Текст книги "Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)"
Автор книги: Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 81 страниц)
Тогда нашлось много лордов один горделивее другого, претендовавших на власть. Прошло много лет, прежде чем объявившие себя королями Карданы истребили часть соперников, а прочих принудили к повиновению, заставив принести вассальные клятвы. Хозяева Стеренхорда повиноваться не захотели, и тогда Лервер Кардан, сын Дэглана, уничтожил их род, а опустевшую крепость отдал своему военачальнику Рихвару Тарвелу – происходившему из земель, где ныне Гарланд. От него и пошли Железные герцоги. За прошедшую тысячу лет они многократно перестраивали свой дом, расширяя и укрепляя его, но основа оставалась прежней. Старые злые камни из старого злого времени.
Войну Пламени, как и последовавшие за ней десятилетия хаоса, Тарвелы переждали здесь – а потом вновь принесли ленную присягу Карданам, когда те основали себе новую столицу Тимлейн, заместо уничтоженной оружием чародеев прежней, и стали приводить отпавшие феоды к покорности.
Замок был окружен выросшим вокруг него за последние столетия небольшим городом – служившим перевалочным пунктом на пути из Тимлейна в Малерион, главный иберленский порт. Жили здесь в основном солдаты местного гарнизона, вместе со своими семьями – те из них, что вышли уже на покой, покинув службу, и завели себе ремесло, обеспечивая им нужды обитателей цитадели.
Граф Гальс со своими сопровождающими въехал на необъятный крепостной двор. Навстречу Александру вышел человек, представившийся помощником мажордома, и спросил высокого лорда о целях его визита. Гальс, как и прежде, ответил, что о целях своего визита будет говорить с самим Тарвелом, и ни с кем больше, и добавил, что миссия, с которой он прибыл в Стеренхорд, крайне важна и не терпит отлагательств. Помощник мажордома поклонился, попросил ждать его возвращения и ушел.
Потянулись минуты ожидания, сменявшие одна другую с поистине черепашьей медлительностью. Поднявшийся ветер гулял по двору сквозняком и трепал на башенных шпилях вымпелы с вставшим на задние лапы медведем, родовым символом Тарвелов. Лошади мотали гривами, били копытами и нетерпеливо фыркали – бедные животные явно не отказались бы наконец оказаться в конюшне. Снующая между хозяйственных построек челядь с интересом разглядывала прибывших гостей, сами солдаты переругивались, но без особого жару. Блейр крутил головой из стороны в сторону и всем видом показывал нетерпение пополам с тревогой, хорошо хоть, за эфес не хватался. Сам Александр оставался совершенно невозмутим.
Минуло не менее получаса, прежде чем помощник мажордома наконец вернулся.
– Господин ожидает вас в своих покоях и готов выслушать, – сообщил слуга.
– Хорошо, я сейчас к нему поднимусь, – сказал Александр, спешился и бросил поводья ближайшему воину. – Пригляди за моим конем, – приказал он ему, как если б тот был его собственным гвардейцем. – Блейр, – это уже оруженосцу, – следуй за мной.
Залы Стеренхорда оказались обставлены на старинный манер, именно так выглядели жилища знатных вельмож сто, двести, триста лет тому назад. Голые каменные полы, не застеленные коврами; задрапированные грубо вытканными, давно выцветшими гобеленами стены; тяжелая громоздкая мебель. Из щелей в каменной кладке дуло с немилосердной силой.
Тарвелы не жаловались на недостаток средств, но предпочитали избегать лишней роскоши. Лорды Стеренхорда полагали, что роскошь развращает и делает находящихся в ее плену слабыми и изнеженными. Их называли Железными герцогами и рассказывали легенды об их непреклонной, упрямой воле.
Слуга привел Александра и его оруженосца в просторную обеденную залу. За длинным дубовым столом сидел человек, расположившийся в высоком кресле во главе стола, спиной к окну, из которого бил полуденный свет. Александр напряг зрение, но не смог рассмотреть лица сидящего.
– Садитесь, граф, и этот мальчик, что с вами, пусть тоже присядет, – промолвил человек в тени. У него был негромкий ясный голос, он выговаривал слова четко и остро. – Верно, вы сильно устали, а потому – можете выпить и закусить.
Александр отвесил короткий поклон и опустился в жесткое кресло. Протянул руку за кубком вина и осторожно пригубил.
– Смелее, – посоветовали ему из тени. – Ну же, смелее, не бойтесь. Если я кого и убиваю, то в честном бою. Не люблю прибегать к яду.
– А я не люблю напиваться, – отрезал Александр и отодвинул кубок. – Блейр, баранину будешь? – и, не дожидаясь ответа, протянул мальчишке доверху наполненную мясом тарелку. – Бери, не робей. Гостеприимный хозяин угощает, грех его оскорбить. Он, хозяин, просто диво как радушен. Сапоги стащить не дал – хорошо хоть трапезу разделил. Не побрезговал. А то стояли бы мы с тобой по струнке, и сразу ему докладывали, что да как.
– Правду говорят, что у вас не язык, а смазанная змеиным ядом стрела, – заметил человек во главе стола.
– Врут, – бросил Гальс. – Яда у меня не больше вашего. А вы, с позволения сказать, не похожи на стрелу, смазанную змеиным ядом. Вы больше сами напоминаете змея. Змей, как известно, мудр, своим чутьем он всегда понимает, кого кусать следует, а кого – нет. Это вам не стрела, не тупое дерево с куском железа на конце.
– Вам бы еще немного подучиться риторике, раз бываете в столице, а то мысль хороша, но не слишком изящно высказана. Но в целом ответ не самый плохой, – сообщил Данкан Тарвел. – Умный.
Теперь, когда глаза привыкли к освещению, Александр смог рассмотреть собеседника как следует. Даже сидячи в кресле казавшийся невысоким, герцог Стеренхорда был узок в плечах и бледен кожей. Потомок великих воинов и сам, по слухам, неплохой боец, предводитель большой армии и хозяин угрюмой суровой крепости, он больше всего походил с виду на книжника, алхимика или монаха. Даже и не верилось сразу, что его породили эти старые камни.
Тарвел не был ни молод, ни особенно красив, хотя равно далеко от него отстояли и уродство со старостью. Одет он был в дорогой дублет черного цвета, расшитый красными нитями. Совершенно седые волосы стягивал обруч из черненого серебра.
– Вас прислал господин Кардан? – осведомился герцог, очевидно желая перейти сразу к сути дела.
– Как я могу наблюдать, новости нынче распространяются довольно быстро, – заметил Гальс. – Я надеялся, что успею опередить слухи, но, похоже, не вышло.
– Из окон Стеренхорда очень далеко видно, – сообщил Данкан. – Куда дальше, чем считают многие из зовущихся мудрецами. Люди думают, что я замкнулся в четырех стенах, а я меж тем вижу, как пляшут звезды в небесах и люди на земле. Мне известно, кто и под каким именем захватил Тимлейн. И пусть мне неведомы все дома, пошедшие за Карданом… но уж про графа Гальса я наслышан.
– Иными словами, у вас очень хорошие осведомители. Поздравляю, не теряете хватки. Ну что ж, по всему выходит, своими новостями я вас удивить уже не смогу. Но миссия, с которой я к вам прибыл, ничуть не теряет от того своей важности. Да, меня послал Гледерик Кардан.
– И он хочет, чтобы я признал его законным монархом и привел свои войска, – прямо сказал Тарвел. Похоже, он вообще не любил уверток и хождения по чужим следам. – А вам выпало убедить меня, что мне будет выгодно подчиниться. Хорошо. Раз выпало, убеждайте. А то как-то не хочется за вас говорить.
Убийственная откровенность. Просто убийственная. Неудивительно, что Данкан всегда держался в стороне от государственных интриг, люди вроде него предпочитают идти напрямик. Александр подавил вздох и принялся убеждать. Для начала он рассказал, как Джейкоб Эрдер посвятил его в свою тайну. Поведал о том, что в Иберлен недавно вернулся потомок старой династии, выросший в далеком королевстве Элевсина, и решивший возвратить себе достояние предков. Александр сообщил о первой своей встрече с Гледериком, описал того, как решительного и умного человека, обладающего задатками настоящего вождя. Александр особо подчеркнул, что Гледерик желает принести королевству только благо, знает, как поставленных целей добиться, и будет намного лучшим королем, нежели Брайан, оказавшийся просто марионеткой в руках герцога Айтверна. Гальс отметил, что восшествие на престол Кардана – ни в коем случае не бунт, не измена, не преступление против богоугодной власти, а, напротив, возвращение законного правителя. И в интересах всего Иберлена как можно скорее признать Гледерика и сплотиться вокруг него, не допустив бессмысленной войны и лишних смертей.
Александр прибег ко всем имевшимся у него запасам красноречия, обратился в само обаяние и не жалел ярких красок, какими расписывал начало нового царствования. Он старался говорить красиво, живо, образно, со страстью, но вместе с тем не пренебрегал и доводами разума, желая поразить не только сердце слушателя, но и ум. Гальс изощрялся всеми силами, расписывая новые справедливые законы, что скоро будут приняты, непрестанное радение о благе поданных, грядущие мир и согласие. Под конец граф даже немного охрип и, пересилив свою гордость, отхлебнул вина из прежде столь опрометчиво отодвинутого кубка.
– Мы крайне рассчитываем на вас, – сказал он в итоге, вертя кубок в ладонях. – И вся страна рассчитывает.
– А вы мастак разговаривать, – отметил герцог Тарвел после весьма продолжительного молчания. – И, как я погляжу, отчаянный храбрец, раз уж сунулись сюда без охраны, с одним только мальцом за спиной. Кто другой взял бы с собой сотни три мечей, да все едино вздрагивал, находясь в моих стенах. И, знаете, что я вам скажу… правильно он бы сделал, что испугался. Потому что, – лорд Данкан слегка подался вперед, – зарубите себе на носу, плевать я хотел на посольскую неприкосновенность и прочую дурь. Считай я, что принимаю у себя бунтовщика – болтаться бы вам в тот же час на воротах. Не боитесь оказаться повешенным?
Гальс пожал плечами:
– Не особенно… А вы, герцог? Не боитесь, что за убийство посла на вас ополчатся все, кто только сможет? Не боитесь, что лишитесь вместе с добрым именем и добрых соседей? Не боитесь, раз поступив как бешеный зверь, оказаться в окружении охотников? И не боитесь ли вы, что мой король возьмет ваш замечательный замок штурмом, снимет мое тело с ворот и похоронит с почестями, а ваш труп развесит там, где прежде болтался я?
– Вам это уже не особенно поможет, – произнесенная Александром тирада не произвела на Тарвела особого впечатления.
– Не поможет. Зато вам – повредит. Так что трижды подумайте, прежде чем бросаться подобными глупостями. И учтите. Я хоть и без дружины, но вас убить вполне успею, и еще немного ваших холопов порешу.
Тарвел поморщился:
– Да не хорохорьтесь вы так. А то я уже почти начал испытывать к вам уважение, но немного таких разговорчиков – перестану. Я же не говорил, что считаю вас бунтовщиком. Я говорил, что мог бы считать. То, о чем вы тут заливались соловьем – смотрится вполне пристойно. Вполне можно уверовать, что этот ваш Гледерик, будь он хоть правда из дома Карданов, или даже нет, сам по себе человек толковый. И мог бы прилично нами всеми править. Уж точно не хуже Ретвальда. Не буду врать, Брайан стоял у меня поперек горла. Что это за король такой, у какого в голове ни одной путной мысли нету, одни беспутные? За которого должны думать советники? И стоит советникам смениться – все равно как если бы сменился и король, ибо его вслед за ними из стороны в сторону швыряет? Айтверны, Эрдеры, Коллинсы… Иберленом все эти годы правил кто угодно, только не Брайан. А принц Гайвен – весь удался в папашу, да еще и не от мира сего. Совесть призывает меня поддержать вас. Да вот не все так просто.
Александр не шелохнулся.
– Вы замечательно говорите о разных высоких материях, – продолжал Тарвел, – но вы не единственный умный человек, с которым я сегодня разговаривал. И тот, другой человек, говорил со мной о моей чести. Это не очень просто, выбирать между всеми прекрасными вещами, о которых вы тут рассказывали, и честью. Послушайте и вы то, что послушал я незадолго до вашего прихода. Герцог Айтверн, прошу, составьте нам компанию.
Реакции Александра еще хватило на то, чтобы стальной хваткой удержать схватившегося за оружие Блейра, когда из-за портьеры в дальнем углу зала показался Артур Айтверн.
Глава двенадцатая
Артур хорошо помнил свою первую встречу с Тарвелом, как и события, что к ней привели. Юноше тогда исполнилось пятнадцать лет, и он как раз вступил в возраст, когда охотнее всего делаешь глупости на каждом шагу и причиняешь неудобства всем, кому только можешь их причинить. Артур болтался между родовым замком и столицей, наводя шороху то тут, то там. Он еще не успел ни впервые подраться на дуэли, ни сорвать первый девичий поцелуй, но уже тогда мог похвастаться острым языком и вопиющей безалаберностью. Без труда сложив два и два, Раймонд Айтверн рассудил, что дитя у него подросло то еще, и если дитя немедленно не приструнить и не приставить к делам, дальше будет только хуже. Тем более Артур как раз возмужал достаточно, чтобы подобно всем прочим отрокам благородного сословия, желающим рыцарского звания, начать искать себе господина, дабы поступить тому в оруженосцы.
Говоря честно, юноша просто немного побаивался, не зная, к человеку какого нрава попадет на службу и не окажется ли тот излишне суров. Но и выбора Артуру особенного не предоставили.
Судьба решила сыграть против него, да еще в самый решающий момент. Аккурат в вечер, когда лорд Раймонд собирался сообщить своему наследнику, какому именно вельможе тот поедет приносить присягу, наследнику выпал случай очутиться в одной корчме. Компания собралась большая, вина лилось много, эля – еще больше. Приключившийся народ, и без того горячий, оказался разгорячен выпитыми вином и элем донельзя, и докатилось до драки. Слово за слово, и никто уже не заметил, как вместо слов в дело пошли кулаки, посуда и стулья. Посуду перебили в хлам, стулья и столы – в щепки, скатерти и те – в клочья. Дым стоял коромыслом, а хозяин заведения успел вовремя покинуть поле брани и кликнуть стражу. Повязали всех, кто присутствовал.
Неудивительно, что лорд Раймонд, прослышав от спешно присланного комендатурой солдата о том, что его сын обнаружился среди арестантов городской тюрьмы, пришел в немалую ярость. Еще в большую ярость герцог пришел, по прибытии в узилище увидев Артура беспечно играющим в кости с другими заключенными и не испытывающим никакого смущения по поводу своего позора. В тот час все и было решено.
– Раз уж вы, дорогой сын, минувшим днем столь отличились в бою, – отчитывал Раймонд наследника на следующее утро, – то вас тем более стоит отослать на службу. Уилан и Кремсон неплохо научили вас драться, но умение драться еще не делает человека подлинным рыцарем.
– А что делает, батюшка? – дерзко ответил Артур. – Розги и колотушки? Число отбитых поклонов?
– Нет, – лорд-констебль потемнел лицом. – Честь и верность. Вам пока не понять. И если не взять вас сейчас в оборот, то и потом не поймете. Довольно прохлаждаться в Тимлейне – успеете еще на своем веку. Вы поедете в Стеренхорд, к герцогу Тарвелу. И попробуйте только получить от него отказ… Заставлю тогда идти в королевскую армию, простым пехотинцем. Таскать на плече алебарду – посложнее, чем вливать в глотку эль.
Такого невезения Артур никак не ожидал. Ехать в глухое захолустье, в подчинение к человеку, имеющему репутацию сумасшедшего затворника? Да лучше сразу утопиться и не мучиться! Артур собирался высказать отцу все наболевшее, но передумал и промолчал.
На сборы ему отвели всего день. Артур немного погулял по Тимлейну, мрачно прикидывая, когда увидит его вновь, затем вернулся домой и попрощался с сестрой. Айна, которой недавно исполнилось одиннадцать лет, восприняла известие об отъезде старшего брата без всякой радости. Она не плакала, но, честное слово, лучше бы заплакала – на девочку было жалко смотреть. Артур, как мог, постарался ее утешить, но получилось паршиво. Наконец он чмокнул сестренку в лоб, препоясался мечом, вскочил на коня и был таков. Юноша хотел оглянуться на двор, не вышел ли отец проводить его, но не стал этого делать. Уезжая надолго, никогда не оглядывайся назад, смотри только вперед, в будущее. Так Артура наставляла давным-давно его кормилица, старая Анна. Вот он и смотрел вперед. Молодого Айтверна ожидало крайне туманное будущее.
Данкан Тарвел встретил явившегося к нему на поклон юнца неласково. Артур хорошо помнил, как стоял в той самой обеденной зале, где пять лет спустя Железный герцог принял Гальса, и из кожи вон лез, уламывая хозяина замка взять себя на службу.
– Вы мне не нужны, – бросил лорд Данкан в неведомо какой раз, недвусмысленно намекая, что если надоедливое дитя немедленно не покинет его высокий чертог – то будет изгнано пинками. – Я не просил лорда Раймонда вас ко мне посылать. Не знаю уж, зачем он это сделал, но лучше бы вам отправиться туда, откуда вы приехали. В замке Стеренхорд лишние рты не требуются – своих бы прокормить. Оставьте меня в покое, пожалуйста.
Артур стоял у самых дверей, так как сесть ему не предложили, и едва сдерживался, чтоб не начать ругаться.
– Вы не можете так поступить, – сказал он то ли растерянно, то ли зло.
– Почему это? – искренне удивился Тарвел. – Могу. Поступаю же.
– Гореть вам в пекле, – сказал Артур, забыв о приличиях. – Я сюда затем ехал, чтоб вы меня тут же отсылали? Можно подумать, батюшка меня обратно примет.
– Может и не примет. Я тут при чем?
– Милорд, – протянул Артур, – честью вас прошу, не будьте таким негодяем. С таким позором, какой вы мне готовите, я домой возвращаться не могу. Не бывало такого, чтобы юношу отдали в знатный дом в услужение – а там его отослали прочь. Все королевство будет смеяться надо мной.
– Ничем не могу помочь, – Данкан широко зевнул. – Не нуждаюсь в ваших услугах, и беды ваши меня тоже не слишком заботят. Пошли бы вы к кому-нибудь еще, в самом-то деле. Рыцарей у нас много, проситесь к любому. Будете носить им вино и чистить сапоги, а они будут рады. Не понимаю, зачем стоять у меня над душой.
– Мне приказал мой отец, – мрачно сказал Артур. – Явиться к герцогу Тарвелу, и служить ему верой и правдой. И моего возвращения он не поймет.
Данкан налил себе виски в стакан – не на три пальца, как полагается, а до краев. Залпом выпил, поморщился и произнес не без страдания:
– Не знаю, чем вы своему батюшке насолили, что он погнал вас из дому, но меня хоть в это впутывать не надо. Езжайте обратно к лорду Раймонду.
– Говорю вам, он меня на порог не пустит. Если вы меня отошлете, отец отправит меня в королевскую армию простым пехотинцем.
– Хоть ума наберетесь. Простые люди – простые нравы. Вам не повредит немного простоты.
Как бы красно не говорил Тарвел, одни его слова вызывали ужас. Герцогский сын – спящий в одной казарме со всяким отребьем? Сражающийся в пешем строю, в одной шеренге с сыновьями крестьян и ремесленников? С таким клеймом на чести ему не жить. Солдатские сапоги вместо рыцарских шпор – худшее, до чего может опуститься сын лорда.
На самом деле, конечно, Артур понимал, что драматизирует, и подобная участь ему не грозит. Скорее всего, отец направил бы его в Кадетскую школу, что действовала в Райгерне, одном из крупнейших городов королевства. Там готовили лейтенантов для армии Ретвальдов, преподавая им основы военного дела, стратегию и тактику, фортификацию и искусство начертания карт. Будущие офицеры изучали иностранные языки, в основном лумейский и тарагонский, и много времени проводили за фехтовальными тренировками.
Несмотря на все достоинства указанного заведения, поступать туда на учебу Артур не хотел. В кадетском училище, заведенном по пришедшей из Паданы и Гарланда моде, ему пришлось бы исполнять приказы выслужившихся в капитаны простолюдинов, а опуститься до подобного позора наследник Повелителя Запада не желал. По давним обычаям считалось, что обучать искусству войны аристократа может лишь такой же, как он сам, дворянин из хорошего рода. Кроме того, в Райгерне Артура могли сделать офицером – но никак не посвятить в рыцари.
Конечно, сейчас титул рыцаря значил уже не так много, как в былые времена. Дворянское ополчение, разбитое сто лет назад в войне с тарагонцами, показало свою неэффективность. Сначала Бердарет-Чародей завел на подвластных ему землях регулярную армию, составленную в основном из наемников. Карданы прежде также имели собственное войско – но было оно куда менее многочисленным и хуже организованным. Новый король пригласил лучших заграничных инструкторов, принял первый в стране воинский устав.
Потом его примеру последовали и большинство прочих лордов, устроив себе личные гвардии. Пока наемными были в основном отряды пехотинцев и стрелков, конница же набиралась в значительной степени по старым принципам – из созванных на войну вассальных отрядов. Однако уже сейчас в Тимлейне велись разговоры, что нужно отказаться от рыцарского ополчения вовсе, организовав вместо этого кавалерийские полки, как сделали это недавно на востоке, в Эринланде и Гарланде. Несколько таких полков уже было собрано распоряжением лорда Раймонда, однако роль подобных формирований пока была невелика. Служившие в них конники не были зачастую даже дворянами.
Возможно, скоро звание рыцаря станет простой формальностью. И все же пока оно кое-что значило – и обладать им Артур хотел.
– Герцог Тарвел, – сказал молодой человек решительно. – Могу показать рекомендательное письмо, в котором герцог Айтверн заверяет, что я способен достойно служить вам. Вы должны понимать, что ответив мне отказом, вы загубите мое будущее и мою репутацию.
– Давайте сочтем, что я неграмотен, а на будущее ваше мне, честно говоря, наплевать. Все, сударь. Окончательно достали. Если не испаритесь через пять минут – возьму в охапку и выстрелю вами из требушета. Все быстрее до родового замка долетите.
Остатки и без того призрачных надежд окончательно рухнули.
– То есть, вы решительно отказываетесь? Ну тогда держитесь, герцог, – сказал Артур зло. – Я вызываю вас на поединок. Вы дворянин, и я дворянин, и право вас вызвать у меня есть, а права отказаться у вас нету. Иначе весь Иберлен будет судачить, как вы испугались драться с пятнадцатилетним юнцом.
Данкан снова выпил. Похоже, он пил всегда.
– Мальчик, ты это серьезно? – герцог вдруг перешел на «ты». – Может, ты простыл? Или занемог? Позвать лекаря?
– Я абсолютно серьезен, – сквозь зубы сказал Айтверн. – Я даже и не вспомню, когда в последний раз был таким серьезным. Вы вытерли об меня ноги – а я вытру об вас меч.
– Даже так? – удивился Тарвел. – Ну, раз уж ты серьезен… Делать нечего. – Герцог поднялся из-за стола, взялся за меч. – Ну-ка, братец, живо становись в позицию. А не то я порублю тебя на фарш прежде, чем коснешься рукояти клинка.
– Секундантов, что, не будет? – спросил юноша.
– А они нам нужны? – добродушно спросил Тарвел и очень быстро, за несколько шагов, преодолев разделявшее их расстояние, начал бой. Артуру показалось, что он угодил в самое сердце грозы. Удары посыпались со всех сторон, быстрые, неожиданные, изощренные. Данкан был быстр, как штормовой ветер, и не менее силен. Артур защищался как мог, но отчаянно не успевал. Примерно на шестом выпаде Данкан рассек Артуру коже на локте, попутно разорвав рукав рубахи в клочья, на десятом – задел бок. Артур рванулся назад и в сторону, к стене – но тут Тарвел как-то особенно взмахнул мечом, и оружие вылетело у юноши из рук.
Они замерли лицом к лицу, тяжело дыша. Умом Айтверн понимал, что нужно нестись на конюшню, надеясь, что не догонят, прочь из этого замшелого замка, в котором распоряжается пропитой безумец. Но это все умом, а на деле он был не в силах и шагу ступить. Жуткое оцепенение сковало тело, юноша не мог пошевелиться, только смотрел во все глаза на направившего меч острием ему в лицо Тарвела да слушал, как колотится собственное сердце. А Тарвел не говорил ни слова, стоял и изучал незадачливого противника, не опуская клинка.
Наконец герцог спрятал оружие и сказал:
– Меч держать тебя по крайней мере учили, хоть что-то хорошее… Но желай я тебя убить – убил бы легко. Хорош же ты, однако! Вызывать человека, не желающего брать тебя на службу, на поединок. Это из-за эльфийской крови? Эльфы все были такие же, потому и вывелись. Не бросайся словами впредь. Я – человек добрый, а если бы недобрый попался?
– Дальше что? – угрюмо спросил Артур. – Раз не пожелали меня убивать – предпочтете читать нотации до самого конца света?
– Дальше что? – задумчиво повторил Данкан Тарвел, приподнимая брови. – Ну, для начала я погляжу на твои царапины. Окроплю виски, перевяжу твоей же рубашкой… благо, от нее уже мало что осталось. Потом распоряжусь выдать тебе новую одежду. Красных и черных цветов. И подумаю, в каких комнатах разместить. Эй, господин оруженосец, рот закрой. А не то челюсть на пол упадет.
Тарвел не шутил. Он сделал свалившегося ему на голову мальчишку оруженосцем – не иначе, просто уступив перед его упорством и заинтересовавшись нахальностью. Но приняв на службу, спуска не давал. С первого же дня Артуру пришлось отвыкать от вольготной столичной жизни. Постоянные тренировки на всех принятых в Иберлене видах оружия, порой один на один с Тарвелом, порой – с замковыми учителями фехтования, против одного, двоих, троих и большего числа противников сразу. Фехтование, метание ножа, стрельба и даже рукопашный бой, несмотря на то, что тот почитался забавой для простонародья.
Вскоре начались регулярные поездки, в которых юноша сопровождал герцога, инспектировавшего свой обширный домен. Тарвел принимал петиции от крестьян и горожан, приглядывал за вассалами, чтобы те не чинили самоуправства и не допускали беззакония. Поначалу новая жизнь, нелегкая и насыщенная, тяготила молодого Айтверна, но вскоре он уже втянулся в нее и не мыслил иного существования. Наблюдая за Тарвелом, постигать основы воинского искусства и командования людьми; набираться опыта; состоять на службе, избавившись от положения обузы в родительском доме… Все это оказалось не так уж и плохо. Артур осознал, что ему и в самом деле повезло. Да и жизнь в провинции выдалась не настолько скучной, как виделось из столицы.
На исходе первого года службы Артур побывал в настоящем бою. Дело было зимой. В Стеренхорд пришли мрачные озлобленные крестьяне из отдаленного графства, рассказавшие о банде разбойников, окопавшихся в их краях и повадившихся нападать на окрестные деревушки и фермы. Правивший в тех местах граф пребывал пятый месяц в столице и едва ли как-то мог помочь делу, а его дружинники предпочли уединиться за стенами замка в компании пива и девок. Поэтому поселяне обратились к верховному правителю домена, рассчитывая, что хоть он-то им поможет. Недолго думая, Тарвел приказал отборным своим гвардейцем седлать коней, и сам возглавил отряд. Герцог явно обрадовался шансу поучаствовать в какой-никакой, но заварушке – ему явно их не хватало. Обрадовался и Артур. Юноше не терпелось проверить, усвоил ли он преподававшуюся ему науку.
Солдаты герцога подошли к лесу, где окопались разбойники, и разделились на два отряда. Один, возглавляемый самим лордом Данканом, вошел под древесные своды, чтобы атаковать врагов и выманить их на открытое пространство – как раз под стрелы, мечи и копья второго отряда. Враги не заставили себя ждать – они напали на незваных гостей, вынырнув из-за деревьев. Бандитов в лесу засело много, и рубка выдалась жаркой. Разбойников так и не удалось выманить в поле, пришлось загонять их в удачно подвернувшийся длинный овраг и добивать уже там. Артур сражался наравне со всеми, упоенно работая мечом. В тот раз он впервые в жизни убил врага. Это был хороший бой.
Артур провел у Данкана Тарвела три года, прежде чем тот счел наконец обучение юноши из дома Айтвернов законченным. Тогда герцог посвятил Артура в рыцари, коснувшись его плеч мечом и произнеся ритуальные слова. Артуру казалось, что это – не пустая формальность, что рыцарь отличается от простого воина не одним лишь обращением «сэр», но и чем-то большим. Чем-то, что сразу и не выразишь, что не можешь до конца понять, только чувствуешь. Артур встал с колен и глубоко поклонился человеку, три года заменявшему ему отца. А затем уехал в большой мир, чтобы тут же забыть об этом «чем-то большем», и погрузиться в суету светских развлечений, глупо прожигая жизнь. В Стеренхорде Артур жил. В Тимлейне и Малерионе – делал вид, что живет. Ему пришлось пройти через Квартал Закрытых Дверей, где каждое слепое окно отгораживалось ставнями от криков страха и смерти, чтобы проснуться и вспомнить.
Правду говорят, что реки текут в океан, а птицы возвращаются к насиженным гнездам – вот и Артур вновь стоял под сводами, где провел некогда три лучших года в своей жизни. В доме человека, которого считал наставником. Куда им с Айной и Гайвеном еще было податься? Можно было, конечно, ехать сразу в Малерион, но Айтверн настоял сначала попытать удачи в Стеренхорде. Союз с Тарвелом – единственное, что поможет выиграть войну. Артур готов был сделать все, чтобы этот союз заключить. Не дать лорду Данкану перейти на сторону Эрдера. Если сердце страны и северные земли объединятся, то какие бы войска не выставил лен Айтвернов – их сбросят в море.
Артур знал, что должен убедить Тарвела быть на своей стороне. Любой ценой.
… – Рад, что могу наконец выйти на свет божий, – признался Айтверн, взирая на разместившуюся за столом компанию. – Лорд Тарвел, позвольте осведомиться – как давно вы развешали на воротах своих горничных? Я думал, что попросту задохнусь от пыли. Можно я наконец прочихаюсь?
– Мои горничные живы, здоровы и продолжают услаждать меня по ночам, – суховато сказал Тарвел, смерив Айтверна снисходительным взглядом. – А пыль там, дорогой Артур, отнюдь не зря. Кабы вы чихнули – грош вам цена. Не для того я столько вас учил, чтоб вы потом не могли подавить простейших телесных потребностей. Присаживайтесь, разделите с нами трапезу.
– О, так это было еще одно испытание, – восхитился Артур. – Ну вы и затейник, Данкан… Сколько лет знаком – столько лет поражаюсь. Интересно, кто вас учил. Не иначе, изрядный был сукин сын. – Айтверн плюхнулся в кресло, прямо напротив Гальса. – А, вот и вы, Алекс! Чудненько, и не надеялся встретить. Мы в тот раз так неожиданно расстались…
Александр не принял предложенного ему тона:
– В свою очередь, выражаю радость по поводу того, что встретил вас живым и здоровым, – холодно сказал он. – Очевидно, покинуть Тимлейн незаметно для всех оказалось не столь уж и легко. Возможно, вам будет интересно, что пока вы направлялись в Стеренхорд, лорд Раймонд погиб в бою. Позвольте принести соболезнования в связи с его безвременной потерей.
