Текст книги "История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг."

Автор книги: Анатолий Тарас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)

Кампания по реабилитации жертв политических репрессий затронула и БССР. Только за первые пять лет (1955–61 гг.) Верховный суд БССР реабилитировал около 40 тысяч жителей республики, а военный трибунал Белорусского военного округа – около 20 тысяч.

Однако, во-первых, это было очень мало по сравнению с общим числом людей, подвергшихся политическим репрессиям за период с 1921 по 1953 годы – максимум 10 % в отношении более чем 600 тысяч жертв.

Во-вторых, власти реабилитировали преимущественно партийных, советских, комсомольских и хозяйственных работников, начальствующий состав вооруженных сил и спецслужб, научно-техническую интеллигенцию. Случаи оправдания репрессированных деятелей культуры, искусства, религии составляли ничтожное меньшинство в общем массиве реабилитационных дел.

Например, в 1954–55 гг. «из-за отсутствия состава преступления» были реабилитированы всего лишь 15 литераторов, в 1956–57 гг. – ещё 25. Между тем, за 25 предыдущих лет были арестованы свыше 200 членов Союза писателей БССР. Дожили до освобождения немногие. Из лагерей и ссылок вернулись А. Александрович, Г. Берёзкин, С. Граховский, В. Дубовка, М. Лужанин, Я. Пуща, Я. Скрыган, С. Шушкевич, ещё несколько человек.

Постепенно из «закрытых» фондов возвращалась к читателям и «репрессированная» литература: книги, газеты, журналы. Писатель Борис Саченко вспоминал:

«Помню кабинет беларуской литературы в Государственной библиотеке имени Ленина, который просто был завален пожелтевшими номерами журналов «Маладняк», «Узвышша», «Полымя», а также книгами тех, кому возвращено было гражданство. С какой неутолимой жаждой набросились все, кто работал тогда в этом кабинете, на неожиданно подаренное щедрое богатство, которого не видели, даже некоторые не знали, что оно есть».

Газета «Литература и искусство («ЛіМ») стала печатать отдельные произведения тех, кто был репрессирован, их воспоминания. Однако реабилитированным литераторам позволили говорить далеко не всю правду о пережитом.

Крайне редко снимались обвинения с пресловутых «националистов». Более того, реабилитируя их за отсутствием «состава преступления» (т. е. устраняя обвинения в шпионаже, вредительстве, терроризме) политические обвинения с «нацдемов» не снимали вплоть до конца 80-х годов.

Вот пример. В декабре 1967 года научный сотрудник Института истории партии при ЦК КПБ В. Якутов, а в марте 1968 года преподаватель Минского педагогического института А. Клочко обратились в ЦК КПБ с заявлениями о необходимости реабилитации Дм. Жилуновича (Тишки Гартного) в партийном порядке. Член парткомиссии при ЦК КПБ А. Рушкин, рассмотревший их заявления, с возмущением отметил:

«Однако и теперь находятся люди, даже члены партии, такие как т. т. Якутов и Клочко, которые, поднимая вопрос о реабилитации Жилуновича в партийном порядке, пытаются утверждать, что он не имел причастности к белорусскому национализму, тем самым ревизуют, берут под сомнение правильность линии нашей партии в борьбе со всякими антипартийными платформами, в том числе и с белорусскими националистами».

Он призвал руководство ЦК КПБ «осудить письменные заявления т. т. Якутова В. Д. и Клочко А. М.» Парткомиссия при ЦК КПБ признала «невозможным оставить в дальнейшем Якутова В. Д. на работе в Институте истории партии при ЦК КПБ».

Таким образом, партийное руководство республики снова подтвердило свою приверженность линии на подавление беларуского национального движения. Оно не собиралось отступать ни на шаг в этом вопросе. Что касается обвинений беларуских национальных деятелей в «предательстве народных интересов», заключавшемся, по мнению советских властей, в сотрудничестве с немецким оккупационным режимом, то эти обвинения не сняты с большинства репрессированных до сих пор.

Курс на формирование «строителя коммунизма»

После XX съезда КПСС (февраль 1956 г.) на первый план в национальной политике высшее руководство компартии выдвинуло задачу формирования «советского человека – строителя коммунизма». Но под этой новой вывеской скрывалась прежняя сталинская идея. Планировалось полностью вытеснить из сознания советских граждан «религиозные и националистические предрассудки», заменив их марксистско-ленинским мировоззрением; вместо национальных традиций и культур распространить повсюду единую «советскую пролетарскую культуру» (она же – «социалистическая»); от национальных языков повсеместно перейти к русскому языку.

Не случайно постановление июньского 1957 года Пленума ЦК КПСС «Об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.» обвинило этих деятелей в том, что их группа «противодействовала твердому курсу партии, направленному на ускоренное развитие экономики и культуры в национальных республиках, что обеспечивает дальнейшее укрепление ленинской дружбы между всеми народами нашей страны».

Но «укреплять дружбу» между народами высшее партийное руководство планировало путём дальнейшего расширения сферы употребления русского языка, а «ускорять» развитие культуры – путём внедрения «советской культуры на базе передовой культуры русского народа».

Ещё в августе 1956 года участники межреспубликанской научно-практической конференции в Ташкенте отметили, что «русский язык стал для всех советских народов «вторым родным языком» и главным источником «обогащения лексики национальных языков». На праздновании 40-летия провозглашения БССР в Минске (январь 1959 года) генеральный секретарь партии Н. С. Хрущёв подчеркнул: «Чем быстрее все мы начнём разговаривать на русском языке, тем быстрее мы построим коммунизм».

В том же 1959 году был принят Закон СССР «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР». В соответствии с ним изучение языка титульной нации в союзных республиках – как отдельного предмета в русскоязычных школах – стало целиком определяться желанием родителей и самих учеников. А если учесть, что обучение во всех ВУЗах и техникумах Беларуси уже давно велось на русском языке, большинство родителей, особенно в городах, делали свой выбор в пользу русского языка. Одновременно партийно-государственные власти стали сокращать число национальных школ.

В результате в БССР начал быстро формироваться всё более значительный слой так называемого «русскоязычного населения», в основном – за счёт молодого поколения, утратившего возможность получать не только высшее, но и среднее образование на родном языке.

Ориентиры национальной политики

Содержание советской национальной политики периода 60–80-х годов в основном соответствовало установкам новой Программы КПСС, принятой на её XXII съезде (октябрь 1961 г.).

В области экономики партия обязалась обеспечить дальнейшее развитие экономики союзных республик на основе их специализации и максимального использования имеющихся у них природных богатств. Одновременно был взят курс на формирование в СССР единого промышленного комплекса, в котором его составные части (союзные республики, области и автономии РСФСР) через экономические связи становились взаимозависимыми друг от друга и от главного центра управления (Москвы). Этот тезис объясняет истинный смысл строительства крупных промышленных предприятий в Прибалтике, Беларуси, Средней Азии, абсолютно ненужных самим этим республикам.

В Программе было сказано, что процесс становления коммунистической нации происходит в результате формирования новых национальных элементов и особенностей, общих для всех народов. Предусматривалось постепенное слияние отдельных народов СССР в единую коммунистическую нацию, а их языков – в единый язык. Программа утверждала, будто бы в СССР «развивается общая для всех советских наций интернациональная культура», а «социалистический интернационализм» был объявлен «высшим качеством всех советских людей».

Соответственно, Программа декларировала заботу о дальнейшем расцвете национальных культур народов СССР, но с условием «укрепления их интернациональной основы», создания общей советской культуры через расширение общественных функций русскою языка как языка межнациональных отношений в многонациональном государстве.

Наряду с этим, Программа традиционно заявила о важности дальнейшей борьбы «против проявлений шовинизма и национализма, против тенденций к национальной ограниченности и исключительности, к идеализации прошлого и замалчиванию социальных противоречий в истории народов, против национальных обычаев и традиций», так как всё это препятствует «коммунистическому строительству». Было подчеркнуто, что «ликвидация проявлений национализма соответствует интересам всех наций и народностей СССР», а «каждая советская республика сможет в дальнейшем расцветать и укрепляться только в великой семье братских социалистических наций СССР».

Но в реальной жизни достичь «слияния наций» не удавалось. Народы СССР вовсе не стремились отказываться от своих национальных традиций, языков и культур. Это вызывало недовольство высшего партийного руководства.

Так, постановление ЦК КПСС «О руководстве Минского обкома Коммунистической партии Белоруссии идеологической работой» (июнь 1962 г.) призывало обратить внимание партийных организаций на «необходимость воспитания у рабочих чувства советского патриотизма и социалистического интернационализма», настойчиво вести борьбу «против самых мелких проявлений местечковости, поклонения устаревшим реакционным обычаям, против националистических пережитков и разными средствами пропагандировать достижения братских народов Советского Союза в строительстве коммунизма, укрепления дружбы и неуклонном сближении социалистических наций, развитие новых, интернациональных по своей сути традиций народов СССР».

Национальный вопрос рассматривался на пленуме ЦК КПСС в июне 1963 года. Было принято постановление «Об очередных задачах идеологической работы партии». В нём подчеркивалось:

«Советский патриотизм по своей сущности интернационален и несовместим с тенденциями к национальной ограниченности, независимо от того, в какой форме они проявляются»…, «воспитание советского патриотизма, любви к социалистической Родине, к великой Коммунистической партии Советского Союза – самая важная, первоочередная задача идеологической работы… Национализм по своей сущности является враждебным социализму, дружбе народов, противоречит объективному процессу развития и сближения социалистических наций».

Пленум обязал все парторганизации усилить работу по воспитанию у трудящихся «чувства социалистического интернационализма», вести непримиримую борьбу против любых проявлений национализма, в частности, против проповеди национальной исключительности и обособленности, против «идеализации» прошлого, против одобрения «реакционных» традиций и обычаев.

В октябре 1964 года на очередном пленуме ЦК КПСС был изгнан со всех партийных и государственных постов Н. С. Хрущёв, его сменил Л. И. Брежнев, остававшийся лидером партии в течение 18 лет, до осени 1982 года. С этого момента в истории СССР начался период, получивший название «эпоха застоя». Он привёл к нарастанию кризисных явлений в стране, завершившихся в 1991 году распадом СССР.

Кризисные явления были обусловлены не в последнюю очередь кадровой политикой, основы которой закрепили решения XXIII съезда КПСС (апрель 1966 г.). В уставе партии было ликвидировано введённое всего 5 лет назад XXII съездом ограничение срока пребывания на одной руководящей должности более 12 лет. В реальной жизни это новшество привело к расширению клановости и групповщины среди руководства всех уровней. В интересующем нас аспекте важно отметить значительное усиление национально ориентированных сил в партийно-государственных аппаратах всех союзных республик, кроме БССР.

Итоги переписи населения 1970 года засвидетельствовали, что заявленное сближение наций и народов происходило очень медленно. Число межнациональных браков, уровень миграции из одних республик в другие были относительно невысокими. Более того, рождаемость среди русского этноса начала снижаться, тогда как у среднеазиатских и мусульманских народов наблюдался быстрый рост населения. Возникла угроза того, что при сохранении такой тенденции русские утратят в будущем свою доминирующую роль в СССР.

Очередной XXIV съезд КПСС (1971 год) внёс некоторые коррективы в содержание национальной политики. С одной стороны, съезд в который уже раз подчеркнул необходимость борьбы с «тенденцией к национальной ограниченности и исключительности, к идеализации прошлого и замалчивания социальных противоречий в истории народов», с «устаревшими нравами и обычаями». В то же время, в решениях съезда было отмечено, что партия и далее будет «последовательно осуществлять ленинский курс на расцвет социалистических наций и их постепенное сближение».

А в следующем году появилось постановление ЦК КПСС «О подготовке к 50-летию создания Союза Советских Социалистических Республик». Оно выделило в качестве «объективной закономерности развития социализма»… «теснейшее единство, всесторонний расцвет и неуклонное сближение всех наций и народностей». Был сделан вывод о том, что «за годы строительства социализма и коммунизма в СССР возникла новая историческая общность людей – советский народ, выросли поколения настоящих интернационалистов – самоотверженных борцов за коммунизм»[139]139
  В этой связи невольно вспоминаются яркие примеры, наглядно продемонстрировавшие «интернационализм в действии». Например, такие, как резня месхетинцев в Ферганской долине, массовые убийства армян в Сумгаите и Баку, гражданская война между «северными» и «южными» кланами в Таджикистане. Всё это произошло ещё до распада СССР. – Прим. Ред.


[Закрыть].

Таким образом, вместо декларированного ранее «слияния наций» партийные идеологи заговорили об их «сближении», ибо наконец поняли, что рассчитывать на полное исчезновение характерных черт основных наций и народностей в СССР не приходится.

Зато ещё большее значение партийное руководство стало придавать повсеместному внедрению русского языка. Эти усилия не пропали даром. В большинстве союзных и автономных республик СССР русский язык значительно укрепил свои позиции. В первую очередь в Беларуси, где в 70-е годы русским языком свободно владело не менее 57 % населения, в Украине (около 50 %), в среднеазиатских республиках. Исключение составили Эстония, где использование русского языка не превышало в 70-е годы 29 % (да и то лишь в городах), и Грузия, народ которой высказал решительный протест против уравнения в правах русского и грузинского языка как государственных.

В составе руководства ЦК КПСС преобладали представители русской национальности. Из 101 члена ЦК, избранных в период между 1952 и 1976 гг., 78 человек были русскими. Политбюро ЦК почти полностью состояло из русских и украинцев, с символическим представительством некоторых других национальностей. Исключительно из русских и украинцев состоял и Секретариат ЦК КПСС, ведавший вопросами назначения на руководящие должности союзного значения.

Дальнейшая разработка концептуальных положений политики партии в национальном вопросе нашла отражение в постановлении, посвящённом 60-й годовщине образования СССР (1982 год). В нём подчеркивалось, что «социалистическая по содержанию, многогранная по своим национальным формам, интернациональная по характеру советская культура стала великой силой идейно-морального единения наций и народностей Советского Союза».

Декларировалось, что «КПСС боролась и всегда будет решительно бороться против таких чуждых природе социализма проявлений, как шовинизм или национализм, против любых националистических вывихов, будь то антисемитизм или сионизм». В этой связи Постановление обратило внимание на такой существенный момент, как взаимоотношения между представителями разных национальностей в союзных республиках:

«Так как в ряде республик за последние годы значительно увеличилось число граждан некоренных национальностей, которые имеют свои специфические потребности в области языка, культуры и быта, партийные комитеты обязаны глубже понимать эти проблемы, своевременно предлагать пути их решения».

Особенно остро эта проблема стояла в Эстонской ССР. В данной связи в июле 1984 года было принято специальное постановление ЦК КПСС. В нём подчеркивалось, что «отдельные руководители (Эстонии) не придают достаточного внимания патриотическому и интернациональному воспитанию». На практике этот тезис означал необходимость дальнейшего углубления процессов русификации: ведь «недостаточно воспитанными» оказались не русские, жившие в Эстонии, но категорически не желавшие изучать эстонский язык, а эстонцы, не стремившиеся переходить на язык оккупантов и не желавшие усваивать достижения «передовой культуры, русской по форме, советской по содержанию».

Итак, в рассматриваемый период национальная политика КПСС и советского государства характеризовалась борьбой против любых проявлений национального самосознания, которые неизменно характеризовались как национализм, а также против национальных традиций и обычаев.

Провозглашённый Сталиным и подхваченный партией лозунг «слияния наций» в «единую коммунистическую нацию» наиболее последовательно осуществлялся в БССР. Здесь проводилась целенаправленная государственная политика по вытеснению беларуского языка из культурной и общественной жизни и расширению сферы употребления русского языка, ставшего средством межнационального общения. Это, в свою очередь, негативно отражалось на этнических процессах, происходивших в Беларуси. Национальный язык, один из главных признаков этноса и его стержень, постепенно исчезал в повседневном обиходе.

Следовательно, можно заключить, что эксперимент по созданию, нового сообщества людей – «советского народа» – с наибольшим успехом проходил именно в БССР.

2. Формы реализации национальной политики в БССР

Доминирование некоренного населения

Партийно-государственное руководство. Ещё не успела завершиться война, как по инициативе Москвы началось заполнение штатов государственных органов, учреждений образования, культуры и науки БССР представителями других национальностей, не знавшими ни беларуского языка, ни особенностей беларуской культуры.

В августе 1944 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О ближайших задачах партийных организаций КП(б) Белоруссии в области массово-политической и культурно-просветительской работы среди населения». В связи с ним руководству отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) поручалось «направить на постоянную работу в БССР (в дополнение к ранее направленным 42-м пропагандистам) 8 руководящих пропагандистских работников из выпускников Высшей партшколы при ЦК ВКП(б) и 30 пропагандистов из выпускников межобластных курсов пропагандистов в г. Куйбышеве». А всего во второй половине 1944 года ЦК ВКП(б) направил в БССР 429 человек, занявших руководящие должности в областных и районных комитетах партии. Беларусов среди них не было.

Кроме того, в 1944 году 500 специалистов из РСФСР и других республик получило сельское хозяйство, 1506 медицинских работников – система здравоохранения. Москва требовала как можно скорее восстановить промышленные предприятия, наладить работу медицинских учреждений, а проблема владения специалистами беларуским языком никого там не волновала.

Более того, направление в БССР партийных и советских работников из других республик в значительной мере было обусловлено недоверием центральных органов власти СССР к местным кадрам, которых, по их мнению, требовалось «перевоспитать» в связи с тем, что они временно находились в оккупации. Вновь назначенные республиканские партийные чиновники систематически меняли местных руководителей, потенциально способных проводить относительно самостоятельную политику и пользовавшихся определённым авторитетом в народе. В результате такой политики только за два года (1944–46) в БССР сменилось около 90 % руководителей районной и городской администрации, 83 % председателей колхозов и директоров совхозов!

На 1 января 1945 года из 29 515 членов и кандидатов в члены компартии республики только 46,5 % (13 726 человек) являлись беларусами, тогда как 36,9 % (10 891 человек) составляли русские, а ещё 16,6 % (4898 человек) – лица других национальностей, преимущественно евреи. Следовательно, около половины членов беларуской партийной организации могли вести служебное делопроизводство и агитационно-пропагандистскую работу среди населения только на русском языке.

В 1948 году в составе КП(б)Б было 55 % беларусов, тогда как русских – 27 %, лиц иных национальностей – 18 %.

Эти цифры показывают два факта: во-первых, несоответствие национального состава партии национальному составу населения БССР; во-вторых, втрое завышенное представительство русских (в структуре населения БССР их доля в то время не превышала 9 %).

Практика выдвижения руководителей в Беларуси после войны по-прежнему была направлена на отстранение беларусов от власти. Так, в течение первых 12 лет после восстановления советской власти в БССР первыми секретарями ЦК КПБ являлись русские: П. Пономаренко (июль 1944 – март 1947), Н. Гусаров (март 1947 – июль 1950), Н. Патоличев (июль 1950 – июль 1956). Пост второго секретаря ЦК партии тоже обязательно занимал русский. Между тем, именно второй секретарь контролировал всю партийную номенклатуру в республике, так как он отвечал за работу с номенклатурными кадрами.

В 1946 году среди заведующих отделами ЦК КПБ было 44,4 % русских, столько же беларусов, 11,2 % – представителей других национальностей. Кстати, на протяжении 44 лет (1944 – 1988 гг.) доля русских среди заведующих отделами ЦК КПБ никогда не опускалась ниже 35 %. Среди заместителей заведующих отделами русские составляли 30–35 %.

В 1951 году в правительстве БССР было всего лишь 9 беларусов (29,7 %) и 24 человека (70,3 %) других национальностей: 22 русских, 1 грузин (министр госбезопасности), 1 еврей.

В 1953 году из 1408 сотрудников административных органов западных областей Беларуси только 114 человек (8,1 %) были беларусами местного происхождения.

Постепенно «удельный вес» беларусов в составе республиканской номенклатуры возрос. На 1 января 1955 года беларусы составили 61,4 % руководящих кадров КПБ, русские – 26,15 %, лица других национальностей – 12,45 %. В республиканской компартии на тот момент беларусы составляли 60,23 %, русские – 23,94 %, прочие – 15,83 %. Но в общей структуре населения БССР беларусов было около 84 %, тогда как русских едва набиралось 10 %.

При этом из 170 заведующих отделами культуры районных комитетов КПБ беларусов в 1955 году было 57 % (98 человек), а русских – 28 % (48 человек), других национальностей – 15 % (24 человека). Через 5 лет (в 1960 г.) из 145 заведующих отделами культуры райкомов и горкомов КПБ было 54 % беларусов (78 человек), 25 % (37 человек) русских, 21 % (30 человек) – других национальностей.

Лица русской национальности на протяжении более чем 30 лет были представлены в партийном руководстве в значительно большей пропорции, чем проживали в республике и состояли в республиканской компартии. Если к этому факту добавить другой – рабочим языком партийных функционеров и государственных чиновников, независимо от их национального происхождения, являлся русский – доминирование русского этноса просматривается вполне отчетливо.

Специалисты. В сфере науки представители русского этноса тоже занимали привилегированное положение. Как известно, учёные беларусы в своём большинстве были репрессированы в 30-е годы. Поэтому не удивительно, что в 1950 году среди всех научных сотрудников Академии наук БССР беларусы составляли только 50,7 %, тогда как русские – 25,8 %, лица прочих национальностей – 23,5 %. При этом среди сотрудников, имевших учёные степени кандидатов и докторов наук, учёные звания профессоров и старших научных сотрудников, русские преобладали весьма значительно.

В Министерстве просвещения БССР работали 48,5 % беларусов, 28 % русских, 23,5 % – иных национальностей; в Министерстве здравоохранения беларусов было 37,2 %, русских – 20,8 %, прочих (в основном, евреев) – 42 %.

В целом, в национальной структуре научных и научно-педагогических кадров республики беларусы составляли 44 %, русские 26,3 %, представители других национальностей – 29,7 %. Беларусы находились в меньшинстве, что, как и в компартии, не соответствовало структуре населения.

В 1956 году из 24 действительных членов АН БССР было 15 беларусов и 7 русских, среди 15 членов-корреспондентов беларусов и русских было по 7 человек.

В 1967 году в общей массе научно-педагогических работников и специалистов, занятых научной работой в БССР, беларусов было менее половины – 47,6 %, тогда как русских более трети – 35,1 % При этом беларусы составили 45,1 % всех кандидатов наук, а русские – 37,6 %. Среди докторов наук удельный вес беларусов и русских в республике был почти одинаков – 38,5 и 38,2 %. Хотя процент учёных-беларусов несколько увеличился, по сравнению с 1950 годом, но и эти цифры не соответствовали национальной структуре населения.

В 1969 году из 18 678 научно-педагогических работников БССР беларусов было 48 % (8965 человек), русских – 35,5 % (6631 человек), иных национальностей – 16,5 % (3082 человека). Среди 344 докторов наук беларусов было 142 человека (41,3 %), русских – 127 человек (36,9 %), прочих национальностей – 75 (21,8 %).

На 1 января 1978 года в системе Академии Наук БССР беларусов было 2,5 тысячи человек (50.2 %), русских – 1,8 тысячи (37,9 %), других национальностей – 11,8 %.

В 1970 году в пяти творческих союзах (писателей, журналистов, архитекторов, композиторов, кинематографистов) в целом беларусы составляли – 45,2 %; русские – 29,2 %; прочие – 25,6 % (при этом в союзе композиторов было 13 беларусов и 14 русских, в союзе кинематографистов – 32 и 51, в союзе архитекторов – 93 беларуса и 128 русских). Как видим, беларусы составляли менее половины творческой интеллигенции.

Только в начале 1980 годов доля этнических беларусов превысила половину от общей численности научно-технических и научно-педагогических кадров в собственной стране, однако следует учесть, что в своё

м подавляющем большинстве эти беларуские кадры были русифицированы. Делопроизводство почти во всех институтах Академии Наук, во всех республиканских министерствах и ведомствах, во всех ВУЗах велось на русском языке.

Русское этническое меньшинство, которое по переписи 1989 года составило чуть более 13 % от общей численности населения БССР, в течение всего послевоенного периода занимало доминирующие позиции в научной, научно-педагогической и научно-технической жизни Беларуси.

Городское население. В первые десять послевоенных лет (1945–55) осуществлялся широкий «завоз» рабочих и специалистов из России на все крупные беларуские предприятия. Кроме того, очень много русских самостоятельно приезжало на постоянное жительство в БССР. В результате действия этих двух факторов, «удельный вес» русских в составе городского населения достиг значительных величин. Так, в 1979 году среди жителей Бобруйска, Витебска и Полоцка русских было по 22 %, Минска и Гомеля – по 20 %. Бреста – 19 %, Гродно – 18 %, Могилёва – 14 %. Доля русских в общем составе городского населения БССР постоянно возрастала: в 1975 году они составляли 18,5 %; в 1980 году – 19,4 %: в 1988 году – 20,2 %.

Наплыв мигрантов не только размывал традиционную этническую структуру населения Беларуси. Именно приезжие формировали в наших городах своеобразную культуру – не беларускую, а «советскую», основанную на русском языке, русской литературе, русских обычаях повседневного быта. Художественную и специальную литературу, а также периодические издания жители городов читали преимущественно на русском языке. Так, в начале 80-х годов 63,7 % жителей городов БССР читали литературу и периодические издания только на русском языке; на русском и на беларуском языках 24,8 %; исключительно на беларуском языке – 8,8 %.

Для горожан Беларуси всех национальностей основным средством общения и на производстве, и в быту стал русский язык. За 30 лет (с 1959 до 1989 года) общее число горожан, назвавших родным языком русский, возросло с 1 млн. 309,6 тысяч до 3 млн. 243,1 тысяч (в 2,48 раза), а их «удельный вес» в структуре городского населения увеличился с 16,26 % до 31,95 %!

В результате урбанизации и индустриализации БССР в 1950–60-е годы наблюдался значительный приток в города деревенских жителей. Если в 1957 году их было около 70 % от общего количества рабочих и служащих, то в 1960 году (всего через три года!) – уже 80 %. Характеризуя этнокультурные процессы, происходившие в то время, беларуский писатель Сергей Дубовец метко подчеркнул: «крестьянская нация… ринулась в город, где её ждала городская культура – русско-советская».

Городских беларусов, назвавших родным русский язык, было в 1970 году 24 % от общей численности, тогда как в целом по республике только 9,8 %. Ещё выше этот показатель был в Минске, где 39,3 % беларусов назвали родным русский язык.

По переписи 1989 года менее 50 % жителей беларуской столицы, областных центров (Бреста, Витебска, Гомеля, Гродно), колыбели беларуской государственности Полоцка, таких крупных городов как Бобруйск, Пинск и Новополоцк назвали беларуский язык родным. Только в Вилейке и Новогрудке свыше 80 % горожан назвали своим родным беларуский язык.

Как видим, вследствие углубления процессов русификации в городах быстро сокращалось число беларусов, владевших родным языком. Например, если в сельской местности с 1959 до 1989 года это снижение составило лишь 1,52 %, то в городах беларусов, назвавших беларуский язык родным, стало меньше на 7,67 % (с 77,52 % до 69,85 %).

Кроме того, в городах быстрыми темпами происходила ассимиляция представителей других национальностей, проживавших в БССР. Так, по переписи 1970 года русский язык в городах назвали родным 80,3 % проживавших там евреев, 56 % латышей, 55 % армян, 54,5 % украинцев.

При этом, что естественно, на производстве русский язык использовался шире, чем в семейной жизни, особенно это было заметно среди тех людей, кто сравнительно недавно переехал в город. Большинство городского населения Беларуси, особенно бывшие жители деревни (горожане в «первом поколении»), пользовались и продолжают пользоваться до сих пор смешанным русско-беларуским языком – так называемой «трасянкой».

Отметим попутно, что при смешении двух языков нарушаются нормы как беларуского, так и русского языка. Кроме того, беларусы по-своему произносят русские слова: они «гэкают», «дзэкают», «цэкают», «акают».

Средства массовой информации

Газеты и журналы. В послевоенный период в БССР неуклонно возрастал «удельный вес» периодических изданий на русском языке. Так, если в 1950 году годовой тираж журналов на русском языке составлял 1 %, то в 1955 году – 31 % от общего объема, а газет – 28 % и 47 % соответственно.

С 1 января 1963 года по решению ЦК КПБ начали выходить на русском языке ранее двуязычные газеты «Физкультурник Беларуси», «Сельская газета», «Гродненская правда», «Заря», журналы «Коммунист Белоруссии», «Блокнот агитатора» и «Сельское хозяйство».