Текст книги "Черная книга колдуна"

Автор книги: Анастасия Вихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Семейный совет пришел к единодушному мнению, что лучшего места, как подвал не придумать. Но когда заглянули, оказалось, что подпол совершенно не приспособлен для этой цели. Сначала следовало очистить его от мусора, углубить и расширить, пустив часть земли на утепление фундамента, а часть поднять.

Но решить-то решили, а вот исполнять принятое семейным советом решение оказалось некому…

Относительно свободными был только Кирилл и тетя Вера, но она как раз закончила перевод книги, собираясь в Японию. Таким образом, вся ответственность и тяжесть по созданию подвального хранилища упала на плечи Кирилла. Именно Кириллу вменили в обязанность выносить из подвала не менее десяти ведер земли в день, запретив выходить на улицу, пока норма не будет выполнена. Правда, клятвенно пообещали, что как только ремонт в больнице закончиться, его непременно освободят от повинности, а если сделано будет достаточно и на совесть, позволят возвращаться домой так поздно, как только пожелает. А тетя Вера поклялась вернуться из Японии не с пустыми руками, а с последней версией…

Самым обидным стало то, что каждый считал своим долгом проследить за неукоснительным соблюдением вмененной повинности. На следующее утро, пока мать и Александр собирались на работу, а тетя Вера искала ключи от машины, в комнату заглянули девять раз, обращая внимание, что мудрый человек трудиться с утра.

Кирилл скрипел зубами и глубже залазил под одеяло, чтобы противные голоса не проникали в уши. На сердце лежала тяжесть, рассчитывать на помощь не приходилось. Леха и Серега третий день окучивали картофель, которого у них было насажено целое поле.

Наконец в доме стало тихо, он снова смог заснуть…

Проснулся Кирилл поздно. На столе стоял приготовленный для него завтрак. Мать всегда так делала, чтобы не забывал поесть. Выпил чай с бутербродом, вылил стакан молока в яичницу с беконом, туда же бросил два куска хлеба и вынес Тузу. В последнее время Туза не привязывали, он свободно перемещался по ограде, даже забегал в огород, легко перемахивая через забор. Мать покормила его, но от угощения он не отказался.

Кирилл снял рубашку, вышел в огород, набрал колодезной воды и вылил на себя. Несколько раз подтянулся на турнике, быстро сообразив, что бес строгого контроля со стороны норму ему не выполнить. Пощупал бицепсы, сразу потеряв ровно половину настроения. Но тело благодарно отозвалось мгновенной бодростью. И подумал о том, что выходить за ворота, пока не исполнена повинность, ему запрещено, но если огородом к реке, то вряд ли это будет считаться нарушением запрета – ибо не воротами, а через калитку! Позвал Туза, прошел мимо бани и колодца, мимо теплиц и ровных зеленеющих грядок с овощами и ягодами, спустился к обрыву.

От огорода до реки было недалеко, метров двести. Разрезанный рекой холм открывал материнские твердые породы с вкраплениями гранита и щебня. Кирилла всегда интересовало, как люди находят в реке золото, нисколько не сомневаясь, что где-то тут оно есть, но золото никто не искал, и он не пытался. Вниз обрыва вела деревянная лестница, а дальше пристань, сложенная в несколько рядов бревен, с привязанными лодками и катером. Катер Кирилл сразу узнал – Матвея Васильевича, на нем ездили на рыбалку в вначале лета.

Он вдруг подумал, что лето получается не такое уж и замечательное, как ему обещали. Чего хорошего в том, что он предоставлен сам себе, и не с кем поговорить?

Попробовал воду ногой на ощупь. Теплая.

Не раздумывая, нырнул. Туз плюхнулся рядом, поднимая тучу брызг…

За весну мать начесала с Туза пакет шерсти, но он все равно оставался шерстяным и мучился от жары. Поняв, что купание приносит облегчение, Туз начал сбегать из дому, чтобы окунуться. А после ползал по земле, собирая на себя грязь, которую мог найти. Сначала, после таких вылазок, его пытались мыть, поливая из шланга, но Туз находил это забавным, тут же отыскивал очередное грязное место. И от него отстали.

Когда Кирилл вышел на берег, время близилось к полудню. Кожа покрылась гусиными пупырышками синеватого цвета, но на солнце он быстро отогрелся и тем же путем направился обратно.

И неожиданно вздрогнул, остановившись…

Кот не появлялся давно – с той самой первомайской вечеринки, чуть не закончившийся смертью Александра. Он нисколько не похудел, наоборот, стал еще толще. Задрав хвост, он бежал по тропинке, а Туз преспокойно шел следом…

Сначала Кирилл подумал, что кот ему снова привиделся, но когда остановился, остановился и кот. Выгибая спину, животное вернулось, потеревшись о ногу Туза, который обнюхал его и лизнул, как давнего знакомого. Кирилл не шевелился, но, похоже, на сей раз животное не думало исчезать…

Наконец, коту наскучило стоять, он побежал вперед, оглядываясь, словно бы приглашал за собой. Туз ринулся за ним, пристраиваясь сбоку. Кирилл едва поспевал за ними. У самого дома кот нырнул в подвальное оконце и растворился во тьме. Туз, по-видимому, расстроился – сунул морду в окно, которая пролезла лишь до глаз, поскулил в темноту и еще раз обнюхал место, где кот пропал.

Тупо уставившись на подвальное окно, Кирилл пытался сообразить, как огромный зверь пролез внутрь. Одичавшее животное, по-видимому, не испытывало желания вернуться к хозяевам. Наверное, кот был частью этого дома. Сердце его радостно ёкнуло – война?

Пусть будет война!

Кирилл уже решил про себя: ни при каких обстоятельствах он не выдаст кота хозяевам. Будущая битва за любимца, а в этом Кирилл уже не сомневался, лишь добавляла предвкушения. Если Туз смог снискать расположение, то и он сможет. Удивительно, но он бы нисколько не удивился, если бы вдруг узнал, что кот и Туз питаются из одной миски.

Покачав головой, Кирилл направился в подвал…

В подвале еще сохранился нежилой запах затхлости и сырости два года одиноко простоявшего дома. Авдотья оказалась на удивление хозяйственная и домовитая: стены побелены известкой, которая предохранила бревна от грибка и плесени даже в том месте, где стол умывальник. Кота поблизости не было, но Кирилл знал, видимость обманчива. Скорее всего, сидел в темном углу, наблюдая за ним. При свете лампочки мусора оказалось не так много, как показалось на первый взгляд – бросали его в подвальную дверцу, вот и лежал на виду. Он взял два больших ведра, пару мешков под мусор, спустил удлинитель с лампочкой. Конечно, оставаться с котом в подвале не хотелось, но не брать же с собой Туза! После того, как он увидел их вместе, страх прошел. Из разговоров он знал, что порода кота была особенная и редкая.

Проделать одну и ту же операцию пришлось раз пять, но она не заняла много времени. Здесь было почти то же самое, что и на чердаке: чугунки, дырявые миски, старый патефон, разобранная швейная машинка и прочий хлам. После ремонта полов в углах еще сохранилась щепа, которая сыпалась сверху. Мусор, уложенный в мешки, он сваливал в углу двора.

Пожалуй, на этом можно было закончить, но Кирилл вдруг подумал, что если поработает еще, то несколько облегчит свою жизнь. Хотелось закончить с подвалом и освободить себя для других дел. Грунт оказался легким. Чтобы свободно передвигаться, планировали снять его на метр. Затопление дому не грозило, он стоял на холме. Он наметил первый угол…

И вдруг, сунув руку за столбик, который стоял почти впритык к стене, Кирилл нащупал сверток…

Он вздрогнул и обомлел, отдернув руку. Через минуту протяну и вынул сверток.

Обертка полуистлела. Из-под нее пробивался целлофан в несколько рядов, в котором лежало нечто. Голубая тесьма, потемневшая от времени, легко поддалась, когда Кирилл дернул ее. Он подполз ближе к свету, аккуратно развернув целлофан, доставая старинную книгу в кожаном переплете.

Через минуту Кирилл уже не сомневался, что бывшие хозяева искали именно ее.

И еще раз вздрогнул, когда что-то мягкое ткнулось в подогнутую ногу…

Кот сидел рядом, мурлыча под нос. Кирилл осторожно протянул руку и погладил его. Кот не сдвинулся с места, лишь привалился к ноге еще плотнее, наваливаясь, подставляя ушки, будто они уже были друзья.

Определенно на сегодня работа была закончена!

Кирилл зажал сверток подмышкой, взял кота на руки и вылез из подвала. Положив книгу на стол, он налил в блюдечко молока, отрезал кусок рыбы и кусок колбасы, положил рядом. Но кот, обнюхав угощение, не принимая пищи, потерся об ногу, перебравшись в гостиную на диван.

– Ну ладно, раз не голодный, пойдем в мою комнату, – согласно кивнул Кирилл. – Посмотрим, что же в ней такое…

Кот словно бы понял. Спрыгнул на пол и посеменил к лестнице, продолжая изредка оглядываться, словно зазывая за собой. Немного озадаченный его поведением, с противоречивыми чувствами, от которых бросало то в жар, то в холод, в глубокой задумчивости Кирилл побрел следом, испытывая нетерпение, бросая тревожный взгляд на книгу.

Такой сыр-бор…

Он бы ничуть не удивился, если бы сон предупреждал его именно об этой книге. Кирилл и верил, и не верил, но надежда крепла, пока он разглядывал ее. Она была очень старая – это подтверждал не только ее вид, но список владельцев в самом конце, который занимал восемь страниц. Последние владельцы вписывали себя в книгу на вклеенном листе, который сильно отличался от остальных листов. Сама книга была тяжелая и толстая, в старинном кожаном переплете, черно-коричнево-зеленоватого оттенка. Посередине он обнаружил тисненый двойной круг и знаки. В написании самой книги использовались пять цветов: кроваво-красный, темно-зеленый, желтый, ярко-синий и черный. И вся она была испещрена красивыми картинками и разными схемами, назначение и смысл которых он не понимал. Листы оказались тонкие, желтоватые, эластичные на ощупь, слегка просвечивали.

Он с восхищением и сожалением разглядывал книгу, прощупывая каждую буковку на обложке. И сразу почувствовал, как энергия наполняет пальцы, разливаясь по телу. Но любопытство Кирилла лишь усилилось. Если это была та самая книга, то, несомненно, здесь был способ вылечить брата…

Всех беспокоила слепая его вера и надежда вернуть Ирину. Кирилл лично присутствовал при откровенных высказываниях Якова Самсоновича, который не считал Александра за человека, но он не верил ни дяде Матвею, ни матери, ни тете Вере, ни даже тете Августе. Помня о суициде, чуть не приведшем его к смерти, мать и тетя Вера опасались за него. Но Кирилл, устав от пафосных речей, при угрозах и стенаниях когда ни мать, ни тетя Вера не могли их слышать, нет-нет, да и поддакивал, советуя в следующий раз выбрать такую смерть, которая не разоряла бы их снова. Конечно, он шутил. И боялся, понимая, что Сашка мог снова сделать это. Иногда в глазах его была такая тоска, словно там жил другой человек. А иногда взгляд становился дикий и необузданный – и снова Кирилл понимал, что там, где-то в глубине его подсознания что-то происходит, и снова и снова вспоминал то, что рассказали ему старики о демонах дасу, и тот парнишка с посохом – есть люди, которые вошли в него и убивают. И снова боялся – за мать, за тетю Веру. Наверное, он устал бояться. Даже мать понимала, что Александра им не вылечить.

И вдруг такая удача…

Странно, он снова будто оказался во сне, когда шел, связанный по рукам. Вот бы научится так, как тот старики, которые взглядом обезоружили охранника и разбудили людей! Его охватило странное возбуждение. «Авдотья могла… Авдотья могла…» – крутилась в голове мысль голосом Матвея Васильевича.

Старинные незнакомые буквы разочаровали Кирилла. Книга оказалась для него бесполезной.

– Хм, мне ее не прочитать… – с сожалением признал он, обращаясь к коту. – Возможно, придется отдать… Но тебя они не получат! – он погладил кота, продолжая рассматривать буквы.

И вдруг вспомнил предупреждение, полученное дважды.

– Нет, книгу я им тоже не отдам, – тут же согласился он. – Может, тут написано, как голову людям пробивать, а они это уже умеют! Тех знаний, которые есть, им хватило, чтобы Сашку дураком сделать. Ну а вдруг там способ, как вылечить? Попади она к ним, тут же уничтожат!

Кот посмотрел одобрительно, молчаливо соглашаясь с ним.

– Может быть, тетя Вера? – вдруг спохватился Кирилл. – Точно! Если в японском разобралась… Я не позволю использовать ее во зло! Надо бы куда-то спрятать… – он осмотрелся.

Спрятать надо было так, чтобы Сашка не нашел. Книга окажется у семейки Штерн в тот же день, как только он догадается о ее существовании – и им его не остановить. И вдруг заметил, что кот смотрит на него пристально, как-то уж слишком по-человечески…

Кириллу стало немного не по себе. В глазах кота отразилась тьма, наполненная красноватыми отблесками, словно он заглянул в колодец, в котором где-то в глубине сверкали блики. Невольно вспомнилась нечистая сила.

Кот перевел хищный взгляд на зеркало. Кирилл проследил за его взглядом – и обмер…

В зеркале отразился он и книга, которую он держал, прижав к груди, но книга была другой – на обложке можно было явственно прочитать «Тьма». Кирилл подошел ближе, но буквы четче не стали, разве только те, на которых упала его собственная тень.

Мысль витала вокруг головы: надо занавесить окно и читать ее в темноте… «Перед зеркалом!» – сообразил он. И почувствовал, как поднимаются и выворачиваются из живота, занимая половину головы, нечто инородное. Чувство было неприятным, немного заболела голова. Но страха он не испытал, понимая, что демоны дасу есть и в нем. И они не подарок. В противном случае многие люди легко переступали бы через них. И Слава, и брат были полностью подчинены чьей-то злой воле, управляемые и в то время, когда никого из тех, кто смог им навязать ее, рядом не было. Значит, что-то было такое, что имело физическое выражение и существовало в информационном поле, независимо от их сознания. Материя мысли будоражила умы многих – и ученых, и фантастов, и спецслужбы. Кирилл не отрицал ее существование, на какой-то миг представив ее себе. Сам образ пришел как озарение, вызвав в памяти все что он когда слышал или знал об этом.

Кирилл быстро завешал окна одеялами, так чтобы в комнату почти не попадал свет. Буквы книги загорелись, не давая света. Он с трудом мог рассмотреть свое отражение. Было жутковато, к тому же он вдруг услышал, как что-то упало с настенной полки… И перепугался еще больше, когда включил свет.

Кот залез на комод, встал на задние лапы и тянулся к верхней полке, стараясь зацепить лапой подсвечник. Пара новогодних, декоративных свечей уже валялась на полу. Сверхъестественным образом кот пытался подсказать, как правильно обращаться с книгой…

Очевидно, кот был связан не с домом, а с книгой, которую он держал в руках, и, возможно, вовсе не был котом… Как-то же он оставался невидимым?!

Кирилл уставился на кота, на мгновение потеряв дар речи и возможность двигаться.

Кот спрыгнул на пол, играя со свечами, подцепил лапой, всем своим видом показывая, что он всего лишь кот, который воспользовался темнотой, чтобы добыть игрушку. Но Кирилл коту не верил, пожалев, что рядом нет Туза. При свете он испытал невероятное облегчение. И

снова вздрогнул, когда кот, умываясь лапой, подмигнул ему…

Задрожав всем телом, Кирилл выскочил из комнаты, остановившись лишь внизу возле зеркала, встроенного в стенной шкаф в прихожей, заметив, что никакой надписи на книге нет.

Он приоткрыл рот и так застыл, испытав еще один шок.

Похоже, книга была не только написана необычным зеркальным способом, но имела необыкновенные колдовские свойства, маскируясь под старинную книгу, которая могла быть, а могла не быть… Но ведь это была только книга! «Вот трус!» – подумал про себя Кирилл, стараясь успокоиться. Он неспеша обошел дом, потянув время, чтобы не возвращаться, налил себе чая.

И снова вспомнил стариков…

«Это демоны дасу начинают пугать людей и веревки кажут. А если боль выдавить, слова их поганые, которые как змеи жалят, сами выйдут»…

Кирилл вдруг подумал, что если брат находится во власти демонов, то спасти его будет сложнее, чем прочитать книгу. И что же он сделает, если сейчас не сможет побороть себя?! Никаких демонов он пока не видел, но если верить всему, что о них говорили, никакими деньгами от них не откупиться. И самое неприятное во всей этой истории, что сам он мог в любое время оказаться на месте Александра. Кирилл боролся сам с собой. Пять или десять человек, умеющих обращать человека в раба, и вот уже толпы зомби убивают, раздают и раздевают.

И могло ли быть иначе, пока живут такие люди, как Родион Агапович, как Ирка, как отец ее, и даже Александр, для которого нет ни семьи, ни прошлого…

Он вернулся в свою занавешенную комнату, собирая остатки духа и решительности.

Сел перед зеркалом…

Себя он видел, но кот в зеркале не отразился. Сердце стучало так, что Кирилл чувствовал удары всем телом, руки и колени дрожали, но он заставил себя протянуть руку и погладить кота, убедившись в его существовании.

«Как вампир! Они тоже не отражаются! – с неприязнью подумал Кирилл, испытывая желание уйти. Сердце сжалось, зашевелились на голове волосы. Но он справился, подавляя подкативший к горлу ком тошноты, лишь отодвинулся. И не рассчитав, слетел со стула… – упал, ударившись об угол прикроватной тумбы, зацепив скатерть и стащив свечу, которая потухла.

Боль привела его в чувство.

Будь кот вампиром, мог бы сто раз выпить кровь и его, и всех, кто жил в доме, снова пришла на ум четкая и ясная мысль, как озарение, как подсказка, как обида…

Туз кота не боялся…

А кот, кажется, испугался сам, когда Кирилл упал. Явно обидевшись, зверь уселся на книгу, вылизываясь и умываясь, потом лег на нее, закрывая собой, будто показывая, что не отдаст, если Кирилл не переменит о нем своего мнения.

Кирилл снова зажег свечу. Кот благодарно освободил книгу, улегшись рядом.

Кирилл развернул книгу, чтобы текст в зеркале смотрел на него прямо. При свече появилась возможность сравнить оригинал текста с его зеркальным отражением. Там все было наоборот: красивые девушки и юноши вдруг превращались в чудовищ, вампиров и оборотней, а чудовища становились людьми с головой животных, с плетками, трезубцами и саблями – то вдруг поднимались птицами с человеческими головами, держащими в клюве то пальмовые ветви, то змею, а то и вовсе были измазаны кровью. Сначала ему вообще показалось, что кровью с той стороны плеснули в зеркало. Но мутная завеса быстро сошла с поверхности, и снова появилось отражение.

Знаки и буквы со стороны Кирилла были обычные, но со стороны зеркала горели. Он получше рассмотрел и сравнил обложку: со стороны зеркала в центре светился круг из двух колец – две змеи, которые держали себя за хвост, словно хотели поглотить себя. В круге горел огненный рисунок – два треугольника, сложенные в виде звезды. А поверху в две строки одинаковыми по размеру горящими большими буквами надпись: «тьма – демоны дасу» С его стороны тоже был круг, скорее, крест, напоминающий свастику с загнутыми по часовой стрелке концами, но он был темным, тисненым, едва заметный. Названия книги не было вовсе. А в центре его – пятиконечная звезда.

И вдруг в зеркале вдруг заплясали тени, поднимаясь в отражении из-за спины.

«Не бойся! Иди в огонь!» – голос пришел из пространства и прозвучал в голове так отчетливо, что Кирилл вздрогнул, едва удержавшись на стуле – по спине побежали мурашки.

«Какой огонь?!» – он едва успел подумать, как тут же получил ответ, не успев сообразить, кто сказал за спиной:

«Во тьму! Там ужас, который стоит между мной и тобой!»

«Я не могу!» – так же мысленно ответил он, обнаружив, что произнес слова вслух.

«Там нет ничего, что ты не знаешь, там мертвая плоть, которая правит людьми!» – голос звал, голос манил, усыпляя и наваливаясь тьмой.

Тени вдруг стали явственнее и вышли из зеркала, Кирилл почувствовал, как они проходят мимо и касаются его, словно люди, которых он и знал, и не знал. Перед ним проплыла тетя Вера – и вдруг стала другим человеком, оставшись лишь неузнаваемой частью тела, потом внезапно нагнулся отец – и снова переменился, изрыгнув ругань…

Такой книги не могло быть! Руки мелко дрожали, он чувствовал, как вокруг него что-то происходит. Боль проходила через него, и не доставала. Нервы сдали – он захлопнул книгу и бросился прочь, на этот остановившись лишь на берегу…

Глава 6. Зачем Бог создал женщину?

Кирилл слегка удивился, когда заметил на причале Мирославу. Он медленно приходил в себя, стараясь избавиться от пережитого, сделав его все лишь воспоминанием – но получилось не сразу, тени не отпускали, преследуя его какое-то время, – и рассматривал девушку. Мирка сидела в конце помоста спиной к нему, опустив ноги в воду, и часто сбрызгивала лицо водой.

Кирилл слегка растерялся: была она той самой, или не была – какое это теперь имеет значение?

Ни Мирославе, ни Сашке помочь он не мог – он испугался. Видения все еще стояли перед глазами, но как-то смазано, будто таяли и внезапно становились узнаваемыми. Странно, именно нога болела в тот день, когда отец поднял его на руки и понес домой. Он почти был без сознания, когда отец что-то сказал ему на ухо, но отчетливо вспомнил сейчас. «Не бойся, я понесу, а ты держись за плечо!» И тетя Вера в тот день совсем вылетела из головы, будто ее вырезали, но она была – и именно так испуганно встретила их, вскрикнув и подхватив его.

Но кто были те, другие?

Туз напротив, сразу подошел к девушке и ткнулся мордой в плечо. Мирослава вполоборота повернулась, протягивая руку – и тут же, краем глаза уловив Кирилла, испуганно отдернула. Перестала болтать ногами и как-то затравленно сжалась, стараясь не смотреть в его сторону.

Выглядела она неважно. Невооруженным взглядом было видно, что разговаривать с ним она не намерена, всем своим видом показывая гордость и безразличие. Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что Александр, возможно, в ее присутствии не столько раздражался, сколько умирал сам. Было в ее взгляде и в ауре что-то тяжелое, точно камень закрыл девушку. И он обманулся бы, но вдруг почувствовал эту силу интуитивно, как минуты три назад тени в зеркале.

Мирослава торопливо и неловко засобиралась, почти бегом, прикрывая оплывший глаз.

– Подожди… – вдруг попросил Кирилл, не ожидая, что скажет это. Слова сорвались сами собой, голос его прозвучал почти с отчаянием.

Девушка взглянула сердито и не ответила, но движения ее замедлились.

– Я понимаю… Ты думаешь, мы с Сашей заодно… – торопливо проговорил он, провожая ее взглядом. – Но это не так… Саша маму бил… Мы тоже все потеряли…

Мирослава вздрогнула и остановилась.

– Я знаю, Сашка тебе нравится… Но… – Кирилл запнулся, понимая, как сейчас нелепо звучат его слова.

– Анну Владимировну?! – Мирка, наконец, повернулась, не скрывая изумления.

Кирилл кивнул.

– Я давно хотел поговорить с тобой, но… – Кирилл взглянул на часы. Папины, швейцарские, противоударные, водонепроницаемые. Времени было еще много, но или мать, или Александр могли вернуться в любое время, непременно заглянув в его комнату, как обычно делали, а книга осталась на столе. – Ты не уйдешь? Я должен вернуться… Ненадолго. Никуда не уходи!

Кирилл уже бежал к огороду, перемахнув через две грядки.

Возле комнаты он замер, прислушиваясь, и только потом вошел, уловив в зеркале свое отражение. Книга лежала там, где он ее оставил, но кота поблизости не было. Сдернул с окна одеяла, аккуратно завернул книгу в полотенце, сунул под матрас, поправив подушку. На кухне приготовил бутерброды из хлеба, сыра и колбасы, прогрев в микроволновке – на всякий случай, если Мирка вдруг голодная, и полотенце. Стояла жара, пот катился с него градом.

Мирка ждала его. Было заметно, что она нервничает и, возможно, уже собралась уходить.

Кирилл как можно приветливее улыбнулся, протягивая целлофановый кулек.

– Есть хочешь?

Мирка тоже улыбнулась.

– Ты за бутербродами ходил?

– Нет, я кое-что оставил… Я искупаюсь? – спросил он в надежде, что за то время, пока остывает, продумает разговор с нею.

Мирка засмеялась, засмотревшись на него. Пожала плечами.

Девушка была обыкновенной, сломленная, но не озлобленная. И глаза… Не то голубые, не то зеленые – цвета морской волны. Если судить по тому глазу, который не был залит кровью.

Кирилл нырнул глубоко, чтобы достать обжигающую прохладу. И сразу вернулся, повиснув на помосте, вынул один бутерброд, проглотил в три приема. Невольно он покраснел, стараясь не смотреть на голые ее колени, на которых лежал кулек. Наверное, он впервые так близко дотронулся до девушки.

Бутерброды быстро закончились.

– Так о чем ты хотел поговорить? – спросила Мирослава, удивляясь.

– О нас… – Кирилл выбрался на помост, вытерся полотенцем и присел рядом. – Мне кажется, наши проблемы имеют один корень. Я хотел бы узнать… С чего все начиналось у вас? Ты же понимаешь, что мы в одной лодке.

Мирослава помрачнела и закусила губу, уставившись вдаль.

– Если ты не хочешь, можешь не говорить, – кивнул Кирилл. – Это брат тебя? Или он?

– Упала, – смутилась Мирослава.

– На глаз? – ехидно заметил Кирилл, не поверив. – Ты должна показать маме. Сетчатка могла отойти. Ты не должна обращать внимания на Сашку… Он раньше был другой, добрый, спокойный, раньше он бы тебя не обидел.

– Раньше все были другими, – горько усмехнулась Мирослава.

– Не все. Кто-то остался, как был. Да, нам не повезло. И мы можем оставить, все как есть, а можем попробовать разобраться.

– Ты говоришь, как взрослый, – рассмеялась Мирка.

– А я и есть взрослый! Мне шестнадцать месяц назад стукнуло, я в девятый перешел. Можно пить, курить, жениться… Если хочешь знать, я все умею! – похвалился Кирилл, расслабившись. Разговор не клеился, но знакомству положено начало. – А хочешь, пойдем сегодня на танцы? Ну, как моя девушка?

Кирилл снова покраснел, он вылез их воды, присаживаясь рядом. Мирка взглянула на него испуганно.

– Если Сашка тронет тебя, я его убью! – пообещал Кирилл. – Мы не на самом деле, мы сделаем вид… – он заметил, как Мирослава побледнела и задрожала губа. – Мне кажется, если бы все было как раньше, то Сашка обязательно обратил бы на тебя внимание. Ты не должна выходить замуж, это неправильно… Это даже не назло…

Кирилл вдруг заметил, что слова идут откуда-то из глубины его, внезапно срываясь с языка. И он понимает, о чем говорит, но не сразу, а лишь после того, как услышал их из своих уст. И обомлел, заметив рядом с развалившимся на прохладных досках Тузом кота, который жмурился на солнце и ехидно ухмылялся…

Да-да, именно ухмылялся!

– Может быть, враги наши именно этого хотят? Чтобы ты испортила себе жизнь, чтобы у нас жизнь не наладилась…

– Может быть, – прислушиваясь к себе, вдруг согласилась Мирослава. – Только знаешь, у меня столько проблем, которые сами собой не решаются. У меня нет образования, как у Анны Владимировны, мне никто помогать не станет. Мне жить негде, у меня дом развалиться. Крыша не выдержит, если снега будет, как в прошлом году. И газ к нам никто не подведет, хотя до нас осталось метров триста. А ты знаешь, сколько дрова стоят? Полторы моих зарплаты! А-а… – Мирка безнадежно махнула рукой.

– И об этом мы поговорим. Мы сами расспросим жителей. Тут есть пустые дома, в которых есть и крыша и газ, но никто не живет. Если попробовать выкупить у тех, кто нынче в новый дом переедет и отремонтировать, то там тебе и Славке будет лучше. Вы здесь не одни такие, – Кирилл обнадеживающе похлопал Мирку по спине, положив руку на плечо. – За рекой еще две медсестры живут и нянечки, я слышал разговор матери и Матвея Васильевича. Условия, у них, конечно получше, но как бы хуже. Этот вариант пока не утвердили, там многие дома пойдут под снос.

– Кирилл, это все денег стоит! – рассмеялась Мирка. – Я не тот человек, которому что-то могут дать. Я здесь никто! Мы чужие!

– Не-ет, мы будем хитрые, как лисы, ядовитые, как змеи, и проторим дорогу, как дикие медведи… – прищурившись, Кирилл помахал пальцем, взглянув вдаль по реке, где были отсюда видны Черемушки. – Ну так как, идем?

Под рукой Кирилл почувствовал, как тело Мирки напряглось, словно она хотела сбросить руку и боролась с собой. Он был выше ее на голову, он осмелел.

– С таким фингалом? – Мирка смутилась.

– Ну… разработаем легенду! Я побил твоего бой-френда, а тебе досталось, – он расслабился. – По-моему, ничего легенда?

– Господи, какие же вы разные! – Мирка взглянула на него исподлобья. – Я старше тебя на пять лет! Как я могу пойти с тобой на танцы?!

– Насчет возраста… Это как сказать! У моей тетки Верки любовники бывали младше и на десять лет, и на пятнадцать. И всех бросала, не они ее!

– А у тебя девушка есть? Ну, по-настоящему…

– Э-э, – отрицательно покачал головой Кирилл. – С девушками мне не везет, – тяжело вздохнул он. – Не до них было. Я знаю, что ты любишь Сашку, и мне кажется, он тебя тоже. Но крыша у него не на месте. И если вы будете почаще бывать вместе, то злость из него выйдет, или ты его разлюбишь. А если это не так, почему же он так ненавидит тебя? Тебя одну! И любит какую-то тварь. Остальные для него пустое место.

– Не знаю, – Мирка с тоской посмотрела на воду. – С чего ты взял?

Кирилл вдруг ощутил боль. Явственно, будто носил ее в себе. Он и раньше чувствовал людей, но боль пришла к нему впервые. Прочитать ее не получилось, а Мирка вдруг распрямилась.

«Это не твоя боль, не твоя! – напомнил себе Кирилл. – Но ты помог ее выпить.»

– Я заеду за тобой в десять, – удовлетворенно проговорил он и вдруг вспомнил. – У нас мазь есть, она быстро снимает синяки! Мама ею пользовалась, когда Сашка… Ну ты сама понимаешь. Пойдем!

Мирослава испугано затрясла головой, отказываясь, в глазах ее снова отразилась затравленность.

– Дома никого нет! – успокоил он. – Только я.

Он взял смущенную Мирославу за руку и потянул за собой, ощутив, как она дрожит всем телом. Прошли по лугу, вошли в огород. Кирилл пропустил девушку вперед.

– Как у вас красиво! – восхищенно удивилась она, остановившись на полдороге. – А у меня не растет ничего. Какие теплицы! И столько цветов!

– Это мама с тетей Верой. А у вас близко к реке и под гору, вочва бедная, вымывает питательные элементы талой водой. Переедешь в новый дом, вырастет, – пообещал он. Кирилл прошел к кустам роз, сломив три красные. Протянул их покрасневшей девушке, которая взглянула на него заинтересованно.

– Твои бы слова, да Богу в уши! – Мирка тяжело вздохнула, уткнувшись лицом в лепестки. – А откуда ты все это знаешь?

– Меня все интересует, что лежит в земле. Я на археолога собирался.

– А я в медицинский, но теперь, наверное, не получится. Славку нельзя одного оставить. И с деньгами проблема. Правда, Анна Владимировна сказала, что на новое оборудование нужен специалист, а учится всего три месяца. Я написала заявление.

– А ты не думай об этом, – посоветовал Кирилл. – Если вернем то, что у нас украли, поступишь. А нет, женюсь на тебе – рассмеялся он. – И превратим жизнь бандитов в ад! Будем счастливые глаза Сашке мозолить!