Текст книги "Рыцарь из рода драконов (СИ)"

Автор книги: Анатолий Бочаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

   Когда с делами было наконец покончено, уже успело стемнеть. Артур долго стоял на балконе, любуясь на горящие в небесах звезды и на пылающие внизу, у замковых стен, костры. Молодой герцог сбросил плащ и расстегнул ворот рубахи, полной грудью вдыхая обдувающий кожу свежий ветер, пахнущий одновременно зеленью, речной водой и сладким дымом. Издалека доносились обрывки нестройных солдатских песен. На минуту Артуру отчаянно захотелось спуститься в лагерь, может быть сесть у какого-нибудь из костров, поболтать с простыми воинами, ненадолго, всего лишь до утра, сделать вид, что он ровня им, совсем ничем от них не отличается. Так хотелось отдохнуть и развлечься. Айтверн слабо улыбнулся, захваченный шальной мыслью. Он подумал о том, что охотно бы променял выпавшую ему судьбу на какую-нибудь иную, попроще. Артуру безумно захотелось сделаться не повелителем Запада, маршалом королевских войск и сеньором обширного феода, а простым солдатом, может быть даже не благородного происхождения, а обычным наемником, не имеющим ничего, кроме меча, копья и коня, и вольного жить, как вздумается. Решать за одного себя, не принимая груз ответственности больше ни за кого, и не ломать голову над непосильными задачами. Просто воевать, бражничать и любить, ни на шаг не подходя к мировым судьбам. Подобные мысли были малодушием, но до чего же притягательным. Артур с невеселым смехом покачал головой. Мечтам суждено остаться мечтами, ему не убежать от того, что он есть, даже если очень хочется. Отсмеявшись, он еще долго смотрел с балкона, вдыхая окрестную ночь. Подумать только, еще не закончился май, и месяца не прошло с дня, как все завертелось, а до чего же изменилась его жизнь. Айтверн вспомнил другую ночь, такую недавнюю и такую далекую – когда он в последний раз кутил с друзьями, поставив с ног на голову один из столичных трактиров. Стены ходили ходуном, пол и потолок менялись местами, вино лилось рекой, шум и гам закладывали уши, и над всем этим безобразием плыла подмигивающая окнам луна. Юноша покинул едва не развалившееся от их гулянки заведение на рассвете, напоследок хлопнув всех завсегдатаев по плечу, расцеловав официанток и спев прощальную песню. Он был совершенно бодр и не испытывал даже капли усталости. Быстро сбежал по ступенькам, насвистывая легкомысленный мотивчик, вскочил в седло и поскакал домой. Солнце поднималось над городскими крышами, утро выдалось до невозможности чудесным и свежим, и так весело было поздравлять с его приходом сонных лавочников и редких прохожих. А дома Артура ждали ворчливый мажордом Мердок, как-то он теперь, бедняга, жив ли еще? И сестра...

   С того дня все стало иным.

   Айтверн еще раз усмехнулся, на сей раз откровенно криво, и, так и не подобрав плащ, покинул балкон. Глаза все сильней жгло от усталости, и на сей раз Артур твердо решил добраться до постели. Он зашел в спальню, и обычно подавляющую своими размерами, а сейчас, в полной темноте, казавшуюся безразмерной черной пещерой. Остановился на пороге, наклонился, чтобы стянуть сапоги. Окончательно расшнуровал рубашку и швырнул, не глядя, да и попробуй что разглядеть в этом мраке, куда-то в дальний угол. Снял пояс с мечом и позволил ему упасть на пол, заодно подумав, что увидь Тарвел такое непотребство, не миновать бы подзатыльника. Приличный воин должен держать клинок в оружейной стойке, настоящий рыцарь – класть себе на кровать, в ногах или у изголовья. Но что прикажете делать смертельно усталому рыцарю? Стянув брюки, Артур повалился на край широкой кровати, давая отдых умаявшемуся телу. Пуховая перина, одна из немногих таковых в Стеренхорде, показалась ему мягкой, как облако – не иначе, на похожих облаках блаженствуют праведники в райских кущах. Праведникам, определенно, везет, так порадуемся же за них! Айтверн выгнулся, как кот, вкусно и с наслаждением зевая, перекатился на другой бок, блаженно улыбаясь...

   ... и ощутил легкое прикосновение к своей руке.

   Вбитые в него боевые навыки сделали свое дело прежде, чем юноша успел что-либо осознать. Он отбросил коснувшуюся его ладонь и рывком соскочил на пол. Рухнул на колени и выпростал руку, шаря по ковру в поисках клинка. Проклятье, трижды проклятье, нельзя быть до такой степени беспечным! Наконец пальцы сомкнулись на костяном эфесе, Артур распрямил колени, одновременно обнажая клинок, и взмахнул им в воздухе, очерчивая вокруг себя круг.

   – Ну, кто здесь? – крикнул Айтверн в темноту. – Покажись!

   На кровати испуганно охнули:

   – Ты что... Это же я...

   Девичий голос. Прекрасно знакомый. До того знакомый, что Артур легко бы узнал его даже на том свете.

   – Ай? Какого... черта? Это вообще ты, или я повредился рассудком?

   Сестра рассмеялась: негромко и явно нервно. Она чего-то боится? Хотя попробуй тут не испугаться.

   – Успокойся... Это я, и рассудком ты не повредился.

   – Ну слава Богу, – Артур осторожно, стараясь не пораниться, вложил меч в ножны и положил обратно на пол. – В первый момент, представь себе, я подумал, что это старина Мартин прислал по мою душу убийц. Может же, дорогая сестра, герцог Эрдер решить тихонько избавиться от герцога Айтверна? Вполне, я бы на его месте избавился, правда, я к счастью не на его месте. Ну, вот... Уже решил, предстоит славная драка. В известной степени, ты растоптала мои мечты. – Айна вновь рассмеялась, теперь уже не так встревоженно. Ее смех прозвучал подобно перезвону маленьких колокольчиков, отлитых из чистого серебра. – Но постой... Давай я свет зажгу, ладно? А то не удивлюсь, если здесь обнаружится пара-тройка настоящих убийц.

   – Хорошо...

   Двигаясь наощупь, Айтверн кое-как добрался до столика со свечами и, пошуровав огнивом, наконец высек огонь. Вспыхнувшее пламя отбросило круг света на противоположную стену и часть потолка. Обернувшись, юноша смог разглядеть в этом свете свою сестру. Айна сидела на его постели, поверх белоснежной простыни, вытянув ноги и опираясь спиной о стену. На девушке было блестящее синее платье, переливающееся рвущимися на него отблесками пламени и открывающее босые ступни. Айна держала голову чуть опущенной, и длинные волосы падали на высокую грудь, плотно обтянутую тканью платья, а на белых щеках выступил румянец. Лишь сейчас Артур сообразил, что стоит перед сестрой совсем голый, в чем мать родила. Первым его порывом было кинуться собирать с ковра одежду и поскорее натянуть на себя хоть какие-то тряпки, но немалым усилием воли Айтверн остался стоять на месте, даже не шелохнувшись. Если попал в неловкое положение – сделай вид, что вовсе не замечаешь никакой неловкости и что все нормально. Это лучше, нежели выставить себя в глупом свете.

   Артур обратился к сестре:

   – Чем обязан чести принимать тебя в столь поздний час? – он говорил со светской небрежностью, больше приличествующей званому вечеру, а не этой неудобной сцене.

   Айна обратила на него взгляд своих не имеющих дна зеленых глаз, и под этим взглядом юноша ощутил, как все тело его покрывается гусиными мурашками. Он почувствовал охватившую мускулы знакомую пульсирующую истому – и не мог сказать, что она ему неприятна.

   – Просто так, – сказал Айна. – Мы последнее время совсем редко видимся. Я не могу долго без тебя.

   – Спасибо, – выдавил Айтверн, ощущая себя совершенно растерянным. Тем не менее он постарался загнать растерянность поглубже и принять максимально естественный вид. Широко расправил плечи и с вызовом поднял подбородок.

   – Ты же завтра уезжаешь, – продолжила Айна, мимолетным движением узкой ладони убрав упавшую на глаза прядь цвета подсолнечника, – я не могла к тебе не зайти. Мне страшно, Арчи, очень страшно... Это слишком опасно.

   – Брось, родная моя, никакой опасности мне не грозит. Я еду на переговоры, не на битву. Просто побеседовать с этим... господином. Не переживай, все обойдется. И вздохнуть не успеешь, как мы вернемся. Этот их Гледерик и подумать не сможет, чтобы напасть. Кем он после окажется, в глазах всего мира?

   – Да... Конечно... – Девушка ненадолго замолчала, и Артур воспользовался паузой, чтобы сглотнуть вставший в горле тугой комок. – Послушай, за эти дни... Мы так и не поговорили ни разу по-нормальному... Ты постоянно в делах, у меня и возможности не было с тобой побыть... Хотелось все время, да не выходило, так пусть хотя бы сейчас, напоследок. Тогда, той ночью... когда ты застал нас с Гайвеном... Гайвен... Он... – Айна запнулась, вновь опуская голову. Ее тонкие пальцы бесцельно теребили край одеяла.

   – Его высочество – крайне достойный молодой человек, благородный, умный и незлобивый, – сказал Артур с иссушающей чопорностью. – В тот раз, когда я... когда вы... в тот раз он поступил несколько неразумно, но виной тому был вовсе не его злой умысел, а всего лишь неосторожность. Гайвен отнюдь не желал поставить твою честь под угрозу. Я потом поговорил с ним и понял, что он не имел никаких дурных намерений в отношении тебя. Так что...

   – Да нет, – перебила его Айна. – Все в порядке, я не держу на Гайвена зла. Наоборот...

   – Тем лучше, – сказал Артур с поразившей его самого болью. – Я очень за вас рад. Все обустраивается, как нельзя лучше. Его высочество – крайне достойный кавалер. Если он решит за тобой ухаживать...

   – Ты не понял. Принц... Он очень милый, да, это конечно правда. Но я не люблю его, Арчи. Совсем не люблю. Тогда... Я поцеловалась с ним... просто ради интереса. Глупо, да... но мне хотелось поглядеть, чем все кончится. Я люблю совсем не его. Я люблю тебя, Артур.

   На это Артур так и не смог найти достойного ответа. Вообще никакого ответа. Язык у него как отнялся, потеряв подвижность, а сердце, наоборот, забилось очень быстро, так, что сделалось больно. И перехватило дыхание. Он не знал, что сказать, да и не мог ничего говорить.

   Айна легко поднялась с кровати, ее босые ступни утонули в пушистом ковре. Девушка медленно двинулась к застывшему на середине комнаты Артуру, и на этот раз огонь свечей отразился уже в ее глазах – ставших на один-единственный миг огненными, как драконье пламя. Айтверн вдруг подумал, что Айне, наверно, сейчас очень страшно – куда страшнее, чем ему самому. И все же она шла навстречу своему брату. Каждый шаг давался ей с усилием. Так бывает, если идти сквозь тягучую, плотную, упрямую завезу. Так бывает, если воздух пожелает сделаться стеной. Айна шла – и горела.

   Когда юношу и девушку разделял всего один шаг, Айна повторила:

   – Я люблю тебя. Я давно хотела сказать, но боялась, а теперь больше не боюсь. Я больше не хочу бояться. Я не умею бояться. Я разучилась бояться. Знаешь, когда все, что было раньше, погибло или почти погибло, или скоро погибнет, тут уже не до страха, перестаешь его помнить. Остается только одно, лишь бы воздуха немного хлебнуть. Пожить. Коснуться звезды. Я больше так не могу, ты мне веришь? Я же не живу совсем, когда тебя нету рядом. Когда ты появляешься – я все надеюсь, что ты подойдешь ко мне и что-то скажешь... а ты не говоришь. То есть говоришь, но не то самое. А потом уходишь, а я все надеюсь, что вернешься, возьмешь и уже не отпустишь. Я мечтаю о тебе, когда тебя нет. Я так от всего этого устала, невыразимо... от молчания, ожидания, от всего... легче в петлю залезть. Я же тебя люблю, Артур. Понимаешь... Я люблю тебя не как брата. Отец сказал бы, что это грех, и священники сказали бы, только, знаешь, мне все равно, пропадай оно все пропадом. Если б можно было... я хочу быть твоей женой. Ты понимаешь, что я чувствую? Мир рухнул. От этого мира – от этого проклятого мира – совсем ничего не осталось. Короли умирают, умирают рыцари, умирают отцы. А еще они убивают. Я знаю, как они убивают. Убивают короли, убивают рыцари и убивают отцы. Все уходит. Есть только мы, ты и я, но я не знаю, сколько мы еще будем. Когда все упадет – наверно, упадем и мы. Пока этого не случилось – дай мне жить. Я хочу жить. Я не мужчина. Я никогда не смогу жить, как ты. Я не создана ни для мечей, ни для власти. Любовь – только так я могу чувствовать себя живой. Так дай мне это. Дай мне себя. А я отдам себя тебе. И это будет честно. Просто были ты и я, а будем мы. Одно. Ты все, что у меня осталось живого, так будь же со мной.

   Артур вновь не ответил.

   Айна подняла руку, такую тонкую и хрупкую, будто сделанную из восточного фарфора, и провела ей по волосам Артура, рассыпавшимся у него по плечам – таким же густым и светлым, как ее собственные. Намотала одну из прядей на палец, потом отпустила. Коснулась его выпирающих ключиц, обозначила их контур. Опустила руку юноше на грудь, прижалась к его коже тыльной стороной ладони. Сердце заколотилось, как бешеное.

   – Ты тоже любишь меня, я вижу, – сказала Айна, – такое не спрятать. Просто ты вбил себе в голову, что не имеешь права, не можешь. Ты хочешь стать... даже не отцом, лучше отца. Каким-то героем из сказки, чтобы никаких упреков и пятен на чести. Но это не пятно, правда. Разве любовь может быть пятном? Я не верю.

   – Я тоже не верю, – хрипло, через силу выговорил Артур. Он понимал, что немедленно должен сбросить руку сестры со своей груди, одеться и уйти, но – не мог. – Я не верю... но знаю. Если я... если это... как мы потом будем смотреть Богу в глаза?

   – Раньше тебя это не волновало... как смотреть другим в глаза. Даже Богу. Зачем же сейчас... играть? Я хочу быть твоей. Я бы сочеталась с тобой браком... но понимаю, что нам не позволят. Мне бы совсем немного. Ты же уезжаешь... а пока не уехал, подари мне немного радости. Побудь со мной, как мужчина... Пожалуйста. Я же вижу, ты хочешь меня. Хочешь. Так возьми.

   – Я... Мы не можем, Ай.

   – Нет. Мы можем. Ты меня слышишь? Ты меня слышишь или нет? Мы можем. Ты – Драконий Владыка, а я – твоя женщина. Мы не люди. Мы не дети их Бога. Если легенды не врут, нас породили другие боги, и у них были другие законы. Наши предки танцевали в небесах среди молний, а потом приходили к сидам и учили их магии. Я читала о Великой Богине, хозяйке земель и вод. Она не давала своим детям ни одного запрета, разрешала им жить по своей воле. Вот – наша мать. Это ее мы должны сейчас славить, соединив нашу плоть... а не бояться слабого Бога, которого убили дикари в южной пустыне. Давай наконец станем сами собой, Артур.

   Айна наконец отняла руку от его груди – и быстро, видно было, что ее пальцы дрожат и срываются, едва слушаются хозяйку – развязала шнуровку платья. Повела плечами – и одежда упала грудой такого ненужного и нелепого тряпья к ее ногам. Гордо выпрямилась, тряхнув волосами и открывая себя всю взгляду Артура. Совершенно обнаженная и невыносимо, немыслимо прекрасная Айна Айтверн стояла перед своим братом, повелителем Западных Берегов, и у Артура перехватило горло от восторга, желания и тоски. Белая кожа ее тела могла бы сойти за мрамор, не будь она настолько теплой и нежной. Они были почти одного роста, и глядя в лицо сестры, Артуру казалось, что он смотрит в зеркало.

   – Ты меня хочешь, – повторила Айна, – забирай же.

   Девушка взяла его собственную, почти парализованную нерешительностью ладонь – и положила себе на грудь. Артур почувствовал, какая она твердая и упругая, как напрягся под его пальцами розовый сосок. Айна тесно прижалась к брату, обнимая его, положила голову ему на плечо, обхватив прохладными губами ухо. Она прильнула своими бедрами, оказавшимися неожиданно жаркими, к его собственным – и юноша почувствовал, как его мужская плоть выпрямилась и напряглась, упираясь ей между ног. Айна приподнялась на цыпочки, повела бедрами, пытаясь нащупать своим лоном его распрямившееся копье. Руки девушки легли на его плечи, пальцы нежно гладили затылок, губы касались теперь груди, оставляя на ней поцелуи. Артур знал, что не выдержит долго. Слишком прекрасным и желанным было то, что он сейчас испытывал. Он почти касался Айны в самом сокровенном ее месте, чувствовал влажную теплоту ее входа, чувствовал, как ее плоть соприкасается с его. Еще немного – и он сдастся, сбросит оцепенение и войдет в сестру полностью.

   Он знал это, как знал и то, что никогда не простит себя, если так поступит.

   Собрав остатки воли в кулак, Артур с силой оттолкнул девушку прочь от себя – и она рухнула на пол.

   – Довольно! – закричал он. – Хватит! Я не буду этого делать!

   Айна подняла голову, и юноша увидел в ее глазах себя.

   – Да вы просто трус, сударь, – сказала она медленно. Очень-очень медленно. И очень зло. – Вы самый настоящий, последний на свете трус. Я так смотрю, вы даже не можете быть мужчиной.

   – Могу, – ответил Артур тоже со злостью. – Представь себе. Я – мужчина. И именно потому, что я мужчина, я и пальцем к тебе не прикоснусь. Я люблю тебя, ты это хотела услышать? Ну так слушай, мне нечего от тебя скрывать. Я тебя люблю, и в этой любви ничего постыдного нет. Грешно не любить родную сестру. Я и отца нашего любил, хоть он и был последний подонок. И Гайвена тоже люблю, ему только этого не говори. Я их люблю. Но ни к отцу, ни к Гайвену я в койку бы не полез. И к тебе не полезу. Любить и трахать – это, иногда, разные вещи. Я дорожу тобой, как собой, но трахать тебя не собираюсь, потому что любовь не в этом. Любовь живет в сердце, а не болтается между ног. Я знать не знаю никакую Богиню, Айна, и среди молний тоже не летал. Но вот Книгу Книг я помню хорошо, и когда я предстану перед моим Богом, глаз от него прятать не хочу. Говоришь, он был слаб и дал себя распять? Может твоей Богине и служили драконы и эльфы, только вот почему-то сейчас в каждой стране земли стоят его храмы с крестом, а не ее языческие капища. Может потому, что этот слабый Бог говорил дельные вещи и учил людей жить по-людски? Прости, сестра, но ты не права, и твоя Богиня тоже.

   Он обошел Айну, стараясь не смотреть на распростертое на темно-зеленом, почти черном ковре белое тело. Стараясь не поддаться искушению. Потому что больше всего ему сейчас хотелось возлечь вместе с ней и довести начатое до конца. Артур наклонился и собрал всю свою так неосмотрительно, как оказалось, сброшенную одежду. Взял ее в охапку.

   – Можешь остаться здесь, сестра. Я в эту комнату больше не вернусь, а тебе лучше остаться. Полежи, вдруг заснешь. Доброй тебе ночи.

   Айна не ответила, и тогда Артур направился к дверям – и с каждым шагом, что он делал, уходя прочь от нее, он убивал часть самого себя. На пороге Артуру захотелось остановиться и повернуть назад, но он преодолел и это желание. Нет такого желания, которое человек не смог бы преодолеть. Выйдя в гостиную, он плотно закрыл за собой дверь – а услышав доносящиеся из-за нее рыдания, пошел прочь, на ходу торопливо одеваясь.

   Утром, когда готовый отправиться в путешествие отряд собирался на крепостном дворе, Айна Айтверн так и не вышла проводить их в дорогу.

   Капитан королевской гвардии, представившийся сэром Малькольмом Толлхартом, держался заносчиво и нагло. Он то и дело бросал на Артура пренебрежительные взгляды, а Ретвальда и вовсе демонстративно игнорировал. Временами Толлхарт принимался поглаживать развесистые рыжие усы, отчего невероятно напоминал таракана – худого, как щепка, и до тошноты омерзительного. Капитан носил на белом гвардейском плаще заместо споротого золотого диска яблоневое дерево Карданов. И когда успел нацепить? Не иначе, портные в стольном городе работали, не покладая рук. Интересно, им хоть заплатили?

   – Его величество готов выехать к вам, герцог, – бросил сэр Толлхарт, свирепо зыркнув на Артура черными глазищами. – Но лишь к вам. Потому что в уговоре речь шла про встречу один на один, и никаких прочих господ.

   Артур покрепче сжал поводья коня, хотя куда в большей степени ему хотелось заехать кулаком гвардейцу по зубам. Подумать только, "прочих господ"... Ты этим прочим господам месяц назад в ноги кланялся.

   – Не вижу здесь посторонних... за исключением разве что вас, любезный капитан, – герцог Айтверн послал Толлхарту очаровательную улыбку. – Господину Кардану вовсе не помешает познакомиться с его высочеством наследником престола. Когда еще господину Кардану выпадет подобный шанс? Разве что на эшафоте, куда мой принц приведет Кардана, чтоб тот ответил за все.

   Малькольм Толлхарт побагровел:

   – Сэр, вы переступаете границы приличий... Вы смеете угрожать моему сюзерену.

   – Смею. Только не угрожать, а обещать. Это разные вещи... сэр. И, видят небеса, я свое обещание выполню. А пока что – дуйте обратно в свой лагерь, да передайте своему, с позволения сказать, сюзерену – пусть поскорее явится пред наши очи. А то дело к обеду, а мы еще и не завтракали.

   Гвардеец раскраснелся еще сильнее, напомнив вареного рака. Айтверн ожидал, что усач полезет в драку, его бы это даже развеселило. Увы, надежда не оправдалась. Толлхарт лишь досадливо ругнулся, повернул коня и потрусил через поле, к раскинувшимся на противоположном его конце шатрам, украшенным яблоневыми знаменами. Капитан сидел в седле слегка ссутулившись и явно был чертовски зол. Если встретится потом, в бою, надо будет его убить.

   – Зря ты на него накинулся, – заметил Гайвен, поправляя высокий воротник. Принц кутался в черный плащ, ибо день выдался довольно прохладным, и сидел верхом на вороном жеребце. – Нам лишние ссоры не нужны.

   – Не зря. Чего дурного, чтобы прямо сказать подонку, кто он есть? Хотя этот парень лишь мелкий крысеныш. Настоящего крыса мы еще не видали, а когда увидим – тогда и скажем все остальное. Что же до ссор... Брось, переговорам они не повредят. Кардан сам меня пригласил, из-за пары слов он обратно не поскачет, – в отличие от выбравшего вороную масть Гайвена, Артур предпочел оседлать роскошного белого коня, найденного в конюшнях Стеренхорда. Его прежний любимый дарнеец остался в столице, и неизвестно было, что с ним сталось. Артур вообще много кого оставил в Тимлейне. Отца, в последний раз увиденного живым, а сделавшегося мертвым, капитана Орсона Уилана, сержанта Кремсона, Гейрта Мердока, мэтра Гренхерна, Амелию Таламор, друзей... да вот только где они теперь, те друзья? С кем они? И живы ли еще? Почему все получилось так, а не иначе? Почему ничего никогда не бывает хорошо?

   Артур стянул перчатку и хорошенько прокусил себе зубами кожу на руке. Он обнаружил, что телесная боль отлично помогает избавиться от тяжелых мыслей. Незамысловатый способ забыться, но до чего же действенный. Иногда не думать – все, что нам остается.

   Особенно – не думать о той девушке, что осталась в замке Стеренхорд.

   Айтверн и Ретвальд остались одни, посреди поросшего сорной травой широкого поля, с юга примыкавшего к ведущему на Тимлейн тракту. В миле от них к западу высилось то самое давешнее укрепление, сторожившее границы земель лорда Данкана, там Артур оставил сопровождавший их эскорт. Пусть подождут, все равно же устали с дороги, да и лишние уши при предстоящем разговоре помешают. А впереди стали лагерем приехавшие из Тимлейна мятежники, возглавляемые вроде бы самим Карданом. На глаз их насчитывалось не более полусотни. Что же, хоть в чем-то Тарвел оказался неправ.

   – О! Гляди! – Айтверн привстал в стременах. – Едет кто-то! Не иначе, наш приятель наконец объявился.

   Сквозь сочные зеленые травы, под одуряюще синим небом, через все поле, к принцу и маршалу неслась стремительно увеличивающаяся темная точка. Вскоре она превратилась в всадника на гнедом коне, с развевающимся за плечами плащом – все того же густого синего цвета. Можно было представить, как свистит сейчас ветер в ушах наездника. Ладонь Артура сама собой легла на эфес.

   Всадник приблизился, вырос – резко, неожиданно, будто неведомое колдовство исказило перспективу и замутило зрение. Конь, на котором прискакал враг, весело, едва ли не с насмешкой заржал, и его ржанию вторил смех седока, низко пригнувшегося к лошадиной шее, почти упавшего на нее, утопившего голову в развевающейся гриве. Артур никогда прежде не встречал такой посадки, хотя говорили, что она принята среди степняков. Жеребец, весь блестящий от пены, остановился в пяти шагах от Айтверна и Ретвальда, смял копытами траву и несколько раз ударил себя хвостом по бокам. Всадник вновь расхохотался и выпрямился:

   – Люблю лихую скачку... эх, до чего же люблю! Кто ни разу быстро не ездил – тот и вовсе не жил. – Его голос с трудом доносился из-под опущенного глухого забрала, не дававшего увидеть лица. Доспехов прискакавший не носил, только лишь кольчугу, чьи звенья металлической волной переливались под плащом. Не самого крепкого телосложения... но зато великолепный наездник, в чем Артур только что убедился. – Рад приветствовать вас, герцог Айтверн! Давно хотел уже побеседовать... да все обстоятельства мешали, – тон, каким были произнесены эти слова, был приветлив и насмешлив сразу. – Вы же знаете, какими досадными порой бывают обстоятельства... Там забота, здесь забота, а потом вдруг как-то получилось, что на западе против меня собирается армия. Я и не ожидал такого. Ваша армия, кстати? Можете и не отвечать, сам знаю, что ваша. Между прочим, я же вам до сих пор и не представился. Спешу загладить неловкость. Гледерик Кардан, к вашим услугам. И к услугам ваших родичей! – всадник вскинул руку в лихом салюте.

   Артур не ответил, даже слова не сказал – его виски вдруг разломило болью. Как если бы по голове ударили. К горлу подступила тошнота. Проклятье... Он не ошибся, и этот человек в самом деле был ему знаком. Он уже слышал этот голос раньше.

   "Я буду использовать всех, до кого дотянусь, пока не получу то, что должен... и после того тоже".

   Вам не удастся использовать нас, милорд.

   – Давно уже следовало поговорить по душам, да все никак не получалось, – продолжал меж тем узурпатор престола. – Вы умудрились улизнуть из столицы, мой друг, как раз тогда, когда я желал вас видеть. Наделали шума на западе. Заключили союз с Тарвелом... весьма шустро, надо сказать. Я посылал к лорду Данкану своего посла, графа Гальса. Вы его часом не встречали?

   Интересно, он и в самом деле не осведомлен о судьбе Александра – или просто ломает комедию? Скорее первое, откуда бы главарю мятежников прознать о случившемся в Стеренхорде? Артур надеялся, что вражеских лазутчиков в стенах Стеренхорда нет.

   – Александр Гальс пал от моей руки, – неохотно сообщил Артур.

   – Да? – Айтверн от души пожалел, что не видит лица узурпатора и не может знать, как тот воспринял известие. Голос Кардана оставался вполне легкомысленным.

   – Да. Мы сошлись в поединке.

   – Ах, вот оно как... Что же, это меняет дело. А я грешным делом решил, вы зарезали его в темнице. Нехорошо бы получилось... Поединок, говорите? – Артур молча кивнул. – Подумать только, поединок... Пару взмахов мечом – и все, кто-то победил, кто-то проиграл! А я лишился верного вассала. Александр Гальс был отличным вассалом, помилуй те, кому миловать положено, его душу. Весьма печально узнать о его кончине. Что ж вы так, герцог? Убили моего друга.

   – Я потерял по вашей милости куда больше друзей, – бросил Артур.

   – Ну, если так, то конечно... Значит, вы не открыли счет, а всего лишь сравняли его. Тогда прощаю, хотя все равно не рад этой новости. А, кстати, – тем временем спохватился Кардан... черт побери, как же он весел, как откровенно забавляется происходящим... совсем как тогда, в ту ночь, когда вез их в карете через спящий город... – вы же приехали со спутником, любезный герцог! Еще большая досада. Я же четко сказал, то есть написал – встреча один на один, без всяких посторонних. А вы не послушались. Экий вы упрямец, лорд Айтверн. Ну и скажите на милость, кто этот мальчик, угрюмый как смерть? Хотя нет, стойте, сам угадаю. Гайвен Ретвальд, надо полагать?

   Принц сидел в седле как влитой, напоминая каменное изваяние. Когда Гледерик Кардан заговорил о нем, Гайвен лишь слегка повернул голову в его сторону и спокойно сказал:

   – Да, вы не ошиблись, мастер Кардан. Это я сам настоял, чтоб сопровождать моего маршала. Нехорошо было бы прятаться за его спиной.

   Похоже, слова Ретвальда привели узурпатора в полный восторг. Он поднял руки и три раза хлопнул в ладоши.

   – А вы смельчак, приятель. Да еще, видать, отягощены старомодными представлениями о чести. Не пожелали прятаться за спиной своего маршала... надо же. Забавно сказано, и на мысли наводит забавные. Я, кстати, видел вашего достопочтенного батюшку... даже беседовал с ним. Ага, эк задергались! Спешу огорчить – ваш отец мертв, – голос Кардана сделался жестким и злым, – Брайан Ретвальд не захотел отдать то, что ему никогда не принадлежало. Отвратительно, правда? Не люблю воров... Я великодушно предложил вашему отцу земли, титул, почет... однако он предпочел вцепиться в краденую корону. Потому он и умер, как умрет всякий, присвоивший себе мое добро. А вы, смотрю, так и норовите последовать его примеру?

   Прежде, чем Гайвен успел ответить, вмешался Артур:

   – Вы выбрали неподходящий момент для риторических вопросов. У меня нет никакого желания ни выслушивать перебранку, ни самому принимать в ней участие – надоело до смерти. И я ехал сюда, чтобы посмотреть вам в глаза, а не созерцать кусок металла. Ну же! – И, видя, что Кардан не торопится выполнять его требование, Айтверн добавил. – Сделайте, что от вас просят. А потом, так и быть, разрешаю спеть. Лишь бы не про сэра Эвейна. Старинные баллады получаются у вас омерзительно.

   Гледерик Кардан вновь поднял руки – и снял шлем. Не доходящие до плеч рыжие волосы, зеленые глаза, прямой нос, благородное, но вместе с тем открытое и честное лицо. Лицо давешнего посыльного, приведшего герцога Раймонда Айтверна на встречу с заговорщиками. Вот и свиделись.

   – Я и не сомневался, что вы догадаетесь, – в голосе самозваного – или же законного? – короля послышалось одобрение.

   – Я задумался об этом вскоре после того, как до Стеренхорда пришли новости о вашем появлении в Тимлейне. Я, конечно, вспомнил вас. Вспомнил, что вы говорили отцу, и что он вам отвечал. Все было слишком очевидно, и мне следовало догадаться даже раньше. Да как-то времени не было подумать. А теперь я понимаю, что видел вас, Гледерик Кардан... и видел два раза. Два, а не один. Это вы привлекли внимание моей сестры в день ее похищения. Крутились за нами по городу... А потом завели в ловушку. Ваши люди должны были похитить и доставить к Эрдеру... не Айну же, правда? Она была просто случайным уловом. С самого начала вы искали меня. Шантажировать маршала иберленского жизнью его наследника – куда лучше, нежели жизнью его дочери, правда ведь? Только вы просчитались с самого начала. Отец решил пожертвовать моей сестрой – и точно так же пожертвовал бы мной. Вы совсем его не знали.