Текст книги "Черная книга колдуна"

Автор книги: Анастасия Вихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Глава 10. Ворота в преисподнюю…

Два года – десятый и одиннадцатый класс, пролетели, как одно мгновение.

Кирилл с котом засиживался допоздна, не растрачивая время на обычные радости. С ума сойти, сколько он теперь знал, обращаясь за ответами к Стражу. Кот весьма недурно разбирался во всех науках, избивая те самые науки простенькими объяснениями, доступными любому школьнику. Самый незначительный вопрос вырастал до дискуссии, обрастая живенькими подробностями. Захочешь – не забудешь.

Но в конечном итоге любая тема сводилась к природе демона и проблемам, которые Кириллу предстояло решить.

– Что значит – провал целого ряда электронов на орбите атома? Нет, я понял, но как? С какой радости?! – закручинился Кирилл, перечитывая коварный список экзаменационных вопросов, вспоминая, как неопытным мальцом влюблялся то в одну училку, то в другую, пропустив химичку.

– А какие проблемы? – удивился кот.

– Куда они проваливаются? Три ряда электронных оболочек, а с четвертого в каждом периоде проваливаются под оболочку предыдущего…

– С чего ты взял, что провал идет под оболочку? – не понял кот.

– Ну как… Ученые доказали! – растерялся Кирилл.

– Когда?! – изумился кот.

– Когда?.. Не знаю, но вот же таблица Менделеева! – ткнул Кирилл в книгу, открывая обложку.

– Странно, а я всегда думал, что множественные формы орбит доказывают иное! – лениво потянулся кот, едва взглянув на учебник. – Ваши ученые доказывают, что конечная стадия развития железо. Если у меня золото под ногами, мои глаза меня обманывают?!

– Что ты имел в виду? – приготовился Кирилл выслушать версию кота.

– Видишь ли, протон для электрона то же самое, что ты для информационного поля, источник радости и грусти, – несколько разочарованно бросил кот. – Ты столько работал с демонами, с матричной памятью, что должен был столько же раз убедиться, что кроме видимой области трехмерного пространства существуют другие его измерения. Слишком просто бывает у человека, у Бога проще простого выглядит примерно как миллионы разлетающихся галактик. А все остальное примерно выглядит как Закон, в котором есть три основополагающих фактора: Сам Бог, Бездна, и все, что между делом.

– Ну-ка, ну-ка! – Кирилл поудобнее устроился в кресло, сложив ноги позу лотоса и придвигая только что налитую кружку чая.

– Примерно так. Нет тебя – и информационное поле отлетело. Структура электрона подобна электромагнитному полю любого магнита. Но! Имеет отличительные особенности. Фактором «Пси» является нейтрон, который, подобно матричной памяти человека, разворачивает пространство атома с электронным полем в пространстве. Иными словами, и твоя матричная память, и нейтрон – точки перехода для информационного и электронного поля.

– Ты хочешь сказать, что атом – абстрактно мыслящий?!

– Сам по себе нет. Без сознания, и тело, и матричная память, и информационное поле не более чем несостоятельный набор запчастей. Но имея над собой Сознание – это личность. Скажем так, Сознание Бога выше области видимого пространства. При этом, оно не имеет границ. Тогда как сознание человека подобно частице и расположено в пространстве трехмерной видимой плоскости.

Таким образом, сама по себе вселенная – абстрактно мыслящее существо.

Лицо Бога обращено в Бездну, сам он, как Бездна. Царствие Небесное его правая сторона, а Царствие Поднебесное его левая сторона, а вместе два Царства образуют его собственное пространство, подобное пространству человека. Если исключить термин «пространство», то Бог стоит к человеку боком.

– Это как?! – опешил Кирилл.

– Начнем с водорода. Один протон, один нейтрон. Электронная оболочка круглая. Сам протон находиться в пространстве. Зато электрон – это всего лишь электромагнитное поле протона – в подпространстве. В видимой области пространства его орбита подобна кольцам газообразных планет, в которых содержание водорода девяносто процентов и выше. Их формирует та же сила – электромагнитное поле, которое расположено перпендикулярно видимой области пространства. Появился нейтрон – он вверг протон в подпространство, образовав с ним стерженьковый магнит, и вывернул наружу электрон. Теперь электрон несколько иной. Он закрыт, но не так силен, как раньше. И когда рядом оказывается такой же или просто атом водорода в возбужденном состоянии, происходит слияние ядер с образованием гелия и его изотопов.

Гелий – инертное вещество, обладающее уникальным свойством оставаться в одиночестве. В таком виде он может существовать миллиарды лет. В наэлектролизованном виде испускает свечение в виде фотонов, при прохождении свободных электронов слишком близко. Фотон выбрасывается пучком света, когда собственная электронная оболочка приводится в первоначальное стабильное состояние. Солнечный свет – полностью его заслуга.

– Я, вообще-то, спросил о провалах электронов, – напомнил Кирилл, заметив, что кота занесло.

– А я о чем? Для картины нужен холст, кисть и краски, – рассердился кот. – Тьфу, сбил, на чем я остановился?

– На инертных газах, – подсказал Кирилл.

– М-м-м… так вот, при термоядерных реакциях происходят слияния ядер до стабильного ядра атома. В недрах звезды происходит обратное – распад, с высвобождением протонов, электронов, нейтрино, и прочих частиц, способных пробить электронную защиту ядра, а то и прикрутить себя намертво.

Первые два элемента имеют орбиты круга, но не все так просто – спин электрона противоположный. А почему?

– Ну, если пара нуклонов стержневой магнит, то они прилипнут плюс на минус. Минус на плюс. Но нейтрон – он же имеет нулевой заряд! Какой же он магнит?!

– Нейтрон материальный объект, который имеет магнитное поле, но он-то как раз в подпространстве, а его магнитное поле здесь, в пространстве. В обычных условиях он не может долго находится в таком состоянии, поворачиваясь к пространству задом, к Богу передом. Тьфу, наоборот, по направлению руки Бога. И тогда наружу вместо магнитного поля вылазит электрон. Протон и нейтрон – одна и та же частица, но по-разному расположена в многомерном пространстве.

Поэтому, когда вы умираете, вас легко перенести в Царство Небесное с вашей матричной памятью, если ничто не мешает развернуть. То же самое, что из одной руки положить в другую. Но малюсенький демон – и жизни не будет. Лицом он обращен в Бездну, туда и полетишь с огромным количеством хлама, который увидели бы, если бы смотрели, как я. Не надо забывать, что левая сторона принадлежит ближнему, неважно, мертв он или жив, есть там сознание или нет его. Есть Земля-матушка, вынутая из Бездны, которая на Бога молится. И Бог здесь как строгий ее телохранитель.

Оторви от протона электрон, и вот уже протон и нейтрино, а через пятнадцать секунд он снова протон. А в подпространстве это Бог с удивительной легкостью объявил себя живым. Но не одним электромагнитным полем жив человек. Представь Черную Дыру или тот же пульсар, в котором все протоны кверху попой. Они родят электроны каждые доли секунд, но все они врачуют Бога. Образно выражаясь, бегут в Бездну, чтобы осветить ее. Протон – столб, язык Змея Черного, а электрон – Святогор, который столб тот объезжает дозором, Черная Дыра – плуг, который границу прокладывает между Сварог и Змеем. Та же звезда нейтронная – соха, которая землю рыхлит.

Ваши ученые считают, что невозможно существование скорости, выше скорости света – а пространство тогда что?!

– Ты хочешь сказать, что пространство тоже образовано частицей?!

– Именно! Их не только поймать невозможно, но принять за частицу! Родились они на Черной Дыре, и оттого, что много их там – плотность пространства там выше, и кажется, будто оно изогнулось.

Пока протон один – поле окружает его со всех сторон. Когда два нуклона электронное поле выворачивается наизнанку. Таков атом водорода. Пример тому, когда вдруг протон становиться нейтральным, а бывший нейтрон становиться протоном. Мезон не частица, а направление магнитного поля. Между нуклоном и протоном образуется связь и собственное пространство в пространстве, подобно тому, которое имеет и зверь. Система стабильная, но не настолько, чтобы защитить себя полностью.

У каждого животного есть матричная память, но хранит ее не отдельная особь, а Жива-лебедь, с удивительной легкостью управляясь со всеми и сразу. Животный мир подобен муравейнику, где каждая особь знает, что она должна делать. А как делать, помогает опыт. У животных короткая память, но в смекалке им не откажешь. Поэтому Жива весьма недалеко, и глаза у нее открыты!

Предположим, ты и ближняя твоя – у тебя бес, у нее бес. Будь вы по одному, бес крутился бы вокруг да около. Побили собаку – образа нет, а при виде палки вздрагивает и хвост поджимает. Собака – атом водорода, как таковой матричной памяти у нее нет, она здесь, а информация в подпространстве. Повышенная интуиция, я бы так сказал. А вы, как атом гелия. Матричная память в подпространстве, развернутое информационное поле – и наложились друг на друга.

Для чего Штернам нужна Мирослава?! Да чтоб загнать себя в матричную ее память, а когда подойдут с другой стороны, прикрутить себя намертво. Пробитый человек, как изотоп, с кем повстречался, с тем и повенчался. А все потому, что электрон вывернули еще раз и магнитная защита ослабла. Без Кащея любой бес – почка не пророщенная. Спят. Не коматоз, иногда глазенки-то протирают, направляют в нужное русло, но если приструнить, не идут войной, разбегаются начинают. Поэтому люди всегда уверены, что уж им-то беда соседа им не грозит. А когда беда на голову села, страшно одиноки в своем горе. А бесы-то на месте не сидят. Твои бесы ближней кажутся, ее бесы возле тебя крутятся.

Но как из чужой матричной памяти бесы могут вырваться на волю, да залезть в чужое информационное поле?!

– Еще раз вывернуться? – догадается Кирилл.

– Правильно! Провалившись на другую электронную оболочку. Конечно, сравнивать нельзя, в одном случае мерзость, в другом береговая линия, но суть – пекельное царство, в котором всякое порождение змеево стремится одержать верх над силами небесными. Я это к слову, чтобы ты понял, что пространство не то, что ты видишь. Об атоме и говорить не приходится. В нем и серая Утка спряталась, и Столб, Небо подпирающий, и Святогор дозором ходит, и Семаргл со Сварогом меха раздувает…

Атом, безусловно, инструмент в руке Рода Небесного, с огромным запасом прочности. Симпатичными кажутся вам элементарные частицы – но, по сути, это шаровые молнии, которые не успели проскочить до места назначения. Этакая природная электростанция, которая буравит Небытие. И бушуют там грозы великие, и разряды бьют, каких на земле не бывает. Протон – продукт второстепенный, это тоже своего рода поле, но материальнее, чем электрон. А если смотреть на него не вдоль, а поперек, то можно увидеть иглу с полой сердцевиной, через которую Боги достают до самой Бездны.

– Ты же говорил, Черные дыры Бездну бомбят?! – уловит, бывало, кота Кирилл.

– А это не поперек, это как раз вдоль, – тут же соберется кот с мыслью. – Бездна ни времени, ни пространства в себе не имеет, она подбирается со всех сторон.

А вот тут начинается самое интересное!

Удержаться в сообществе не смогли бы, не прибеги к ним на помощь нейтроны, которые прошивают ядро атома. Судьбоносные. Забирают весь свободный электронный потенциал и закрывают его, раскрывая объятия новым парам. Они как ворота для гостей. Но треугольник не стал бы бермудским, не будь многочисленных пропаж! Через те нейтроны, что в относительно свободном плавании, выворачиваясь наизнанку еще раз – то бишь, дважды, электроны новых нуклоновых пар подстраиваются к орбиталям предыдущих сограждан.

Спин тот же, а раз вывернут дважды, уже и не тот.

И так провальные нуклоны четвертого периода закрывают собой орбитали второго. Пятый период – третьего периода. А седьмой ряд руки наложил и на первый, и на второй, и на третий. Восьмой заполняет пятый и шестой.

Почему именно восемь электронов? А вот считай! Первые два элемента водород и гелий открывают пространство, они его создают. Но не так-то легко в него попасть! Жизнь системы закрыта.

Следующие открывают в этом подпространстве в пространстве две плоскости по оси X и Y. А следующие шесть электронов встают по осям X, Y, Z, где ядро как бы центр мироздания. Оттого их орбиты имеют форму лепестка. Следующий ряд элементов встают как гелий к водороду. Они закрывают систему.

Два элемента следующего периода открывают еще две плоскости. Сколько бы ученых не билось, какие именно, вам этого не понять, ни представить….

Скажу лишь, что один встает по оси Z, а второй по такой оси, которая вышла за пределы разума. Исчерпав свои ресурсы, восемь электронов открывают новую летопись в жизни бытия. Электроны никуда не провалились, они по ту сторону, их собственное пространство становится шестимерным.

Количество непарных нуклонов возрастает. Точкой перехода становятся дополнительные нейтроны, которые прошивают ядро атома. Проваливаются аж десять электронов четвертого периода – количество непарных нуклонов от трех до пяти. А через новое подпространство последние восемь электронов четвертого и пятого периода как бы выворачиваются еще раз, уже дважды. Теперь у каждого электрона в видимой плоскости пространства по четыре брата с разными спинами. А на ту сторону смотрят двадцать четыре электрона. По десять провальных, и четыре, которые как бы здесь, но там, те, которые легли по оси Z, открывая ворота. Шестой период – двадцать четыре провальных электрона, количество непарных нуклонов возрастает до тридцати пяти. И последние шесть легко пришивают себя к тем, которые здесь.

Ну, восьмой ряд пока не закрыт.

– Получается, что у каждого электрона… – Кирилл почесал макушку, пытаясь сообразить, сколько будет электронов по одной орбитали.

– Шесть братьев с разными спинами. Два без выверта, два вывернутых, и два дважды вывернутых. И на той стороне столько же. Так что, таблицу Менделеева можно продолжить. До бесконечности. Но даже для открытых элементов седьмого периода нужны особые условия. Франций реагирует с любым элементом, пожирая его. Был бы открыт инертный газ, скажем данон, ничто не смогло бы поколебать его.

– А, скажем, темная материя, могла бы оказаться таким газом? По идее, если он накапливается в звездах, при взрыве он должен выдавливаться в верхние слои и отбрасываться в космическое пространство.

– Вполне мог бы. Вакуум сам по себе лишен какой либо среды, однако самые смелые открытия ваших ученых доказывают обратное – далекие волны радиогалактик легко достигают ушей слушателя! Следовательно, среда есть и при этом неплохой проводник.

– Это не химия, это, скорее, физика…

– Демонология не предполагает деление науки, она рассматривает явление в целом. Конечно, расчеты, которые делают явление непонятным и незаконченным, не лишены смысла, но рой мыслей уже не постучит в голову. Все великие открытия делались интуитивно, а иногда во сне. И то, что пытаются разузнать ваши ученые, древние знали наверняка! И сумели уложить знания в одну лишь сказку. Проблема не в том, как все это проверить, а в том, как не получить по мордам. Открыт порох, суммарный и атомарный вес его изучен вдоль и поперек, а как остановить безумие, не скажет ни один ученый. И так любое ваше открытие.

– Чем плох телефон? – обиделся Кирилл.

– Требуются доказательства? Люди верят всему, что им сказали и показали – и не ищут ответ. Первые лица государства не по делам судят, а по явлению народу. В телевизор можно сунуть все, что угодно. Но таковы ли, если миллионы людей не имеют куда преклонить голову?! И кто скажет, что им делать? И спят, и видят сон. Высокопарностью слов не бедствующих ни сыт, ни пьян. Раньше открытия приближали человека к Богу, а сейчас выдавливают из Бытия, в котором сам себе не рад.

– Но ведь живы! Тьфу, тьфу, тьфу!

– Надолго ли?! – прищурился кот, усмехнувшись. – Объединилась Смерть с Кащеем Бессмертным и распять собралась Дажьбога. И пошел Дажьбог в море-океан на остров Буян, где в яйце смерть Кащеева хранилась. Видит, в небе Семаргл-огнебог и Перун-громовержец, в поле Волх скачет, сын Индрика-змея, и Змея поддонный спину подставляет! Достал яйцо, принес, а Смерть ему чащу хмельную. Набежала Жива, выбила отраву из рук. И прозрел…

Сам попробуй разрулить свой вопрос.

– Не-а, рулить отказываюсь, – сразу отказался Кирилл. – Я с моими мозгами дальше твоих слов не хаживал.

– Горе мне, горе, с именами хоть разберись! – с досадой бросил кот. – Не ответишь на экзамене, человека не увидят. Вот сейчас только пространство поднебесной рассмотрели! Три тут, три там, одно измерение между ним, в Небесном царстве столько же, впереди вселенной еще три, пространства там как бы нет, но сам Сварог впереди Роба бежит, путь Солнцу прокладывая, три в чреве его, там где Бездна упокоилась, да сам Род – двадцать одно измерение у Рода Небесного. У человека десять. Не ленился бы, давно бы переплюнул Энштейна! Приложил на себя! Дажьбог продолжение Перуна, там он правый ментал, а здесь левый.

Так кто пошел воевать?

– Сам Перун?

– Именно! Но до Царствия Поднебесного ему не достать, если только через Дажьбога. Волх, сын Индрика Змея, такой же хвост Валеса, как Дажьбог хвост Перунов – но и через него не получится. Могучим Волха делает матричная память Царствия Небесного. Как все Боги, он питается молоком коровы Земун. Дажьбог могуч, оттого что нет у Подвселенной сознания, не руководит она собой – и оттого относительно чист Перунов хвост. Волх и зверь, но не зверь. Что может человек против Вселенной, которая за Родом в огонь и в воду?!

Вот ты, нет у тебя ближнего, а земля, которая хранит твою матричную память, не умерла. И поит тебя корова Земун молоком, которое течет по земле, где Волх и зверем скачет, и Финистом Ясным Соколом летит. А ту раз, смотрит Перун на Волха-зверя, и понимает: один Кащей бессмертный поднимается из земли – и Марена с ним. И Дажьбог не возвращается – спустился до Валеса, но не повернулось колесо сварожье.

Как у Мирки, если бы сама она чистой была и кровь Александра видела. И что бы ни делала, как бы не поднимала, и мыслью, и делом – Смерть там. Опоит Ирина зельем Александра и прикует все помыслы ее к горам Карпатским. Не под нею Александр, а под ворогом.

Ну, нетрудно догадаться, чем занимались Перун и Дажьбог потом…

– Иринку грохнули? – с завистью вздохнул Кирилл.

– И да, и нет. По большому счету, двое всегда могут встать лицом друг к другу, и будут смотреть друг на друга, но между ними всегда будет лежать поддонный Змей, по которому и перешел Дажьбог, чтобы освободить Подвселенную от Кащея. И посмотрели, и поняли – загажена подвселенная, леса повырубили, зверей повывели, что ни человек, то нечисть, а для человека места не осталось. И сирые, и убогие, и естественно, мечтаем о бессмертии, и нет ни одного бессмертного – все под смертью ходят, преклонившись перед Сыном человеческим.

И решили – пора закрыть этот балаган.

Огонь-Семаргл та сила, которая в каждый атом дышит и галактики движет. Порвал Утку Семаргл-огонь, как Тузик тряпку. И вывалилось из нее яйцо, и упало в море-океан. Для Бога это сущий пустяк. Перун к Утке не привязан, она следствие существования Царствия небесного. А вот Поднебесная на Утку должна молиться! Юша-змей поворотился, земля расступилась – огонь прошел по всей Поднебесной, опалив царство темное! Это что-то да для тебя значит, в свете последних наставлений?!

– Ядро атома разорвет? – вспоминая, когда такое могло произойти, поинтересовался Кирилл. В жизни планеты были лишь несколько темных моментов: когда родилась, Катархее, когда закончился Криптозой, и Мезозой Фамерзоя… но человека тогда в помине не было!

– Ну да, возможно где-то и было. А часть силы ударила в Юшу-змея, опалив царство темное. Но действие равно противодействию – из Бездны хлынули воды внешние, затопив всю Поднебесную. И многие планеты разорвало в клочья, и многие сошли с орбит, и многие камни разбросало по вселенной. Представь вторичный взрыв первоматерии вселенского масштаба. Конечно, не такой мощный, как при Большом Взрыве, когда Сварог взял в руки горсть земли и начал мять, но достаточно сильный, чтобы обратить в горстку пепла все живое. Не всякая звезда доживает до таких преклонных лет, как Солнце. И многие только-только народились. Вселенная так устроена, что старое дает жизнь новому – и человек в этой цепочке занимает последнее место.

– А выжили как?

– Ну, видишь ли, взрыв был неравномерным, опалил он землю. Но глубоко в ядре планеты плавал гроб железный, а в нем живые люди. И встали, и помирились с Богами, и пошли рука об руку с Дажьбогом и Живой. Попируют когда-нибудь Боги, ох попируют! Скоро два года пьем кровь у Ирины и ее подельников, а они прилипли намертво. Нам Александра с Мирославой удалось поженить, а Славка жив сегодня, а завтра снова мертв.

– Мы не можем ее убить, – рассудил Кирилл. – А хотелось бы! Что-то зачастила в Черемушки. К Сане клеится, к Мирке в подружки набивается – могут не устоять. А Славку насмерть замучают, если в руки попадет. Слава богу, что он с дядей Валерой в горах, там его в обиду не дадут.

– Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Садись за книгу и ищи ответ, как схавать пряник и не подавиться. Скоро твои экзамены закончатся, а мы пока дверь открыть не пробовали.

– Я все равно не понимаю, как можно войти в камень?!

– Там портал, дверь на ту сторону. Надо заступить за него и вывернуться. От разворота электрон не перестает быть электроном. Сложная процедура, согласен, но не смертельно.

– Я сто раз всю книгу перерыл, там об этом ни слова нет! – Кирилл повертел книгу, сунув ее под нос коту. – Книга Тьму изучает, а разворот в пространстве – Свет, – отодвинул он ее от себя телепортировав на стол. – Это как уйти в другую Подвселенную. Принцип тот же.

– Я ж не могу тело бренное оставить! – расстроился Кирилл. – Я его люблю!

– И не надо. Мы не в другую Подвселенную идем, а сокращаем путь через загибулину. Не смотри по сторонам, здесь такого перехода нет, – фыркнул кот. – Специальная аппаратура нужна, которая создает видимость материи там, где ее нет. Если языком образа, то там воронка, которая заработает, когда мы встанем перед лицом ее и попросим пропустить нас.

– Так любой же в нее провалиться! – не поверил Кирилл.

– А я на что? Я ключ, который выведет тебя в люди! – кот снова фыркнул, довольный собой выставляя брюхо.

– Отдаю должное, ты умеешь водить за нос! – опешил Кирилл. – Я тонны макулатуры выучил наизусть, чтобы тайну разгадать!

– И знаешь столько, что тетя Вера перестала зубы скалить, – напомнил кот. – Мы для нее теперь кладезь мудрости!

Действительно, когда Кирилл готовился, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Двадцать человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место – будет ждать следующего года. И все понимали – два.

Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни. И все остальные как бы за нет, кроме матери, которая понимала, что не стоит, но совесть не позволяла произнести это вслух. Ей, как врачу, приходилось иногда участвовать в призывной комиссии.

– Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать?! – наконец, предложила мать. – Наша молодежь никому не нужна – ни образования, ни на работу, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас ели родители не помогут, ложись в гроб и помирай. Демократия переводится как «народ важнее», но по нашим политикам этого не скажешь. Не демократия, а алигархократия. У людей апатия, депрессия, полное безразличие, – она обернулась к тете Вере, выражая удивление. – По телевизору тут показывали – человека трое запинали до смерти, даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?!

– Ну, правильно, свезли в дом престарелых, квартиры распродали, кому они теперь нищие нужны? – Мирка пожала плечами, одобряя решение матери. – Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе ногу или руку сломаю… Всего-то девять переломов! А там двадцать семь стукнет! Ну, если еще один вариант, родишь двоих детишек!

– Я служил, пусть и он послужит! – брезгливо скривился Александр. – Чего вы его все жалеете?! Это невозможно слушать! Первый год будут бить, на второй ему не возбраняется.

– Саш, иди, мы сами разберемся! – сердито приказывала Мирка, качая трехмесячного Олежку на руках. – И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.

– Заберу… Уси-пуси маленький, ути-пути сладенький, папочка молочко принесет, … – совершенно счастливый Александр строил козу, проверяя сырость памперса. – Вот с кем надо нянчиться! Наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать… И бабки!

Покачать Олежку выстраивались в очередь – и мать, и тетя Вера, и Александр, и даже Кирилл. А тот таращился на всех голубыми, как у Александра, глазами, пускал пузыри, агукая и о чем-то разговаривая на непонятном языке, состоящем из одних гласных и пф-п, пф-п…

Александр и Мирка теперь жили на первом этаже, в комнате матери и тети Веры. На угол, из пеноблока, за пару месяцев Александр выстроил пристрой, в котором располагалась детская и спальня, в самой же комнате устроили что-то наподобие отдельной гостиной. Но небольшая. Часть бывшей комнаты матери и тети Веры теперь занимала их собственная отдельная ванная комната. На втором этаже пристроя устроили отдельную комнату для тети Веры и для матери, а там, где жил Александр, совмещенный кабинет и библиотеку, куда тетя Вера навезла своих книг.

Известие, что Мирка и Александр решили пожениться, привело и мать, и тетю Веру в шок. Они смирились с Мирославой, и теперь рассматривали Кирилла, как обманутую жертву. Случилось это полтора года назад, перед самым новым годом. Кирилл принял известие с тайной радостью, стараясь оную не афишировать. В последнее время, перед самыми праздниками, Александр ходил подавленный, кислый, а когда Кирилл застал их целующимися на улице, внезапно решил признаться.

«Я у тебя девушку увел…» – он, видимо, с этой своей мыслью совсем измучился.

«Поздравляю, я рад за вас!» – как можно спокойнее и увереннее произнес Кирилл, решив, что задание выполнено.

«Так ты…» – Александр смешался.

«Ты, возможно не поверишь, но мы с Мирославой просто друзья. Да, она мне нравится, – на всякий случай Кирилл не стал расслабляться, не давая повода Александру подумать, что он не дорожит Мирославой. – Но она всегда тебя любила. Это-то мне и непонятно! В перспективе, когда она в тебе разочаруется, я на ней женюсь.»

Не сказать, что его не тошнило, когда он замечал Александра и Мирославу в обнимку с глупыми рожами. Так они могли сидеть и час, и два, не разговаривая, молча прижимаясь друг к другу.

Но радоваться было рано – Ирина пока не ушла в прошлое. Она тут же объявилась, прознав про свадьбу. И вызвала Александра из клуба. Мирка отпускала его иногда, сама она на танцы уже не ходила, животика стеснялась. По счастью, Кирилл оказался рядом. Наглость бывшей пассии Александра его взбесила – он выскочил следом, застукав их в тот самый момент, когда они собирались уходить.

«Ты че, бычара, с этой шалавой собрался шашни крутить?! У тебя жена дома беременная, или забыл? Мозги отшибло?!» – набросился он на него, внезапно испытав такую ярость, которую едва смог сдержать. Хотелось плюнуть брату в лицо.

Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.

«Вы когда нам, суки, фирму отца вернете?! И квартиру! Я с тебя шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»

«Кир, отпусти ее!» – потребовал Александр не своим голосом, но заступаться не посмел.

«Пошла вон!» – Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.

«Я его люблю!» – попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел. напугать ее, поставить на место он мог только сейчас. А иначе придеться все начинать сначала.

«Засунь свою любовь себе знаешь куда?! А ты че молчишь, козел?!»

«Ириш, извини, но у меня действительно, жена, ребенок…» – виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.

«Эта башкой покалеченная?» – приструнила его Ирина.

«Что ты сказала?! – процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. – А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»

«Не смей так про мою жену…» – возроптал в друг Александр, растерявшись.

Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока не заметил, что Иринка уехала. Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся – демоны поднимались и обнаруживали себя внезапно.

Но все же прогресс был на лицо, через неделю он уже не понимал, чего на него все такие злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.

– Всего полтора года! – сердился Кирилл. – Не сходите с ума!

– Всего, когда каждый день не издеваются, – проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. – А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет, ни один город на всю страну не вещает – ни в одной стране такого нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?! Сил нет, но ведь ничего не сделаешь…

– Если уж на то пошло, все бандиты из глубинки вылупились, – парировал Кирилл. – Не москвичи законы принимают, и бюджет не москвичи утверждают, представители регионов. Не плачут, а вам-то что?

– В том-то и дело, словно одну голову сняли и другую на ее место поставили, – горько посетовала мать.

– Боятся они голоса России, не зря революция началась с захвата телеграфа, – уверенно заявила тетя Вера. – Столица – душа страны, а это не душа, это стая вампиров, которые торгуют страной и людьми. Ты для них мясо – и ты будешь мясом! – строго взглянула она ни Кирилла.

– Ладно, не поступлю, лягу под каток, – смирился Кирилл, ретируясь.

Экзамены пролетели незаметно. Выпускной бал и аттестат о среднем образовании. Место Мирки оставалось свободным, обзаводиться подружкой Кирилл не торопился. В какой-то степени ему льстило, когда девчонки соблазняли его, бегать за какой-то одной не приходилось. От девчонок разбегались глаза, и он ловил себя на мысли, что одну не смог бы полюбить так, как их всех.