застыл:

– Вы уверены?

– Смит уверен. Может быть, Торк сумел бы помочь ему. Его раны слишком серьезны для нас, владеющих лишь приемами первой помощи.

– Все равно я доложу. – Картр двинулся к кораблю, чувствуя, как свинцовая тяжесть навалилась ему на плечи.

Почему, спрашивал он себя в отчаянии, пробираясь через люк, он чувствует себя так угнетенно? На него не падают ответственность и руководство. И Джексен, и Смит превосходят его по званию. Как сержант рейнджеров он находится на самой границе Службы. Но все эти соображения не уменьшали его беспокойства.

– Докладывает Картр, сэр! – он вытянулся перед человеком с забинтованным лицом, лежащим в кают-компании.

– Докладывайте… – это требование звучало механически. Картр даже подумал, действительно ли командор слышит его, а если слышит, то понимает ли.

– Мы разбились у края пустыни. На вездеходе разведочная группа продвинулась к реке на север. Из-за ограниченного запаса горючего мы не смогли пройти далеко. Но район к северу выглядит пригодным для лагеря…

– Признаки жизни?

– Много животных разнообразных видов и форм на низком уровне развития разума. Единственный след цивилизации – участок дороги, занесенный песком, что указывает на его длительное бездействие. У животных не сохранилось воспоминаний о контактах с высшей формой жизни.

– Свободны.

Но Картр не уходил:

– Простите, сэр, но я прошу разрешения использовать запасы топлива для организации перевозки…

– Корабельные запасы? Вы в своем уме? Конечно, нет! Поступите в распоряжение Джексена для участия в ремонте…

Ремонт? Неужели Вибор искренне верит, что есть хоть малейшая возможность восстановить «Звездное пламя»? Сержант рейнджеров заколебался у выхода из кают-компании и обернулся, прежде чем выйти. Но, сообразив, что дальнейший разговор с Вибором бесполезен, поспешил в помещение рейнджеров, где нашел остальных. Маленькая фигура у двери оказалась Смитом. При виде Картра Смит встал.

– Ну что, Картр?

– Велел участвовать в ремонте. Великие Крылья Космоса, что он имел ввиду?

– Вы не поверите, – ответил связист, – но он имел в виду то, что сказал. Нам приказано подготовить корабль к старту…

– Но разве он не видит?.. – начал Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так – командор не видит в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не обязанность Джексена и Смита сказать ему об этом?

И как будто подслушав его мысль, связист ответил:

– Он не слушает нас. Когда я попытался сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!

– Но почему? Джексен не дурак, он понимает, что «Звездное пламя» погибло.

Смит прислонился к стене. Это был маленький человек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделял зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свою аппаратуру связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за разделения членов экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.

– Вам легко сжиться с мыслю, что с кораблем покончено, – говорил связист. – Вы никогда не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши дела на планетах, а не в космосе. «Звездное пламя» – часть Вибора. Он не может просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.

– Хорошо. Я могу поверить, что корабль означает для вас, его регулярного экипажа, больше, чем для нас, – почти устало согласился Картр. – Но корабль мертв, и ни вы, ни мы никогда не заставим его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи…

– Отказаться от прошлого и начать все заново? Может быть. Я согласен с вами – с точки зрения разума. Но вам придется считаться и с эмоциями, мой юный друг. И очень считаться!

– А почему, – медленно спросил Картр, – вы говорите об этом мне?

– Естественный отбор привел к вам. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи – тот, кто почти с детства пребывает в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать?

Но Картр отказался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем больше Картр беспокоился. Никогда еще корабельный офицер не разговаривал с ним так откровенно.

– Решит командор, – начал он.

Смит резко и коротко рассмеялся, однако смех его был невеселым.

– Значит, вы боитесь взглянуть в лицо правде, летун? Я думал, рейнджеров не испугаешь, это бесстрашные дикие исследователи….

Здоровой рукой Картр схватил Смита за воротник:

– К чему вы ведете, Смит? – воскликнул он, отказываясь от уставных форм обращения к офицеру.

Связист попытался высвободиться. Подняв глаза, он встретился взглядом с Картром. Тот разжал пальцы. Смит верил в свои слова, верил, хотя и пытался иронизировать. Смит пришел к нему за помощью. Впервые Картр радовался, что обладает этой странной способностью – улавливать чувства товарищей.

– Говорите, – сказал он, садясь на спальный мешок. Он чувствовал, что напряжение, охватившее всех секунду—две назад, ослабло. Картр также знал, что рейнджеры пойдут за ним, они ждут его решения.

– Вибор больше не с нами… Он свихнулся… – Смит с трудом подбирал слова. И Картр чувствовал, что в нем поднимаются страх и отчаяние.

– Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Привыкнув, он…

– Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в этих условиях… борьба с зелеными… Торк был его другом, помните? Корабль, распадающийся на куски, без всякой надежды на починку… Все это накладывалось друг на друга. Сейчас он не осознает наше положение, не желает поверить в него. Он живет в своем собственном мире, где все идет как положено. И он хочет, чтоб мы пошли с ним туда.

Картр кивнул. В каждом слове Смита звучала правда. Конечно, он сам никогда тесно не общался с Вибором. Рейнджеров не допускали во внутренний круг Патруля, их только терпели. Он не закончил академию Сектора. Отец его не служил в Патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина Службы, всегда строгая, создавала жесткую кастовую систему, может быть, потому что сама Служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но сейчас Картр смог по-новому взглянуть на странные события последних месяцев, на противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые ему случалось услышать.

– Вы думаете, надежды на его выздоровление нет?

– Нет. Крушение было последней каплей. Приказы, которые он отдавал за последние часы… Говорю вам, он свихнулся!

– Ладно! – в напряженной тишине прозвучал голос Рольтха. – Что же нам делать? Вернее, что вы от нас хотите, Смит?

Связист безнадежным жестом развел руки:

– Не знаю. Мы сели… навсегда… в неизвестном мире. Исследования – это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен… Он пойдет за командором, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через Битву Пяти Солнц, и Джексен… – голос Смита прервался.

– А Мирион?

– Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать.

«Не считать в каком случае?» – подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. Смит предполагал, что в будущем возможен какой-то конфликт.

– Дальтр и Спин? – спросил Зинга. – Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда тот начнет отдавать приказы?

– Меня удивляет, – впервые вступил в разговор Филх, – почему вы пришли к нам, Смит? Мы не члены команды…

Вопрос, который занимал всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.

– Ну… я подумал, что вы лучше всего подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я во всяком случае теперь бесполезен: при крушении вышла из строя вся связь. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому… нам придется учиться у вас…

– Новобранец? – смех Зинги больше походил на свист. – Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? – Гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.

– Он говорит искренне, – серьезно ответил Картр. – Созываю совет. – И он отдал приказ, после которого все насторожились. – Рольтх?

Белокожее лицо, более чем наполовину закрытое темными очками, ничего не выражало.

– Местность хорошая?

– Многообещающая, – быстро ответил Зинга.

– Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, – пробормотал рейнджер с туманного Фальтхара. – Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться…

– Филх?

Когти тристианина отбивали дробь на широком поясе.

– Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно.

Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.

– Зинга?

– Основать базу, да. Я предложил бы место около реки с этими вкусными существами. Сейчас бы похлебку из них… – Его веки опустились в насмешливом экстазе.

Картр посмотрел на Смита:

– Я присоединяюсь к их голосам. У нас остался только один пригодный вездеход. На нем мы сможем перевезти командора, Мириона и припасы. Если опустошим главный бак, то горючего хватит на несколько поездок. Остальные пойдут пешком и еще понесут с собой груз. Земля хорошая, пищи и воды достаточно. Похоже, местность пустынна, ничего похожего на зеленых. Если бы я был командором!..

– Но ты не командор, ты грязный рейнджер-бемми!

Рука Картра опустилась на ручку бластера раньше, чем он увидел вошедшего. Волна угрозы была как физический удар по чувствительным рецепторам рейнджера.

Зная, что любой ответ лишь усилит гнев противника, Картр колебался. В эту минуту тишину нарушил Смит.

– Заткнись, Спин!

В руке оружейника, повернувшегося к связисту, блеснул свет. Волна ненависти, основанной на страхе, была такой сильной, что Картр удивился, почему другие этого не чувствуют. Сержант мгновенно бросился в сторону, ударив плечом Смита. Сноп зеленого пламени вырвался из оружия: палец оружейника нажал на курок. Спин двинулся вперед, и Картр тщетно попытался одной рукой сбить его.

Секунду или две спустя все было кончено. Спин еще катался и выкрикивал приглушенные проклятия под тяжестью Зинги, а Филх методично выкручивал ему руки так, чтобы можно было вставить «прут безопасности». Когда это было сделано, Спина не очень вежливыми толчками усадили.

– Он сошел с ума! – убежденно сказал Смит. – Так использовать ручной бластер! Во имя Черного неба…

– Я должен был сжечь вас всех! – кричал пленник. – Всегда знал, что дьяволам-рейнджерам нельзя доверять. Вы все бемми!