Текст книги "Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)"
Автор книги: Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 81 страниц)
И вот он сидит здесь, пьет и смотрит на воронов и дым от костров. Не самое приятное зрелище, но какое имеется. Вороны далеко, дым забивается в ноздри, а земля холодная, совсем как смерть или как вода подо льдом. Прекрасный финал для такого великого дня.
– Сэр Александр! Я уж умаялся вас искать! – из сумерек вынырнула темная фигура, превратившаяся в Блейра Джайлса, юношу, служившего у Александром оруженосцем. Щека Блейра была рассечена, да и надетая поверх кольчуги котта кое-где порвана. Несмотря на это, парнишка держался молодцом, даже и не скажешь, что впервые в жизни сражался в настоящем бою, не считая одной давешней схватки в лесу. Мне бы пример с него брать, невесело подумал Александр.
– Нашел же, – сказал Александр, протягивая оруженосцу фляжку. – Будешь?
– Спасибо, сэр! – просиял мальчишка и приложился к горлышку. Он пил жадно, большими частыми глотками, и Гальс подумал, что ему бы не вина предложить, а простой родниковой воды попрохладней – после боя часто першит в глотке. Граф порадовался, что не стал брать Блейра с собой, в первую волну атакующих, и оставил его в рядах своей дружины, подоспевшей лишь тогда, когда самое отчаянное сопротивление уже было сломлено. В такие переделки едва начавшим брить усы юнцам лучше не соваться.
– Зачем искал хоть? – осведомился Гальс, когда оруженосец оторвался от фляги и утер губы.
– Вас король видеть хочет.
– Который? – еще вчера Александру и в голову бы не пришло иронизировать по подобному поводу, но то было вчера. – Ах да, совсем забыл… У нас же теперь только один король. Король не говорил, зачем я ему сдался?
Блейр широко распахнул глаза:
– Так ведь он мне не докладывает.
– И правда. Как я только мог об этом забыть? – Александр поднялся на ноги и принялся отряхивать плащ. – Между прочим, Блейр, соизволь запомнить одну простую вещь. Король становится королем только тогда, когда архиепископ возложит на его голову корону и заставит принести клятву перед землей и водами. До той поры наш король, будь он хоть трижды монарших кровей, должен зваться принцем.
По лицу Блейра скользнула тень.
– Сэр Александр, вы это славно сейчас сказали… Но вот только в лицо лорду Брейсверу – сможете повторить?
– Разумеется. Пошли, – Александр хлопнул оруженосца по плечу.
В освещенной десятком свечей и согреваемой разожженным камином зале, куда Джайлс привел своего господина, Гледерика Кардана не обнаружилось, зато здесь присутствовали почти все остальные предводители восстания. Граф Томас Дериварн сидел за обеденным столом, расправляясь с копченой уткой, он казался довольным и веселым. Рядом с Томасом пил виски из доверху наполненного стакана граф Роальд Холдейн, а у камина расположились лорды Данкрейн, Тресвальд и Коллинс, о чем-то негромко переговариваясь. При этом герцог Джеральд Коллинс, чьего старшего сына Гальс убил этим утром, выглядел усталым и обеспокоенным. Скорее всего, он уже знает о пропаже наследника, но едва ли осведомлен о его гибели. Пройдет несколько дней, не меньше, прежде чем кто-то найдет спрятанные в парке тела Элберта Коллинса и Руперта Бойла. Александр знал, что рискует, ведь именно он должен был находиться в обществе двух пропавших дворян, и его ролью в этом деле рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, заинтересуются. Как и точными причинами того, почему граф Гальс в урочный час находился не в цитадели, а в доме Эрдера. Ему не задавали пока вопросов только из-за всеобщей суматохи. Ничего, еще зададут.
Все присутствующие здесь дворяне состояли в Коронном Совете. Иберленский Коронный Совет тех дней был сложной структурой, представлявшей собой некую переходную форму между собранием родовой знати и прообразом будущего кабинета министров. С одной стороны, присутствовать на его заседаниях, составляя, еще по старым традициям, его костяк, имели право все прямые вассалы короля. Сейчас, после пресечения многих благородных домов в войнах последних столетий, их осталось всего шестеро – герцоги Айтверн, Эрдер, Коллинс и Тарвел, графы Гальс и Тресвальд. Любой из них имел право представить государю своих вассалов, рекомендовав их в члены совета, и, если государь не был против, эти вассалы также могли присутствовать на заседаниях и голосовать при решении спорных вопросов. Так, Айтверн часто приводил с собой Рейсвортов и Брэдли. Также в состав совета входили королевские министры. Первый министр был формальным главой и распорядителем совета. Сейчас им являлся тан Боуэн Лайонс. Дальний родич Эрдеров, он был назначен на эту должность решением короля и разрывался, будучи на ней, между верностью своему сеньору и верностью короне. Пайтер Граммер, один из танов герцога Тарвела, служил канцлером казначейства. Сейчас Александр не наблюдал в этой комнате ни Лайонса, ни Граммера – а значит, они либо погибли при штурме, либо не пожелали признать победу мятежников и находятся теперь под арестом.
– А вот и ты, клянусь морской солью! – при виде Гальса Дериварн оторвал утиную ножку и постучал ею о край стола. – Где пропадал, братец? Все собрались, а тебя и нету.
Он и правда приходился Александру братом, пусть и двоюродным. Все знатные семьи Иберлена давно породнились друг с другом, и Гальс временами истово желал встретить хоть одного иберленского аристократа, который не являлся бы его родственником. Тот же Артур Айтверн, например, будучи сыном леди Рейлы, покойной тетки Александра, тоже числился ему братом – на сей раз уже троюродным.
– Я дышал свежим воздухом, – отсутствующе сообщил Александр, подходя к заваленному снедью столу. – А то, знаете, замутило чего-то.
– Что-то ты хлипковат, братец! – добродушно возмутился Дериварн, обгрызая с птичьих костей хорошо прожаренное мясо. – Ну-ка, выпей-ка с нами, глядишь веселей будешь! А потом песню споем – я знаю много отличных песен, как раз для этого дня.
Роальд Холдейн наклонился к Дериварну и ухватил его за локоть:
– Спокойно, приятель, – сказал он не очень громким и не очень твердым голосом. Роальда уже довольно прилично развезло, и голова его временами склонялась то к одному, то к другому плечу. – Видишь, Алекс не в настроении веселиться. Я вот его понимаю, я и сам не в настроении. Устал, как собака, и башка трещит, – он выразительно постучал себя кулаком по лбу, – какой-то умник по шлему саданул, не знаю, как жив остался.
– Шлем, надеюсь, цел? – безразлично осведомился Гальс, отодвигая стул и садясь рядом.
– Вот такенная вмятина, – сложил ладони чашей Холдейн. – Будь я проклят, этот идиот лишил меня отличного шлема, его еще мой прадед носил… Ничего, зато я лишил его жизни, разрубил до пояса. Мы, получается, в расчете теперь.
– Изумительно, – прокомментировал Александр и окликнул жмущегося у дверей оруженосца: – Блейр, поди сюда! Перекуси, что ли, а то голодный совсем.
Юноша вздрогнул, с оторопью поглядел на сюзерена и приблизился к столу. Бросил несколько вороватых взглядов на наслаждающихся отдыхом высоких лордов, опустился на скамью и нерешительно придвинул к себе блюдо с ветчиной. Немного пожевал. Снова нервно огляделся и плеснул в кубок вина на три пальца.
– Да что ты трясешься, боишься меня, что ли! – возмутился Томас Дериварн, взмахнув из стороны в сторону наполовину уже общипанным бедрышком. – Тебя, парень, как звать?
– Блейр Джайлс, – юноша, обычно довольно языкастый в компании своего господина, сейчас отчаянно смущался и отводил глаза.
– Джайлс? Не помню такой семьи. Кто твой отец, приятель, где у него лен?
– Блейр простолюдин, – коротко сообщил Александр, разделывая ножом кусок свинины.
– Простолюдин? – удивился Томас. – Где ж ты его нашел тогда?
– Занятная вышла история, – Гальс глянул в сторону оруженосца и принялся рассказывать. – Отец Блейра служил у моего отца, и неплохо служил – сделался лейтенантом. Потом и у меня немного послужил, а год назад умер. Умирая, лейтенант Джайлс попросил у меня принять своего сына в дружину и обеспечить протекцию. На словах я согласился, обижать старика отказом перед смертью было бы грехом, а на деле отнесся к его просьбе с сомнением. Я принимаю под свое начало обученных бойцов, а не каких-то детей, не способных отличить меча от вил. Я все же съездил на ферму, где жили жена Джайлса с сыном. При личной встрече я лишь убедился в том, что Блейр не создан для военной жизни. Он показался мне не очень смелым, не очень искусным и совершенно лишенным нужных качеств. Блейр мало что не на коленях убеждал меня взять его в солдаты, хоть я и оставался непреклонен. Дал ему от ворот поворот и поехал обратно, не зная, что щенок увязался следом. В лесу на меня напали разбойники, дело выдалось жаркое, а Джайлс приметил это и кинулся на помощь. Он храбро дрался и даже прикончил одного негодяя – кухонным ножом, представляете? Я лишь тогда понял, насколько в нем ошибался. С тех пор Блейр мой оруженосец, и я лично учу его владеть мечом. Сегодня он впервые участвовал в настоящем сражении.
– Да ну? И как тебе, мальчик? – поинтересовался граф Дериварн у Джайлса.
Осмелевший юноша закатал рукав рубахи и провел пальцем по руке, показывая на свежий, едва покрывшийся коростой порез:
– Вот, видите? Тот, кто меня этим подарком украсил, мной же и убит. Я его насквозь проткнул.
– Молодец, – одобрил Томас, от всей души хлопнув Блейра по спине. – Так и дальше держать. Ты, гляжу, сердцем отважен и рукой не подкачал.
– Сделаю его потом рыцарем и дворянином, – сообщил Александр, отпивая вина. Джайлс покраснел, будто рак. – Как раз когда войну выиграем.
– Рано еще строить планы на будущее, – послышался от дверей немного укоризненный голос. – Тимлейн мы взяли, но пока только его. Глупо праздновать победу в неоконченной войне, согласитесь, – Гледерик Брейсвер, а это был именно он, вошел в зал в сопровождении Джейкоба Эрдера. Потомок былых королей успел снять боевые доспехи и сменить их на простую одежду темных цветов, больше всего напоминавшую наряд странствующего солдата удачи. Плотная кожаная куртка, перевязь с мечом, темные брюки, высокие сапоги до колен.
– Ваше величество! – вскочил, кланяясь, кто-то из дворян, но Брейсвер на это только махнул рукой:
– Я пока не коронован, так что обращайтесь ко мне без таких формальностей. И раз уж вы здесь напиваетесь, налейте и мне заодно, – не дожидаясь, пока его слова будут исполнены, наследник Карданов сам взялся за кружку пива и от души приложился к ней. Он пил жадно, большими глотками, как человек, испытывающий немалую жажду. Отставив кружку, лорд Гледерик посмотрел на владетеля Севера. – А ты, Джейкоб, не стой столбом и сделай лицо попроще. Я понимаю, новости скверные, но нельзя же настолько по ним убиваться.
– Скверные новости, сэр? – подал голос Тресвальд.
Прежде чем ответить, Гледерик Брейсвер сел – в первое попавшееся кресло.
– Достаточно скверные, дружище, – признался он. – Я хотел сначала повеселиться в вашем обществе – но раз начал говорить, придется доложить по всей чести, – претендент на трон замолчал, сделал паузу, вновь оглядел собравшихся. У него были ясные, смешливые глаза, выдававшие живую натуру – и вместе с тем жесткий, привычный к кривой усмешке рот. – Для начала, – продолжил Гледерик медленно, словно оценивая аудиторию на вкус, – сделаю вам одно предложение. Я предлагаю вам стать моим Коронным Советом. Я надеюсь, никто не станет возражать?
– Это честь для нас, государь – служить законному королю, – склонил голову герцог Коллинс.
– Хорошо, – ответил Брейсвер отрывисто. – Тогда к делу. Брайан Ретвальд, которому вы служили прежде, мертв. Поскольку престол пуст, его наследником решением Коронного Совета… вашим решением признан я, как последний потомок Карданов. С иностранными послами договоримся. Заверим, что торговля не пострадает и что никаких дурных чувств ни к кому не питаем. Я одно время водил дружбу с эринландцами и надеюсь на их поддержку в случае чего. Казалось бы, наше дело сделано, но не все так хорошо. Солдаты обыскали весь замок от подземелий до флюгеров, но не нашли никаких следов принца Гайвена Ретвальда. Он бесследно пропал. Удалось только допросить одного стражника, стоявшего в карауле у его покоев. Этот парень сообщает, что Ретвальда увел с собой Артур Айтверн, сын Верховного констебля. А вот как они от нас улизнули – непонятно. В этой крепости много потайных ходов?
– Существует некая подземная тропа, выводящая далеко за пределы города, – сказал Эрдер, вставший за спиной у Гледерика. – Ее называют Старой Дорогой. Осведомлены о ее существовании немногие. Даже я понятия не имею, как ее найти. Но Ретвальд и Айтверн могли покинуть цитадель только таким путем.
Брейсвер задумчиво подпер рукой подбородок:
– Ну, допустим… Надеюсь, господа понимают, какое значение имеют принесенные мной известия? Сын Брайана Ретвальда скорее всего жив и на свободе. И вполне может заявить права на трон. Сам юный Гайвен Ретвальд, конечно, на такое не сподобится, если верно то, что о нем болтают. Ни духу не хватит, ни смелости. Вот только с ним Айтверн… Айтверн может выступить против нас.
– Исключено, – возразил Эрдер. – Сын Раймонда – такое же пустое место, как и сын Брайана. Много гонору, много спеси, но совсем мало ума. Этот мальчишка нам не опасен.
– Не пори ерунды, Джейкоб, – тяжело ответил Гледерик. – Сын Раймонда – это сын Раймонда. Он теперь герцог Айтверн. И лорд Западных Берегов. Тебе напомнить, что это значит? Почти все побережье вместе с неприступным Малерионом, плодородные равнины запада, и целая толпа верных вассалов. Стоит юному Артуру свистнуть – и к нему придет четвертая часть всего Иберлена. Все закатные земли у него в кулаке. И такого человека ты полагаешь не опасным? Я видел его, Джейкоб, и совсем недавно. Он юнец, но не слабак. Слабаков я вижу сразу, а у этого сила есть. И если кроме силы, он найдет у себя еще и волю… – голос Брейсвера стал опасно низким, – нам непросто будет выстоять в этой войне. Сам по себе Айтверн может не знать или не уметь ничего. Но за ним пойдут люди, и среди них найдется достаточно таких, кто будет разбираться и в военных делах, и во всех прочих. Если Айтверн жив и станет бороться – дело предстоит жаркое.
– Вы рисуете мрачную картину, государь, – заметил Данкрейн.
– О нет. Всего лишь достоверную. Ваши лены, лены тех, кто пришел на мою сторону, занимают весь север и восток королевства. И немного юга, благодаря графу Гальсу. На самом краю подвластных нам земель – Тимлейн. На западе Иберлена – Малерион и вассалы Драконьих Владык. Земли Айтверна. И соизвольте вспомнить, что лежит в сердце страны, на пол-дороги между Тимлейном и Малерионом?
– Стеренхорд, – сказал Гальс, догадавшись, к чему клонит Брейсвер. – Стеренхорд. Недостающая четверть королевства. Ленное владение герцога Данкана Тарвела. Сердце Иберлена, как вы и сказали.
Гледерик захлопал в ладоши:
– Браво, мой граф! Совершенно верно. Стеренхорд и правящий в нем старик Тарвел. Он нелюдимый человек, этот герцог, и почти не бывает в столице. Мы так и не вышли на него, он остался в стороне от нашего дела. Сейчас Тарвел остается единственной не выбравшей своего цвета фигурой в игре. Если он перейдет на нашу сторону – нашим будет и весь Иберлен. Никто не сможет собрать достаточно сил, чтоб нас одолеть. Если Данкан Тарвел заключит союз с Айтверном – они будут сильнее нас, и столица окажется под ударом. Силы даже не сравняются – мы окажемся в проигрыше. Так что, как видите, вся наша судьба сейчас зависит от решения одного вздорного провинциального затворника. А я вот даже и не знаю, что он решит.
– Зато я предполагаю, – сказал Гальс. – Герцог Тарвел обучал Артура Айтверна воинскому искусству. Артур года три ходил у Тарвела в оруженосцах, а затем был посвящен им в рыцари. Я слышал, они поладили. Мы все этому очень удивились, конечно, но вроде бы лорд Данкан даже гордился своим учеником, когда служба того подошла к концу.
– Сказанное вами осложняет дело, – изрек Брейсвер, едва уловимо меняясь в лице, – в худшую для нас сторону. Придется хорошенько попотеть, чтобы Тарвел оказался с нами, а не с врагом. Необходимо немедленно выслать в Стеренхорд посла, чтобы тот попробовал заключить с ним союз. Времени у нас в обрез, не успеем мы – успеет Айтверн. Но Тарвел обязан перейти под мое знамя, если мы не хотим увидеть вражеское войско под стенами Тимлейна. Ну, господа Коронный Совет, кто из вас желает отправиться на запад и послужить мне своим словом, а не железом?
Повисло молчание, вельможи переглядывались между собой. От миссии, о которой сказал Гледерик, зависела судьба всего начатого ими дела, и чтобы взвалить ее себе на плечи, требовалась абсолютная уверенность в своих силах. Александр подумал, что вряд ли здесь найдется много достойных кандидатов. В любом случае, это не Эрдер, он командует войском и должен оставаться в столице. Остальные же… Дериварн воин, не дипломат, он плохо умеет убеждать. Холдейн – умен и внимателен, но слишком прямолинеен. У Данкрейна не хватит силы характера настоять на своих условиях. Тарвел легко сломает и выбросит такого посла. Коллинс много лет занимал пост министра иностранных дел, но с тех пор постарел и сильно сдал, и эта миссия – не та, которую нужно возглагать на дряхлеющего старика. Остается разве что Тресвальд.
– Мой государь, – сказал Эрдер, – я бы предложил…
Джейкоб не успел договорить, так как Гледерик оборвал его:
– Пустое, предлагать уже не нужно. Я выбрал. – Брейсвер оглядел всех собравшихся в зале и остановился на Александре. – Граф Гальс. Вы кажетесь мне крайне сдержанным и разумным человеком. Вы умны, у вас твердый нрав, и язык, когда надо, подвешен получше, чем у целой оравы менестрелей. Думаю, если вы не сумеете договориться с Данканом Тарвелом, то не сумеет никто.
Глава десятая
Артур Айтверн пил и никак не мог опьянеть. Он и раньше никогда не отличался большой восприимчивостью к спиртному, а сейчас и вовсе вливал в себя одну пинту пива за другой, не наблюдая особых последствий. Рассудок оставался ясным и до омерзения трезвым. Наконец юноша протянул подавальщице серебряную монету – поверх платы, просто на удачу, отодвинул в очередной раз наполненную кружку на край стола и стал просто бесцельно оглядывать трактирную залу. Выпивка, пусть и не сразу, все же сказала свое веское слово, и по телу наконец разлились приятное тепло и вяжущая слабость. Не совсем то, чего Артур добивался, но лучше, чем ничего.
Миновал полдень следующего дня после того, как они с Айной и Гайвеном выбрались из столицы. Потайной ход начинался прямо в королевских апартаментах, многопролетной лестницей уводил далеко вниз, в подземные глубины, и после уже летел прямой стрелой под городскими кварталами. Старая Дорога закончилась в подвалах заброшенной церкви, находившейся за пределами Тимлейна.
Храм был навсегда оставлен прихожанами и пастырем лет сто назад, во время войны с Империей, когда тарагонцы сожгли деревню, рядом с которой он стоял. Потом люди, видно, не решились селиться в дурном месте. Цветные стекла были выбиты, глазницы окон зияли бездонными провалами. Скамьи в главном зале имперцы порубили на куски.
Беглецы не стали задерживаться в заброшенной церкви. Они шли всю ночь, не останавливаясь. Пробирались перелесками и возделанными полями, сквозь заросли кустарников и сквозь приволье трав, пока на утро не вышли к деревне с названием Эффин. Селение это оказалось чистым, опрятным и тихим, и это было отличное место для того, чтоб отдохнуть и дождаться новостей.
Эффин стояла прямиком на тракте, связывающем западные ворота Тимлейна и замок Стеренхорд. Семь десятков аккуратных домов, некоторые так даже каменные, приветливые люди на улице, мычащие коровы и кудахтанье кур. А еще – ни единого поста королевской стражи, ни единого патруля, ни одного представителя власти. Жители Эффин предпочитали решать свои дела всем миром, без вмешательства чужаков, и люди короля навещали их только проездом, да еще чтоб собрать налоги.
Артур и его спутники остановились в большом трехэтажном трактире с названием «Бегущая лань». И стали ждать. Скоро из Тимлейна должны прийти вести, не могут не прийти – деревня стоит на тракте, гонцы не смогут ее миновать. И тогда наконец станет понятно, чем закончилось вчерашнее сражение. Всю ночь и все утро, пока беглецы шли на запад, Артур оглядывался через плечо, опасаясь увидеть там багровое зарево – но не увидел. Добрый знак. Или хотя бы не слишком злой. Битва, если она случилась, не обернулась пожаром, и Тимлейн не сгорел. Вот только кто им сейчас распоряжается?
Айна и Гайвен отправились отдыхать наверх, в снятые ими комнаты, а Артур сидел в трактирной зале и мучился ожиданием. Опять ждать… Артур устал от этого ненавистного ему занятия. Было попросту нестерпимо сидеть часами без дела, пялясь на редких посетителей. Артур ненавидел себя – за то, что оставил отца. На душе было пусто и скверно. Дико хотелось напиться, но все никак не получалось. Нужно было узнать, что происходит в Тимлейне, и узнать как можно скорее – иначе и свихнуться недолго.
Неудивительно, что когда дверь трактирной залы наконец распахнулась, Артур резко вскочил со скамьи и рванулся к вошедшему. То был мальчишка, совершенно запыхавшийся, всклокоченного вида.
– Все на площадь! – крикнул он, бешеными глазами обведя собравшихся. – Староста зовет! Прискакал королевский гонец, говорит, срочные вести!
– Что за вести такие? – лениво спросил трактирщик, смерив его взглядом.
– Срочные, говорю же! – юнец нетерпеливо переминался на пороге. – Всем приказано слушать. Королевский указ.
– Ну раз королевский, то пойдем послушаем, – проворчал трактирщик с долей недовольства, выходя из-за стойки. Последовал его примеру и Артур – положив ладонь на рукоять меча.
На деревенской площади собралось довольно много народу – мужчины, женщины и куча ребятишек. Толпа гудела на много голосов, толкуя, о чем может поведать нежданный гонец. Сам королевский герольд стоял в центре площади, рядом с колодцем, и держал в руках свернутый свиток. Посланец кусал губы и время от времени передергивал плечом. Артур подавил первое желание рвануться к нему, схватить за грудки и вытрясти все, что только можно.
Когда люди заполнили площадь, герольд закричал:
– Жители Эффин! Возрадуйтесь! Возрадуйтесь, ибо я приехал к вам сказать о пришествии нового короля! – На площадь тут же упала тишина, все разговоры как ножом отрезало. Немного воодушевившись, гонец продолжил. Он явно был не в своей тарелке. – Возрадуйтесь! – в третий раз сказал он. – Тирания, довлевшая над страной… тирания пала! Брайан Ретвальд нашел свою смерть. К нам вернулся наш подлинный государь. Гледерик Кардан… – «ЧТО?!!!» – Гледерик Кардан, прямой потомок старых королей, снова принял свой народ под свою руку. Мздоимцы, казнокрады, честолюбцы и интриганы, стоявшие за спиной Ретвальда и тянувшие страну к гибели, больше никогда не будут довлеть над нами. Отныне больше никто не станет угнетать наш народ! Пришли новые дни. Радуйтесь, люди, потому что мы снова свободны, потому что больше никто не отнимет нашей свободы, потому что наша свобода… теперь всегда с нами. Это настоящий праздник, праздник для всех нас, праздник для всего королевства. Это…
Герольд говорил еще долго, временами запинаясь, то и дело путаясь в словах, повторяясь и блуждая в трех соснах, раз за разом он выдавал одни и те же цветистые и бессмысленные фразы, но Артур уже не слушал. Он едва стоял на ногах, и боялся, что сейчас упадет. Больше всего ему сейчас хотелось поверить, что он все-таки напился, бредит, мечется в лихорадочной горячке, спит и видит дурной сон, и что сейчас закричит петух, изгоняя своим криком проклятого гонца. Но гонец никуда не исчезал. По-настоящему дурные сны не любят уходить и не уходят, по-настоящему дурные сны берут тебя за горло и смеются в лицо. Слова скакали обезумевшими кобылицами, и молчала, затаив дыхание, толпа. Мучительно болело сердце, умоляя о спасении и не получая его. Хотелось рухнуть на землю и кричать, кричать в лицо равнодушному небу, а небо молчало, застыв стоящей водой. Той самой водой, что холоднее смерти.
Артур пошел вперед, пробиваясь сквозь толпу, расталкивая людей, сбивая их с ног.
Толпа наконец раздалась в стороны, открыв пустое пространство, и Айтверн оказался один на один с гонцом. Остановился напротив него. Властно вскинул руку, призывая замолчать. Герольд послушался сразу. Он тут же осекся и весь как-то сжался, уменьшился в размерах.
– Отвечай, – губы Артура разомкнулись сами собой, и он не знал, кто говорит ими, – как погиб король? Я говорю о настоящем короле! А не о твоем самозванце… не знаю уж, где вы его нашли…
– Король? – часто захлопал глазами вестник.
– Король! Брайан Ретвальд! Других у нас не было!
– Убит. Никто не знает кем.
– А герцог Айтверн? Что с ним сталось? Он жив? – Видя, что гонец мнется, Артур вновь повысил голос: – Отвечай!
– Герцог… лорд-констебль… Пал в бою. Его застрелили.
На какой-то очень длинный миг сердце остановилось.
– Повтори, – язык с трудом ворочался во рту.
– Милорд, вы… Кто вы?
– Повтори, что сказал!
– Герцог Айтверн убит, мой господин.
Артуру показалось, что внутри него что-то лопнуло и порвалось. Внезапно стало пусто, глухо и совершенно безразлично, отзвучавшие слова потеряли всякое содержание и обратились в бессмысленный набор звуков. Он еще не верил, хотя и знал, что скоро придется поверить.
– Убит, значит, – через силу выговорил Артур. – Герцог убит… И король убит… А ты, смотрю, живой?
– Милорд… Милорд, послушайте… – Он вдруг весь переменился в лице.
– Узнал? – Айтверн улыбнулся. – Узнал меня? Еще б не узнал, паскуда, не первый день при дворе служишь… Как вышло, что лорды Ретвальд и Айтверн мертвы, а ты топчешь землю? Расскажи мне. Расскажи, и это не просьба, а приказ.
– Мой господин… – герольд попятился. – Мой господин… сэр… не извольте гневаться… Но… Должен же я у кого-то работать… Многие сбежали или попрятались, а я…
– А тебе плевать, кто тебе платит, и какой денежкой, – закончил за него Артур. – Даже если эта денежка краденая, и взята у мертвецов. Ах ты мелкая погань.
– Милорд! Я просто… просто…
– Ты просто решил, кем тебе быть. Ну вот и прекрасно. А я теперь решу, кем тебе стать, – и, едва договорив, Артур выхватил меч и рубанул им герольда по шее. Голова слетела с плеч, кувыркнулась в воздухе и покатилась под ноги безмолвно взиравшим на это крестьянам. Тело немного постояло на ногах, напоминая огородное чучело, а затем рухнуло.
Айтверн запрокинул голову и крепко-крепко зажмурился. Постоял так немного, а потом побрел к окраине площади.
– Что вы натворили… – высунулся какой-то крепенький осанистый старичок в добротной одежде. Не иначе, тот самый староста. – Вы убили… Это же был просто человек…
– Нелюдь это была, – отрезал Артур.
– Но… Милостивый государь, я не знаю, кто вы, но вы же… как вы…
– Пошел вон, – Артур ткнул старосту в грудь – не сильно, просто чтобы отстал.
Айтверн не сразу сообразил, что бредет к трактиру по опустевшей улочке, а сообразив, только и сделал, что мысленно пожал плечами. К трактиру так к трактиру… по опустевшей так по опустевшей… Какая разница. Надо же как-то сказать обо всем сестре и принцу, как-то объяснить им… Но сначала – умыться водой похолодней. В смешной надежде, что она хоть немного смоет всю грязь этого мира, брошенную ему в лицо.
– Третас Дарданский говорит, что каждый сам выбирает свою судьбу, – задумчиво сказал Гайвен Ретвальд, свесив ноги с кровати.
– Правда? – спросила сидящая на подоконнике Айна, бросив взгляд во двор. Никого. – Вот именно так и говорит?
– Не то чтобы говорит… – принц слегка пожал плечами. – Скорее уж пишет. Писал, он же умер много веков назад. Но его знаменитый трактат до сих пор читают. Понимаешь, – они перешли на «ты» довольно быстро, глупо было и дальше придерживаться церемонных условностей, – понимаешь, есть вещи, которые быстро перестают быть интересны людям. Придворные сплетни, к примеру. Сегодня это важно хоть кому-то, завтра не важно уже никому. А есть вещи, которые устареть не могут, потому что со злобой дня не связаны… и с добротой дня не связаны тоже. Есть книги, которые интересны людям сейчас, хотя были написаны тысячу лет назад, и есть книги, которые пишутся сейчас и будут интересны нашим правнукам. Потому что темы, которые эти книги затрагивают, будут волновать людей всегда. Мэтр Третас коснулся как раз одной такой темы.
О мэтре Третасе Айна слышала на своих занятиях, хотя сама до его трактата еще не добралась.
– Он писал о свободе воли, верно?
– Правильно. Люди в те дни верили, что все мы – ничто, что никакой свободы воли нет. Что все мы просто игрушки в руках языческих богов. Тогда многие считали, что есть особенный бог, по имени Рок, что это старик со слепыми глазами, перемешивающий человеческие судьбы, не видя их… и что ему в сущности на людей плевать. Что всем богам плевать. Что они своим произволом заставляют нас быть счастливыми или несчастными, плакать или смеяться… просто чтобы развлечься, глядя на это с неба. Третас первый не поверил в это. Он сказал… вот, смотри, здесь написано, – принц развернул книгу и протянул девушке, – что мир, в котором человек не имеет права выбора, не может существовать. Потому что в таком мире просто нет смысла жить, незачем жить. А мир не может быть лишенным смысла.
Айна посмотрела на плывущие перед глазами строки. Она не могла отделаться от ощущения, что до сих пор находится в казематах герцога Эрдера. Не могла отделаться от ощущения, что идет след в след за Александром Гальсом по проторенной им из трупов дорожке. Не могла отделаться от ощущения, что стоит сейчас напротив собственного отца и проклинает его. Она могла поверить, что находится где угодно, но только не здесь.
– А разве мир и так не лишен смысла? – спросила она тихо.
Ответ иберленского принца оказался неожиданно тверд.
– Никто и никогда не сможет доказать мне такого. Смысл есть у всего. Смысл есть у тебя и у меня. У моего отца и твоего отца. У твоего брата. У моей умершей матери. Все люди имеют смысл, весь мир имеет смысл, и смысл этот – в том, чтобы жить, как считаешь правильным сам. Не будь у нас выбора, Бог бы не придумал рай и ад, а мы бы не придумали Бога.
– Гайвен… Твои последние слова… Ты говоришь почти как еретик.
– Я говорю как человек, позволяющий себе думать. Не верю, чтобы Бог карал за подобное.
Они помолчали.
– Гайвен, тебе страшно?
– Конечно, мне страшно. Я был бы дурак, если бы не боялся.
– Вот и я не дура.
Ретвальд подошел к девушке и взял ее ладони в свои.
– Успокойся. Все будет хорошо. Обязательно будет, я тебе это обещаю.
– Хотела бы верить. Да я и не волнуюсь особенно. Вот позавчера мне было действительно страшно – когда меня бросили в темницу, а потом пришел Эрдер и сказал, что убьет меня, если что. Вот тогда правда было страшно. Очень. Не знаю, как вообще тогда седой не стала. А теперь… да чего бояться. Артур с нами, он что-нибудь придумает.
