Текст книги "Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)"
Автор книги: Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 81 страниц)
– Впусти его, Эдвард, – вмешалась Кэран. В отличие от мужа, она не казалась ни усталой, ни злой. Чародейка смотрела на слугу приветливо, выглядела хорошо отдохнувшей. – Вдруг дело и впрямь важное. Мне кажется, в такую ночь не бывает неважных дел.
Фэринтайн посмотрел на жену с досадой, махнул рукой.
– Так и быть. Фредгар, скажи мальчишке, пусть заходит.
Лейвис Келвин Рейсворт напоминал чем-то своего троюродного брата – и одновременно не был на него похож. Такой же светловолосый, худой, жилистый – но весь какой-то всклокоченный и нервный. Если Артур Айтверн держался с определенной церемонностью и даже манерностью, кузен его владел собой явно хуже. Дерганые движения, быстрый взгляд. К тому же, юный Рейсворт был явно пьян – от него изрядно разило спиртным.
Юноша вошел в отведенную Фэринтайнам гостиную, огляделся.
– Садитесь, – Эдвард указал Лейвису на глубокое кресло, стоящее спиной к дверям. Сын лорда-констебля опустился в него, Кэран расположилась напротив, на мягком диване.
Фэринтайн достал из бара бутылку бренди и три рюмки.
– Будете, сударь?
– Буду, – сказал Лейвис решительно и мрачно.
Эдвард усмехнулся. По молодому человеку было очевидно – пить ему больше не стоит. Несмотря на это, король Эринланда разлил терпкий, ароматный напиток по рюмкам и сам одну тут же опустошил. Молодой Рейсворт последовал его примеру, а вот Кэран даже не шелохнулась. Она не любила выпивку.
– Хороший бренди, – сказал Лейвис, утерев губы рукавом.
– Сомневаюсь, что вы сейчас можете отличить хороший бренди от плохого, – Эдвард уселся в кресло по левую руку от гостя. – Совет кончился едва три часа назад, где вы успели напиться?
– А мне долго и не надо, – ухмыльнулся кузен Артура. – С нашей новой королевой.
– Вы дружны, не так ли? – осведомился Эдвард вежливо.
– Дружны? – Лейвис скривил губы. – Можно и так сказать. С самого детства. Можно мне еще?
– Можно. Не стесняйтесь просить о таком, – сказал Эдвард, подливая гостю вторую рюмку.
Он мало что знал об этом юнце. Лейвис Рейсворт обычно держался в стороне от политики и пользовался при дворе еще меньшим влиянием, чем Артур Айтверн – полгода назад. У него не было ни могущественных покровителей, ни амбиций, ни сторонников. Однако отец этого юнца захватил сейчас власть в Иберлене. На Серебряный Трон Роальд Рейсворт посадил Айну Айтверн, но королеве будет нужен король. Если верховный констебль пожелает удержать страну в руках своего дома, он выдаст новоиспеченную королеву Айну за отпрыска.
Эдвард Фэринтайн присмотрелся к стремительно хмелеющему мальчишке, что сидел в кресле, сгорбившись в неловкой позе, и елозил пальцами по краешку стола. На первый взгляд он еще меньше годился в короли, нежели Гайвен Ретвальд. Но и самого Эдварда десять лет назад никто в здравом уме не прочил на трон.
– Расскажите мне о магии, – попросил Лейвис внезапно. – Все, что можете рассказать.
– Неожиданная просьба. И ваша кузина, и лорд Гайвен не горели желанием говорить со мной на эту тему.
– Они не горели, а я горю, – упрямства, что зажглось сейчас в глазах этого нескладного подростка, хватило бы на пятерых Артуров Айтвернов. – Я был на совете и слышал, о чем вы распинаетесь. Вы владеете магией. Вы приехали сюда, потому что у нас завелся Король-Колдун, иначе плевать бы вам было на наши коронации и интриги. Я читал старые книги, не поверите? Остин и Финниган Фэринтайны входили в Конклав перед его падением. Колдовство передавалось в вашем роду тысячу лет.
– И оно интересно вам, – заметила Кэран. Наследница Катрионы Кэйвен говорила мягко, но взгляд ее сделался вдруг таким, каким бывал в прежние дни. Когда она с мечом в руках выходила на битву, и обагряла этот меч кровью. – Поведайте нам без утайки, почему это сделалось вам интересно, – тонкие пальцы погладили пустую рюмку.
«Кэран может сколько угодно играть добрую и заботливую жену, очаровательную светскую леди, быть обаятельный и милой – это нисколько не изменит ее сути, – подумалось Эдварду. – В неполные двадцать лет она заколола насмерть человека, которого любила, и стремилась поставить весь мир вверх дном. И едва не убила меня. Я живу рядом с фениксом, каждый миг готовым облечься в пламя – и не должен думать, будто его приручил. И если ей сейчас не понравятся ответы молодого Рейсворта, кто поручится, что молодой Рейсворт выйдет отсюда живым?»
– Мне никто не рассказывал о магии, никогда. Я спрашивал отца – а он молчал. Говорил, магия давно забыта. С тех дней, когда старую столицу пожрало пламя. Айтверны разорвали свои книги, перестали учить наследников. Потом появился Гайвен… А теперь Айна сжигает в полете стрелы, и готова учиться у вас. Я могу быть чародеем, как она? Во мне течет та же самая кровь.
Ну конечно, подумал Эдвард. Как непросто быть боковым потомком древнего и славного рода. Навсегда остаться лишь вассалом дяди и кузена, исполнять их приказы, следовать за ними по пятам, жить их мечтами. Так хочется сделаться кем-то настоящим. И уж конечно, хочется стать чародеем из старых сказок – особенно после того, как увидел их силу.
Видимо, Кэран думала то же самое. Она подалась вперед, мягко, едва-едва, коснулась пальцами щеки Лейвиса. Юноша вздрогнул, но не отстранился.
– Хочешь обрести могущество, мальчик? – спросила чародейка ласково. Несмотря на гладкую кожу лица и лишенные седины волосы, она вдруг показалась супругу такой старой, будто видела еще саму Великую Тьму. – Желаешь стать таким же, как Гайвен Ретвальд? Как Бердарет-Колдун? Как великие древности, что двигали горы и прорезали новые моря в земной тверди?
– Хочу быть собой. Меня учили быть рыцарем, но я не рыцарь. Не такой, как Артур. Поединки и войны – это ему, а я – что-то другое. Однако я тоже Айтверн. Пусть не по имени. Я знаю кое-что о прежних Айтвернах, говорю. Они могли многое сделать и без меча.
На кончиках пальцев Кэран вдруг загорелся огонь. Холодное голубоватое пламя. Чародейка взмахнула ладонью прямо перед глазами Лейвиса, но тот и тогда не отдернулся. Юноша дышал размеренно и ровно. Похоже, выпитое придало ему спокойствия.
– Хорошо, – подытожил Эдвард. – Ты желаешь найти дорогу в жизни и коснуться наследия предков. Я и сам начинал с подобного. Мы можем начать заниматься – в конце концов, мы ведь приехали в Иберлен, чтобы найти учеников. Если, конечно, ты не предашь нашего доверия и пришел сюда не затем, чтоб шпионить.
– Я не спрашивал отца. Если вы про это. Он верно думает, я пью или сплю.
– Хорошо, – повторил Эдвард еще раз, с нажимом. – Но ты должен понимать, что собрался заняться небезопасным делом. Помнишь, что случилось минувшим вечером? Понимаешь, почему я стрелял в Ретвальда?
– Чего тут понимать. Он взбесился. Начал убивать направо и налево. Еще немного – и убил бы всех в зале. Вы решили его остановить.
– Нет. Дело не в этом. – «Хотя и в этом тоже. Лучше убить одного колдуна – чем позволить ему устроить резню, в которой погибнут все, наделенные даром, а Артур и Айна им обладают и могли пострадать, неважно уже по чьей вине». – Подумай еще раз. Вспомни. Что показалось тебе странным?
Лейвис Рейсворт молчал какое-то время, сосредоточенно хмуря лоб. Потом взялся за бутылку бренди и осторожно налил себе половину рюмки – расплескав попутно пару капель на стол. Пить, однако, не стал – только лишь принюхался и поморщился.
– Он исчез в конце, когда вы стали стрелять из этой штуки, – произнес Лейвис медленно. – Это называлось телепортация. Я читал о ней в малерионском архиве. Мгновенное перемещение. Только самые сильные чародеи могли делать подобное. Мог Повелитель Бурь. Мог Сумеречный Король. Один или два раза смог Эйдан Айтверн. Все остальные не могли.
– Верно. И я, и Кэран занимаемся магией много лет – однако такие приемы нам недоступны. И даже в старом Конклаве почти никто не сумел их освоить.
– Да… Вы сказали на совете, этим заклинанием невозможно овладеть самостоятельно. А Гайвен овладел. Либо он самый сильный волшебник за последнюю тысячу лет, либо ему кто-то помог. Вы к этому клоните?
– К этому. Я присматривался к нему весь день. И особенно, когда на него напали и он начал колдовать. Гайвен Ретвальд применял очень сильные чары – такие не по силам новичку. И он не открывал двери в пространстве, чтоб спастись от моего выстрела, я бы почувствовал это. Кто-то забрал его – кто-то, пришедший извне. Не все так спокойно в Иберленском королевстве, юный Лейвис. Если Король-Колдун исчез – не думайте, что он не вернется. А вместе с ним придут и те, кто оказал ему покровительство… кем бы они ни были. Темные фэйри с севера? Колдуны баснословного Медоса? Кто-то еще, о ком мы даже не догадываемся? – Эдвард Фэринтайн пожал плечами. – Начинается очень опасная игра. Ты уверен, что жаждешь в нее вступить?
– Я уже вступил. Вы что, не понимаете? Я по уши в этой игре, – юноша был полон отчаяния. – Вы думаете, я хотел всех этих переворотов и войн? – он все же выпил, скривился, с трудом подавил позыв к рвоте. Эдвард убрал со стола бутылку. – Нет, не хотел, – продолжал Лейвис. – Но раз все вещи, которые мы обсуждаем, происходят, надо же мне научиться хоть чему-то.
Эдвард и Кэран переглянулись. Чародейка подавила вздох.
– Ладно, – сказал Эдвард. – Иди, пожалуйста, спать, я устал, а тебе через семь часов быть подле твоей королевы в ратуше. Когда она объявит всем вокруг, что она теперь королева. Вечером мы с тобой встретимся. С тобой и с леди Айной. Попробуем придумать, с чего начинать. Если дар есть в вас обоих – будем учить вас вместе.
– Спасибо, – Лейвис встал, пошатнувшись. – У вас на диване вздремнуть можно?
– Нет, нельзя. Я вызову слугу, он тебя проводит, и сделает это прямо сейчас, пока ты еще на ногах стоишь. Только слухов, что мы с женой пьянствуем с сыном верховного констебля, мне не хватало. А они будут, когда вы, сударь, с похмелья вывалитесь утром в коридор.
– Спасибо, – пробормотал Лейвис еще раз.
– Не за что. Я делаю это не ради тебя. А потому, что если мы с Кэран останемся последними чародеями в Срединных Землях – грош цена этому миру.
К пяти утра лагерь Данкана Тарвела уже не спал. Начались серые и тревожные сумерки, стремительно растворявшие в себе ночные тени. Меж шатров и палаток загорались костры, перекликались дозорные, с полевой кухни доносился невнятный шум. Стеренхордская армия, расположившаяся в пятнадцати милях к югу от Тимлейна, стояла здесь с того самого дня, как войска Гайвена в начале июня заняли город. Железный Лорд, по своему обыкновению, не вмешивался в государственные дела, но своих солдат отсылать домой не стал.
Он так и не доверился ни на йоту миру, вроде бы наступившему в стране после гибели Гледерика Кардана. И как стало ясно теперь, не доверился не зря.
«Тарвел – моя единственная надежда, последняя соломинка, за которую я смогу ухватиться, – подумал Артур с отчаянием. – Я заверил Рэдгара, что сумею сделать сэра Данкана союзником, а так ли оно в самом деле? В прошлый раз стеренхордский герцог едва согласился меня поддержать. И то, мне пришлось сразиться с Александром ради этого. Что теперь? Он не хочет войны. Он пошлет меня ко всем чертям и будет в своем праве».
О собственных странных открытиях, сделанных им за изучением старинного портрета, Артур старался не думать. Чьим бы потомком Гайвен не оказался в действительности, он оставался законным королем Иберлена. Ломать голову над всем прочим юноша не хотел. Он попросил Кэмерон также молчать. Когда Гайвен вернется, а герцог Запада верил, что его король вернется из той неведомой бездны, в которую сгинул, Айтверн лично поговорит с ним на тему его родословной – а до тех пор не стоит и возвращаться к этому.
Несмотря на все свои тревогу и страх, Артур держался перед спутниками с прежней уверенностью. Всю дорогу до ставки Тарвела, занявшую шесть часов по Королевскому Тракту, молодой Айтверн предавался с королем Клиффом светской беседе – в основном, обсуждали изящную словесность. Кэмерон дремала, слегка посапывая и откинувшись головой на спинку сиденья. Блейр не спал, но и в беседу господ не вмешивался. Глядел куда-то в окно, в темноту.
Они могли бы прибыть в лагерь сэра Данкана намного раньше, может быть к двум или трем ночи – если бы не провели вечером несколько часов в одном из предместий Тимлейна, где Клифф дожидался визита нарочного, сообщившего ему, что его дети и супруга, королева Гвенет, доставлены в полной безопасности в выбранное гарландским королем тайное место неподалеку от столицы. Услышав эти известия, Рэдгар посветлел лицом и сказал, что можно отправляться в путь.
– Вот мы и приехали, – сказал Артур, сдерживая зевок, когда спрыгнул со ступеньки кареты. Молодой герцог Запада нечеловечески устал и мечтал сейчас лишь об ужине и мягкой постели, но позволить себе этого не мог. Сперва следовало поговорить с Тарвелом. Если тот откажется помогать – задерживаться здесь нельзя. Рейсворт скоро вышлет, если еще не выслал, солдат по следу, чтобы схватить племянника и доставить обратно в Тимлейн.
Вот только куда двигаться в таком случае дальше, Айтверн не знал. У него в самом деле не нашлось бы больше никого, на чью поддержку можно было рассчитывать. Кроме Блейра, который невесть зачем в это безумство втянулся и теперь ведет себя так, будто ни о чем не жалеет.
Часовые проводили Айтверна и его спутников до занимаемого Железным Герцогом шатра. Там, несмотря на ранний час, ярко горел свет керосиновой лампы. Лорд Данкан, одетый в серого цвета сюртук, сидел за столом, выпрямившись на стуле с неудобной жесткой спинкой, и читал книгу. На носу у герцога были очки. Он выглядел сейчас скорее преподователем из Академии, нежели человеком, стальной рукой уже тридцать лет правившим четвертой частью королевства.
При иберленском дворе такой одежды, какая была сейчас на Тарвеле, не носили. Щеголи предпочитали камзолы либо дублеты с пышным воротником, сторонники военной моды – колеты. Сюртук вышел из обращения еще во времена падения первой столицы Иберлена. В Малерионе юный Артур рассматривал альбомы с картинками, на которых изображалась неудобная и непрактичная одежда Древних. Все эти пальто и пиджаки казались ему угрюмыми и серыми, и вдобавок слишком строгими по покрою. Мальчик тогда радовался, что подобного рода костюмы давно утратили популярность. Впрочем, Данкан Тарвел, сколько сын лорда Раймонда его помнил, всегда был словно не из этого времени. Невозмутимый, старомодный, непонятный.
Тарвел совсем не удивился появлению Артура.
– Здравствуйте, сударь, мне сегодня как раз не спится, так что заглянули вы удачно, – сэр Данкан захлопнул книгу и отложил на край стола. Прищурился, сдвигая очки на край носа. – Кто это с вами? Его величество Клифф Гарландский? Не виделись уже пять лет, сударь, с самого вашего прошлого визита в Тимлейн. Хорошо выглядите – даже не располнели, что при нынешнем длительном мире в ваших владениях было бы ожидаемо. А кто эта леди?
– Кэмерон Грейдан, вдова Хендрика Грейдана, – женщина выступила вперед и сделала реверанс. Тарвел смерил ее изучающим взглядом.
– Вы заводите хороших друзей, сэр Артур. С каждым днем все лучше и лучше – молодому Коллинсу не чета. Король одной страны, королева другой. Не хватает только императора из Толады. Прикажите подать завтрак? Что будут пить ваши спутники? Вино, травяную настойку? Крепких напитков подавать не стану, простите. Час ранний, да и, – Тарвел чуть помедлил, – вы знаете, в какие времена я предпочитаю оставаться трезвым.
«Никогда не пью в дни войны». Как же, Артур прекрасно помнил эту привычку старого учителя. В дни мира старик Тарвел, бывало, не просыхал месяцами – но стоило начаться войне, разом забывал про любой хмель.
Преодолевая растерянность, молодой Айтверн подошел к столу и сел. Кэмерон и Клифф последовали его примеру, а вот Блейр остался стоять в трех шагах позади.
– Вижу, – заметил король Гарланда, – вы не удивлены нашим визитом.
– Я ждал прихода сэра Артура уже месяц, – согласился Данкан Тарвел спокойно. – С тех пор, как дела в Тимлейне пошли совсем скверно, а новый констебль принялся подминать под себя войско и якшаться с лордами востока. Последние три ночи мне совсем не спалось, а значит, вот оно, решил я. Тем более вчера в мой шатер влетел ворон и едва не выклевал мне глаза. Ворон – птица войны. Вы думаете, такие приметы случаются просто так?
– Постоянно, здесь и рядом, всегда, – пробормотала Кэмерон. – Наш мир состоит из пустых и бессмысленных примет, простите мне мою дерзость. Значит, вы поняли, что случился мятеж?
– Отчего бы еще, повторюсь, моему ученику и другу приходить сюда в пять утра, да еще в сопровождении высоких иноземных гостей. Просто так он давно уже не навещает меня – слишком много забот, слишком много неотложных дел. К тому же, мои прознатчики постоянно, каждый божий день, приносят новости из столицы, и о всеобщем недовольстве докладывают все чаще и чаще. Других новостей, кроме плохих, сейчас нет. Я ждал переворота со дня на день, в лучшем случае к концу месяца. Хочу спросить, – осведомился Тарвел совсем уж бесцветным тоном, – Гайвен Ретвальд мертв или находится в плену у восставших?
– Сбежал, – ответил Артур. – При помощи колдовства. Коллинс хотел арестовать его, а вместо этого сам погиб. Мы не знаем, где Гайвен и что с ним.
– Жаль. Я предпочел бы, если б он погиб. Этот молодой человек не понравился мне сразу, и было очевидно, что страну ему не сберечь. На чьей стороне Роальд Рейсворт? Я правильно понимаю, что – не на вашей? – Артур молча кивнул. – Предсказуемо, – отметил Тарвел. – Итак, Ретвальд свергнут и пропал… вчера, судя по тому, что гонцов еще не было. Большая часть знати примкнула к восстанию. Вы, мой юный друг, как всегда оказались слишком упрямы и слишком горды, чтобы принять неизбежность и согласиться с мнением большинства. Это заступничеством короля Клиффа вы находитесь сейчас здесь, а не гниете в застенках Веселой Башни?
– Все так, – щеки Артура горели. От стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Не таким наследник Драконьих Владык представлял этот разговор, покуда трясся на ухабах и колдобинах тракта всю ночь. Данкан Тарвел догадался обо всем, случившемся в Тимлейне, стоило ему только увидеть бывшего оруженосца входящим в свой шатер. Все заранее заготовленные доводы мигом вылетели у Айтверна из головы. Достаточно было только посмотреть на стеренхордского герцога, чтобы понять – тот не согласится ни с одним. Артур слишком хорошо помнил упрямство своего прежнего наставника. В прошлый раз это упрямство стоило Александру Гальсу жизни. – Вы верно поняли общий расклад, сэр, – сказал Артур с тяжелым сердцем. Ему вдруг стало очень стыдно перед Кэмерон. Если вдове короля Хендрика и показалось, что наследник лорда Раймонда чего-то стоит – сейчас она окончательно разуверится в этом. – Вы прекрасно все поняли, милорд, – повторил Артур. – Мне и добавить к вашим словам нечего.
– Хорошо, – лорд Данкан совсем уж грустно вздохнул и протер очки. – Господа, ужин скоро принесут. Хороший, сытный ужин, мясо и овощи, никаких вредных для здоровья десертов. Подкрепитесь – и идите спать, хотя бы до полудня. Когда встанете, обсудим, как именно станем отбивать у неприятеля Тимлейн.
– Простите? – Артуру показалось, он ослышался. – Отбивать Тимлейн? Вы сказали именно это?
– Разумеется. А вы пришли сюда не за этим? Разве вы не хотите, чтобы я предоставил вам свои отряды? А вы двинете их против Рейсворта и его своры.
– Все именно так и пришел я за этим, но… – Айтверн смешался. – Я полагал, вы откажетесь. Вы не хотели вмешиваться в эту войну.
– Не хотел. Пять месяцев назад не хотел. Но вашей милостью я уже в нее вмешался, и будь я проклят, если покину бой, который в самом разгаре. – Тарвел оставался все таким же спокойным. – Я все понимаю, Артур. Вы считаете меня вздорным глупым стариком и заготовили кучу красивых, напыщенных, рыцарственных словечек. Произнесете хотя бы одно – и я действительно выставлю вас вон. Когда отдохнете, вам нужно вспомнить, что вы теперь законный правитель Иберлена. Как первый министр, глава Коронного Совета, и, в связи с предательством графа Рейсворта, также как командующий всей королевской ратью. Ввиду очевидного исчезновения правящего государя, эта страна подчиняется только вам. Или вы считаете, – лорд Данкан посмотрел куда-то вверх, – я поганый бунтовщик и не выполню отныне любой ваш приказ, лорд регент?
Глава одиннадцатая
3–4 сентября 4948 года
Ветер надрывался зверем – колючий, холодный, зимний. Швырял прямо в лицо комья обжигающего снега. Порой в его вое слышались волчьи голоса, порой надрывный плач, порой смех. Сквозь рваные дыры туч виднелись ледяные глаза звезд, и Гайвен не был уверен, что знает имена этим звездам. Как не знал он, что делает здесь – в узком горном ущелье, посреди беспорядочного нагромождения уходящих ввысь скал.
Последним, что запомнил наследник Ретвальдов, был ствол пистолета, направленный ему в лицо. Слова Эдварда Фэринтайна – «ты совершил ошибку, мальчик. И мне очень тебя жаль». Вспышка выстрела, грохот. Обещание тьмы, что она не даст ему умереть. Затем весь мир померк, будто задернули занавес.
Теперь тьма молчала. Больше не утешала, не давала советов. Не отзывалась ни на какую попытку обратиться к ней. «Возможно, и не было никакого незримого собеседника? Возможно, я обезумел, и голос, прозвучавший в моей голове, явился лишь следствием этого безумия?»
Гайвен брел горным ущельем медленно – по щиколотку, иногда по колено утопая в рассыпчатом свежем снегу. Лютая стужа проморозила его, казалось, до самых костей. Гайвен не понимал ни где находится, ни куда ему теперь идти. Просто брел вперед, пока хватало сил. Юноша весь дрожал, зубы били чечетку. От нещадного мороза у него болели даже глаза.
«Интересно, – подумал Гайвен краем сознания, – существует ли такая магия, с помощью которой можно перестать чувствовать холод?» Если подобные секреты и были известны чародеям древности, последний из Ретвальдов ими не владел точно. На секунду юношу чуть не разобрал горький смех. Аристократы Иберлена были уверены в его колдовском могуществе и страшились его – вот только носитель этого могущества вот-вот околеет, словно надоевшая хозяину собака, выброшенная на двор посреди декабря.
И все же, кое-что Гайвен мог. Перед его мысленным взором до сих пор ярким образом отпечаталась последняя сцена, развернувшаяся под сводами Сиреневого Зала. Сила, что пробудилась наконец, вырвалась, стала доступна. Кричащий бешеным криком, умирающий от прикосновения магии Джеральд Коллинс. «Они думали, они могут предать моего отца, предать Раймонда Айтверна, а теперь предать и меня – и остаться безнаказанными?» Гайвен сожалел, что не смог убить всех в той комнате.
Всех, кроме Артура.
«Я допустил ошибку. Он единственный оставался мне верен. Спорил со мной, подвергал сомнению каждый мой шаг – однако все-таки не отступился, когда пришлось выбирать. Ни тогда, перед лицом Гледерика Кардана, ни сейчас». Гайвену сделалось тошно от своих доверчивости и беспечности. Он казался себе безвольным и слабым – ровно таким, каким его считала мать. «Я приблизил Рейсворта к себе, надеясь, что так смогу получить его преданность – а он все равно всадил мне нож в спину. Как и все остальные».
С самого детства, всегда. Насмешливые взгляды придворных. Ложное почтение и лицемерные клятвы. Двуличие и фальшь. Вот что значит расти сыном короля, который не король ни в чем, кроме титула. Служить мишенью для издевательств, ощущать себя изгоем в замке своих предков. «Я ничему не научился на ошибках отца. Позволил этим тварям напасть на себя. Больше никогда не повторю подобного. Если выживу. Если выберусь из этого места».
Гайвен остановился, плотнее запахиваясь в плащ. Зажмурился. Вновь попытался прислушаться к пустоте, окружавшей его – но та, ледяная и равнодушная, не приносила ответов. Сила, что дважды уже пробудилась, вновь молчала, не давалась в руки. «Магия подчинилась мне, я же помню. Неужели я не могу вызвать ее снова? Ведь я потомок того, кто истребил армию Империи на Борветонском поле».
Начинали коченеть уши и пальцы, язык едва мог коснуться обледеневших губ. Пустота подступила ближе, вздрогнула, как дрожит морская волна в ожидании прибоя, и вновь замерла. Старые книги говорили, для магии не обязательно знания. Хватит одной лишь воли – если удастся собрать ее в кулак. Воля – сильнее всех бесполезных знаний мира.
Впрочем, сейчас ее не хватало. Вспомнились первые, неудачные уроки фехтования, колючий взгляд инструктора, на каждом третьем выпаде вылетавшая из слишком слабых пальцев шпага. Будто в издевку, ветер завыл злее. «Я боюсь, ноша, врученная вам судьбой, не по вашим плечам, принц. Если вы избегаете этого боя, не надейтесь, что сможете избежать всех прочих, уготованных вам судьбой», – сказала однажды королева Лицеретта, когда наследник трона не решился бросить вызов на поединок задевшему его колкой фразой юному лорду.
Гайвен распахнул глаза. Мотнул головой, стряхивая снег с волос. Хватит. Хватит вспоминать былую слабость и былые ошибки. Иначе действительно, умереть – все, что ему осталось.
«Но я не умру. Ради имени моего дома, который иначе прервется, будет осмеян и забыт. Ради моего королевства, которым я должен править и которое растащат на куски, передравшись, изменники. Я выстою. Меня не убили мои подданные, не убьет и эта метель».
Пустота рассмеялась. Прильнула к нему, как кошка жмется к ногам. Вдруг сделалась покорной и податливой, будто глина. Дохнула в лицо теплом. По земле пробежали искры, снег вспыхнул и загорелся – как если бы кто-то поджег разложенный под ним хворост. Вот только сам по себе снег не горит, и никакого хвороста под ним не было тоже.
Стена пламени взлетела вверх на несколько футов, окружила Ретвальда широким кольцом. Воздух стремительно нагревался, отгоняя стужу. Ветер не слабел, буря не убавила пыла – однако пламя горело спокойно и ровно, ни в малой степени не колеблясь.
Губы Гайвена разошлись в слабой, из последних сил вымученной улыбке. «Я все-таки кое-что могу. Не такое ничтожество, как считала мама». Эта мысль согревала лучше любого костра.
Второй Король-Чародей Иберлена вдруг пошатнулся, сделал попытку устоять на ногах – а потом все же рухнул оземь.
На сей раз ему почти не являлось никаких снов – ни плохих, ни хороших. Это оказалось непривычно после всех последних месяцев, когда каждая ночь была наполнена беспрестанными кошмарами. В кои-то веки – одни только пустота и забвение. Лишь ближе к самому пробуждению вдруг услышался плеск волн – умиротворяющий, мягкий. Возникло чувство, будто он распластан в плывущей по воде лодке. Свесил руки за борта и смотрит в высокое ясное небо.
Гайвен очнулся. Он лежал в широкой постели, застеленной белоснежным бельем, и глядел в потолок. В простой светлый потолок, без всяких росписей и узоров. Однажды по поручению матери Гайвен инспектировал главную городскую болньицу, и это ужасно ему ее напомнило. Юноша ощущал себя отдохнувшим – ни следа прежних усталости, утомления и боли. Подобное чувство наступает, когда проваляешься в беспробудном забвении часов десять, а то и больше. Голова казалась светлой и ясной.
Ретвальд сел в кровати, огляделся. Серой краской покрытые стены, картина в дубовой раме напротив – белый парусник посреди бескрайнего моря. По левую руку от кровати – тумба, на ней прозрачный стакан с водой и тарелка с мелко нарезанными яблоками. Дверь одна, без ручки, и никаких окон. Освещение давала люстра под потолком – вот только вместо свечей на ней были установлены четыре небольших белых шара.
Световые лампы. Такие же, как у Древних. Гайвен читал о них раньше, видел изображения в книгах. Их использовали еще даже в Тарнарихе, при первых королях Иберлена. «Где бы я ни оказался, я уже точно не в Тимлейне. Может даже, не в Срединных Землях». Он попробовал собрать свои разрозненные воспоминания воедино. Схватка в Сиреневом Зале, выстрел Фэринтайна, затем – горные тропы и буря. Попытка обратиться к Силе, разгоревшееся среди снега и шторма пламя. Дальше – снова провал. «Тот голос из тьмы, что назвал себя дедом – он обещал, что поможет мне. Это и есть его помощь?»
Юноша встал. На нем уже не было плаща и камзола, надетых им накануне. Вместо них – рубашка и брюки незнакомого покроя и очень добротного шитья, перетянутые кожаным поясом с металлической пряжкой. На ковре рядом с кроватью – черные кожаные туфли с высоким каблуком.
Обувшись, Гайвен подошел к двери. Раздался тихий шелчок, и та отворилась сама при его приближении. Юноша вышел на широкую кольцевую галерею, подошел к резным перилам, огляделся. Внизу – просторный зал, чем-то напоминавший отцовскую гостевую. Множество книжных шкафов вдоль стен, мягкая кожаная мебель, небольшой круглый стол, освещенный все теми же световыми лампами. Прищурившись, молодой Ретвальд заметил, что в одном из стоявших рядом со столом кресел расположился, опустив голову и листая раскрытую на коленях книгу, какой-то человек. Лица его было отсюда не разглядеть. Незнакомец казался расслабленным, сидел в небрежной позе, и даже не смотрел в сторону Гайвена.
Подавив короткое колебание, юноша стал спускаться в зал. Он шел осторожно, опираясь левой рукой на перила, боясь нового приступа слабости. Ноги тем не менее держали его крепко. Когда молодой Ретвальд приблизился к столу, сидящий за ним мужчина заговорил:
– Мишель Вилар, «Неистовый Марлен или превратности искусства». В нынешнем сезоне этот плутовской роман считается наиболее популярным среди салонов Лумея и Толады. Критики отмечают хороший слог, богатую фантазию автора. Какого ты сам мнения о нем?
Гайвен на секунду замер. Немного опешил. Ответил медленно, тщательно подбирая слова:
– Боюсь, я не поклонник изящной словесности, сударь. К тому же, в нынешнем сезоне у меня было совсем немного времени, чтобы читать.
– Соглашусь, что времени у тебя было немного, – мужчина захлопнул книгу и положил на край стола. Посмотрел в упор на Гайвена. – Я читаю все, что мне смогут сюда доставить, – сказал он просто. – Книги из своей библиотеки я перечитал все, некоторые – несколько десятков раз. Мне не хватает новых. Присаживайся, пожалуйста, и дай мне на тебя взглянуть.
Юноша отодвинул кресло, сел, положив руки на подлокотники. Сам посмотрел на собеседника. Мужчина лет сорока или чуть постарше, с костистым худым лицом, с многочисленными морщинами возле глаз и губ. Волосы – коротко подстриженные, не закрывающие даже ушей, черные, с редкими седыми нитями. Облегающая серая рубашка с высоким воротником, на указательном пальце правой руки – стальное кольцо без камня или надписи. Чертами лица незнакомец вдруг напомнил Гайвену отца – будь у того такой же цепкий, внимательный взгляд.
