Текст книги "Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Однако! – громко сказал Гершвин, выпустив клуб дыма и сел на соседнюю скамейку. – Неплохо же зарабатывают офисные клерки – и особняки покупают, и за срочный ремонт прорабу платят!

– Не имею чести быть с вами знакомым, – огрызнулся Ольминский, – и мои дела вас не касаются, – он встал, но Наум загородил ему дорогу:

– Короткая же у вас память. Не далее как в марте мы очень часто виделись в зале Центрального городского суда в Питере на процессе по делу вашего начальника, Стефана Вильского. Заставил же я вас попотеть на свидетельском месте, особенно на перекрёстном допросе. Разве вы забыли?

– Послушайте, уважаемый, – повысил голос Ольминский и беспокойно зарыскал глазами по сторонам, – даже если вы выпили лишку за обедом, надо же держать себя в руках. Что вы себе позволяете?! А ещё приличный человек!

– Я ещё себе ничего не позволил, утырок, – процедил Гершвин, пряча могучие кулаки в карманы куртки, – и не позволю потому, что прекрасно понял, почему ты сейчас орёшь на все озеро. Со мной этот номер не пройдёт, я тебе не Вильский и на провокации не ведусь. Но ты ещё за ложь под присягой ответишь. Встретимся в суде! И попадёшь ты не в свой отремонтированный дом, а в барак где-нибудь в Лабытнанга. Уж я тебе устрою тута путевочку за госсчет!

У площадки остановились две официантки; из кафе выглянул привлечённый громкими голосами бармен. Две пожилые дамы, не спеша гуляющие в розарии, укоризненно покосились на мужчин, поджали губы и удалились.

– Ещё встретимся, п...р, – пригрозил Наум. – Мало тебе не покажется!

– Весеннее обострение началось, или белочку поймал! – сообщил зрителям Ольминский, торопливо удаляясь от фонтана. И на аллее, ведущей к ресторану, чуть не сбил с ног Виктора Морского, вышедшего из беседки с телефоном в руках.

– Смотрите, куда идёте! – бизнесмен едва не выронил телефон. И остановился, присмотревшись.

– Вот так встреча! Ну что, по-прежнему не узнаешь меня?

– Во-первых, уважаемый, почему на "ты"? – Ольминский быстро справился с испугом. Боковым зрением он увидел, что из кафе вышли с сигаретами Леонид с товарищами и две девушки со штативами для селфи. Бывший вербовщик слегка расслабился. Может, при свидетелях эти двое – адвокат и Морской – разборку затевать не будут. – Почему я должен вас помнить?

– Это я звонил тебе позавчера. Я – брат Дианы Снегирёвой. Может, ты и звонок мой забыл?

– Никогда не был знаком ни с какой Дианой! Вы меня тоже с кем-то перепутали.

– Диана из Краснопехотского, – тихо, но угрожающе сказал Виктор, снова подобравшись и сверкая глазами, как Мася перед дракой. – В 2007-м. А через год она вышла из дома и не вернулась. Что вы с ней сделали?

– Я даже не знаю, что вам ответить, – Ольминский хотел сказать это громче, но от испуга сел голос. – Не понимаю, право слово, о чем вы говорите.

– А ее отца, значит, случайно в пьяной драке убили, когда он пытался разыскать дочь? – спросил Морской таким тихим и вкрадчивым голосом, что любой из его подчинённых предпочёл бы в этот момент оказаться где-нибудь подальше от босса.

– Витя! – позвала с крыльца Вероника, обеспокоенная этим столкновением и изменившимся выражением лица Виктора. Надо было вмешаться, пока ничего не случилось. – Витя, шашлык уже принесли!

– Иду, Ника, – на полпути к крыльцу Морской обернулся к Ольминскому:

– Ладно, память я тебе потом поправлю. Хреново ты Просто Марию с амнезией из себя строишь. Не верю, как говорил Станиславский! У меня ты быстро ВСЕ вспомнишь! Учти, я тебя предупредил.

Ольминский, с трудом переводя дыхание и вытирая холодный пот со лба, зашагал к беседкам. Что за день такой злосчастный! А ведь ещё предстоит разговор с представителем тех людей, которые им с Бубликом могут похерить в зародыше весь бизнес – как-то он пойдёт?

Конечно, он сразу узнал адвоката, который едва не посадил его в галошу в Питере. Этот напористый здоровяк оказался настоящим бульдогом – невероятно дотошный, въедливый, в любую обмолвку впивается накрепко и его просто невозможно сбить с толку, запутать, перекричать. Процесс завершился со счётом 1 – 1: Вильский избежал этапирования, зато заказчица – бывшая жена бизнесмена Анна – получила бразды правления предприятием мужа и право контроля над его собственностью. Но адвокат, Собирая бумаги в кейс после окончательного слушания, смерил ее прищуренным давящим взглядом: "Ещё повоюем!". А ему, столкнувшись в дверях, посулил: "Ещё общнемся, ушлепок!". И видно было, что этот сверкающий глазами брюнет грозится не впустую. Похоже, он действительно жаждет реванша и способен сильно испортить жизнь и Ольминскому, и Вильской. От греха подальше Ольминский счёл правильным поскорее покинуть Петербург, чтобы Гершвин не смог до него добраться, когда будет воевать в Апелляционном суде. И надо же, встретил юриста здесь, на краю Ленобласти!

А уж встреча с Морским – это ещё хуже. Ольминский смутно помнил красавицу Диану, которую повстречал ещё когда работал лавер-боем у Киргизова и его мамаши. Девчонка была хороша, как картинка, и вербовщика не смутил даже ее возраст, хотя обычно Киргизы старались совсем уж малолеток в оборот не брать. Грех было упускать такую кралю. Ольминскому пришлось целый месяц разыгрывать из себя старомодного романтического воздыхателя потому, что нашёлся заказчик на невинную девушку, и Киргиз строго-настрого велел не портить товар.

Однажды, когда они с Диной шли по площади, к платформе подъехала лодейнопольская электричка, и через пару минут их догнал какой-то паренёк с китайским рюкзаком через плечо и попросил у Дианы ключи от дома. Меньше всего он был похож на двадцатилетнего питерского студента и выглядел полным лохом: куртяк на рыбьем меху, джинсы, сшитые на коленке в подвале, ботинки начищенные, но убитые, видно, что на соплях держатся.

Когда Динку пришлось списать, как отработанный материал, чтобы не заражала клиентов, ее папашка разлетелся в милицию. Но там у Киргиза тоже были свои люди, и заявление о пропавшей где-то замотали, а мужика угощали "завтраками". Он оказался настырным и, видя, что никто не спешит искать его кровинушку, начал сам совать нос повсюду. И сам напросился. Киргизов не любил всяких любопытных Варвар и Варваров... Правда, с папашей другой мочалки вышло куда хуже. Получив отлуп в милиции, он взял у себя в лесничестве ружье, позвал друганов, и они заявились в боулинг разбираться самостоятельно. Ольминскому повезло: в тот вечер он разрабатывал новую телку и избежал расправы.

Ольминский знал, как круто Витька-Святоша в прошлом году расправился с Ованесом, который открыл "точку" возле Краснопехотского, и с Гореловым, торгующим "зельем радости". Поэтому они с Бубликом и не помышляли открывать там свой бизнес. Нужно быть психом, чтобы шустрить под носом у Витьки – с его репутацией и авторитетом в области.

Но сейчас он столкнулся со Святошей носом к носу и узнал того самого лошка с красными от холода ушами и в убогом куртеце. Двоюродный братец Дианы Снегирёвой. Фигасе, как взлетел за двенадцать лет! Вот это уже реальный попадос. Может, действительно лучше сматывать удочки? Лучше потерять деньги, вложенные в покупку и ремонт особняка, чем нарваться на крупные неприятности.

Толстуха, которая позавчера в "Фиксе" пялилась на него у кассы коровьими глазами, курила прямо посередине аллеи, и обойти ее не было возможности. Да и перепрыгнуть не получится. Бабища была размером чуть ли не с легендарный памятник Александру Третьему вместе с конём и постаментом. Да... Если и она его узнает, это будет уже полный ...! Одно дело было – схамить ей в магазине, на выходе, пользуясь тем, что у неё покупки на ленте, а вокруг – персонал и охрана магазина и другие покупатели. И совсем другое – оказаться с ней лицом к лицу на безлюдной аллее. Пока кто-то прибежит на помощь, она его успеет морским узлом завязать. Вот влип! И чего их всех сюда принесло?!

– Чё смотрите, мужчина? – ехидно спросила здоровячка. – На мне, кажись, картин нет! Или я вам так понравилась? – она выпустила Ольминскому в лицо густой клуб дыма. "И сиги у неё самые дешёвые, – скривился парень, – жрёт, небось, как слон, вот и денег на нормальные не хватает!".

Бабища зашагала к нему навстречу. Но в последний момент обошла. И вдруг слегка задела исполинским бедром, заставив попятиться к поребрику. А потом незаметно для посторонних глаз ткнула сложенными пальцами под ребро. Из Ольминского со свистом вышел весь воздух. Парень потерял равновесие и кувырнулся через поребрик. Несколько минут он корчился на земле, пытаясь вздохнуть. Как назло, именно в этом месте на газоне оказалась прикрытая травой лужа, оставленная ночным дождём. Куртка и брюки моментально промокли. Противная липкая грязь оказалась повсюду – даже на лице.

– Что, гад, ноги не держат с перепугу? – глумливо спросила толстуха, подбоченившись на аллее. – Или уже набанкетился в лоскуты? Привет тебе от твоих жён, которых ты к нам отправил! Давить таких надо, мазурик! Тьфу! – смачно плюнув на газон, бабища удалилась.

Побарахтавшись в холодной и скользкой грязи, Ольминский кое-как выкарабкался на аллею и старательно отчищал пятна бумажными платками, щепками и лопухами. И тут к нему подошёл человек, с которым была назначена встреча.

– Я долго ждал, пока вы останетесь в одиночестве, – сказал он. – Но вы были так заняты другими делами, что я не посмел вам мешать...

Ольминский промолчал, бросая в урну очередной измазанный платок. Не объяснять же этому перцу, что это были не дела, а дополнительные траблы. Это все детали, а у них речь пойдёт совсем о другом.

– Я надеюсь, мы все же сможем договориться, – продолжал подошедший, – поймите правильно: у вас – свои интересы; бизнес, который надо поднимать; это очень важно. Но и у нас – свои интересы и своё дело. И отменить его или перенести место действия мы не можем. Никак...

– Ну а нам как быть? – сварливо спросил Ольминский. Капля ледяной грязи ляпнулась с волос на куртку, и он снова полез за бумажными платками. – Дом уже куплен, ремонт на днях начнётся! Все оплачено, а вы хотя бы примерно знаете, какие это затраты? Мы-то рассчитывали быстро их покрыть, и за лето даже барыш наварить, а вы нам все в унитаз спускаете. Если вы, конечно, компенсируете нам истраченное, то может быть...

– Вы не против, если мы не будем обсуждать такие деликатные темы в уединённом месте, а не здесь, на юру? – спросил собеседник. – При такой беседе третья пара ушей – лишняя. Вы со мной согласны?

– А вы, наверное, "засветиться" хотите ещё меньше, чем я, – буркнул Ольминский. – Согласен. Не будем тут маячить. Не ровен час ещё кого-то черти принесут, – он злобно покосился на ресторан, куда удалилась борзая бабёнка.

– Боже милостивый, как же вы перепачкались, – посмотрел на него собеседник. – Где это вас так угораздило?

– Да вот, пытался разойтись с одной свиноматкой. Прёт туша прямо по середине аллеи, такой везде тесно, – вспомнив глумливый тон белёсой великанши, Ольминский побледнел от злости. А когда память услужливо подсунула ему небрежный тычок, от которого он полетел кубарем, в глазах потемнело. Она ещё и харкнула на прощание! С...а жирная! Мало ему адвоката и Святоши с их наездами и угрозами, так ещё и эта бочка нарывается! Ладно, она об этом ещё пожалеет. Они с Бубликом быстро донесут до неё мысль, что баба должна знать своё место. На работе часто приходится вправлять мозги сильно выпендристым телкам, но в конце концов доходит до всех...

*

Вероника вышла из ресторана, подставив разгорячённое лицо свежему апрельскому ветру. За шашлыком все повеселели; этому способствовали "Макаллан" и "Гавана Клаб", которые наперебой заказывали Витя и Наум. Лиля спела в караоке традиционную для застолья "Бабы – стервы", а Тася без устали сыпала анекдотами и курьёзными историями с работы. Над ними хохотали все. Гремела музыка; то одна, то другая пара выходили на танцпол и начинали лихо впечатывать подошвы в паркет. Все чаще кто-то убегал на несколько минут: в туалет; покурить; поправить макияж; сделать селфи. В другом конце зала лихо опрокидывала коктейли компания Леонида из "Брабуса". Тоже доносились весёлые голоса и смех; одна девушка исполнила отредактированный вариант песни о лабутенах, потом ее приятель исполнил "В Питере – пить". Вспомнив, как в начале обеда эти ребята заказывали у диджея мелодии Поля Мориа и Фрэнсиса Гойи и подчёркнуто громко обсуждали особенности игры Ванессы Мэй и недавний концерт Дениса Мацуева, Ника усмехнулась. Вот так всегда: есть такие люди, которые сначала щеголяют своим безукоризненным вкусом, стараются задавить окружающих интеллектуальной мощью, но после шестого дринка пляшут под Верку Сердючку и горланят хиты Шнурова. "Хорошо, что хоть не шансон!".

Ника спустилась к пляжу, прошла по мосткам и легла на живот, чтобы зачерпнуть пригоршню воды и освежить лоб и щеки. Холодные струйки затекли за шиворот, но в голове от этого сразу прояснилось. ""Макаллан" с "Гаваной" – взрывоопасная композиция! И чем же все закончится?" – Ника вытерла лицо бумажным платочком и потянулась. Солнце светило до боли в глазах, но под одежду пробирался сырой холод выстуженных за долгую зиму мостков и никогда не теплеющей озёрной воды. Поэтому Орлова ушла с мостков довольно скоро.

На площадке у фонтана курили сразу несколько человек. Из кафе снова доносилось пение любителей караоке – Оля с одной из "гламурных" девушек пели "А снег идёт" из репертуара Глюкозы. Слушая эту песню, Вероника всегда вспоминала клип, где девочка с доберманом целый вечер ждёт своего любимого у парадного, а он малодушно не отвечает на ее звонки и выключает свет, как будто его нет дома... "Я бы сразу поняла, что со мной не хотят общаться, и нашла бы, как получше провести вечер, – думала всегда Ника, – а не мёрзла бы во дворе у этого "кавалера", который не решается напрямую сказать девушке о расставании и даже дверь ей не открывает!".

Ника свернула в боковую аллею, пропуская вновь прибывших. От парковки к строениям поднимались две молодые семьи с коляской, слингом и тремя шумными энергичными крепышами лет по 5-6.

Мамаши, явно не достигшие ещё тридцатилетия, похожие на калорийные булочки, одна – блондинка, другая – рыжеволосая, укоризненно покосились на пачку сигарет в руках Вероники, но в их взглядах промелькнула и зависть к этой женщине, не задёрганной семейными хлопотами, с крупной, но подтянутой и ладной фигурой в дорогом исландском свитере и модных серых джинсах.

Они проследовали к зданию гостиницы, оставив свой микроавтобус возле "Ровера" Гершвина.

Ника выкурила сигарету и осмотрелась в поисках урны: не бросать же окурок на землю в таком красивом месте. Это было бы просто варварством. Хотя не все это понимают, – Орлова заметила торчащий из кустов грязный мужской ботинок. Потом увидела рядом второй. Нет, это не мусор, – Ника рассмотрела в высокой траве ноги в джинсах, тоже забрызганных грязью. Куртка – вельвет тоже украшен свежими пятнами и налипшими травинками. Раскинутые руки...

"Алкаш какой-то, так набрался, что и не холодно ему на земле, – неприязненно подумала Ника. – Пойду, позову кого-нибудь из персонала, пусть поднимут этого пьяного суслика, пока он ничего себе не отморозил!"...

Но тут она увидела широко раскрытые изумлённые глаза с остановившимся и потухшим взглядом, светлые волосы, слипшиеся от крови и обломок чугунной трубы, валяющийся рядом.

Вероника сразу поняла, что Ольминскому никакая помощь уже не нужна...

*

Следователь Корнеев очень не любил детективные романы, в которых действие происходило в замкнутом пространстве, и убийцей должен был оказаться один из присутствующих. Отработав двадцать лет в прокуратуре, он угадывал преступника в первой половине романа, и читать дальше становилось просто неинтересно. И сейчас ему предстояло заниматься именно таким делом. Вот если бы и в жизни всегда получалось так быстро вычислить виновника!

На турбазе близ села Залесского обнаружили убитого туриста из Петербурга. На тело наткнулась дамочка, вышедшая перекурить. В ресторане веселились сразу две компании, а в гостинице сейчас трое постояльцев, да ещё прикатили на выходные девятеро: две семейные пары с детьми. Таковы были вводные данные.

Новенький "Ланос" Корнеева запрыгал по кочкам и корням. Последние три километра до турбазы он ехал по лесной тропе. Судя по размерам и глубине колеи, по ней предпочитали ездить на джипах. И это правильно: обычная машина тут то днищем скребёт, то скачет на кочках, как Кенга и Крошку Ру.

На турбазе уже работали оперативники и эксперты, а постояльцы гостиницы и участники пиршества были собраны в банкетном зале для дачи показаний.

*

Место обнаружения тела было отгорожено черно-жёлтой лентой, и внутри ограждения сновали сотрудники местного ГУВД, щелкали фотоаппараты и жужжали видеокамеры операторов. Вокруг уже вертелись журналисты, слетевшиеся на свежую новость. Они напирали на оцепление, подпрыгивали и даже норовили взобраться на дерево, чтобы заснять хоть что-то для своего таблоида. Полицейские едва успевали отгонять самых ретивых.

Поднырнув под ленту, навстречу Корнееву вышел майор Перов.

– Удар тяжёлым предметом по голове, – сообщил он, – предположительно фрагментом чугунной трубы, найденным возле тела. Окончательное заключение будет после экспертизы. Потерпевший – мужчина 35-40 лет. При нем найдена барсетка с документами на имя Ольминского Вадима Аркадьевича, 1985 года рождения. Фотографии в паспорте и водительских правах на первый взгляд совпадают с личностью убитого.

– Его машина здесь? – спросил Корнеев.

– Нет. В правах указан "Ниссан" 2018 года выпуска, но на парковке турбазы его не обнаружено. По словам служащего парковки, потерпевший приехал на попутной машине, кто-то из залесских подбросил его до турбазы.

– Какие-то следы есть?

– Да, ночью прошёл дождь, почва ещё мягкая, и на земле обнаружено три разных комплекта следов – предположительно самого потерпевшего, убийцы и свидетельницы, обнаружившей труп.

– Что за свидетельница? Она здесь?

– Да, тоже ждёт в банкетном зале... Журналистка из Питера, – съехал с официального тона Перов, – все порывалась у нас интервью взять. По ее словам, в Синеозерске проводит мини-отпуск и на турбазу приехала с друзьями попробовать местный шашлык. Она же и позвонила в дежурную часть. Крепкая дама: ни истерики, ни обморока, ни шока при виде трупа с разбитой головой!

– Это хорошо. Хуже, когда свидетель в неадеквате от испуга, ведь часто тот, кто первым обнаруживает тело, может что-то заметить, запомнить и дать ниточку к быстрому раскрытию. А поди-ка поговори с человеком, который потерял соображение или рыдает и за сердце хватается. Гм, журналистка? – следователь неприязненно покосился на местных репортёров. – И даже из самого Питерсена?

– Да в ее тусовке – полный набор, до кучи. Один из ее спутников – адвокат, по всему видно – ушлый, ему палец в рот не клади.

– С таким особо не побеседуешь. На любой вопрос будет шпарить цитатами из всех кодексов и правовых актов. Он тут тоже не отдыхе? Шашлык-машлык кушать, вино пить?

– На отдыхе, приехал расслабиться после процесса. Ещё одна мадам – совершенно очаровательная особа, надзирательница женского ИВС, тоже из Питера. Приехала с дочерью-студенткой.

– Та-ак... Действительно, интересная компания.

– А также с ними приехал один воротила из Краснопехотского, будущий губернатор города.

– Витька-Святоша? – изумился Корнеев.

– Виктор Ильич Морской, глава и собственник холдинга "Морской Инк", – поправил Перов, – по его словам, решил провести несколько "дней тишины" перед выборами на природе, в дружеской компании, а также испить святой воды из чудотворного источника в монастыре на Пасху. Ну и ещё – преподаватель социологии, опять-таки из Питера, и заведующая библиотекой откуда-то из пригородов Северной Венеции. В общем, компания действительно любопытная, сам увидишь. И вторая компания – тоже петербуржцы, шесть человек, все – сотрудники фармацевтической фирмы "Фарма-Нева", опять-таки решили провести пасхальную неделю в Синеозерске...

Майор и следователь закурили.

– Только отдыхали они тут весьма скоромно для последней недели Великого Поста, – продолжал Перов, – по словам сотрудников турбазы, тут пир шёл на весь мир: шашлычок, коньячок, балычок, вискарек, коктейли, танцы, караоке. Безобразий особых не наблюдалось, все-таки приличные люди отдыхали, а не какие-то бритоголовые, но оттянулись на полную катушку; когда Орлова тело нашла, диджею уже Сердючку стали заказывать. Кое-кто, говорят, даже в озере купался.

– Ого, – покачал головой Корнеев, – горячие петербургские ребята! Озеро и в июне ледяное, а уж сейчас!.. С ними-то хоть разговаривать можно после коньячка с вискарем или лучше подождать до завтра?

– Вполне можно. Я же говорю: они гулять умеют, но тормоза не теряют.

– А постояльцы гостиницы?

– Тоже ждут в зале. Художник из Волхова, приехал озёрные пейзажи акварелью писать, две пенсионерки из Тихвина, бывшие учительницы и только что приехали две семьи из Всеволожска – мужья – водители городских автобусов, жены – домохозяйки. Одна с двумя детьми, шесть и полтора, у другой – пятилетние двойняшки и восьмимесячная девочка. Но они появились буквально за минуту до того, как было обнаружено тело. Они утверждают, что как раз записывались на рецепшен, когда вошла Орлова и сообщила о ЧП. И она подтверждает, что встретила их на аллее по дороге на ТОТ САМЫЙ перекур.

– Сколько сегодня здесь персонала?

– Около сорока человек, включая административных работников. Я уже велел приготовить список. Директор турбазы оповещён, уже едет.

– Отлично, продолжайте, а я побеседую со свидетелями, – Корнеев загасил окурок.

*

Две компании расположились в разных концах зала за своими большими столами. За тремя маленькими столиками посередине сидели гостиничные постояльцы. Судя по внешнему виду больших столов, гуляли гости действительно знатно.

Слева сидели шестеро, как предположил Корнеев, фармацевтов с Невы – все молодые, лет 25-30, одинаково холеные, элегантно, но немного вычурно одетые. Парни – с модной трёхдневной щетиной, блестящих куртках и джинсах со стразами. Девушки выглядели так, что могли бы позировать для обложки "Вог" или "Космополитен" или портфолио IMG Models или "Элит". Каждая из них вполне могла бы побороться за корону "Мисс Весна 20...". Друг от друга они отличались только цветом волос: яркая блондинка, жгучая брюнетка и пепельная шатенка. На спинках стульев висели курточки, явно стоившие больше, чем чья-то месячная зарплата. На седьмом стуле стояли три дамские сумочки – даже не слишком сведущий в вопросах от-кутюр Корнеев догадался, что его жене, фтизиатру в городской больнице, пришлось бы не один и не два месяца откладывать деньги на такой ридикюль.

Взглянув на людей за маленькими столиками, он попытался угадать, кто из них есть кто. Две дамы – уже немолодые, но подтянутые, с тщательно окрашенными в элегантный светло-русый цвет волосами, в практичных немарких ветровках и шерстяных брюках – несомненно бывшие учительницы. Высокий нескладный парень с волнистыми волосами до плеч и бородкой, в очках "а-ля Гарри Поттер" и джинсовом костюме; на рукаве – пятно зелёной краски. Это, конечно же, пейзажист. Двое плечистых парней с простецкими круглыми и румяными лицами, попивающие пиво из банок – безусловно, водители автобусов. Две молодухи, еле сдерживающие трёх неугомонных шкетов и гулькающие младенцам – их жены. Лет по двадцать пять, пухленькие, такие же розовощёкие, как и их мужья, в ярких спортивных костюмах; одна – блондинка, другая – рыженькая. На петербуржцев, и особенно – на петербурженок поглядывают с любопытством и завистью. Одна из молодаек при виде Корнеева шикнула на расшалившегося сынишку: "А ну тише! А то дядя рассердится и заберёт тебя в полицию!" – при этом не забыв кокетливо зыркнуть на следователя густо накрашенными глазами.

А вот за вторым большим столом компания расположилась действительно необычная и разнообразная. Корнеев посмотрел на них, тоже отгадывая, кто есть кто.

Совсем юная, худенькая, как шнурок, девушка с длинными темно-русыми волосами, стянутыми в "хвост", вряд ли может быть надзирательницей или заведующей библиотеки. Вероятно, это и есть студентка. Сама надзирательница – рослая дородная блондинка, явно поморка – белокожая, голубоглазая, с цепким взглядом и привычно суровым выражением лица; профессия уже наложила отпечаток.

Девушка с пышной копной "тициановских" кудрей, в длинном пушистом белом свитере и голубых джинсах, с умелым макияжем – вероятно, и есть библиотекарь. Они сейчас ломают стандарты, и традиционных библиотекарш – "синих чулков" в растянутых кофтах и роговых очках – сменяют элегантные дамы, креативные энергичные особы и даже вот такие эффектные барышни. Модульные библиотеки, следование новейшим стандартам – и сотрудники читален стремятся не отставать от современности.

Мужчина лет сорока, сухощавый, с армейской выправкой, с "профессорским" взглядом из-под модных очков – вероятно, преподаватель социологии, его легко представить на кафедре в университетской аудитории. Наверное, со студентами он ладит, не игнорирует новшества и поэтому легко находит контакт с молодёжью.

А вот седеющего брюнета того же возраста с орлиным носом и тонкими черными усиками, благоухающего "восточным" парфюмом (временами даже запахи пряностей, маринадов и жареного мяса забивает), следователь узнал благодаря телевидению. Это был частый гость юридических ток-шоу, звезда адвокатуры Наум Гершвин. Да, пока у такого свидетельские показания возьмёшь, семь потов сойдёт! Корнеев помнил, как ловко этот франт избегает ловушек в телестудии или зале суда. Адвокат вальяжно расположился за столом и лениво потягивал кофе из толстостенной керамической чашки.

Коротко стриженная девушка в джинсах и ярком синем свитере с белыми ромбами, миловидная, слегка загоревшая, подтянутая и статная, тоже была знакома Корнееву. В прошлом году прогремела серия публикаций "Невского телескопа" – "Пешки в чужой игре", об атаке на малый бизнес в Краснопехотском и самоубийстве фермера-банкрота Василия Кротова. Имя автора подборки, специального корреспондента из отдела расследований Вероники Орловой, было у всех на устах. Отважную журналистку, добравшуюся в своём расследовании "до самых вражеских ворот", тоже часто приглашали на разнообразные ток-шоу, и Корнеев многие из них смотрел. Гвоздём одной из передач стал стрим – перестрелка на болотах с наркоторговцем, взятие бандита, а логово его обнаружила именно Вероника Орлова. Они с Гершвиным бесстрашно пробрались в глубь трясины и исследовали домик на островке...

Да, такая женщина, конечно, не завизжит и не потеряет сознание при виде крови! Так вот она какая.

А во главе стола расположился глава холдинга "Морской Инк", Виктор Ильич Морской, или, как его прозвали неформально, Витька-Святоша. Святошей его прозвали за категорическую нетерпимость к наркоторговле и секс-бизнесу. Ничего подобного он на своей территории не допускал и безжалостно разделывался с теми, кто нарушал табу. Краснопехотская полиция соглашается с мнением Морского. Когда прошлым летом люди в масках ворвались в сауну "Релакс", бывшую по сути публичным домом, разгромили и подожгли ее, персонал "Релакса" был арестован в ближайшие дни. Ожидал суда и человек, попытавшийся основать свою нарколабораторию на болотах под Краснопехотским, и ему прогнозировали суровый приговор – тоже по воле Витьки-Святоши. Не все своевольные "бизнесмены" отделывались так легко...

Однако перед законом Морской был чист, как стёклышко. И выглядел безобидно: худощавый молодой человек с приятным лицом и отработанной дружелюбной улыбкой. Волосы гладко зачёсаны и стянуты в тугой пучок на затылке. Одет бизнесмен был подчёркнуто скромно: черные джинсы, серый джемпер. Но во взгляде, манере держаться, в жестах и даже в добродушной улыбке чувствовались волевая сила, решимость, находчивость и властность.

По тому, какими взглядами обменивались Морской и сидящая рядом Орлова, следователь догадался, что эту пару связывают близкие отношения. Может, прошлым летом и познакомились. Но вот интересно, кто рулит в их паре...

*

Корнеев оценил объем предстоящей работы. Да, двадцать человек, которых надо опросить до 23 часов. А сейчас стрелки часов приближаются к пяти часам пополудни.

Он уже хотел начать с приехавших пообедать – им ведь ещё надо в город возвращаться – но тут вторая молодая мать, сдобная блондинка с сердито кряхтящим бутузом в розовых ползунках, ёрзающим в эргорюкзаке, довольно сварливо заявила, что женщин с маленькими детьми положено пропускать вне очереди, что ей через двадцать минут надо кормить ребёнка, и двум старшим незачем торчать в зале, "где выпивкой воняет и дыма с улицы натянуло", и вообще, они об убийстве ничего не знают, "приехали за минуту до того, как вон та, – кивок в сторону журналистки, – в администрацию прибежала и стала вам звонить". Тут же присоединилась ее кокетливая товарка. Выкатив перед собой коляску, где важно восседал пухлый полуторагодовалый малыш в голубом костюмчике, она сообщила, что ей нужно купать и переодевать ребёнка с дороги, и она подтверждает: они "ваще не в курсах", кого и за что убили потому, что "пять минут как приехали, мы у рецепшен стояли, когда эта, в синем свитере, зашла к админу и сказала про ЧП".

– Кхм, кхм, – прочистил горло адвокат, поднимаясь. – Да! С юридической точки зрения, женщины с детьми до полутора лет, приоритетных прав не имеют...

Обе мамочки густо покраснели и приготовились обрушить на адвоката свой праведный гнев за столь непочтительное отношение.

– Во, самый умный тут нашёлся, – угрожающе протянула блондинка.

– Нормально, вообще! – подхватила рыжеволосая.

Адвокат непреклонно повёл рукой – "Тишина, я ещё не закончил!". И обе дамы подавились неизлитым негодованием. Теперь они смотрели на Гершвина с удивлением. Видно, им давно не попадался человек, которого не напугал их натиск и не заставил стушеваться и отступить.

– Обязанность пропускать вне очереди молодых матерей относится к неписаному этическому кодексу и является исключительно жестом доброй воли интеллигентного человека, – хорошо поставленным голосом, словно выступая в зале суда, продолжал юрист, – и я полагаю, что нас, присутствующих здесь, можно отнести к данной категории. Замечания есть? – обратился он к соседям по залу.

Не возразил никто.

– Пусть поскорее ответят на вопросы и уводят своих шилопопов в номера, – шепнул Наум Веронике, садясь, – а то у меня уже мозги опухли от беготни и визга.

– А я уже грешным делом подумала, что ты интеллигентный человек, – так же тихо ответила Ника.