Текст книги "Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ника, ты у меня сокровище, – Виктор привлёк девушку к себе. – Твоя зрительная память, острый слух и сообразительность – выше всяческих похвал. Да, теперь-то я точно крепко ухватил его за неудобосказуемое! Я тут уже законтачил с губернатором, наслышан о нем – человек старой закалки, афганец, и эдакую шваль на своей территории терпеть не станет. Если он узнает, что у него под носом собираются публичный дом открыть, то эти бизнесмены, – это слово Виктор произнёс с бесконечным отвращением, – на свободе долго не разгуляются! – он прошёлся по комнате, азартно поблёскивая глазами и потирая руки.

– Я слышала, как ты ему звонил.

– Кстати, он нас пригласил на чашку чая. Думаю, что ты не откажешься. Заодно и побеседовала бы с интересным человеком, может, напишешь. Ты ведь без работы на третий день затоскуешь, знаю я тебя, – он снова обнял Веронику.

– Затоскую, – согласилась девушка.

– И я тоже долго отдыхать не умею. Дауншифтеров не понимаю – бросают все, уезжают куда-то на самый живописный край света, где все за копейки и можно даже просто бананом с пальцы наесться, прежнее жилье сдают и живут на эти деньги. Ну, греют пузо на пляже, ныряют за какими-нибудь морщерогими кизляками, жарят кокосы на гриле, изучают позу лотоса или Агни Йогу, ищут себя и на все забили болт...

– Ты бы и двух дней так не продержался.

– А может, и одного. Кстати, в этом мы очень похожи, – усмехнулся Виктор. – Ладно, Ника, раз дауншифтеры из нас никакие и бездельничать не умеем, а асаны на пляже с бананом в зубах осваивать пока не хотим, я устрою тебе интервью с мэром Синеозерска, а сам дёрну Дымова: пусть местного шефа полиции расшевелит, а то и здесь тротуары рекламками "кисок-сосисок" разрисуют.

– Я даже Толкина ещё не дочитала, – призналась Ника, – с 16 лет так: начну читать, а потом отложу потому, что некогда... а потом опять начинаю с тем же результатом. При моем-то графике!

– Но тебя такой образ жизни устраивает?

– Пока да.

– И меня тоже. Минуточку, Ника, а ты не слышала, что они имели в виду, говоря, что это "хуже, чем у Ованеса"?

– Я не поняла. Они долго шептались так, что нельзя было разобрать ни слова. Слышала только, что у них возник какой-то "большой трабл" и что это "подстава".

– Та-ак, – Виктор прилёг на ее кровать, закинув руки за голову, – Ника, на всякий случай будь осторожна и не старайся самостоятельно решить этот квест. Ты знаешь, что эти "релаксы" неразборчивы в средствах, особенно – если что-то угрожает их бизнесу. Лучше положись на меня. В этот раз ты не одинока в своём расследовании.

– Ладно, Витя. Везёт же мне! Полтора часа назад я даже не подозревала, что наскочу на новое приключение. А потом замёрзла, зашла в кофейню...

– Видимо, такова у тебя карма, – улыбнулся Морской.

– И это говорит человек, который несколько часов назад давился смехом, слушая о водяных кристаллах, меняющим форму от музыки и слов! Ты непредсказуем: скептик и мистик в одном флаконе, – Вероника прилегла рядом с Морским.

– А может, я специально так себя веду, чтобы ты почаще думала о моей многогранной и непостижимой натуре, – прошептал ей на ухо Виктор и привлёк Веронику к себе.

*

Наум Гершвин возвращался в гостиницу, обойдя шесть табачных лавок – ни в одной не оказалось его любимых "Кэптен Блэк". Он жалел, что не запасся "Кэптеном" в Питере, понадеявшись на то, что в городке, живущем за счёт туризма, предусмотрено всё. Пришлось взять лучшее, что здесь было – "Парламент".

В Синеозерске Наум надеялся развеяться после недавнего судебного процесса, закончившегося пирровой победой. Он смог спасти клиента от тюремного заключения, добившись учёта времени, проведённого до суда в СИЗО и подвести статьи обвинения под амнистию. Подзащитного освободили в зале суда. Но он получил судимость и поражение в правах на пять лет. А все из-за свидетеля обвинения, которого притащила щучка-жена обвиняемого. Свидетель очень бойко и складно отбарабанил показания, которыми почти утопил подсудимого. Парень, при виде которого Гершвин сразу вспоминал песенку про голубой вагон, выступал, как пионер-отличник на сборе, держался нахально и самоуверенно и в кулуарах практически не скрывал того, что отрабатывает свой гонорар. В итоге подзащитный Наума остался практически гол как сокол – только и осталось, что квартира-маломерка в Луге. А все его питерское имущество и бизнес взяла под контроль жена, а в роскошной "восьмёрке" на Кронверкском тут же поселила секретаря с внешностью профессионального жиголо. И Гершвин жаждал реванша, готовил апелляции и рвался в бой – такого он спустить с рук не мог.

... – Да-да, оплата поступит в течение трёх суток. Нет, деньги у меня есть уже сейчас. Но за такой убитый дом не грех бы и скидочку сделать... У вас бы его за полцены не купили, это я такой добрый... В нем что, бомжи костры разводили? Да я в один только ремонт пару лямов всандалю, а ещё дизайн, обстановка... Ладно, посоветуйтесь. Но скажу вам честно – любой другой за эти горелые стены да битые полы и полцены бы не дал. Все, до связи, и вам не хворать!

Парень в джинсах и вельветовой куртке был так поглощён разговором по телефону, что не обратил внимания на идущего навстречу мужчину. Иначе непременно шарахнулся бы от адвоката, который недавно заставил его изрядно попотеть и нервно поёрзать на свидетельском месте в зале суда в Петербурге. А Гершвин сразу узнал этого блондинистого хлюста и замер, едва не раздавив между пальцами сигарету. "Ольминский! Я эту рожу в любой толпе вмиг узнаю! Так-так, офисный клерк покупает особняк? Два миллиона собирается потратить за ремонт? Тебе так щедро заплатили за показания против Вильского, или ты ещё где-то "капусту" косишь, ушлепок? Кого ещё "утопил"? Ладно, гад. Мир тесен. Ещё встретимся!"

Ничего не подозревающий Ольминский спокойно шёл дальше, набирая ещё чей-то номер, а Гершвин стиснул мощные кулаки: "Ну, я тебе припомню! Зря ты меня в марте так разозлил!"...

*

Тася, как и Гершвин, после ужина отправилась в центр города, где находились магазины. Она надеялась, что они здесь не закрываются засветло.

Познакомившись с Дмитрием и узнав, что он тоже планирует осмотр городских достопримечательностей, а значит, они могут оказаться и в одной группе, Тася спохватилась, что у неё никуда не годятся зонтик и солнцезащитные очки. Зонтик уже выцвел и "проседал" на тот бок, где у него сломались две спицы, а у очков оправа давно утратила первоначальный цвет да и футляр совсем облез. На даче в таких очках выходить ещё можно – баклажаны с грядки с перепугу не разбегутся, а вот на курорте, да ещё когда что-то намечается на личном фронте... Редко получалось так, что мужчина, пытающийся поухаживать за Тасей, нравился и ей. Чаще всего это были инфантильные мужчины, "Жени Лукашины", как называла их Тася, желающие обрести вторую маму, вот и обращали внимание на женщин "материнского" типа. Но Тася вовсе не жаждала получить на свою шею сорокалетнего "младенца". Развесёлые и часто хмельные любители пышных форм. "Голубоватые" ребята, которых привлекали мужеподобные женщины – такие восторгались, увидев Тасю в форменной одежде. Таких она отшивала сразу же. А вот Дима оказался почти идеалом, как она его себе представляла. Да к тому же, он тоже из Питера, живёт невдалеке от "Финика" и недавно развёлся. "А вдруг?" – мечтательно улыбнулась Таисия.

Жалея, что хозяева отеля не открыли на первом этаже магазинчики со всем, что может понадобиться постояльцам – в питерских отелях на первых этажах давно были превосходные торговые галереи – Тася нашла на карте Синеозерска "Фикс-прайс", проверила по телефону – ещё два часа будет открыт – и зашагала туда.

Примеряя очки, она увидела в зеркале, как от кассы направляется к камерам хранения парень в джинсах и вельветовой куртке, сразу показавшийся ей знакомым. А когда он подошёл к столу и стал перекладывать покупки из корзины в рюкзак, Тася сразу узнала его. Ольминский, фотографию которого показывала ей одна из ее подопечных, начинающая бизнес-вумен, хозяйка небольшой, но процветающей кофейни около Новой Голландии. Вернее, она была таковой, пока не вышла за Ольминского. Он довольно хитро "отжал" себе бизнес жены, а на неё навешал кредитов и подвёл женщину под следствие...

В другой раз Тася встретила его уже лично, в загсе, куда ходила, чтобы наконец-то получить штамп о разводе с мужем. А он выходил из ВИП-зала бракосочетаний под руку с юной девушкой в пышном, как облако, подвенечном платье. Едва взглянув на счастливого молодожёна, Тася сразу вспомнила фотографию, которую ей показывала женщина, осуждённая за кредитные махинации...

Увидев отца невесты – знаменитого оперного баса – Таисия поёжилась от недоброго предчувствия: ох, быть беде. И предчувствия ее не обманули: через год певец был признан банкротом, которому угрожает уголовное дело. Потом Петербург потрясла новость о самоубийстве артиста. Через полтора месяца его дочь была арестована за покушение на убийство мужа. При этом миляга Ольминский на следствии беспощадно "топил" жену, и девушка получила максимально жёсткий приговор по этой статье.

"Что, уже профукал денежки от двух жён и тестя, если в "Фиксе" шампунь с бритвой покупаешь?" – неприязненно подумала Тася, выкладывая на ленту очки, футляр и зонт. Ольминский все разбирался со своими покупками. В полупрофиль он напомнил Тасе Джека из "Титаника", в которого они все были влюблены в десятом классе. Все, кроме Веронички, на которую фильм Джеймса Кэмерона не произвёл никакого впечатления, а "душка Лео" вызвал лишь скептически смешок. Теперь Тася была с ней абсолютно солидарна.

– Женщина, а чего вы меня так разглядываете? – лениво спросил "Лео", застегнув свой пижонский рюкзачок и закидывая его на плечо. – Я вам кого-то напомнил, или так – просто понравился?

От неожиданности Тася на секунду замешкалась с ответом, а блондин, довольно ухмыльнувшись, вышел из зала.

– Вот гад! – с чувством выругалась Тася, отсчитывая деньги. – Чтоб ему башку разбить!

– Вы его знаете? – спросила кассирша.

– Как облупленного. У меня на этаже из-за него две женщины оказались... Брачный аферист: обирает жён до нитки и сажает.

– Привет, Тася, – к ним подошла Лиля с платьем, ночной рубашкой и парой книг. – О ком это ты?

– Да так, увидела одного молодчика, – Тася всё ещё не могла успокоиться. – Клейма ставить негде, а он ещё рот разевает. Эх, попался бы он мне на работе...

*

Из магазина Тася и Лиля не спеша возвращались в гостиницу, обсуждая местный "Фикс-прайс", его ассортимент и свои покупки. Надо сказать, выбор в магазине оказался весьма богатым, не хуже, чем в больших городах. По словам Лили, кое-какие товары даже в питерских "прайсах» не всегда водились.

– А ваш, мариенбургский, мне нравится, – сказала Тася, – я вот давеча туда зарулила, так сеструхиному малому полное приданое скупила!

Сестра Таси в Новой Ладоге в сорок два года вышла замуж и вскоре после Нового года родила первенца.

– Да, согласна, хороший. А вот "Полушка", к сожалению, закрылась. Совсем рядом с домом была, только дорогу перейти, и цены ниже, чем в "Дикси".

– И в Питере все "Полушки" позакрывали, – вздохнула Тася и закурила, – говорят, хозяин торговой сети умер, а его вдова продала бизнес. Жаль, хорошие были магазины. Да и владельца по-человечески жаль, царство ему небесное.

– А ещё вскоре после закрытия в бывшей "Полушке" случился пожар, – сообщила Лиля, – здание устояло, а внутри все выгорело. Грустное зрелище.

Они избегали говорить о неприятной встрече в "Фикс-прайсе" с развязным парнем и старательно обходили эту тему.

У книжного магазина стояли две женщины. Одна запирала дверь, возясь с тугими непослушными замками, вторая опускала тяжёлые жалюзи на витринах. В прохладной апрельской тишине улицы их разговор был слышен далеко и чётко.

– И вот ты представляешь, какой-то новый не то грипп, не то пневмония где-то в Азии, в жарких странах, так и гуляет, так и косит всех налево и направо, да ещё осложнения жуткие выдаёт, каждому по слабому месту бьёт. И коварный, гад, сначала никак не проявляется, ходит человек недели две, нормально себя чувствует, и всех вокруг заражает.

– Да ты что?.. Значит, всех там перекачает: они же там, небось, друг у друга на головах сидят, носом к носу, если один заболел, небось, сотню заразить успеет... А откуда ты знаешь?

– В Яндексе прочла, в "Дзене".

– Вот не было печали. Как бы до нас не докатилось.

– Да ладно, где та Азия, а где мы! Да и, небось, он только в жарком климате живёт, а у нас быстро сковырнётся.

– А кто его знает. Посмотри, что с климатом творится: зимы, считай, не было, снега – чайная ложка выпала, когда ещё такое было? А ну как летом жара грянет, да не на три дня, как обычно, а на месяц или два?

– Значит, приедет больше туристов, нам же лучше, выручка хорошая будет. Ты сигнализацию включила?

– Да. Пусть приезжают, чего в тот Адлер или в загран переться? Пляжи у нас не хуже, и гостиницы хорошие. Пусть едут, добро пожаловать. У нас летом один месяц год кормит...

– Вот только как бы вместо выручки к нам заразу эту не занесло. Тогда только аптекари и заработают... Вот мой зять, хозяин аптеки как раз...

– И Олька чего-то в интернете про азиатский вирус читала, – Тася выбросила окурок в урну. – Вот те на, Лилька, не было печали. Я, конечно, думаю, что это фейк, а ну как нет?

– Я пока ничего не слышала об этом. Надо погуглить.

– Вероничку спросим. Она у нас новости узнает первой. Одно утешает, если это не фейк: может, так далеко он не расползётся?

– Я тоже надеюсь. Да нас каждый год по десять раз чем-то пугают: то концом света, то войной, то вирусом... Диву даюсь фантазии этих "прогнозистов".

– А я диву даюсь тем, кто в это все ещё верит, – заржала Тася. – Мой контингент, бывает, ужастики эти для развлекушки читает. Жизнь-то у девчонок не сахар, Лебедевка – не курорт "пять звёздочек", так пусть хоть посмеются. Иной раз слышу в "тормоза" хохот, заглядываю – так и есть, газету с очередным "абсолютно точным предсказанием" читают. Да и мы на перекурах уматываемся: писаки эти уже ничего нового придумать не могут, друг у друга скатывают сюжеты, вот бы им у нас месяцок поработать или посидеть, узнают, что такое по-настоящему страшно!

*

Наум Гершвин не спешил возвращаться в номер. Он сидел в гостиничном баре, взяв двойную порцию "Макаллана" со льдом и неспешно потягивал воспетый Робертом Бернсом и осуждаемый Джеком Лондоном напиток, который оба автора называли "Джон – Ячменное зерно". И тут в зал вошёл Виктор Морской и заказал "Hennessy Beaute", тоже двойную порцию, с лимоном. "Видно, тоже что-то случилось, – догадался Наум, – Витёк не из тех парней, которые просто так перед сном привыкли рюмашку осаживать!"

Увидев Наума, Виктор перешёл к его столу.

– Ну и как вам эта жемчужина Ладожского озера? – спросил он, согревая ладонями пузатый бокал.

– Вполне сносно, – ответил Наум, – только вот кое-с-какими товарами напряжена, но это "пустяки, дело житейское", как говорил герой книги...

– Сельмы Лагерлеф, – подхватил Виктор, и мужчины рассмеялись над любимой шуткой Морского: делать вид, будто перепутал фамилию автора, изображая "тупого братка". – Хорошо, что я вас встретил, можно поговорить безотлагательно. Мне может понадобиться ваша помощь.

– Профессиональная? – уточнил Наум.

– Да. Вы очень помогли мне в прошлом году с делом Кротовых, и я высоко ценю ваш профессионализм.

– Спасибо. Что, Вероника нашла новую тему для расследования в этом пасторальном местечке?

– Скорее патриархальном. Верно. Есть шанс прихлопнуть в зародыше один криминальный бизнес.

– Ох, Ника, неугомонная дама, не отдыхается ей, как всем добрым людям, но раз такое дело, – хмыкнул Наум, – можете на меня рассчитывать.

– Я не сомневался, что именно так вы и ответите.

Какое-то время они молча смаковали свои напитки, потом Наум сказал:

– Мне бы ещё после недавнего процесса пар выпустить. Драконит, когда моему клиенту приговор выносят.

– Наслышан. Но Вильского все же освободили из-под стражи.

В бар вошла Вероника и остановилась у стойки, ожидая, пока ей смешают двойной "Манхэттен". Наум и Виктор пока ещё не заметили ее появления.

После бурного секс-экспромта в ее комнате Ника ощутила невероятный прилив энергии. Спать ей расхотелось совершенно. Освежившись под душем, она натянула джинсы и белую тунику и спустилась в бар вслед за Морским. Но увидев, что он уже беседует с Наумом, девушка решила подождать.

– Да, освободили – без штанов на улицу. И всем было ясно, даже прокурору, если он в детстве мозги вместе с соплями не съел, что парня подставили. Но жена привела такого свидетеля, что после его показаний Стефану хотели дать пять лет. Я глотку сорвал, но выбил три года, напомнил, что парень более года находился в ИВС до суда, а там день засчитывается за два, да нашёл пункты, по которым статью можно подвести под амнистию. Бился, аки Мцыри с барсом, уже на принцип пошёл: думал, костьми лягу, а не допущу, чтобы моего подзащитного из зала в наручниках увели. Хоть в чем-то поломаю им все кино. Но поражение в правах на пять лет он все-таки получил...

– Вы будете подавать на апелляцию?

– Уже готовлю. Вот увидите, я не успокоюсь, пока его жену с ее новым хахалем не прогоню голышом по Невскому, от площади Александра Невского до Адмиралтейства! Не умею проигрывать.

– Позовёте меня смотреть забег? – улыбнулся Морской.

– Непременно. Я им устрою Ледовое побоище, где они сыграют роль ливонских рыцарей!

– "И, отступая перед князем,

Бросая копья и щиты,

С коней валились немцы наземь,

Воздев железные персты"... – процитировал Виктор. – Не сомневаюсь в вашей победе, Наум Моисеевич.

– За победу, – Наум поднял стакан. – И свидетеля этого я ещё на чистую воду выведу, – перешёл он на зловещий шёпот, – вообразите, Виктор Ильич, я его сегодня встретил тут на улице. Идёт, ушлепок, по телефону треплется: особняк он в центре покупает, да ещё ремонт дорогостоящий в нем собрался делать! А на суде его представили, как офисного служащего среднего звена. Интересно, не так ли?

– Да, – Виктор одним движением сняв кожуру с лимонной дольки и проглотил кислый цитрус, – я сам покупал три года назад особняк и делал там ремонт, знаю, сколько это стоит. Офисному планктону нужно лет тридцать деньги откладывать, не есть, не одеваться, не оплачивать коммунальные услуги и ходить пешком!

– Вот именно. И я ещё разберусь, с каких доходов он особняки покупает, – пообещал Гершвин. – Теперь я окончательно уверен: Вильский невиновен, его подвели под статью и осудили, чтобы отжать имущество, и этот дрищ белобрысый – просто наёмный свидетель, который за плату наговорит чего угодно даже про родную мать. А я такого не прощаю и разжимаю зубы только на трупе!

– Я тоже встретил одного очень неприятного субъекта из прошлого, – признался Виктор, – с ним связаны едва ли не самые худшие воспоминания из моей жизни. И мало того, Вероника узнала, что этот тип собирается завести в Синеозерске свой, хм, бизнес.

– Двух зайцев убьёте, – понял все с полуслова Наум, – и старые счёты закроете, и новое дело пресечёте. Правильно.

– Привет, ребята, – подошла к ним Вероника. – Надеюсь, я не помешала?

– Нисколько, – ответил Виктор и встал, чтобы отодвинуть стул для Вероники. – Наум Моисеевич согласен помочь нам.

– Три мушкетёра в сборе, – улыбнулся Гершвин.

– Вообще-то их было четверо, – уточнил Виктор.

– Что-то Лилька пропала, – Наум посмотрел на часы, – пошла после ужина в магазин и второй час гуляет.

– Ты же знаешь, как долго женщины могут ходить по магазину, даже если пришли со списком покупок, – пояснила Вероника, – не всегда легко быстро отойти от кронштейнов с одеждой или прилавков с косметикой.

– Для меня покупка ботинок или водолазки – дело десяти минут, – заметил Виктор.

– Я знаю, но сейчас речь о женщинах. Нам же так хочется посмотреть и то, что сейчас не нужно, и то, что так симпатично смотрится на "плечиках" по соседству.

– Это верно, – согласился Наум, – моя бывшая может полдня в Гостинке провести, примеряя шмотки, да и дочка уже – вся в маму. Недавно два часа джинсы выбирала, я весь постамент себе на диване отсидел, все журналы перелистал, пока Лена штаны мерила. Да ещё прикупила пояс, жилетку, два браслета на щиколотки и ещё какие-то прибамбахи, по ее словам жизненно необходимые к новым штанцам. Ох и кокетка! – добродушно усмехнулся Наум, – и это уже в двенадцать лет! Что же будет дальше?..

– Слышали, что пишут в новостях? – спросила Вероника.

– Нет, а что? – спросил Морской.

– Прошёл слушок о новой модификации гриппа где-то в Азии. Мне Света из редакции позвонила. Они мониторят "каналы сплетен" и проверяют интересную инфу, чтобы не упустить сенсацию, но и не словить фейк.

– Гриппы растут, как грибы после дождя, – скаламбурил Гершвин.

– Как грибы в Ольгино, – добавил Морской, намекая одновременно и на любимый грибниками лес на берегу Залива возле турбазы, и на ставшую притчей во языцех "контору троллей", обивающуюся в тех же краях.

– Я тоже надеюсь, что это всего лишь Ольгино, Витя, – серьёзно сказала Ника и выглянула в окно. – А вот и Лиля! Все понятно: по дороге она встретила Тасю, и они заговорились.

– Две женщины десять лет отсидели в одной камере, – пригладил усики Наум. – Освобождались одновременно. Домой пришли вечером: стояли у ворот, разговаривали... Ну, если Лилька шла с Таисией, то я спокоен. Эта фрекен Бок любого гопника по пояс в тротуар вобьёт, к ней лучше не рыпаться.

– Смотри, услышит Тася, как ты ее называешь.

– Не волнуйся. Если и услышит, я галантно ей уступлю. На женщин я руку не поднимаю принципиально.

– Даже в первом классе девчонок пеналом не били? – спросил Виктор.

– А вы били? – поймал его на слове Наум. – Ого! Будьте осторожны в присутствии работника прессы!

– Да я опять не взяла диктофон, – подхватила шутку Ника.

– Повезло мне, – картинно округлил глаза Морской, – а то ты бы тут же устроила расследование и вытащила на свет мою страшную тайну – как в первом классе Лизка Карамзина стукнула меня по спине учебником и за это получила сдачи пеналом.

– Непременно устрою, – пообещала Ника, смеясь и не подозревая о том, что скоро им будет не до веселья, а отдых в идиллическом Синеозерске превратится в одно из самых сложных и опасных расследований спецкора Орловой...

Увидев, как в бар входят Тася и ее новый знакомый, Ника негромко заметила:

– Да... Белые ночи ещё только начинаются, а мы уже теряем чувство времени.

Тася и Дмитрий устроились за столиком возле второго окна, затенённым и полускрытым за колонной. Тася слушала, что ей рассказывает спутник, смеялась и украдкой прятала за ножкой стола пакет-"майку" из "Фикс-прайса". Видно, Дмитрий повстречал ее в вестибюле, когда Тася несла в номер покупки, и теперь она смущалась, сидя в зале с пакетом. Вероника давно не видела подругу такой довольной и оживлённой. После развода Тася чаще говорила, что "все мужики – сво..." и что к ней "не г..., так д... липнет" и любила повторять: "На своей работе я скоро всю эту породу мужиковскую возненавижу: сколько баб из-за них страдает, к нам каждая вторая так или иначе из-за большой любви попадает!". А сейчас Тася словно скинула с плеч лет 10-15 и горький опыт службы во ФСИН и снова выглядела юной, жизнерадостной и даже кокетливой. И Вероника была рада за подругу. Розовые очки сейчас, конечно, не нужны, но и видеть все в чёрном цвете тоже не стоит.

*

Сегодня они ехали на турбазу в Залесское, о которой с таким энтузиазмом рассказывал в день приезда Наум. Погода продолжала радовать: ярко светило солнце, небо было чистым и даже ветер затих. Правда, тепла ещё не было, и пришлось натянуть свитера.

Пока Виктор перед уходом слушал по скайпу чей-то отчёт о проведённом брифинге, Ника вышла из номера и оперлась взглядом в чью-то филейную часть возле мягкого уголка и журнального столика. Эта часть была явно мужской, но ее обтягивали бирюзовые джинсы, обильно усеянные стразами, грозящими в любой момент разлететься по ковровому покрытию. Человек шарил под столом и уголком и шёпотом чертыхался.

– Вам помочь? – спросила Орлова, шагнув к нему. Под ногу попал какой-то маленький твёрдый предмет. Ника наклонилась. Это был мужской бальзам для губ "Армани". Наверное, именно его и искал "блистательный" незнакомец.

Парень вздрогнул, услышав голос за спиной, и стукнулся макушкой о столешницу. Ещё раз чертыхнувшись и потирая голову, он встал. Ему было не больше тридцати лет. Холеное лицо покрыто лёгким золотистым загаром. Светло-русые волосы уложены умышленно небрежно и золотятся в свете ламп. Сверкающая чёрная куртка и джинсы выигрышно подчёркивают безукоризненную, явно откорректированную в спортзале фигуру. На кресле стоит чёрный и блестящий, как куртка, рюкзачок.

– Да вот, обронил тюбик, – смущённо сказал он, – бальзам для губ от обветривания. Без него хоть на улицу не выходи, анриал: сразу губы потрескаются.

Вероника, которая не всегда вспоминала о гигиенической помаде даже зимой, даже бровью не повела, услышав это.

– Ваше? – спросила она, протягивая парню бальзам, найденный на полу.

– О, спасибо! Вы меня выручили. Я думал, что он закатился так, что не достанешь. Где бы я купил новый?.. Я ваш новый сосед, – парень указал на первый люкс. – Лёня.

– Вероника.

– На природу? – сосед обратил внимание на ветровку и рюкзачок Вероники.

– Да.

– И мы тоже. Ладно, спасибо вам ещё раз, Побежал я: меня друзья уже в машине ждут.

В вестибюле Нику и Виктора тоже ждали Лиля, Наум, Тася, Оля и Дмитрий. Садясь в "ровер" Гершвина, Ника мельком увидела Лёню, лихо запрыгивающего за руль пижонского тюнингованного "Брабуса", из окон которого по очереди выглядывали ещё двое таких же франтоватых парней и три девушки, словно сошедшие со страниц "Космополитена" или "Вог".

– Помните "Трое в одной лодке"? – спросил Наум, тоже обратив на них внимание. – Как две барышни-франтихи отправились с кавалерами на лодочную прогулку и все время боялись за свои новые прогулочные наряды?

– По-моему, парни поступили с ними жестоко, заставив мыть посуду в реке, – заметила Лиля, – они видели, что девушки переживают из-за платьев, и это уже была издёвка.

– А я бы на их месте рассыпала все тарелки и ложки в воду, – хихикнула Оля. – Пусть снимают штаны и сами лезут вылавливать!

– Это наши соседи, – пояснила Ника. – Сегодня заселились напротив нас.

– Знаю, курил раненько с утреца на балконе и видел, как они подъехали, – сказал Наум. – Ну и типчики! Я думал, это манекены из Пассажа сбежали.

– Завидуете, Наум Моисеевич? – поддела его Тася.

*

Живописный уголок на берегу озера привёл Веронику в восторг. Турбаза располагалась неподалёку от села Залесское, отделённая от него лесополосой, и из окон строений открывался потрясающий вид – с одной стороны на бескрайнее синее озеро, с другой – на могучие вековые сосны. Тут же раскинулся зелёный луг, протянувшийся почти до кромки воды и уже цветущий. Постройки турбазы – кафе, ресторан, магазин при гостинице, сама гостиница и служебные помещения – были обшиты резными досками и между ними прихотливо изгибались красно-белые мощёные плиткой аллеи. Во дворе были ухоженные клумбы, беседки и круглая площадка со скамейками и пока ещё не работающим фонтаном.

На радость маленьким посетителям турбазы была оборудована и детская площадка с мягким покрытием. Для любителей подвижного отдыха рядом расположились тренажёры и спортивная площадка. Был на территории турбазы и пляж – чистенький, с кабинками, душевыми, баром, кафе и магазинчиками, но они пока ещё были закрыты. Далеко в воду уходили мостки для любителей попрыгать.

Ника и Лиля, любительницы холодного купания, тут же поспешили переодеваться в купальники.

– Не представляю, как бы я полез в апрельское озеро, – поёжился Дмитрий.

– Бр-бр-бр, – покачала головой Тася. – Я тоже. А им нравится.

Разбежавшись через все мостки, Вероника "ласточкой" нырнула в воду.

"Ой, мамочка!" – ее обожгло холодом, и девушка стремительно вынырнула.

Лиля входила в воду с берега и плавала, стараясь не замочить причёску, но возле буйка оказалась одновременно с Вероникой.

– Ат-тайди, па-аберегись! – гаркнул Наум, топоча босыми ногами по мосткам. Громкий бултых и вопль адвоката разнеслись по всей турбазе.

– А теперь я шагаю вброд, научившись любить с оглядкой, – пропел Морской, неторопливо входя в воду; окунулся. – Ого! Вот это водичка! – он поплыл ритмичными сажёнками. – Но если двигаться, то вполне терпимо.

Тася, Оля и Дмитрий заказали горячий шоколад в кафе и сидели с дымящимися кружками на скамейке у фонтана, когда к турбазе подкатил уже знакомый "Брабус" и оттуда высадилась вся компания "сбежавших манекенов", как Наум окрестил Леонида и его друзей.

– Ой, смотреть холодно, – воскликнула одна девушка, увидев купальщиков в озере.

– Героические люди.

– Безумству храбрых поем мы славу!

– Не славу, а песню, вообще-то!

– Бр-р! Пойдёмте лучше в зал греться!

Навстречу им из кафе вышел ещё один посетитель, и Тася обожгла язык горячим напитком, узнав Ольминского. "Тьфу! Надо же было и ему сюда притащиться! Постараюсь много не пить, а то ещё тормоза сорвёт, накостыляю ему..."

*

– Я же просил не звонить без крайней необходимости.

– А если таковая возникла?

– Что у тебя?

– Появились осложнения.

– Излагай.

– Оказывается, мы перебегаем дорогу другим стартаперам, которые готовятся развернуть здесь своё дело.

– Что за дело?

– Бизнес под красным фонарём. И они наоборот заинтересованы в потоке туристов.

– Это их забота. Ты знаешь, какие ставки в нашем деле. Что-либо менять невозможно. Пусть ищут другое место.

– Видимо, больше им негде приткнуться.

– Я же сказал: это не наше дело.

– Все дело в том, что они борзые и могут нам все испортить, путаясь под ногами и качая права. Один из них забил мне сегодня стрелку и уже ждёт.

– Блин! Чёртовы бордельтерьеры! Не знают, на кого голос повышают. Значит так, до часа Х – 8 дней. Решай проблему с этими торговцами как знаешь. Даю тебе полную свободу действий, но чтобы никаких осложнений не возникло. Ясно?

– Более чем.

– Удачи. До связи.

*

Пока готовилось второе, Гершвин вышел покурить. И сразу увидел Ольминского, вольготно развалившегося у фонтана.

– Да, аванс вам перевёл, – говорил парень, закинув ноги на бортик фонтана и почти лёжа на спинке скамейки. – С понедельника запускайте ремонт. В самом деле? Значит, подрядите атеистов, которые не смущаются, работая в Страстную неделю. Мне нужно здание, готовое к эксплуатации, к 1 июня. Я оплачиваю у вас срочную работу не затем, чтобы вы сначала эту неделю байду гоняли и на майские праздники десять дней прохлаждались. Или первого июня вы покажете мне приведённое в полный порядок здание, или неустойку вычту по полной. Я сказал, вы услышали и поняли!