Текст книги "Черная книга колдуна"
Автор книги: Анастасия Вихарева
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)
И все же, к концу второй недели Славка вдруг обыкновенно, как человек, не лишенный здравого смысла, рассказал что-то о походе, в который ходил еще в школе, а потом взял гитару и запел. Голос у него был красивый, глубокий, а глаза вдруг сделались одухотворенными. Перемена была настолько разительная, что все трое слушателей боялись пошевельнуться, чтобы не спугнуть видение.
– Он у нас в музыкальной школе учился, – тихо прошептала Мирка. – А еще он рисует… Рисовал.
– Обалдеть! – прошептал в ответ Кирилл, не веря глазам. – Может на резчика камня его?
Значит, Славка выздоравливал. Кирилл, потерявший всякую надежду, и тетя Вера, расписавшаяся в собственном бессилии, воспряли духом.
– С ума сошел?! Рано! Он без пальцев останется, – ткнула его в бок тетя Вера.
Но спустя мгновение, с прищуром думая о чем-то своем, согласно кивнула.
– Я попробую. Можно поучиться на том, что у нас не возьмут. У самой у меня опыт небольшой, я ж из любопытства…
– Кстати, у меня скоро занятия начинаются, – недовольно вспомнил Кирилл, когда Славик отложил гитару.
– А у меня отпуск заканчивается, – взгрустнула Мирослава. – Но Зеленины уже переехали, так что… – она весело улыбнулась. – Последнее с огорода соберем, картошку выкопаем и тоже будем на новом месте устраиваться.
– Славик, а ты о чем думаешь? – Кирилл заметил, что Славка снова погрузился в себя, оставаясь здесь, но где-то в другом месте.
– Об Ирке, о чем же еще-то? Все они только о ней и думают, – недовольно поморщилась Мирослава.
– Об этой твари, Славик, надо думать объективно, – настойчиво посоветовал Кирилл– Только тогда сдвинемся с мертвой точки. Она тварь, злобная тварь. Она убила твоих родителей, выставила на улицу, отравила жизнь, сделала калекой.
Он решив не отступать. До него только сейчас дошло, что болезнь могла быть прикручена к нему вместе с Ириной, которая в свою очередь тоже сопротивлялась, обращаясь к врачам и целителям. Соматика не могла меняться только на одной стороне, выздоровление Славки неизменно вело к ухудшению состояния ее самой. Во время его беспамятства Царя или Царицу хвалят, пытаются ей угодить – то же делали и они. Договорить он не успел. Слава вдруг закрыл глаза, будто от удара, и через мгновение уже лежал на земле в беспамятстве, колупая глаза. На губах выступила пена, из расцарапанной щеки потекла кровь.
– Так, стоп! – встал на пути Мирки и тети Веры Кирилл. – Я понял…
– Кир, он же убьет себя! – воскликнула с сочувствием тетя Вера.
– Не убьет, у него этих приступов было… Представь, что нас нет, понаблюдаем!
– Кирилл, отпусти! – злобно прорычала Мирка, стараясь вырваться из объятий.
– Нет, именно на такую реакцию и рассчитана лоботомия… Все будут бросаться на помощь. Вы разве не видите, это ложная эпилепсия! Руки работают, тело работает, это не судороги… Вернее судороги, но… В подсознании его что-то происходит, надо понять что… А если он сейчас там, в том состоянии, когда ему пробили башку?
Обе женщины разом прекратили сопротивление, уставившись на Славика с интересом.
– Молились, значит? – зловеще прошептал Кирилл, избавляясь от задумчивости. – Попробуем расстроить их планы.
– Кир, ты о чем? – испугалась за него тетя Вера.
– А давай проверим мою теорию! Предположим, на том конце Ирка, и здесь тоже она, держит в руке информационное поле. Что они могли про себя рассказать? Правильно, что лучше нет никого. Когда Славка начинает сопротивляться их сказочкам о себе, он уходит в бессознательность. Значит мы сейчас как бы тоже там… Встаем в круг и начинаем поливать грязью сволочей, а в первую очередь Ирку, как будто это она сейчас перед нами.
– Кирилл, ты с ума сошел?! – испугалась Мирослава.
– Нет! Кир, ты гений! – вдруг усмехнулась тетя Вера. – Все шаманы именно так изгоняют злых духов, я пару раз наблюдала за обрядом. Я, кажется, поняла смысл диких танцев и угрожающих криков, а галлюциногены, чтобы он видел обратную сторону луны. На наших это не срабатывает, потому что кричат они на своем, – она вооружилась веткой и ножом. – Мы дадим ему опору, на которую он сможет встать! Ну что, поехали, Кир!
– Поехали! – засмеялся Кирилл, намазывая лицо боевой раскраской из грязи, поднимая здоровенную дубину. – Ты, Мирка, соперницу свою все это время могла бы иметь во все щели!
– Ладно, поверю вам на слово! – с мрачной задумчивостью согласно кивнула Мирослава.
Приступ в этот день длился минут тридцать. Заметив, что Славка приходит в себя и пытается вспомнить, где он, остановились, разговаривая ни о чем. Точно так, как показывали в фильмах. Знать о том, что произошло, ему было необязательно. А на следующий день заметили, что он все время о чем-то думает и хмурится.
Вечером того же дня произошло еще одно знаменательное событие – он вдруг отчетливо осознал, что болен, и болен давно. И пожалел об этом, впервые усомнившись в своей настойчивости обладать тем, что пыталось от него избавиться. Переживал, но осознавая тщетность и безнадежность своей «любви». И снова вспомнил мать, внезапно испытав чувство горечи и вины. Работать стало легче. Сам момент, когда ему делали лоботомию, вытащить не получилось. Но он вдруг начал чувствовать тени, и то, с чем они приходят, словно бы разделившись в себе. Думать об Ирине объективно он еще не мог, но не терял сознание. До полного выздоровления было далеко, но, наконец-то, сдвинулись с мертвой точки.
– Я думаю, у него есть что-то кроме бессознательности, – рассудила тетя Вера. – Если бы только лоботомия, он не реагировал бы так, – она повертела в руках справочник по травам средней полосы России, с которым не расставалась. – Что-то, типа внушения, гипноза. Предположим, колдуны Вуду. Они убивают человека ядом рыбы, проводят ритуал захоронения, а потом откапывают – и получите зомби. Совершеннейший раб, который сделает все, что ему прикажет колдун. Не кто-то посторонний, а именно колдун, человек для других закрыт. Почему?
– Колдун не любого травит, а того, кто пришел к нему сам, – не задумываясь, ответил Кирилл. – Предположим, что он до этого отравил бабу… Пардон, женщину. Наговорил ей кучу нежных слов, обласкал, полапал… Вот так же, в бессознательности. Позвал. Общеизвестно, что вампиры умеют наложить Зов, когда жертва сама на него идет. А когда пьют кровь, человек испытывает удовольствие – и умирает! И у Сани и у Славки жизнь покатилась под откос, а им от этого не холодно, ни жарко – они спят и видят сон, как вампир прижимает их к себе, целует, радуется им. Проснулся – умер.
– Кир, этого мало! Тогда любой врач был бы как колдун Вуду. Есть что-то еще, более существенное.
– Он зовет его со стороны души. Почему люди бежали за Иисусом? Что у него было, что не было у других? Он долго жил в семье, никто и не думал на него молиться. И вдруг, он возлагает руки, плюет в землю, мажет грязью глаза, говорит с человеком из тьму, шепчет на ухо, чтобы тот проповедовал на кровлях – и знал, что проповедовать. И людей, которые его слушают, не как люди, как зомби, становится все больше и больше. Чем больше он проповедует, тем больше людей видят в нем нечто иное, когда другие люди, в то же время и рядом, судят о нем трезво, обращая внимание на тот факт, что изгоняет он нечистого и болезни силою Везельвеула, то есть – демоном!
– Я так понимаю, что началась цепная реакция. Они получили праведника, вошли в его дом, и вскоре вся семья разделилась сама в себе. Стоп, что он, говоришь, делал?! Возлагал руки и плевал в глаза? Славка извивается, будто его чем-то придавили – и все время царапает глаза!
– В то время, когда одержим или болен… Священники и сейчас делают то же самое. А если это не акт милосердия, а часть ритуала? Ну, Иисус еще кое-что делал, но история об этом умалчивает. На тайные ритуалы, когда поднимал впавших в коматоз, он брал лишь Симона Петра, Иоанна и Иакова, остальные ждали на улице. Если смысл ритуала заключался в том, чтобы простереть руку и приказать «встань» – к чему делать из этого тайну? И когда рассуждал, что будет, не говорил всем, но лишь тем, кто ясно представлял себе, чем он занимается. Их некоторые откровения были, скорее, хвастовством, что мы будем жить, пока вы подыхаете от голода, болезней, войн и глада. Они знали, к чему приведет массовое зомбирование.
– Ужас… Никогда больше не пойду в церковь… – передернулась Мирослава.
– И не надо, и не ходи. Есть множество других религий, более продвинутых и рассматривающих человека, как частицу Бога, – одобрительно посоветовала тетя Вера. – Попробуем поставить вопрос по-другому. Скандалы происходят в любой семье, всем нам приходилось несладко. Почему у одних это выходит наружу, как одержимость, а другим не мешает? Что делают священники, когда изгоняют беса? И почему чаще всего одержимость проявляется во время молитвы, когда одержимые в церкви? Если уж на то пошло, то и больных гладят по головке.
– Не возлагают рук, не плюют в глаза, не читают молитвы, – не задумываясь ответил Кирилл. – Скандал он и есть скандал. По большому счету, все люди в той или иной мере чем-то да одержимы. Много ты знаешь людей, которые оставляли бы после себя яркий след, не вставая на колени? Выставить одержимость невозможно – это бессознательность. Она осталась, но если одby и тот же человек проник в бессознательность человека и носителя матричной памяти – на нее наложили замок. У нас есть четыре ярко выраженных типа, и смешанные. Сангвиник, холерик, меланхолик, флегматик. Бессознательность бывает двух видов – или скандал, или гладят по головке. Первая чаще связана с травмами, с нападением. Вторая с болезнью. Если рассматривать в двухсторонних проекциях, то получается как раз четыре типа. И смешанный тип, когда присутствуют и те, и другие. Следовательно, любая бессознательность еще как работает! Но как и где она работает у Славки?!
– Так, стоп! Ты хочешь сказать, что моя память имеет копию, которая хранится в другом человека, а я, в свою очередь, являюсь носителем его памяти?
– Ну да! – кивнул Кирилл. – Сама память как таковая закрыта. А бессознательность не только работает на обе стороны, она вызывает своего рода ступор во времени, ложные воспоминания, невралгию, неврастению, блуждающие боли. И бог знает что еще. Посмотри на Славика и вспомни нашего Саню.
– Ясно, бес приходит со стороны ближнего, а его изгнание третьим лицом выйдет на той стороне еще одним бесом – над ним встал тот, кто его не боится. Теперь еще один бес получил в пространстве прописку. Психологическое его состояние более или менее восстановилось, но теперь он начинает болеть, потому что под любым бесом лежит или физическая травма, или болезнь.
– Теть Вер, ты потрясно разбираешься во всем, на лету схватываешь! – восхитился Кирилл.
– Это оттого, что я относительно здорова, и если на то пошло, то твоя идеи не нова. Ее высказывали многие философы и мистики. А египетские знания полностью подтверждают твою теорию.
– Это что же, мы навредили Славику? – испугалась Мирослава.
– В какой-то степени да. Но пока другого выхода у нас нет, – кивнула тетя Вера. – Нам нужно заставить Славку вспомнить, что с ним произошло. А он не может, с той стороны поднимается какая-то муть, которая его вырубает. Кир, что там по твоим схемам?
– Попробуем искать то, на что упирал Иисус – уши, глаза, бред из тьмы…
– Если ты прав, это прорыв в психотерапии.
– Как бы ни так! Не скроешь следы преступления! Тем же Штернам такая психотерапия – кол в сердце. Даром она им не нужна. А что начнется, если всемирная организация по сбору пожертвований вдруг почувствует угрозу?! – Кирилл внезапно понизил голос, воровато оглянувшись. – Сидим тихо, мирно, никого не трогаем, самим бы спастись!
– Славик, ты понял, что нужно искать? – обратилась тетя Вера к Славке, показывая ему схему. – Позволь голове думать об Ирине, а сам смотри, как я тебя учила. Ты – пограничный столбик, ты – суслик на стреме, ты – Всевидящее Око. Будет больно, не паникуй, мы должны понять, кто и что с тобой сделал. Понял? Кивни.
Славка кивнул, о чем-то задумавшись.
– Надо признать, мы все же продвинулись, – успокоил себя Кирилл. – Посмотрим, что будет через три дня.
– Почему через три? – удивилась тетя Вера.
– Спасителю виднее, он на этом собаку съел, – усмехнулся Кирилл, пожимая плечом. – Наверное, должна произойти какая-то ломка, укрощение строптивых.
Славик хватался за голову и выл, катаясь по земле. Боль была сильной. Слезы лились из его глаз ручьем, и он снова отключался, впадая в беспамятство, но уже не в припадке, а засыпая мертвым сном, когда его невозможно было привести в чувство. Работу пришлось отложить, камни вдоль ручья собирала лишь Мирослава, которой не хватало сил слушать стоны и перебранку. Нервы ее не выдерживали. А кроме того, она и сама вдруг начинала находить у себя то одно, то другое. Что-то прочитать в информационном поле не получалось, разве что кот иногда вытаскивал слово или фразу, снимая боль на секунду другую.
В такие моменты Славка приходил в себя, понимая, что никакой болезни у него нет.
Но, если и было на свете чудо, то происходило оно на глазах. В него уверовали все члены экспедиции, в том числе и Славка, в самочувствии которого наметился несомненный прогресс. Память, как таковая, не вернулась, но сам он теперь знал о себе, а как, объяснить не мог. Мирке оставалось лишь подтвердить или опровергнуть ложные воспоминания. Речь его стала внятной, и голова его начала потихоньку соображать. Он уже не собирал все камни подряд, выбирая лишь те, которые подходили для продажи. Мирку теперь беспокоило другая сторона: если Славку признают здоровым, пенсии им не видать, как своих ушей.
– Слава, возьми себя в руки! – хладнокровно приказывала тетя Вера, вставая у него на пути. – Нет, ты никуда не уйдешь!
– Я не могу! Боже, мне больно! – выл Славка, махая руками. Но ударить тетю Веру, которую считал чуть ли не матерью, или Кирилла, который был выше почти на голову, не решался. – Я этого не вынесу! Сделайте что-нибудь! Дайте таблетку!
– Нет! Никаких таблеток… – упирался Кирилл. – Славка, если закроем соматику, нам в следующий раз ее не поднять! Пойми и все пройдет!
– Как?! Не видно же ни хрена! Вас бы на мое место!
– Не знаю… Сделай что-то такое, чего в жизни не сделал бы, стань другим… Нас там не было, ты сам должен вспомнить! – удерживая Славку на месте, прикрикивал Кирилл. – Таблетку просишь, а месяц назад слюни пускал!
– Что у тебя здесь? Вот здесь? – тетя Вера махала рукой у него перед лицом, заставляя его взглянуть то влево, то вправо.
– Люди там…
– Кто?
– Я не знаю! Отпустите меня…
– Не-е-ет, мы будем над тобой издеваться! Славик, ты снова нормальным стать хочешь?!
Сам того не зная, Кирилл поставил тетю Веру в тупик, расположив в определенном порядке ее память. Сама она легко разбирала информацию, образы вставали сразу же. На память она никогда не жаловалась. Это была не медитация, а что-то другое. Но смысл индийской мифологии, когда поднимаются жестокие боги с ножами в кровавых одеждах – дошел до нее в том понимании, в каком они действительно начинали существовать. Способ оказался эффективным. Например, к удивлению своему, без труда вытащила чужую память, которая не имела с ее собственной памятью ничего общего. Никогда она не была на демонстрациях, никогда ее не били дубинками люди в форме, никогда она не напивалась до такой степени, чтобы запнуться и скатится по лестнице. Но помнила – и во всех деталях, словно прожила еще одну жизнь. А через пару дней избавилась от хронической боли в суставах и тяжести в области печени. Но последнее она списала на травы, которые готовила для Славки и пила вместе с ним.
– Кто смотрит в глаза?
– Я не знаю, там нет никого… Там темно… Да кто там может быть?! Вы сами придумали! Там нет никого, но… Голоса, но я не слышу, они как… как… Я не знаю, но я их слышу…
– О чем они говорят?
– Не знаю…
– Славка, ты мужик или баба?! Ты же в армии служил, ты чего орешь?!
– Славик, ну пожалуйста, посмотри, а то так и будем жить… Вспомни, какой ты был! добрый, умный, тебя все любили…
Хорошо в деревне летом. Жаль, быстро закончилось. Встречая мать, которая с утра уехала в Захарово, Кирилл сидел на остановке недалеко от дома, размышляя о том, хорошо он его провел, или так себе. Все живы здоровы, Мирка переехала в новую квартиру, мертвая Славкина голова вдруг воскресла и начала потихоньку соображать, правда, пока сильно болела, братец… Братец человеком пока не стал, но резко изменился, несомненно, в лучшую сторону.
– Ну вот, – подытожил кот. – У тебя есть три подопытных, и ты сам. Первый подопытный напрямую с нежитью повязан. Вторая – рабыня раба. Третья – светлая. И сам ты – вдовец. И всегда сможем понаблюдать за противной стороной. Ну не суть. Тетка твоя за всю жизнь ни разу не болела, а почему?
– Информационное поле чистое? – предположил Кирилл, пнув из под ноги камень.
– И да, и нет, – кот помахал хвостом в некоторой задумчивости. – Чистое поле не панацея. И один демон способен закрыть небо. Это дорога, длиною в жизнь. Она всегда прислушивалась к себе, размышляя над чувствами. Все древние с рождения поднимали бездну один день в неделю, и перед тем, как заводить семью, служили при храмах, изучая демонов под руководством опытного наставника. И два года, и три. Не смог бы человек выучить таблицу умножения, не умея читать и считать. Тема демонов не имеет ничего общего с наукой современной, но включает все науки, какие известны в настоящее время – одна изучает мысль, человека, вселенную…
– Я, вообще-то, в институт собираюсь… – напомнил Кирилл. – Полезно, но много времени отнимает. К чему она мне?
– Тебя не примут учиться на врача, если не будешь знать химию и биологию, и на археолога, если не предстанешь подкованным географом! – обиделся кот. – В Семиреченской академии и врач, и археолог – мимолетные базовые предметы, на которых никогда не заостряли внимания. Там, брат мой, первый и последний студент согнет тебя в три дуги одним лишь взглядом!
– Семиреченская академия? – удивленно приподнял Кирилл бровь, бросив на кота испытующий взгляд. – Я про такую не слыхал, это где? Это как?
Где могли изучать демонов? Разве что в духовной семинарии! И это после того, как он объявил Иисуса Христа врагом народа?! Да его на порог не пустят! Оптимизма кота он не разделял. Но с другой стороны, могла быть и служба безопасности… Круто! Он представил себя в форме, с офицерскими погонами. Ну да, к лицу, но тратить жизнь на выполнение приказов не хотелось. Да еще Семиреченская… В Казахстане? Или то, которое под землю ушло?! Лицо Кирилла вытянулось. С другой стороны, все территории называли в честь чего-то великого, или по древнему названию.
– В Семиречье, конечно же, – фыркнул кот. – К чему афишировать академию, в которой, в иной год ни одного студента с земли-матушки?! Мы треснем, но поступим – тверди заявил он. – Иначе я не Страж! А как? Посмотрел – и серость из тебя вся вышла!
– И? А как без студентов-то?! – опешил Кирилл. – Я что, один буду? И диплом выдадут?
– Выдают. Но на земле они цены не имеют, – снова усмехнулся кот.
– В смысле? А где тогда? – не понял Кирилл.
– В мире! В мире цены ему нет, все двери ногой открывает!
Понятно… Кирилл почесал шею, прихлопнув комара. Неплохо иметь диплом, который котируется в Америке или в Австралии. Заманчиво! Пересдать экзамены в Российском вузе никогда не поздно, если голова работает.
– А специальность? – заинтересовался он. – В перспективе?
– Брось! Самая, что ни на есть, специальность! Мы вселенную собрались бороздить, а он думает, как в болоте выжить!
– Вселенную?! – Кирилл недоверчиво закосил взглядом, пытаясь уловить хоть какой-то намек на шутку.
– Открой глаза пошире! – кот привстал, спрыгнул со скамейки, прошелся взад-вперед. – С чего бы тарелкам интересоваться планетой Земля, ни разу не вступив в диалог? И почему тарелки как будто есть, а как будто нет, по всем параметрам обладают материальностью, а всегда за гранью привидением? И как под землю ныряют? Медом им там намазано? Так вот, – кот сел на задние лапы и почесал нос, – им, богатым и счастливым, с нечистью якшаться в лом. Вы на колени встанете, строем ходить будете, если пальнет одна такая… В грузовом отсеке – тонны обогащенного урана. А то и чего похуже!
Но что-то да их здесь привлекает.
Первое, вспомни-ка астрономию! Земля формировалась из газопылевого облака одновременно с Солнцем. Солнце было очень горячим, и на начальной стадии стало причиной испарения в космос огромного количества летучих веществ, которые находились в области, где земля, и конденсировались, где сейчас находятся гиганты. У одной звезды девять планет, у каждой планеты спутники, и огромное количество фракций размера комет. А другие звезды сразу холодными вышли из Небытия?! Правильно, у каждой звезды есть система планет, мелкие на близкой орбите, гиганты на дальних. Если брать в расчет сразу и Солнце, и планеты – то это не исключение, а закономерность. И больше могу сказать – скорее правило двойные звезды, а не одиночные, как Солнце. Двойных звезд на порядок больше. И еще одно, если бы каждая звезда, что больше солнца, оборачивалась в Черную дыру и Нейтронную звезду, то небо давно стало бы черным, как Черная дыра! Когда-то Солнце было в три раза больше себя – оно испарилось! И еще одно, солнечная система образовалась четыре миллиарда лет назад, а спустя миллиард, Земля вдруг обросла инфузорией туфелькой, еще не успев, как следует остынуть! Еще одно, вода есть и на Луне, и на Марсе, и на Венере… тоже закономерность.
Отсюда вывод – жизнь во вселенной существует, и в таком многообразии, которая не снилась вашим мудрецам!
И вот в таком-то густо населенном месте, вдруг происходит удивительное нашествие на ничем не примечательную планету, которая из одной беды в другую! Голод, нищета, глады, войны и мачта пролить свет на братьев по разуму, даруя им слово Сына Человеческого, с помощью свинца и урана!
Обхохотались там! Серости и убожеству вашему, преодолевая миллионы парсек, торопятся помолиться! Каждый день слезу проливают, где там человек с большой буквы, избранный, венец творения, через которого Богам не перепрыгнуть?! Плохо им там без голода и глада!
Кирилл пожалел, что засомневался. Отдувайся теперь за все человечество! Едкие и презрительные насмешки кота всегда оборачивались поиском нового демона. Он в себе не сомневался, и свято верил, что чудеса, которые ему показывал, достаточно убедительно доказывают его вменяемость и недееспособность человека в целом.
– А чем я буду заниматься? – простодушно поинтересовался он, не доставляя коту радости высказать еще раз точку зрения на человечество. К НЛО Кирилл относился без энтузиазма. Еще никому не удалось достать инопланетянина, а если удалось, то все равно не узнаешь. Мысль попасть на тарелку его не соблазнила – про опыты наслышан. Суть в том, что все это могло оказаться такой же лажей, как болезнь проклятых, когда им суют любую информацию, а он принимает ее без рассмотрения.
– Культуру двигать, тянуть народ к свету! – прищурился кот, провожая взглядом проехавшую мимо машину. – Считай, сколько раз поднимался народ, сколько падал. Не странно ли, что люди порой меняются до неузнаваемости? Жил человек, жил, не выделялся – и вдруг по лесам с ружьишком шастает, неугодных отстреливает. А иной вождя полюбил, который соседей его в печи сжигает. Великие стройки сменяют депрессии, а то вдруг скакнула цивилизация за сто лет на тысячу вперед. Или жил человек сотню лет на том месте, уж и копано-перекопано в огороде его, а пришел другой, махнул лопатой – и могила с древними письменами, а то и город. А знания языческие, которые проклял народ – с неба свалились? Обещаю, скучать не успеешь!
– Круто! А сколько учится?
– Этого я сказать не могу… Видишь ли, пословица «век живи – век учись» родилась в Семиреченской академии. И не факт, что поступим. Демоны полбеды, по ним вступительный экзамен сдают, а беда – как попасть на запретную территорию. Ты вот, ступил на землю, а дальше ни-ни, а семиречинские и по земле, и под землей…
– Обожди! Ты хочешь сказать, что тарелки – дело рук Семиречья?! А где это?!
Кирилл возбужденно мерил шагами остановку, разом забыв, зачем они сюда пришли. Где-то там была страна, жители которой бороздили просторы вселенной, оставив землю со всем ее народонаселением далеко позади. Нет, он уже верил Стражу, но не верил, что это возможно для него. Не представлял, как можно переступить через то, чего нет, как бы смог жить под землей долгие годы, без солнца, без неба. Но если не рвались на землю – значит, стоило того, весь мир держали в руках!
– Понятно, что не земного происхождения! Не могу сказать точно, но где-то там… Слышал, небось, что вся Сибирия однажды расплавилась? Давно это было, на рубеже развала Родении. Так то не Сибирия расплавилась, расплавили ее, как раз перед началом смешения вод небесных и моря-океана. Пережить такое никто бы не смог… – кот загрустил, очевидно, вспоминая прошлое. – Возраст вселенной пятнадцать миллиардов лет. Возраст Солнца – пять. По каким таким соображениям оно отстало в развитии аж на десять миллиардов лет? А все просто, был еще один взрыв, но локальный. А потом еще один. Многие планеты тогда погибли, стали камнем, многие в огонь ушли. Но тот, кто слышал Богов – тот спасся. И населили землю, но не сразу. Боги еще долго лютовали, и камни падали с небес. Никто не помнит, а я помню…
Кот снова задумался, размышляя много это, или мало, пока Кирилл боролся с собой. Он знал, кот говорит правду – Страж никогда не обманывал, разве что скажет иносказательно, а ты принял, как есть, но чувствовал – врет. Мозг отказывался думать так далеко.
– О-очень интересная история… – протянул Кирилл, так в себе и не разобравшись.
– Накось, выкуси! Интересная ли?! – фига у кота не получилась, пальцы не гнулись, так что он просто сунул ему под нос лапу с выпущенными когтями. – Сама земля не была тогда населена. Жили на земле люди, но не как население, а как пилигримы-ученые, которые изучали местную флору и фауну, внедряя животных со своей планеты. И вот что заметили, на каждый вид существует иммиграционная кривая, существенно меняя вид под условия планеты. После того, как мамонты вымерли, столько саблезубых завезли, а теперь уже и не встретишь. И магнитное поле имеет значенье, и давление, и среда обитания.
– А динозавров тоже завезли?
– Не сказать, что завезли, но завезли. А как ты себе представляешь мутацию в другой вид? Нашли останки дриопитека, австралопитека, неандертальца, похожи друг на друга – две руки, две ноги, черепная коробка. А сравнили генетику – о, ужас! – совершенно другой вид. И каждый вид уникален в генетическом плане. Неповторим, занесен в красную книгу.
А как появился человек? С неба упал?
Физические данные не показатель принадлежности к одному и тому же роду. Это фантазия Богов – от простого к сложному. Современная акула и мастодонт не имели ни общего предка, ни даже родственника. И если сравнить их генетический код, будет отличаться точно так же, как код обезьяны и человека. Так же появились, как человек – однажды вышли из Царства Небесного. Дажьбог перенес, а Жива подкрепила. А рассеять – добрая воля человека. Тем человек и отличается от нечисти.
Кстати, это еще одна специальность в Семиречинской академии.
На Землю уже давно ничего не завозили, а только вывозят, чтобы хоть что-то сохранить. Смысла не имеет. Здесь вирусы и те себя неуютно чувствуют. Все, что завезли, украшает частные и музейные коллекции, или съедено давно. Демона нельзя насытить.
– Круто! Но седьмая вода на киселе! – развел руками Кирилл. – Провалится под землю я не смогу. Сам подумай, как? И как я буду там жить, под землей-то?!
– Не беги вперед батьки в пекло… Кстати, тоже семиречинская пословица. Пекло там, – кот рассмеялся, мысленно потрепав Кирилла по волосам. Иногда он так делал, чтобы подбодрить его. – Горе ты мое луковое, да кто ж под землю упадет, не имея своего пространства, которое само по себе чисто подвселенная?! Два года у нас впереди! А нет, так еще пару лет прихватим. Я лишь показал, чему быть. Твое дело с демонами разобраться. А все, что наработаем – на себе проверишь. И запросто через порог переступишь. А переступишь – не выгонят, нет таких правил, там уж как себя покажешь, человек ли, зверь ли… От добра никто не отказывается. Как попадут туда, иные на землю более не показываются. Мерзавцами им все кажутся, а от демонов, что в глаза плюют, тошно. Демон – он как хороший вирус, по земле летит и за землю цепляется. Им, гуманоидам, человек, как бочка заразы, здесь, среди людей, только местные умеют выжить, а остальным хана. Потому и принимают иногда. Ты вот еще на кладбище не был, а там столькие могилку сторожат, что иное кладбище на мегаполис тянет!
– А че же они к нам прилетают?! – не показывая раздражения и обиды, полюбопытствовал Кирилл.
– Самый настоящий музей под открытым небом. Посмотрел и понял – обеими руками за батьку держись, чтобы ноги не протянуть и хребтину поклонами не сломать. О. вот и наша мама! – спохватился кот, заметив, что Кирилл пропустил автобус, и мать, облизанная тузом, стоит на другой стороне дороги с сумками, пытаясь понять, что делает Кирилл размахивая руками и разговаривая вслух в одиночестве, имея в собеседниках лишь кота.