Текст книги "Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

...Такою все дышало тишиной,

Что вся земля ещё спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось!..

/С. Щипачёв. «22 июня 1941 года» (1943 г.)/

Посвящается моей лучшей подруге Наде Савченко, моим родителям Александру и Галине Калько и артисту Драматического театра им. Б. Лавренёва Виктору Шадрину, который своей великолепной игрой в роли Тартюфа вдохновил меня на создание образа блистательного Виктора Морского.

Все персонажи, события и фирмы в повести являются вымышленными. Любое сходство с реально происходившими событиями, настоящими людьми или фирмами – не более чем случайность.

Тема вируса поднята потому, что книга была написана на «карантикулах» весной-2020. И я позволила себе пофантазировать: «А если бы...».

ПРОЛОГ

* Синеозерск. Ленобласть.

– Так что ты присутствуешь при совершении небывалого чуда: у меня образовалось сразу несколько свободных дней. Рак на горе чаще свистит!

– Он бы точно свистнул от удивления, узнав, как у нас все совпало: как раз вчера я сдала ответсеку подборку статей о завершённом расследовании, и получила неделю отгулов, которые мне уже полгода зажимали под разными предлогами.

– Случайных совпадений в природе не бывает, Ника. Я это рассматриваю как волю Провидения.

– Что я слышу! Где мой диктофон? Будущий губернатор Краснопехотского ударился в мистику и эзотерику!

– А я знаю, когда можно и когда нельзя говорить то, что может быть использовано против меня. Думаешь, ты первая, кто хочет подловить меня на неосторожных высказываниях?

– И не последняя, кто обломался?

– Вот именно... Приготовься к встрече со сказкой! Потому, что именно так можно оценить город, куда мы въезжаем.

– Изнываю от любопытства.

*

– Я думаю, что мы сможем задержаться там до Пасхи, раз уж ты так хочешь приложиться к этому чудо-источнику именно в праздничное утро. Вот только надеюсь, что у них будет одноразовая посуда. Из общей кружки я хлебать не буду и тебе не советую.

– Чего там опасаться? Я тебе уже говорила, что этот источник – уникум, вода в него поступает с огромной глубины и чистая, как слеза. Но для питья, так и быть, возьмём пластиковые стаканчики, раз уж ты так боишься за свой желудок.

– Кого-то ты мне напоминаешь с твоим острым язычком, Лиля!

– С кем поведёшься, с тем и наберёшься, как говорит одна моя подруга!.. Спасибо тебе, Наум, за эту поездку!

– Видишь, как я запоминаю и выполняю пожелания дамы? 8 Марта ты говорила, как хочешь побывать в Синеозерском монастыре на праздник, и я постарался подогнать свои дела так, чтобы освободить время до Пасхи и свозить тебя в город твоей мечты. Кстати, тебе будет интересно то, что Синеозерск любили творческие люди... И в городке меньше Мариенбурга – дюжина, если не больше, всевозможных музеев...

*

– "Топи да болота, синий край небес"...

– Олька, я тебя в последний раз предупреждаю: прекрати ёрничать! Ещё наездишься на ваши тематические пати-фигатти, или как их там! Но хоть разок побывать в Синеозерске ты должна!

– И в их монастыре, это я уже слышала... Ты меня удивляешь, мамхен. Давно ли тебя потянуло на мужиков в рясах?

– Сейчас пешком пойдёшь в город!

– Опять последнее предупреждение?

– Между прочим, зря ты не веришь: источник в Синеозерске на самом деле действует благотворно. К нему съезжаются паломники со всей страны и даже из-за рубежа. Много историй о людях, кому вода из источника помогла...

– Ууууу... Опять ты у контингента эзотерические журналы конфисковала? Прямо как письмо счастья: разошли 20 друзьям, и будет тебе везука. Умат...

– Все, Олька! Достала. Не разговариваю.

– Как хочешь, мамахен.

– И приглуши музыку, пока мы не оглохли.

– Спасибо, муттер, я уже пообедала!

*

– Запомни, ты не должен выделяться среди основной массы приехавших перед Пасхой желающих приложиться к источнику. Итак, со стороны все выглядит так: ты приехал в Синеозерск, чтобы подышать чистым воздухом, погулять по окрестностям и заглянуть в музеи, а на Пасху – поесть освящённый кулич и запить водой из источника. Один из многих туристов, понял?

– Более чем.

– Гуляй, любуйся, дыши, волочись за туристками, если будут подходящие кадры, ешь их знаменитые пирожки. Но помни, что через 10 дней – "час икс".

– Помню.

– В пасхальное утро в монастырь потянутся паломники со всех концов земного шара. Будут даже высокие гости. Можешь себе представить, какой радиус действия будет, если ты все проделаешь перед началом пасхальной службы? Если после ЧП местный губернатор усидит в своём кресле, такую задницу только гексоген и возьмёт. А скорее всего – полетит вверх тормашками за то, что протупил. Кого-то же надо будет примерно выпороть!

– Ага. В любой ситуации главное – найти крайнего и показательно его вздуть.

– Просекаешь фишку.

*

Вероника Орлова неожиданно устала.

Это была не простая усталость после рабочего дня – за ночь она не проходила. Просто ослабел азарт, который всегда гнал ее вперёд в очередном расследовании, а повседневные действия – проезд в метро, планёрки, сбор материала – казались ей тяжёлыми и скучными. Просыпалась она уже уставшей, и обычных в будни 6 часов сна и выходных в Мариенбурге у Лили было мало.

Этой весной Ника проходила плановую диспансеризацию раз в три года – но обследование не выявило никаких нарушений. Более того, заполняя ее карту после всех процедур, врач сказала:

– Организм у вас крепче и здоровее, чем у многих двадцатилетних. Вот среди них попадаются экземпляры – хоть плачь. Или хилые, или уже с букетом болезней. А вы абсолютно здоровы. Переутомилось не ваше тело, а мозг. Многие жители больших городов с этим сталкиваются. Без привычного ритма нон-стоп они уже не могут обходиться даже когда выжаты, как губка. А вы, наверное, даже ритмы мегаполиса опережаете. Догадываюсь: пропадаете на работе, дело прежде всего, остальное – потом как-нибудь; много кофе и сигарет, мало сна; наращиваете скорость... Я угадала?

– Верно, – удивилась такой точной картине своей жизни, нарисованной участковым терапевтом, Вероника.

– Ну, вот. У меня на "синдром мегаполиса" глаз намётанный. Люди приходят и ждут, что я им выпишу таблеточки, витаминчики от усталости посоветую, а тут совсем другое нужно.

– Отпуск у меня только в августе.

– Милая моя, до августа вы заработаете синдром выгорания, за месяц отпуска восстановиться не успеете, вернётесь на гоночную трассу наполовину выгоревшей, и закончится все неврозом или нервным срывом. Вам необходим тайм-аут немедленно.

Главный редактор от души хвалил подборку статей Вероники о матерях, которые открыто и цинично используют своих детей для наживы, вымогательства и получения разнообразных привилегий. И, если одни довольствуются малым – например, хвастаются на форумах: "Специально беру с собой малого, и везде без очереди прохожу, место уступают где попрошу! А че? Если есть такое правило – надо пользоваться!"; "Мне под моих шестерых такую субсидию отсыпали! Хватило даже на новый Эппл!"; "Соседи попытались возбухнуть, да в итоге засунули свой ремонт в ж...: у меня ребёнок днём спит! И по...й мне на их стены и потолки! Заодно и я отдыхаю, сериальчик могу позырить без их дрелей и штробилок!", или в магазинах заявляют: "Да отдайте вы ему эту шоколадку! Обеднеете, что ли, с полтоса? Ребёнок же просит, а я одинокая, у меня с деньгами песец!", то другие вступают даже в игры с Уголовным Кодексом. Одна предприимчивая особа при помощи не обременённого избытком профессиональной этики юриста получала алименты на сынишку сразу от троих мужчин. Каждый из парней был абсолютно уверен в том, что является отцом очаровательного Ярика... Все закончилось скандалом и уголовным делом. Но меркантильная девица не растерялась и тут же заголосила, что, как мать-одиночка, требует к себе снисхождения...

– Как верно вы вывели мораль сей басни, – сладко улыбался редактор, – мало кинуть клич "рожайте" и выдавать маткап на каждого ребёнка и льготы многодетным, надо донести до людей простую истину: ребёнок – это прежде всего не универсальный пропуск и не источник дохода и уж точно не рычаг! Он – человек, и должен рождаться по любви, а не потому, что родителям понадобились деньги или льготы! Он должен чувствовать себя нужным и любимым в семье. Как вы метко это сформулировали!

На радостях он охотно разрешил Веронике взять все накопившиеся отгулы и даже выписал большую премию. А вечером, когда Вероника укладывала дорожную сумку и обдумывала, куда бы лучше поехать, раздался телефонный звонок. На дисплее высветился номер, известный лишь узкому кругу людей.

– Ты знаешь, перед выборами у меня затишье, – сообщил Виктор Морской, – и я подумываю дней на 8-10 сменить обстановку. Если бы ты могла присоединиться ко мне хоть на пару дней, я показал бы тебе настоящий сказочный мир.

– Я думала, ты захочешь провести свободное время на Лазурке или Мальдивах.

– Да ну, что я там не видел? Надоели уже, как молоко с пенкой!

– Или рыбий жир, – рассмеялась Наташа.

С Виктором она познакомилась в прошлом году, расследуя череду странных событий в Краснопехотском, куда приехала изначально – просто в отпуск.

Морской, "местный Каупервуд", как его называли дядя Коля и тётя Света, или "Витька-Святоша" в своих кругах, целеустремлённый молодой человек, в 31 год уже был хозяином процветающей бизнес-империи и готовился выставить свою кандидатуру на грядущих выборах губернатора города. Когда в связи с нарастающей в Краснопехотском неразберихой начали все настойчивее трепать его имя, олигарх обратился к приехавшей петербургской журналистке и попросил узнать, кто и зачем подрывает его репутацию.

Дело тогда приняло такой оборот, что Вероника и вызванный из Питера на подмогу ее давний друг, адвокат Наум Гершвин, какое-то время ходили по краю пропасти и чудом остались живы. А Никина подборка "Пешка в чужой игре" подняла рейтинг "Невского телескопа" до первой тройки на несколько месяцев...

– Я знаю, что тебе поможет! – воскликнул Морской, выслушав девушку. – Там, куда я еду, можно отдохнуть душой и телом. И, если ты тоже свободно располагаешь ближайшими днями, то это судьба!

*

– А как поживает твой грозный Мася? – спросила Вероника, вспомнив домашнего манула, которого Виктор взял ещё совсем маленьким, и теперь Мася искренне считал его своим родителем и бесшумно скользил по огромному саду возле особняка Морского, готовый защищать приёмного "мама" зубами и когтями.

– О, прекрасно, – Морской притормозил возле указателя "Синеозерский монастырь", от которого ответвлялась бетонная дорога, исчезающая в лесу. – Все так же суров, пушист и держит свою территорию, то бишь мой сад, твёрдой рукой. То есть лапой.

– А как поживает его боевая подруга?

– Тоже отлично. Опять четверо котят. Через 3-4 месяца ещё один зоопарк Ленобласти получит подарок от доброго дедушки Мороза!

– То есть от дядюшки Морского, – поправила смеющаяся Вероника, – на деда ты совершенно не похож. И на дядюшку не тянешь.

Худощавый, очень быстрый в движениях, с блестящими серыми глазами и улыбчивыми ямочками на щеках, Морской действительно выглядел значительно моложе своих 32 лет.

– В общем, снова сделаю подарок зоопарку, – сказал он, – покупать манулов не всем по карману, а они получат четверых здоровых привитых котят абсолютно бесплатно.

– А мне вот не то, что за котёнком – за цветком некогда ухаживать, – вздохнула Ника, – еле успеваю поливать фиалки, которые подарила мама, а чаще всего это делает Вика, пока я в очередной командировке. Недавно одна фиалка цвета – очень красивым розовым цветом. А я это увидела только на фото, которые скинула мне сестра.

Виктор понимающе кивнул. Ему ли не понимать, что такое цейтнот!..

Ника посмотрела на себя в зеркало под потолком кабины "ягуара". А с виду и не скажешь, что она на грани невроза – свежее золотисто-розовое лицо, задорные серо-голубые глаза. Мальчишеская стрижка зачёсана нарочито небрежно. Серая рубашка-"поло" и синие джинсы обтягивают статную фигуру с крепкими руками ногами и пышной грудью.

– Отлично смотришься, – поймал ее взгляд Виктор и коснулся губами мягких Вероникиных волос.

Девушка благодарно улыбнулась ему.

*

Чёрный "ягуар" сбавил скорость на въезде в город и заскользил по аккуратной одноэтажной улочке. Красные и синие крыши белёных домиков, добротные заборы, ровная дорога. По пути располагался небольшой рынок, где бойко торговали вареньями, соленьями и молокопродуктами. Промелькнул ещё один указатель – "Музей литературы и музыки"; "Дом-музей А. А. Грэя"; "Дом-музей К. И. Мещерского", "Квартира-музей Г. Эдвардссона"... Всего стрелок было более дюжины, и Виктор вернулся назад и притормозил, чтобы все прочитать.

– Как же тут много музеев, – заметила Ника. – А ведь ты говорил, что этот городок меньше Краснопехотского.

– Да, сюда многие творческие люди приезжали, и кое-кто оставался, – Виктор сфотографировал указатель. – Не хотели уезжать, настолько их покоряли тишина и местный воздух – какой-то небывалой чистоты. Считалось, что здесь благотворная атмосфера для творчества и научной работы... И люди, имеющие проблемы с сердечно-сосудистой или дыхательной системой, здесь быстро чувствуют улучшение самочувствия. Многие сюда затем и едут – отдышаться. А деятелей науки и искусства манит тишина и уединение. Здесь до сих пор нет домов выше трёх этажей и сохраняется особый микроклимат. Да ещё поблизости – монастырь с его легендарным источником, – Виктор зарулил в кованые ворота и оказался перед фасадом трёхэтажного особняка с лепниной, кариатидами и эркером. "Гостиница "Синеозерск", – гласила золотая вывеска на фронтоне. Судя по всему, раньше это были чьи-то частные апартаменты – до 1917 года. Интересно, что случилось потом с их владельцем...

Они сняли двухкомнатный люкс с эркером и у стойки заспорили из-за оплаты. Виктор хотел заплатить за номер сам, а Ника настаивала на разделении оплаты и одержала победу.

– Только тебе и удаётся переспорить меня, – констатировал Виктор, когда они поднимались по широкой лестнице, покрытой алым ковром.

– А я с детства такая – что решила, то и делаю, – ответила Ника, – все знают: меня не переупрямишь. Такой уж я осёл.

– И кстати, очень симпатичный ослик...

*

Выйдя на полукруглый балкон в своей комнате, прикрытый лепным карнизом от возможной непогоды, Вероника увидела там два ротанговых кресла и столик с пепельницей. Это ее удивило: в Питере курение подвергалось суровому остракизму даже в самых престижных отелях. Вряд ли здесь настолько отстали от жизни, чтобы тоже не прикрутить повсюду таблички с грозным "Запрещается" – символ хоть и крохотной, но власти гостиничных работников над постояльцами. Скорее всего, жильцы люксов в бельэтаже пользовались особыми привилегиями потому, что на этаже было всего четыре номера, балконы не соприкасались, и выше – только крыша, а значит, некому было выразить неудовольствие...

Пока Виктор в своей комнате кого-то жёстко отчитывал по скайпу, Ника включила кофе-машину и через 5 минут уже устроилась на балконе с чашечкой эспрессо и сигаретой, рассматривая улочку, словно сошедшую с гравюр и литографий XIX века. Удивительно, как Синеозерск сохранил в неприкосновенности аристократическую красоту после всех бурь, революций и войн, сотрясающих страну с 1917 года. Как будто здесь время идёт иначе. Такое же ощущение охватывало Орлову и в Краснопехотском, но там доминировали 50-е годы прошлого столетия, а здесь царили примерно те же годы, но позапрошлого века. И прилепившиеся среди лепнины, ажурных оград и начищенных латунных табличек современные вывески, баннеры и бигборды смотрелись диссонансом. Как и могучий чёрный "рэйндж-ровер", который, утробно рявкнув, вырулил из-за угла и направился к гостинице.

Вероника узнала бы эту машину из тысячи. "Наум, ты уверен, что твой броневик пройдёт даже здесь? Судя по карте города, здесь есть улочки, где ему будет ОЧЕНЬ тесно!"

Успешный адвокат Наум Гершвин был другом Вероники уже несколько лет, хотя началось их знакомство с жёсткой полемики в студии популярного ток-шоу. Однако в прошлом году Наум спас ей жизнь...

При виде девушки, которой Наум помогал спуститься с подножки, Ника удивилась: "А перед Новым годом он весьма тепло беседовал по телефону с бывшей женой, и я уже думала, что их отношения выходят на второй виток. Но когда имеешь дело с Гершвиным, ни в чем нельзя быть уверенной. Подождите-ка... Да это же Лилька? А я думала, что они терпеть не могут друг друга. Ну, Лилёк, молчала, как партизан, ни словом не обмолвилась о своих новостях на личном фронте! Все два дня на прошлой неделе мы обсуждали мою подборку статей о "мамках-манипулямках", моду на антигероев в литературе и кино и "Визит дамы" в Театре комедии..."

– Привет! – она помахала с балкона рукой. – Соседями будем!

– Привет, Ника! – обрадованно откликнулась Лиля. – Мир тесен!

– Приятное соседство, – заулыбался Наум, высокий представительный мужчина, горбоносый брюнет со стильной проседью и модной трёхдневной щетиной. Аромат его парфюма достигал даже бельэтажа. "И как Лиля ехала с ним от самого Питера? Или у неё аллергия, которую она снова глушит цетрином, и не ощущает, что Наум снова вылил на себя канистру "Мистера Барберри"?

– Да, приехали сюда к легендарному источнику, – сообщил Наум, когда они сидели втроём в баре гостиницы и пили кофе с прославленными местными эклерами, – а Лиля желает вдобавок приобщиться к высокой культуре и искусству.

– Мы пробудем здесь до Пасхи, – добавила худощавая Лиля, откинув назад длинные русые волосы, стянутые в "хвост". – Не знаю, правда ли это, но о чудесных свойствах воды из знаменитого источника давно ходят легенды. Ника, ты ведь слышала, что на Троицу в прошлом году...

– О девушке из Ярославля, которая обрела зрение, выпив воды и омыв ею лицо? – уточнила Орлова. – Конечно, слышала и даже занималась этой историей. Но никаких подвохов не нашла. Девушка действительно ослепла после автокатастрофы, это подтверждают врачи, у которых она наблюдалась. А сейчас у неё минус четыре, и это лучше, чем полная слепота.

– А ещё, – азартно потёр руки Наум, – здесь в предместье есть совершенно сказочная турбаза на берегу озера. В ресторанчике готовят вкуснейший шашлык. Может, сподвигнешь Витька на поездку?

– Наум, а ты уверен, что там в меню – не одна свинина? – спросила Лиля. – Или ты этого не соблюдаешь?

– Не то, чтобы я твёрдо следовал заветам предков, но стараюсь не нарушать. Однако ради такого вида на Ладогу и пикника с друзьями можно разок и отступиться от правил.

Морской захлопнул ноутбук и легко вскочил со стула, услышав о приезде Наума и Лили:

– Вот так совпадение! И их номер – напротив нас? Прекрасно, пойду, поздороваюсь. Насчёт турбазы – я не против! Искупаемся, – он приобнял Веронику, коснулся щекой ее макушки. – Не забудь купальник. Или обойдёмся без лишних деталей?

– Не обойдёмся, – от его прикосновений у Ники жарко покраснели щёки, а по спине пробежали щекотные мурашки. – Хочешь искупаться налегке, поезжай в Коктебель, там есть парочка пляжей для любителей натуризма.

– Замётано. Когда у тебя отпуск? Постараюсь выкроить два-три дня для поездки в Коктебель!

– А как хорошо ты потом будешь смотреться в новостных таблоидах, – поддела его Вероника, – так и вижу заголовки: "Губернатор Краснопехотского предпочитает отдых без лишних деталей!"...

– Вряд ли это успеют перепостить прежде, чем сайт рухнет от масштабной ДДОС-атаки, – не моргнув глазом, ответил Виктор, – так что не беспокойся, твою первозданную красу тоже мало кто успеет рассмотреть.

Вероника шутливо замахнулась. Виктор увернулся и, смеясь, выбежал из номера.

В бельэтаже было всего 4 номера-люкс, и все оказались заняты. Науму и Лиле достался последний. Но в гостиной было тихо. Толстые стены и толстые рамы надёжно оберегали покой жильцов "Синеозерска".

Вероника прошлась по гостиной, прилегла на диван и с наслаждением потянулась. Отдых начинается, и она постарается максимально им насладиться, чтобы набраться сил на оставшиеся до основного отпуска 4 месяца.

*

Вероника и Морской расположились в просторном бело-голубом зале с лепниной, позолотой и пышными тюлевыми гардинами и ждали, когда им принесут обед. За окном во дворе краеведческого музея через дорогу толпились люди, вышедшие из светло-зелёного автобуса с пальмой на боку, в основном – женщины средних лет, похожие на учительниц или библиотекарей. Навстречу друг другу проехали две машины – бежевый" датцун" и стилизованная под старину белая "Чайка" с эмблемой турфирмы на дверце.

Снова звякнул дверной колокольчик, зашелестели страницы меню и раздался девичий голос:

– Ух ты! Тут есть "Карбонара". И "Маргарита"!

– Выбирай что-нибудь одно, Оля, – ответила ей женщина постарше, – если мы сейчас закажем все меню, то потом все 10 дней будем хлебом питаться. По два рэ за кусманчик.

Ника обернулась, узнав этот голос:

– Тася! И вы тоже здесь?

– Вот, офигеть, встреча! – устремилась к ней Тася.

Школьная подруга Вероники Таисия служила во ФСИН и работала в женском изоляторе. Белокурая великанша, она возвышалась даже над своими коллегами, хотя среди надзирательниц Дюймовочек не было. Ростом Тася совсем чуть-чуть не дотянула до двух метров и носила 70-й размер одежды. При этом на жир приходилось совсем немного: Тася состояла практически из одних накачанных мускулов, ребром ладони разбивала огнеупорные кирпичи, пробегала трёхкилометровый кросс за 9 минут вместо положенных 13 и двигалась пластично и легко. Она за минуту могла раскидать массовую драку в камере или дворике, одной рукой скручивала даже мужчин, всю зиму купалась в проруби у Крепости, а, обедая с Никой в "12 апреля", заказывала сразу три порции пельменей или чебуреков и 10-15 "Старопитерских" пышек, обильно сдобренных сгущённым молоком. И пустые тарелки отдавала судомойке почти идеально чистыми. При виде гладкого бело-розового лица Таси и ее зубы – белые и без единой пломбы – не верилось, что с 16 лет она выкуривает по пачке "Пётр Первый" в день. Друзья любили Тасю за чувство юмора и незлобивый характер, а "контингент" знал, что Таисия хоть и сурова, но справедлива и отзывчива. Тася могла нарушить инструкцию, посочувствовав кому-то, но любые подношения отвергала категорически и менее чистоплотных коллег презирала, высказывая им в глаза все, что думает о взяточниках. Хотя ей бы не помешали деньги. Тася очень рано вышла замуж, через несколько лет развелась и одна растила дочь Олю, получая копеечные алименты от мужа, полуголодного преподавателя в какой-то "академии" с щелястыми окнами и проваленной ступенькой на крыльце у парадного. Тася и Оля были лучшими подругами. Оля любила пошутить над матерью, но беззлобно и не обидно, а Тася сердилась только для вида.

Сейчас 19-летняя Оля заканчивала второй курс Университета профсоюзов на улице Фучика, изучая юриспруденцию. Мать часто говорила ей: "Учись, Олька, правильную профессию выбрала. Юристы всегда нужны, и зарабатывают хорошо – к нам адвокаты на таких машинах приезжают! Я вот на учёбу забила, и че? Кукую теперь в коридоре, в "тормоза" пялюсь всю смену!".

– Что будете заказывать? – подошла к вновь пришедшим официантка с блокнотиком.

– Два супа "Буйабес" и две "Карбонары-мини", – попросила тоненькая рыжеволосая Оля.

– Три! – поправила Тася. – Одной не наемся. Эх, горит озеро, гори и рыба!

Виктор поднялся, приветствуя Тасю и Лилю и удивлённо посмотрел на раблезианскую красавицу, на которой едва не лопались синие джинсы и красная клетчатая рубашка мужского фасона.

Вероника представила их друг другу. Морской по привычке поцеловал Тасе руку, а она ответила крепким мужским рукопожатием.

– Да вот, приехали, чтобы Пасху отпраздновать возле источника, – сообщила Тася, – и я хочу ухо своё полечить. Как в прошлом году на работе просифонило, так до сих пор и дёргает, а Олька...

– Муттер, вынесем это за скобки?

– А где, если не секрет, вы работаете? – спросил Морской, надкусив хлебную палочку.

– В тюрьме, надзирателем, – бесхитростно ответила Тася. И в повисшей над столом тишине добавила:

– А че? Не ворую же и номер на тротуаре не пишу!

Морской закашлялся от изумления, а официантка чуть не уронила поднос с суповыми мисками, который ставила на стол.

Ника похлопала Виктора по спине, а Оля хихикнула:

– Мамхен, хорошо, что это не ты его хлопала. А то было бы, как в олдскульной камеди! – они указала на панорамное окно, возле которого сидел Виктор.

– Ну да, – Морской перевёл дыхание и отпил воды из высокого стакана, – представляете себе "молнии" в ленте новостей: будущий мэр Краснопехотского и владелец "Морской Инк." ввязался в пьяную драку в ресторане гостиницы и вылетел в окно. Кстати, я угодил бы прямо в розовый куст, и не скажу, что это мне понравилось бы! Ну, работы всякие нужны, работы всякие важны, как говорила Агния Барто, и, если человек честно и добросовестно трудится, ему нечего стыдиться.

– Вообще-то не работы, а мамы, – поправила его Оля, – и не Агния Барто, а этот... как его... Носов!

– Оля, Виктор так шутит, – пояснила Вероника, подвигая к себе миску грибного супа, – он любит изображать, что перепутал авторов.

– И про мам, которые нужны и важны, написал Сергей Михалков! – добавила Тася, – кстати, отец режиссёра Никиты Михалкова. Олька, ну ты и Незнайка!.. Хоть помнишь, кто такой Незнайка?

– Вот блин, я протупила, – рассмеялась Оля, принимаясь за знаменитый марсельский томатный суп.

– А я взяла отгулы за полгода, – сообщила Вероника Тасе, – проходила диспансеризацию, и врач сказала, что мне необходим тайм-аут. Что-то усталость накопилась.

– Оно и немудрено, – ответила подруга, – мотаешься по стране, как электровеник, со своими расследованиями. Чаще в поезде ночуешь, чем дома. Я бы давно уже с катушек съехала, если бы это у меня 20 дней в месяц колеса под головой тарахтели. А у меня дополнительный отпуск, положен за стаж. На даче пока делать нечего, ещё успею летом кверху задом постоять на грядках. И ещё хочу на досуге книжки почитать, культурный багаж пополнить. А то посадили недавно новенькую, за политику попала. Так она как начнёт шпарить: Бродский, Кафка, Эко – пока веду ее на следственный, не знаю, что и ответить. Не Донцову же с ней обсуждать! А всяких там Коэльо и Куатьэ я сроду в руках не держала. Надо это восполнить, чтобы совсем уж сиволапой себя не чувствовать.

– Почитай Солженицына и Татьяну Толстую, – посоветовала Оля. – Толстая, кстати, много про Питер пишет.

– Или Сергея Довлатова и Михаила Веллера, – подсказал Виктор.

– Если вы думаете, что я все эти фамилии запомню, то вы мне льстите, – добродушно улыбнулась Тася, – спишите мне фамилии, а я их книжки в интернете погуглю. Может, парочку осилю за отпуск.

– Э. мамхен, – подразнила ее Оля, – детские книжки знаешь, а в остальных ныряешь!

– Тебе в детстве читала, вот и помню. А потом некогда стало читать. Работа такая, что с книжкой не посидишь, глаз да глаз нужен. Чуть отвлечёшься на дежурстве, и получаешь фитиля за ЧП.

Им принесли второе – пиццу для Таси и Оли, грибную кулебяку Веронике и сырный пирог "Фокачча" для Виктора.

– Лилька тоже здесь, – Вероника нарезала кулебяку. – И представляешь? Она приехала с Наумом!

– Да ты что?! – изумилась Тася. – Волчица в лесу овдовела! Лилька с кавалером! Я думала, она только книгами интересуется. Да и Гершвин-то... – она осеклась, вспомнив о присутствии Виктора.

Но Морской не обратил внимания на запинку Таси и неловкую паузу за столом. Он забыл даже о куске пирога, уже поднесённом ко рту. Расплавленный сыр из надреза выдавился ему на пальцы, но Морской не замечал и этого. Он впился взглядом в окно, серые глаза потемнели, а лицо закаменело и стало старше и жёстче. Сейчас Виктор стал похож на своего питомца. Так Мася застывал перед броском, сжимаясь, как пружина и испепеляя яростными жёлтыми глазами птицу, мышь, забредшего в чужой сад уличного кота или собаку, на свою беду, шмыгнувшую в ограду.

В другом конце улицы был автовокзал, и сейчас от него шли люди с дорожными сумками, чемоданами и рюкзаками. Двое свернули в ворота "Синеозерска", остальные тоскливо посмотрели на них и потянулись дальше.

– В "Постоялый двор" пошли, – комментировала Тася, – там, за углом. Тоже гостиница, но подешевле – номер за тысячу, койко-место – за пятьсот. Но я решила: в кои-то веки с Олькой выехали, так лучше в нормальных условиях поживём, чем задами толкаться в очереди к сортиру и неизвестно с кем соседствовать! Зарплата позволяет. Да и Олька теперь зарабатывает, хэнд-мейд делает, кошаков всяких, и в сувенирку продаёт, – похвасталась Тася, с гордостью глядя на дочь.

– Вот это интересно, – оживился Морской, – а где можно увидеть ее работы?..

– Витя, – спросила Вероника, когда они вышли перед чаем на площадку для курения, – а что случилось за обедом?

– А что? – Виктор достал "Трисурер".

– Ты так смотрел в окно, как будто увидел что-то неприятное.

– Да... Наверное, я обознался. Помнишь, я тебе рассказывал о двоюродной сестре?

– О Диане?

– Да. Ну вот, мне показалось, что мимо гостиницы проходил человек, который вовлёк ее в эту грязь, вербовщик из публичного дома, так называемый "лавер-бой". Конечно, прошло уже 12 лет, он изменился, весь лоск растерял. Уже не "душка-Лео в Титанике".

– А ты его знал в лицо?

– Да, однажды встретил с Диной возле "СССР", когда он ещё изображал роман с ней. А потом – издалека, на похоронах дяди Егора. Он возле ограды крутился. Я хотел подойти, поговорить с ним, но он тут же убежал... А потом уехал и больше в Краснопехотском не появлялся. И его счастье, – жёстко заключил Виктор. – И моё тоже. Наверное, тогда я бы его убил – за Дину и дядю. И сейчас не баллотировался бы в мэры, а валил лес в Сибири в казённом ватнике, или калымил на стройке у вас в Кудрове...

Ника вспомнила мельком увиденного за окном мужчину лет 35-40, действительно отдалённо похожего на главного героя популярного лет 20 назад камероновского "Титаника" – "со следами былой красоты", как сказала бы мама. И очень надеялась на то, что Витя обознался. Ей не понравилось, КАК Морской смотрел в окно...

*

После обеда Ника и Морской сели в "ягуар" и направились в Синеозерский монастырь, отделённый от города несколькими километрами густого леса. К обители тянулась асфальтированная дорога. Скоро за окном промелькнула водонапорная башня; потянулись хозяйственные постройки. Наконец-то машина въехала на круглую площадку, где уже стояли два экскурсионных автобуса – один – уже знакомый, зелёный, с пальмой на боку, а второй – ярко-жёлтый, украшенный изображением чайки над морем. В другом конце теснилось несколько машин.

– Дальше, пожалуйста, идите пешком, – подошёл к ним молодой, но не по возрасту строгий монах, видимо, ответственный за парковку. – Машину можете оставить здесь. С ней все будет в порядке.