Текст книги "История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг."

Автор книги: Анатолий Тарас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

(На этих словах текст доктора Станкевича заканчивается. Однако составитель взял на себя смелость дополнить его одним материалом).

6. Письмо Якуба Коласа в Бюро ЦК КПБ[136]136
  Это письмо классик беларуской литературы Якуб Колас (К. М. Мицкевич) лично отнес в приемную ЦК КПБ 13 августа 1956 года. Видимо, оно далось ему нелегко. Многое переживший 74-летний человек был настолько взволнован, что после возвращения домой у него произошёл сердечный приступ и в тот же день он умер. Партийные чиновники сдали письмо в свой секретный архив. Впервые оно было опубликовано только в 2001 году. Перевод письма на русский язык сделал Анатолий Тарас по публикации в журнале «Беларускі гістарычны часопіс» (2007. № 10. с. 56-57).


[Закрыть]

Дорогие товарищи!

Если бы сила воображения могла нарисовать мне лет 50 тому назад сегодняшний Минск и всю нашу республику такими, какие они сейчас, это показалось бы недостижимой мечтой, фантастическим сном. Я говорю о том, что особенно дорого моему сердцу, ведь на моих глазах вырос и окреп беларуский народ, стал жить несравненно лучше, изменил облик своей земли. Молодые люди уже не могут представить свою страну без автомобиля на улице, без трактора в поле, без больших городов, без электрического света, без всеобщей грамотности, без кино и театра. Это всё – (результат) нашего труда, нашей заботы… Наше достояние – это мы сами, советские люди, трудолюбивые, простые. С тем большей бдительностью и усердием бережём мы свое счастье, труд, свои богатства.

Величайшим духовным богатством народа является его язык. В языке отразилась история народа, его трудовая жизнь, его борьба, его печали и радости, его природа, его любовь и гнев. Любить и уважать (родной) язык нас учил великий Ленин, выдающиеся писатели, учёные, педагоги.

Беларуский язык сравнительно молод. Хотя и давно уже говорит на нем народ, но как язык науки, политики, литературы он (ещё) находится в периоде становления. Поэтому задача советской интеллигенции республики – беречь (свой) язык, изучать его, разрабатывать и расширять. Это достигается, прежде всего, ежедневным его употреблением в быту, на работе, в государственных, общественных и культурных учреждениях.

Всё ли хорошо у нас в этом отношении? Далеко не всё. На мой взгляд, дальнейшее развитие культуры республики очень много проиграет и, скажу прямо, стоит перед серьезной угрозой именно от недостаточного внимания к родному языку. Учреждения столицы вывели из обихода беларуский язык: на нём не ведется переписка, на нём не говорят с посетителями, в городах нет беларуских вывесок и надписей, мало беларуских афиш и плакатов. Смешно сказать, но, проехав Минск и (отрезок) Слуцкого шоссе на протяжении 30 километров, я не увидел ни одного беларуского слова. Только в Русинове на исследовательской картофельной станции нашлись две почерневшие от времени надписи: «Кузьня» (кузница) и «Сьвіран» (амбар). Да и то, видимо, они были сделаны в 30-е годы, до реформы правописания, ведь после мягких согласных в них стоит мягкий знак.

Неужели наши автомобили, тракторы, станки, ткани, конфеты, папиросы стали бы хуже, если бы на них были беларуские надписи. Пусть только качество не подведёт! Ведь сколько не пиши «Казбек» на минских папиросах, все равно потребитель потребует ленинградские. Свислочь река незавидная, но если папиросы с таким названием будут самыми лучшими, то они найдут спрос во всём Советском Союзе. Почему же мы допускаем, чтобы беларуские этикетки появлялись только на плохом гуталине и не очень вкусных напитках? Это ведь и мало, и просто обидно.

Академия Наук, которая должна быть центром беларуской науки, не пользуется беларуским языком, не издаёт на нём работ, не проводит заседания. То, что в Академии существуют институты языка и литературы, ещё дело не решает. У нас до сих пор не разработана беларуская терминология по всем отраслям науки, что дало бы возможность писать по-беларуски научные работы, излагать по-беларуски специальные дисциплины. Неужели научная работа, если она хороша и интересна, что-нибудь потеряет, если будет написана по-беларуски! Наоборот, её станут переводить и распространять на многих языках мира, как это происходит с произведениями наших литераторов.

Могут сказать, что, став на такой путь, распугаем в Академии учёных, уроженцев других республик, которые не владеют (беларуским) языком. Нет, никто не собирается сажать за букварь уважаемых серьезных людей. Однако, проживая в Беларуси, им бы не грех научиться хотя бы читать газеты (на беларуском языке). Большинство же наших учёных – беларусы, и (свой) язык они знают, но им не пользуются. В их адрес и направлен этот упрёк. Разве может быть серьезное развитие науки, если учёные не хотят уважать язык народа, на чьей земле они трудятся?

Союзы композиторов и художников тоже отказались от своего языка. Ну, пусть у них другие средства выражения мыслей и чувств, не языковые. Однако внести вклад в национальное искусство и музыку, не зная язык народа, невозможно. Язык – самый важный элемент национальной формы, не зная его, не пользуясь им, ни художник, ни композитор не смогут овладеть всеми духовными богатствами народа.

Беларуский язык можно услышать в театрах и по радио. Но что это за язык? Это открытое глумление над ним. Артисты и дикторы нарушают элементарные правила произношения (слов), расстановки ударений, (их) язык засорен множеством искажённых слов-калек, неудачно заимствованных из русского языка. Происходит это потому, что артисты, сотрудники радио, журналисты, газетчики не пользуются языком в быту. Переводы газетных статей и материалов радио поручают машинисткам и малограмотным людям. Откуда же здесь взяться хорошему языку? Вот и пишут наши газеты и журналы: «прадстаячы», «маючыйся», «кіруемы» и другие чудовищные слова.

Театры, осуществляя постановку переводных пьес, по-своему неграмотно исправляют переводчиков, изменяют (отдельные) слова и (целые) предложения, так как, видите ли, беларуское слово «не звучит». Беларуское слово звучит, но они не знают его, не стремятся понять (его) смысл и донести до зрителя. Названия пьес театры стараются давать так, чтобы они были не переведены, а лишь написаны беларускими буквами. Кстати, театр оперы и балета никак не может освоить оригинальный репертуар, переводов (на беларуский язык) либретто классических опер не делает. Певцы, артисты филармонии, чтецы пренебрегают беларуским репертуаром. Можно услышать, что такого репертуара нет. Неправда, есть произведения и для чтения. Надо (лишь) протянуть руку и взять. А начнешь шире использовать, так и репертуар расширится, (потому что) будет больше желания работать у его создателей.

Студия «Беларусьфильм» снимает фильмы на русском языке, а потом дублирует их на беларуский. Таким путём национальную кинематографию не создать. Кстати, дублированные фильмы не появляются на экранах столицы, где и как их показывают, неизвестно.

А что мы имеем в области народного просвещения? В вузах, техникумах, школах преподавание на беларуском языке не ведётся, наш язык излагается скверно, так, что он становится нелюбимым предметом. Беларуских школ мало, они находятся на окраинах, в худших зданиях, в худших условиях, как бы умышленно, чтобы малые дети не могли туда добраться. Даже во многих деревенских школах беларуского только и осталось, что заржавевшие вывески над крыльцом.

Говорят, против беларуской школы протестует население. Я и мои товарищи-литераторы тоже получаем оскорбительные письма за защиту (нами беларуского) языка, за использование его. Надо хорошо разобраться, кто это пишет. Правда, разбираться трудно, ведь пишут анонимы. Выражают ли эти письма подлинную волю и желание народа? Может, действительно наш народ разлюбил свой язык? Нет, этого не было, и быть не может! Прислушайтесь к жителям городских окраин и рабочих посёлков, к колхозникам: из их уст звучит чистый, красивый беларуский язык. Никому из них в голову не придёт протестовать против того языка, на котором они говорят.

Но есть мещанская прослойка, которая брезгливо относится к нашему языку; она оказывает влияние на недостаточно развитых лиц. К сожалению, прислушиваясь к голосу этого мещанства, некоторые люди в органах народного просвещения начинают ликвидировать беларускую школу и вообще преподавание (беларуского) языка в ней. Но не волю народа исполняют они, близорукие. Выступать против родного языка, с одной стороны, люди могут вследствие непонимания (сути проблемы), а с другой – наши враги, враги нашей советской действительности, враги дружбы народов. Вообще недостаточное внимание к языку даёт материал для сплетен и инсинуаций нашим зарубежным врагам и их прислужникам.

В чем же причина сегодняшнего положения с языком?

В определённое время – надо ли объяснять, когда и отчего это было? – большая группа интеллигенции перестала пользоваться языком. Разговаривать тогда по-беларуски означало получить ярлык националиста.

Прошу понять меня правильно. Партия справедливо вела борьбу с буржуазным национализмом, вскрывая вредность и корень этого зла. Я имею в виду другое, а именно те нездоровые явления, в результате которых значительное число партийной и советской интеллигенции республики было безвинно репрессировано. Так вот, опасаясь быть наказанными без вины, люди прекращали говорить по-беларуски, а потом, естественно, понемногу и забывали язык. Так было со старшим поколением. Молодежь, подрастая, начала уже нигилистически относиться к (беларускому) языку: зачем его изучать, если он не имеет практического применения, не используется для преподавания, для переписки, не звучит на собраниях…

К сожалению, не было сделано никаких шагов, чтобы исправить этот уклон от своего языка. Вызванный случайными и нездоровыми обстоятельствами отход интеллигенции от беларуского языка начал неправильно пониматься как вообще нелюбовь народа к нему, нежелание им пользоваться. Из этого непонимания и следовало то, что употребление беларуского языка постепенно уменьшалось.

Видимо, хватит рассуждать, пора перейти к конкретным предложениям? Положение (беларуского) языка в республике требует улучшения. Я не о каких-то административных распоряжениях, смешно было бы беларусизировать беларускую республику. Дело может решить хороший пример. Наиболее лёгким мне кажется такой путь. У нас проводится много республиканских совещаний, торжеств, праздников. На них выступают с докладами ответственные работники, которые знают беларуский язык. Вот пусть бы эти доклады (они) делали по-беларуски. Это задало бы тон и показало уважение к языку со стороны руководства республики. Хороший пример переняли бы в областях, а затем и в районах. А то в самом деле некрасиво получается, что секретари райкомов и председатели исполкомов говорят с народом не на его языке. Мне думается, таким путём можно достичь большего контакта и взаимопонимания.

Второе. Такие учреждения, как Министерство культуры, Министерство просвещения, могут и должны вести свою работу на беларуском (языке). Когда беларуским языком заговорят министры и их многочисленные заместители, начнут проводить на этом языке заседания, писать (документы), тогда можно быть уверенным, что дело пойдет на лад.

Понятно, что не составит особого труда использование (беларуского) языка в творческих организациях художников, композиторов, в театрах. Внедрение языка в Академии (Наук) окажет влияние на внедрение его в учебных заведениях. Преподавание самого языка и основных предметов на нём – дело нетрудное. Кадры есть, учебники есть – нужна только расторопность министерства. Конечно, численность беларуских школ должна быть увеличена и условия в них должны быть хорошими.

Я не мастер делать предложения, их надо расширить и углубить. Обо всём этом необходимо хорошо и внимательно поразмыслить. ЦК найдёт соответствующие методы и средства. Завел же я этот разговор потому, что не мог не завести, потому, что чувствую это своей обязанностью перед народом.

Глава 7. Национальная политика коммунистов в БССР (1945–1985 гг.)
(Валентин Мазец, кандидат исторических наук)

Политика партийного руководства СССР в области национальных отношений после завершения Великой Отечественной войны в общих чертах была такой же, как в предвоенный период. По-прежнему борьба с национализмом велась преимущественно репрессивными методами, хотя сами эти методы после смерти Сталина смягчились. Значительно больший размах, чем до войны, приобрели процессы русификации. Сравнительно новым фактором национальной политики стал лишь государственный антисемитизм.

В первое послевоенное десятилетие национальная политика ВКП(б) – КПСС явно напоминала политику Российской империи с её великодержавным русским шовинизмом и государственным антисемитизмом. Но и в последующие десятилетия принципиальных изменений в содержании национальной политики КПСС не произошло, определённую трансформацию претерпели лишь её формы и методы.

1. Содержание национальной политики компартии

Борьба с национализмом

20 января 1945 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О политической работе партийных организаций среди населения западных областей БССР», главным стержнем которого был призыв к борьбе против «белорусских буржуазных националистов»:

«В печати и во всей агитационно-пропагандистской работе показывать трудящимся… что белорусско-немецкие националисты были и остаются наёмниками немецких захватчиков, соучастниками их преступлений против белорусского народа»[137]137
  Отзвуки этого постановления слышны до сих пор. Так, во время одного из выпусков телевизионной передачи «К барьеру!» на канале НТВ лидер ЛДПР В. В. Жириновский в споре с публицистом А. Прохановым заявил, что «беларусы во время войны продались немцам». Преподаватель Гродненского областного института повышения квалификации кадров образования М. Журавков, возмущённый этим заявлением, обратился к спикеру Государственной Думы России Б. Грызлову. Вскоре он получил ответ: Жириновский признал, «что в рассматриваемом конкретном случае в пылу полемики допустил некорректные высказывания, о чем глубоко сожалеет». См. газету «Труд» № 96 (1339) от 13 декабря 2007 г. с. 4.


[Закрыть].

В атмосфере всеобщего недоверия и подозрительности, характерной для советского общества 30–40-х годов, даже пребывание на оккупированной территории во время войны рассматривалось как серьёзное преступление. Именно поэтому в феврале 1945 года, вслед за постановлением союзного ЦК, было принято постановление ЦК КП(б)Б «О перевоспитании общества в духе советского патриотизма и ненависти к немецким оккупантам».

Немецких оккупантов на беларуской земле к тому времени уже давно не было. Смысл этого постановления заключался в том, чтобы поставить знак равенства между коллаборационизмом и беларуским национализмом. Отныне официальная советская пропаганда стремилась закрепить в общественном сознании стереотип о тесной взаимосвязи беларуского национального движения (кстати говоря, и украинского, и литовского, и других) с нацистскими оккупантами. Советские власти подозревали в «предательстве» любого человека, жившего во время войны на оккупированной территории, даже если он не служил оккупантам. Более того, у сотрудников органов МГБ и МВД вызывали недоверие и те, кто с оружием в руках боролись против оккупантов в партизанских отрядах или в подполье[138]138
  МГБ – министерство государственной безопасности. В 1946 году народные комиссариаты были переименованы в министерства. Красная Армия – в Советскую Армию.


[Закрыть].

Наряду с «перевоспитанием» населения «в духе ненависти к немецким оккупантам и их пособникам», важным компонентом национальной политики компартии являлась идеологическая борьба с любыми проявлениями национального самосознания. В частности, она нашла свое выражение в критике ряда деятелей искусства за их попытки осмысления исторического прошлого своих народов. Постановление ЦК ВКП(б) от 26 августа 1946 года «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» подчеркнуло:

«Крупным недостатком в деятельности Комитета по делам искусств и драматических театров является их чрезмерное увлечение постановкой пьес на исторические темы».

И это постановление немедленно нашло свое отражение в БССР. Осенью 1946 года бюро ЦК КП(б)Б выявило «ряд серьёзных ошибок националистического характера» в книгах и статьях по истории БССР, в частности в предисловии секретаря ЦК КП(6)Б Тимофея Горбунова к 1-й части коллективной монографии «История БССР» (оставшейся неизданной), а также в брошюре того же Горбунова «Героическое прошлое белорусского народа». На XIV и XV Пленумах ЦК КП(б)Б партийной критике подверглись «проявления националистических теорий в области истории и литературы». Партийная критика немедленно нашла отражение в периодической печати, воплотилась в ряде идеологических кампаний.

В январе 1947 года было принято постановление ЦК ВКП(б) «О работе ЦК КП(б) Белоруссии», в котором подчёркивалось, что «отсутствие принципиальной большевистской критики произведений белорусских писателей, восхваление слабых малохудожественных произведений и замалчивание ошибок в творчестве писателей привели к появлению безыдейных и ошибочных произведений, которые неправильно отображают советскую действительность и борьбу белорусских партизан».

Литературный критик Василий Борисенко в статье «О некоторых вопросах истории белорусской литературы» тут же отметил:

«Проявления рецидива буржуазно-националистических концепций в области истории белорусской литературы и литературной критики, искажение марксистско-ленинской методологии в области литературоведения до современного момента не получили ещё соответствующего раскрытия на страницах наших литературно-художественных журналов».

Далее он сделал вывод о том, что «белорусский национализм всегда был и есть наихудшим образцом низкопоклонства перед империалистическим Западом».

«Идеологически ориентированные» критики (типа Борисенко) заклеймили как безыдейные стихотворения Констанции Буйло из сборника «Рассвет», стихотворения Петруся Бровки «Скворец» и «Ива над водою», Максима Танка «Я не знаю, кто ты» и «Дорогая моя», Аркадия Кулешова «Земля и море» и «Земля и небо», Петра Глебки «Смерть солдата», Адама Русака «Осенние напевы», проникнутые чувством искреннего патриотизма, любви к родной природе и своему краю.

Идеологические кампании в некоторых случаях завершались очередными арестами, хотя они уже не имели массового характера. Например, в конце 40-х годов по второму разу арестовали Станислава Шушкевича, Андрея Александровича, Бориса Микулича, Сергея Граховского и несколько других беларуских литераторов, в том числе находившихся в ссылке с 30-х годов!

Новая кампания идеологической травли беларуских писателей началась в 1951 году после появления в газете «Правда» статьи «Против идеологических искажений в литературе». «Националистический уклон» бдительные партийцы обнаружили в стихотворении украинского поэта Владимира Сосюры «Люби Украину». В связи с этой кампанией беларуская республиканская газета «Литература и искусство» («Літаратура i мастацтва») отметила в своей передовой статье:

«Статья «Правды» «Против идеологических искажений в литературе» предупредила всех писателей, всех поэтов о необходимости отчётливой идейной направленности каждого произведения, о необходимости того, чтобы каждое произведение по-настоящему отображало нашу героическую жизнь в эпоху великого Сталина».

В «Материалах к отчётному докладу ЦК КП(б)Б XIX съезду КПСС» (1952 год) подчёркивалось, что компартия БССР считает своей главной задачей «организацию идеологической борьбы против любых проявлений национализма».

В феврале 1956 года состоялся знаменитый XX съезд КПСС, на котором генеральный секретарь партии Н. С. Хрущёв выступил с сенсационными разоблачениями так называемого «культа личности Сталина». Съезд ознаменовал начало пресловутой «хрущёвской оттепели» в жизни советского общества, продолжавшейся, с разнообразными «колебаниями», вплоть до отстранения Хрущёва от руководства партией и государством в октябре 1964.

Однако «оттепель» в наибольшей мере выразилась в реабилитации жертв политического террора 30-х годов, и очень мало отразилась на содержании национальной политики. Так, в январе 1960 года было принято постановление ЦК КПСС «О задачах партийной пропаганды в современных условиях». Оно в очередной раз подчеркнуло необходимость «вести непримиримую борьбу против любых проявлений буржуазного национализма, против тенденции к идеализации и затушёвыванию социальных противоречий прошлого, к искажению действительной истории той или иной нации и её взаимоотношений с другими народами СССР, против отдельных проявлений национальной замкнутости и исключительности».

Постановление призывало воспитывать трудящихся «в духе… непримиримости к пережиткам буржуазного национализма, к воссозданию и искусственному насаждению под маркой «национальных традиций отсталых, реакционных обычаев и нравов», к попыткам противопоставления неправильно понимаемых местных интересов общим интересам борьбы советского народа за коммунизм.

Не будет преувеличением утверждение, что на идейном уровне подобное отношение «центра» к национальному движению в союзных республиках сохранялось до конца существования СССР.

Государственный антисемитизм

Начало кампании антисемитизма в СССР положил секретный приказ, поступивший в действующую армию в конце 1943 года. Он предписывал устранить евреев со всех командных должностей уровня фронтов, армий и корпусов.

Осенью 1944 года на расширенном совещании Политбюро ЦК Сталин высказался за ограничение в назначении евреев на любые руководящие должности. По итогам совещания было составлено директивное письмо, которое секретариат ЦК разослал в январе 1945 года. Оно предписывало под различными благовидными предлогами устранять евреев с руководящих и ответственных должностей в народном хозяйстве, советском и партийном аппарате.

Вскоре после рассылки этого письма у евреев начали возникать проблемы при поступлении на работу и учёбу, при получении квартир. Были введены негласные квоты, жёстко ограничившие процент студентов-евреев. Так, в 1947 году в Московский университет впервые не поступило много евреев-медалистов.

В том же году из Уголовного кодекса убрали статью, предусматривавшую уголовную ответственность за проявления антисемитизма. В ряде населённых пунктов России, Украины и Беларуси произошли еврейские погромы. Власти не приняли никаких мер, чтобы защитить еврейское население от насилия.

В 1938 году среди секретарей райкомов и горкомов компартии БССР было 196 беларусов, 47 евреев, 36 русских. К осени 1947 года в этом звене партийного руководства осталось всего 10 евреев. А с 1955 года и по декабрь 1991 в числе секретарей райкомов и горкомов КПБ не было ни одного еврея.

14 мая 1948 года было создано государство Израиль. В первые месяцы его существования Сталин поддерживал национальное еврейское государство, так как в его политическом руководстве доминировали представители левых партий, а провозглашение независимости противоречило политике Великобритании на Ближнем Востоке. Сталин даже оказал Израилю значительную помощь оружием, поставки которого осуществлялись через Чехословакию. Но очень скоро кремлёвский диктатор разочаровался в этих «жалких еврейчиках» (его собственные слова).

Как-то «наказать» чересчур независимых израильтян он не мог, зато в своей империи деспот мог вытворять всё, что хотел. По его распоряжению соответствующие органы приступили к подготовке показательного политического процесса, который должен был оправдать в глазах советских людей политику государственного антисемитизма. На скамью подсудимых планировалось посадить руководителей Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Процесс должен был показать «всему советскому народу и прогрессивной мировой общественности антисоветскую националистическую работу» этих людей.

В ноябре 1948 года комитет был распущен, его председателя – народного артиста СССР Соломона Михоэлса – агенты МГБ убили в Минске. В период 1948–52 гг. в связи с фальсифицированным «делом ЕАК» были репрессированы 110 человек, в том числе 10 пошли под расстрел, остальные получили длительные сроки заключения. Однако устроить показательный процесс не удалось. Практически никто из членов комитета не дал признательных показаний, несмотря на зверские пытки. Позже всех их полностью реабилитировали.

8 февраля 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О роспуске объединений еврейских писателей и о закрытии альманахов на еврейском языке». В соответствии с ним были распущены объединения еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске. Более того, срочно закрыли все еврейские школы, журналы и газеты, издательства, театры.

Репрессии против евреев сопровождались идеологической кампанией по борьбе с «безродными космополитами» (в смысле – евреями), развернувшейся в СССР после публикации 28 января 1949 года в газете «Правда» редакционной статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». В ней, в частности, было сказано:

«Эти критики утратили всю свою ответственность перед народом, являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма».

Особенно широкий размах кампания борьбы «с безродными космополитами» приняла в БССР. Она сопровождалась «раскрытием таковых» среди журналистов, театральных и музыкальных деятелемй. Был расформирован Государственный еврейский театр БССР. Могилёвский областной драмтеатр, а «безродными космополитами» объявлены режиссеры М. Модель, Л. Литвинов, В. Головчинер, литературоведы Л. Бараг, А. Кучер и другие.

Продолжением «дела Еврейского антифашистского комитета» стало так называемое «дело врачей», раскручивавшееся МГБ СССР с ноября 1952 года. «Светил» советской «кремлёвской» медицины (В. Н. Виноградова, Я. Эттингера и два десятка других) обвинили в том, что якобы они отравили выдающихся большевиков – А. С. Щербакова (умер в 1945) и А. А. Жданова (умер в 1948), планировали отравить «самого товарища Сталина». Разумеется, не просто так. Дескать, все они были членами международной еврейской террористической организации «Джойнт».

Газета «Правда» сообщила, что «убийц в белых халатах» разоблачила врач кремлёвской больницы Лидия Тимашук. За это её наградили орденом Ленина, а вскоре после того, как «дело врачей» было прекращено (летом 1953 года) агенты МГБ «устранили» её, инсценировав автомобильную катастрофу.

В последующие десятилетия советской власти отношение партийно-государственных органов к евреям внешне выглядело по-разному, но по существу всегда оставалось негативным.

Возвеличивание русского народа

Новая тенденция в национальной политике руководства компартии и государства обозначилась во время войны. Высшее партийно-государственное руководство СССР, мобилизуя «советский народ» на победу в войне, реанимировало великодержавные стереотипы: о непобедимости «русского солдата», об его исключительной выносливости и героизме, о былой военной славе Российской империи.

К концу войны стереотипы такого рода способствовали трансформации понятия «советский народ». Отныне его основу составлял великий русский народ – первый среди равных народов. Дальнейшая эволюция этой концепции происходила в сторону негласного разделения остальных народов СССР на «благонадёжные» и «не вполне надёжные». Соответственно, в национальной политике происходило возвышение роли русского народа и «русских братьев» во взаимоотношениях с другими народами Советского Союза.

Официальное начало этой тенденции положил И. В. Сталин 24 мая 1945 года, когда на приёме в честь победы в Великой Отечественной войне приветствовал не советский, а именно русский народ и заявил, что это «главный из народов СССР», что он «завоевал в войне право признаваться направляющим для всего Союза», что его главными чертами являются «ясность ума, твердость характера и выносливость».

Как всегда, на идеологическую установку Москвы одними из первых откликнулись беларуские партийные марионетки. Уже в июне 1945 года Пленум ЦК КП(б)Б принял постановление «О политической работе среди населения Гродненской области», которое обязало все парторганизации республики:

«Воспитывать рабочих в духе преданности социалистической Родине, в духе любви и уважения к великому русскому народу. Неутомимо объяснять рабочим, что только благодаря помощи наших русских братьев и всех народов СССР, связанных в одно целое дружбою, достигнуто освобождение Белоруссии от ига немецких оккупантов».

Тем временем кампания по возвеличиванию русского народа набирала силу в масштабах всего Советского Союза. Например, всесоюзное радио в течение четырёх месяцев (с сентября по декабрь 1948 г.) провело цикл передач на тему «Великий русский народ – выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза».

Возникла острая необходимость найти и опубликовать как можно больше доказательств того, что русский народ древен, могуч и велик, и ещё того, что все нерусские народы с эпохи раннего феодализма стремились изо всех своих сил добровольно к нему присоединиться. Дескать, российская империя создавалась не «железом и кровью», как все империи на свете, а преимущественно «на добровольных началах».

Более того, если Карл Маркс и Фридрих Энгельс неоднократно называли Россию варварской страной, а русских – дикарями, то Сталин занял принципиально иную позицию. По его мнению, в ХІХ веке и в начале XX столетия Европа становилась всё более реакционной, тогда как русский народ полным ходом двигался к революции и, следовательно, становился всё более «прогрессивным».

Разумеется, в одночасье появилось множество авторов, которые находили доказательства сталинским тезисам во всех областях общественной жизни – в политике и экономике, науке и технике, военном деле, литературе и искусстве, в деяниях прошлых эпох и в событиях современности. В частности, именно в конце 40-х годов стал популярным тезис, согласно которому «русские гении первыми открыли всё», тогда как коварные иностранцы постоянно воровали у них изобретения и славу.

В своей новейшей работе «Марксизм и вопросы языкознания» опубликованной в 1950 году, Сталин заявил, что русский язык «должен стать языком всего пролетариата». В такой многоязычной и многонациональной стране как Советский Союз, с его диктаторским репрессивным режимом, на практике это означало насильственное вытеснение национальных языков из всех сфер государственной и общественной жизни.

Конечной целью национальной политики компартии, по Сталину, являлось создание единой советской нации, на основе марксистско-ленинского мировоззрения, русского языка и «советской социалистической культуры». Нетрудно видеть, что и эта сталинская идея в неизменном виде сохранялась в СССР в качестве идеологического маяка вплоть до распада союзного государства.

Особенности реабилитации жертв массовых репрессий

После смерти Сталина в СССР с 1954 года постепенно началась реабилитация жертв политических репрессий. После XX съезда КПСС она приобрела массовый характер.

Однако тоталитарная политическая система подверглась не демонтажу, а только реформированию. Главным виновником политических репрессий компартия объявила Сталина, некоторых высших руководителей репрессивного аппарата СССР и союзных республик. При этом никто из его ближайших помощников (таких, как Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Андреев, Шкирятов) не был даже арестован. Вопреки фактам, руководство КПСС лицемерно заявляло, что в массовых репрессиях повинны исключительно органы государственной безопасности, якобы вышедшие из-под партийного контроля и «поставившие себя выше партии». Партийные деятели, поголовно участвовавшие в организации массовых репрессий, меньше всего хотели привлечь к ответственности самих себя и своих «товарищей по партии».

На низовом уровне такая политика нередко приводила к тому, что бывшие палачи и их жертвы, восстановленные в партии, состояли на учете в одних и тех же партийных организациях, сталкивались «лицом к лицу» на партийных и профсоюзных собраниях.