Текст книги "Рыцарь из рода драконов (СИ)"

Автор книги: Анатолий Бочаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

   Удивительная история, больше похожая на сказку, рассказываемую в зимний вечер. Неужели не перевелись в наши дни благородные сердца?

   – Как зовут вашего... благодетеля, сын?

   На лице Артура отразилась короткая борьба чувств:

   – Боюсь... боюсь, не могу сообщить вам, сэр. Я крайне признателен этому человеку и нахожусь перед ним в большом долгу, но он также остается одним из предводителей мятежа. Будет лучше, если совершенное им предательство собственных соратников останется тайной. Любое разглашение... Если Эрдер узнает, этого человека ждут неприятности.

   – Вот как? – Раймонд вздернул бровь. – Вы, сын, сделали два весьма странных... вывода. Во-первых, было бы ошибкой с вашей стороны предполагать, что я немедленно понесусь к Эрдеру сообщать тому об изменниках в его собственном стане. Во-вторых, если вашему другу и грозит опасность, то совершенно иного рода. Скоро мы покончим с заговором, и тогда всех его лидеров ожидает топор палача. Старина Мартин просто не успеет покарать за измену никого из своих псов. Впрочем, можете мне ничего не говорить, это уже не имеет значения. Я ценю, что среди врагов нашелся хотя бы один достойный дворянин, вспомнивший о чести и спасший мою дочь, но даже подобный жест не сможет смягчить его участь, когда эта участь будет зависеть от моего решения. Все предатели престола и отечества остаются предателями престола и отечества, какие бы они не оказали услуги мне и моему дому. Вашего благодетеля ждет казнь.

   Раймонд мог ожидать от Артура возражений, но сын предпочел промолчать. Понял наконец, что спорить бесполезно? Было бы лучше, осознай он, что спорить не нужно. В любом случае, Артур промолчал. Зато не выдержала Айна:

   – Отец, да вы... да как вы... как у вас духу хватает такое говорить! Этот... этот человек спас меня, я была там, в темнице, не знала чего ждать и на что надеяться, думала, что меня скоро убьют, сходила с ума, думала, мне оттуда не выбраться, а он пришел и спас меня! Он всем рисковал ради меня! Жизнью, честью, свободой, он пошел против своих друзей, только чтобы меня вызволить! Он убивал собственных соратников, и они могли убить его! Видели бы вы, как он дрался, предатели так не дерутся! – Айна вся раскраснелась, голос ее дрожал от волнения, а глаза горели огнем. Господи, как она вдруг сделалась похожа на Рейлу, прости, Боже, и сохрани нас всех! Как похожа! И на Артура тоже. На Артура особенно. – Он настоящий рыцарь, – продолжала Айна, – такой, какими должны быть рыцари... Я скажу вам его имя, помилуйте его! Неужели у вас нет сердца?

   Сердце? "А что такое сердце?" – мог бы спросить герцог Айтверн. Иметь сердце и даже время от времени прислушиваться к тому, что оно говорит – большая роскошь, право на нее имеет не всякий. Он, например, такого права не имел. Людям навроде него лучше всего вовсе обходиться без сердца, такова цена, которую приходится платить за то, чтоб Иберлен жил.

   – Если угодно, дитя мое, можете считать своего отца бездушной тварью, так будет лучше для всех, и для вас в первую очередь, – равнодушно сказал лорд Раймонд. – Маршал Иберлена не должен миловать изменника только лишь потому, что чем-то этому изменнику обязан. Более того. Маршал Иберлена не имеет желания миловать изменника. Покончим с этим бессмысленным разговором. А вы, Артур, извольте в дальнейшем никуда не теряться, не получив на то моего приказа. Не забывайте о том, кто вы есть и кому наследуете, и что случится, если вы погибнете. Что же до нынешней вашей участи...

   Договорить он не успел. Его прервали. Его прервала собственная дочь. Раймонд впервые увидел, что не только его сын умеет обращать всего себя в пламя. И, наверно, Айна могла гореть даже страшней, чем ее брат. Глаза девушки сверкнули такой ненавистью, что Раймонд Айтверн едва не отшатнулся. Он помнил немало слов, брошенных ему с окрашенной алым кровью земли теми, кого он оставил на ней умирать. Он знал цену ненависти. Но он не верил, что можно ненавидеть – так.

   – Вы не человек, – Айна дернулась, рванулась вперед, словно хотела залепить пощечину, но Артур схватил ее за талию и прижал к себе. По сути, обнял. Сам он выглядел еще хуже, чем сестра. – Вы не человек! – снова крикнула Айна. – Вы просто бездушная тварь, без души и без совести, проклятая нелюдь! Я вас ненавижу, вы меня слышите, я вас ненавижу, как может ненавидеть человек! Я проклинаю вас, будьте вы прокляты, отсюда и навечно! Получайте то, на что бросили меня, пейте собственный яд! Я не желаю, чтобы вы жили на свете! Я хочу, чтобы вы умерли! Я хочу, чтобы вы попали в ту же беду, в которую попала я – и не выбрались из нее! Чтобы никто не пришел за вами и не спас вас, чтобы никто не протянул вам руку! Именем всех сил, что есть в этом мире, я налагаю на вас проклятие, пусть оно вцепится в вас и не отпускает, пусть оно сожрет вашу плоть, и ваши кости, и ваше сердце тоже сожрет, если только оно у вас есть, сердце! Я вас проклинаю! – Айна снова рванулась к отцу, но Артур удержал ее.

   – Не надо, – шевельнулись его губы. – Не надо... Здесь... ничего не изменишь.

   – Да? – Айна повернула голову, ее лицо оказалось вплотную с лицом Артура, как у влюбленных, готовых поцеловаться, и у Раймонда вдруг, впервые за этот разговор, потемнело в глазах. – А если здесь нельзя изменить – где можно?!

   Артур не ответил, но Раймонд увидел, как задрожали пальцы его рук, сошедшихся замком у Айны за спиной.

   – Юная леди, – вдруг подал голос Орсон Уилан, все время до этого стоявший в углу и делавший вид, что глубоко его тут нет. – Юная леди, я вас понимаю, но вам бы успокоиться сейчас... Вы и так слишком много...

   – Довольно. Замолчите, Уилан, и вы, дитя мое, тоже молчите, – сказал Раймонд, чувствуя, как спину легонько – или совсем не легонько – укололо стальное жало. "Будьте вы прокляты". Его проклинали уже много раз, и порой справедливо. Но человек одной с ним крови – впервые. Даже брат, умирая, не сказал никакого проклятья. Раймонд не умел бояться. Но чувство, которое он сейчас испытал, хоть и не было страхом, очень ему не понравилось. – У меня нет времени, – через силу продолжил маршал, – у меня нет времени выслушивать это все, так что извольте не беспокоить меня. До тех пор, наконец, пока мы не пошлем Эрдера на тот свет. А сейчас не тревожьте меня и уж тем более не отвлекайте. Я хотел распорядиться насчет вашей участи, так вот, она будет такой...

   А какой она будет? Отправлять мальчишку в бой, под мечи и стрелы, нельзя ни в коем случае, даже если сам он просто горит от желания вершить подвиги. Подвергать тебя, Артур, опасности я больше не намерен, довольно и того, что взял ночью к Эрдеру. По большому счету рисковать не стоило и тогда, но ты должен был пройти испытание на выдержку и наконец повзрослеть. Жаль, что ты не сумел... Но что же с тобой теперь сделать... Не успел герцог придумать, как распорядиться детьми, как в дверь постучали и в комнату заглянул новый посыльный. Дьявол, сколько же их сегодня еще будет?

   – Сэр, – солдат отдал четкий военный салют, – дозорные с башен увидели отряды врага. Они идут городскими улицами к замку. Его величество и генерал Терхол ожидают вас на стене у ворот.

   – Прекрасно, – сказал Раймонд, хотя будь он проклят, если хоть в этом, хоть во всех событиях последних двух дней можно было отыскать что-либо прекрасное. – Идите. Я сейчас буду.

   Посланец короля кивнул и ушел.

   – Орсон, – сказал герцог капитану гвардии. – Останешься в донжоне, данными тебе мной полномочиями будешь руководить обороной. Если они прорвутся, а я не смогу вернуться. Артур, – обратился Раймонд к сыну. Решение явилось неожиданно, само собой. – У тебя наконец появился шанс послужить Иберлену. И послужить хорошо, а не так, как захочется твоей левой ноге. Я не знаю, сколько врагов решило нанести нам визит, и не знаю, каким будет бой. Можно ожидать чего угодно. Скажем прямо, нас застали врасплох, и мы до некоторой степени рискуем. Его величество отказался покидать крепость, но я не могу рисковать судьбой династии... и страны. Наследник престола должен быть в безопасности. Ответственность за него я возлагаю на тебя. Отправляйся к дофину и выведи его из замка и из города. Дорогой Королей. Когда окажетесь вне Тимлейна... Смотри по обстоятельствам. Если мы победили – все отлично, возвращайтесь. Если же нет... Отправляйся в Малерион. Поднимай лордов. Если мы потерпим поражение, то за будущее королевства отвечаешь ты, и никто другой.

   Если бы Артур сказал, что не хочет слушать ни о каких приказах, и что он останется здесь и желает драться – Раймонд знал, что ударил бы его снова. Как вчера днем, но – больней. Чтоб не встал прежде, чем выплюнет изо рта остатки зубов.

   Но Артур только молча кивнул.

   Раймонд снял с пальца украшенный рубином золотой герцогский перстень и бросил сыну. Тот легко поймал.

   – Это – знак главы дома, – негромко сказал маршал. – Когда победим, вернешь. А сейчас живей. И сестру с собой возьми. Ну же.

   Того, что случилось секундой позже, Раймонд Айтверн никак не ожидал. Артур шагнул вперед и обнял отца, с силой сжав плечи. Очень крепко, так крепко, как не обнимал никогда, даже в детстве. А затем отступил назад, уронив голову.

   – Я сделаю, – сказал он глухо.

   – Иди. Храни тебя Бог.

   Они выходили на площадь перед королевским замком, блистающей сталью рекой вытекали из переулков и улиц, и солнце торжествовало, с яростью пылало на их доспехах, на их щитах, на закрытых окнах их забрал, на наконечниках копий. Сталь горела и плавилась в свете наступившего дня – ясного, погожего, доброго. Ряды пехотинцев с двуручниками и алебардами – сотни сапог слитно маршировали по мостовой. Рыцари в броне и ярко-вышитых плащах, с развевающимися плюмажами, на гордых конях лучших пород. Мятежники шли вперед, выстраиваясь боевыми порядками ввиду стен цитадели, и казалось, что они явились на парад, а не на сражение.

   Ветер рвал их знамена. У них у всех, у каждого отряда, были свои знамена, и сюда собралось немало владетелей с севера, и с востока, и даже с юга. Гончий пес Данкрейнов. Атакующий коршун Коллинсов. Золотой единорог Тресвальдов. Олень Холдейнов. Белый Конь Гальсов. Дикий бык Дериварнов.

   Черный волк Эрдеров.

   – Как все глупо, – вслух подумал Раймонд Айтверн, стоящий на широком парапете крепостной стены, в окружении выстроившихся в две шеренги лучников, готовых по команде открыть стрельбу. Вместе с герцогом были генерал Терхол и король. За спиной, внизу, на внутреннем дворе, стояли, сомкнув ряды, верные престолу солдаты. – Не понимаю, на что они надеются, – продолжал Раймонд, обращаясь преимущественно к Ретвальду. – Я взял не одну крепость, говоря по чести, да и обороняться мне тоже случалось. И я сталкивался с разными тактиками. Но так нелепо замки не берет никто. У них нет ничего, чтоб форсировать ров. Даже вязанок хвороста. Я не вижу приставных лестниц. Как они решили лезть на стены? Взлетят, будто птицы? А где тараны? Или господа мятежники станут биться в ворота собственными лбами? Смешно... Не иначе, они просто решили дать нашим стрелкам шанс уложить их всех оземь. Парой залпов. А кто не ляжет сразу, дождется подхода гарнизонных войск. Кстати, Гарт, где они?

   – Скоро будут, сэр.

   – Надеюсь... Так вот, я не понимаю, господа мои, всей сути этого шутовского переворота. Он больше смахивает на фарс. Вам так не кажется?

   – Мысль восстать против законной власти – сама по себе безумие. Неудивительно, что эти люди безумны и в остальном, – заметил Брайан Ретвальд. Король одел боевые доспехи, с вычеканенным на грудном панцире хорьком, и монарший голос глухо доносился из-под опущенного забрала. Облаченный в латы, владыка Иберлена смотрелся отнюдь не так нелепо, как обычно.

   – Это все риторика, ваше величество, – поморщился Айтверн. – А я не понимаю подоплеки происходящего, и это мне, признаться, не по душе. У них должна быть какая-то еще неразыгранная карта, козырь в рукаве, некое скрытое преимущество... но я не понимаю, что это за преимущество. Гарт, вы уверены в своих людях?

   Генерал нахмурился. Потряс шлемом, который держал в руках:

   – Хотите сказать, не мог ли гарнизон переметнуться к врагу? Вы сами сказали, что эти люди – мои. Я отвечаю за них. Сказанное вами выглядит, как оскорбление.

   – Мне плевать, как оно выглядит. Я спрашиваю – вы уверены в своих людях?

   – Да, сэр. Как в себе самом.

   – Ну-ну, – пробормотал Айтверн, обхватывая руками зубец крепостной стены, – веруйте на здоровье, да только если они примкнут к Эрдеру – болтаться вам в петле. Лично вздерну, – стоящие рядом стрелки тревожно переглянулись, а по группе окружающих Терхола офицеров прошел тихий ропот. Подчиненные не любят, когда господа ссорятся. Как правило. – О! – вскинулся герцог. – А вот и... делегация.

   Четкая линия вражеской конницы дрогнула, и вперед выехали несколько рыцарей. Отряд возглавлял статный всадник в черных латах, Раймонд узнал в нем Эрдера издалека, по памятной посадке. Когда-то давно, на одном турнире, Мартин Эрдер своим копьем выбил герцога Айтверна из седла. Раймонд тогда встал, превозмогая адскую боль в голове, и потащил из ножен меч. Эрдер остановил гарцующего жеребца и спрыгнул на землю, хотя правила поединка позволяли атаковать спешенного противника верхом. Подошел к Раймонду и вежливо поклонился, после чего обнажил клинок. Раймонд и Мартин кружились на стоптанном песке ристалища, а многотысячные трибуны замерли в восторге, глядя, как ловко бьются двое знатнейших дворян королевства... Да, старина Мартин, славные же времена были, жаль, что всплыли. Я тогда был молодым наглым щенком, совсем как мой непутевый сын сейчас, а ты уже в ту пору слыл олицетворением благородства и рыцарственности. Куда все делось – и моя беспечность, и твое благородство? Дружить мы никогда не дружили, пролитую кровь сложно забыть, даже если ее пролили предки, особенно если ее пролили предки, но я тебя втайне даже немного уважал. Особенно, когда мой меч замер в дюйме от твоего горла, и когда я картинно бросил его в ножны, и вскинул руки к небу, а трибуны ревели горным водопадом, я люблю слушать водопады, они ревут точно также, и солнце било в глаза, совсем как сейчас... А потом я сказал, что драться с тобой было честью, и положил руку на плечо, и вот так, полу-обнявшись, мы пошли к выходу с поля, а зрители гремели, восхищенные девицы и дамы бросали цветы нам под ноги... Странно, что мы так и не стали тогда друзьями. А теперь не станем и подавно. В сегодняшнем бою я убью тебя лично.

   На пол-корпуса позади Эрдера ехал другой всадник, поверх доспехов одевший простой коричневый плащ. Лица под низко опущенным капюшоном было не разглядеть. Незнакомец сидел в седле легко и уверенно, можно даже сказать небрежно, чувствовалось, что он отличный наездник. Раймонд почти не сомневался, кто он, этот незнакомец. Он знал. И от этого знания становилось нелегко на душе.

   Остальные конники двигались следом, один из них держал при себе перекинутое поперек седла знамя, сейчас свернутое. Айтверн не сомневался также и в том, что изображено на этом знамени. Проклятье, а если они и в самом деле пришли сюда не сражаться? Если ответ на все вопросы – свернутое знамя и человек в темном плаще?

   Всадники медленно ехали через площадь в мертвенной тишине, которую нарушал только цокот копыт. Раймонд мог отдать лучникам приказ стрелять. И вместе с тем не мог.

   Кавалькада остановилась почти на самом краю рва. Эрдер привстал в стременах и крикнул во всю мощь легких:

   – Тимлейн!!! Я приветствую тебя!

   Крик разнесся вокруг, пролетая среди стоящих на стенах воинов и дробясь на осколки эха. Такие острые осколки, что прикоснись к ним – порежешься до крови.

   Раймонд обратился к герцогу Севера, говоря громко и отчетливо:

   – И я приветствую тебя, лорд Шоненгема. Только с каких пор ты стал обращаться к камням и кирпичам, а не к людям? Не с тех ли пор, как отрекся от рыцарской чести? Не с тех ли пор, как составил противный Господу заговор против законного монарха? Не с тех ли пор, как стал нападать на безвинных детей, будто лесной разбойник? – Пусть слышат и слушают все, им это будет полезно. – Или, может, ты обращаешься к камням и кирпичам с тех пор, как принялся выторговывать жизни детей у их отцов? Отвечай, лорд Шоненгема! Зачем ты пришел к стенам Тимлейнского замка с войском – когда наш король не звал тебя?

   Раймонд надеялся, что сказанные им слова долетят до как можно большего числа ушей. Чем больше тех, стоящих внизу, окажутся под властью его голоса и его слов, тем лучше. Может быть, кто-то даже засомневается и вспомнит о тех обетах, что приносил.

   Если только они не заложники иного обета.

   – Я скажу тебе, владыка Малериона, зачем я пришел! – зычно отвечал Эрдер. – Я и все эти достойные лорды и рыцари пришли сюда потому, что время лжи и унижения закончилось! Потому что настало время правды! Потому что нами правит не государь, а жалкое ничтожество, игрушка в руках придворных... и в твоих руках тоже! А мы пришли положить этому конец! Мы пришли, потому что с нами закон и память! Мы здесь, чтобы дать Иберлену истинного короля! Знаменосец, покажи им стяг, пусть видят!

   Древко знамени, дотоле лежавшее на коленях у одного из всадников, взлетело вверх, примчавшийся ветер развернул полотнище, и оно затрепетало, как бьющая крыльями птица. На том знамени было выткано яблоневое дерево с мощным стволом и раскидистой кроной, с ветвями, усыпанными золотыми и сочно-красными плодами. Яблоневое дерево на царственно-синем фоне, на фоне густого летнего неба, бескрайнего, бесконечного, олицетворяющего могущество и мудрость. Этот яблоневый стяг реял на башнях Тимлейна сотню лет назад, под ним ходили в бой иберленские дружины прошлых лет, ему клялись в верности все вассалы короны, вместе с ним жили и за него умирали. Ибо это было знамя Карданов, знамя древних королей, знамя прежних владык Иберлена, чья кровь иссякла на Дрейданском поле.

   Казалось, что навсегда.

   – С нами законный государь! – продолжал Мартин Эрдер. – Пусть он сам назовет себя!

   Человек в темном плаще скинул капюшон, запрокидывая голову навстречу людям на стенах, навстречу раскинувшемуся надо всеми небу, такому же глубокому и ясному, как изображенное на знамени, навстречу яростно пылающему солнцу. Даже отсюда Раймонд видел, как черты знакомого лица исказила улыбка. О да, герцог Айтверн видел похожие лица и прежде. В снах и фантастических грезах, что приносила ему эльфийская кровь, позволяя смотреть в минувшее, на старинных монетах, на картинах и парадных портретах. И то же самое лицо Раймонд Айтверн видел сегодня ночью, ибо именно этот человек привел его, Артура и капитана Уилана на встречу с мятежниками, а потом даровал им жизнь, когда враги хотели убить их.

   – Мое имя Гледерик Брейсвер! – закричал этот показавшийся ночью таким легкомысленным странный посыльный, весельчак и шут, навязчивый исполнитель заунывных песен, человек с лицом со старинной монеты. – Родившийся в Элевсинском королевстве! Сын Ларвальда Брейсвера! Внук Джерома Брейсвера! Правнук Торбина Брейсвера – что был единственным сыном Гейрта Кардана, герцога Райгернского, младшего брата Херрика Кардана, законного короля Иберлена! Я последний потомок династии Карданов, ваш истинный государь! И я пришел принести вам свободу! Ретвальды подлым вымогательством забрали себе престол, но отныне им станет владеть тот, кто имеет на него подлинное право! Я вернулся! – Назвавший себя потомком Карданов торжественно вскинул руки к небесам.

   Понятно... Теперь понятно. Раймонд испытал дикое, совершенно неуместное сейчас чувство облегчения. По крайней мере, почти все детали головоломки складывались отныне в ясную картину. Этот парень – бастард... Или же не бастард, а потомок морганатического брака, велика ли разница. Брат последнего Кардана, умерший на два года раньше своего коронованного родича и считавшийся бездетным, все же прижил себе на чужбине ублюдка. А теперь потомок этого ублюдка приехал к воротам Тимлейна и требует вернуть себе то, что считает своим. Интересно, кто кого первым отыскал, он Эрдера или Эрдер его? Не имеет значения, суть все равно остается неизменной... Как и то, что для большинства поднявших мятеж вельмож отыскавшийся наследник всего лишь повод добиться передела власти и урвать себе больший кусок, чем был. Эрдер говорит красивые слова, но вряд ли в эти слова верит кто-то, помимо самого Эрдера. И, может быть, Гальса... демоны пекла, этот молокосос тоже здесь, раз уж мятежники подняли Белого Коня. А Белый Конь держит юго-восток с тамошними урожайными землями и бритерскую границу, через которую проходят многие торговые пути. Ничего хорошего. Совсем ничего хорошего.

   – Немыслимо. Да как он смеет? – проговорил Брайан Ретвальд, и Раймонд уловил в монаршем голосе нотки нарастающего гнева. Неужели в нашем владыке наконец начал просыпаться мужчина? Ретвальд шагнул вперед, к краю стены, расталкивая офицеров Терхола и ошарашенных стрелков, и Айтверн даже не попытался его остановить. В конце концов, это правильно, чтобы король говорил с королем, даже если один король выпал у беса из пазухи, а второй – легитимен до кончиков ногтей, но и ложки ко рту не поднесет без чужого совета. – Эй, ты, как там тебя! – бросил Брайан, удивительно в этот миг напомнив готового подраться с соседом деревенского мужика. Даже несмотря на доспехи и прямую осанку. – Кем бы ты ни был, у тебя нет власти здесь! Любой оборванец может объявить себя потомком королей, этого мало, чтоб занять трон! Сто лет назад Коронный совет отдал Серебряный Престол моему предку, а не твоему! Я вообще не знаю, откуда ты взялся! Убирайся отсюда, пока тебе не отрубили голову!

   Так, похоже, общение королей все же следует пресечь. Добра не выйдет. Айтверн, давя ругательство, схватил короля за локоть:

   – Замолчите, ваше величество, – очень тихо и очень зло сказал герцог, – это не перебранка, а вы – не рыночная торговка. Дальше с ними буду говорить я. А лучше не говорить, а сразу драться. Вряд ли они разойдутся сами.

   Однако человек в темном плаще уже продолжал:

   – Довольно, Ретвальд! Я пришел сюда не затем, чтобы с тобой препираться! Со мной хорошее войско, но я не хочу крови. Сдавайся и открывай ворота, и пусть твои вассалы сложат оружие. Я не тиран и не убийца, ни единого волоса не упадет с твоей головы, и никто, находящийся сейчас в замке, не пострадает. Я несу вам мир, а не смуту. Сдавайтесь! Я не буду мстить даже тебе, Ретвальд, и если присягнешь мне, получишь титул и земли. Лучше быть иберленским герцогом, чем нищим изгнанником, правда? Я был изгнанником, и ничего, живой. Но ты им не станешь, коли убавишь норов. Видишь, я милосерден! Отворяй ворота!

   Брайан порывался что-то ответить, но Раймонд, не отпуская его руки, оттащил его назад:

   – Я же сказал, хватит, – прошипел Айтверн своему сюзерену, – мы не в пансионе благородных девиц, чтоб болтать до вечера. Пора с этим кончать. Один хороший выстрел – и род Карданов окончательно прервется. Остальные разбегутся, стоит их вожаку сдохнуть... А не разбегутся – нам будет о чем вспомнить на вечернем пиршестве. Ну-ка, парень, – бросил Раймонд ближайшему стрелку, – отдай мне свой лук.

   – В этом нет необходимости, герцог Айтверн, – раздался громкий и немного укоризненный голос. Раймонд не сразу узнал в говорившем генерала Терхола. Комендант столичного гарнизона стоял, широко расставив ноги, и держал в руках тяжелый меч, чье острие сейчас смотрело Раймонду в лицо. – Я не позволю вам совершить преступление против помазанника Господнего. Солдаты! Уберите луки! Сегодня здесь никто не умрет. Я приказываю отворить ворота и опустить мост! Тимлейн приветствует своего господина и принимает стяг Карданов.

   По шеренгам выстроившихся на замковой стене солдат волной пронесся растерянный и недоумевающий ропот. Зато лейтенанты, как по команде, подняли крик, передавая приказ Терхола все дальше и дальше, к отдаленным башням и вниз во двор, по цепочке разнося отданное распоряжение. Они действовали так, будто все было спланировано заранее. Айтверн перевел взгляд со впавшего в ступор монарха на Гарта Терхола и его офицеров, выглядевших совершенно готовыми к случившемуся.

   – Какая, однако, неожиданность, – очень медленно произнес Раймонд и вдруг понял, что улыбается. – А я все гадал, почему не подходит гарнизон. Он и не явится, верно? Или явится, но только чтоб принести присягу тому недоноску? Как же ты меня провел, Гарт... Скажи, чем они тебя подкупили? Может, тебе захотелось стать маршалом вместо меня? Хорошая награда, правда?

   – Я буду служить законному королю, – бросил Терхол, но его лицо пошло краской.

   – Врешь. И все вы врете. Никому вы не будете служить, кроме себя. И бедняга Кардан, или как там его, понимает это не хуже меня, да только других вассалов у него нет... Я бы его даже пожалел, но не хочу. Теперь все ясно, – задумчиво продолжал Айтверн, меж тем прикидывая, как ему вывести отсюда Брайана живым. Он не верил в посулы этого Гледерика Брейсвера, да даже если новоявленный король помилует низложенного монарха – найдется куча доброжелателей, что сделают кончину Ретвальда быстрой и незаметной. – Теперь все ясно, почему они отпустили меня ночью живым... Столица и так уже была у них в руках, все, что имело для них значение – привлечь на свою сторону герцога Запада, чтоб избежать потом смуты в провинциях... А смута будет, мои лорды. Будет такая смута, что кровь взметнется до небес. – Солдаты и в самом деле опускают оружие, похоже, идти против приказов генерала здесь никто не станет. Неужели они все такие безвольные крысы? Без чести, без совести, без мужества? И что же теперь делать? Прорываться с Ретвальдом вниз? А как потом? Им не пройти. Если дело дойдет до схватки, король мертвец. – Мой сын на свободе, и мои вассалы все в своих замках, и они оружия складывать не станут. Они, в отличие от вас, помнят свои клятвы. И они поднимут знамена, и тогда вы еще узнаете, что такое море крови. Обещаю, вы захлебнетесь кровью с головой.

   Говоря это, Раймонд одновременно прикидывал, что же делать дальше. Попробовать воззвать к солдатам, напомнить о присяге, переманить вновь на свою сторону? Можно было бы рискнуть, и даже не без шансов на успех – не будь здесь Брайана. В начавшейся замятне недоумок гарантированно погибнет. Раймонд Айтверн не очень любил своего короля, но и жертвовать им не собирался.

   Снизу доносился скрежет отворяемых ворот. Отпрыск старых владык готовился въехать в свой замок. Смешно, но к нему Раймонд не испытывал никакой неприязни. Парень делал то же самое, что делал бы и герцог Айтверн, захвати какие-нибудь чужаки Малерион. А вот люди, с которыми герцог Айтверн всю жизнь сидел за одним столом... Для них он снисхождения не видел, и не верил, что оно, такое снисхождение, вообще возможно.

   Офицеры Терхола обнажили мечи.

   – Идемте со мной, герцог, я провожу вас в ваши покои, – сказал Терхол. – И вы, сэр, тоже присоединяйтесь, – обратился он к Ретвальду. – Никому из вас ничего не грозит. Ну же, не стойте на месте! Его величество великодушен и держит слово.

   Брайан Ретвальд дернулся волчком и растерянно поглядел на Айтверна – герцог чувствовал этот беспомощный и умоляющий взгляд даже сквозь опущенное забрало, скрывающее лицо преданого подданными монарха. Как и следовало ожидать, Брайан впал в ступор и теперь не мог вымолвить ни единого слова. Подарил Создатель сюзерена...

   – Герцог, я жду, – напомнил Терхол. – Мы все ждем.

   Мне это все кое-что напоминает, подумал Раймонд. Я уже видел нечто похожее, пусть и не глазами плоти, а глазами памяти. Конечно же. Почти точно также мой прадед, герцог Радлер, лишил регентства Камбера Эрдера. Те же слова, те же жесты и то же упрямство, вот только тогда на кону были судьба королевства и выбор дался изменникам с немалым трудом, они не сразу решились на переворот, с трудом заглушив голос совести... а как с совестью у Эрдера и Терхола? Будет ли она по ночам мешать им спать? Едва ли, едва ли, уж больно торжествующими и уверенными в себе смотрятся сегодняшние победители. Забавно, охотники и жертвы нынче поменялись местами. Камбер в Шоненгеме предпочел смерть поражению, а что выберет потомок Радлера Айтверна?

   – Хорошо, – опустил голову Раймонд, – мы с его величеством сдаемся. Ведите. – Повинуясь жесту Гарта, его подчиненные шагнули вперед, но тут герцог продолжил. – Но запомни, предатель – стоит тебе хоть на палец отступить от уговора, стоит причинить хоть какое зло мне ли, моему сюзерену – тебе не жить. Я понятно выразился?

   – Понятно, – сказал Гарт Терхол, подходя к Раймонду почти вплотную. Генерал заметно нервничал, ведь теперь их разделял всего один шаг. Интересно, а что будет, если прямо сейчас всадить в Терхола клинок? – Ваш меч, герцог.

   А вот этого они не дождутся! Своего оружия Раймонд не отдавал никому, ни друзьям, ни врагам, и уж тем более не унизится перед этой вшивой собакой. Да и потом, если у него будет клинка, он не сможет защитить сюзерена. Чувствуя поднимающийся гнев, Айтверн ответил:

   – Обойдетесь, Гарт. Если бы вы вымыли руки с мылом или даже окропили их святой водой – я все равно был бы вправе опасаться, что вы запачкаете мою добрую сталь. Предательство – дрянь похуже навоза, так просто его не отскребешь. – Он обратился к Брайану. – Пойдемте, ваше величество, мы оказались не в самом лучшем обществе.

   И, с силой оттолкнув плечом оказавшегося рядом солдата, Айтверн направился к лестнице, ведущей вниз со стены. Отброшенный им воин рухнул на камни, кто-то закричал, кто-то выхватил оружие – Драконьему герцогу не было до них дела. Пусть орут что хотят, он сейчас просто должен был убраться отсюда и уберечь короля. А все остальные могут катиться в пекло. Что делать дальше, станет ясно со временем, хотя полагаться на слово Кардана Раймонд полагал опрометчивым. Раймонд шел к уводящим во двор широким ступеням, и воины расступались перед ним. Позади гремел доспехами Ретвальд – Айтверн хорошо научился различать его походку. Монарх последовал за своим вассалом, пока все прекрасно, выбраться бы отсюда живыми... А потом пригодится и меч. Расставаться с ним нельзя ни в коем случае, эта мысль втемяшилась в голову и затмила все остальные.

   – Герцог Айтверн! – крикнул Терхол ему в спину. – Вы не уйдете отсюда с оружием!

   Раймонд даже не повернул головы.

   Он так и не понял, что побудило Терхола вырвать у ближайшего солдата арбалет и выстрелить в Раймонда. Может, генерал с самого начала, наплевав на королевский приказ, вознамерился избавиться от низложенного маршала, подобрав хоть сколько-нибудь подходящий повод, а может, просто не выдержал унижения, которому Айтверн подверг его на глазах у всего честного народа. Терхол никогда не отличался легким нравом. Так или иначе, Раймонд услышал крики и моментально обернулся, вскинув меч перед грудью, в защитной позиции – но было слишком поздно. Он бы уже не успел отбить летящий в него тяжелый металлический болт. Ни за что бы не успел, несмотря на годы тренировок и доведенное почти до совершенства мастерство – ибо драгоценное мгновение было упущено. Но ему и не пришлось ничего отбивать. Предназначавшаяся Айтверну стрела вонзилась под кадык невесть как оказавшемуся на линии ее полета Брайана Ретвальда, войдя ему в сочленения промеж латами и шлемом и одним ударом насквозь пробив шею. Убитый в один миг король рухнул к ногам Раймонда, гремя доспехами и забрызгав сапоги герцога вылившейся кровью.