Текст книги "Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)"
Автор книги: Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 81 страниц)
– Я услышал, лорд Эдвард назвал графа Кэбри наследником. Разве у него нету наследников более близких? Я имею в виду, допустим, детей?
Кэмерон на секунду отвернулась. Потом сказала, глядя в пол:
– Пять лет я была замужем за Хендриком, и за все те годы не родила ему ни дочери, ни сына. Двор говорил, мое чрево порчено, и от Хендрика требовали дать мне развод. Он уперся, сказал, что у него и так два кузена, а меня он не бросит. Потом и Хендрик, и Гилмор, старший брат Эдварда, погибли. Я отдала трон Эдварду, а тот нашел себе Кэран. Об этом в лицо им не болтай, если не хочешь, чтобы Эдвард правда свернул тебе шею, но за восемь лет ребенка у них тоже не получилось. Кэран говорит, дело не в нас, не во мне или в ней. Дело в Хендрике и Эдварде. Семя Фэринтайнов гаснет. Она не знает, почему. Будто сама их кровь ослабела. Эдвард не теряет надежды, но надежды этой мало. Он назначил наследником Гленана, у того сын и две дочки, а сам теперь просто не говорит об этом. И ты молчи.
– Я промолчу. Я не из болтливых, сударыня.
– Я заметила. Дерзок, но не болтлив. Я о тебе слышала.
– Я о вас тоже. Думаю, раньше, чем вы услышали обо мне.
– Пустые россказни, – Кэмерон тряхнула волосами. – Выйти один раз на войну и выжить всякий дурак может. Молве только дай придумать героя. Не существует никаких героев, Артур Айтверн. Я просто делала, что могла, как и все вокруг.
Пока Артур и Кэмерон разговаривали, в зал явился посланный Гайвеном лакей, сообщивший, что готов отвести господ в назначенные тем покои, дабы они могли подготовиться к ужину. Выслушав его, Эдвард Фэринтайн подошел к юноше:
– Ну, господин первый министр, здесь мы с вами до вечера расстанемся. Мы с моей королевой примем ванную погорячее да облачимся в придворные платья. Вас же, я так понимаю, ждут неотложные государственные дела?
– Нет у меня никаких государственных дел, и можете по этому поводу не насмехаться, лорд Фэринтайн. Но чем занять себя до вечера, я так уж и быть найду.
– Я думаю, – сказала Кэмерон Грейдан, – вы покажете мне как следует этот дворец, со всеми его значимыми и незначимыми местами. Я, может быть, всю жизнь мечтала посмотреть изнутри на Тимлейнский замок. Еще покойный муж рассказывал, как его возводили лучшие зодчие континента. Вы же не откажете мне в любезности вместе прогуляться по подобному чуду света, лорд Айтверн?
Королева смотрела на него внимательно и испытующе, черные волосы разметались по плечам, на тонких губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка. Айтверн встретил взгляд Кэмерон прямо. Юноша соскочил с подоконника, коротко поклонился, приложив руку к груди:
– Я не был бы джентльменом, ответь я на подобную просьбу отказом. Можете считать, сегодня я весь ваш, госпожа.
Кэмерон рассмеялась, протягивая ему руки:
– Я уже почти разобралась в иберленском этикете. В его избыточности, точнее сказать.
Артур аккуратно принял ладони вдовствующей королевы в свои и помог ей встать.
Комнаты, куда слуга отвел Эдварда Фэринтайна и Кэран Кэйвен, могли считаться роскошными по любым, даже самым королевским меркам. Искусно вырезанная мебель и дорогие картины по стенам, фарфоровые статуэтки на полках и книги в изукрашенных драгоценными камнями переплетах, паркетный пол, выстланный дорогими коврами с востока. Декоры Тимлейнского дворца поражали своей роскошью, и Кэран каждый раз приходилось напоминать себе, что ее родной Эринланд в глазах большей части Срединных Земель – необразованная, неинтересная, небогатая, почти варварская страна. В представлении расхаживающих здесь высокомерных аристократов эринландцы – нищие дикари, с каким бы достоинством они не держались. Еще в приемной Кэран ловила на себе придирчивые, пренебрежительные взгляды разряженной в шелка и атлас местной знати. Таэрвернским дворянам было далеко до здешних скучающих франтов, а таэрвернский дворец по сравнению с тимлейнским казался тусклым и серым.
– Интересно, – Эдвард швырнул дорожный плащ на обитое бархатом кресло, – апартаменты Клиффа недалеко от этих? Странно подумать, что теперь мы соседи. Нужно будет пригласить его вечером на бокал вина и посидеть по-дружески, раз выпала такая возможность.
– Это все, что занимает сейчас твои мысли, дорогой супруг? Ретвальд отказал нам в аудиенции.
– Не отказал, а перенес. Будет тебе дуться, Кэран. Мы и правда составили о себе не лучшее первое впечатление – но что теперь локти кусать. Он нас примет, и никуда не денется. Мы, в конце концов, не захудалые помещики с каких-то лесных окраин. Ретвальду захотелось показать, что он тут хозяин. Задета его гордость, можно понять. День-два – и паренек образумится.
– Паренек… – Кэран сделала паузу, вспоминая, как выглядел и держался иберленский монарх. Прямая, негнущаяся осанка. Уверенные движения. Голос, почти лишенный эмоций. Глаза – как два осколка льда. Не так выглядят шестнадцатилетние юнцы и не так они себя ведут. – Я пыталась прощупать его, пока вы ругались – и не смогла. Он носит щит, Эдвард. У него не было наставника, и он только в мае впервые коснулся силы – но он носит щит. Как ты считаешь, где он научился этому?
Эдвард Фэринтайн подошел к столику, взял с него графин с водой и плеснул себе в кубок. Не спеша выпил.
– Всякое возможно, – сказал он. – Я тоже начинал колдовать без наставников – и кое-что смог. Айтверн тоже может. Грубовато, конечно, но учится сам. Возможно, юный лорд Гайвен прочел пару хороших книжек, что, может быть, хранятся здесь.
– Либо этому есть другое объяснение.
– Либо другое, – согласился Фэринтайн покладисто. – Всегда есть какое-то другое объяснение, сама знаешь. Нет смысла впадать в панику прямо сейчас. Мы приехали сюда, мы увидели, что небо тут пока не упало на землю. Уже хорошо. Теперь можно осмотреться и подумать. Выводы станем делать, когда у нас появится хоть какая-то для этих выводов пища.
Кэран прошлась по комнате. Тревога не отпускала ее. Минувшие месяцы выдались непростыми. Сначала в Таэрвернский замок явился гонец, доложивший о грянувшей на западе междоусобной войне и о наследнике дома Ретвальдов, что овладел забытыми силами своих предков. Затем последовали поспешные сборы и попытки понять, что же происходит в Тимлейне. Магия была возмущена, лишена покоя – будто прежнее ее равновесие оказалось нарушено.
Когда Кэран дотрагивалась до энергетических потоков, ей казалось, что на западе собирается некая грозовая туча – словно оттуда вот-вот грянет сметающий на своем пути даже горы шторм. Ей чудилось, будто само небо трясется. Раз за разом ей снились картины разрушения мира, после которых наследница Кэйвенов просыпалась с криком и в холодном поту, будя и заставляя спросонья хвататься за оружие Эдварда.
Сотню лет сила Ретвальдов была забыта – но теперь проснулась вновь, и что-то подсказывало эринландской волшебнице, что случившееся в битве на Горелых Холмах – это только начало. Кэран старалась пронзить, осмотреть Тимлейнский дворец своим особенным, магическим взором – но замок окружали тени, и нечто пугающее таилось среди этих теней.
Сотню лет назад странный человек по имени Бердарет Ретвальд явился в Иберлен из неведомых людям земель. Он сказал, что низвергнет Тарагонскую империю, грозившую поработить весь тогдашний цивилизованный мир – но взамен потребовал себе Серебряный Престол дома Карданов. На Борветонских полях чернокнижник один выступил против легиона южан – и сокрушил этот легион. Кэран едва представляла, какой силой нужно было обладать для подобного. Один маг мог справиться в бою с десятком вооруженных человек или даже с несколькими десятками – но чтобы испепелить в пламени сотни солдат и обратить в паническое бегство тысячи, требовалось обладать немалым могуществом. Став королем Запада, Бердарет-Колдун больше не прибегал к своему могуществу и не передал никаких знаний потомкам. Теперь его способности вновь, сами собой пробудились у его отдаленного наследника – и кто мог доподлинно сказать, какую власть они ему принесут?
Кэран была воспитана в глуши и изгнании, восприняв от матери все сохраненные многими поколениями предков колдовские умения Древних. Она считала себя одним из последних прошедших настоящее обучение чародеев на этой земле – и не могла не приехать в Иберлен, узнав, что здешний государь тоже приобщился к забытым искусствам. Вот только некое чутье подсказывало супруге Эдварда Фэринтайна, что Гайвен Ретвальд – нечто большее, чем просто еще один волшебник, стремящийся возродить колдовское искусство в давно отрекшемся от него мире.
Имелось в Гайвене нечто еще – нечто пугающее и непонятное. Когда Кэран видела те странные сны, молодой Ретвальд иногда являлся ей в них, еще прежде, чем сегодня она увидела его наяву – и в этих снах у него было два лица и две тени. Второе лицо никак не получалось рассмотреть. Вторая тень была чернее самой чернейшей тьмы.
Тот путь, каким пришла к магии сама Кэран, не был простым. Мать научила ее не только колдовству – но также старательно прививала гордыню, высокомерие, ненависть к обычным смертным, ненаделенным чародейским даром. В юности наследница Кэйвенов верила, что ее долг – подчинить своей воле Срединные Земли, воспользовавшись для этого оставшимися от Древних реликвиями, что хранились в Таэрвернском замке.
Молодая колдунья сначала сделала своим союзником одного из эринландских принцев, Гилмора Фэринтайна, а потом и вовсе принесла его в жертву в ритуале магии крови, надеясь обрести так искомую Силу, что могла высвободиться в час смерти наследника Великого Дома фэйри. Однако все оказалось тщетно и Сила не отозвалась. Даже ее познаний не хватило, чтобы овладеть оставшимся от предков могуществом. Отчаявшись, Кэран готова была прибегнуть к любой черной магии, и все равно потерпела поражение. Брат убитого ею Гилмора, Эдвард Фэринтайн, проявил невиданное великодушие и вместо плахи привел юную волшебницу под венец. Он сказал, что последним на свете чародеям лучше объединиться и вместе работать над общим делом, нежели заниматься бессмысленной враждой. Фэринтайны и Кэйвены были одними из немногих потомков основателей прежнего Конклава чародеев, что пережили Войну Пламени.
Кэран навсегда запомнила тот день. Утоптанный снег под ногами, выставленные перед собой меч и кинжал. Стойкость последнего из эринландского королей, что выступил против нее и победил. Протянутую ей руку – вместо смертельного удара.
«Я была глупа и бездумна, и едва не наделала великих бед. А что можно сказать о Гайвене Ретвальде? Он потерял отца, не доверяет собственным соратникам. Неудивительно, что он замкнут и зол. Кто знает, какие дурные всходы взойдут из подобных посевов?»
– Ты совсем не в себе, – пробормотал Эдвард.
– Есть с чего.
Кэран подошла к окну, выглядывая на двор. Суета людей, ржание коней, чьи-то крики и чья-то ругань. Башни и стены поднимались вокруг, а за нами виднелись красные черепичные крыши. Небо было ясным, солнце стояло в нем высоко. Еще не скоро подует первыми сквозняками осени, но чародейке почему-то вдруг сделалось зябко. Будто почувствовав это, Эдвард Фэринтайн подошел к ней и обнял.
На минуту Кэран позволила себе расслабиться, закрыть глаза, положить голову на плечо мужа. Порой Эдвард представлялся ей единственным, ради кого стоит жить на свете. Когда подступало отчаяние, он всегда помогал. Так повелось с того самого дня, когда он мог убить ее, но не стал этого делать, а взамен предложил ей занять место на троне подле себя. Вместе они изучали рассыпающиеся от ветхости писания Древних, пытаясь разобраться в тайнах отпущенного им дара. Иногда Кэран казалось, что они вдвоем противостоят огромному и пустынному миру, для которого все их магические изыскания – не более чем сказка и вздор.
– Будет тебе бояться, малышка, – пальцы Эдварда коснулись волос. – Мы и не с такими бедами справлялись. Мы никакой беде не по зубам. Сама знаешь.
– Знаю. И солнце на небе такое яркое, и город вокруг так хорош. Люди смеются и ждут коронации государя. Или проклинают его, замышляя стащить с трона. Плетут интриги и жарят мясо на вертеле. Пьют вино или травяные настойки. Любят друг друга или ненавидят, выкрикивают признания ненависти или страсти, – Кэран говорила словно в забытьи. – Когда я смотрю на мир вокруг нас, мне кажется, что мои опасения ничтожны. Что может случиться такого непоправимого с этим огромным живым миром? Ведь нелепо и глупо бояться ночных страхов, правда? Вот только сегодня утром, когда мы ночевали в Эленгире, мне приснилось, что с севера пришел ветер. Этот ветер заморозил все. Людей и животных, деревья и дома, убил саму жизнь. Просто холодный северный ветер, без дождя, без снега, без всего. Даже без туч на небе. Но когда он прошел сквозь город, и камень, и живая плоть – они все стали прозрачным льдом, и один только король в прозрачной короне остался в этом городе жив, ибо он повелевал и ветром и смертью.
Пальцы Эдварда дрогнули на мгновение. Снам государь Эринланда верил, и отмахиваться от них не привык. Он слишком хорошо знал, что сны, которые снятся волшебникам, редко совсем ничего не значат, и уж тем более не тогда, когда осеннее равноденствие на носу. Эдвард Фэринтайн обнял Кэран Кэйвен еще крепче, чем обнимал до этого. Нашел ее губы своими.
– Успокойся, малышка, – сказал он тихо. – Когда северный ветер придет – мы станем против него щитом.
Глава четвертая
Август 4948 года
Граф Рейсворт сказал в тот вечер еще много всего – и почти ничего по сути. Дядя ронял общие фразы, рассуждал про охватившее дворян недовольство, перечислял убытки, уже понесенные вследствие принятых молодым Ретвальдом законов. Намекнул, что мог бы заручиться помощью иностранных держав, хотя бы некоторых из них, в своих притязаниях на власть.
Рейсворт так и не сказал, кого прочит в короли. Эта тема явно не волновала сэра Роальда. Он не сомневался, что любой преемник Гайвена, будущий супруг Айны, станет лишь марионеткой в его руках.
– Зачем тогда вовсе король? – полюбопытствовала Айна, дурея от собственной наглости. Выпитое вино ударило ей в голову, отдавая легким шумом. Девушка попыталась слегка раззадорить родственника, захваченного своими далеко идущими планами. Выбор был невелик – или наглеть самой, или обхватить голову руками, забиться в угол от страха и не думать, в какую бешеную передрягу попала. – Зачем нам король, дядя, если есть королева? Ты рассуждал, как желаешь отдать трон Драконьим Владыкам – отдавай его мне. Я стану правящей королевой, как Маргарета Кардан триста лет тому назад, когда король Тристейн погиб, а она заняла его место. Виктор Гальс, или кого ты прочишь мне в мужья, вполне сгодится для роли консорта и отца наследного принца.
– Такие дела не решаются за бокалом вина, в разговоре у камина.
– А где и как они решаются? На заседаниях Коронного Совета, где любой вельможа тщится подсидеть товарищей и урвать кусочек привилегий себе? Твои друзья, твои так называемые союзники, каждый из них хочет стать королем, каждый желает вознестись над прочими. Ты будешь играть ими, пока скидываешь Гайвена с трона – но затем тебе придется остановить свой выбор на ком-то одном. Стоит тебе назвать нашего нового государя – и все прочие герцоги и графи немедленно вцепятся ему в глотку. Другое дело – консорт. Почетный титул, не дающий реальной власти. Я выберу консортом того лорда, что согласится защитить нас от амбиций остальных, а сама надену корону. Разве плохой повелительницей королевству я буду? Я во всем стану слушаться твоих советов, чего нельзя сказать о каком-нибудь надменном аристократе с севера или юга, – Айна улыбнулась со всей возможной невинностью.
Она больше шутила, чем говорила всерьез. Дочь лорда Раймонда никогда прежде не помышляла о власти. Весь этот разговор, с самого его начала, казался ей немного безумным. Однако граф Рейсворт, к удивлению Айны, не посчитал ее предложение диким. Он отвернулся, помолчал немного. Перевел взгляд на Лейвиса, державшегося сегодня несвойственно тихо. Вздохнул:
– Однажды года полтора назад, когда Артур едва вернулся от Тарвела, Раймонд вызвал меня к себе. Я его таким мрачным видел не часто. Он был почти настолько же мрачен, как я сам сейчас, – усмешка скользнула по губам лорда Рейсворта и тут же пропала. – Твой отец вызвал меня к себе в кабинет, предложил поговорить. Побеседовать как родственники, как братья. Мы давно так не разговаривали, много лет. Он в тот вечер пил. Ты знаешь, он и вина обычно выпивал немного, лишь ради приличия на банкетах. Но в тот раз будто решил надраться. Пил и пил, и все никак не мог остановиться, а я смотрел на это. Раймонд разговаривал о посольстве к императору Гейдриху, о ноте короля Пиппина, о последнем заседании совета – и о прочих подобных вещах. Говорил будто обычно, но понятно же было, что-то не так. Я все смотрел и пытался понять. После гибели Рейлы я ни разу не видел кузена таким. Он был упрямым, жестоким, гордым, но тогда, казалось, у него вынули тот стальной стержень, что обычно заменял ему сердце. Он был будто поломанный. А потом он сказал, и я помню это также хорошо, словно это было сегодня. «Брат, – сказал Раймонд, – мой сын ни во что не верит. Ни в Иберлен, ни в нашу честь. Я пытался его научить – но он не хочет учиться. Жаль, другого сына у меня нет», – Рейсворт сделал паузу. – У Раймонда в самом деле нет иного сына, – произнес он мягко. Протянул руку и взял Айну за подбородок, пристально изучая ее лицо. – Но вот ты после него осталась. Не пытайся меня обмануть, дитя, – обманчиво-мягкий голос на мгновение дохнул холодом, – я догадываюсь, что ты задумала. Наслушаться моей болтовни – а потом сдать меня Ретвальду?
– Вы заблуждаетесь, если могли подумать такое, – ответила Айна. В висках бешено колотилась кровь.
– Я слишком стар, чтобы заблуждаться. Ты думаешь, меня так легко провести? Пообещать мне помощь и содействие, а потом выдать мои секреты, едва ступив во дворец? Не пытайся со мной играть. Я узнаю это выражение – оно бывало у Раймонда всякий раз, когда тот желал обмануть Эрдера и Коллинса. И он успешно их обманывал, что характерно. Вот только со мной подобный трюк не пройдет. Я не буду тебе грозить, довольно угроз. Я просто скажу, как будет, если ты проболтаешься юному лорду Гайвену или своему чуть менее юному брату. Королевское войско – подчиняется мне. Лорды доменов – поддерживают меня или готовы в скором времени поддержать. В гвардии Айтвернов сторонников у Артура немного. Ты раскрываешь мои намерения Ретвальду – я начинаю штурм Тимлейнского замка, как тогда, когда погиб Раймонд. Снова прольется кровь. Меньше, чем в предыдущий раз – любому ясно, куда меньше людей станут теперь драться за гербового хорька. Но кровь обязательно будет. И к морю всей крови, пролитой при штурме, добавится, вполне возможно, и тонкий ручеек крови нашей собственной семьи. Я не желаю подобного исхода. Я знаю, как взять власть аккуратно, без жертв, так, как не смог взять ее Эрдер – так позволь мне это сделать. Лишенный герцогского титула, Артур отправится в изгнание, а твоя и моя совесть не будет отягощена убийством родича. Согласись, дорогая, это хороший исход.
– Я вам не дорогая. Вы забываетесь, граф.
– Отчего ж, леди. Вы вполне дороги мне. Дороги как дочь моего брата. Дороги как просто умный человек – их немного осталось в Тимлейне в эти темные дни. Видя твою изворотливость, я куда лучше стал к тебе относиться. Я и правда могу сделать тебя королевой. Айна Первая из дома Айтвернов, милостью земли и вод правящая королева Иберлена. Это хороший выход. Коллинсы и Гальсы, Эрдеры и Тарвелы – они все признают Айтверна на Серебряном Престоле и сплотятся вокруг него. Ты будешь этим Айтверном, девочка. И тогда я буду звать тебя «ваше величество», не «девочка».
– Вы пытаетесь купить меня короной, – заметила Айна ровно.
– Я пытаюсь отыскать в твоем лице надежного союзника – раз уж мои товарищи радеют лишь о собственных амбициях. Я верю, тебя, в отличие от них всех, интересует нечто куда большее. Не свой род. Даже не свой домен. Иберлен. От Каскадных гор до реки Термы, от Малериона до Дейревера.
– И потому вы посадите на Серебряный Трон шестнадцатилетнюю девицу?
– На Серебряном Троне уже сидит шестнадцатилетний юнец – и немногим это обстоятельство по душе. Ты хотя бы подходящего происхождения. В тебе кровь Гарольда Айтверна, которого старики и поныне помнят героем. Кровь Радлера Айтверна, не давшего нашей стране сгинуть под натиском чужеземных полчищ. Кровь Малькольма Айтверна, заключившего в годы лихолетья Великий Пакт. Кровь Эйдана Айтверна, одолевшего Властителя Тьмы.
– Кровь Ричарда и Эдвина Айтвернов, при которых миру едва не настал конец, – откликнулась Айна эхом. – Эту кровь вы забудете, дядя?
– Тогда были сложные времена. Как и наши. Как и любые времена, в которые человеку приходится жить. Так пишется история – слезами, потом, предательствами, изменой. Без всего этого истории порой не обойтись, и мы со всем злом, что нами посеяно – лишь инструменты в ее безжалостных когтях. Всегда можно отсидеться, спрятаться, сказать, что постоишь в стороне. Иногда нужно выйти вперед и что-то решить. Я знаю, Эрдер держал тебя в неволе. Я сам был в плену у Пиппина, просидел в его затхлом подземелье полгода, хорошо представляю, что это такое – а ты всю жизнь, посчитай, находишься в плену. Плену долга, воспитания и семьи. У тебя впервые появился шанс что-то изменить для нас всех. Не у каждого такой шанс бывает. И не каждый может сесть на тимлейнский трон. Прости старого интригана, но сейчас я с тобой честен. И говорю как есть, – граф Рейсворт поднялся из-за стола. – Я пойду вздремну, а ты посиди, подумай еще раз – и на этот раз уже хорошо. Когда захочешь домой, Лейвис тебя проводит.
Старший Рейсворт вышел, коротко поклонившись напоследок племяннице, и дверь со стуком затворилась за ним. Айна обернулась к Лейвису. Лишь теперь девушка заметила, что сын лорда Роальда непривычно бледен – ни единой кровиночки на лице.
– Сам ты как ко всему относишься? – спросила она тихо.
– Ты мне вопросы начала задавать? – Лейвис через силу попробовал ухмыльнуться. Получилось не очень хорошо. – Странные дела творятся в Иберленском королевстве. Обычно леди Айне до меня и дела никакого нет.
– А теперь есть, раз уж мы сидели тут вместе и слушали этот вздор. Объясни хоть ты мне, раз никто другой не сможет. Твой отец явно рехнулся. Почему ты потворствуешь его безумию?
Юноша вздрогнул. Бросил быстрый, опасливый взгляд в сторону затворенных дверей обеденной залы, будто боялся, что лорд Роальд стоит за ними и подслушивает разговор. Он выглядел он очень напуганно. Айна вспомнила, как однажды Артур избил мальчишку прямо у нее на глазах – а она даже не бросилась его защищать.
История вышла тогда дурацкая – младшие Айтверны прогуливались в парке Святой Елены, Артур как-то неудачно пошутил, Лейвис на это дерзко ответил, и вскоре завязалась драка. Артур был куда сильнее и крепче, и не прошло и двух минут, как Лейвис уже валялся на земле у его ног. Айна отстраненно подумала, что должна вступиться за троюродного брата, выказать ему поддержку – но даже не шелохнулась. Она лишь стояла и отстраненно смотрела на то, как этот неуклюжий и неловкий мальчишка, сплевывая кровью, пытается подняться на ноги. Артур стоял напротив, положив руку на украшенную изумрудом золоченую рукоятку шпаги, и улыбался. «Ну что, сударь, – спросил он кузена, когда тот смог встать, – будете вызывать меня на дуэль, или может побоитесь?» Лейвис побоялся. Смелостью он вообще не отличался. И в отличие от Артура, у него даже рыцарских шпор еще не было. Младший Рейсворт ходил оруженосцем у одного преклонных лет сэра, из числа вассалов своего отца.
– Так что? – повторила Айна свой вопрос. – Какого мнения ты об этом заговоре, и почему не вмешаешься?
– Да куда я могу вмешаться. Граф Рейсворт здесь не я, и лорд Верховный констебль, если не заметила, тоже не я. Отец рассказал – я его очень внимательно выслушал. Вот и все. Ну, не совсем все. Сначала мы немного поругались, – он запнулся.
– О, ругаться ты умеешь, – подбодрила его Айна.
– Я немного не так поругался, как обычно ругаюсь, – сказал Лейвис совсем уж потерянно. – Я, в общем, назвал отца гнусным изменником, и заявил, будто он предает память нашего с ним сюзерена. Ну, твоего отца в смысле. Сама посуди, кто лорда Раймонда убил? Эрдер и Коллинс. С кем мой отец снюхался? С Коллинсом и сынком Эрдера. И со всеми прочими уродами, которых король по недомыслию пощадил. Это получается, мы теперь тоже предатели, если мы за это все выступаем?
– Получается, – подтвердила Айна. – Вот я и хочу знать, почему ты ничего не сделал.
– Может по той же причине, почему ты сейчас слушала отцовские речи, а не выплеснула ему вино в холеную морду?
– Будь здесь Артур, он бы сказал, грешно переводить доброе вино.
– Будь здесь Артур, лежать бы моему отцу с дыркой в груди, да и мне заодно с ним. Нет, правда, Айна, чего ты от меня желаешь услышать? Мне следовало вызвать на поединок собственного папашу? Он сражается на мечах лучше, чем десяток таких, как я. Или предложишь заколоть его в спину кинжалом, а может и вовсе отравить? Это будет немного не по-дворянски, мне кажется. Или стоило пойти к королю? Да я даже так и сказал, что пойду к королю, и все тому расскажу. А отец сказал, если я это сделаю, в тот же день его солдаты перережут всех во дворце. Он всех купил, кого мог, ты это понимаешь? Все лето только и делал, что этим занимался. Гайвен сидел, писал указы, а папа покупал войска. Генералов, капитанов, всех прочих. Одного за другим, по-тихому, без шумихи. Тому предложит поместье, этому – лесопилку, а третьему – мельницу. Королевский домен слишком разросся при Ретвальдах, самое время слегка его уменьшить. Там отщипнуть кусочек, здесь слегка убавить.
– То есть ты все знал, – подытожила Айна. – Давно знал?
– Да с месяц, пожалуй. С начала августа точно. Что, по-твоему, я во дворец не хожу? Смотреть на это противно. Они все кланяются королю в его тронной зале, а потом собираются и думают, как его низложить. Армия вся за отцом. Думаю, и Сарли, и Манетерли, и Хлегганс, и прочие. Они договорятся еще, с кем осталось договориться, а затем возьмут Гайвена тепленьким. Просто не со всеми еще видно столковались, чтоб точно не было шума. Я думаю, некоторые офицеры колеблются. Вряд ли многие.
– Поэтому ты будешь просто стоять и смотреть, как твоего короля лишают власти.
– Слушай, ты, пигалица, – Лейвис перегнулся через стол, зло сощурившись. Бледность отступила от его лица, сменившись краской гнева. – Гайвен Ретвальд мне не король, поняла? Он со мной в жизни ни разу не заговаривал, и у меня мороз по коже от его седых волос. Я слышал, как он взглядом испепелил Джейкоба Эрдера прямо на месте – в самом деле испепелил, выражаясь отнюдь не фигурально. Мне не нравится задумка отца, но это не значит, что я стану рисковать головой за седовласого колдуна, который длинный нос в небо вот-вот воткнет от гордыни. Так что да, я постою в стороне, пока оно все не закончится. Благо недолго осталось ждать, я надеюсь.
– Понятно, – сказала Айна без выражения. – Проводи меня до кареты.
– Провожу. Только скажи, что решила.
– А? Ты о чем? – дочь лорда Раймонда изобразила непонимание. – Мне стоило что-то решать?
– Дуру из себя не празднуй. Ты вся переменилась под конец. Сначала даже я понял, что ты водишь нас за нос, но потом, стоило отцу дойти до коронных его аргументов… В этот раз действительно коронных. Ты только вообрази, как прекрасно оно звучит. Царствующая королева, Айна Первая из дома Айтвернов, – голос Лейвиса наполнился ядом. – Небось хотелось бы слышать такое обращение почаще?
Айна встала. Сама, не вызывая прислугу, набросила на себя уличный плащ. Пристегнула к поясу шпагу.
– А если даже и так? – спросила она равнодушно, надевая перчатки. – Гайвен Ретвальд тебе не король, ты сам это признаешь. Последний Кардан мертв, да и был он всего лишь солдатом удачи и отродьем бастарда, а перед моим братом ты колен вовек не преклонишь. Остаюсь одна я. Кто-то же должен восседать на Серебряном Престоле, верно?
Лейвис замер на полпути к дверям. Сбился с шага.
– Ты все же не шутишь, дорогая сестра, – сказал он внезапно.
– А зачем мне шутить, нелюбезный кузен? Или я настолько хуже всех прочих, кто пытался напялить в этом городе на себя королевский венец? Твой отец сказал верно, я всегда жалела, что от меня ничего не зависит. Теперь, возможно, что-то изменится, – слова срывались с губ легко, сами собой, Айна почти не вдумывалась в них. – Лучше сидеть на троне, чем сидеть взаперти дома и делать, что укажет брат. Или, скажешь, предложи тебе кто корону, ты бы отказался?
– Мне никто короны не предлагал.
– Но ты б согласился, получив такое предложение. Не строй из себя оскорбленную невинность, Лейвис. Я лишь поступаю так, как поступил бы на моем месте любой. Мне не нравится, что происходит с нашим королевством. Кто-то должен это все поправить. Значит, буду править я. Проводи меня к карете, ну же.
Час наступил уже поздний, и в доме Рейсвортов почти все спали. Вызвав дворецкого, державшего канделябр с тремя зажженными свечами, Лейвис отвел кузину к дверям. Спускаясь по лестницам, едва касаясь ладонью перил, Айна невольно остановила взгляд на портрете герцога Радлера Айтверна, висевшем на стене. Золотой Герцог Запада, до последнего своего вздоха верный Королю-Чернокнижнику, сидел верхом на кауром жеребце, держался в седле ровно и смотрел куда-то ввысь, в пламенеющее закатом небо. Интересно, что сказал бы лорд Радлер, узнав, что один из его потомков замыслил предать наследника того самого короля?
Эхом рассудка девушка понимала, что графу Рейсворту удалось переманить ее на свою сторону – но сейчас Айне было на это почти наплевать. Усталая и хмельная, она мечтала только о том, чтобы добраться до своей постели и провалиться наконец в мутное болото снов. Если Айна что и чувствовала, то одно только лишь странное, обволакивающее спокойствие. Ни тревоги, ни страха – просто молчаливая решимость. Если собрался что-то менять – поменяй все сразу, и к чему мелочиться.
Слишком надоело ей сидеть дома и ждать у восточного ветра перемен. За летом последует осень, за осенью зима, за ней весна и новое лето, а жизнь не изменится, продолжит идти по вечному кругу, все ближе приближающему к могиле. Болтовня с подругами и служанками, подслушанные сплетни, вечно недоступный, отмалчивающийся брат, а потом, вероятно, какой-то муж и какие-то дети. Разве наследница драконов должна жить так? Разве не она сама говорила Артуру, стоя напротив него весенней ночью в замке Стеренхорд, что Драконьим Владыкам положено держать судьбы земли в своих пальцах? Пусть граф Рейсворт заманил Айну Айтверн в силки начатой им интриги, надеясь воспользоваться юной племянницей, как послушной куклой – очень скоро он узнает, что просчитался.