Текст книги "Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)"
Автор книги: Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 81 страниц)
Бессчестно вступать в чужой бой, когда вызов брошен не тебе. Но еще и бессчестно позволить врагу одолеть друга. Сын лорда Раймонда совсем недавно познакомился с повелителем Эринланда. Высокомерный и холодный, тот порой казался ему излишне зазнавшимся и отталкивал от себя. И вместе с тем Артур видел в Эдварда товарища, уже несколько раз выручавшего его в отчаянных ситуациях. Преступлением было бы не попытаться спасти его, когда смертельная опастность нависла над ним.
Впрочем, что могли бы сделать Кэбри и Свон, и прочие присутствовавшие тут рыцари? Получить такое же удерживающее заклятье, что было наброшено сейчас на Айтерна? Скегран ясно дал понять, что не потерпит попыток помешать поединку. К тому же, четверо спутников сида тоже явно были наготове и могли пресечь попытку помешать своему господину.
«Я уже сталкивался с чем-то подобным этому колдовству – видел, как оно преодолевалось». Воспоминание пришло быстро. Майская ночь, королевские апартаменты Тимлейнского замка, читающий ему старинную хронику Гледерик – и провал в пучину былого, что случился с юношей потом. На холме Дрейведен Шэграл Крадхейк таким же образом остановил Дэглана Кардана и Эйдана Айтверна. Дэглан, первый государь Иберлена, сумел преодолеть его заклятие, даже не будучи чародеем. Значит, сможет и он, Артур. Нужно только достаточно сконцентрироваться и найти способ. Молодой Айтверн напрягал всю свою волю. Ему показалось, что до сих пор занесенный им меч смог на пару сантиметров продвинуться вперед, а удерживающие тело оковы сделались чуть слабее.
«Магия спит внутри меня. Подобно Гайвену, я в силах ее разбудить».
Когда Брелах Скегран обезоружил и сбил с ног сэра Эдварда, Кэмерон Грейдан решила вмешаться. Видимо, ее обуревали те же отчаянные мысли, что и молодого Айтверна. Граф Кэбри вновь пытался остановить вдову Хендрика – но с недюжинной силой та отшвырнула его прочь. Восемь лет назад Кэмерон и Эдвард вместе выстояли на страшной войне, когда полное уничтожение грозило их государству – и стали с тех пор друзьями более близкими, чем нередко бывают супруги и родичи. Конечно, вдовствующая королева не могла оставаться безучастной в этот момент. Подняв меч и достав кинжал, она кинулась на Брелаха.
Скегран даже не стал поворачивать в сторону леди Грейдан шпаги. Целеустремленный и безжалостный, он привык легко избавляться от любых нежданных помех, даже не обращая на них особенного внимания. Для брата короля Келиха значение имели только задачи, которые ему полагалось исполнить, и ничего кроме.
Принц Дома Точащих Землю опять поднял левую руку, в привычном ему жесте сплел пальцы, пробуждая чары. С коротким криком Кэмерон выпустила оружие и рухнула оземь. Голова ее оказалась повернута под неестественным углом. Одним-единственым заклятьем, мгновенно исполненным, сид свернул вдове короля Хендрика шею. Женщина лежала на холодных камнях, стекленеющим взором глядя в безучастное небо. Пальцы ее разжались, рот приоткрылся, черные волосы разметались по мостовой.
Вскрикнул Гленан. Дали залп наконец арбалетчики. Ни одна стрела, конечно, не долетела до Брелаха. Выхватил клинок с неожиданной решимостью Томас Свон, побежав к своей королеве. Сиды, пришедшие с Брелахом, двинулись ему наперерез, преграждая дорогу.
На протяжении крайне долгой, словно обратившейся в бесконечность минуты, Артур Айтверн созерцал происходящее, вновь и полностью оцепенев. На его глазах никогда прежде не убивали женщин. И впервые он терял ту, кого, пожалуй, спустя некоторое время, определившись с чувствами, смог бы прямо назвать своей возлюбленной. «Вот только уже не назову, – понял вдруг герцог Запада. – Больше никогда. По крайней мере, она не услышит».
Он никогда не мог и помыслить о подобном исходе сражения. Артур беспокоился за Кэмерон, когда та вместе с ним решила отправлиться в схватку – но уступил перед принятым ее решением. С малых лет королева Эринланда была для сына лорда Раймонда героиней, о которой рассказывали менестрели. Идеалом его подростковых лет. Отчаянная и стойкая, эта удивительная дама была овеяна славой большей, чем многих из великих рыцарей прошлых веков. Артур знал Кэмерон Грейдан совсем немного дней – но уже понял, что накрепко привязался к ней.
А теперь ее больше не было на этом свете.
Оцепенение прошло. Рухнули, будто и не было их вовсе, наброшенные Брелахом на Артура чары. Сам же молодой Айтверн не испытывал и доли сомнений, прекрасно осознавая что должен делать. Это знание вложил в него не разум – его породили инстинкты. Все мысли и чувства сгинули без следа, и уж тем более не нашлось бы места в сердце страху. Осталась одна лишь чистая ярость.
Некая сила, всегда таившаяся в глубинах его существа, сейчас пробуждалась, изменяя и преображая его. Сила, которую владыки Запада носили в себе от рождения, обычно и за всю жизнь не прибегая к ней, рвалась наружу. Герцоги Айтверн не были вовсе людьми, как иной раз совершенно правильно говорили о них. Вернее, они не были лишь только людьми, помимо этой части своей натуры обладая и некой другой. Впрочем, в отличие от Скегранов и Фэринтайнов, не являлись они и обычными сидами. Айтвернам принадлежало иное, даже более высокое и древнее наследие.
Огонь горел. Огонь пылал в самых основах естества. Огонь преображал плоть.
Перемена произошла мгновенно – столь стремительно, что Артур не смог бы ее осознать. Повелитель Запада сбросил свое человеческое обличье, как сбрасывают одежду, оказавшись с возлюбленной на брачном ложе. Короткая вспышка света, ощущение, что мир повернулся вокруг незримой оси – а затем собравшиеся на площади люди и нелюди увидели, как распростер широкие крылья золотой дракон там, где еще минуту назад стоял первый министр Иберленского королевства.
Чешуя его переливалась, находясь в неустанном движении, словно живое пламя. Огромные глаза его, с вертикальным черным зрачком, были пронзительного зеленого цвета. Металлические перья крыл – будто золотые клинки, и каждый мог бы пронзить человека насквозь. Длинный хвост венчался острым шипом, и сейчас этот хвост в гневе бил по камням, раскалывая и сокрушая брусчатку.
Золотой дракон издал крик – и дикая смесь боли и ненависти была в этом крике.
Остановились, готовые уже наброситься на графа Свона и его товарищей, эринландских рыцарей, облаченные в сверкающие доспехи сиды. Опустил занесенную было над Эдвардом Фэринтайном шпагу Брелах Скегран. Впервые за весь бой принц Сумерек высказал нечто, напоминающее удивление. Он глядел на дивного крылатого зверя, что стоял сейчас напротив, попирая площадь и оскалив стальные клыки, и губы Стража Грани беззвучно шевелились.
Гленан Кэбри был чародеем. Слабым, не наделенным и даже десятой долей дара эринландского короля – однако все же исправно обученным и хорошо запомнившим всю преподанную ему науку. Гленан происходил по женской линии от Повелителей Холмов и обладал малой толикой силы, доступной основной их ветви. Долгие годы Эдвард и Кэран потратили, занимаясь его образованием, и смогли преподать некоторые основы волшебства.
Много лет назад Гленан уже встречал этого сида с нечеловеческим взглядом и его воинов. Тогда совсем еще юный граф Кэбри ехал глухими землями, из потайного хранилища Древних перевозя блокирующий магию амулет, найденный его другом, Гледериком Брейсвером, и предназначавшийся лорду Фэринтайну. Темной ночью среди холмов охочие до магических сокровищ фэйри Неблагого двора подстерегли их – а другие, назвавшиеся Стражами Грани, отогнали. Их предводителем и был Брелах Скегран. Тогда Гленан накрепко запомнил, насколько опасен этот сид в бою. Потому и пытался удержать от самоубийственного порыва леди Кэмерон – и все равно не смог. Она была мертва, и его долгом оставалось уберечь хотя бы своего короля. Понимая, какое безумие вот-вот совершится здесь, граф Кэбри пустил доступную ему магию в ход.
Он не смог бы сокрушить наведенные Брелахом на Эдварда Фэринтайна чары оцепенения – но сумел наложить поверх них другие, свои собственные. Энергетический щит, подобный тому, что отклонял неприятельские стрелы. Гленан Кэбри торопливо достал кинжал и полоснул себя по руке. Потекла густая и горячая кровь. Эринландец обратился к этой крови, стараясь за ее счет усилить творимое им сейчас волшебство.
Брелах Скегран перешагнул через все еще распростертого на земле Фэринтайна, направившись к дракону. Сид казался зачарованным открывшейся ему картиной. Ничего подобного в своей жизни не видел даже он. Давно уже те, кто звался прежде повелителями небес, утратили дар преображения, доступный им изначально. Последним, умевшим перекидываться в дракона, был Шэграл, но и он, постарев и ослабев, не прибегал к трансформе. Видя приближение сида, крылатый зверь зарычал, хищно ощерясь – а затем выпустил длинную струю пламени.
Брелах ответил своей магией, швырнул атакующим заклятьем, но оно пропало втуне. Даже очень могучие чары плавились иной раз в драконьем огне, ибо драконы есть основа и суть всякой магии, и противостоять им непросто. Особенно нелегко противостоять смертельно злому дракону. Сошедшие со звезд, явившиеся из миров по другую сторону Бездны, они были наделены особенной властью, и недаром считались высочайшими из владык древности, пока не растеряли дарованные им знания.
Старший из Скегранов еще успел поднять бесполезную в данных обстоятельствах шпагу – а затем вспыхнул, подобно факелу, когда дикий огонь окатил его. Гленан Кэбри напрягся, концентрируя всю отпущенную ему колдовскую власть – и сумел сделать энергетический щит достаточно прочным. Сияющий кокон опутал Эдварда Фэринтайна, и огонь, насмерть поразивший его противника, разбился о выставленный вокруг эринландского государя мерцающий барьер.
Поддержание заклятья давалось нелегко, и Гленан рухнул на колени, чувствуя, как идет носом кровь. Выпустив меч, подбежал к другу Томас. Люди вокруг разразились истошными криками, и кто-то из арбалетчиков даже решился выстрелить в чудовище, которым был недавно их предводитель. Разумеется, безуспешно.
Когда сгинул, сожженный заживо, принц Брелах, спали путы, наброшенные им на Фэринтайна. Сэр Эдвард, хрипя, пополз по земле, стараясь уйти прочь с пути испепеляющего пламени. Наконец Фэринтайн с трудом встал на ноги, ковыляя, добрался до верных вассалов – а затем опустил ладони на плечи Гленану Кэбри, делясь всей силой, что у него еще оставалась. Мерцающая защита плотным кольцом окружила Гленана, Эдварда и Томаса, а также нескольких прибившихся к ним эринландских и иберленских рыцарей и офицеров, включая насмерть перепуганных лейтенантов Паттерса и Байерса.
Хотя старший Скегран, предводитель Стражей Грани, погиб, здесь еще оставалось четверо его бойцов. Они попробовали напасть на зверя, используя кто зачарованную сталь, кто магию. Все эти попытки оказались бесполезны. Одного из фэйри дракон испепелил, второму переломал хребет ударом стремительно развернувшегося хвоста. Двое уцелевших поспешили скрыться в немедленно вспыхнувшем и тут же после их ухода погасшем портале. А дракон продолжал яриться и буйствовать, извергая потоки огня, разнося мостовую ударами лап, руша хвостом стены и крыши соседних зданий. Приведенные герцогом Айтверном солдаты с воплями разбегались прочь – а некоторые так и вовсе расстались с жизнью.
Какое-то время Эдвард и Гленан держали магический щит. Затем лорд Вращающегося Замка, окончательно обессилевший, свалился без сознания. Через некоторое время понял, что уже не справляется, и граф Кэбри. Впрочем, в поддержании барьера уже не было нужды. Ибо вновь вспыхнул ослепительный свет, а затем крылатый монстр бесследно пропал, так же стремительно, как и появился.
На камнях, совсем рядом с убитой Кэмерон Грейдан, лежал молодой светловолосый человек в покрытых сажей доспехах. Он не шевелился, а глаза его были крепко закрыты. И все же, как смогли заключить осмелившиеся подойти к Артуру Айтверну через некоторое время Томас и Гленан, герцог Запада несомненно был жив, хотя и пребывал, подобно сэру Эдварду, в глубоком обмороке.
Если бы впоследствии сына лорда Раймонда спросили о деталях описанной выше сцены, он смог бы изложить очень мало внятных подробностей. Неверная память ускользала, рассыпалась в клочья при всякой попытке обратиться к ней. По большей части все, что запомнил Артур Айтверн с того момента, как обратился чудовищным зверем – это отчаяние и ярость, погибель и пламя.
Глава одиннадцатая
Вечер и ночь с 8 на 9 сентября 4948 года, Тимлейн
Свет озарил тем недобрым вечером иберленскую столицу. Нежданный и яростный, он вскоре после заката разодрал в клочья ненастные сумерки, изгнал их прочь карнавальной феерией огней. Порталы отворялись прямо на Парадной площади – распахивались, подобно дверям, уводящим куда-то за пределы известного людям мира. Ворота, открывшиеся в пространстве, искрились и горелись, переливались всеми цветами радуги, внушали восторг, и трепет, и страх.
Воинство Волшебной Страны выходило из этих ворот, и было тут фэйри больше, чем когда-либо видели в Иберлене за последнюю тысячу лет, минувшую с битвы на холме Дрейведен, когда люди и нелюди спорили за право владения землей. Недавнее пришествие Короля-Чародея со своим небольшим отрядом меркло в сравнении с этим торжественным шествием, казалось на его фоне невзрачным и жалким.
Явились эльфийские лорды, в роскошных доспехах – золотых, и серебряных, и вороненых чернее изначальной тьмы. Прекрасные и статные, с лицами холодными, словно выточенные из мрамора, застывшими, будто бронзовые маски былых королей, они ехали на конях, в чьих глазницах пылало пламя, и окованные адамантами копыта выбивали искры из мостовой. Пришли они в окружении вассалов и свиты, и колдовской ветер рвал полотнища их знамен. На войну примчались они, влекомые северным ветром.
Многие собрались тут – почти все из тех, чей род еще не пресекся. Кланы Воды и Воздуха, Железа и Дерева, Луны и Солнца, Полярной Звезды и Дикой Волчицы. Появился, пусть в малом количестве, обитавший прежде на далеком востоке народ Хрустальных озер и Медных гор, со своей горделивой повелительницей в рыжей мантии, что ступала неспешно и величаво, и звезда горела у нее во лбу.
Шли впереди армии повелители сидов, а вместе с ними князья сэлки из зачарованных подводных городов Лайонесса, в синих плащах и с серебристыми волосами; и гордые старейшины альвов в белых кафтанах; и широкоплечие карлики в латной броне и с тяжелыми обоюдоострыми топорами. Рыжеволосых тилвит тегов, в зеленых костюмах, вел принц их народа – длиннобородый, почтенного вида, ветвистыми рогами увенчанный вместо короны. Приветственные улыбки их были озорными, а во взоре таилось безумие.
Вооружены пришельцы были кто зачарованным мечом, помнящим еще дни Атлантиды, кто поющим смертоносную песнь луком, кто копьем с рунами на стальном древке, кто лучевым ружьем или пистолетом из наследия прежних людей.
Десяток орнитоптеров, расправив хищные стальные крылья, вырвался из портала, взлетел прямо в темное небо, металлическими птицами воспарив над столицей.
Келих Скегран шел пешком впереди всех. Безоружный, одетый по моде забытых ныне времен, он изящно ступал по камням, обутый лишь в легкие туфли, и смотрел навстречу Королю-Чародею, что встал, в окружении воинов своей личной гвардии с Дэленом Дайнером во главе, в воротах Тимлейнской крепости.
Гайвен ожидал, конечно, визита короля эльфов и его армии – но отнюдь не так скоро. По его расчетам, должно было пройти не меньше двух недель, прежде чем первые отряды королевства Сумерек появятся в Иберлене. Нечто срочное должно было случиться, чтобы Келих привел солдат, да еще явился лично. Происходящее казалось неправильным и крайне беспокоило Ретвальда.
На глаз он мог насчитать тут около тысячи воинов. В основном гвардии избранных домов Звездной Цитадели и прочих наиболее знатных родов. Карликов набралось не так уж много, всего сотня. Вовсе не наблюдалось ни гоблинов, ни великанов. Те живут на дальних отрогах Каскадных гор, и посылать за ними долго. Скегран, видимо, собрал всех, кого можно было легко мобилизовать сразу, без проволочки. Но что сподвигло его на подобный скоропалительный шаг, какая внезапная надобность? Гайвен надеялся, что волнение не отражается на его лице.
Последние несколько дней не ознаменивались никакими выдающимися происшествиями. Они были наполнены, конечно, всевозможной государственной рутиной, но рутиной ожидаемой и почти уже привычной – такой же, как и та, что окружала сына короля Брайана все предыдущие месяцы. После неудачного своего восстания, захлебнувшегося в крови, немногие выжившие мятежники рассеялись и утихли. Попрятались видно по норам, испуганные явленной им силой, и больше не пытались подбивать народ к бунту. Подданные завалили королевскую канцелярию бесконечными прошениями и жалобами, и Ретвальд старался разобрать их если не все, то хотя бы значительную часть. Больше половины дел, впрочем, оказывались полной ерундой, и Гайвен спихивал их на секретарей.
Жители Тимлейна начали понимать, что зашатавшееся было здание государственной власти вновь стоит прочно – и потому старались извлечь выгоду из нового положения дел. Пока почти вся верхушка старой аристократии засела в Веселой Башне, менее знатные дворяне, а также купцы и торговцы старались занять освободившиеся места подле трона. Одних только доносов строчилось по пятьдесят штук на день. Вельможи обвиняли друг друга в заговоре, мятеже, измене. Их послушать, так каждый первый из нобилей Иберлена умышлял дурное против своего государя. Гайвен охотно, впрочем, в это верил – и все же не спешил карать никого.
Гнев, еще недавно вволю пылавший в душе Короля-Чародея, принялся остывать, сменяясь привычными уже холодным безразличием и муторной тревогой. Недавнее воодушевление, прогорая, уступало место гнетущей серой апатии. О судьбе Артура не поступало вестей. Брелах и его товарищи, не считая Эйслин, покинули город вечером того же дня, что явились в него, и будто сгинули с той поры. Наследник Ретвальдов с трудом засыпал, стараясь отогнать несвоевременные мысли о судьбе своего строптивого вассала, убивать которого отправился эльфийский принц. Беспокойство острыми коготками точило сердце. Сын короля Брайана стремился уйти в хлопоты, забыться в заботах.
Гайвен лишь хмыкнул, обнаружив, что его грандиозные идеи переустройства государства находят отклик в сердцах подданных. Не меньше полутора сотен богатых и влиятельных людей всех сословий, присутствовавших в Тимлейне, выразили желание вступить в будущий Сенат. Ретвальд поручил канцелярии составить предварительный список. Когда тот будет готов, понадобится вычеркнуть из него наиболее неблагонадежные фамилии, а всех остальных допустить на первую сессию парламента и на практике оценить уже, кто чего стоит.
Формирование нового кабинета министров пока начато не было. Гайвен назвал еще даже следующего первого министра Короны, предпочитая разбирать бумажные дела лично. Молодой король понятия не имел, кого поставить во главе правительства. Достойные кандидатуры, как представлялось ему, отсутствовали вовсе.
Куда лучше дела продвигались с армией. Бредфорт смог привести к покорности еще несколько отрядов дворянского ополчения, расположившихся в предместьях. Не получилось лишь с Эрдерами, ушедшими на север, в направлении Шоненгема, и с Айтвернами. Последних, как донесли разведчики, подняли по тревоге некие спешно прискакавшие с юга посланники, после чего малерионская гвардия снялась с места и отбыла в полуденном направлении. Опустел, согласно докладам вернувшихся седьмого ноября конников, и лагерь Данкана Тарвела.
Отчаявшись, Гайвен решил прибегнуть к телепатии. Если дед смог проникнуть в его мысли, что мешает провернуть такой же трюк ему самому, пробившись в сознание Артура? Может быть, получится даже мысленно поговорить с ним. Затворившись в своих покоях, молодой колдун приступил к делу. Очищая свой разум, достигая наивысшей степени концентрации и сосредоточения, Ретвальд формировал перед собой мысленный образ герцога Запада. Он хотел найти Артура, определить его местонахождение, а еще лучше того – дотронуться до его сознания. Все оказывалось безрезультатно, безуспешно, тщетно. Артур ускользал, исчезал, терялся. Его облик бился в осколки.
Вновь и вновь Гайвен собирал свою волю в кулак, ощущая себя туго натянутой стрелой, парящей над миром птицей. Воображаемая карта всего королевства, с городами, равнинами и реками, представала его мысленному взору. Чародей старался прислушаться к свисту ветров, к песне струящихся рек, ощутить среди зелены трав, присутствие сделавшегося врагом друга. Ни ветра, ни воды не давали ответов, ехидно усмехались травы, а затем видение принималось таять перед глазами.
Шэгралу, когда тот пытался достучаться до потомка, тоже пришлось нелегко, и контакт сформировался отнюдь не сразу. Мысленная связь никогда не отличалась удобством, и Ретвальд хотел бы видеть причину постигиших его неудач именно в этом. И все же иберленского короля не оставляло упорное ощущение, что некая злая воля вмешивается в проводимый им дальний поиск. Словно некто неведомый и враждебный, скрывающийся в тени, разрушал всю творимую Гайвеном магию, делая бесплодными предпринимаемые им попытки. Этот странный некто обнаруживал себя всякий раз, стоило Ретвальду попытаться воспользоваться телепатией. Срывал каждую попытку достучаться до оставившего сюзерена герцога.
Подобные мысли не нравились Гайвену, внушая изрядное беспокойство, и он старался отбросить их как излишне параноидальные. Повелителю Иберлена были известны имена обитавших в этой части света наиболее выдающихся чародеев. Набралось бы их немного – не больше десятка. Келих и Брелах Скеграны, еще несколько наиболее заметных сановников Звездного Совета, Эдвард Фэринтайн и Кэран Кэйвен. Ни один из них не был достаточно могуч, чтобы производить подобной силы влияние на бесплотный мир, вмешиваясь в чужие попытки осуществить дальнюю связь. И все же Айтверн не обнаруживался.
Среди всех лиц, добивавшихся аудиенции государя, отметилась Амелия Таламор – девушка, минувшей весной являвшаяся пассией Артура и после им брошенная. Повинуясь непонятному порыву, Ретвальд согласился побеседовать с дочерью бывшего Хранителя Тайной Печати. При этом многие прочие вельможи, столпившиеся в приемной, так и не дождались в тот день вызова в королевский кабинет.
Юная леди, несомненно, испытала испуг, представ перед захватившим власть в государстве могущественным колдуном, однако держалась она уверенно и прямо. Не опустивши глаз и ни разу не дрогнув голосом, Амелия попросила встречи со своим таящимся в темнице отцом. После короткого колебания Гайвен разрешил ей это, потребовав, чтобы секретарь составил соответствующий приказ.
– Я удивлена, – проронила Эйслин Дановар, когда девица Таламор вышла, держа в руках документ, скрепленный государевой печатью.
Посланница короля Келиха повадилась присутствовать в кабинете Ретвальда, пока тот беседовал с посетителями, отдавал распоряжения секретарям либо офицерам. Она объясняла это необходимостью составлять отчеты для своего государя. Держалась эльфийка обычно незаметно, сидела в дальнем углу и не вмешивалась в разговоры. По большей части она читала что-то с экрана небольшой электронной книги либо втыкала в уши пару небольших ракушек, позволявших прослушивать музыкальные композиции. Сейчас, однако, Эйслин проявила явную заинтересованность происходящим. Обычно рассеянный ускользающий ее взгляд сделался внимательным и цепким.
– Я не тиран, – ввернул Гайвен небрежно. – Вы, может, и возомнили меня таковым при первой встрече, но меньше всего я желаю прослыть извергом. И конечно, я не стану препятствовать родственниками увидеть друг друга.
– Хорошо, если так, – сказала Эйслин и вновь уткнулась в книгу.
Ретвальд и сам не мог понять, как относится к посланнице Келиха. Леди Дановар, бесспорно, изрядно раздражала его своими упрямством и своеволием, и порой хотелось ее отослать. И все же Гайвен не мог отрицать, что временами эльфийка высказывает дельные советы, пусть и выражает их в излишне эмоциональной манере. Несколько раз она, например, остудила юного короля, когда тот был готов действовать сгоряча. Например, в конце битвы на Кузнечном дворе. Это делало Эйслин по-своему весьма полезной, несмотря на свойственный ей гонор.
Одни незначительные происшествия следовали за другими, и могло уже возникнуть впечатление, что жизнь обратно входит в покинутую было колею, опять делаясь размеренной и привычной – но вот горят радужным пламенем створки пространственных ворот, реят на ветру флаги дивных племен, идет к тебе старик с юным лицом, одновременно союзник и враг, что не должен был пожаловать в гости так скоро.
Гайвен изобразил не слишком глубокий поклон:
– Владыка Келих. Чем обязан чести вас видеть?
– Отведи нас в свои высокие покои, король людей. Прикажи собрать достойную трапезу. Угости вином и ужином, ибо провести сквозь порталы целое войско непросто, и немало наших чародеев до крайности утомлены. Полагается отдохнуть. Затем и будем беседовать о причинах моего прихода.
Повелитель фэйри говорил в своей обычной манере – неспешно, будто декламировал стихи. Смысл его слов, однако, обжег подобно пощечине. Как и свой брат, Келих держался с Ретвальдом скорее как с подданным, нежели видел в нем равного.
– Я рад вас приветствовать, – отметил Гайвен.
– Не рад, и я вижу это прекрасно. Не думай, что твои чувства скрыты от меня, молодой Крадхейк. Однако мы заключили договор, и пришло время исполнить его – хоть и раньше, чем ты и я ожидали.
Наследник Ретвальдов кивнул, стараясь не демонстрировать овладевшей им тревоги.
Неспешно повелители Волшебной Страны вступали под своды Тимлейнского замка. Шли, развернув знамена, не виданные в этих краях никем уже тысячу лет. Шагали, чеканя шаг – надменные лица, блеск доспехов и роскошь расшитых золотом вычурных одежд, серебро украшений и металл брони.
Было время, сразу после Великой Тьмы, когда сиды и родственные им племена управляли ойкуменой. Остатки рода человеческого, одичавшие и раздробленные, шли тогда к ним на поклон. Облик новых королевств формировался на картах искалеченного мира. Затем Великие Расколы сотрясли север. Сражаясь за власть, эльфийские кланы пролили немало родственной крови. Воспользовавшись тем, что властители мира ослабли, люди сбросили их ярмо и вновь стали жить по собственной воле. Когда Шэграл Крадхейк попытался остановить смертных, вновь принудив к покорности, момент уже был безвозвратно опущен.
Теперь сиды возвращались. Возвращались как владыки, не как союзники, вопреки всем словам и уговорам. Гайвен читал это в той величавой торжественности, с которой вассалы короля Келиха занимали его крепость, входя в Большой Зал, поднимаясь по широким лестницам. Его собственные подданные взирали на происходящее молча.
На краткий миг молодой король ощутил себя предателем собственного народа и королевства. Странная раздвоенность охватила его – словно двумя взорами одновременно наблюдал он за происходящим. Древний чародей, Владыка Тьмы, Повелитель Бурь приветствовал сородичей, намереваясь использовать их для воплощения давно выношенных замыслов, в то время как сын короля Брайана и королевы Лицеретты Августины понимал, что сотворил нечто непоправимое, разорвав старый договор.
Лорд Точащих Землю шел в сопровождении всех принцев Великих Домов, высоко подняв голову, и Гайвен вспоминал, что знал об этом сиде. Доставшаяся юноше память Шэграла Крадхейка простиралась перед ним вплоть до последнего часа жизни Повелителя Бурь. Она не обрывалась на зачатии Бердарета – сведения о последних нескольких столетиях жизни лорда Метели Гайвен подхватил прямо из информационного потока, когда пращур умирал. Некоторые сказали бы, что вместе с душой старого Крадхейка, но юноша в подобные глупости не верил.
Келих считался слабым правителем. Эльфийские кланы выбрали государем его, а не куда более властного Брелаха, потому что рассчитывали править по собственному разумению, воспользовавшись безволием короля. Однако Келих, восходя на трон, принял память своих предков – и кто знает, чему те его научили?
Гостей Гайвен распорядился принять в Сиреневом Зале, где обычно проводились торжественные вечера. Последствия недавного побоища уже были убраны, и банкетная комната блистала мириадом огней, дробившихся в зеркалах. Эльфийские лорды рассаживались за длинными столами, и слуги ставили перед ними угощения – оленину и баранину, рыбу, овощи и салаты, и прочие блюда, разливали по бокалам лучшее вино.
Собственных вассалов и подданных Ретвальд распорядился на этот прием не пускать – опасался, что сказанное на нем будет предназначено не для их ушей. Идя по коридору, он и без того заметил излишне внимательный взгляд венетского посла, стоявшего в тени возле шпалеры. Ольгерд Прашкевич следил за двигавшейся по замку процессией, и Гайвен уже мог представить, как дипломат сочиняет спешную депешу своему великого князю.
– Почему Келих пожаловал настолько внезапно? – шепотом спросил Ретвальд у Эйслин.
– Я понятия не имею, – эльфийка, искренне обескураженная, едва ли что-то скрывала. – Он планировал явиться в Иберлен через месяц, как сам утверждал. Тут далеко не все силы, которые король мог бы собрать.
Разумеется, в Сиреневом Зале разместились не все новоприбывшие. Большая часть солдат с офицерами отправилась в гвардейские казармы, составить компанию уже облюбавшим их подручным Дэлена. Банкет посетили лишь самые знатные из лордов, в количестве примерно двух сотен и в сопровождении избранной охраны. Чародеями тут являлись далеко не все, а из тех, кто являлся, не каждый сказал бы про себя, что он в этом ремесле силен. Не всякий фэйри обучается колдовскому искусству и имеет к нему склонность, как и не всякий человек.
И все же нет в мире чародеев более могущественных, чем эльфийские.
Встав во главе длинного стола, Гайвен поднял бокал с вином:
– Здоровье кузена моего, светлого государя Келиха! Здоровье народа Сумерек!
– Здоровья и тебе, юный Крадкейх, – лорд Точащих Землю к своему вину не притронулся и с кресла не поднялся. – Я нанес тебе визит в спешке, и не по радостному поводу, как ты, наверно, уже догадался. – Шепот прокатился по залу и тут же стих. – Мой брат и товарищ, Брелах Скегран, капитан Стражей Грани и принц нашего дома, сегодня встретился в бою с Фэринтайном и Айтверном, как донесли мне воины, присутствовавшиие при этой схватке лично. Произошло это в полдень, в городе, называемом Райгерн. Армия, возглавляемая Айтверном, прорвалась сквозь ворота, прибегнув к помощи чародейства. Лорд Брелах вызвал Владыку Холмов на честный поединок и без труда одолел, однако лишить жизни не успел. Артур Айтверн, нежданно для нас всех, сумел принять обличье дракона, как делали это его далекие предки, и заживо сжег моего брата.
